Часть III 11 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 16Следующая ⇒

Нельзя сказать, что он не был разочарован, когда, окончательно очнувшись, узнал Джемет.

– Так это ты меня спасла? Спасибо, – прошептал юноша.

– А ты думал, это сделала та, которую ты звал в бреду? – грубовато произнесла Джемет.

– Прости, – коротко ответил Тамит.

– Не за что. Догадываюсь, что она не рабыня и что она пре‑ красна.

– Ты тоже прекрасна, – мягко промолвил молодой человек. – И кто знает, кому из вас сейчас лучше.

Джемет усмехнулась и ничего не сказала, а Тамит продолжил:

– Если мне доведется отсюда сбежать, я возьму тебя с собой.

Она нахмурилась.

– Зачем?

– Ты не должна здесь оставаться.

Джемет тряхнула головой.

– Давай поговорим о другом. Я прячу тебя уже несколько дней, и это становится опасным. Надо, чтобы ты поскорее восстановил силы и вернулся туда, где жил прежде.

– Как ты смогла меня выручить? – удивился Тамит.

– Мне помог твой приятель.

– Хетес? Он жив?

Джемет пожала плечами.

– Что ему сделается! Он говорит, что придумал, как вам убежать.

Тамит устало вздохнул.

– Пусть придет.

– Я приведу его вечером. А сейчас мне пора возвращаться в кухню. Спи. Потом я принесу тебе поесть.

Она ушла, а Тамит закрыл глаза и погрузился в раздумья. Вероятно, он был еще очень слаб, потому что мысли возникали и пропадали вне всякой связи и последовательности, свивались в плотный клубок, а затем обрывались, будто непрочные нити. И все же одна из них не оставляла его ни на минуту. Она была похожа на незаживающую рану. Мысль о Тие. Девушке, с которой нельзя соединиться, которую невозможно забыть.

Вечером Джемет привела в каморку Хетеса, и тот изложил свой план. Тамит заколебался. Это было слишком рискованно и к тому же невероятно страшно.

Девушка отказалась сразу.

– Ни за какие блага мира я не стану залезать под мертвые тела! – заявила она. – Потом мертвецы придут и накажут меня за это!

– Ей больше нравится ложиться под живых, причем под всех без разбора, – съязвил Хетес.

Джемет гневно сверкнула глазами и выбежала из хижины.

– Зачем ты говоришь такие вещи? – упрекнул приятеля Тамит.

– Потому что это правда.

– Разве у нее есть выбор?

Хетес пожал плечами.

– Просто не понимаю, зачем она тебе понадобилась.

– Она спасла мне жизнь.

– Я тоже спас тебе жизнь!

– Знаю. И никогда этого не забуду.

– Ладно, – примирительно произнес Хетес. – В конце концов, ты не собираешься жениться на этой рабыне.

– Нет. Я женюсь только на Тие.

– Не представляю, как твоей женой может стать женщина, которая замужем за другим!

Тамит стиснул зубы.

– Я что‑ нибудь придумаю.

– Для начала, – заметил Хетес, – нам нужно выбраться отсюда.

– Ты прав.

Вернулась Джемет. Она успокоилась и вела себя как ни в чем не бывало. В руках у девушки был кувшин с пивом и большой ломоть хлеба.

– Я согласен, тебе не нужно бежать вместе с нами, – промолвил Тамит. – Это слишком опасно, к тому же ты женщина, а женщин здесь мало; охранники могут заподозрить неладное. Если мне удастся выжить, я за тобой приеду.

Девушка внимательно посмотрела на него и ответила:

– Я буду ждать.

Тамит оставался в ее хижине еще несколько дней. Последнюю ночь они провели вместе. Джемет ничего не сказала, просто сняла одежду, легла к нему и прижалась всем телом. На этот раз они были очень нежны друг с другом. Тамит был рад, что ему не приходится притворяться и лгать: он давал девушке все, что мог, и она делала то же самое, но это не означало, что между ними возможны долгие и прочные отношения. Юноше были приятны объятия Джемет, однако они не вызывали в сердце той пламенной страсти, какая вспыхивала в нем всякий раз, когда он вспоминал о Тие.

