Книга третья 18 страница

Хотя прошло десять лет, Говард все еще хорошо помнил тот эпизод на террасе гостиницы «Уинтер пэлэс», когда маленькая девочка держала его за руку и спрашивала: «Тебе грустно, мистер Картер? » Он как раз узнал тогда о смерти лорда Амхерста. И это создание было тогда маленькой девочкой? Если бы он не узнал Эвелин, то ее рукопожатие напомнило бы ему о ней. Когда она встретила его словами: «Тебе все еще грустно, мистер Картер? », когда обняла его как хорошего друга, Говард вдруг почувствовал внутри приятную теплоту, которая, как ему казалось раньше, исчезла навсегда.

– Как ты похорошела, – тихо сказал Картер, чтобы родители Эвелин не смогли услышать. У нее были короткие, слегка вьющиеся темные волосы, светлые глаза, почти прямые брови и тонкие аристократические губы – и все это можно было смело поместить на обложку журнала мод. Говард был очарован.

Эвелин весело поблагодарила Говарда за комплимент и закатила глаза, словно хотела возразить: «Только не преувеличивай». Но она не сказала этого. Эвелин лишь спросила;

– Я ведь могу называть тебя просто по имени? Мы же старые Друзья, правда?

– Ну конечно, – ответил Говард и запнулся, заметив, что все еще держит Эвелин за руку.

Леди и лорд Карнарвон, занятые своим багажом, не обратили внимания на эту теплую встречу. За багаж английских пассажиров среди носильщиков всегда происходила драка, потому что каждый желал получить щедрые чаевые.

По дороге в гостиницу «Уинтер пэлэс» они ехали в одном экипаже – Говард сидел рядом с Эвелин напротив лорда Карнарвона. Между Картером и его светлостью шла оживленная беседа.

– А здесь почти ничего не изменилось с того момента, как я уехал, – заметил Карнарвон, когда экипаж поехал по привокзальной улице за город.

– Нет, – ответил Говард, – только люди стали другими. Война сделала их еще беднее. Многие радуются, если им вообще удается поесть.

Лорд Карнарвон кивнул с очевидным безразличием.

– Тогда у войны есть хотя бы один плюс – рабочая сила стала дешевле. А как вы, мистер Картер?

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Чем вы занимались в войне за Англию?

Говард смущенно вздохнул, незаметно взглянул на Эвелин и после паузы ответил:

– Я работал в Арабском бюро, тайная гражданская служба его величества.

– О, как увлекательно! Мистер Картер – тайный агент! – воскликнула Эвелин и, взяв его под руку, заявила: – Говард, ты обязательно должен нам рассказать о своих тайных операциях. У тебя был пистолет?

Картеру постепенно все это становилось неприятным. Но раз уж он начал говорить об этом, отступать было некуда.

– Ну конечно. А еще у меня есть револьвер и карабин последней модели. Что же касается моих тайных миссий, то я обязался хранить все в строжайшем секрете.

Лорд Карнарвон, улыбнувшись, отвел глаза в сторону, пока Эвелин восхищенно смотрела на Картера.

– Это, вероятно, было очень опасно!

– Ну, не опаснее моей обычной работы в Долине царей, – ответил Говард, облизнув губы.

Тут лорд обратился к своему археологу:

– Как продвигается ваша работа, мистер Картер? Я уверен, вы готовы нас чем‑ нибудь удивить. Я прав?

– Удивить? – смутился Говард. – Что вы имеете в виду, милорд?

– Ну, признавайтесь уже. Вы наверняка проводите ночи в гробнице фараона и до сих пор держите свое открытие в секрете.

– Относительно гробницы фараона… – У Говарда начал заплетаться язык. – Я должен сказать… Я уже близок к ней, но…

– Что это значит? – перебил его Карнарвон. – Вы уверяли меня, что вам известно точное расположение гробницы, что это вопрос считанных недель или месяцев, что вы так или иначе найдете Тутанхамона. С тех пор прошло почти два года, мистер Картер. Два года я весьма неплохо оплачивал ваши услуги. И вы наконец должны предъявить что‑ то, что покроет громадные финансовые затраты, которые я вложил в это предприятие.

