Книга третья 17 страница

К всеобщему несчастью, следующие годы тянулись бесконечно долго, словно последние школьные деньки перед летними каникулами. У Картера было достаточно времени, чтобы подумать над этим, и он нашел причину, по которой время в те годы вдруг начало замедляться. Дело было в его одиночестве. Казалось что жизнь вообще остановилась.

Для раскопок у Говарда теперь оставалась лишь пара стариков из Курны. С их помощью он продолжал рыть котлованы, но все так же безуспешно. Молодых забрали на войну. Больше всего Говарду не хватало Сайеда.

Постепенно Картер засыпал ямы, которые он выкапывал в последние годы. Сначала, конечно, он наносил их точное месторасположение и глубину на детальную карту, но когда и эта работа закончилась, он ходил три дня подряд в Долину царей, просто наслаждаясь ландшафтом. Говард думал, что если опыт не в силах ему помочь, то, возможно, помогут чувства. Так он провел в долине, окруженной скалами, три бесконечных дня, намотав на голову влажный платок для защиты от пыли и солнца. В таком виде Говард испугал бы любого, кто появился бы у него на пути. Многие задались бы вопросом: в здравом ли уме отшельник, бродящий по пустыне?

К счастью, Картера никто не увидел, по крайней мере, он так думал. И вот под этот мокрый платок прокралась мысль, что гробницу забытого фараона стоит поискать в скалах, как и усыпальницу Хатшепсут.

Сидя на красноватом обломке камня, на вершине которого было углубление, словно приспособленное для зада, Говард осматривал утесы на предмет щелей, швов или уступов. Подзорная труба, которую он поначалу использовал, была бесполезной, потому что из‑ за необычной перспективы больше скрывала, чем показывала. А вот обычная свернутая газета фокусировала взгляд куда лучше, так что спустя несколько часов Говард присмотрел дюжину перспективных мест на утесах. Он аккуратно зарисовал каждое место. Но где и с чего начать?

Ему стало тошно при мысли, что все эти годы он проводил раскопки на одном месте, привлекая сотни рабочих, а в итоге все оказалось напрасным. Он выставил себя посмешищем, стал объектом для шуток всех археологов. И в который раз Говард задумался над тем, не прекратить ли поиски, чтобы избежать неминуемого позора.

Погрузившись в мысли, Картер не заметил, как наступил вечер, и опомнился, когда нужно было возвращаться в свой дом на песчаном холме. Хотя у него был электрический свет, он предпочитал ложиться рано, потому что привык вставать спозаранку. Обычно он спал глубоко и крепко, но в эту ночь вдруг проснулся около часа ночи. Ему показалось, что кто‑ то вдалеке выкрикивает его имя.

«Сон, – подумалось ему, – сон, который частенько снится». Он попытался снова заснуть. Вместо этого кто‑ то вдалеке опять выкрикнул его имя. Говард в замешательстве сунул голову под подушку, надеясь избавиться от странных галлюцинаций. Но ничего не помогало.

«Картер! Картер! » – звучало у него в голове.

Тогда он поднялся, набросил что‑ то из одежды, взял карбидную лампу, которая, шипя, отбрасывала бледный конус света, и отправился в Долину царей. Уже не в первый раз он отыскивал туда дорогу ночью. Но сейчас все было иначе. Его словно кто‑ то заставлял идти, будто его толкал вперед ураганный ветер. Картер побежал по тропе, не понимая, что ему ночью искать в долине.

Ему снова почудился далекий зов, в этот раз громче, чем в прошлый. Говард удивился: «Несмотря на то что имя выкрикивают достаточно громко, в долине нет эха. Да и вокруг так тихо, что можно расслышать дыхание».

На месте, где протоптанные тропинки в Долине царей расходились в разные стороны подобно паутине, Картер остановился, поставил лампу на землю и прислушался. Ясно и четко он услышал зов:

– Картер! Картер!

– Да? – нерешительно ответил он.

– Картер! Картер!

Говард поднял высоко лампу, но свет был слишком слабым, чтобы разглядеть утесы.

«Тутанхамон, это ты? – Картер прислушался. – Тутанхамон, ты подаешь мне знак! »

Ничего не произошло, только камень сорвался со скалы и, подпрыгивая, прокатился по откосу. «Неужели это знак? »

– Тутанхамон! – крикнул Говард, и его голос эхом отозвался в утесах.

Ответа не было. Вдали залаяла собака. Тишина, бесконечная тишина.

Каблуком Картер прочертил линию на песке в сторону, куда упал камень. А затем, углубившись в мысли, он отправился обратно домой.

Днем археолог попытался найти прочерченную им на песке линию. Но как тщательно он ни смотрел, так ничего и не смог обнаружить, хотя место было знакомое. Он не мог исключить, что стал жертвой самообмана, поэтому следующей ночью опять прислушивался к зову.

Говард не стал гасить лампу: она должна была помешать ему заснуть. «Иногда, – думал он в полусне, – одиночество – это большое счастье. Но так же, как и счастье, одиночество разрушает душу, когда начинает одерживать верх над человеком».

– Картер! – Он, должно быть, заснул, потому что вдруг до смерти перепугался. Это снова был зов – таинственный, словно доносившийся не издалека, а из‑ под земли.

– Картер! …

Говард выбежал из дверей в одной пижаме, широко раскрыв глаза и рот, вслушался в темноту. Наконец он опустился на четвереньки и прижал к земле правое ухо, которым он лучше слышал. Он думал, что звуковые волны в камне подобны гудению, распространяющемуся по проводам телеграфных мачт.

Когда такое прослушивание ни к чему не привело, а спокойствие ночи ничем не было нарушено, Картер вернулся обратно в дом, намереваясь заснуть. Едва он успокоился, как его испугал новый зов:

– Картер! Картер! – На сей раз это прозвучало так близко, будто кто‑ то кричал прямо под дверью.

– Да? – испуганно прокричал Говард в ответ. – Фараон Тутанхамон, это ты? – Едва он произнес эти слова, как сам испугался собственного голоса. Почему он заговорил с Тутанхамоном? Неужели он сошел с ума?

Конечно, в последние месяцы он много думал о Тутанхамоне, выдвигал теории и снова отбрасывал их, размышляя над тем, кем вообще был этот забытый фараон и где его могли похоронить. После этого Картер должен был задаться вопросом, а не сошел ли он с ума?

Снова прозвучали крики, и Говард в ночной одежде, босиком бросился наружу, вниз по песчаному холму в Долину царей. «Фараон зовет тебя, – пульсировала мысль у него в мозгу. – Тутанхамон зовет тебя».

Его будто влекла неведомая сила, и Картер вновь добежал до развилки тропинки, а затем остановился, как прошлой ночью. Говард снова прислушался, но в этот раз все было тихо. Минимум час стоял Картер на развилке. Лишь когда археолог совсем начал замерзать, когда песок между пальцами ног напомнил ему, что он босой и в пижаме выбежал на улицу, он постепенно вернулся к реальности.

Картер отправился в обратный путь, но дорога стала мучительной для него. Теперь Говард под босыми ногами чувствовал на дороге каждый камень. Обломки, острые, как ножи, впивались в ступни. Археолог не понимал, почему раньше не замечал этого.

Когда он наконец добрался до дома, то обнаружил, что все ступни в крови, а к утру у него начался сильный жар. Утром Говард не смог встать с постели. Он чувствовал себя ни живым, ни мертвым. Картер начал молиться, хотя раньше он не верил ни в черта, ни в Бога. Говард молился о том, чтобы фараон больше не звал его, пока он не найдет гробницу…

Обычно считается, что жар вызывает кошмары и галлюцинации, но к Картеру это не относилось, все было скорее наоборот. Когда у него со лба градом катился пот, когда все тело было охвачено дрожью, а дыхание превратилось в неприятные хрипы, рассудок Говарда прояснился, как вода в горном ручье. Во время жара ему больше не чудился голос, который звал его. Спустя семь дней жар постепенно отступил и Картер встал с постели. Едва он пришел в себя, как тут же отправился в Долину царей – на то место, к которому он дважды ходил ночью.

Тем временем ему стало ясно, что это не могло быть совпадением, что за этими странными событиями, скорее всего, скрывается знак таинственной силы: именно в этом месте нужно мекать гробницу фараона. Сверившись с картой, на которой он отмечал вырытые котлованы, Картер убедился: здесь, на перерестке, еще никто не проводил раскопки.

Когда рано утром Говард прибыл к обозначенному месту, он сделал неожиданное открытие: полоса, которую он прочертил на песке каблуком в первую ночь и которая исчезла на следующий день, появилась вновь. Она отчетливо указывала в юго‑ западном направлении на отвесные скалы, и, когда Говард посмотрел в ту сторону, он увидел на утесе фигуру, пропавшую сразу же, как только он ее заметил.

