Часть III 3 страница

– Надо, – Антонов посмотрел ему прямо в глаза, – принять к перевозке. Как именно, я не знаю. Прошу вашего решения.

Фадеев ничего не ответил. Он только старался, чтобы внутреннее смятение не отразилось на его лице. Что подумают о нем сотрудники, пассажиры?! Первый раз в жизни он – человек, который всегда брал на себя ответственность, принимал самые сложные решения за весь коллектив, – понятия не имел, что делать. И надо было столкнуться с такой ситуацией именно сегодня, когда он не может разобраться даже в самом себе!

Он растерянно наблюдал за тем, как Дарья быстро вытащила из коробки пластиковую бутылку и присела на корточки рядом с пожилой женщиной, протянув ей открытую воду. Та сначала посмотрела с непониманием, потом трясущимися руками взяла бутылку и начала жадно пить. Через несколько минут Дарья, которая успела расспросить обо всем пассажирку, подошла к командиру.

– У женщины с дочерью билеты в Москву на позавчерашний рейс местной авиакомпании, – понизив голос, сообщила она, – но там все отменили!

– Что с девушкой? – глухо спросил Михаил Вячеславович.

– Опухоль позвоночника, – прошептала Морозова, – завтра должна лечь в больницу в Москве, уже назначена операция. Когда прилетели в Таиланд, она ходила. Но из-за отмены рейсов, коллапса… Стресс, обострение, никто толком не понимает, что произошло! По туристической страховке в местных больницах от них только отмахивались.

– Боже ты мой, – Фадеев усилием воли остановил едва не вырвавшийся стон, – зачем же они с таким диагнозом полетели в Таиланд?

– Понимаете, – Даша отвернулась, чтобы ее глаз, на которые набежали слезы, не было видно, – девушка настояла. Даже в Москве не дают гарантий. Говорят, да, будет жить, но сможет самостоятельно двигаться или нет, неизвестно. А она с детства мечтала увидеть Таиланд. Учится на востоковеда…

– Мать рассказала?

– Да, – Даша всхлипнула, уже не в силах сдержаться, – она вне себя от горя: винит себя в том, что они прилетели. Что поддалась на уговоры дочери, пожалела ее. И вот такое случилось…

– Ясно, – Фадеев взволнованно кивнул, – пассажиры все прибыли?

– Минут десять назад не были зарегистрированы двенадцать человек, но люди потом еще подходили. Билеты все проданы!

– Знаю.

– Михаил Вячеславович, что же нам делать?!

Теперь слово было за ним – только он, командир воздушного судна, мог решить сейчас чужую судьбу. Фадеев беспомощно огляделся, словно ища поддержки. Около женщины на корточках уже сидел Антонов и старался, как умел, утешить ее.

– Проверь, остались ли свободные места.

Даша бросилась выполнять указание. А Фадеев почувствовал, что еще немного, и он не выдержит напряжения. Несколько сотен человек смотрели на него широко раскрытыми глазами и ждали, что станет делать этот седой пилот с парализованной девушкой. Наверняка каждый непроизвольно поставил себя на место несчастной. Не приведи бог вот так вот, в чужой стране! И никто не поможет? Конечно, формально они не пассажиры авиакомпании, но, когда речь идет о жизни и смерти, какое это имеет значение?! Господи, помоги! Как, как с ними быть?!

– Михаил Вячеславович, – Даша подбежала к Фадееву, – шестеро пока не пришли. Сможем разместить медкровать.

– Отлично! – он оживился. – Ты давай предупреди ребят, чтобы не регистрировали. Заплатим компенсацию пассажирам, полетят следующим рейсом.

– А с матерью что нам делать? Куда посадить?

– Возьмем на места отдыха экипажа, – принял он решение и сразу почувствовал себя лучше. Вернулась уверенность.

– Я только, – Даша перешла на шепот, – не знаю, как с ней в этой ситуации про деньги говорить.