Пока Картер собирался с мыслями, ему на помощь подоспела леди Альмина.

– Порчи, ты не должен упрекать мистера Картера. Успех не заставит себя долго ждать. Я уверена, что он отлично поработал. Но, возможно, этого загадочного фараона вообще не было. Поэтому мистер Картер и не может найти его гробницу. Тебе нужно решиться и прекратить раскопки.

– О нет, миледи! – горячо возразил Говард. – У меня нет ни малейших сомнений, что я найду Тутанхамона, поверьте мне. Недавно ночью я встретил богиню Бастет с головой кошки. Это белоснежное животное с красными глазами заверило меня, что в скором времени я найду фараона.

Лорд Карнарвон и леди Альмина многозначительно переглянулись.

Экипаж остановился у входа в отель.

– Увидимся завтра в Долине царей, – резко ответил лорд Карнарвон. Не в первый раз Говарда Картера унижали его работодатели.

По пути в свой номер на первом этаже отеля лорд Карнарвон сказал:

– Это будет лучший момент для того, чтобы Картер прекратил свою работу. Он уже слишком долго живет один в Долине царей и, кажется, немного переутомился. Ты слышала, что он говорил про встречу с этой богиней‑ кошкой? Я думаю, мистер Картер даже немного… – Запнувшись, он улыбнулся и помахал рукой перед лицом.

– Папа, ты несправедлив! – возмущенно воскликнула Эвелин и топнула ногой. – Мистер Картер ведет себя как совершенно вменяемый человек, но если он однажды сойдет с ума, то именно ты должен будешь спросить себя, кто в этом виноват.

– Эвелин! – призвала дочь к порядку леди Альмина. – Ты не должна разговаривать с отцом в таком тоне!

– Папа несправедлив к мистеру Картеру. Папа обвиняет мистера Картера в том, что тот выполнял его же поручение – искал фараона в Долине царей. Я думаю, папа тоже стал бы странным, если бы двадцать лет рыл землю на одном и том же месте в поисках фараона, о котором толком нельзя сказать, жил он на самом деле или нет.

– Эвелин! – еще раз упрекнула ее мать. – Ты не имеешь права так разговаривать со своим отцом! Немедленно извинись!

– Но это же правда! – разозлившись, ответила Эвелин. – А за правду мне не нужно извиняться.

– Ты извинишься перед отцом немедленно или сейчас же уйдешь в свою комнату.

Два старательных лакея в белых галабиях и красных фесках как раз провели постояльцев к номеру из четырех смежных комнат. Эвелин исчезла в комнате, не проронив ни слова, и захлопнула дверь.

Лучи заходящего солнца грели плоскую крышу дома на песчаном холме. Взобравшись наверх, Картер окинул взглядом Долину царей, которая казалась ему совершенно чужой, как в первый день его появления здесь. У него больше не было никаких желаний. Чего он достиг за это время? Абсолютно ничего: несколько случайных находок и открытий, не имеющих большого значения. Лорд Карнарвон был не так уж несправедлив. Последние годы принесли одни только расходы.

Пока Говард шарил в поисках ключа, который все время оставлял в песке возле двери, он наслаждался приятными мыслями об Эвелин, которую помнил маленькой девочкой. Прошло много времени с тех пор, когда его в последний раз охватывали такие чувства, как тогда с Лейлой. Вид Эвелин привел его в экстаз, тронул до глубины души и вверг в состояние приятной надежды и ожидания.

Картер уже давно и долго скрывал свои чувства за непроницаемой маской, он был амбициозным археологом, поставившим перед со6ой одну цель – добиться успеха. Картер понимал, что ведет необычную, неприемлемую для окружающих жизнь. Говарду никогда не приходила в голову мысль, что он страдает от отсутствия влюбленности. И если он и не чувствовал отвращения к женщинам – нет, этого определенно не было, – то страсть и желание у него точно пропали.