Когда в жилище рабочих опустело несколько каморок, Тамит незаметно занял одну из них, а утром вышел на работу вместе с другими рабами. Он был одним из многих, и его никто не узнал.

С каждым днем было все тяжелее работать, и не только потому, что он терял физические силы. Юноша не знал, где взять мужество видеть, как все самое дорогое, что было и есть в жизни, с каждым днем отдаляется, становится недосягаемым, недоступным, словно сон.

Наконец Тамит сказал Хетесу:

– Давай попробуем.

План Хетеса был ужасен и прост. Умерших рабов обычно вывозили в пустыню и хоронили в наспех вырытой яме. Это делалось не каждый день, а только в том случае, когда трупов набиралось достаточно много. Как правило, охранники ленились глубоко закапывать мертвецов и лишь присыпали тела небольшим слоем песка. Хетес надеялся, что им с Тамитом удастся выбраться из могилы или, если трупы повезут ночью, сбежать по дороге. Для этого нужно было забраться под груду смердящих, разлагающихся тел и лежать там, притворяясь покойником.

Это произошло вечером, когда по небу струились отсветы заката, напоминающие огненных, с переливчатой кожей змей, а тени сделались темными и длинными, будто щупальца чудовищ.

Тамит и Хетес осторожно крались вдоль известковых стен. Опустевшие темные дыры, в которых днем трудились рабочие, зияли подобно разинутым ртам.

Молодые люди знали: если правда откроется, они будут жестоко наказаны или даже убиты. Они не говорили о том, что будут делать позже, как найдут дорогу, куда пойдут. Главное – обрести свободу.

– Вот они! Их уже погрузили на повозки! Нам повезло. Думаю, ждать придется недолго, – тихо произнес Хетес. – Сегодня ночью мертвецов вывезут в пустыню.

– Ты первый! – прошептал Тамит и тревожно огляделся по сторонам.

Он не был уверен, что сын лекаря Баты не струсит, но тот стиснул зубы и заполз под груду неподвижно лежащих тел. Чтобы обрести новую жизнь, надо пройти через коридор смерти. Таков путь от убогой ямы, вырытой в песках пустыни, к звездным небесным полям.

«Небу – душа, земле – тело», – Тамит не помнил, где и когда слышал эти слова. Наверное, они были в свитках, которые приносила Тия.

Сын лекаря Баты утверждал, что мертвецов не стоит бояться. Он говорил, что умерший человек перестает быть опасным, ибо враждебность живых к живым куда страшнее, чем злоба мертвых! Хетес любил произносить кощунственные вещи; например, он утверждал, что, изготовляя мумии, можно познать строение человеческих тел и тем самым научиться излечивать многие болезни.

– Эй! – раздался окрик, и Тамит, вздрогнув, обернулся. – Ты что здесь делаешь?

На юношу смотрел один из надсмотрщиков с длинной плетью в руке и кинжалом за поясом.

– Там мой друг. – Тамит кивнул на гору трупов. – Он умер. Я пришел с ним проститься.

– Что толку смотреть на падаль! – сказал надсмотрщик. – Убирайся отсюда!

Юноша не спешил уходить, он смотрел на кучу небрежно сваленных тел. Хетес лежал неподвижно и не делал попытки выбраться наружу. Слышал ли он разговор? Понял ли, что дальше ему придется действовать одному?

Тамиту пришлось вернуться обратно. В ту ночь юноша не спал и много думал. Он снова остался один, если не считать Джемет. Удалось ли Хетесу осуществить свой безумный план? Если да, доведется ли им увидеться снова?

На память приходили строки, которые нараспев читала Тия: «Я достиг страны Вечности, я прохожу по небосклону, я преклоняю колена среди звезд». Кажется, это был гимн богу Ра.

