ЧАСТЬ ПЯТАЯ 3 страница

Гитлер перевел взгляд на Сант‑ Анджело.

– Ну? Вы можете что‑ то сказать?

– Могу.

– Тогда говорите. Я не хочу торчать здесь всю ночь.

– Вы уже дали точную оценку этой вещи, – намеренно робким тоном ответил маркиз. – Это маленькое дешевое зеркальце без драгоценных камней. Оно ничего не стоит.

– Вот именно! – вскричал Майнц, не в силах сдерживать себя. – Вещи, наделенные могущественной силой, всегда неприметны!

Пока он с энтузиазмом развивал тему незаметности оккультных и психических феноменов, маркиз невинно сложил руки на груди и опустил подбородок. Сант‑ Анджело видел, что немцы не принимали его во внимание – Гитлер вообще повернулся в другую сторону, – но именно на это он и рассчитывал. Маркиз сфокусировал мысли на фюрере – так же, как века назад на графе‑ самозванце. Чтобы проникнуть в ум чудовища, он должен был найти путь, ведущий в его сознание.

Дискуссия не требовала его участия. Майнц уже говорил о Копье судьбы. Гиммлер бубнил о древнем короле по имени Генрих‑ птицелов. Однако Сант‑ Анджело пропускал их слова мимо ушей и настраивался только на один сигнал, идущий от Гитлера. Он не сразу нашел его. Но как только связь стала прочной и чистой, маркиза до костей пробрал леденящий ветер. Даже в этой душной комнате теплым летним вечером он почувствовал арктический холод. Его мысли вместо того, чтобы направиться на цель, разлетелись в разные стороны, словно опавшие листья, уносящиеся вдаль по безжизненной равнине.

«Соберись! – велел он себе. – Сконцентрируй внимание! »

Сант‑ Анджело казалось, что он бредет по полю боя после кровопролитного сражения. Ноги застревали среди павших тел. Смрад разложения разъедал его ноздри. Но он собрал всю волю в кулак и отбросил прочь видение этого гиблого места. С новой силой и с каждой частичкой энергии, находившейся под его контролем, он начал буравить мозг фюрера. В этот раз маркиз увидел, как голова его противника дернулась назад. Гитлер приподнял парализованную руку – интересно, чем он болел? – и вновь пригладил волосы на затылке. Его щека задергалась в нервном тике. Найдя точку входа, маркиз все глубже пробирался в его сознание. Напряжение было таким, что виски пульсировали от прилива крови. Наконец плечи фюрера опустились, колени начали подрагивать и подгибаться.

– Конечно, мы должны подвергнуть его жесткому допросу, – сказал Гиммлер, как будто Сант‑ Анджело не мог его слышать. – Этот упрямый маркиз только прикидывается невежественным идиотом.

Сант‑ Анджело старался не привлекать к себе излишнее внимание. Продолжая воздействовать на Гитлера, он сохранял абсолютную неподвижность.

– По моей оценке, весь его замок является источником силы, – добавил профессор. – Я почувствовал это, как только мы прошли через ворота. Нам нужно осмотреть здесь каждый камень.

Кровь отхлынула от лица Гитлера, и он пошатнулся. Его рука дрожала так сильно, что Гиммлер не мог не заметить этого.

– Мой фюрер, как вы себя чувствуете? – спросил он.

Рейхсфюрер указал на резное кресло, похожее на трон.

Один из эсэсовцев поднял этот тяжелый предмет, словно маленькую зубочистку. Он пронес его вокруг стола и поставил перед Гиммлером. Тот взял под руку дрожавшего фюрера и усадил его на бархатное сиденье.

– Приведите доктора! – крикнул Майнц.

Солдат, стоявший у двери, бросился вниз по лестнице. На бровях у Гитлера появились капли пота. Маркиз усилил свое воздействие. Он, будто крот, рыл тоннель в самый дальний и темный угол сознания этого чудовища. Там, в ядре его мозга, он хотел породить мощную бурю, от которой фюрер бы ослеп, оглох и почернел от крови, вскипевшей под кожей. Нацисты в комнате восприняли бы это как апоплексический удар. Такая беда могла поразить любого – даже вождя всемогущего рейха. Никто не понял бы, что здесь произошло.