– Не надо, – Михаил Вячеславович категорично мотнул головой, – я сейчас с генеральным директором созвонюсь. Решим мы вопрос: не бросать же людей в беде!

– Спасибо! – обрадовалась Даша, глаза ее засияли.

– А тебе привычное задание, – он улыбнулся, вспомнив, как они с Морозовой в Москве пассажирку спасали, – найди-ка врача. Нужно, чтобы осмотрели и дали разрешение на вылет.

– У них справка из местной клиники есть, что перелет разрешен!

– Все равно медбригаду вызови, – он взглянул на плачущую женщину, – и матери давление не мешает измерить.

Дашенька убежала, а Фадеев достал из кармана телефон, стал звонить генеральному директору, чтобы договориться о перевозке лежачего больного. Да еще без билета. Пока разговаривали, он заметил у стойки регистрации какое-то оживление, а потом услышал громкие голоса. Молодая женщина с двумя детьми – примерно трех и пяти лет – растерянно хлопала глазами. Огромный красный чемодан, который она неизвестно как дотащила до ангара, учитывая то, что в каждой руке у нее было по ребенку, завалился набок. Так вот они какие – задержавшиеся пассажиры, которых он разрешил снять с рейса! Час от часу не легче. Спешно попрощавшись с начальством, Фадеев нажал отбой и ошарашенно уставился на семейку.

Женщина тем временем не выпускала из рук детей и выглядела так, словно с ней вот-вот случится истерика. Губы ее дрожали, лицо побелело от страха. Она уже не возмущалась тем, что ей отказывают в регистрации, не доказывала свою правоту – молча страдала и захлебывалась подкатившими к горлу слезами. Фадеев стремительно подошел к ней.

– Все в порядке, – буркнул он, – простите нас за заминку.

Мамочка не сразу поняла, что он говорит. А потом сообразила, что Михаил Вячеславович здесь – главный и теперь все ее страхи позади: их примут на рейс.

– Спасибо, – всхлипнула она.

Прошло еще пять минут. Регистрацию закрыли. Оставшиеся три пассажира либо не знали, что рейс выполняется из Утапао, либо по каким-то своим причинам передумали лететь. Все! Свободны только три кресла, на них кровати не разместишь.

К Фадееву снова вернулось болезненное чувство собственной беспомощности. Он же командир, честное слово! Все ждут от него решения, а у него в голове даже мыслей путевых нет. Не может он добавить три жизненно важных кресла в салон! Наверное, лучше дождаться рейса в Питер. Может быть, там будут свободные места. Отправить девушку с матерью в Москву транзитом через северную столицу.

«Превосходная идея! » – с издевкой похвалил он себя сам. А потом мать, которая ничего не соображает от горя, и дочь, которая недвижно лежит на носилках, будут высаживаться в Пулкове, искать свободные места до Москвы – представители помогут, конечно, но не так-то все просто с перевозкой лежачих больных, – а дальше снова загружаться, снова лететь. Полная ерунда! Думай, командир, думай. Совсем мозги раскисли с этой внутренней разобщенностью на личном фронте.

– Готовность борта, – подскочил к Фадееву представитель, – пассажиров приглашать будем?

Михаил Вячеславович бросил на него такой испепеляющий взгляд, что тот невольно попятился.

– Извини, – Фадеев запоздало сообразил, что напугал человека, – дай мне еще две минуты.

Представитель коротко кивнул и испарился.

Тем временем врачи закончили осмотр девушки, разрешение на полет подтвердили. Мать тоже могла лететь – давление в норме, кроме беспрестанно текущих слез, никаких осложнений.

Конечно, их нужно было отправить немедленно и только в Москву! Тем более экипаж идеальный: Людмила, как медсестра по образованию, присмотрит за девушкой, среди бортпроводниц есть двое врачей. С их опытом все пройдет гладко – в этом сомнений нет! Только где раздобыть еще три кресла? Где?!

