Часть первая 12 страница

Долго потом таскала эту записку в телефоне, не стирала. Вот оно, счастье!

Договор относительно следующего дня содержал примечательный «звоночек». Я буду во второй половине дня по делам на «Аэропорте», он обрадовался и предложил встретиться на «Войковской», то есть ближе к нему. Мне не сложно, но… Почему он не хочет доехать до «Аэропорта» и встретить меня там? Это не трудно, зато красиво и гармонично. Но я, как обычно, согласилась на его условия.

Утром в кабинет зашли сотрудницы психологической службы, рассказывала им, переполненная впечатлениями, о наших парусных прогулках, не обошлось без рассказа о нем самом и обсуждения моих чувств. Они – хорошие психологи и искренние «болельщицы» моей личной жизни. Раскрутили свою начальницу по полной программе! Тут приходит от него записка: «Ксюшечка, ты где, ты как? » Я, пораженная совпадением, отвечаю: «Думаю о тебе все время, но последние полчаса – особенно интенсивно! » Он: «Я тоже о тебе думаю! »

Оделась в свой самый красивый – бордовый – наряд.

Выхожу из метро. Вижу его, он меня – нет. Поворачивается, медленно удаляется. Руки сложены за спиной. Жест кажется старомодным. Вижу его сильно тронутые сединой волосы. Подбегаю, чтобы успеть подхватить его под руку, пока он не повернулся, чтобы вышло неожиданно. Сбоку он мне кажется таким пожилым – не похожим на мой внутренний образ. Разворачивается лицом – я несколько секунд привыкаю, стыкую образы. Потом в ресторане сидим друг напротив друга. Я с наслаждением смотрю в его лицо, разглядываю – узнаю заново. С тех пор стало моим любимым занятием: смотреть в его лицо – наслаждаться его изучением, любоваться разными выражениями.

Дома уже он сказал – к слову пришлось: «Какое счастье, что недавно у меня дрогнула рука и я сбрил усы! » Восприняла как знак: я ведь «заказывала» безусого и безбородого, конечно! Любопытно: он носил усы не потому, что нравилось, а «в память об одном приятном событии», которое произошло тридцать лет назад!

Встретились – он оглядел меня: «Я и не знал, что ты такая стройная! » Можно ли считать комплиментом? Он же меня видел совсем без ничего. Что, в таком виде я не стройная? В нашу последнюю встречу надела черное платье, короткое и сильно облегающее фигуру. Продефилировала перед ним. Он – почему‑ то грустно: «Стройнушечка! » Есть версия, что боялся он отчаянно моей молодости (относительной, прямо скажем)…

А мне, между прочим, все время транслировал нечто противоположное. Я переживала, находясь рядом с ним, что не очень молода. Он ухитрялся упоминать своих бывших девушек, которые танцевали ночь напролет, вели себя «развязно», подчеркивал, что я напрасно не ношу мини‑ юбок. Короче, заставлял меня чувствовать себя старомодной. Теперь я могу в облегающей короткой юбке с высоким разрезом отплясывать на танцполе босиком, потому что мешают каблуки, и нежно прижимать руку к шее любого партнера, и хохотать у партнера на плече над шутками, которыми сыплет учитель танцев… Да только его нет рядом, чтобы оценить плоды своих трудов. Все было бы ему одному…

Посидели в ресторане. Предложил пиццу – большую, напополам. Я попросила с любимыми морепродуктами. Согласился легко.

У него дома: чисто, стильно, уютно, просто. Видно, что мужчина живет, но со вкусом – и художественным, и к жизни! Уютно, мирно, есть пространство, есть воздух! Не думала, что такой эффект могут создавать приглушенно‑ синие стены в комнате и что черно‑ белая кафельная гамма в ванной может выглядеть уютной!

Шли к нему под руку. Однажды осенью он сказал: «Наверное, последний раз можем пройтись с тобой вот так, чтобы кожей соприкасаться. Потом будет холодно, будем в одежде с длинными рукавами». А потом и не было…

Мою посуду. Он: «Как приятно, что ты это делаешь. А то другие девушки придут, сядут – а я их обслуживаю. Ну, я больше и не приглашал! »

Играл на гитаре. Сидела рядом на диване, любовалась. Очень хотелось подползти, прижаться к плечу. Но мешать же буду! Первое, без слов: «Не уходи, побудь со мною! » Прокомментировал: «Это к тебе обращение! » Потом пел песню на английском «Эсперадо». Переводил: «Перед тобой (обращение к герою этой песни) стол, полный яств, но ты ни на чем не можешь остановиться, все ищешь чего‑ то». Комментарий: «Песня про таких, как мы с тобой». Ответила нечто в том духе, что я, когда нахожу нужное, готова остановиться, но не рискнула произнести то, что рвалось с языка: «Я уже нашла! » Принес шампанское: «Давай выпьем за нашу первую ночь вместе и за то, чтобы они все были счастливыми! » Так и вышло!

В ответственный момент он снова спросил, хочу ли я, чтобы он предохранялся. Радостно ответила: нет. Он не вступил в дискуссию. А потом поинтересовался, не пью ли я таблетки: «А то давай лучше я буду об этом заботиться, чтобы ты себя не уродовала! » Ответила безмятежно: ничего не пью. Он почти не подал виду, что напрягся! Сказал только: «Ну, ты бы хоть предупредила заранее! Если дите делать, я бы не пил! » Я сказала, что вероятность не так уж велика, поведала всю свою историю на эту тему и призналась в своем убеждении, что это зависит от судьбы, от предначертания. Он не соглашался, но очень мягко. Потом притянул к себе. «Иди сюда, фаталистка моя! » Вроде опять все чисто, я осталась спокойной, но закрались некоторые сомнения насчет его намерений и взгляда на наши отношения.

За завтраком разговор зашел о его дочке: какой она была одаренной в детстве. Трудные условия жизни в чужой стране, вдобавок к предпочтениям и ценностям ее матери, привели к тому, что «все загублено» – как сказал с горечью Гриша. Попросил: «Давай не будем об этом: больная тема». Мы сидели через стол. У меня сердце разрывалось от сострадания. Хотелось подойти, обнять его, приласкать. Но у него был такой вид, будто он отвергнет мою нежность. С языка рвалось, что я хочу быть с ним не только в развлечениях, но и в самых тяжких для него горестях. Но казалось, он сейчас не примет такой степени близости, спутает с навязчивостью. Попозже, решила я, будет еще время сблизиться».

Чувство неловкости нарастало с каждой страницей. Характер отношений был уже ясен. Пора найти в тексте причины разрыва и поставить точку в деле, за которое взялся. Ярослав стал бегло пролистывать тетрадь дальше. Он старался не замечать деталей, интимных и слишком личных подробностей, которые, хоть Ксения наскоро и почеркала текст, все равно попадались на каждом шагу. Теребил странички: ясно, ясно, без подробностей, пожалуйста, дальше! нет, там проскочило что‑ то важное – назад! а, понятно, нет, это уже лишнее, дальше!..

Вот Ксения едет к Григорию на дачу: он ведь дважды приглашал, обидится, если не поехать! Он не хочет делать крюк и заезжать за ней, так что она своим ходом добирается до Москвы, дальше – вместе. Они даже заезжают в супермаркет, чтобы купить двуспальную кровать.

Эта кровать становится причиной первой, совсем игрушечной размолвки. Матвеев вроде как спросил мнения Ксении, какого цвета чехол лучше выбрать. Она высказала свое мнение. Он спорить не стал и взял именно то, что ей меньше всего нравилось – ярко‑ красный вариант. Она промолчала, но, когда избранник вновь по какому‑ то поводу спросил ее совета, шутливо заметила:

– Все равно сделаешь по‑ своему.

Григорий насупился:

– Это же правильно и хорошо, когда мужчина принимает решение!

Ксения подумала и согласилась:

– Хорошо. Мне нравится. Просто очень непривычно.

Дорога по пробкам вышла долгая. Ярослав приметил и перечитал крошечный эпизод: «С пригорка я увидела, что шоссе на много километров вперед забито автомобилями. Поделилась с Григорием: мол, тащиться нам тут не меньше часа! Он беспечно махнул рукой перед собой, будто отгоняя назойливую муху: «Ерунда, сейчас рассосется! » Уже через десять минут мы мчимся по шоссе со скоростью 90 км/ч. Хоть и плотный поток – но не пробка! А перевалив следующий пригорок, обнаруживаем причину затора: авария перегородила часть дороги. Я не заметила боковых ответвлений, куда могла бы уйти часть машин. Спросила его. Пожал плечами, очень неохотно выдавил из себя, что, ну, есть там, наверное, грунтовки – не может не быть…»

«Я тоже так делаю», – подумал Ярослав. Он разгонял при желании небольшой автомобильный затор мановением руки. Определенно, Григорий в записках Ксении раскрывался с неожиданной стороны!

По дороге они много болтали. Решив ознакомить Григория с особенностями своего непростого характера, Ксения сообщила, что бывает жесткой – окружающие пугаются, а она порой и не чувствует этого за собой.

– Я это заметил, – спокойно констатировал Григорий.

– Ну что ты, – весело воскликнула Ксения, – ты мне на хвост еще не наступал достаточно сильно!

А про себя удивилась: то кроткое замечание, что она сделала – это для него жесткость?!

Позже между мужчиной и женщиной происходит важное объяснение. Григорий сообщает Ксении, что пока не готов к слишком бурному развитию отношений. Они виделись всего пять раз в жизни! Правда, Царева получила самые лучшие рекомендации от К., и на Гришиных родителей она произвела весьма приятное впечатление. Но Григорию нужен минимум год, чтобы привыкнуть, убедиться в верности выбора, чтобы возникли «рефлексы». Ксения уточнила: «Неугасимые? » В ответ услышала произнесенное с мрачной серьезностью: «Да». Матвеев попросил: «Не надо в меня влюбляться! » Ксения ответила: «Уже поздно! » Она ревела, он, успокаивая, говорил, что ему хорошо с ней в постели, что он восхищается ее умом и человеческими качествами. «Есть еще сердце», – напомнила Ксения о том, что было для нее важнее всего. «А сердце мне давно женщины выжгли! » – горячо воскликнул ее собеседник.

«Что правда, то правда! » – подумал Ярослав, помня, какие холодные и циничные реплики неизменно слышал от друга в адрес его девушек. Все поведение друга в описании Ксении выглядело уж слишком эмоционально окрашенным. Издержки женского восприятия?

Ксения приняла ситуацию, согласилась ждать год и на том успокоилась. Вспомнив известную литературную героиню – Скарлетт О'Хара, – иронично заметила возлюбленному: «По законам жанра у тебя должен найтись чистый носовой платок для меня! » К изумлению Ксении, Григорий, продолжая прижимать ее, все еще всхлипывающую, к себе, извлек откуда‑ то пачку чистых носовых платков, правда – с поправкой на XXI век – бумажных.

«Интересно, – подумал Ярослав, – все женщины так любят? Чтобы душу наизнанку ради любимого. И все понимать, и все прощать, и плюнь в глаза – все божья роса? Надо будет расспросить Настасью! » Он завидовал Григорию белой завистью. Неужели когда‑ нибудь какая‑ то женщина вот так же беззаветно полюбит и его самого?!

– Вот видишь, – сказала Ксения, когда успокоилась, – так не бывает, чтобы совсем никогда не наступить друг другу на хвост. А вот обсудить ситуацию, все выяснить и договориться – это дорогого стоит!

Григорий катал ее на «Ринго». Ярослав живо представлял каждую деталь подготовки к путешествию и самой поездки: он столько раз сам ходил с другом на его прелестном кораблике!

После безоблачного путешествия, вернувшись на дачу, Гриша ворчал и придирался к Ксении. Бывает у него иногда такое капризное настроение, когда он всем недоволен! Ярослав, не желая читать целиком, случайно выхватил кусок диалога. Матвеев резко просит ее помолчать: он слушает новости по радио, ему интересно! Она, в паузу, пытаясь осмыслить особенности его профессиональной деятельности: «Тебя интересуют цены на нефть? » Он, жестко: «Я просил: не копай в меня глубоко: мне это больно! » По какому поводу просил – Ярослав не стал разбираться. Обиженная женщина тихонько ускользнула в сад, посидев там, вспомнила, что обида – ложное чувство, поразмыслила, о чем на самом деле хотел сказать ей Григорий. Да не сказать даже – прокричать, пожаловаться. Когда, спустя некоторое время, любимый вышел и молча присел рядом с ней, Ксения обняла его за плечи: «Бедненький ты мой! »

Зато, продемонстрировав Ксении легкую, удобную пуховую куртку, Григорий уверенно заявил: «В этой куртке ты будешь зимой ходить со мной на лыжах! »

«Утром по возвращении в Москву я рассматривала какой‑ то журнал. Он подошел и увидел на раскрытой передо мной странице портрет чумазой от шоколада девчушки лет пяти во весь лист. Сказал, улыбаясь: «Вот такую тебе заказываю! » Я: «Сделаем! » Его почему‑ то очень умилил мой ответ, он так тепло смеялся! »

Из поездки Царева сделала вывод: ей предстоит период жестких проверок: подойдет ли, можно ли с этой женщиной сойтись ближе, можно ли ей довериться? Решила: все стерплю, все проверки выдержу. «Радость влюбленности померкла, – написала она, – но ее место заняла уверенность: я люблю его, он мне дорог со всеми его – вот именно такими! – недостатками и особенностями. Слишком чувствительный, слишком ранимый, слишком недоверчивый. Разве есть на свете качества, которые нравились бы мне сильнее, если вдобавок к ним мужчина и смел, и решителен, и обладает стальной волей? »

Эти несколько фраз Ярослав читал, краснея не от стыда, что влезает всеми четырьмя лапами в интимную жизнь старшего товарища, а от удовольствия: приятно, что нашлась женщина, которая по достоинству оценила его друга, отнеслась к нему искренне и бескорыстно. И Гриша молодцом: понравиться такой женщине, как Ксения, ой как трудно! Она же, как бы ни скромничала, если и не насквозь видит человека, то много кое‑ чего замечает. Рентген. Жесткое излучение… И отбор ведет по такому количеству параметров… Ей подойти – все равно что пазлы сложить! И внутренняя твердость, и избирательность Ксении скорее импонировали Ярославу, чем отталкивали его. Между прочим, Гриша – такой же. Только пазл у них разломался в итоге… Отчего?

Надо листать дальше!..

Вот они встречаются все чаще: два раза в неделю, три. Ксения гордо бросает в разговорах со знакомыми: «Да, меня не застать! Живу на четыре дома: мотаюсь между двумя квартирами и двумя дачами! » Зато Матвеев перестал регулярно звонить, что огорчает Ксению. А что тут огорчаться? Знала бы она, с какой частотой он звонит близким и друзьям! Ярослав и сам ничем не лучше! Что тут плохого? Некогда же разговоры разговаривать, работы по горло!.. Между тем Ксения все порывается спросить Григория, на какой теперь «стадии» оказались их отношения, но к слову не приходится.

Матвеев покупает ей подарки – красивые и полезные. А в день рождения не подарил цветов. Вообще ни разу не подарил. Ксения огорченно замечает: «Впечатление, что для некоторых купить букет цветов – все равно что признаться в любви и сделать предложение руки и сердца! » Ярослав опять не понял. Человек же объяснил, что таскаться по магазинам с цветами будет неудобно! А на обратном пути – ну, не нашлось ларька или забыл…

Матвеев восхищается мудростью своей подруги, ее страстной натурой, ее умением понять и в нужный момент сказать нужные слова… Порой он кажется Ксении очень теплым и близким, порой у нее складывается впечатление, будто он то ли отстраняется, то ли снова проверяет ее: то скажет резкость, то проявит пренебрежение. Сначала он отвозил подругу на машине, потом провожал до автобусной остановки – заодно, так как сам направлялся на работу, потом настал день, когда он никуда не торопился, а Ксения спешила на работу. Гриша проводил ее до двери.

Ну, это было абсолютно в его духе! Матвеев терпеть не мог делать лишних усилий там, где это не рационально. Когда родители просили его встретить их в аэропорту или проводить на вокзал, он неизменно отвечал: возьмите такси! Ярослав однажды присутствовал при такой беседе. Ему сделалось неловко, и он предложил Матвеевым‑ старшим свои услуги. Пожилая пара вежливо отказалась: взять такси им не составляло никакого труда и не приносило ощутимого ущерба семейному бюджету.

Однажды Ксения услышала от Григория очередной комплимент своей внешности, очень похожий на строчку песенки из фильма «Обыкновенное чудо». Она, смеясь, процитировала: «Зубки – жемчуг, а губки – коралл, хороши также грудь и улыбка! » Григорий не понял, она пояснила, откуда взялся забавный текст. Он нахмурился и воскликнул со злостью и ожесточением: «Отвратительный фильм! Такая гадость! » Ксения удивилась, сказала мягко: «Ты просто не любишь сказки и вообще все, что связано с чудесами, сверхъестественными явлениями…» Григорий стал горячо возражать, что дело не в этом, что его раздражает манерность в игре актеров…

Вот Ксения провожает любимого в Египет. Он едет в мужской компании кататься на парусных досках. Она спокойна. Она понимает, что не вписалась бы в стилистику поездки. Она совсем не боится измены. Ксения свято верила некогда сказанным Матвеевым словам: «У меня всегда бывает только одна женщина. Если бы было по‑ другому, это стало бы кошмаром! » Она успела заметить, что Матвеев любит устраиваться удобно и жить с удовольствием. Лишнего кошмара себе на голову он не захочет! Только окружающие изводят ее вопросами: как же так?! Твой друг едет отдыхать и не берет тебя с собой?!

Ценной информации Ярослав больше не находил. Ну, чувствовали эти двое друг друга: она подумала о любимом – он звонит, он вспомнил о подруге – она затосковала. Нормальная сонастройка так или иначе близких друг другу людей! Видно, нечто важное произошло незадолго до расставания. Что‑ нибудь прояснит происхождение энергетического мини‑ коллапса?

Перед отъездом Царева спросила любимого: «Как тебя ждать? » Чудной вопрос! Ярослав не придумал бы, что ответить. Матвеев тут же нашелся: «Жди с нетерпением! »

Ксения, как всякая женщина, тревожно просила: сообщи, как только прилетишь! Время‑ то неспокойное! Как всякая женщина, она не столько впрямь волновалась, сколько требовала подтверждения связи: ну скажи, мы ведь по‑ прежнему вместе, правда? Она честно не спала полночи – ждала сообщения. Высчитывала по часам: не пора ли? Чуяла, что все нормально, но ждала подтверждения. Эсэмэс пришла, когда она уже отчаялась дождаться. Полный текст записки: «Сел…» И на следующее утро – ничего более вразумительного. Она не выдержала, сама спросила, как добрался до отеля, как устроился. На сей раз Григорий ответил обстоятельно. Только после его возвращения выяснилось, что в самолете мужчины слишком хорошо приняли горячительных напитков. Узнав об этом, Ксения сочла эсэмэску, присланную из аэропорта, подвигом любимого. Особенно ее умилило, что он терпеливо вывел в тексте три точки!

