От автора 25 страница

Когда в Израиль приехали воспитатели и работники из детских домов и опекунских учреждений, чтобы в соответствии с подписанными соглашениями проверить состояние детей, они сказали нам: «Вы просто спасли этих детей». Мы же продолжали прочесывать всю постсоветскую территорию в поисках других еврейских сирот. Все время мы привозили в Израиль новые и новые группы.

Но один раз произошла неувязка. Моше Кадман, председатель общественной организации по охране прав детей, в принципе хороший человек, делающий важную работу, но у которого время от времени вспыхивало непреодолимое желание прославиться, устроил скандал, не проверив факты и не разобравшись, в чем дело. Он утверждал, что государство Израиль якобы незаконно похищает детей, силой удерживает их в Израиле, не выполняя свои обязательства. В результате его заявлений были назначены слушания в Комиссии по абсорбции в Кнессете. Не помогли никакие наши увещевания, что огласка может навредить уже приехавшим детям, равно как и тем, которые могут приехать. В назначенный день в помещении Комиссии в Кнессете было полно журналистов. Я обратился к ним: «Зачем вы это делаете? » А журналисты ответили: «Во имя права народа знать». Сам же Кадман не пришел на заседание, которое было созвано по его просьбе под предлогом, что он болен. В процессе обсуждения я ответил на все вопросы и дал необходимые разъяснения. В результате все перевернулось и все депутаты, члены Комиссии, включая тех, у кого изначально сложилось предвзятое мнение или которых заранее настроили против, вышли с заседания с твердой уверенностью в том, что мы делаем благородное и абсолютно законное дело. На окончательное заседание Комиссии уже никто из журналистов не пришел, вероятно, потому, что все ожидали, что наша деятельность будет одобрена. Так и случилось. На этот раз «право народа знать» не очень интересовало прессу. И господин Кадман опять не явился – здоровье не позволило.

Заседанием Комиссии история с сиротами не закончилась. Мне позвонил посол России Александр Бовин и сообщил, что по результатам публикаций в израильской прессе он получил указание от своего начальства расследовать это дело и представить отчет в МИД России. Мы просидели несколько часов, я рассказал ему о нашей деятельности и пояснил, что мы действуем строго в рамках международных соглашений, в тесном контакте с российскими властями и под их непосредственным контролем. Особо отметил то, что дети продолжают оставаться гражданами России или других постсоветских государств до совершеннолетия, исключение составляют лишь те, кого усыновляют граждане Израиля, но и это делается с согласия опекунских органов стран, из которых приехали дети. Его вполне удовлетворили мои разъяснения, и он написал положительный отчет, и проблема больше не поднималась в рамках межгосударственных отношений.

Всего мы привезли в Израиль несколько сот еврейских детей-сирот. Работники израильских учреждений, в рамках которых осуществлялась эта программа, проделали отличную работу. «Джойнт» финансировал этот проект, и в течение многих лет ни слова не просочилось в средства информации. Израильская журналистка Нехама Дуек уговаривала меня: «Ты ничего не понимаешь. Это же великолепная реклама для вас. Это один из самых замечательных проектов, осуществленных в Израиле. Почему ты не хочешь, чтобы о нем написали в прессе? » Я ответил ей, что нельзя подвергать опасности проект. Известности за свою жизнь я получил предостаточно, мне это ничего не добавит, а детям может повредить. К ее чести надо признать, что она никогда ничего не опубликовала на эту тему.

В один прекрасный день в «Нативе» собралось около двадцати детей-сирот, из тех, кто первым приехал в Израиль в рамках проекта. Они пришли к нам в канун своего призыва в израильскую армию. Я всматривался в их повзрослевшие, красивые, открытые лица. Мне был хорошо знаком этот прямой и уверенный взгляд, такой характерный для большинства молодых израильтян. Трудно словами передать чувства, которые обуревали меня тогда. Я вспоминал историю каждого из них, и мое сердце наполнилось гордостью за свою страну, которая готова к нечеловеческим усилиям, что спасти брошенного еврейского ребенка на краю света. Я очень рад, что мне посчастливилось принять участие в этой операции. Мы продолжали опекать этих детей и во время их воинской службы, и мне довелось увидеть их и в военной форме Армии обороны Израиля.

