Мария Вересень 23 страница

- Привет.

- Привет, - улыбнулась из-за моего плеча Лихо.

Старый черт пропал, так и не успев пообещать мне ничего плохого.

- А может, не так уж и плохо на этом острове? - влез напряженно размышляющий Сивка. - Чего мы там, в большом мире, позабыли? А здесь нас точно никто не обидит.

- Если сами себя до смерти не заобижаем. - Я хмыкнула. - И вообще, стоило устраивать такой сыр-бор из-за того, что я к родственнице заехала! - Заявление было в высшей степени лицемерным, потому что я точно знала, из-за чего они так всполошились. Но все равно зарычала, когда тихо проклюнувшийся Велий вкрадчиво поинтересовался:

- Верелея, признайся, ведь ты это все еще в Засеках придумала?

Я рассердилась донельзя, вместо ответа показала ему в зеркало фигу и решительно рявкнула:

- Это стечение обстоятельств! Я не такая, как вы думаете!

- Ты гораздо хуже? - хихикнула мавка, не выпускавшая все это время зеркальце из рук.

- Верея, мы тобой гордимся, - прогудела Алия. - Я только понять не могу, как ты все с рватнем-то провернула?

- Бездна коварства, - влез Анжело, восторженно сверкая глазами.

- И этот туда же, - проворчала я и тихо заскулила.

Вороны на дальнем конце взмыли тучей в небо, и Лихо напряглась, заинтересованно глядя вдаль.

- Это вампир на Сером Волке, - сказала я. - Иди, встречай дорогих гостей.

Два раза Лихо уговаривать не пришлось, она неторопливо двинулась навстречу долгожданным гостям.

- Только за деревья она зайдет, мы свечой в небо, и больше нас никто не увидит. Я такие места знаю, вовек нас там не сыскать! - Сивка заговорщицки подмигнул и удивленно вытаращился на меня, когда я со всех ног, стоило только Лиху скрыться за деревьями, метнулась к дубу, вскарабкалась на самый верх, как белка, и, сорвав с шеи цепочку с ключами, один за другим, как матерый вор, вскрыла все девять сундуков, ни разу ключиками не ошибившись.

- Лови! - заорала я, сигая с немыслимой высоты на раскрывшего в удивлении пасть коня.

- Держи! - истошно завопили, выскакивая из леса, мои родственники.

- У-у-у! - исступленно выла Лихо.

- А-а-а! - кричал богатырский конь, свечой уходя в небо. - Вляпался же я с тобой!

Снаружи гремел гром и бесновалась буря.

- О, что сейчас будет! Что сейчас будет! - Сивка-Бурка метался от стены к стене. - Да чтоб я еще раз с бабой связался!

Ему недоставало рук, чтобы рвать из гривы волосы. А я, крысою забившись в самый дальний угол мрачной и сырой пещеры, зыркала вокруг. Зеркальце, ракушка, даже перстень были завалены грудой камней, и все равно там подозрительно шевелилось и пищало.

- Они нас найдут, они нас найдут! - все сильнее паниковал конь, шерсть у него была изрядно подпалена, оно и немудрено - бабахнули по нам вслед неслабым колдовским арсеналом. Если б не Лихо, нам бы точно конец, а так просто полострова осело в воду, и все.

Воровато косясь на четырехногого безумца, я осторожно, за краешек, подтянула к себе завернутую в холстину книгу. И разочарованно хмыкнула - простая деревянная обложка и пергаментные страницы, пожелтевшие от старости, увидишь такую на полке и мимо пройдешь. Я открыла одну страничку, потом вторую, потом третью и чуть в голос не захохотала. Красными чернилами очень уверенным, похожим на рагуиловский почерком там день за днем описывалась история земель, стран и народов. Очень хороший учебник по истории. И стоило из-за этого так бесноваться! