Ирина Градова 12 страница

– В каком?

Зачем Дашке знать, где я ужинаю? Тем не менее пришлось ответить – в конце концов, почему я должна это скрывать, ведь мне давно уже не пятнадцать, а Дарья мне не мать, а дочь!

Она повесила трубку.

– Неприятности? – участливо спросил Генрих.

– Нет, это моя младшая… Дочка звонила.

– Значит, это у нее неприятности?

– Нет‑ нет, на самом деле это касается Толика…

И я рассказала ему о последних событиях.

– Так вот он, твой таинственный мужчина! – раздался над нами Дашкин веселый голос. Вздернув голову, я затравленно посмотрела на дочь, стоявшую рядом с нашим столиком, уперев руки в бока. Генрих тут же поднялся. – Меня зовут Даша, – протянула она руку.

– Я бы и так не ошибся, увидев вас, – улыбнулся он Дарье. – У вас с мамой практически одно лицо!

– А он – очень даже! – одобрительно заметила дочь, и я почувствовала, что краснею, как восьмиклассница. – Надо же, – продолжала она, озираясь по сторонам, – никогда здесь не бывала! Хорошая кухня?

– Присаживайтесь, – галантно предложил Генрих, отодвигая для нее стул. – Сейчас принесут меню.

– Не надо меню, – отмахнулась Даша, усаживаясь. – Я обычно не ужинаю, но кофе выпью… И, пожалуй, с коньяком.

– А что, есть повод? – нахмурилась я.

– Ага. Я посмотрела запись.

– И?

– Знаешь, кто на ней?

– Ты же понимаешь, что я все равно не догадаюсь!

– Это точно, потому что на записи – Марина!

– Сестра Толика?

– Вот именно, можешь себе представить?

– Она… убила Илью Митрохина?!

– Это вряд ли. Ты себе представляешь, что хрупкая девушка, больная, практически умирающая, могла такое сотворить?

– Чтобы нажать на спусковой крючок большой силы не требуется, – задумчиво вставил Генрих. Даша посмотрела на него с удивлением.

– Он что, в курсе?

– Всего, – кивнула я.

– Ясно. Но на записи ничего такого нет – в смысле, убийства.

– А что же тогда есть?

– Марина, идущая по коридору к кабинету Митрохина.

– А потом?

– Ты помнишь, что в самом кабинете камер нет?

– Ну да…

– Марина входит, а потом выходит – и все.

– И что это доказывает?

– Смотря как на это посмотреть, – вздохнула Даша. – А смотреть будет прокурор, так что… На записи, в углу, стоит время, которое примерно соответствует времени смерти Митрохина, и это – большая проблема. Зато теперь очевидно, почему Толик сознался: если ему показали запись, где сестрица входит к человеку, из‑ за которого она, в сущности, пострадала, немудрено, что он на все согласился! Получается, что именно Марина видела Илью последней, а это, в свою очередь, доказывает ее причастность.

– Погоди, что ты пытаешься мне сказать? Что Марина пошла к Митрохину, украв пистолет у брата, застрелила его, а потом подбросила оружие Толику, чтобы его подставить?!

– Действительно, – хмыкнула Даша, – ерунда получается…

– А с Мариной ты говорила?

– Обязательно поговорю – завтра же с утра. Ума не приложу, что она могла делать у Митрохина!

– Да уж, вопрос… И почему нам ничего не сказала – знает же, как важна каждая мелочь!

– Завтра все выясню. А потом поеду и устрою Толику «темную» – гаденыш, что удумал, не посоветовавшись со мной!

– А почему следователь отказался показывать вам запись?

Голос Генриха вновь прозвучал неожиданно для нас обеих.

– Разве следователь не обязан предоставлять стороне защиты все материалы по делу? – добавил он.

– Тот же вопрос задала и я, – кивнула я. – И Даша предположила, что у следователя должна быть причина, по которой он поступил так.

– Вы думаете, ему выгодно, чтобы Анатолий сел за убийство Митрохина?

– А он молодец! – восхитилась Дарья. В ее устах это звучало огромным комплиментом: обычно моя младшенькая скупа на похвалы. – И еще мне пришла одна мыслишка… Мам, Толик упоминал какого‑ то паренька из группы, который вроде делал записи для них, обрабатывал и выкладывал в Интернет?

– Это подружка Толика о нем упоминала, но лично мы не знакомы. А что?

– Если этот паренек действительно такой гениальный, может, он сумел бы проверить эту запись, как думаешь?

– Ты считаешь, что она может быть подделкой?

– Чем черт не шутит?

Мы еще немного посидели, но разговор не клеился, и Генрих оказался достаточно понятливым, чтобы попросить счет. Так как со мной была Даша, ему не требовалось меня подвозить, и мы простились на стоянке.

– Где ты его подцепила, ма? – спросила дочь, как только мы отъехали. – Он умный, симпатичный, интеллигентный и явно небедный – такие шикарные мужики на дороге не валяются!

– Ну, я его не на дороге и нашла, – буркнула я в ответ, пытаясь придумать правдоподобное объяснение. Как рассказать дочери о нашем с Генрихом знакомстве, не упоминая авантюру с «Либе Фрау»? – Мы… на парковке познакомились.

– На парковке?

– Я выезжала и… чуть не задела его автомобиль, – на ходу сочиняла я.

– А он у него роскошный! – рассмеялась Даша. – Повезло тебе, что этот Генрих глаз на тебя положил, а то попала бы ты, мамуль, на крутые бабки!

Терпеть не могу врать, особенно близким, но что оставалось делать? Рано или поздно они все равно узнают, и я сама не могла до конца понять, почему мне так стыдно за свое участие в рекламе. Будь я помоложе, наверное, гордилась бы, но решилась я на это исключительно из‑ за денег. Мне хотелось доказать детям (особенно Даше), что и я способна достойно зарабатывать. Однако, увлеченная процессом, я как‑ то забыла о том, что дело деньгами не исчерпывается и что последствия могут стать необратимыми. И как я буду со всем этим разбираться?

* * *

Львиная доля работы частного детектива связана с поиском информации. Информация – ключ ко всему на свете. Кто владеет информацией, владеет миром, фраза Олегу нравилась, и он любил ее повторять. Именно этим «увлекательным» делом и занимался Олег больше суток. Он обзвонил всех, кого нашел в списке контактов Тимура Кутаева. Среди компьютерных файлов в айфоне последнего он обнаружил несколько, вызвавших его интерес, но они оказались запаролены. Тут требовался мастер. Но один из контактов Тимура заинтересовал Олега больше, чем таинственные файлы. Контакт значился под именем Вадима Чекало. Олегу показалось, что он где‑ то слышал это сочетание имени и фамилии, но за последние сутки его мозг так устал от сопоставлений, сравнений и анализа данных, что он выкинул эту странность из головы, решив подумать о ней на досуге, когда таковой образуется. Чекало долго расспрашивал Олега о том, кто он такой и почему звонит с номера Кутаева, и ему показалось, что он находится на допросе в НКВД. Тем не менее Чекало встретиться не отказался, и сейчас Олег как раз направлялся к месту рандеву.

Среди посетителей бара он не смог опознать Вадима. Близился конец рабочего дня, и народ начинал подтягиваться, отчего в помещении «Ирландского паба» собралась приличная толпа. Публика была разношерстная, от офисных работников, ищущих возможность расслабиться после кабинетной рутины, до дам среднего возраста, находящихся в поисках иных развлечений и хищными взглядами обозревающих каждого новоприбывшего.

– Это вы – Олег?