В конце концов они встретятся там, куда попадают все, кто завершил земной путь, однако Тамит не желал ждать. А еще он хотел жить.

Спустя несколько дней к карьеру подъехал человек в длинной белой одежде. Он прибыл на колеснице в сопровождении сильных, здоровых рабов. У этого человека было узкое смуглое лицо и маленькие черные глаза, в которых затаилась жестокость. Он о чем‑ то говорил с надсмотрщиками, показывая в сторону Тамита и его товарищей по несчастью.

– Что ему нужно? – спросил Тамит соседа, забыв о том, что тот может его не понять.

– Этот человек уже приезжал сюда, – ответил сосед на ломанном языке. – Он отбирает рабов для строительства гробниц в Городе мертвых в окрестностях города Фивы.

Раб продолжил работу, а Тамит, задумавшись, позабыл о том, что его может настичь удар бича. Фивы – не пустыня, а Город мертвых – не карьер. Ему наверняка удастся бежать.

Когда незнакомец пошел вдоль стен, время от времени останавливаясь и показывая на кого‑ либо из рабов, юноша намеренно повернулся и пристально посмотрел на него. Он не ошибся: человек в белой одежде махнул ему. Тамит охотно вышел вперед. Незнакомец бегло осмотрел его и остался доволен. Юноше велели отойти в сторону, туда, где уже стояли несколько молодых и сильных рабов. Потом на них надели цепи, однако Тамит не сопротивлялся и не роптал. Лишь бы очутиться по ту сторону карьера!

Напоследок юноша посмотрел туда, где в этот миг могла находиться Джемет, и мысленно послал ей прощальный привет. Тамит дорожил отношениями с этой девушкой, отношениями, которые служили взаимным утешением, бальзамом для нестерпимых душевных ран.

Гремя цепями, юноша поднимался по той самой лестнице, по которой много дней назад спустился на дно карьера, и ему казалось, что эта лестница ведет в небеса. Вместе с другими рабами он прошел мимо охраны и очутился в проходе между скал, а затем – на дороге.

Вид бескрайних просторов ошеломил Тамита. Все вокруг купалось в лучах ослепительного света, только здесь этот свет не казался губительным – он оживлял, преображал, дарил силы. Каждая песчинка казалась драгоценным камнем, любой булыжник – золотым слитком. Ветер не обжигал, он успокаивал и дарил прохладу. Впереди была дорога в Фивы, надежда, свобода!

Окрыленный, он окликнул одного из слуг, которые охраняли пленников, и настойчиво попросил позволения поговорить с человеком в белой одежде, сказав, что хочет сообщить ему нечто важное.

Слуга нехотя передал хозяину слова Тамита. Тот остановился, велел подвести юношу, посмотрел на него, как на насекомое, и высокомерно произнес:

– Что тебе нужно? Если ты, ничтожный раб, беспокоишь меня понапрасну, клянусь, по твоей спине прогуляется палка!

Тамит выпрямился.

– Я свободный человек, такой же египтянин, как и ты. Ты должен меня отпустить.

Мужчина злобно усмехнулся, и Тамит невольно подумал, как неприятно порой бывает видеть свое отражение в чужих глазах.

– Еще чего! Откуда мне знать, кто ты? Если тебя приговорили к работам в карьере, значит, ты опасный преступник! Я заплатил за тебя деньги, теперь ты принадлежишь человеку, на которого я работаю.

– Тогда позволь мне поговорить с ним.

– Мой хозяин не привык говорить с рабами.

С этими словами он велел трогать колесницу, а Тамита грубо толкнули в спину и приказали идти вперед.

Юноше не довелось увидеть Фивы, во всяком случае, те Фивы, о которых ходили легенды. Он не увидел города с мощными, словно горы, стенами, с морем цветущих деревьев, величественными особняками и Золотым дворцом, в котором жил фараон. По дороге им попадались глинобитные хижины, жилища бедняков, усталые мужчины, измученные женщины, тощие, бегающие голышом дети, жалобно блеющий скот.