Внезапно в уме маркиза вспыхнула молния. Началась контратака. Сант‑ Анджело почувствовал мощный удар. В сравнении с этим грозным ответом магические силы Калиостро теперь казались милой чепухой. Фюрер опустил подбородок на грудь. Его левая рука по‑ прежнему дрожала. Он не выказывал никаких эмоций. Но волна тошнотворного шока возникла опять, ударив маркиза с такой силой, что он едва не потерял равновесие. Сант‑ Анджело удивлялся, что никто другой не чувствовал ее. Немного оправившись, он ухватился рукой за стол, чтобы как‑ то устоять. Внезапно он увидел Майнца, который, пригнувшись, заглядывал ему в лицо.

– Что вы делаете?

Сант‑ Анджело не ответил. Для противодействия ему требовалось все внимание. Гитлер обмяк в кресле. Гиммлер беспомощно стоял рядом с ним.

– Отвечай! – рявкнул Майнц.

Он сжал огромные кулаки. Вены на его шее вздулись темными узлами.

– Что ты делаешь, мерзавец?

Призвав всю свою силу, Сант‑ Анджело довел шторм в голове фюрера до абсолютной ярости – до бушующего торнадо из пульсирующей крови и раздувавшихся сосудов, с разрядами электрических пробоев и химических ожогов. Он тащил его на грань сердечного приступа или апоплексического удара. Маркиза не заботило, каким именно будет конец. Но Майнц, почувствовав неладное, схватил его за грудки и повалил на пол.

– Стреляй в него! – закричал он дебильному блондину. – Прострели ему голову!

Отталкивая от себя профессора, Сант‑ Анджело пережил еще один удар возмездия. Казалось, что его грудь расплющили огромным молотом. Сила фюрера оказалась мощнее всего того, что он встречал в своей жизни. Такая злобная ярость могла исходить только от дьявола. Эсэсовец попытался выстрелить, но Сант‑ Анджело и профессор сплелись в одно целое, непрерывно перекатываясь по полу. В какой‑ то момент маркизу удалось вытянуть руку и схватить венок, лежавший под креслом.

Толстые пальцы Майнца сжали его горло. Сант‑ Анджело впечатал кулак в его подбородок, и профессор ударился затылком о перекладину столешницы. Пока он приходил в себя от потрясения, маркиз ослабил его хватку и надел серебряный обруч на голову. Он оттолкнул противника и пополз к выходу на террасу. Венок уже начинал действовать. Он увидел в зеркалах, как его образ покрыла рябь – как тело, потускнев, исчезло. Пуля эсэсовца разбила оконное стекло. Гитлер вскинул голову. Его прикрытые веками и затуманенные глаза выискивали врага. От лица исходило демоническое сияние, напоминавшее жар раскаленной печи.

Гиммлер, всю жизнь искавший магию, которую только что явил маркиз, стоял с открытым ртом. Профессор и эсэсовец, державший в руке пистолет, замерли на месте, не зная, что делать. Прежде чем они пришли в себя, Сант‑ Анджело выбежал на террасу башни.

– Стреляй, где он стоял! – крикнул Майнц.

Через секунду пули выбили из косяка несколько длинных щепок.

– Блокируйте дверь! – приказал Гиммлер.

Второй солдат занял позицию на верхних ступенях лестницы, перегородив собой узкий проход. Но это не был единственный путь спасения. Майнц, быстро оценив обстановку, бросился на террасу. К тому времени маркиз забрался на парапет, намереваясь спрыгнуть вниз на лозу винограда. Профессор, размахивая руками, наткнулся на него и ухватил беглеца за полу жилета. Сант‑ Анджело вырвался, отступил на два шага, но Майнц, казалось, обладал шестым чувством. Он схватил его за ногу.