Мужчина, внезапно «нарисовавшийся» у стойки буквально из воздуха, пропитанного куревом, заслуживал подробного описания. Высокий, полный, но не размазня, а крепко сбитый, несмотря на преклонные годы, он обладал большим, круглым, начисто выбритым черепом и таким же круглым, широким лицом, загорелым даже в это промозглое время. С этого смуглого, гладкого лица пытливо глядели прищуренные голубые глаза, которые, казалось, просверливали Олега насквозь, словно рентгеновские лучи. Одет он был щеголевато – в спортивный коричневый пиджак, вельветовые брюки и дорогие ботинки.

– А вы – Вадим Чекало? Простите, не знаю отчества…

– Просто Вадим, – прервал его новый знакомый. – Давайте пройдем в глубь зала и присядем где‑ нибудь, где не так дымно: я, видите ли, бросаю курить.

После того как мужчины расположились в удобных креслах у дальнего столика с бокалами темного «Гиннесса», Олег спросил:

– Значит, мы с вами коллеги?

– Выходит, так, – кивнул Чекало, салфеткой вытирая пену с губ. И снова Олегу показалось, что он определенно видел этого человека раньше, поэтому вопрос сам сорвался с языка:

– Мы, случайно, не встречались?

– Нет, – уверенно ответил тот. – Если бы встречались, я бы тебя запомнил… Слушай, можно я на «ты»?

– Конечно.

– Так как там Тимур?

– Врачи надеются на лучшее.

Чекало задумчиво пожевал нижнюю губу.

– Вот так с вами, с молодыми, – никого не слушаете, считаете себя умнее всех!

– Это вы к чему?

– Да к тому, что, прислушайся Тимур ко мне, был бы сейчас на своих ногах.

– О чем вы говорили с Кутаевым?

Чекало снова помолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли размышляя, стоит ли вообще отвечать.

– А почему тебя интересует наша с ним беседа – ты его друг? – наконец поинтересовался он.

– Мы даже не знакомы, – честно ответил Олег. – Тимур может оказаться связан с делом, которым я сейчас занимаюсь. Я искал его, когда выяснилось, что он в больнице с проломленной головой.

– Что за дело ты упомянул?

– Убийство Ильи Митрохина.

– И ты туда же! – воскликнул Чекало, сокрушенно качая крупной головой. – «Лавры» Тимура покоя не дают?

– Зачем он вас искал?

– А ты уверен, что хочешь знать?

– Да что такого вы ему рассказали?!

– Дело не в том, что я рассказал, а в том, как он этой информацией распорядился, понимаешь?

– И все‑ таки?

– Вижу, ты хорошо подумал… Покойный Илья Митрохин поручил Тимуру разыскать меня.

– Это я знаю. Не знаю только, зачем?

– Тебя наняла семья Митрохина?

– Нет, другой человек.

– Давай начистоту. Илья мертв, Тимур едва не поплатился жизнью, так что, полагаю, у меня есть право знать имя твоего работодателя.

– Дарья Саянова.

– Саянова? – удивленно переспросил Чекало. – Это имя ни о чем мне не говорит!

– Она адвокат и защищает человека, обвиненного в убийстве Митрохина‑ младшего.

– Поня‑ а‑ атно… И зачем же тебе Тимур понадобился?

– Я узнал, что Митрохин нанял его, чтобы найти вас.

– Расскажи‑ ка мне поподробнее, ладно?

Вздохнув, Олег приступил к повествованию. Чекало слушал внимательно, лишь изредка прерывая уточняющими вопросами.

– Так зачем вы ему понадобились? – закончив, спросил Олег. – По всему видно, что вы имеете какое‑ то отношение к происходящему, но вот какое?

– Дружище, – после короткого молчания ответил на это Чекало, – твой визит может оказаться для меня роковым, как бы пафосно это ни звучало! Я уже, знаешь ли, испытал на себе роль дичи и не хочу пережить все сызнова.

– Вы кого‑ то опасаетесь?

– А ты как думаешь?! Тимур Кутаев здорово меня подставил, и я теперь даже не уверен, что могу вернуться в свою квартиру. А с клиентами, похоже, придется только по телефону общаться – не ровен час, в офис нагрянут!