Сейчас же все в один момент переменилось. Взгляд Эвелин поразил Говарда подобно удару молнии, ее красота разбудила в нем фантазии и желание. Картера переполняли мысли, похожие на те, которые проносились в его голове в Сваффхеме, когда ему нравилась Сара Джонс. Но, как и тогда, Говард чувствовал какую‑ то робость в душе. Картер был в два раза старше Эвелин, он мог бы быть ей отцом. «Но все равно, – думал он, – мне никогда не хватит смелости открыться этой девочке», Говард был смущен и растерян.

Археолог нерешительно сел за большой стол, который стоял в гостиной под куполом. Этот стол служил ему для многих целей: он был и обеденным, и письменным, а иногда и гладильным, если Картер относил один из своих костюмов в чистку отеля «Луксор», а потом сам его гладил. Говард задумался. Снова и снова мысленно прокручивая встречу с Эвелин, он пытался найти такие признаки в ее поведении, которые бы указали на то» что она к нему чувствует нечто большее, чем симпатию. Но как бы тщательно он ни вспоминал каждую подробность, его разочарование росло с каждой минутой. Говард понимал, что девушка могла видеть в нем лишь достойного любви чудака, не более.

Тогда Говард решился на один шаг, который в этой ситуации казался ему неизбежным: он заставил себя преодолеть робость и написал письмо, точнее, попытался написать, потому что написанное письмо обычно отправляют адресату.

Чтобы написать на бумаге десять ясно сформулированных строчек, Картеру потребовалось полночи. Говард никак не мог определиться, как обратиться к девушке» потому что выражение «моя почтенная мисс» казалось ему таким же неуместным, как и «любимая Эва». После дюжины безуспешных попыток, когда в душе у Говарда противостояли друг другу застенчивость и нерешительность, он пришел наконец к приемлемому компромиссу в котором были и любовь, и определенная сдержанность. Говард написал: «Моя маленькая Эва! »

Эта фраза долго оставалась одинокой на листе, пока он не начал повествовать о том, как его впечатлила их вчерашняя встреча.

«Твоя красота, – писал он Эвелин, – зачаровала меня, и если бы я не достиг уже определенного возраста, то непременно был бы рад предложить руку и сердце».

Погрузившись в свои прекрасные мысли, Картер смотрел в сторону двери, как вдруг заметил нечто странное. Дверь медленно и бесшумно приоткрылась, будто в комнату вошел невидимый дух. Это случилось так неожиданно, что Говард даже не успел испугаться. Пока он завороженно наблюдал за входом, бесшумно отложив перо в сторону, в дверном проеме появилась большая белая кошка Бастет, которую он выгнал из дома два дня назад.

Картер уже давно об этом пожалел, потому что с тех пор ему и поговорить было не с кем. Несмотря на это, приветствие Говарда было не очень дружелюбным.

– Проголодалась, наверное, старая кошка! – воскликнул он.

Большая белая кошка не обратила внимания на его слова. Гордо подняв вверх пушистый хвост, Бастет прошла через комнату, запрыгнула в кресло и свернулась пушистым клубочком. Затем она безразлично посмотрела на Картера.

– Я же знаю, что тебе в округе негде больше столоваться, – произнес Говард и поднялся, чтобы принести из кладовки что‑ нибудь съедобное. В основном Картер кормил кошку консервами, которые заказывал из Англии в ящиках, но среди его запасов был и мешок риса, жестяные коробки с сухарями, сушеный горох и бобы – всего хватило бы на полгода.

Картер вернулся с баночкой консервированной сельди, выложил содержимое в мисочку, которую поставил перед креслом, где удобно устроилась Бастет. Потом он снова сел за стол, чтобы дописать письмо. И если до этого ему потребовалось много усилий, чтобы подобрать подходящие слова, то теперь стало еще хуже – так смутило его присутствие Бастет. Говард чувствовал себя студентом, пишущим экзаменационную работу, потому что кошка, то и дело открывала и закрывала глаза, наблюдая за ним. В ее взгляде чувствовалось что‑ то необъяснимое.