Несмотря на то что ступни Картера все еще болели, он взбежал по тропе, которая вела через горы, на противоположную сторону, в Дейр‑ эль‑ Бахри. Уже несколько недель ему никто здесь не попадался на глаза. Кто же бродил там в такую рань?

Добравшись до самого верха, Говард осторожно выглянул из‑ за края утеса. Глубокие скальные расщелины представляли собой отличное укрытие для того, кто хотел спрятаться. Вдруг из‑ за расщелины вышел человек.

– Спинк! – испуганно вскрикнул Картер. – Я уж думал, мне мерещится дьявол. Но, впрочем, разница не так уж велика. Почему ты не на войне и не сражаешься за Англию?

– Н‑ да, ты еще спрашиваешь. – Спинк широко улыбнулся. – Собственно, я тебе обязан тем, что война меня обойдет стороной. – При этом он ткнул пальцем в искалеченную ногу, из‑ за которой хромал при ходьбе. – А ты? Или ты слишком труслив, а?

Нескольких слов хватило, чтобы вспомнить о старой вражде. Картер и Спинк ненавидели друг друга с их первой встречи в Сваффхеме, и, казалось, ненависть эта не кончится, пока один не убьет другого. Когда они стояли на краю утеса друг против друга как два гладиатора, то думали об одном и том же, но никто не решался первым сделать шаг. И вдруг Картера охватил необъяснимый страх. Он не боялся, что Спинк сбросит его с утеса, он боялся, что сам столкнет Спинка вниз и станет убийцей.

Из Долины царей вдруг донесся пронзительный крик:

– Картер‑ эфенди! – И оба мужчины озадаченно посмотрели вниз. Размахивая над головой бумагой, к ним бегом приближался посыльный.

В тот же момент напряжение ушло с их лиц, хотя каждый понимал: противостояние всего лишь отложено.

– Еще увидимся, Спинк! – фыркнул Картер и, повернувшись, побежал навстречу посыльному. Спинк отправился в противоположную сторону, в Дейр‑ эль‑ Бахри.

Говард уже думал, что на войне о нем совсем забыли. Теперь в руках он держал письмо от британской военной администрации, которая предписывала ему безотлагательно явиться в военный штаб в Каире.

Британские военные получили в свое распоряжение шикарный отель «Савой». Там, где еще недавно обходительный персонал гостиницы прислуживал знатным постояльцам, теперь бродили солдаты с винтовками. Вместо запаха духов и сигарного дыма отныне разило ваксой и оружейным маслом.

На Картере, как обычно, был тропический костюм, бабочка и панама, под мышкой – хлыст, точно такой же, как он когда‑ то видел у лорда Карнарвона.

Полковник, проводивший регистрацию, прищурившись, посмотрел на чудака. После того как Говард сообщил сведения о себе, полковник задал вопрос:

– А где вы служили до сих пор, мистер Картер?

– Служил? … Я служу лишь фараону Тутанхамону.

Полковник смущенно взглянул на него.

– Так‑ так. А на чьей стороне сражается ваш фараон Тут…

– Тутанхамон!

– Ну ладно. На чьей стороне он сражается?

Картер склонился над столом, так что полковник недовольно отпрянул, и тихо ответил:

– Знаете, майор, это не так‑ то просто установить. Фараон не особо разговорчив. Он окружил свою личность сплошными тайнами. Неизвестно даже его происхождение. Доподлинно можно лишь сказать, что он в двенадцать лет женился на тринадцатилетней вдове.

– И зачем вы мне все это рассказываете, мистер Картер?

– Вы же меня об этом спросили, майор!

– Полковник!

– Все равно. В любом случае я готов защищать свою родину от врага. Ибо я патриот, майор!

– Великобритания оценит это по достоинству, – ответил полковник и начал раздраженно рыться в бумагах, разбросанных по столу.

В этот момент в комнату, которая в лучшие времена служила курительным салоном, вошел статный генерал в мундире с орденскими знаками над левым нагрудным карманом. Весь его вид внушал трепет. Картер с удивлением наблюдал за четким ритуалом приветствия, чем‑ то напоминавшим утреннюю гимнастику. Потом генерал повернулся к Говарду, приложил ладонь к козырьку и сказал:

– Сэр Джон Максвелл! Мы знакомы, мистер Картер!