Тамит обрадовался, когда его взору предстала уходящая в бесконечность голубая лента Нила – реки, дающей миру жизнь. На него повеяло покоем и домом.

Потом он увидел Город мертвых – заповедную долину, где на фоне желтых скал сияли белизной гробницы фиванской знати. То был город Вечности, полный жутковатого торжественного безмолвия, огромных теней и переменчивого волшебного света.

Когда Тамит и другие пленники добрались до места, где предстояло работать и жить, наступил вечер. Теперь белый камень казался темно‑ золотым, местами – багрово‑ красным. Это было очень красиво. Тамит невольно удивился тому, что все еще может искренне восхищаться красотой, созданной руками человека посреди удушливых песков пустыни.

Рабов сдали в руки надсмотрщиков и писца, который пересчитал живую силу и внес цифру в свиток. Здесь, как и на прежнем месте, никого не интересовали ни их имена, ни их желания, ни их мысли. Рабам разрешали оставить работу, когда солнце начинало садиться. Невольники спешили укрыться в тесной хижине, построенной из смешанной с рубленой соломой глины, где их ждал скудный ужин: ячменные лепешки, немного инжира и лука. Потом они ложились на тростниковые циновки, сожалея о том, что нечем укрыться. По ночам со стороны пустыни веяло холодом, а рабам не полагалось другой одежды, кроме набедренной повязки.

Днем безжалостное солнце накаляло известняковую облицовку гробницы так, что ее внутренность превращалась в печь; грудную клетку распирало от горячего дыхания, сознание затуманивалось, глаза заливал пот. Тамита окружали отупевшие, обозленные, обессилевшие люди. В основном это были иноземцы. Кое‑ кто говорил, что, когда строительство гробницы будет закончено, их всех принесут в жертву египетским богам.

Рядом с ними трудилась другая команда – эти рабы выполняли требующую особых знаний и умений работу. Им не приходилось долбить стены или поднимать тяжелые камни. Они работали с удовольствием и не выглядели измученными. Юноша пытался с ними заговорить, но они смотрели на него свысока и не желали отвечать на вопросы.

Человека, который выкупил Тамита из карьера, звали Джедхор, он приезжал почти каждый день и следил за строительством. Говорили, есть и другой, настоящий хозяин, но юноша ни разу его не видел.

Однажды к ним привели нового невольника. Он был молод, силен, но как только прошел слух, что он хетт, остальные рабы возроптали.

– Они приносят человеческие жертвы! – уверенно произнес один из них. – Рассекают человека надвое и натягивают его кожу на деревянную раму, будто шкуру животного!

– Да, – подтвердил второй, – они владеют древней магией и могут навлечь беду на любого, стоит им произнести волшебные слова! Не надо впускать его туда, где мы спим! Эти хетты –

презренные псы, пусть ночует на песке! К тому же у него рыжие волосы, а рыжий цвет приносит несчастье.

Новый невольник смотрел внимательно, чуть насмешливо и без тени страха. Было заметно, что он понимает, что о нем говорят. Он стоял, опустив руки, не собираясь бороться, и просто ждал, что будет дальше. Тамит без колебаний подошел к нему, встал рядом и сказал:

– Никого не слушай. Входи. Меня много раз называли презренным, но я никогда не чувствовал себя униженным, поскольку знал, что эти люди поступают несправедливо. Не так, как угодно богам.

– Просто им неведома истина, – сказал хетт. – А еще у них никогда не возникало стремления превзойти самих себя.

Тамита поразили слова незнакомца. Хетт говорил хорошо, лучше, чем большинство невольников‑ чужеземцев. В нем ощущалась внутренняя сила; похоже, он привык действовать так, как задумал, а возможно, даже повелевать другими людьми.

– Ложись на мою циновку, места хватит, – предложил Тамит.