– Ну, ешь уже свою рыбу. Я открыл консервы специально для тебя! – крикнул Картер.

Но кошка даже не пошевелилась.

– Ты, наверное, слишком гордая. Ну хорошо. Если твоя гордость сильнее твоего голода, значит, будешь страдать.

Уже давно перевалило за полночь, у Картера слипались глаза, а большая белая кошка так и не притронулась к рыбе. Постепенно комнату заполнил неприятный кисловатый запах, который исходил от селедки. Говард слишком устал, чтобы закончить письмо. Он встал, сложил листок вдвое и сунул его в ящик стола.

– Нет так нет, – неохотно проворчал он и поставил миску у двери. Но Бастет уже давно погрузилась в глубокий сон.

В предрассветных сумерках в дверь постучали:

– Картер‑ эфенди, Сайед принес важные новости. Картер‑ эфенди!

Заспанный Говард открыл дверь и увидел Сайеда с кожаной сумкой на шее. Египтянин подбородком сделал знак, чтобы Говард достал из сумки конверт.

– Телеграмма из Англии, Картер‑ эфенди! Пришла вчера, было уже темно, – невнятно, глотая ртом воздух, сообщил Саейд.

– Ничего страшного! – Картер разорвал конверт. Его сестра Эмми сообщала о смерти матери.

– Наверное, что‑ то неприятное, – сказал Сайед и с любопытством посмотрел на Картера.

Говард пожал плечами, отвел взгляд в сторону и без особых эмоций, почти безразлично ответил:

– Моя мать умерла.

– О, это сильно опечалит эфенди.

– Да, Сайед, – ответил Картер, – хотя мне хотелось бы иметь мать получше, которая бы хоть немного любила меня, которая бы постаралась сделать так» чтобы я чувствовал, что одиннадцатый ребенок такой же желанный в семье, как и остальные.

– Мне очень жаль, Картер‑ эфенди. Но если бы можно было выбирать себе матерей, то были бы матери, у которых тысяча детей, и те, у которых нет ни одного.

Говард не мог не рассмеяться.

– Ты, несомненно, прав, Сайед.

– Сколько лет было вашей матери?

– Восемьдесят пять.

– До такого возраста можно дожить только милостью Аллаха, Картер‑ эфенди!

– Нет, Сайед, так бывает не всегда. Моя мать жила в другой реальности, она все время думала о своем муже, моем отце. Но он умер почти тридцать лет назад.

– Я понимаю, – с сочувствием ответил Сайед.

Картер задумчиво кивнул, потом спросил, будто одним махом вычеркнул только что полученную новость из памяти:

– Ты же выпьешь со мной чашку чая?

– Охотно, Картер‑ эфенди, если вы готовы подносить чашку к моему рту.

– Как‑ нибудь справимся.

Пока Картер заваривал чай и выкладывал на стол овечий сыр, повидло и лепешки, он все время говорил, не глядя на Сайеда:

– Я должен сообщить тебе новость, которая опечалила меня больше, чем смерть матери. Я прекращаю раскопки в Долине царей. Как там будет дальше, я не знаю. – Говард вздохнул.

– Но вам не стоит этого делать, Картер‑ эфенди. Нельзя сдаваться. Разве вы сами не утверждали, что уже почти у цели?

– Да, я утверждал, но, видимо, ошибался. Нужно признать, что лорд Карнарвон был прав, когда сказал, что последние пятнадцать лет из‑ за меня одни расходы.

Говард подносил чашку ко рту Сайеда, кормил его как ребенка и говорил:

– Я был бы очень благодарен, если бы ты отнес одно письмо. Но ты должен вручить его лично адресату. Понял?

– Понял, – ответил Саейд и проглотил кусочек лепешки. – Картер‑ эфенди влюбился.

Говард вздрогнул и вопросительно взглянул на египтянина.

– Откуда ты это знаешь?