Картер вскочил, переложил панаму в другую руку и попытался по‑ военному отдать честь, но выглядело это более чем жалко.

– Сэр Джон Максвелл из Фонда исследования Египта? – не веря своим глазам, пробормотал он. – В такой униформе я вас и не узнал бы, сэр.

Не без гордости генерал оглядел себя и разгладил ткань цвета хаки. Потом, видимо, в порыве самоиронии он сказал:

– Да. Видите, мистер Картер, эта униформа может сделать представительным даже такого маленького человека, как я.

– Сэр, вы шутите.

Джон Максвелл поднял руку, как бы возражая.

– Знаете, многим так называемым патриотам униформа дороже, чем родина.

Пока они беседовали о войне в целом и о достоинствах униформы в частности, в комнату вошел еще один военный. Его звали полковник Нейл Малколм, он занимал высокую должность при генеральном штабе. В военных кампаниях он объездил всю Африку и выделялся двумя характерными чертами. Одна была как раз свойственна человеку в ранге офицера генерального штаба, но вот другая – совсем нет: Малколм был необычайно храбрым человеком, но в то же время питал особую слабость к археологии. Если бы он не стал офицером, то, как он сам говорил, взял бы в руки лопату.

Моментально возникла жаркая дискуссия на тему выдающихся успехов английских археологов, в то время как враги – имелись в виду прежде всего немцы – остались в этой области далеко позади.

Наконец Нейл Малколм спросил Говарда:

– И какой задачей вы сейчас занимаетесь, мистер Картер? Как я слышал, вы по‑ прежнему проводите раскопки по поручению лорда Карнарвона в Долине царей?

Говард смущенно кивнул и ответил:

– Мое задание секретно, сэр.

– Секретно? – Максвелл и Малколм, которые до этого момента вели ни к чему не обязывающий разговор, теперь наседали на Картера, а тот чувствовал себя так, будто на него наступали две армии. Говард взглянул на строгие лица.

– Секретно? – повторил Малколм.

Если бы Говард предполагал, какую реакцию вызовет простое слово «секретно» у взрослых мужчин, он, несомненно, употребил бы другое.

– Я ищу гробницу забытого фараона.

Генерал и полковник в недоумении переглянулись.

– Забытого фараона? Вы не хотите назвать нам его имя? Тут пришел на помощь полковник за регистрационным столом:

– Его зовут Тут…

– Тутанхамон, – поправил Картер. – Я несколько лет ищу его следы и чувствую, что он уже близко.

– И где же вы надеетесь его найти? – заволновался Малколм. Картер ухмыльнулся.

– Где‑ то в Долине царей. Точные данные, как я уже говорил, секретны.

– Насколько секретны? – осведомился полковник Малколм.

– Так секретны, что примерное расположение гробницы находится лишь в моей голове.

– И вы не готовы поделиться своей тайной?

– Полковник, вы бы согласились выдать место с кладом, который сами нашли?

– Нет, – ответил Малколм, – вы правы. Не раскрывайте нам своих тайн. – И, повернувшись к полковнику за регистрационным столом, добавил; – Откомандируйте немедленно мистера Картера в наше «Арабское бюро», в отдел гражданской тайной службы.

– Но это же… – растерянно запнулся Картер.

– Лучшее решение, – заверил полковник Малколм. – для лица, имеющего доступ к секретной информации забытого фараона, вы представляете для британской короны большую ценность. Ваша область действий – – Долина царей.

Тяжело сказать, кто над кем больше подшучивал: Картер над британскими офицерами или они над чудаком из Луксора. Война в Египте была далека от жестокости кровопролитных битв между немцами и французами или бомбардировкой Лондона немецкими цеппелинами. Каир, конечно же, был полон солдат, преимущественно это были люди из австралийской колонии, которых сюда доставили кораблями. Но страна на Ниле была далека от войны. Офицеры его величества сражались в ночных ресторанах и запрещенных заведениях за сердца дам легкого поведения, которые просили Аллаха, Изиду, Осириса и других божеств, чтобы война продлилась как можно дольше. А боги словно услышали их призывы: война затягивалась.

Как тайному агенту его величества короля Великобритании, Говарду Картеру выдали самое современное вооружение – карабин, револьвер и пистолет, – которое выгодно отличалось от арабского ружья, ибо после выстрела из него требовалось много времени на подготовку следующего заряда. Говард начал раскопки вблизи своего дома.