Остальные рабы не осмелились возразить, лишь перетащили свои подстилки в глубину помещения.

– Как тебя зовут? – спросил юноша, забыв, что может не дождаться ответа на столь сокровенный вопрос.

– Кармел.

– Где ты научился так хорошо говорить по‑ нашему?

– В плену, – ответил хетт и, прочитав в глазах юноши безмолвный вопрос, продолжил: – Я бы не сдался, но меня тяжело ранили стрелой, и я очнулся среди врагов. У меня не было оружия, и я не мог себя убить.

– Ты был на войне? – удивился Тамит. Молодой человек выглядел немногим старше его самого.

– Не один раз. Наш народ давно воюет с египтянами.

– Я не знаю, что такое быть воином, – задумчиво произнес Тамит.

– Это судьба.

– Ты видел нашего фараона?

– Да. Он хороший воин, но он – не бог.

– Почему ты так думаешь? – с любопытством спросил Тамит.

– Потому что боги невидимы и бессмертны, – ответил Кармел и, подумав, добавил: – У нас разные обычаи и разные боги. Думаю, они разберутся между собой. Мы тоже можем встретиться в честном бою или... договориться.

– Я бы предпочел второе, – заметил Тамит, и хетт ответил:

– Я тоже. – И тут же осведомился: – Ты не пробовал бежать?

Юноша вздохнул.

– Нас хорошо охраняют. Кругом пустыня.

Кармел внимательно смотрел на него прозрачными серыми глазами.

– Пустыня не бесконечна, как и все на свете.

– Да, но ее невозможно пересечь.

– Так говорят. Но ты никогда не пробовал.

В его словах звучала непоколебимая уверенность, и в душу Тамита, будто яркое солнце в темную расщелину гор, проникла вера в чудо. Внезапно юноше захотелось позабыть обо всем, что мешало поверить в себя, в свои скрытые силы.

Он растянулся на циновке и стал смотреть в темный потолок. Потом медленно произнес:

– Почему ты не хочешь сдаваться?

– Потому что я не привык проигрывать. Нужно быть уверенным в том, что ты сильнее своих врагов.

– Тебя научили этому в твоей стране?

– Да, – сказал Кармел и после небольшой паузы промолвил: – Ты тоже научишься. Потому что на самом деле ты не такой, каким себя представляешь.

Тамит вздохнул.

– Если б я знал, кто я!

– Я скажу тебе это, если нам удастся отсюда выбраться, – загадочно произнес хетт.

Перед тем как заснуть, юноша осмелился задать последний вопрос:

– Правда, что вы приносите человеческие жертвы?

Кармел усмехнулся.

– Человеческие жертвы приносят все народы, все люди. И для этого совершенно не обязательно держать в руках нож!

Весь следующий день они работали рядом. Тамит уговорил Кармела хотя бы на время притвориться покорным. Хетт твердил, что им надо убежать и попытаться пересечь пустыню. Тамит не представлял, как это можно сделать без надежных проводников, без воды, но Кармела трудно было остановить.

Тамит ничего не знал о его стране, и хетт рассказал о широких долинах и множестве рек, о палящем летнем солнце и злых зимних ветрах. У юноши сложилось впечатление, что Кармел живет в краю, где случаются настоящие чудеса. Хетт не сумел объяснить египтянину, что такое снег и почему царя величают титулом «мое солнце», если он не бог. Кармел избегал говорить о себе, и Тамит не решился поинтересоваться, где он воспитывался и кто его родители.

Они переговаривались очень тихо, не глядя друг на друга. Хетт расспросил египтянина, как устроена гробница. В этом не было ничего сложного. Погребальная комната с жертвенником, комната для статуй умерших, лабиринт с ложными ходами для защиты от грабителей. В самом низу – могила с саркофагом.

– Это священное место?

– Да.

– Надо спрятаться в саркофаге в конце дня, а ночью выйти и убежать, – сказал Кармел и посмотрел на него в упор.