– Просто догадался. Картер‑ эфенди так всегда говорит. Как ее зовут и где она живет?

– Ее зовут Эвелин, она – дочь лорда Карнарвона. Их семья живет в отеле «Уинтер пэлэс».

Сайед кивнул.

– Будет сделано. Картер‑ эфенди может на меня положиться.

Преисполненный любви, Говард бережно вынул письмо из ящика, еще раз пробежал глазами строчки, которые писал всю прошедшую ночь, и поставил подпись. Потом он вложил листок в конверт и бросил его в кожаную сумку Сайеда.

Едва Сайед отправился в путь, как тут же на лошади прискакал лорд Карнарвон.

Его светлость похвально отозвался о новом доме и тут же добавил:

– Жаль, что нам так и не удастся пожить вместе в этом доме. Но как я уже вчера говорил…

– Давайте без обиняков, милорд, я не в обиде на вас за то, что вы потеряли интерес к раскопкам. Мне не очень везет в этом деле.

– Нам обоим не повезло, мистер Картер. В мои планы не входила Первая мировая война. Конечно, Англия победила в ней, но какой ценой! Английский фунт сейчас дешевеет. Мы пытаемся противостоять сильной инфляции. На прислугу в замке Хайклер уходят огромные суммы. Мои поиски Тутанхамона на сегодняшний день принесли мне расходы более пятидесяти тысяч фунтов. Пятьдесят тысяч фунтов, Картер! Вы себе представляете, какое Дело можно было начать на эти деньги?

Картер не проронил ни слова. Ему было стыдно. Стыдно, хотя он и не тратил деньги лорда безрассудно и легкомысленно. Он всего лишь верил в то, чего, видимо, не существовала Верить – значит надеяться, но надежды Говарда рухнули, как карточный домик.

– Поэтому я прошу вас, – снова заговорил Карнарвон, – прекратить раскопки сегодня же. В ближайшие дни я откажусь от финансирования через провинциальный банк в Луксоре.

Едва лорд сказал об этом, как через комнату пронеслась какая‑ то тень и послышалось ужасное шипение. Лорд Карнарвон, которой был не робкого десятка, испугался и озадаченно спросил:

– У вас здесь водятся привидения, мистер Картер?

Говард взглянул на дверь, за которой исчезла тень, и ответил:

– Это была Бастет, богиня этого дома. Что‑ то не понравилось ей в ваших словах. Вообще‑ то, она очень дружелюбная.

– Да‑ да, – неуверенно произнес лорд и тоже повернулся к двери, – богиня вашего дома. Я не хотел бы знакомиться с ней поближе, мистер Картер, но думаю, что вам не повредит некоторое время пожить в Англии.

Тут Говард замахал руками и взволнованно воскликнул:

– Только не это! Англия больше не для меня. Я живу здесь и здесь же умру. Я чем‑ нибудь заработаю себе на пропитание, милорд!

Лорд Карнарвон поморщился от такого «патриотизма» и возмущенно ответил:

– Мистер Картер, не у каждого есть возможность жить в Англии. Это честь, почти как дворянский титул от его величества короля. Каждый англичанин гордится своим происхождением. Вы должны понимать этот факт.

Говард пожал плечами и равнодушно сказал:

– Ну хорошо, милорд, если хотите, пусть будет так. Но что мне до этого дворянского титула, если я не знаю, чем завтра заработать на жизнь? Позвольте заметить, мне больше по душе быть сытым, чем дворянином.

Лорд Карнарвон вскочил. Гнев, вызванный словами Картера, отчетливо проявился на его лице. Он хотел ответить Говарду, поправить его, но удержался и смолчал. Не говоря ни слова, мужчины стояли друг перед другом: лорд, не желающий терпеть возражений от человека, которого он содержал пятнадцать лет, и Картер, гордо и достойно настаивающий на своем мнении.

Наконец лорд прервал тягостное молчание:

– Значит, все самое важное сказано, мистер Картер. Будьте здоровы.

Картер мрачно, с презрением наблюдал, как лорд Карнарвон садится на лошадь и уезжает. Говард обернулся и взглянул на Долину царей, на проклятый перекопанный ландшафт, который стал его судьбой. Он понимал, что никогда в жизни не покинет его.

Около полудня со стороны долины показались две фигуры. Еще издалека Говард узнал гордо вышагивающего Сайеда. Вместе с ним шла Эвелин. Египтянин вел ее горной тропой от Дейр‑ эль‑ Бахри, чтобы их никто не увидел. Когда Эвелин помахала Говарду, тот со всех ног бросился ей навстречу. Они горячо обнялись, Сайед застенчиво отвернулся и незаметно ушел по одной из тропинок.

Когда Эвелин прикоснулась к нему, Говарда вновь обуяло трепетное чувство, а печаль и разочарование, которые он только что чувствовал, ушли в ту же секунду. Картер позабыл о своем тяжелом положении и презрении, которое еще недавно испытывал к лорду.

– Говард! – прошептала Эвелин, встав на цыпочки, обняла его голову руками и поцеловала. – Ты написал мне такое красивое письмо… Я люблю тебя, Говард!

Она сказала это так естественно, что Говарда охватило еще большее беспокойство. Когда он отпустил ее, то заметил у ее ног клетку с желтой канарейкой, которая беспокойно порхала внутри.

– Я принесла ее с собой, – засмеялась Эвелин, – она очень смышленая. Она поможет тебе справиться с одиночеством. Ты должен дать ей имя. Это девочка!

– Тогда пусть ее зовут Эва.

– Ничего не имею против!

Взявшись за руки, они взобрались на холм, где стоял дом Говарда.

– Сегодня утром приезжал твой отец, – сказал Говард, понимая, что не может утаить это событие.

– Я знаю, – коротко ответила Эвелин. – И как вы поговорили?

– Все пропало, конец.

– Что это значит?

– Твой отец приказал мне немедленно прекратить раскопки.

– И так поступил папа? Вот подлец! Но это не последнее его слово. Я поговорю с ним!

– Я думаю, это не поможет, Эва. Лорд решительно настроен свернуть поиски, и, честно говоря, я должен сказать, что он прав. Нельзя заставить прийти удачу.

– Но… Говард! Можно! – Эвелин сердито посмотрела на него, и ее взгляд разбудил в Картере нежные чувства. Он с трогательностью наблюдал за девушкой, которая самоуверенно отстаивала свое мнение. – Можно! – повторила Эвелин. – Папа еще никогда не отказывал мне.

Картер смутился.

Когда они поднялись на холм, он предложил Эвелин осмотреть дом и, после того как они прошлись по всем комнатам, слегка смутившись, произнес:

– Это, конечно, не замок Хайклер, но по сравнению с моими прежними жилищами здесь вполне комфортно. В Амарне ночью мне приходилось сражаться с крысами, змеями и скорпионами, в Луксоре я боялся незваных гостей, потому что в комнате не было настоящих дверей. А это – почти дворец.

Эвелин с удивлением взглянула на Картера.

– Ты живешь очень скромно, Говард. У меня такое впечатление, что ты вообще не можешь быть чем‑ нибудь недоволен.

– Ну что ты, – не сдержался Говард, – моя скромность – это не что иное, как лицемерная покорность судьбе. Я бы охотно был менее скромным, если бы представилась такая возможность. Но я не родился с серебряной ложкой во рту, и мне приходится работать с такими людьми, как твой отец.

Эвелин задумчиво кивнула.

– Говард, ты не хочешь показать мне Долину царей? – после паузы спросила она. – Мне было двенадцать лет, когда я ее впервые увидела. Это было так давно, что у меня почти не осталось воспоминаний.

Они вместе взобрались на окаймлявшие Долину царей утесы, откуда открывался прекрасный вид на Нил.

Говард раскинул руки, как Пророк, и посмотрел вниз, на распростершуюся у его ног долину. С пафосом актера, участвующего в большой премьере, он прокричал:

– Это мой мир, Эва! Для большинства это место – лишь скалы, песок и камни, но для меня оно скрывает все тайны человечества.

Воодушевленная этими словами, Эвелин подошла к ГоварДУ и положила руки ему на грудь. Внезапно оба почувствовали магическую привлекательность этого места и счастье, которое казалось необъяснимым. И если бы сейчас Говард взял ее за руку и сказал; «Прыгай! » – Эвелин, не задумываясь ни на секунду, бросилась бы вниз. Она была очарована и тронута до глубины души.

Несколько минут они стояли, прильнув друг к другу, и наслаждались одиночеством. Но был один свидетель, о котором не догадывался ни Говард, ни Эвелин. В полумиле от них, притаившись за песчаной дюной, в подзорную трубу за каждым их движением наблюдал лорд Карнарвон. От его глаз не укрылось, как влюбленные целовались, а затем опустились на землю. Страстные ласки не знали конца. Лорд, донельзя разъяренный, сложил подзорную трубу» вскочил на лошадь и ускакал.

На следующий день, когда солнце еще не встало и над рекой дул теплый ветер, Картер уже вышел из дома. Он должен был снова увидеть Эвелин, поэтому отправился в Луксор под предлогом, что ему нужно передать лорду бухгалтерскую книгу, куда был записан каждый потраченный на раскопки фунт и пиастр.

В холле отеля «Уинтер пэлэс» царило большое оживление, вызванное появлением экзальтированной молодой блондинки. На ней была броская одежда и громадная, украшенная цветами шляпа размером с колесо от телеги. Она прибыла в сопровождении своего мужа Арчибальда. Арчибальд, невысокий, полноватый мужчина, вел себя достаточно сдержанно. Он стоял в стороне и весело улыбался, пока его жена пронзительным голосом жаловалась на то, что им предложили скромный номер на первом этаже, да еще и без вида на реку.

– Я – писательница! – взволнованно кричала она портье, который стоял на расстоянии вытянутой руки и мог бы услышать даже ее шепот. – Но, похоже, в этой стране совершенно не знают моих произведений. Меня зовут Агата Кристи, а это мой муж – Арчи!

Портье в черном костюме и красной феске кланялся так усердно, что кисточка его головного убора, казалось, исполняла бешеный танец – прямо как Айседора Дункан, о которой говорил весь мир.

Конечно, вы известны в Египте, миледи, но в это время в отеле заняты почти все номера. К моему величайшему сожалению, я могу предложить вам только этот номер. И, позвольте заметить, он очень комфортабельный.

– Это маленькая, нищая комнатушка, да еще и без вида на Нил. Откуда, по‑ вашему, возьмется вдохновение для моего нового романа?

Шум, который производила Агата Кристи, привлек администратора отеля, облаченного в строгий черный костюм. Он пытался пробраться к леди через ее бесконечные чемоданы, коробки и сумки, что оказалось совсем непростым делом.

– Одну минутку! – Администратора вдруг осенило. – Лорд Карнарвон неожиданно съехал сегодня утром. Вы могли бы вселиться в его номер, миссис Кристи. Вы готовы немного потерпеть?

– Лорд Карнарвон? … Я его не знаю, – ответила Агата Кристи. – Но если он жил в номере, в котором было больше одной комнаты с видом на Нил, то мне этого будет вполне достаточно.

Администратор кивнул.

– Его светлость проживал в четырех комнатах, окна которых выходят на реку и в парк.

Услышав это, энергичная дама впервые осталась довольна.

– Тебе ведь этого хватит, Арчи? – спросила она мужа скорее для проформы.

Картер, слышавший весь этот скандал, подошел к администратору и спросил:

– Вы только что сказали, что лорд Карнарвон съехал? Это, должно быть, какая‑ то ошибка. Лорд Карнарвон приехал в Луксор лишь несколько дней назад!

– О, мистер Картер, хорошо, что мы с вами встретились, – ответил администратор, – его светлость оставил для вас сообщение и чек…

Он исчез за дверью бюро. Чек был на три тысячи фунтов, а в сообщении лорд писал:

«Мистер Картер, не сочтите за оскорбление. Мы решили вернуться в Англию. Прилагающегося к письму чека должно хватить на последний, самый последний сезон раскопок. Если и в этот раз не будет успеха, мы с вами расстанемся навсегда. Я прошу вас выбросить мою дочь Эвелин из головы. Примите во внимание ваше положение и ваш возраст. К. »

Бегло написанные строки заплясали в глазах Говарда. Сообщение о продолжении работ могло бы очень порадовать Картера, если бы не отказ от Эвелин, – это была пощечина.

– Не может быть, – почти беззвучно пробормотал он, – мы же любим друг друга. – Говард едва сдерживал слезы.

– Его светлость отправились утренним поездом в Каир, – добавил администратор и удалился.

Говард был так погружен в свои мысли, что не заметил, как бойкая писательница нескромно разглядывает его с головы до нос Наконец она подошла к Картеру и сдержанным тоном спросила:

– Вы англичанин, сэр?

– Да, конечно, – потерянно ответил Картер.

– Агата Кристи, – представилась леди. – Я писательница, иногда немного шумная, но тихие писатели недостойны бумаги, на которой их печатают. Вы же читали мой роман «Таинственное преступление в Стайлз»?

– К сожалению, нет. Я археолог, и у меня совершенно нет времени для чтения хороших книг.

– Еще неизвестно, хорошая ли она. Главное – знаменитая.

– Меня зовут Картер, Говард Картер.

– Я бы назвала вас Эркюль Пуаро: в вас есть что‑ то французское. Ваши темные волосы, усы под носом, да, для меня вы были бы Эркюль Пуаро. Я собираюсь написать роман про Египет, как‑ нибудь потом. И там будет мужчина, похожий на вас. Приятно с вами познакомиться…

Говард, убитый горем из‑ за письма Карнарвона, побрел в Долину царей. А куда еще ему было идти? Он не мог понять, стоит ли ему вообще принимать новое предложение лорда, не лучше ли отослать чек обратно со словами: «Спасибо, я не беру денежных компенсаций».

Картер не заметил, как за ним по пятам тихо идет Бастет, но когда он увидел кошку, было уже слишком поздно отправлять ее обратно. Не обращая ни на что внимания, она шла рядом с Говардом, пока он не достиг развилки, где сходились пять протоптанных тропинок, и сел на камень, Бастет присела рядом.

Страсть к Эвелин, похожая на внезапную летнюю грозу, охватила его с такой силой, что Говард не мог трезво мыслить.

Он вообще не думал о том, что был намного старше Девушки что он, выходец из низов, в сравнении с ней нищий. Любовь не учитывает ни возраста, ни социального положения. И все же недворянское прошлое настигло Говарда.

Картер растерянно уставился на пески. Единственное, что у него оставалось, – это гордость. Именно поэтому он надумал отправить обратно щедро оставленный ему Карнарвоном чек, сопроводив его подходящим ответом.

Едва Говард принял решение, едва он перестал думать о том, что должен найти забытого фараона, как заметил Бастет, которая в нескольких метрах от него гребла песок, как это делают кошки после того, как сходили по своим делам. Не обращая внимания на оклики Картера, Бастет передними и задними лапами вырыла в песке настоящую яму, и тогда наконец он был вынужден подойти и посмотреть.

– Ты случайно не забытого фараона ищешь? – весело воскликнул Говард, надеясь спугнуть большую белую кошку. Но она, ничуть не смущаясь, продолжала рыть, пока Картер обеими руками не вытащил ее из ямы. Тут его взгляд упал на что‑ то блестящее, и Говард увидел вырытый кошкой предмет. Согнутая пластинка! Очень тонкая, размером со спичечный коробок, она блестела так, словно была из золота, но больше всего Картера заинтересовали надписи на ней.

⇐ Предыдущая 27 28 29 30 31 32 33 343536 Следующая ⇒