В военное время к Луксору, словно мотыльки на свет, слетелись разбойничьи банды, грабившие деревни, где не было мужчин, и археологические памятники.

У Картера уже давно вошло в привычку ходить в Долину царей, вооружившись карабином, револьвером и пистолетом, а ночью, когда ему становилось совсем страшно в своем доме на отшибе, Говард поднимался на крышу, стрелял в воздух и только потом вновь ложился спать.

Так прошло четыре года. Для Говарда это было потерянное время, он почти отчаялся найти гробницу Тутанхамона и чувствовал, что жизненная цель все больше отдаляется. По вечерам, когда Говард возвращался после дневных рейдов, его начали посещать сомнения: сможет ли он вообще добиться успеха? Прежде всего он обдумывал, будет ли готов лорд Карнарвон финансировать безуспешные раскопки.

Когда газеты начали предрекать скорый конец войне, потому что в боевые действия вмешалась и Америка, Говард решился написать лорду письмо, в котором сообщал, что сразу по окончании войны собирается искать гробницу Тутанхамона в магическом треугольнике между гробницами Рамзеса II, Мернептаха и Рамзеса VI. Не возникало ни малейших сомнений, что это было верное место.

Однако Говард скорее принимал желаемое за действительное, его предположения основывались лишь на том, что в этом месте еще никогда не проводились раскопки. Говард все еще располагал небольшими денежными средствами, но рабочих рук для раскопок просто не было. Картер считал дни. Одиночество стало почти невыносимым. Ночью Говард спал лишь урывками, а все остальное время дремал вполглаза или вел беседы с забытым фараоном.

Однажды ночью, погрузившись в мрачные мысли, он услышал жалобные звуки. Говард уже давно жил на грани реальности и с трудом мог отличить свои фантазии от действительности. Поэтому он сначала не обращал внимания на стенания, похожие на душераздирающий плач ребенка. Но они все не прекращались, и тогда Картер вышел за дверь.

Из темноты навстречу Говарду выбежала белая кошка. Это было очень странное животное; кошка казалась намного больше обычной, к тому же у нее были красные глаза, которые пугающе светились. А еще это животное отличалось от своих собратьев тем, что оно становилось на задние лапы, и это делало кошку похожей на молодую даму. Изображения животных в таких позах Говард встречал на настенных рельефах в гробницах фараонов.

Когда Картер приблизился к кошке, она перестала мяукать и уставилась на него большими красными глазами. По этим глазам ничего нельзя было понять, потому что кошки встречают как хороших, так и плохих людей с одинаковым выражением на морде. Сначала Говард нерешительно отпрянул, не зная, как ему себя вести со странным существом.

– Я – Бастет, – вдруг услышал он голос кошки, – прекраснейшая из всех богинь после Исиды.

Картер ужаснулся.

– Ты всего лишь кошка, и ничего больше! – испуганно вскрикнул Картер. – Что тебе нужно, да еще и посреди ночи?

– Я хочу проводить тебя.

– Куда ты меня хочешь проводить?

– Я проведу тебя к цели твоих желаний.

– Откуда ты знаешь, какие у меня желания, кошка?

– Ты – известный человек для богов этой страны. Они наблюдают за тобой с тех пор, как ты впервые ступил в Долину царей.

– А что ты знаешь обо мне, Бастет?

– Все, Картер, – ответила кошка. – От богов ничего не скрыть.

– Тогда тебе известно, что я ищу?

– Конечно. Ты ищешь Тутанхамона.

– Поиски слишком затянулись. А я до сих пор не знаю, на верном ли я пути…

Кошка погладила лапой морду и подняла голову вверх.

– Ты сейчас на правильном пути, Картер. Однажды, и это будет уже совсем скоро, ты найдешь фараона.

Лицо Картера просветлело.

– Хотелось бы, чтобы ты была права, Бастет.

– Я права, Картер. Боги никогда не ошибаются, – ответила кошка вкрадчивым голосом.

На следующее утро Говард смог припомнить происшедшее лишь отрывками. Он постарался убедить себя, что это был всего лишь сон, но… рядом с ним на постели лежала большая белая кошка.

Картер недоверчиво осмотрел животное со всех сторон. Кошка, закрыв глаза, лежала неподвижно.

– Бастет! – тихо воскликнул Говард.

Кошка испугалась и прыгнула под стол.