– Я поймал тебя, ублюдок! – с триумфом взревел он, стягивая маркиза с парапета. – Теперь ты никуда не уйдешь!

Его волосы намокли от крови. С губ срывались клочья пены. Сант‑ Анджело вцепился руками в его шинель и сделал подсечку. Профессор, потеряв равновесие, повис на невидимом противнике.

– Я поймал тебя, – задыхаясь, повторил Майнц.

Маркиз приподнял его за грудки и подтолкнул к парапету. Профессор ударился поясницей о балюстраду, опасно качнулся назад, затем выгнул спину и замахал руками, стараясь удержаться на террасе. Сант‑ Анджело еще раз толкнул его в грудь. Майнц перелетел через поручень ограды и, огласив ночной воздух диким криком, рухнул наземь у подножья башни.

– Стреляйте наугад! – рявкнул Гиммлер.

Эсэсовец опустошил обойму, целясь в разные места на небольшой террасе.

– Живым! – прохрипел Гитлер. – Я хочу его живым!

Он поднялся с кресла и, сильно кренясь вперед, направился к дверному проему. Его левая рука неконтролируемо дрожала. Навстречу ему по лестнице поднимались солдаты, вооруженные ружьями и автоматами. Сант‑ Анджело понял, что нужно спешить. Он, как акробат, вскочил на парапет и прыгнул на крону ближайшего дуба. Раздался треск веток и хруст костей, он каким‑ то чудом зацепился руками за большой сук – или, возможно, небесная длань поддержала его в ту минуту. Он повис высоко над землей в черноте летней ночи, скрытый пологом листвы и ветвей.

Боль в ногах не шла в сравнение с муками сожаления. За какой‑ то час он не только упустил свой шанс на уничтожение фюрера… но и потерял «Медузу».

Глава 34

Когда Дэвид проснулся, он не мог поверить своим глазам. Во‑ первых, он лежал под пологом в роскошной кровати. Во‑ вторых, в его объятиях спала Оливия. Их одежда, сухая и выглаженная, была аккуратно сложена на деревянной этажерке. Рядом находилось несколько новых предметов – обувь и плащи. Кто‑ то тихо постучал в дверь. Он натянул одеяло на плечи Оливии и крикнул:

– Войдите.

Молодая горничная внесла поднос с завтраком, поставила его на стол и, не глядя в их сторону, раздвинула шторы. Из окна открывался прекрасный вид на парк и озеро с лодочной станцией. Сейчас оно выглядело безмятежным и мирным.

– Мсье Сант‑ Анджело просит вас после завтрака повидаться с ним в гостиной, – сказала девушка.

Когда она вышла, Оливия открыла глаза.

– Значит, это все на самом деле?

Дэвид смущенно улыбнулся.

– Я думаю, да.

Обнаженное тело Оливии и ее голова, покоившаяся на его груди, выглядели достаточно реальными и соблазнительными. Их тела создали уютное углубление в мягком матраце. Он чувствовал, как ее тонкие пальцы поглаживали его плечо, руку, бедро… Но как бы сильно ему ни хотелось не прерывать ее прелюдию, естественные нужды требовали этого.

– Схожу коня привяжу, – сказал он.

– Коня? О чем ты говоришь?

– Это значит… Потом расскажу. И еще мне нужно позвонить.

Надев халат и взяв чашку кофе со стола, он вышел в коридор. Прошлым вечером ему не удалось осмотреть этот этаж. Увидев горничную, он спросил, где можно найти телефон. Она указала ему на гостиную, в которой, как и во многих комнатах особняка, стояли античные статуи. Взглянув на торс юноши с отбитыми руками и головой, он вспомнил скульптуру, которой некогда владел Козимо де Медичи. Другой бюст, судя по шапочке и регалиям, изображал какого‑ то папу римского времен Ренессанса.