– Уважаемые дамы и господа, – Фадеев с удивлением услышал звучный голос Антонова, который вышел в центр ангара, – меня зовут Андрей Антонов, я ваш второй пилот. От имени экипажа и всех сотрудников авиакомпании обращаюсь к вам с просьбой…

Он перевел дыхание. Было видно, что говорить перед публикой ему тяжело.

– Мы оказались в сложной ситуации, – запнувшись, продолжил Андрей и посмотрел на носилки, – необходима срочная медицинская помощь нашей соотечественнице. Человек обездвижен, требуется операция в Москве.

Он снова замолчал, но Фадеев все уже понял. А сам-то он, старый дурак! Не мог додуматься до такого простого решения – попросить кого-то из пассажиров остаться в Таиланде до следующего рейса. Конечно, не всякий человек из-за сочувствия изменит свои планы, но им, строго говоря, и нужно-то всего три кресла!

– Друзья, – голос Антонова от волнения сорвался к концу выступления, – помогите спасти человека! Чтобы установить кровать в самолете, нужно шесть свободных кресел. Три у нас есть. Я уверен, найдутся люди, которые согласятся подождать в Таиланде следующего самолета в Москву!

Пассажиры зашумели. Фадеев не сомневался, что каждый думает о том, чтобы остаться. Но у многих дети. Обязательства, которые нельзя отложить. Работа.

– Я не лечу! – к Антонову подскочил Николаев.

Фадеев успел заметить, какой счастливый взгляд он бросил на Дашу и развел руками, словно говоря: «Я здесь ни при чем, обстоятельства». Дарья сияла от радости.

– Нужны еще два человека! – У Андрея загорелись глаза.

– Ай, ладна, – со своего чемодана с ребенком на руках поднялся знакомый по прошлому рейсу пассажир восточной наружности и потащил за собой жену, – мы астаемся.

– Молодец! – Кирилл дружески хлопнул Самира по плечу.

– На эксурсий с табой паедем, – объяснил он Николаеву, как старому приятелю, – ролик рекламный для мой кафе абсудим.

– Обсудим-обсудим, – смирился Кирилл.

– Настаящий джигит! – обрадовался Самир.

– Спасибо! – Антонов торопливо пожал мужчинам руки.

– Не проблема, – Николаев крепко сжал ладонь Андрея в ответ, – хорошего рейса!

Дарья, не дожидаясь указаний Фадеева, бросилась к столу регистрации оформлять снятие трех пассажиров и посадочные талоны для девушки с мамой. К Михаилу Вячеславовичу наконец вернулась способность действовать – он начал звонить в Москву. Нужно было передать коллегам о решении и попросить, чтобы внесли изменения в систему бронирования. Самира с женой и Кирилла перенести на следующий рейс, а девушку с матерью оформить на этот.

Все вокруг ожило, закипело. Представитель объявил по команде Фадеева начало посадки на рейс, и пассажиры стали пробираться к выходу. Под контролем сотрудников, небольшими группами им предстояло идти на посадку пешком по летному полю: нужным количеством автобусов перегруженный аэропорт обеспечен не был. «Как в старые времена», – подумал Фадеев.

Машину прислали только за пассажиркой на носилках, и теперь ребята во главе с Антоновым занимались ее погрузкой в салон. Фадеев видел, как мать девушки повисла на Андрее, не в силах прервать благодарности, а он только смущенно улыбался в ответ, осторожно поддерживая женщину в своих объятиях. Наконец Антонов мягко высвободился и забежал в ангар.

– Михаил Вячеславович, поехали! – позвал он. – Другого транспорта нет.

Фадеев обернулся, поискал глазами Дашу, суетившуюся вокруг пассажиров. Помахал в воздухе раскрытой ладонью, улыбнулся ободряюще – дескать, держитесь тут без нас, – и побрел вслед за Антоновым.

В самолете его ждал экипаж. Скоро и пассажиры начнут подниматься на борт, рассаживаться по местам. Пора занимать место командира воздушного судна. Хотя… Какой, если честно, из него теперь командир?! Ситуацию взял на себя Антонов, подготовку к рейсу провел Михалыч. А что делал он? Страдал по ушедшей любви и тому, что в жизни ничего уже не вернешь.