Он вернулся. Позвонил, как только самолет заглушил моторы. Был вечер. Он попросил: ты приедешь ко мне? Завтра он уезжал по делам в Германию – еще на пять дней. Она предупредила: сегодня такой момент, когда я способна только на платоническую любовь, не хочу тебя дразнить! Он сказал: все равно приезжай, такси оплачу. Был удивительно мягок и нежен с нею, открыт и доверчив. Платонической любовью дело, конечно, не ограничилось. Ярослав поаплодировал другу. Ксения ни до, ни после не замечала, чтобы любимый был таким близким и теплым с ней. Она поделилась с Григорием своими наблюдениями. Тот расплылся в улыбке: «Видишь, как полезно отпускать мужика одного? » И замкнулся. Утром ее встретили холод и отстраненность – более сильные, чем прежде.

А дальше во встречах мужчины и женщины начались большие перебои. Он уехал в командировку, вернувшись пораньше, даже не позвонил Ксении, потом долго не назначал день встречи. У них вышла размолвка на пустом месте – Ярослав так и не нашел предмета конфликта. Похоже, что в тот раз Гриша «покусал» Ксению, поскольку она была разгневана. Не подала виду, постаралась все сгладить, но после телефонной беседы порвала все его фотографии, разломала диск и сожгла пленку. Но Матвеев сам позвонил – мириться. Они снова ездили на ее дачу – по меткому выражению закончивших строительство рабочих – «обкатать» новый дом.

Гриша непрерывно восхищался ею: как она умеет понимать и прощать, какая хорошая хозяйка, как чудесна в близости. Смешил Ксению до слез своими безуспешными попытками запомнить названия ее любимых растений. Он два дня повторял, как заведенный: «Ирис – физалис». Выкатывал при этом глаза, строил самые забавные физиономии и нежно целовал пальцы Ксении, приговаривая: «Красивые ручки! Ручки, способные вырастить ирис… И физалис». Ксения ломалась пополам от смеха. Потом он забывал названия снова. Настал момент, когда она поверила: Гриша не шутит, он правда не может вспомнить имя цветка. Тогда лукаво спросила: «Ты же хочешь однажды подарить мне букет моих любимых цветов? » Григорий неожиданно стал серьезным. «Хочу! Ирис, правильно? » Ксения с веселым криком «Ура, сработало! » бросилась его целовать, а про себя подумала, что сейчас он точно не шутил.

Периодически – едва ли не с начала их близких отношений – он очень серьезно повторял: «Я – плохой, ты просто еще мало меня знаешь! » Ксению эти слова страшно расстраивали, и она всякий раз терпеливо возражала. На даче тенденция к самобичеванию обострилась. Вдруг, после некоторой дозы алкоголя, Григорий мягко посмотрел на нее и заявил без предисловий: «Я все‑ таки хороший! » Ксения, вытирая слезы, пошла его обнимать: «Наконец‑ то поверил! »

В суете сборов она что‑ то сделала не так, как надо, и посетовала: «Я – плохая хозяйка! » – «Ты – прекрасная хозяйка», – ответил любимый. Ксению поразило, что сказал он это с глубокой печалью.

Когда она, приподнявшись на цыпочки, запирала калитку, удивилась, что Григорий не подойдет ей помочь. Оглянулась и встретилась с объективом его фотоаппарата. Он объяснил: «Это такой трогательный момент – закрытие дачного сезона! У меня всегда так получалось – и в детском возрасте, и в женатом, что с дачи съезжали осенью и больше не возвращались до весны. Я мечтал бывать на даче и зимой! » Мечта осуществилась, когда стал снимать домик на генеральском гектаре. «И в этом мы так точно и тонко похожи! – отметила Ксения про себя. – Я тоже всю жизнь мечтаю о регулярной дачной жизни зимой! Теперь, с ним, и моя мечта осуществится! »

Потом провели выходные в коттедже его родителей, когда те находились в отъезде. Противоречивость отношения Матвеева к Ксении обострилась и стала особенно заметной: он был то нежен, как никогда, то кричал на нее, грубил. Ее теперь обижало, что он старается предотвратить появление ребенка еще более тщательно и подчеркнуто, чем прежде. Она тоже позволила себе парочку жестких выпадов. Но внезапно, во время прогулки по первому снегу, воскликнула: «Гриша, я знаю, как ты на самом деле ко мне относишься! Помнишь, когда уезжали с моей дачи, я попросила тебя наломать сиреневых хризантем? Так вот, они потом две недели стояли как новенькие! А те, что я нарвала сама, когда без тебя ездила, продержались всего неделю! » Григорий понял намек, живо возразил: «Это не чистый эксперимент: я же тебе еще не дарил цветов! » Позже, когда общались по телефону, Матвеев вновь извинялся – в завуалированной форме – перед Ксенией за несправедливые резкости в ее адрес.