На прощальной встрече, которую устроили мне после моего ухода из «Натива», на сцену вышли две незнакомые мне солдатки и на иврите спели песню, посвященную мне. Но эти солдатки не были мне знакомы, они не служили в «Нативе». Ведущий спросил меня, помню ли я двух маленьких девочек с бантиками из первой группы сирот, которых я сопровождал в Израиль. Я постепенно начал что-то понимать и прежде, чем я успел ответить, услышал слова ведущего: «Посмотри на них. Солдатки, которые пели тебе песню, – это те две девочки, которых ты тогда привез». Иногда в жизни человека бывают мгновения, когда он вдруг осознает, во имя чего ему стоило жить. Именно такими и были эти мгновения.

После попытки путча против Горбачева ситуация в СССР стремительно менялась. Ельцин, президент России еще со времен Советского Союза, оказался во главе огромного государства, которое постоянно лихорадило. Все государственные системы к концу 1991 года практически перестали функционировать, и советская власть просто рухнула. Это не была революция, старая власть уже не функционировала, а система законов была не ясна ни для кого. То же самое происходило во время переворотов февраля и октября 1917 года. Царская власть рухнула, и на ее развалинах к власти на короткий срок пришло Временное правительство, которое не смогло ни управлять страной, ни удержать власть.

Ельцин был далеко не демократом. По характеру он был типичным советским аппаратчиком, начисто лишенным какой-либо идеологии, который продвигался по партийной карьерной лестнице благодаря своим личным качествам, как положительным, так и отрицательным. По своему уровню он подходил до секретаря райкома, максимум горкома не очень крупного города. Его кругозор, интеллект, политическая культура не превышали уровень партийного функционера районного масштаба, не более, и то, что он оказался во главе государства, не изменило его и не добавило качеств, которых у него не было ранее. Вместе с тем, по сравнению с другими, он обладал определенными преимуществами, прежде всего обостренной, почти животной политической интуицией и готовностью идти к своей цели, идти до конца, не считаясь ни с чем. Необузданная жажда власти с готовностью идти по трупам, сочетавшаяся с неразборчивостью в средствах, была его наиболее характерной чертой. Как типичный советский коммунист, он был оппортунистом, готовым идти на союз с кем угодно, если это было выгодно ему в данный момент. Таков, например, был его союз с Руцким, который усилил Ельцина и обеспечил ему победу на выборах на пост президента РСФСР в Советском Союзе. Это не помешало ему впоследствии вышвырнуть Руцкого, занимавшего пост вице-президента России с той же легкостью, с какой он его приблизил. Тот же трюк он проделал и с генералом Александром Лебедем. У Ельцина не было иных интересов, кроме своих личных и жажды власти. Все, что служило его интересам, – принималось, все, что мешало им, необходимо было убрать и уничтожить. В отсутствии партии и вообще какой-либо политической силы вокруг него он должен был удовлетвориться приближенными, которых отбирал в основном по принципу личной преданности.

Трагедией России было то, что советская власть не позволила развиться в стране никакой конструктивной политической мысли. Конечно, были диссиденты, антикоммунисты, отдельные личности, в большинстве придерживавшиеся либеральных взглядов. У них не было ни серьезной организации с осмысленной четкой программой, ни даже ее организационного остова. Большинство диссидентов занимались критикой власти, ее действий и действий тех или иных чиновников. Их представления о происходящем вне СССР были крайне упрощенными до примитивности и искаженными по сравнению с реальной картиной действительности. Трудно упрекать их в этом – таковы были последствия диктатуры Советов. Обособленность, навязанная советскому населению, привела к непониманию действительности и происходящих всемирных процессов и недопониманию истинного положения и реальной роли их государства в мире. Отрыв от всего мира и неприятие происходящего в своей стране привели их к излишней идеализации Запада, как и в отношении его к России, так и в том числе нравственных, общественных и экономических ценностей в странах Запада. Извращенная советская политическая культура, правящая в стране десятки лет, не позволила ее гражданам выработать нормальные навыки политического мышления, общественной и партийной деятельности демократического общества. Преклонение перед силой и силовыми решениями проблем осталось основой мировоззрения, как у диссидентов, так и у других критиков и противников советской власти.

Также понятия свободы и прав личности нередко трактовались ими как то, что они сами могут делать все, что угодно, но не их политические оппоненты. Свобода слова и волеизъявления применялась преимущественно к ним самим, а все, что не служило им или их целям, считалось реакцией, которую можно и нужно подавить силой. Нетерпимость к идейным противникам, неприятие отличной от своей точки зрения свойственно большинству диссидентов, как и большей части приехавших в Израиль из Советского Союза. Чтобы научиться терпимости к взглядам и идеям других, нужно освободиться от советского образа мыслей. На это требуются долгие годы.

Большевистский подход глубоко укоренился у самого Ельцина и в постсоветском российском обществе в целом. Органы власти были укомплектованы ловкими, пронырливыми людьми, сумевшими привлечь к себе внимание Ельцина. Среди них попадались и способные люди, но почти все они были на редкость циничны и почти начисто лишены каких-либо нравственных норм. Так и сформировалась ельцинская система власти с элементами царской культуры Руси, которая пыталась стремительно вывести Россию из большевистского анахронизма в современный мир конца XX века.

Одним из серьезнейших недостатков большинства российской интеллигенции было пренебрежительное и безразличное отношение к своему народу, к его проблемам и судьбе. Большинство этих людей были очень далеки от народа. Речи и разговоры о пользе и интересах народа были для них такой же демагогией, как и при советской власти. Народ был для них абстрактным понятием, предметом вроде бы идеологических, а по сути демагогических дискуссий. Продолжал господствовать советский подход: «Не важно, что народ страдает, что несет жертвы, ведь это все для светлого будущего». Архитекторов российских реформ абсолютно не интересовало, что проводимые ими преобразования бьют по миллионам людей. С легкостью и бесчеловечным равнодушием были приняты решения лишить миллионы людей денег и сбережений, вышвырнуть на улицу интеллигенцию, довести до катастрофического уровня количество беспризорных детей, разрушить все экономические и социальные структуры. Народ расплатится. Народ всегда расплачивается за ошибки политического руководства. И народы России заплатили чудовищную цену за преступную наглость проводимых над ними кровавых экспериментов. Российские реформы начала девяностых не имеют никакого отношения ни к демократии, ни к либерализму, хотя делались якобы во имя оных. Я никогда не забуду потемневшие глаза вполне интеллигентных людей, стоящих на московских улицах, бледных от недоедания, стыдливо отводящих взгляд и пытающихся продать свои книги, чтобы просто не умереть с голоду. Это было самое тяжелое падение страны, которую я так хорошо знал.

Основной вопрос, который стоял перед нами, – стабилизируется ли обстановка в России. А если нет, то куда повернет страна? Какие силы придут к власти? Какова вероятность того, что антисемитские, антиизраильские силы смогут прийти к власти? Каковы будут их цели? Какова будет их политика? Как можно нейтрализовать эти силы, используя их слабости и интересы в нашу пользу? Как мы сможем защитить евреев или спасти их, если возникнет необходимость? Какова вероятность и суть возможных угроз? Оценить все это было очень сложной задачей. В том хаосе, который царил на постсоветском пространстве, почти все было возможно.

В конфликте с российским парламентом в 1993 году Ельцин продемонстрировал свою целеустремленность и жажду власти. Когда парламент на совершенно законных основаниях отказался принимать противозаконную политику и указы Ельцина, тот решил проблему простым способом – силой. Армия стояла в стороне, не поддерживая Ельцина. Министр обороны Павел Грачев смог с трудом, в последнюю минуту укомплектовать офицерами три танковых экипажа, которые обстреляли здание Верховного Совета из танков. Оппозиция Ельцину была ненамного лучше его самого, но она действовала в соответствии с законом, а президент страны – вопреки ему. Таков был уровень правящей элиты России в тот критический период. В те дни судьба Ельцина действительно висела на волоске, и только совершенные оппозицией грубые ошибки, ее непопулярность и слабость спасли его власть. Председатель Конституционного суда определил, что действия Ельцина незаконны. Но кому было до этого дело? Ельцин просто разогнал Конституционный суд. Валерия Зорькина, председателя Конституционного суда тогда и сегодня, великолепного юриста и честнейшего человека, просто убрали. Конституционный суд и парламент разогнали.

Особого внимания заслуживают действия при штурме парламента подразделением «Альфа» по борьбе с террором. Подразделение получило приказ уничтожить руководителей оппозиции. Но командир подразделения приказал бойцам войти в здание парламента и предотвратить бойню и убийства. Тем самым он просто спас им жизни. В 1991-м руководители путча решили не использовать силу, опасаясь кровопролития, и поэтому не дали соответствующих приказов. А либерал и демократ Ельцин с группой своих либеральных приближенных не постеснялся дать приказ открыть огонь на поражение – конечно же, во имя свободы и демократии.

С грустной улыбкой и с удивлением читал я тогда газетные статьи и умозаключения, воспевающие победу демократии в России. Неужели весь мир сошел с ума? Обстрел парламента танками? Разгон Конституционного суда? Приказ ликвидировать членов парламента? Это демократия? Я не был ни на чьей стороне, никому не сочувствовал, кроме несчастного российского народа. Но я не мог примириться с отсутствием объективности и непрофессионализмом. В конце концов Ельцин удержался у власти, но нам было ясно, что его власть неустойчива. У него не было собственной серьезной политической силы. Коммунистическая партия развалилась, и его политической базой были только его приближенные, а сама власть была основой для продолжения его властвования. Властные структуры в период Ельцина управлялись, как при дворе византийского императора. Как и во времена царя, а затем Ленина, Сталина, Хрущева, только без партии.

Несмотря на шатания, разброд и неопределенность в обществе, положение евреев улучшалось, так же как и положение определенной части населения вообще, хотя экономическое положение большей части россиян оставалось катастрофическим. Евреи, которые всегда и в любой стране принадлежали к наиболее динамичной части общества, быстро находили свое место в атмосфере открывающихся возможностей, которые предоставлял быстро развивающийся дикий российский капитализм. Евреи, как правило, принадлежащие к более интеллигентной, образованной части общества, жили в основном в крупных городах, и их положение, как правило, улучшалось быстрее, чем остальной части населения. Евреи намного быстрее приспосабливались к изменениям. Евреи, в особенности молодежь, изначально обладали лучшими данными и способностями для вхождения в более динамичное, современное общество. Большая часть евреев ехала в Израиль. А меньшая часть, более терпеливая и более самостоятельная, использовала возможность эмиграции в Соединенные Штаты. Квота на иммиграцию в Соединенные Штаты из СССР была до 42 000 евреев в год. Надо было ждать до двух лет, чтобы подать прошение в посольство США в Москве, а потом еще год ожидать положительного ответа. Тем временем положение в России улучшалось, и количество желающих выехать в Израиль или вообще эмигрировать из постсоветских государств, особенно из крупных городов, постоянно уменьшалось. Это был естественный процесс, который мы прекрасно осознавали.

Но, с другой стороны, появился фактор, намного облегчающий выезд из бывшего Советского Союза и, еще более, абсорбцию в странах иммиграции. В начале 90-х годов была разрешена собственность на жилье и появилась возможность купли и продажи жилья. Многие жители крупных городов, среди которых было немало евреев, смогли стать владельцами своих домов и квартир. Таким образом, к моменту выезда люди обладали имуществом, которое могли реализовать и получить довольно значительную сумму денег. Впервые евреи, прибывавшие в Израиль из стран социализма, приезжали с деньгами. У них появились финансовые средства, которых не было у их предшественников, приехавших в Израиль до 90-х годов. Нам довольно быстро стало ясно, что это может стать существенным фактором успеха их абсорбции в Израиле. Оглядываясь назад, я могу с уверенностью утверждать, что сравнительный успех абсорбции приехавших из бывшего Советского Союза был не столько результатом успешной организации и помощи государства в абсорбции, а результатом того, что люди приехали с деньгами. Эти деньги помогли им выдержать в первые месяцы, а то и годы пребывания в Израиле. Некоторым из них привезенные деньги помогли приобрести первое жилье в Израиле.

Министерство финансов, как всегда, ежегодно старалось все больше урезать как корзину абсорбции, так и другие льготы новоприбывшим, которые помогали им в первичном обустройстве на новом месте. В одном из обсуждений в правительстве, в котором я участвовал, чиновники Министерства финансов спросили меня, в какой мере они могут сократить бюджетные расходы на новоприбывших, чтобы выезд евреев в Израиль резко не сократился. Мне это напомнило известную притчу об одном крестьянине, который, приучая своего коня к экономии, каждый день уменьшал его порцию овса, пока тот не умер от голода. Министерство финансов также постоянно урезало материальную помощь новоприбывшим, пока не довело ситуацию с выездом в Израиль до состояния дохлой лошади. С другой стороны, тот факт, что люди пытались продать свое имущество, нередко задерживал выезд, – ведь, естественно, все хотели получить максимальную цену, а это часто требовало времени. Кроме того, свобода выезда придавала ощущение, что спешить незачем, и успокоила истерику немедленного выезда.

Как уже было сказано, за исключением небольшой прослойки быстро обогащавшихся, положение большей части населения было ужасным. Кризис власти в России резко обострился к выборам президента в 1996 году. Конституция, принятая в «демократической» России, при участии новых «либералов» и при молчаливом содействии «сторонников демократии» на Западе, предоставляла президенту России такие неограниченные полномочия, которых не было даже у российского царя-самодержца. Сегодня в мире нет ни одного президента, может быть, кроме президента Зимбабве, у которого были бы такие полномочия, как у президента России. Эти полномочия были предоставлены ему новыми «демократами» в надежде, что президент типа Ельцина превратится в их руках в марионетку и через него они смогут управлять Россией, как им будет угодно. Так оно и произошло.

В сущности, не Ельцин правил Россией. Его не так уж интересовало, что происходит в стране. Его здоровье быстро ухудшалось, а страсть к выпивке, подогреваемая друзьями и приближенными, приняла угрожающие размеры и постыдные формы. Все, что интересовало Бориса Ельцина, – это мелкие личные удовольствия, которые он мог себе позволить, его семья и власть. Деградация власти, падающий престиж Ельцина и ухудшающееся экономическое положение большинства населения не оставляли Ельцину шансов на победу при демократических выборах президента в 1996 году. Но проблемой России было то, что реальной альтернативой ему была Коммунистическая партия России под руководством Геннадия Зюганова. Я как-то встречался с ним. Передо мной сидел человек, который, вероятно, в советский период мог бы считаться довольно прогрессивным коммунистом. Но, несмотря на его попытки приспособить Коммунистическую партию к российской действительности 96-го года, он явно не подходил на роль президента страны. Возможность возвращения коммунистов к власти напугала и новую экономическую элиту России, и все окружение Ельцина.

Согласно нашей оценке ситуации в 1996 году, у Ельцина не было серьезных шансов продержаться у власти, не прибегая к недемократическим методам. Так и произошло. В марте 1996 года приближенные Ельцина приняли решение отменить выборы и овладеть Москвой с помощью войск Министерства внутренних дел, после этого распустить парламент и все политические партии, тем самым обеспечив власть Ельцина. Ельцин одобрил этот план, и войска Министерства внутренних дел получили приказ выдвигаться в места предоперационной группировки. Я был тогда в Москве и непрерывно, почти поминутно, получал информацию о планах и развитии событий. Приказы и подробности операции были у меня раньше, чем доходили до воинских частей внутренних войск. Во время обсуждения операции министр внутренних дел высказал сомнения, что войскам МВД удастся сохранить контроль над ситуацией, если армия сочтет эти действия антиконституционными, что было, по его мнению, наиболее вероятным. В России могла вспыхнуть гражданская война. Из-за того, что внутренние войска были не в состоянии противостоять Российской армии, некоторые из приближенных к Ельцину уговорили его дочь повлиять на отца отменить приказ. В последнюю минуту операция была отменена. Одновременно с этим Борис Березовский с несколькими олигархами встали открыто на сторону Ельцина. Ельцина убедили в том, что с их помощью он сможет удержаться у власти, не прибегая к силе. Эти люди серьезно рисковали, но они сознавали, что, если Ельцин удержится у власти благодаря силовым структурам, Службе охраны президента, возглавляемой Коржаковым, и Федеральной службе безопасности с Барсуковым во главе, он превратится в их заложника и марионетку. А Коржаков и его приближенные постараются изменить ситуацию в России, особенно в сфере экономики, и покончат с олигархами.

Прошло всего пять лет после падения большевизма в России. Возможно, что теоретически, или по западным критериям, в процессе выборов были допущены грубые нарушения демократии. Но по стандартам большевистских России и стран Восточной Европы это были незначительные и мелкие отклонения от демократии. Правительственный аппарат и олигархи, которые его поддерживали, создали очень эффективную систему пропаганды. Они вложили огромные суммы денег в промывание мозгов избирателей, используя для этого новейшие западные технологии и нарушая все общепринятые принципы демократии. Но вдруг один из приближенных Анатолия Чубайса был арестован при выходе из Кремля с миллионом долларов наличными. Деньги предназначались для оплаты одной из информационных компаний, работающей на Ельцина перед выборами. Это было противозаконно, но Чубайс и его соратники сделали гениальный, с точки зрения их интересов, шаг. Им удалось запугать дочь Ельцина, убедив ее, что этот арест ставит под угрозу успех всей их предвыборной кампании. Тем временем Чубайс организовал пресс-конференцию, во время которой говорил о начинающемся втором путче против власти. Это была абсолютно безосновательная чушь, но этого оказалось достаточно, чтобы запугать общественность. У Ельцина не оставалось выхода, и он должен был решить, что для него важнее – потерять Чубайса и его группу или пожертвовать Коржаковым. Под давлением дочери он мгновенно уволил начальника Службы охраны президента Коржакова и директора Федеральной службы безопасности Барсукова. Этим завершилась победа олигархов-реформаторов над силовиками в окружении Ельцина. Им удалось с помощью фальсификаций, незначительных по сравнению с тем, что было раньше, обеспечить победу Ельцина на выборах. Если бы выборы были действительно демократическими и подсчет голосов производился как положено, Ельцин проиграл бы выборы.

Сразу же после выборов в лучших большевистских традициях прошла чистка органов власти от людей Коржакова и Барсукова. Правда, на этот раз обошлось без арестов и расстрелов. Были предприняты нечеловеческие усилия, чтобы спасти жизнь Ельцина, который был на грани смерти. Люди, сохранившие его власть, смогли спасти и его жизнь. Если бы не они, ну и, конечно, не врачи, вряд ли бы Ельцин выжил. Хотя Ельцин и сохранил пост президента, реальная власть в стране была в руках его дочери и ее любовника, который впоследствии стал ее мужем и руководителем аппарата президента. Наиболее сильным и влиятельным в этой группе стал Борис Березовский, но и другие олигархи, помогавшие Ельцину, тоже не остались в стороне. Они требовали от Ельцина плату за усилия, предпринятые для сохранения его власти. А цена была известна, – государственные ресурсы. Еще не все было роздано. Без всякого стеснения Березовский заявлял в интервью телевизионной компании: «Нам полагается. Мы помогли власти, а теперь нам положена часть государственного пирога». И действительно, началось новое перераспределение государственных ресурсов. Но, как всегда, при подобной раздаче начались придворные, подковерные войны за экономические богатства страны и их приватизацию. Вчерашние союзники начали борьбу друг с другом. Они пытались трансформировать свои капиталы в политическую силу и наоборот. И тут появились так называемые «журналистские расследования», обвиняющие и разоблачающие вчерашних союзников, а ныне соперников. В сущности, все эти публикации были обычным, черным компроматом, не вызывающим ничего, кроме омерзения.

Последний период власти Ельцина можно охарактеризовать как время небывалой коррупции, какую Россия не знала на протяжении всего XX века. Олигархи, занятые в основном междоусобной борьбой и новым разделом добычи, укреплением собственного положения и приумножением капитала, упустили из вида происходившие в государстве процессы. Борис Березовский построил свою стратегию на том, что его человек, выращенный им и преданный ему, тогдашний министр транспорта Николай Аксененко, летом 1999 года будет назначен главой правительства России. Его расчет был на то, что действующий глава правительства почти наверняка будет избран президентом России на выборах 2000 года. Но Березовский переоценил свои силы. Остальные олигархи опасались того, что он сможет сконцентрировать в своих руках слишком много власти, и почти все они сплотились, чтобы помешать этому назначению. В конце концов в результате дворцовых интриг им удалось добиться увольнения Н. Аксененко из правительства, – планы Березовского разбились в пух и прах.