Фадеев посмотрел в лицо лежавшей на полу автобуса девушке и осекся. Да что ж это он, в самом деле?! Незаметно смахнул с глаза набежавшую слезу, словно убрал соринку. Совсем расклеился, старый дурак. Сдал позиции – стыд, да и только. Командир обязан подавать экипажу личный пример в работе и в жизни. А какой из него выходит теперь пример? Такой, которому лучше бы и не следовать.

Михаил Вячеславович на этот раз с принятием решения не колебался: Антонов сядет на место командира воздушного судна, сам он такой чести сегодня не заслужил. Да и нечего с посторонними мыслями о Наденьке, о перипетиях судьбы лезть за штурвал. Сердце пилота должно быть горячее, а голова – холодная. Как у Андрея.

Машина остановилась у самолета. Носилки осторожно вытащили и понесли вверх по трапу – пока не пришли остальные пассажиры, нужно было успеть разместить на креслах медицинскую кровать и освободить проходы. Евгений с Людмилой встретили их у дверей, сразу же занялись девушкой и ее матерью. Михаил Вячеславович успел заметить, с какой нежностью Антонов смотрит на юную пассажирку. Казалось, доставить ее в Москву стало для него делом всей жизни.

– Михаил Вячеславович?

– Что? – Фадеев обернулся на голос Андрея.

– Мне надо с вами поговорить, – он замялся.

– Говори, – удивился Фадеев.

И подумал о том, что у Андрея-то, оказывается, мозги неплохо работают. Видит, что начальство в разобранных чувствах и не в состоянии оборону держать, – так сейчас и воспользуется удобным случаем. Сам-то он сегодня на высоте. Начнет про свой опыт рассказывать, повышения в должности просить. Привык парень касаться головой звезд. Как же, в другой компании в командирах ходил, а здесь только вторым пилотом его на работу приняли.

Хотя, если честно, Фадеев и сам теперь понимал, что с Андреем палку он перегнул. Достоин парень командирского кресла – хороший он человек и пилот первоклассный. А виноват только в том, что никто ему раньше не объяснял, что в авиации все делают общее дело, а не каждый – свое. Поэтому и к младшим коллегам поначалу свысока относился. А теперь вот благодаря Михалычу многое изменилось.

– Я таких людей, как вы, в жизни еще не встречал! – сообщил вдруг Антонов.

– В каком смысле? – насторожился Фадеев.

– В самом хорошем, – улыбнулся второй пилот. – Первый раз вижу, чтобы заместитель генерального директора, заслуженный летчик, профессионал высшего класса вот так дружески и запросто общался с людьми! С бортпроводниками, с представителями и с молодыми-зелеными вроде меня.

– Да ладно, – отмахнулся Фадеев. Ему стало стыдно из-за недавних своих подозрений. Парень и не думал сейчас о карьере.

– Серьезно! – с жаром возразил Андрей. – Вы же вместе со всеми, своими руками и железки таскали, и ангар расчищали.

– Не приучен иначе, – Фадеев слабо улыбнулся.

– Вы, Михаил Вячеславович, – произнес Антонов, – меня извините. Я тут пришел в вашу компанию со своим уставом. Обижался, что командира сразу не дали. А теперь вижу: есть чему поучиться. Все бы отдал, чтобы стать похожим на вас!

– На меня, – поперхнулся Фадеев, – похожим не надо. Успеется.

И все. Больше Антонов к их разговору ничего не добавил. А Фадеев почувствовал, что от стыда стал красный как рак. Знал бы Андрей, что он думал о нем минуту назад! Знал бы, какие демоны терзают его начальника, – ни за что бы не пожелал себе такой участи.

Одна у него заслуга, что ни говори – команду он создал достойную. Пилотов собрал лучших в отрасли. Но теперь, видно, пора уступать место молодым – нечего все процессы на себе замыкать и думать, что незаменим. Опустив голову, Фадеев побрел в кабину, оставив Антонова помогать коллегам с размещением девушки.