Сначала Дэвид позвонил в отель «Крийон». Гэри оставил для него сообщение: «Свяжись со мной в любое время. Это очень важно». В Чикаго была середина ночи. Дэвид не стал ждать и набрал номер Гэри. Тот ответил на втором гудке.

– Извини, если я разбудил тебя, – сказал Дэвид. – В твоем сообщении говорилось, что дело не терпит отлагательства.

– Ты не получил мою голосовую почту?

– Я потерял телефон. Что случилось?

Дэвид услышал, как скрипнуло кресло. Почему Гэри не в постели? У него появилось недоброе предчувствие. Насколько плохой была ситуация, если Гэри до сих пор не передал ему привет от Сары?

– Дэвид, тебе нужно вернуться домой.

Его сердце замерло в груди.

– Почему? Что случилось? Я думал, что новый курс лечения улучшил состояние Сары.

– Не очень, – сказал Гэри.

Чувствовалось, что он взвешивал каждое слово.

– У нее случился рецидив, и лечение было приостановлено.

Дэвид надеялся, что он скажет о дальнейших предложениях врачей – о том, что они собирались предпринять в сложившейся ситуации… Но Гэри заговорил о другом.

– Сначала Сару направили в отделение интенсивной терапии, а затем перевели в другое место.

– В какое? – спросил Дэвид, боясь услышать ответ.

Судя по долгой паузе, Гэри тоже не решался произнести.

– В хоспис. На самом деле там неплохо. Они создали для нее все удобства. И Эмма теперь может навещать ее в спокойной и приличной обстановке. Саре дали отдельную палату. Из окна видны парк и пруд. Персонал очень вежливый.

Дэвид все еще не мог понять, к чему подводил его Гэри.

– К сожалению, доктор Росс считает, что она не пробудет там долго.

– О каком времени он говорит? – спросил Дэвид.

Они оба знали, о чем шла речь.

– В лучшем случае, несколько дней. Вот почему я прошу тебя вернуться как можно быстрее. Сара сказала, что будет ждать тебя… Ты же знаешь, если она вобьет себе что‑ то в голову, то так и будет…

Голос Гэри дрогнул. Он все чаще делал паузы.

– Но это слишком тяжело для нее… Она не продержится долго.

Когда они закончили разговор, Дэвид сел на диван и слепо уставился на бюст красивой женщины, стоявший в центре каминной полки. Ее лицо с высокомерным выражением было слегка повернуто в сторону. Грива роскошных волос ниспадала на обнаженные плечи.

Сначала он хотел позвонить в аэропорт и заказать билет на первый рейс в Штаты. Если повезет, он мог вернуться в Чикаго через восемь‑ девять часов. Но что это даст? Прощальный поцелуй умирающей сестре? Признание, что он не смог спасти ее, хотя был близок к цели? Однако поиски «Медузы» научили его одной непреложной истине: мир более загадочное место, чем принято считать.

Его взгляд снова остановился на бюсте, и по какой‑ то причине лицо прекрасной женщины привлекло внимание Дэвида. Он поднялся с дивана, чтобы осмотреть его поближе. Внезапно чувство, испытанное им при виде наброска Афины на страницах «Ключа к жизни вечной», вернулось к нему. Он знал, какая натурщица служила моделью для этого античного бюста.

– Я сделал его собственными руками, – произнес голос за его спиной.

Сант‑ Анджело стоял в дверном проеме. Он был одет в шелковую безрукавку, широкие темные брюки и хрустящую белую рубашку с пышными рукавами.

– Асканио привез мрамор из мастерской самого Микеланджело.

Он вошел в комнату и взглянул на Дэвида.

– Этот образ напоминает вам кого‑ то?

– Да.

– Я так и думал. Мы с ней встретились при дворе французского короля, и с того дня она стала моей музой. Ее звали Катариной.

Он нежно прикоснулся к бюсту.

– Какое у нее сейчас имя?

– Кэтрин.

Дэвид понял, что не было смысла скрывать от него подобную информацию. Сант‑ Анджело поковырял пол тростью и кивнул.

– Это так похоже на нее… хранить свое имя веками. Она всегда отличалась упрямством.

– А вы? – спросил Дэвид, не веря тому, что ведет такую беседу. – Вы ведь тоже носите свою фамилию долгие годы?

Маркиз склонил голову в согласии.

– Да, в этом мы с ней похожи. Мне не хотелось отказываться от фамилии Сант‑ Анджело. Так называлась тюрьма, которую я никогда не забуду. Фактически там произошло мое перерождение.

Сев в кресло с накрахмаленным чехлом, он жестом предложил Дэвиду устроиться напротив него.

– После всех этих лет мне очень приятно встретить человека, готового… понять меня.

Дэвид промолчал. Он не знал, какие слова соответствовали бы данному случаю. И еще он заметил стоявшую в дверях Оливию. Как долго она здесь была? Что успела услышать? Маркиз с улыбкой повернулся к ней.

– Вы можете присоединиться к нам.

Она села рядом с Дэвидом и сжала пальцами его ладонь.

– Могу ли я надеяться, что между нами не осталось никаких секретов? – спросил маркиз.

– Можете, – ответила Оливия, и Дэвид кивнул в подтверждение.

Плечи Сант‑ Анджело расслабились, и он откинулся на спинку кресла.

– Ваш последний звонок… был адресован сестре? – спросил маркиз, словно они до этих пор вели обычную беседу.

– Я говорил с ее мужем, – ответил Дэвид.

– И?

– Ей осталось жить день или два.

– Ах, Дэвид! – сказала Оливия, еще раз пожав его руку. – Мне очень жаль. Ты должен отправиться к ней. Прямо сейчас.

Сант‑ Анджело задумчиво вздохнул.

– Вы действительно можете так поступить, – произнес он, подняв голову. – Любой разумный человек сделал бы это. Вы можете вылететь в Чикаго первым ближайшим рейсом. Но для чего? Чтобы беспомощно стоять у ее кровати и наблюдать, как смерть забирает последние силы вашей сестры?

Его ужасные слова повисли в воздухе на несколько секунд. Затем он сжал головку трости обеими руками.

– К счастью, существует и другой вариант! Вы можете спасти ее жизнь! Хотя для этого вам придется сразиться с сильным противником.

Дэвид знал, как поступил бы интеллигентный сотрудник такого уважаемого учреждения, как частная библиотека «Ньюберри». И он догадывался, какое решение принял бы Челлини. В конце концов, маркиз был прав. У него имелся выбор. Но не успел он даже слова сказать, как на губах Сант‑ Анджело заиграла улыбка победы.

– Я знал, что вы настоящий мужчина, – с сияющим взором произнес маркиз. – Теперь вам нужно узнать остальное.

Он вытащил из кармана жилета серебряный венок.

Глава 35

Эшер уже и не помнил, сколько лет он не ездил в таких маленьких машинах. Но бежевый «пежо» оказался последним в агентстве по прокату автомобилей, и, кроме того, эта тачка была хороша для наблюдения за объектами. Она не вызывала подозрений, легко парковалась, поэтому он просто поселился в ней на время.

Покинув вечером гостиницу, он не стал искать другое жилье. Кто знает, сколько клерков в отелях было на прикорме у турецкой мафии? Он остановил «пежо» под одним из мостов, проспал там несколько часов и затем рассмотрел фотографии, которые Юлиус послал ему по электронной почте перед смертью. Чуть позже он отправился на тихую улицу рядом с парком и прудом, где на пристани у лодочной станции покачивались прогулочные лодки.

Указанный особняк выглядел, как неприступная крепость. Он скрывался за садом и высокой стеной. Подъездная дорожка вела к крыльцу. Весь периметр просматривался видеокамерами. Эшер медленно проехал мимо, развернул машину и остановился в пятидесяти ярдах от дома. Зеркало заднего вида показывало ему все, что происходило у крыльца. Янтцен утверждал, что этот дом был последним местом, куда приходили Дэвид и Оливия. Когда Эрнст позвонил в «Крийон», ему сообщили, что Франко и его подружка не ночевали в своем номере. Вполне вероятно, что они провели ночь здесь – в гостях у какого‑ то богатого друга.