– Кто?

– Люди, что избили Тимура. Надеюсь, ты не думаешь, что это была случайность? Возможно, это те же, что убили Илью Митрохина. Я не знаю, успел ли Тимур назвать мое имя.

– Скорее всего, нет, – поспешил вставить Олег. – Их вовремя прогнал охранник.

– Будем надеяться… Ты хочешь знать, какое отношения я имею к Митрохину? Абсолютно никакого. Честно признаюсь, я его даже не знал, зато знал его отца, Антона Митрохина. Он нанял меня следить за своей женой.

– Что‑ о‑ о?!

Олег не смог сдержать удивленного возгласа.

– Митрохин подозревал, что у Елены имеется связь на стороне, но никак не мог установить, кто этот мужик. Поэтому он воспользовался моими услугами.

– И вы выяснили?

– Да.

– Рассказали Митрохину?

– Ага. А потом он очень вовремя выпал из окна.

– Вы считаете, что его смерть не была самоубийством?

Чекало вздохнул, проведя рукой по голому черепу.

– Сам посуди, зачем ему нанимать сыщика и тут же сводить счеты с жизнью?

– Может, просто так совпало? Я слышал, фирма Митрохина переживала тяжелые времена.

– Верно. Пока я повсюду следовал за его супружницей, много чего пришлось повидать – я и думать не мог, какие дела творятся в «Фармаконии»!

– Послушайте, Вадим, расскажите мне все, что узнали, хорошо? Я вам заплачу…

– А теперь ты меня послушай, сынок, – перебил мужчина, и в его глазах зажегся недобрый огонек. – Я поговорил с Тимуром – и вот что он сотворил. Какой мне резон делиться с тобой информацией? Это раз. Два – я не торгую информацией. Клиент мне платит, и я рою носом землю, однако, если клиент по какой‑ то причине отказывается от дела или, как в случае Митрохина, умирает, я уничтожаю все, что успел накопать, и забываю об этом.

– Но вы почему‑ то не уничтожили материалы по Митрохину‑ старшему, я правильно понимаю? – возразил Олег. – И поделились с Тимуром. Он, как я предполагаю, решил воспользоваться вашими сведениями в собственных целях?

– Когда мы разговаривали, – кивнул Чекало, – младший Митрохин был еще жив, и я думал, что моя информация поможет ему узнать правду об отце. Я взял с Тимура слово, что он расскажет обо всем только Илье. От денег я отказался: это было бы похоже на мародерство, ведь старший Митрохин мертв!

– Мудрое решение, тем более что Тимур вряд ли смог бы вам заплатить: дела у него идут не ахти.

– Я это понял, потому и решил подсобить парню – все‑ таки коллега по цеху. Я могу позволить себе быть щедрым, потому что мой собственный бизнес, тьфу‑ тьфу‑ тьфу, процветает.

– Но почему вы сами не пошли к Митрохину‑ младшему, ведь он просил Тимура найти вас? Было бы логично, если бы вы…

– Может, и логично, да только со времени гибели Антона Митрохина я с подозрением отношусь к этой шайке‑ лейке!

– Вы имеете в виду…

– «Фармаконию», разумеется, что же еще? Удивительно, чего только не узнаешь, пытаясь уличить кого‑ либо в супружеской измене! Как правило, я фиксирую все, что на первый взгляд даже может не иметь отношения к делу, а потом сортирую, отбирая лишь факты, могущие заинтересовать клиента. Остальное уничтожаю.

– Но не в случае «Фармаконии»?

– Верно. Сам не знаю, зачем я все оставил.

– Может, потому, что вас заинтересовала гибель Антона Митрохина?

– Может, и поэтому. Когда появился Тимур, я подумал, что он при помощи моих сведений сумеет распутать этот клубок. Я решил, что Илья Митрохин… А, чего там сейчас судить да рядить! – Чекало досадливо махнул рукой. – Илья погиб, и дело, казалось бы, сошло на нет, а теперь появляешься ты и говоришь мне, что на Тимура напали. Как думаешь, почему?