– Как техподготовка? – задумчиво спросил он у Михалыча, едва переступив порог.

– В норме, – отчитался тот, – дефектов не обнаружено.

– Топливо? – машинально спросил Фадеев.

– Заправили по расчету.

– Приборы? – на автопилоте продолжил он.

– … тридцать.

– Чего тридцать? – встрепенулся Михаил Вячеславович.

– А чего приборы?! – расхохотался Михалыч, довольный тем, что так ловко поддел хмурого командира.

– Не умничай, – пригрозил Михаил Вячеславович, вспомнив наконец бородатый анекдот про Чапаева с Петькой в самолете, и расстроился, что так глупо попался, – садись в правое кресло. Ты сегодня за второго пилота.

Михалыч послушно пересел и достал контрольные карты.

– За второго так за второго, – проворчал он, – значит, наше дело – правое, не мешать левому. А чего Андрюха? Без работы всю дорогу маяться будет? Не любишь ты парня!

– Устарела твоя информация, – буркнул Фадеев, – я себя не люблю. Андрюха твой за штурвал сядет.

– Вот это правильно, – с жаром похвалил командира Михалыч, – тонкий ты руководитель, Михаил Вячеславович! Зришь в корень.

– Уймись, – попросил Фадеев, – без тебя тошно.

Михалыч удивленно взглянул на пребывавшее не в духе начальство и счел за благо не лезть к командиру в душу. Захочет – сам скажет. Такой уж он человек: все свои проблемы привык решать сам.

Тут в кабину, словно свежий ветер, ворвался счастливый Антонов.

– Мне куда?! – удивился он, заметив, что его рабочее место занято пилотом-инструктором.

Борис Михайлович вопросительно смотрел на пребывавшего в задумчивости Фадеева, ожидая, что тот даст ответ.

– Тебе, – очнулся наконец Михаил Вячеславович, – за штурвал. Поведешь самолет.

– Спасибо! – не поверил своим ушам Андрей и все еще продолжал стоять в нерешительности.

– Приступайте к проверке, – скомандовал Фадеев, – а в Москву прилетим, заявление на перевод мне принесешь. Я подпишу.

– Кто? Я?! – Андрей все еще стоял, широко раскрыв глаза.

– Ну не я же! – удивился Михаил Вячеславович, а про себя подумал, что, может, и ему не мешало бы в свете последних событий написать заявление, только совсем другого толка. – Пора тебе, брат, в командирах летать. Или уже не хочешь?

– Не просто хочу, – Андрей опустился в левое кресло, – мечтаю! Только, – он помолчал, – я же недавно у вас работаю, мне в коллективе обжиться надо.

– Обжился уже! – махнул на него Михаил Вячеславович под радостное поддакивание пилота-инструктора. – Вон Бориса Михайловича спроси. Он-то соврать не даст.

Фадеев посмотрел на сияющего Антонова, и сердце его оттаяло: столько силы, столько мечты может быть в человеке! А он все со своими душевными бурями носится. Все ему кажется, что жизнь мимо прошла.

Нет! Обязан он с Надеждой увидеться, почувствовать ее, снять камень с души! Хотел быть честным перед женой, да не получается. Мало того, что мысли о любви из прошлого не уходят, так еще это мучительное ощущение, что, если не увидит Наденьку, кончено все. Такая короткая у человека жизнь, такая хрупкая – вон хоть на девушку эту бедную посмотреть. Нельзя отталкивать от себя то, что приносит судьба: во все встречи и события вложен свой смысл. Не разгадает его сегодня, значит, потом безутешно жалеть. Кому он будет нужен такой, убитый своими тайными мыслями и несчастный? Детям? Людмиле? Нет. Каждый человек обязан сам в жизни своей разобраться! Все понять, все решить, а не отмахиваться от трудностей и проблем. Один раз он уже допустил ошибку – сбежал. Второго раза не будет.

Фадеев, дождавшись, когда Михалыч с Антоновым закончат проверку, поднялся из кресла.

– Я не лечу, – загробным голосом сообщил он.

– Что случилось? – тут же отозвался Михалыч, а Антонов просто застыл, раскрыв от удивления рот.

– Останусь. Надо помочь с остальными рейсами. – Фадеев уже открыл дверь кабины и собрался выйти.

– А мы?

– Вам я не нужен, – Фадеев улыбнулся и подумал, что не мешало бы заодно проверить, как долго обойдутся без него и в Москве, – сами с усами.

– Счастливо оставаться, командир, – пожелал Борис Михайлович, который слишком хорошо знал Фадеева, чтобы рассчитывать на перемену решения.

– Вот это спасибо, – улыбнулся он, – за понимание и поддержку.

Фадеев подхватил свой портфель и, приложив руку к козырьку, решительно вышел из кабины. Что-то подсказывало ему, что добиться такого же понимания в глазах собственной жены будет гораздо сложнее. Но уходить с самолета как дезертир, даже не попрощавшись с Людмилой, он не хотел.

– Ты не летишь? – к его изумлению, она догадалась сама.

– Не лечу.

– Почему?

– Думаю, надо помочь ребятам, – начал бормотать Фадеев, – неизвестно, когда закончатся демонстрации…

– Прекрати, – она взяла его за руку, – здесь прекрасно справятся без тебя. В чем дело?

– В том, – Фадеев не знал, как правильно ответить на этот вопрос, – в том, что я встретил человека из прошлого. И должен с ним поговорить.

– Ясно. – Люда отвернулась.

– Я быстро, честное слово! И сразу в Москву.

– Этот человек – женщина?

– Да. – Фадеев даже не успел подумать о том, что можно соврать.

– Вы встретились в Baiyok Sky, – не спрашивала, а утверждала она, повернувшись и теперь глядя ему прямо в глаза.

Он в ответ промолчал, ошарашенный ее проницательностью и тем, как умело она скрывала свое знание все это время. Наверное, ждала, когда он сам обо всем расскажет. Честное слово, так и надо было поступить! А теперь он решил остаться, и менять что-то поздно.

– Людочка, – он хотел сказать «до свидания», но она перебила:

– Миша, послушай. – Встревоженные голубые глаза смотрели прямо в душу. – Я без тебя не смогу. Ты нужен мне и детям. Детям и мне!

Фадеев схватил жену в объятия, поцеловал в губы и, боясь, что она заметит подступившие к глазам слезы, выскочил из самолета на трап. Его разрывало на части…

Глава 5

Ларин, терпя невыносимые муки в широком кресле бизнес-класса, смотрел в иллюминатор и лечил нестерпимую головную боль мыслями о том, что скоро увидит Дашу. Обнимет ее, прижмет к себе, и все его несчастья растают просто потому, что утратят смысл. Как же он от этой жизни устал!

За время работы в компании Максим слетал в такое количество командировок, что на борту самолета испытывал только одно чувство – отвращение. На прошлой неделе, после месяца непрерывных полетов, когда вышел на трап, уже не слишком понимая, куда именно прилетел, у него носом пошла кровь. Совсем его шеф загонял. Что бы ни случилось, панацея одна – Ларин! Лети туда, лети сюда, срочно исправь. А шеф даже задницу не поднимет из кожаного кресла, пока заместитель носится, как бешеная собака, по городам и весям, гробя свое здоровье.

Хотя что толку рассуждать? Устал не устал, а настоящий мужик в наше время должен соответствовать формуле «при деньгах и при должности». Должен, если понадобится, вертеться ужом на раскаленной сковородке и пускать кровавые пузыри, чтобы его не сбросили со счетов.

Максим отвлекся от мыслей – мимо продефилировала стюардесса в неприлично короткой форменной юбке. Бедрами красавица виляла так интенсивно, что Ларину оставалось только изумляться, как на столь богатые телодвижения хватает узкого прохода самолета. Совсем девки в компании распоясались! Куда только шеф экипажа пассажирской кабины смотрит?! Максим высунул голову, провожая девицу взглядом, и обнаружил разнопостриженные затылки мужиков, торчавшие по обеим сторонам прохода. Он откинулся в кресле, не в силах удержаться от беззвучного хохота.

А он-то, бедняга, все голову ломал, почему на их рейсах, где, судя по отзывам, обслуживание – хуже некуда, битком народу? Вот и разгадка: бесплатное шоу. Ларин отсмеялся и еще раз посмотрел вслед девице. Попадись она ему на глаза пару лет назад, не задумываясь, занялся бы этой кралей. Оказал бы честь разок-другой.

Но сейчас ему даже думать было страшно о том, что подобное существо заберется к нему в постель. И что он будет с ней делать? Рассказывать о том, как обидел Дашу, а потом прилетел за тридевять земель, чтобы просить прощения? Смешно.

А если отбросить все шутки, он и с женой-то едва себя сдерживал: так хотелось поговорить о Морозовой. Пожаловаться, что он влюбился до потери пульса в прекрасную юную девушку, а она его держит на расстоянии. Что первый раз в жизни он так нуждается в нежности, а получает лишь дружеское участие. Что не может даже думать о других женщинах, хотя раньше месяца не проходило, чтобы не заводил себе новой любовницы. Целый год он ходит вокруг да около, ухаживает, ищет встреч. А она и не прогоняет, и не зовет…

Ларин с возмущением посмотрел на соседа по креслу, прервавшего его размышления своим храпом. Чем думать о Даше в такой неподходящей обстановке, лучше и самому бы заснуть! Только вот не может он спать в самолете. Жестокая ошибка природы, если учесть то, сколько времени он проводит в небе.

Максим сел удобнее и прикрыл глаза. Ладно, на сегодняшний день все не так плохо. Рейс в Утапао он все-таки организовал, а ведь даже Виталик не верил в его способности. Дашу он скоро увидит, и, может быть, в этой экзотической стране, пропитанной солнцем и страстью, она оттает. Надо надеяться! Без этого его жизнь будет бессмысленной.

До конца полета Максим ворочался в кресле – читать сил уже не было, есть не хотелось, смотреть в небо ему надоело. Возбуждение от предстоящей встречи с Дашей нарастало, заставляя сердце колотиться о ребра. Каждую секунду он готов был вскочить и ринуться к ней.

Облегчение наступило только в момент первого касания земли. Все! Вон из этой консервной банки! Пусть экипаж разбирается, что к чему, а он уже на грани своих физических и моральных возможностей. Ларин вылетел из самолета, словно пробка от бутылки шампанского, которую, перед тем как открыть, долго трясли. Через десять минут он выбрался из зоны прилета аэропорта Утапао.

Картина, представшая его взору, потрясала: тысячи людей осаждали воздушную гавань, пытаясь вернуться на родину. Максим покачал головой, мысленно подсчитав, какие убытки несут перевозчики из-за народных волнений в Таиланде и сколько живых денег валяется в прямом смысле слова под ногами. Жаль, у них с Виталиком парка не хватит, чтобы поднять самолеты – машины все в расписании. А то можно было бы пробить несколько чартеров по заданным направлениям – вон японцев целая толпа мается на жаре. Про европейцев и говорить нечего: на два-три борта. Отвезли бы всех скопом в какой-нибудь Франкфурт, а там бы они уже и разлетелись по точкам. Если бы найти ресурс, чтобы доставить несчастных по домам – скажем, за двойной размер обычного тарифа, – можно озолотиться! Да и бедолаги эти, покрывшие собственными телами землю на подступах к аэропорту, были бы благодарны.

Да-а, авиация – тонкое дело. Только дунь, и все рассыпается, превращаясь в толпы невывезенных пассажиров. Перекрыли демонстранты дороги к аэропорту или задымил вулкан – все, ребята: сидим, курим бамбук. Финансисту по образованию, подобные потери Ларину были словно нож по сердцу – и ведь нельзя их заранее просчитать, обезопасить свой капитал.