Тамиг едва не выронил инструмент. Лечь в саркофаг! Осквернить могилу, предназначенную для других людей! Юношу охватило странное чувство – смесь жалости и отвращения к самому себе.

– А если Джедхор и его люди обыщут могилу и заглянут в саркофаг? Тогда они нас убьют! – прошептал он.

Кармел пожал плечами.

– Лучше погибнуть, рискуя, чем просто ждать смерти.

Это была логика воина, непонятная Тамиту. Быть может, если б он рассуждал, как хетт, его жизнь сложилась бы иначе. Если бы он первым сделал то, что сделал Хетес, наверное, уже был бы свободен! Тогда он испугался, испугался переступить невидимую черту, проведенную волей высших сил.

– Ладно, – с непривычной мягкостью добавил хетт, – я сделаю это один. Когда стемнеет, выберусь наверх, нападу на тех, кто охраняет рабов, и ты сможешь выйти. Заодно раздобудем оружие.

– Вдруг тебя убьют?

Кармел усмехнулся.

– Не убьют.

– А если остальные тоже захотят бежать?

– Не захотят. Я видел их глаза и лица. И видел твой взгляд и твое лицо. Потому и позвал тебя с собой.

В конце работы выяснилось, что новый раб исчез. Остальные перешептывались о том, что не зря посчитали хетта колдуном. Многие с торжеством поглядывали на Тамита.

Джедхор пришел в ярость. Он приказал обшарить округу вдоль и поперек, но не рискнул заглянуть в могилу, опасаясь гнева Мериба. Тот как назло не приехал – был занят новым заказом, проектом усыпальницы дворцового лекаря. Оставалось смириться с потерей и подождать до завтра.

Над головой простиралось сверкающее великолепие звезд, пески были озарены яркой, как светильник, луной. Вдали тихо стонал ветер. Пока они с Кармелом пробирались меж бесчисленного множества усыпальниц Города мертвых, Тамита не покидало ощущение, что их обитатели смотрят ему в спину с безмолвной мольбой разделить вечное одиночество.

Ему помогало присутствие Кармела, который уверенно шел вперед, не боясь ни живых, ни мертвых. Хетт сумел скрутить и обезоружить двух охранников так внезапно и быстро, что они даже не пикнули. Зато теперь у них с Тамитом было два ножа, два копья, щит и топор. А еще небольшой запас воды и лепешек. Когда хетт появился на пороге хижины, где жили рабы, те из них, кто успел проснуться, забились по углам. И только Тамит спокойно вышел наружу.

Юноша не думал о том, что будет, когда наступит утро, ибо надеялся, что они с Кармелом успеют уйти достаточно далеко. Тамит не спрашивал хетта о его чувствах, которые переполняли его душу, когда он лежал в саркофаге. И был благодарен Кар‑ мелу, что тот не заставил его делать то же самое.

Тамит несказанно обрадовался рождению нового дня. Воздух посветлел, ветер овеял тело приятным теплом. Когда из‑ за горизонта появилось огромное нежнокрасное солнце, юношу охватило настоящее ликование. Захотелось пить, есть и разговаривать. Сделали привал, и Тамит с наслаждением опустился на еще прохладный песок. Пока они грызли лепешки, запивая их прохладной водой, юноша спросил Кармела:

– Как ты очутился на строительстве гробницы?

– Я уже говорил, что был ранен и попал в плен. Перекупщики продали меня какому‑ то торговцу, а тот привел на рынок. Я попал в руки богатого египтянина, в доме которого живут две девушки. Одна с глазами непроницаемыми и темными как ночь, другая – с прозрачными и светлыми, как воды реки, которую вы называете Нилом. Первая хотела, чтобы я ей служил, а когда я отказался, заперла меня в сарае связанного, без еды и питья. Вторая сделала так, что меня развязали и накормили. Тогда первая решила ее убить. Я сумел этому помешать. Потом меня отправили туда, где мы с тобой встретились.

– Убить? Каким образом?