– Бастет, – повторил Картер уже громче и опустился перед столом на колени. – Ты потеряла дар речи? Сегодня ночью ты была намного разговорчивее!

Кошка молчала.

Глядя животному в глаза, Картер спросил:

– Ты же Бастет, которая предрекла мне ночью успех, не так ли?

Кошка не отвечала.

Картер уже хотел выгнать животное. Он все равно не любил кошек, считая их скрытными и непредсказуемыми. Но Бастет не двигалась с места. Она молча наблюдала за каждым движением Картера и, как только он направился к двери, тут же последовала за ним.

Волей‑ неволей ему пришлось смириться с новой соседкой» и вскоре археолог уже привычно шествовал в Долину царей вместе с большой белой кошкой, ведя с ней разговор. Правда, это был монолог, потому что ответа он больше не получал. Ни разу Бастет не явилась к нему даже во сне, и он не мог поговорить с ней.

Неделями кошка Бастет была единственным собеседником для Говарда, и он перестал бояться, что разучится говорить. Хотя кошка и не просила, Говард читал вслух своей домашней любимице книги, которые изучал, а кошка внимательно следила за выражением его лица и интонациями, пока спустя час не засыпала. Так через несколько месяцев Говард стал любителем кошек и даже не представлял своей жизни без Бастет.

Когда война наконец закончилась и мужчины вернулись обратно в Луксор, Эль‑ Курну и Дра‑ абу‑ эль‑ Нага и спрашивали Картера о работе, то большинство удивлялись перемене в археологе. Картер‑ эфенди странным образом изменился. Он стал похож на лорда Карнарвона. Не только потому, что он одевался, как его светлость. Говард стал носить такие же лихие усы и ходил все время с тростью, хотя в ней не было необходимости. Издалека его запросто можно было спутать с лордом Карнарвоном. Картер все так же гулял в сопровождении кошки размером с молодого тигра и вел с ней беседу, хотя со всеми остальными был неразговорчив и скрытен, как вражеский шпион.

Как и в других войнах, после этой войны было много победителей и мало проигравших, но при детальном рассмотрении оказалось, что в проигрыше оказались все. Конечно, Англия, Франция и Соединенные Штаты Америки выиграли войну, а к лагерю проигравших относились Австро‑ Венгрия, Османская империя и Германия. Ценой для победителей и проигравших стали десять миллионов смертей.

Для Египта наступило новое время. Египет больше не был зависимым государством, и со временем англичане отказались от протектората над этой страной.

Картера все это мало интересовало. Он собирал новую команду Для раскопок, решив действовать в том самом магическом треугольнике, где до сих пор никто не работал. Но с чего начать?

Карнарвон переждал войну в Лондоне, потому что фамильное гнездо – замок Хайклер – переоборудовали в лазарет. Лорд сообщил о своем возвращении в Луксор. Теперь Картер должен был показать свою успешность, иначе возникала опасность, что у лорда отпадет желание вести раскопки.

Не зная снисхождения, Говард отправлял своих людей на работу. За половину положенного времени батраки выкопали новый котлован, который в очередной раз не принес результатов.

Картер упрекал кошку в том, что она тешила его напрасными надеждами. Теперь его конец был близок.

Бастет смотрела на Говарда загадочными глазами, а он не мог понять, что значит этот взгляд.

– Ты соврала мне, проклятая кошка, – недовольно сказал Говард. – Я выброшу тебя из дома, тогда посмотрим, чего ты стоишь!

– Не делай этого! – Ему показалось, что он снова услышал голос кошки, но когда обернулся, она все еще глядела на него большими глазами. Говард испугался. Он не мог ошибиться.

– Ты снова говоришь со мной? – недоверчиво спросил археолог и опустился перед Бастет на колени. – Так пойми же, мне нужен успех, иначе меня уволят. Ты должна указать мне место, где копать, просто должна!

Большая белая кошка сидела перед ним неподвижно, будто окаменев, и со стороны казалось, что все это ее не касается.

Тогда Говард схватил животное за передние лапы и притянул к лицу. Бастет недовольно заворчала, а Картер вскрикнул:

– Я знаю, что ты меня понимаешь! Грсподи Боже, почему ты не отвечаешь?

Бастет молчала, какое‑ то мгновение животное и человек смотрели друг на друга, как два боксера перед началом поединка. Потом Картер в гневе внезапно отшвырнул кошку и крикнул:

– Тебя подослал дьявол, жалкая тварь! Исчезни и не появляйся здесь больше!