Перешагивая через сумки, головы, ноги, Ларин наконец добрался до здания терминала. Первым, что бросилось ему в глаза, был от руки намалеванный плакат с именем Дашиной авиакомпании. А под надписью – жирная стрелка. Надо же! Все люди как люди, толпятся в одном терминале, а эти что, на летном поле регистрировать пассажиров собрались? И как, интересно? Там же ни компьютеров, ни рамок для досмотра нет. Полный дурдом!

Ларин торопливо пошел по указателям и, попав в огромный ангар, остановился как вкопанный. Он увидел Дашу. Весь прочий мир перестал существовать, все мысли пропали. Он смотрел на темные волосы, как всегда собранные в прическу, из которой выбилось несколько трогательных прядей. На губы с чудесной улыбкой. На тонкий силуэт.

Максим заметил, что в глазах Даши появился радостный блеск, которого он раньше не видел: обычно взгляд Даши был задумчивым и печальным. Маленькая хрупкая девочка родом из несчастливого детства. Как он хотел утешить ее, приласкать! А она не давалась. Может, теперь, когда в ее глазах поселился этот необъяснимый огонь, Морозова наконец оттает?!

С трудом дождавшись момента, когда очередь пассажиров перед Дашей иссякнет, Ларин бросился к ней.

– Милая моя, – не обращая внимания на толпу и не в силах сдержаться, он обнял ее у всех на глазах, – как я тебя искал! Прости, пожалуйста. Прости, что не приехал, когда ты звонила. Тебе было плохо?

– Максим?!

От изумления она даже не вырвалась, на мгновение позабыв о том, что на них смотрят, и он наслаждался долгожданной, украденной близостью. Как хорошо! Как хорошо просто быть рядом.

– Ты бросала трубки, – он задышал часто, – не отвечала на sms. В аэропорту тебя не было.

– Как ты узнал, где я?!

Глаза перепуганные, огромные.

– Милая, – он сильнее прижал ее к себе, – я все могу. Ты забыла? Я же тебя люблю!

Даша наконец пришла в себя и вырвалась из его рук. Щеки ее покраснели от стыда. Смущенно глядя в пол, девушка разглаживала форменную юбку. Как же она красива с опущенными ресницами, в этом своем смятении! Словно заблудилась во времени.

– Зачем ты здесь? – строго спросила она.

Ларин за год прекрасно выучил эту ее интонацию. Она была недовольна им, отчитывала за то, что позволил себе лишнее, да еще при пассажирах. Господи, какая же она трогательная!

– Ради тебя, – сказал он.

– Господи боже мой! – Даша закрыла лицо руками.

Он не понимал, что происходит. Почему она так испугалась? Он уже миллион раз говорил ей, что любит, а теперь просто решил это доказать. Не для нее – для себя: иначе не мог. Он склонился к ней, принялся шептать, горячо дыша:

– Дашенька, милая, я сошел с ума! Ты же видишь. Не мог ни есть, ни спать, думал о нас, думал…

Она отпрянула от него, испуганно огляделась. Дались ей эти пассажиры! Пусть смотрят!

Даша стояла перед ним растерянная, виновато пряча глаза. Из-за чего? Это же он ее обидел, когда разговаривал как с чужой, когда посмел не откликнуться на ее беду. Он ведь слышал, какой у нее был голос – убитый, потерянный!

– Дашенька, – он зачастил, – прости меня, я виноват. Но теперь мы будем по-настоящему вместе. Я буду тебя беречь. Буду только с тобой, уйду от жены!

– Я, – Даша задрожала, – я не хотела…

– Прекрати, – он снова попытался обнять ее, она с негодованием вырвалась, – не смей так говорить! Ты просто боишься, я это чувствую. Перестань себя мучить, дай мне сделать тебя счастливой!

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 Следующая ⇒