Его телефон начал наигрывать веселый рингтон. На табло высветился номер Шиллингера. Очевидно, отставной посол хотел получить отчет о проделанной работе. Но Эшер был начеку. Он и раньше ничего не сообщал Шиллингеру о кровавых разборках во Флоренции, а теперь и вовсе не хотел рассказывать о возникших проблемах. Он уже не знал, на чьей стороне играл его босс.

– Где ты? – спросил Шиллингер, как только Эрнст ответил на звонок.

– Все еще в Париже.

Он не желал уточнять свое местонахождение.

– С Янтценом?

– Нет.

Шиллингер недовольно вздохнул.

– Только не говори мне, что ты расстался с ним. Юлиус не глупый человек. Он может еще пригодиться тебе.

Эшер знал, что Шиллингер пренебрежительно относился к его интеллекту. И Эрнст лишь ждал момент, чтобы отомстить ему за все унижения.

– Вы добились какого‑ то успеха? Или, точнее, Франко что‑ нибудь нашел? Я очень рассчитываю на его успех. Если мы получим нужную информацию, некоторые люди сочтут ее важной и ценной!

– Надеюсь, что я тоже буду в их числе?

– Разве я когда‑ нибудь не благодарил тебя за выполненные поручения? – проворчал Шиллингер.

– Работа будет сделана в лучшем виде, – ответил Эшер, посматривая в зеркало заднего вида. – Но она становится все более сложной и опасной.

Этим утром он купил несколько газет, однако сообщений о трупах в квартале Пигаль пока не было.

– Что ты хочешь сказать? – теряя терпение, спросил Шиллингер. – Только не говори мне, что ты решил пересмотреть условия нашего контракта. Я и так уже сожалею о щедрости, которую проявляю к тебе.

– Ладно, не будем об этом, – откинувшись на спинку сиденья, ответил Эшер.

В любом случае, он больше не собирался работать на Шиллингера. Бывший посол показал себя полным тупицей – лакеем, работавшим на лакеев. Теперь Эрнст был вольным охотником за головами. Если окажется, что этот тип Франко носит в сумке какую‑ то реликвию, он заберет ее себе и продаст тому, кто предложит высокую цену. Пусть Шиллингер рассчитывает на дивиденды и лижет задницы своих благодетелей, но он больше не будет помогать ему.

– Послушай, Эшер, – снисходительным тоном продолжил Шиллингер. – Мне кажется, ты собираешься совершить серьезную ошибку.

Эрнст представил, как отставной посол покачал косматой седой головой.

– Даже парень с твоими куриными мозгами должен понимать, что я работаю на других людей. Да, можешь считать меня просто шестеренкой механизма. Передаточным звеном. Но ты не представляешь себе, насколько обширна наша организация. Поверь, я твоя лучшая защита.

Эшер подумал о двух недавних покушениях на свою жизнь.

– Как бы это смешно ни звучало, но я не чувствую от вас особенной защиты.

– Почему? – спросил Шиллингер. – Разве что‑ то случилось?

Эрнст не хотел доверяться ему. Он все больше подозревал, что его загнали под перекрестный огонь какого‑ то соперничества – бессмысленного, злого и смертельно опасного. Этот старый придурок Шиллингер, сидевший в далеком Чикаго, определенно проигрывал, а Эшеру не нравилось быть на стороне побежденных.

Он посмотрел в зеркало заднего вида и резко выпрямился. К боковому выходу особняка подъехал серебристый «мазерати». Крепкий парень, похожий на итальянского или греческого торговца, вынес несколько сумок и рюкзаков. Пока он грузил их в открытый багажник, из дома вышла девчонка – Оливия. На ней был новый черный плащ. Она забралась на заднее сиденье. Дэвид Франко, тоже одетый в черное, сел на переднее пассажирское сиденье. Они выглядели, как дуэт мимов или сообщники форточников‑ грабителей.