– Наверное, он решил шантажировать кого‑ то? – предположил Олег. – И этому «кому‑ то» такой расклад не понравился?

– Если только это не случайность, а в случайности я уже давно не верю.

– Согласен. Видимо, после неожиданного убийства Ильи Митрохина Тимур, так и не успевший поделиться с ним полученной от вас информацией, отправился прямиком к кому‑ то еще, кого, как он думал, эти сведения могут заинтересовать. Его дела настолько плохи, что он, вероятно, не хотел отказываться от денег и решил во что бы то ни стало их получить – не от Митрохина‑ младшего, так от другого человека!

– Ты быстро соображаешь, – одобрительно ухмыльнулся Чекало. – Но где гарантия, что ты не поступишь так же, как Тимур? Я не знаю, успел ли он растрепать обо мне тем, кто его избивал, – если да, то меня также станут искать. Это плохо для бизнеса и для меня лично. Но, если я поделюсь еще и с тобой, опасность возрастет вдвое!

– Вы не обязаны мне доверять, ведь однажды вас уже подвели, – согласился Олег. – Но все, что я пытаюсь сделать, так это спасти хорошего человека от тюрьмы. Я могу обещать, что не использую сведения, которые не имеют к этому отношения, но мне необходимо знать хоть что‑ то, чтобы продолжить расследование. Моя задача – узнать о «Фармаконии» все, что может помочь в оправдании Анатолия Кречета, и вы, похоже, единственный, кто обладает информацией. Я понимаю, что у вас нет оснований верить в мою порядочность, и все же прошу подумать и принять правильное решение.

С замиранием сердца Олег ожидал ответа Вадима Чекало. Этот человек вызывал уважение: у него имелся свой кодекс чести, и только на этот кодекс Олег и делал ставку: возможно, Чекало хотел бы довести начатое дело до конца и увидеть, как его сведения помогут раскрыть преступление?

– Хорошо, – произнес он наконец. – Будем считать, что ты меня убедил. Я расскажу тебе то же, что рассказал Тимуру. Допускаю, что снова совершаю ошибку, но, с учетом того, что теперь и моя жизнь в опасности, ты можешь помочь мне ее избежать, если разберешься с этим грязным делом. Ладно, слушай. Митрохин‑ старший, как я уже упоминал, нанял меня следить за своей женой, подозревая, что у нее завелся любовник. Она баба хитрая и изворотливая и, вероятно, очень не хотела, чтобы супруг узнал о ее походах «налево».

– Значит, походы имели место быть?

– А то как же! Правда, поначалу меня удивил круг знакомств вышеозначенной дамы!

– То есть?

– Ты когда из органов уволился?

– В две тысячи восьмом, а что?

– Значит, должен помнить Усмана.

– Усмана? Что‑ то знакомое… – пробормотал Олег, напрягая извилины. – Вы имеете в виду Глеба Усманова, главаря Колпинской ОПГ?

– Это он раньше был главарь Колпинской ОПГ, а теперь Глеб Иванович Усманов – уважаемый бизнесмен!

– Какое он имеет отношение к Елене Митрохиной?

– Митрохина встречалась с ним несколько раз. Я не мог поверить, что этот мужик и есть ее любовник, потому что она никак не походила на тот тип, который интересует Усмана. Он любит молоденьких девиц модельного типа с минимальным количеством мозгов. Елена не подходит ни по возрасту, ни по положению, да и сама она вряд ли спуталась бы с таким кадром, как Усман, – не ее полета птица. Нет, тут было что‑ то другое, и я решил выяснить – что, раз уж все равно за ней хвостом таскаюсь.

– И как, выяснили?