– Задавить колесницей. Это могло сойти за несчастный случай.

– Кем эти девушки приходятся хозяину дома?

– Одна – женой, вторая – сестрой.

Тамит затаил дыхание.

– Ты слышал имя той, у которой светлые глаза?

– Да. Ее зовут Тия.

Тамит содрогнулся от унижения и гнева. Стало быть, стройка принадлежит архитектору Мерибу! Сердце юноши наполнили щемящая боль и горькая нежность. Вот, значит, как живется Тие в доме своего мужа! А он, Тамит, убегает, уходит – далеко и, может быть, навсегда.

Юноша был безумно рад услышать о девушке – он будто прикоснулся к тому сокровенному, ради которого жил. И вместе с тем это было невыносимо.

Хетт продолжал есть. Похоже, он ничего не заметил, ни о чем не догадался. Тамит покосился на него и решил молчать.

К полудню идти стало тяжело. Ослепительно‑ золотой купол неба не был затуманен ни единым облачком. Иногда юноше чудилось, будто он перестает ощущать жару и усталость; забывается в полудреме, состоящей из воспоминаний и грез, а ноги двигаются сами собой.

В один из таких моментов Кармел воскликнул:

– Смотри!

Тамит с трудом вернулся в реальный мир и поглядел туда, куда показывал хетт.

Вдали виднелось приземистое каменное строение без окон. Тамиту сделалось страшно. Что это могло быть? Жилье в пустыне? Конечно нет. Храм?

Это было охранное святилище, построенное в честь бога Мина, который царствовал над всеми пустынями, и волшебницы Мут. Следуя традиции, путники оставляли в нем еду и питье.

Кармел, а за ним и Тамит осторожно вошли внутрь. Никого! На стенах были высечены какие‑ то надписи, на плоском камне стоял глиняный кувшин с крышкой и лежали лепешки. Кармел, не задумываясь, схватил одну и принялся есть. Лепешка оказалась черствой и безвкусной, но это не имело значения. Тамит последовал его примеру.

Он поднял тяжелый кувшин и снял крышку. Вода! Юноша с жадностью припал к сосуду – ему казалось, что он никогда не напьется. Сразу стало легче, появились силы, возродились надежды.

– Давай немного передохнем, – сказал Тамит, передавая кувшин Кармелу.

– Давай.

– Ты обещал сказать, кто я есть на самом деле, если мы выберемся из плена, – медленно произнес Тамит и посмотрел на своего спутника. – Я прошу тебя сделать это сейчас.

Хетт усмехнулся уголками губ.

– Не веришь в удачу?

– Верю. Но я надеюсь, что так мне будет проще преодолеть остаток пути.

– Хорошо. Дай ладонь. – Кармел осторожно провел по твердым как камень мозолям Тамита. – У тебя сильные руки!

– Я с раннего детства плел папирусные веревки.

– Надеюсь, когда мы встретимся в следующий раз, твои руки научатся делать что‑ то еще. Например, владеть оружием.

Юноша вскинул взор светло‑ карих глаз.

– Встретимся?

– Да, – серьезно ответил Кармел. – Наши пути вновь пересекутся.

– Надеюсь, мы встретимся не как враги?

– Мы никогда не будем врагами.

Юноша облизнул сухие губы.

– Что со мной произойдет?

– Ты заживешь иной жизнью, станешь другим человеком. И ты никогда не покинешь свою страну. Твоя судьба прочно связана с ней.

Египтянин вздрогнул.

– Я умру в пустыне?

– Не умрешь, – уверенно сказал хетт. – Тебе суждена долгая жизнь.

– Я буду счастлив? – с надеждой произнес Тамит.

– В той мере, в какой может быть счастлив человек, который вечно сомневается и всегда что‑ то ищет, – ответил Кармел и отпустил его руку.

– Где ты этому научился?

– Дома. От матери. Это тайное женское знание, воину не к лицу его применять. Просто я понял, как сильно ты хочешь заглянуть в свое будущее!