Говард распахнул дверь, и Бастет бросилась наружу, будто за ней гнались фурии.

Глава 25

На следующий день Картер отправился на вокзал, чтобы встретить лорда Карнарвона. Мрачная осень и сознание того, что его светлость наверняка недоволен его работой во время войны, негативно влияли на настроение. Раньше, до войны, в Луксоре невозможно было встретить на улицах попрошаек и нищих, теперь же по привокзальной площади шатались оборванные мужчины и женщины с всклокоченными волосами; они тащили за собой детей и протягивали руку каждому, кто шел навстречу. Говард, как уже было сказано выше, был опрятно одет, поэтому и ему не удалось скрыться от попрошаек. Его хорошо знали в Луксоре, и тот, кто не клянчил у него денег, выпрашивал работу. Повсюду царил голод, поэтому большинство мужчин были готовы работать весь день за один пиастр.

Когда Картер вошел в здание вокзала, перед ним предстал опустившийся, достойный сожаления человек с сумкой на шее. Вместо рук у него были культи, которые заканчивались чуть ниже плеч. Говард помедлил, прежде чем бросить милостыню в сумку, и вдруг замер в ужасе. Калека стыдливо отвернулся.

– Сайед? – беззвучно спросил Картер.

– Картер‑ эфенди, – произнес калека и опустил глаза.

Картер помотал головой, казалось, что он задыхается, – так шокировал его вид Сайеда.

Словно желая извиниться за свой ужасный, пугающий вид Сайед пожал плечами. Его обрубки подскочили вверх, как крылья неоперившейся молодой птицы.

– Машаллах, – сказал он с наигранным равнодушием и попытался улыбнуться. – Так угодно Аллаху.

Картер отступил в сторону от прохода.

– Как это случилось? – нерешительно спросил он, ибо в этот момент с трудом подбирал подходящие слова.

– Пакет с взрывчаткой! – горько усмехнулся Сайед. – Он предназначался для Али.

– И что?

– Али дал мне его открыть. Должно быть, он что‑ то подозревал.

– Какой подлец!

Сайед кивнул и посмотрел на культи.

– Несчастье обходит стороной больших людей, а маленьким всегда достается.

– Так говорит Али?

– Нет, Картер‑ эфенди. Так говорит Сайед. Война сделала меня умнее. Нельзя бессмысленно повторять все, что говорят большие люди.

– Значит, ты теперь не националист, если я тебя правильно понял?

– Нет, Картер‑ эфенди. Сайед – обычный египтянин, не более того. – Он лукаво взглянул, как бывало раньше, и добавил: – Но и не менее!

Растроганный Говард едва сдерживал слезы.

– А чем ты сейчас зарабатываешь на жизнь, Сайед? Я хочу сказать, время…

– Вы хотите сказать, время воров прошло. Говорите смелее, Картер‑ эфенди. Без рук это делать чертовски трудно, но у меня еще есть голова на плечах. Возможно, найдется кто‑ то, кому она пригодится. А вообще, у меня же есть братья, которые заботятся обо мне.

Говард задумался и через мгновение произнес:

– Твоя голова могла бы пригодиться мне. Ты не хочешь работать на меня?

– Работать головой? – удивленно переспросил Сайед.

– Головой, – ответил Говард. – Мне нужен посыльный. Скажем, за пять пиастров в день. Договорились?

Сайед не мог пожать Картеру руку, поэтому он низко поклонился, чтобы поцеловать ее. Но Говард, заметив намерение египтянина, отдернул руку.

– Я рассчитываю на тебя, – бросил он на ходу. Сайед улыбнулся.

Поезд из Каира прибыл с обычным опозданием, и Говард помахал панамой, когда увидел в окне лорда.

– Добро пожаловать в Верхний Египет, милорд! – прокричал он Карнарвону, когда тот показался в дверях вагона. Лорд постарел с тех пор, как Картер видел его в последний раз, еще до войны. Вышедшая за ним леди Альмина, напротив, была свежа и выглядела молодо.

Но потом случилось нечто, чего Картер совсем не ожидал и после чего лишился дара речи. За матерью показалось чертовски красивое личико девочки, дочери Карнарвона, Эвелин.

⇐ Предыдущая 27 28 29 30 31 32 333435 36 Следующая ⇒