– Честно говоря, не успел. Одно очевидно: никаких личных отношений между Еленой и Усманом не было, хотя его знакомство с ней не поддается объяснению. Но, сопоставляя факты, можно прийти к кое‑ каким выводам. Во‑ первых, мы знаем, что дела у «Фармаконии» в то время шли далеко не блестяще. Потом, совершенно внезапно, они двинулись в гору – не связано ли это с нашим дорогим Усманом? Ты сам сказал, что фирма каким‑ то непостижимым образом выиграла конкурс на поставку медикаментов в Питере, и в этом чувствуется умелая и безжалостная рука человека, не чуждого насильственных методов.

– Думаете, Елена Митрохина как‑ то поучаствовала в этом? – спросил Олег задумчиво. – Какие у нее могли быть причины?

– Возможно, деньги? Усман богат, свое отсидел и захотел заделаться добропорядочным гражданином. Как это сделать, да еще и приумножить добытое преступным путем? Вложить в стоящее дело. Насколько мне известно, Усман является акционером нескольких небольших фирм в Питере, но «Фармакония» – лакомый кусок. Усман честолюбив и всегда мечтал стать не просто теневым воротилой, а респектабельным представителем питерского истеблишмента – так, кажется, это сейчас называется? На тот момент дела у «Фармаконии» шли плохо, и Усман мог воспользоваться ситуацией.

– Информация об акционерах «Фармаконии» весьма закрытая, – вздохнул Олег. – Известно, что среди них есть иностранные граждане. Вот бы выяснить, кто они!

– Можешь попытаться, но одному тебе не справиться – надо умельцев искать. Знаешь, если существует какая‑ то информация, ее всегда можно найти, только нужно обладать определенными навыками. Скорее всего, хороший хакер сумел бы взломать систему «Фармаконии» и пошукать там как следует. Другое дело, что для суда такой способ добычи сведений неприемлем, а потому бесполезен.

– А как же насчет любовника Елены Митрохиной? – задал вопрос Олег. – Удалось его вычислить?

– Да. У меня есть целый набор фоток, на которых Елена встречается с этим мужиком.

– Вы отдали их Тимуру?

– Естественно.

– А кто он, выяснили?

– До этого не дошло – Митрохин требовал только снимки. Но он этого типа знал, это точно! Елена встречалась с хахалем в мотелях и маленьких гостиницах – видимо, боясь, как бы муж не застукал. Однажды мне пришлось прокатиться с ними до самого Выборга. Парочка сняла номер и застряла часа на четыре. Потом разъехались в разные стороны, как будто и не знали друг друга. А в общем, их поведение было самым обычным, как у всех влюбленных. На фотках их отношения сомнений не допускают, и, если бы Митрохин не отправился на тот свет, полагаю, его браку пришел бы конец!

– Думаете, Елена Митрохина причастна?

– Что толку гадать? – пожал плечами Чекало. – В мою задачу не входило расследование гибели Митрохина. С другой стороны, к моменту смерти Антон Митрохин оказался практически банкротом – зачем Елене, даже если муж грозил разводом, его убивать? Думаю, она ничего не получила бы из активов компании – все ушло бы на уплату огромных долгов, которых успел наделать Митрохин. Но это так, спекуляции на тему, как ты понимаешь: на самом деле мы ничего не знаем наверняка.

– А откуда Илья узнал о вашем существовании? – спросил Олег.

– Понятия не имею. Могу только предположить, что он нашел в бумагах отца ссылки на меня или, возможно, фотографии, которые я успел ему передать. Видимо, он не смирился с гибелью отца и пытался выяснить причины, побудившие его совершить самоубийство.

– Что ж, и на том спасибо… А не могли бы вы переслать мне пару снимков Елены с ее любовником?

– Почему нет? Давай свой электронный адрес!

…Перед тем, как сесть за руль, Олег сделал один звонок.

– Слушай, Степаша, – сказал он в трубку, как только услышал голос абонента, – тебе знакомо имя некоего Вадима Чекало?