Ксении казалось, что Григорий намеренно не пускает ее в свою квартиру, где они проводили прежде так много времени. Это наблюдение заинтересовало Ярослава. Ксения объясняла поведение друга чисто психологическими причинами. Некоторые ее вещи лежали в квартире Григория. С каждым ее приходом что‑ нибудь прибавлялось и просто аккуратно пристраивалось под подушку или на один стул. Однажды Григорий сказал: «У тебя на стуле уже образовался небольшой скла‑ дик». Ксения попросила выделить для ее вещей кусочек полочки в каком‑ нибудь шкафу. Матвеев посерьезнел, пообещал как бы с усилием: «Хорошо! Да‑ да, конечно, это не сложно! » Царева полагала: для него предоставить ей место в шкафу – все равно что поселить в своей квартире. Шаг, на который нужно еще решиться. Ярослав отказался верить, что все так заковыристо. Тот факт, что она месяц не была у Матвеева дома – либо простое совпадение, либо на то была конкретная причина. Может, зацепка? Ярослав чувствовал: есть тут какая‑ то тайна!

Григорий отдалялся. Ксения реагировала тихой паникой. Ярослав не мог толком понять: что ей мешало лишний раз самой позвонить, сказать: скучаю, видеть тебя хочу!.. Впрочем, он прочитал, что, когда Ксения сделала это в первый и последний раз, нарвалась на жесткий отпор.

Вместе с тем, Григорий, оформляя новую страховку на автомобиль вписывает туда Ксению. Они могли бы вместе поехать на машине в дальнее путешествие – например, в Финляндию. Это так удобно, когда два водителя и они могут сменять друг друга за рулем! Григорий уверен, что Ксении можно доверить свой автомобиль! Ксения восприняла оформление страховки как весьма серьезную заявку на совместное будущее, да еще Гриша пообещал именно тот вид путешествия, который она особенно любит!

Интересное наблюдение. Дважды так выходило, что Ксения болела, когда Матвеев находился далеко. Подхватила жестокую простуду во время его египетского вояжа, в другой раз он уезжал в командировку. Ксения, которую бил озноб, надевала теплую, уютную кофтюшку, им подаренную, и мысленно просила: «Любимый, побудь со мной! Мне так плохо! » Очень скоро ей легчало: уходили жар и боль, она быстро шла на поправку. Самовнушение? Легко поверить, если бы Ярослав не помнил, как однажды, когда Настена слегла на даче с тяжелейшим отравлением, дядя Гриша помогал ее выхаживать. Он приходил посидеть с ребенком, пока брат мотался за лекарствами на станцию и по своим неотложным делам. Едва он клал руку Насте на лоб, та с улыбкой вздыхала и переставала содрогаться от приступов озноба и тошноты. Сам же Ярослав так переживал за сестру, что ничего подобного не мог сотворить, да и не умел еще.