Согласно закону Ельцин не имел права быть избранным на третий срок. Кроме того, его здоровье постоянно ухудшалось. «Семья» и приближенные к ней пришли к выводу, что желательно было бы назначить преемника, а не рисковать в случае неожиданного устранения Ельцина от власти по той или иной причине. В этой ситуации основной целью «семьи» было обеспечить, чтобы новый президент гарантировал неприкосновенность им самим и их приближенным. Нужно было избежать повторения столь знакомого любому советскому человеку сценария, когда новый властитель избавляется от приближенных своего предшественника. В то время главой правительства был Сергей Степашин. По оценке «семьи» и Березовского, нельзя было полагаться на его стойкость, и они не полагались на его слепую преданность и верность семье. За плечами Степашина был опыт работы на таких ключевых государственных постах, как руководитель Федеральной службы безопасности и министр внутренних дел. Это давало основание считать, что у Степашина есть навык самостоятельного принятия решений и он не всегда будет послушным исполнителем воли «семьи» и Березовского. Мне довелось встречаться со Степашиным несколько раз, и у меня сложилось о нем такое же мнение.

Находясь в безвыходной ситуации, не имея ни тщательно отобранного кандидата, ни широкого выбора кандидатур, ни времени для маневрирования, ближний круг Ельцина остановился на находящемся под рукой Владимире Путине, в то время секретаре Совета безопасности и руководителе ФСБ. Путин ничем как политик не выделялся и представлялся «семье» и Березовскому человеком, на которого действительно можно положиться. Он продемонстрировал свою верность мэру Санкт-Петербурга Анатолию Собчаку, когда отказался перейти к Владимиру Яковлеву после победы последнего на городских выборах. Путин не был связан ни с одной политической группировкой и не был замешан в политических и дворцовых интригах. Он считался человеком честным и деловым, лишенным в то же время больших политических амбиций. У него не было ни политической, ни экономической базы, и потому он воспринимался как не способный к манипуляциям во власти. Так, почти случайно, получилось, что человек, в наименьшей степени замешанный в дворцовых интригах, в наименьшей степени связанный с грязью и коррупцией власти, не ассоциируемый с олигархами и правящими в России группами, был выбран «семьей» на пост президента России. Они надеялись, что он будет послушным правителем, марионеткой, которым можно будет управлять.

В этом-то и была огромная ошибка Березовского и «семьи». Они не понимали российскую историю и не осознавали суть механизма власти в этой стране. Они пребывали в иллюзии, что с помощью призрачной власти, оставшейся в их руках, смогут управлять людьми и направлять происходящие в стране процессы в нужное им русло. Их представления о государстве, государственном мышлении и управлении были упрощенными и примитивными. Они никогда не управляли реально государственными системами и не были серьезно знакомы с ними. Березовский был исследователем и ученым, довольно средненьким, который работал на должности старшего научного сотрудника в научно-исследовательском институте. Но его работа в советском НИИ ни в коем случае не подготовила его к управлению государством. У людей, окружавших Ельцина, был опыт дворцовых интриг, в ходе которых они то пресмыкались, то демонстрировали превосходство и деспотизм. Но и этого было недостаточно для управления страной, даже закулисного. Жестокая динамика российской власти, формировавшаяся в течение сотен лет, так и осталась для них terra incognita. Каждая власть, а особенно абсолютная, типа той, которую они сами своими руками восстановили в России, в первую очередь пытается избавиться от тех, кто создал ее саму. Согласно Конституции России, полномочий, которыми обладает российский президент, нет, как было уже отмечено выше, ни у одного президента в цивилизованном мире. Президент в России обладает огромной властью, и, избавившись от тех, кто привел его к ней, он становится могущественным властителем. Тот, кто предполагал, что Путин останется серой мышью и марионеткой после того, как получит в свои руки эту огромную власть, не знал и не понимал ни самого Путина, ни природы власти в России. И только в одном Путин оправдал возложенные на него ближайшим окружением Ельцина надежды. Как честный человек, он не трогал ни семью Ельцина, ни его приближенных, пока они знали свое место. И они соблюдали правила игры.

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 252627 28 29 30 Следующая ⇒