– Некоего? В смысле, полковника юстиции Вадима Палыча Чекало, бывшего прокурора области?

– Вот, черт… – пробормотал Олег, в мозгу которого после этих слов приятеля словно сверкнула молния. – Ведь знал же, знал, что видел это лицо раньше!

– А ты что, встречался с ним?

– Как раз сегодня.

– Отличный мужик был, бескомпромиссный, ничего не боялся.

– А почему ты говоришь – «был»?

– Извини, сорвалось. На самом деле, я думал, его уж и в живых‑ то нет.

– Так он же не такой старый!

– Дело не в этом. Он ушел с поста прокурора лет семь назад, да как ушел – на больничную койку!

– Заболел?

– Стреляли в него. Дело было громкое о хищениях в особо крупных размерах, и большие люди оказались замешаны.

– Почему я не помню?

– Так замять же все пытались, сам понимаешь. Никак им было Чекало не сломать – и подкупали его, и угрожали, но ничего не помогало. Тогда решили устранить физически. Его охраняли, но где‑ то что‑ то «протекло», и его изрешетили в переулке, где располагалась конспиративная квартира… Значит, он жив? Это хорошая новость, Олег, ты меня порадовал!

– А дело?

– Какое дело?

– Ну то, из‑ за которого Чекало пострадал?

– А… Развалилось. «За недостаточностью улик».

* * *

Дарья терпеть не могла даром терять время, но ее профессия требовала терпения. Поэтому она честно ждала, пока Марина закончит очередную процедуру гемодиализа, чтобы с ней поговорить и расставить все точки над «i». Она злилась на девушку и ничего не могла с этим поделать: Марина должна была рассказать ей о визите в «Фармаконию», ведь именно поэтому Толик находился сейчас в таком отчаянном положении!

– Зачем ты приходила к Илье Митрохину в день убийства? – с места в карьер начала Даша, уставшая от ожидания, а потому раздраженная.

Марина вперила в нее взгляд широко раскрытых глаз. Даша даже немного смутилась: казалось, глаза самого Анатолия смотрят на нее, настолько сестра в данный момент была похожа на брата.

– Я… к Илье Митрохину? Но я не… – залепетала девушка, но Дарья не испытывала сострадания к бедняжке, посмевшей скрыть от нее важную информацию.

– Брось, мне все известно! Ты думала, что никто не узнает? Толик из‑ за тебя парится в ИВС, а ты сидишь тут, преисполненная жалости к себе, и требуешь сочувствия! Ты хоть понимаешь, как подвела брата, ведь он взял вину на себя из‑ за тебя!

– Из‑ за меня?!

Казалось, Марина не понимает, о чем говорит Даша, но глаза ее наполнились слезами, и она уже сглатывала их в попытке не разрыдаться.

– Прекрати! – раздраженно приказала Дарья. – У следователя есть видеозапись того, как ты идешь по коридору к кабинету Ильи Митрохина примерно в то время, когда он был убит. Как ты это объяснишь?

– Но я… я никогда не встречалась с Ильей Митрохиным! – в отчаянии воскликнула Марина и вдруг громко ойкнула, прикрыв рот обеими руками. Даша насторожилась, словно охотничий пес, почуявший след.

– Что – ой? – требовательно спросила она, подавшись вперед и буквально нависая над хрупкой девушкой. – Говори же!

– Ну, я… Толик меня убьет!

– Если не он, то это сделаю я! – прошипела Даша, вконец потерявшая терпение и совершенно не смущенная тем, что люди, проходившие по больничному коридору, с удивлением и неодобрением наблюдали за этой сценой. – Какого черта тебе понадобилось в «Фармаконии»? Как тебе вообще удалось туда пройти, в то время как Толя и его сотоварищи буквально в лепешку расшибались в попытке встретиться с Митрохиным и всякий раз получали отказ?