– Эрнст, ты еще на линии?

– Уже нет, – ответил Эшер.

Он сунул телефон в карман и завел мотор. Его сердце радостно билось в груди. Он чувствовал себя, словно сокол, которого только что выпустили на волю – в свободный полет.

Захлопнув капот, водитель сказал несколько слов внушительному на вид мужчине, который опирался на черную трость. Хозяин особняка, догадался Эшер.

«Мазерати» – машина, стоившая не меньше 90 000 евро – вырулила с подъездной дорожки. Когда она проезжала мимо «пежо», Эрнст пригнулся к сиденью. Подождав секунд десять, он пристроился в хвост к большому фургону. Они помчались по тихой и спокойной улице. По одну сторону располагался парк, по другую – ряд элегантных особняков. Вскоре «мазерати» вошел в транспортный поток большого города. Плотность машин облегчала задачу Эшера. Во‑ первых, его трудно было заметить. Во‑ вторых, несмотря на все свои лошадиные силы, «мазерати» медленно тащился среди гудящих клаксонов, запрещающих знаков и красных огней светофоров. Тем не менее Эшер хотел бы иметь двигатель мощнее нынешнего. В подобных ситуациях высокие технологии могли оказать большую поддержку.

Он вновь подумал об этом, когда машина его подопечных, посигналив на повороте, вырулила с переполненной кольцевой на эстакаду, ведущую к трассе А‑ 10 – большой скоростной магистрали, направлявшейся на юго‑ запад к долине Луары. Как только они вырвались на трассу, где скоростные ограничения начинались со 130 километров в час, для маленького «пежо» наступила пора испытаний. Машина была не новой и не относилась к последним моделям. Эшер с трудом удерживал дистанцию. А ведь ему еще приходилось беспокоиться о том, чтобы его не заметили. Дэвид и Оливия не были тупыми. Они наверняка посматривали через заднее стекло. Лично он считал их наивными людьми, но отнюдь не глупыми.

Ему вспоминалась болтовня Шиллингера о его «куриных мозгах». Эшер с усмешкой представил акт возмездия, когда он будет заталкивать в рот старика все бумаги из сумки Дэвида Франко. Фантазии пришлось прервать. Он сосредоточил внимание на управлении машиной. «Мазерати» спустился по эстакаде и влился в транспортный поток на магистрали. К счастью, они находились на окраине Парижа, где было множество других машин. Грузовики и колонны автобусов, развозивших туристов по древним крепостям и замкам, не позволяли «мазерати» ускориться. Но Эрнст знал, что это ненадолго. Он проверил уровень бензина. По крайней мере, у него имелся полный бак.

Через полчаса автобусы уже двигались по одной полосе. Транспорт поредел, и водитель «мазерати» прибавил скорость. Эрнст делал все, что мог. Серебристая машина умчалась вдаль. Эшер вдавил педаль газа в пол и с трудом удерживал свою цель в поле зрения. Салон вибрировал от воя двигателя. Двери громко тарахтели. По обеим сторонам дороги замелькали поля и голые виноградники. Машина двигалась так быстро, что он, поглядывая на «мазерати», почти не успевал следить за мелкими сине‑ белыми знаками, отмечавшими города и туристические достопримечательности, мимо которых они проезжали. Автобусы один за другим сворачивали с трассы, но серебристая машина, как пуля, неслась вперед.

Эшер поерзал на сиденье и крепче ухватился за руль. Он боялся, что при такой скорости его мотор не выдержит или сломается карбюратор. Теперь он снова бранил себя, что не сходил в другое агентство и не выбрал более надежную и мощную машину. Когда ему показалось, что он окончательно потерял «мазерати», тот внезапно свернул с полосы и направился к съезду с указателем «Бьенси/Сек‑ Турс». Грузовик, ехавший сзади, дико вильнул в сторону, другой нажал на тормоза. Обычно такой маневр применялся для сброса «хвоста». Неужели они заметили его, гадал Эшер, или все получилось случайным образом?

Оставалось лишь несколько секунд, чтобы отреагировать. Он включил поворотные огни и, как можно быстрее, выехал на правую полосу. Другие машины загудели клаксонами. Один из водителей показал ему в окно средний палец. Но Эшер был занят другими делами. Он остановился на обочине в сотне ярдов от эстакады и выскочил из машины. Мимо с ревом и ветром проносились большие грузовые фуры. Он побежал вдоль ограждения трассы. Ниже виднелись пустые поля, белые фермерские домики и двухполосная дорога, которая тянулась с севера на юг. «Мазерати» остановился в нескольких ярдах от перекрестка. Судя по всему, ее пассажиры хотели проверить, не поедет ли за ними другая машина. Эшер инстинктивно пригнулся ниже. Примерно через минуту машина свернула направо в ту сторону, куда указывала синяя стрелка с надписью «Сек‑ Турс».

Глава 36

Когда Асканио, не снижая скорости, помчался через все полосы к съезду на эстакаду, Оливия непроизвольно вскрикнула. Дэвид ухватился за приборную панель с ореховой облицовкой. Костяшки его пальцев побелели от напряжения.

– Вы с ума сошли? – взвизгнула Оливия.

Спустившись по эстакаде, Асканио остановил машину перед перекрестком. Он откинулся на спинку сиденья и уставился в зеркало заднего вида. Рядом с узкой двухполосной дорогой тянулись фермерские поля. Вдали виднелись белые домики. Дэвиду потребовалось несколько секунд, чтобы разжать пальцы и убрать их с приборной доски.

– Я должен убедиться, что у нас не появилась компания, – сказал Асканио.

– Я всю дорогу посматривала в заднее стекло, – проворчала Оливия. – Хвоста нет. Можете поверить мне на слово. И в следующий раз предупреждайте нас о своих маневрах.

Она завершила свою речь длинным итальянским ругательством. Асканио улыбнулся и тронулся в путь. Он повернул направо – к городку Сек‑ Турс. Старая и узкая дорога принадлежала национальной дорожной системе. Было видно, что ее ремонтировали раз в десять лет. Она, извиваясь, шла через пустые поля и леса. На лужайке в одной из дубовых рощ Дэвид увидел стаю диких кабанов, рывших землю.

– Местная достопримечательность, – указав на них кивком головы, заметил Асканио. – В свое время маркиз был заядлым охотником.

– Интересно, сколько лет прошло с тех пор?

Водитель промолчал. Дэвид хотел задать другой вопрос, но он боялся, что Асканио посчитает его неделикатным. Впрочем, сейчас было не до тонкостей.

– Как он поранил ноги? Неужели в какой‑ то катастрофе?

Асканио притормозил, подождал, пока трактор не проехал через старый каменный мост, затем обогнал его и помчался дальше.

– В исторической катастрофе, – ответил он. – Это случилось во время войны.

Война? Дэвид чуть не засмеялся от абсурдности такого заявления. О какой войне он говорил? Когда речь шла о Сант‑ Анджело, война могла быть любой, начиная от наполеоновских кампаний и кончая Второй мировой. Он запросто мог представить маркиза фельдмаршалом при Ватерлоо. Естественно, Асканио был бы тогда его адъютантом. Все походило на альтернативную реальность. Но Дэвид теперь и сам оказался в ней. Она стала единственной реальностью, предлагавшей надежду на спасение его сестры. Поэтому он не оспаривал ее.

Проехав несколько километров, они добрались до Сек‑ Турса. Асканио остановил машину на мощеной площади, в центре которой возвышался белый каменный крест. По периметру располагались магазины, гостиница и бензоколонка. Дэвид взглянул на вывеску гостиницы «На площади» и зелено‑ белый значок сертификации «Логи де Франс». Провинция – она в любой стране провинция.

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 252627 28 29 30 Следующая ⇒