Последняя встреча. Гелевые чернила на листочках кое‑ где расплылись. Дата подчеркнута тремя чертами. Они не встречались уже дней десять без видимой причины. Ксения скучала, боролась со страхами. Григорий намерен сделать ей давно обещанный подарок. Они вместе выбрали наиболее удобный для обоих день встречи. Накануне любимый не звонит, Царева терпит. В условленный день на работе до четырех ждет его звонка, выходит на связь сама. Он сообщает, что пока в разъездах – по делам, а потом собирается на Маяковку – в музыкальный магазин. Не могла бы Ксения подъехать туда – там и встретятся: он объяснит, как идти. Ксения не сразу нашлась, что возразить, но напряглась. Одета – ради свидания – не по погоде легко, в новую мини‑ юбку, искать в неизвестном направлении на перекрытой строительством Маяковке незнакомое место – значит, опасно застынуть по дороге. Пожалуешься Григорию – может решить, что она капризничает, и больно обидеть. Кроме того, она не хочет оставаться слишком покладистой: считает, что это не полезно, даже опасно для отношений. Ей показалось, что Матвеев забыл о назначенном свидании и вспомнил только с ее звонком.

«У Гриши, конечно, голова как решето, но не настолько! » – усомнился Ярослав.

Вместо Маяковки она спонтанно отправляется поближе к его дому, на «Войковскую». Там она хоть знает местечко рядом с метро – недорогую кафешку, где можно посидеть со стаканчиком чая и подождать. Все равно же он вернется на метро. Как бы не так! Никогда ничего нельзя рассчитывать и предполагать за другого человека – запоздалый банальный вывод Ксении. Лучше сразу все обсудить и спросить! Но вот беда – как сошлись разные обстоятельства! – денег на ее счете осталось совсем мало и в кошельке – шаром покати: забыла деньги дома, в шкатулке! Она боялась вступать в длительные переговоры, чтобы связь не прервалась.

Следующий его звонок. Выясняется, что в музыкальном магазине Гриша покупает не какие‑ нибудь там новые диски, как предполагала, неизвестно с чего, Ксения, а электрическое пианино. Ярослав припомнил это пианино и то, как странно Матвеев отреагировал на расспросы о новом приобретении. Он вернется домой не своим ходом, а на такси. Женщине было предложено самостоятельно дойти до его дома. Ключей от его квартиры она не имела, так что следовало подождать часа полтора, пока Григорий совершит свою покупку.

Ярослава тошнило, хотелось побыстрее закончить чтение. Как же неприятно разбираться в мелочах чужой стычки!

Ксения взорвалась, хоть виду постаралась не подавать. Попыталась настаивать, чтоб Григорий встретил ее хотя бы у метро. Она написала, что в тот момент отношение к ней Матвеева напомнило ей отношение к «девушке по вызову, которая готова подать себя в удобное клиенту время в удобное ему место – за обещанный ценный подарок». Далее текст был полон сожалений. Она же знала, как болезненно Матвеев относится к любым попыткам оказать на него давление! Значит, чтобы сохранить его уважение к себе и не поссориться, следовало объяснить, почему она упрямится, и потребовать любую – на его выбор – компенсацию, кроме материальной. Кроме того, лишь задним числом она поняла, что покупка пианино, наверное, задумывалась Матвеевым как сюрприз, как маленький общий праздник, который она испортила своими капризами.

Ярослав не разделял идей главного психолога «ЧеНепа». С какой стати Гриша должен был что‑ то там рассчитывать, заранее продумывать. Как сложится день – разве всегда предугадаешь? Просто Ксения опять проявила упертость – ну вылитый Гриша! Вообще Ярослав понял следующее:

Царева может в нормальных обстоятельствах вести себя и гибко, и податливо, но в нестандартной стрессовой ситуации упирается рогом. Гриша упрям всегда, независимо от характера ситуации. Просто иногда – ради выгоды – он старается свою реакцию отсрочить.

Григорий, как и следовало ожидать, тоже уперся: встречать не рационально! Тут Ксения совершила главную, по ее понятиям, ошибку. Она испугалась, что Григорий сейчас скажет: «Давай перенесем встречу! » – что будет для нее невыносимо унизительно. И произнесла страшные слова сама. После чего Матвеев сказал: «Разумеется! » – и пропал на целую неделю.

Ксения три дня считала себя пострадавшей и ждала, что он сделает шаг к примирению, как после предыдущей стычки. Напрасно. Она остро чувствовала его ледяное отвержение. Написала эсэмэс и не получила ответа.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