– Но… меня пригласили! – пролепетала Марина, вжавшись в стул и снизу вверх глядя испуганными глазами на своего «инквизитора». – Я знаю, что не должна была, но…

– Кто тебя пригласил? – перебила Даша.

– Мне позвонили из «Фармаконии» и сказали, что хотели бы обсудить вопрос о компенсации.

– О чем?

Теперь настал черед Даши удивляться.

– О компенсации вреда здоровью.

Даша медленно опустилась на стул, не сводя глаз с дрожащей Марины.

– Ты хочешь сказать, – почти по слогам произнесла она, – что тебе предлагали деньги?

Марина несколько раз моргнула, и Даша сочла это за утвердительный ответ.

– Митрохин предлагал?

– Я же сказала, что не встречалась с Митрохиным! Это был другой человек.

– Как его звали?

Девушка на секунду задумалась.

– Кажется, Рожков. Да, точно – он представился Леонидом Рожковым.

– Так‑ так‑ так… И о чем вы говорили?

– Ну, он сказал, что ему… то есть им всем жаль, что я пострадала из‑ за «Голудрола» и что они вины с себя не снимают, поэтому готовы платить. Судебный процесс, убеждал меня Рожков, займет много времени… Если он вообще состоится, потому что никаких доказательств вины «Фармаконии» нет. Но даже в случае успеха, по его словам, пострадавшие не могут рассчитывать на крупную компенсацию. Это в Штатах или в Европе многомиллионные иски к фармкомпаниям часто удовлетворяются, но в нашей стране таких прецедентов нет. Рожков сказал, что готов уладить вопрос без суда, если…

– Если?

– Если я подпишу отказ от претензий.

– Отличный ход! – воскликнула Даша. – А как же другие пострадавшие – что им предложили?

– Ничего, – опустив глаза и покраснев, ответила Марина. – Я сказала Рожкову, что я ведь не одна такая, но он предупредил, что предложение касается только меня. И еще добавил, чтобы я никому не рассказывала… Теперь я понимаю, что он пытался устранить меня… вернее, устранить Толика, который боролся против «Фармаконии» активнее всех!

– Разумеется! – воскликнула Даша. – Они отлично знали, куда бить: если бы ты подписала этот документ, руки Толика оказались бы связаны, ведь ты совершеннолетняя и по закону сама за себя отвечаешь! Ему пришлось бы отступить.

– Я… я подписала.

– Что‑ о?!

– Прости! Я… я просто так долго смотрела на то, как Толик надрывается, пытаясь мне помочь, а тут еще эти «сходки» и «маевки», понимаешь? Он работал, как вол, а после работы встречался со своей группой, искал других пострадавших, собирал материал о «Голудроле»… Сколько бы он так протянул? Нам нужны были деньги, и я подумала…

– Ты подумала, что они избавят твоего брата от необходимости борьбы?

– Да! В конце концов, это было больше, чем мог назначить суд…

– А как бы Толик воспринял твое решение?

– Он убил бы меня, если бы узнал! Он ведь столько сил положил на эту схватку, он чувствовал бы себя ответственным перед теми, кто не получил ничего!

– И как долго ты собиралась молчать? – растерянно поинтересовалась Даша. – Рано или поздно…

– Я об этом не думала, – всхлипнула Марина, отворачиваясь. – Я думала лишь о том, что при помощи этих денег мы не только сможем попытаться вылечить меня, но и, если ничего не выйдет, по крайней мере, у Толика после моей смерти будут хоть какие‑ то средства! Он ведь уже задумывался о продаже квартиры, представляешь?! Ну не могла я позволить ему лишиться жилья ради того, чтобы попытаться мне помочь! А они все равно должны мне деньги за то, что сотворили, так почему бы их не взять?

– Где деньги, Марина? – спросила Даша. – Ты их потратила?

– Я до сих пор ничего не получила.

– Ты хочешь сказать, что подписала отказ от претензий без всяких гарантий?

Марина ничего не ответила. По ее бледным щекам текли крупные слезы.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