– Спасибо, – взволнованно произнес Тамит и осмелился спросить: – Кто твоя мать?

– Она была жрицей в храме Кибелы1, пока не стала женой моего отца.

– Кто твой отец?

Кармел улыбнулся и слегка покачал головой.

– А моя мать умерла, – промолвил Тамит, глядя прямо перед собой.

– Она жива, – сказал Кармел. – И отец тоже.

– Ты так думаешь?

– Я это вижу.

– Я с ними встречусь?

– На все воля богов, – уклончиво произнес хетт и добавил: – Мы засиделись. Нам пора.

Тамиту очень хотелось спросить, суждено ли им с Тией быть вместе, но промолчал. Юноша знал: разгадка главной тайны человеческой судьбы сокрыта не в линиях его ладони, а в его сердце.

Они успели пройти совсем немного, как вдруг увидели вооруженных луками и копьями людей, которые медленно шли навстречу. Это были обитатели песков, которых Тамит никогда раньше не встречал.

По пустыне рыскало немало кочевников, занимавшихся разбоем. Их не пугала страна нестерпимого зноя, неутолимой жажды и жгучих песков – она помогала им выжить. Эти жалкие подобия людей с обожженными солнцем лицами, почерневшими зубами, худыми жилистыми телами легко переносили лишения. Они грабили случайных путников, не брезговали и разорением гробниц.

Хетт и египтянин бросились назад, в укрытие. Оба неслись как ветер и успели вбежать в каменное святилище прежде, чем их настигли стрелы.

Кочевники пытались ворваться внутрь следом за путниками. Тамит метнул в одного из них копье, но промахнулся, и оно вонзилось в песок. Зато топор Кармела угодил прямо в грудь другого разбойника, и тот упал без единого стона. Копье и нож хетта также достигли цели.

Остановившиеся поодаль кочевники начали совещаться. От мертвых путников не будет проку, поэтому обитатели пустыни хотели взять их живыми, а после продать перекупщикам, которые рыскали как на границе поля боя, так и на краю Красной земли.

Кармел показал Тамиту второй нож, единственное оружие, которое у них осталось, и египтянин понял, что хочет сказать хетт.

– Предлагаю выбрать между позором и смертью.

Юноша кивнул. Он не испытывал страха, только глубокое сожаление и ранящую сердце боль.

– Я не смогу... сам.

– Я тебе помогу. Держи. – Хетт вложил кинжал в холодную руку товарища. – У нас мало времени, – напомнил он и повернулся, чтобы посмотреть, что делают разбойники.

Когда Тамит и Кармел увидели, что кочевники вдруг бросились бежать, оба застыли от удивления. Египтянин первым выбрался наружу и понял, в чем дело: вдали показались всадники с копьями наперевес. Следом катилась колесница. Джедхор. А быть может, Мериб.

Юноша представил, как посмотрит ему в глаза. А после плюнет в лицо.

Внезапно Тамит вспомнил Хетеса с его безумной дерзкой идеей и обратился к хетту:

– Видишь эти тела? Ложись под них. Притворись мертвым. Египтяне не станут трогать трупы жителей пустыни. Потом выберешься и пойдешь дальше. Надеюсь, тебе повезет.

В лице Кармела что‑ то дрогнуло.

– Это скверна. .

– Это не большая скверна, чем прятаться в чужом саркофаге!

– А как же ты?

– Мне нужно остаться. Не думаю, что меня убьют. Все будет хорошо.

Кармел протянул ему руку.

– Прощай! Если мы в самом деле встретимся, я буду счастлив назвать тебя своим братом.

Тамит свалил тела убитых хеттом бедуинов в одну кучу и как мог прикрыл Кармела. К счастью или к несчастью, среди преследователей не было Мериба. Всадники окружили Тамита, который спокойно стоял и ждал их приближения.

С колесницы сошел злой и усталый Джедхор. Его одежда запылилась, в парик набился песок.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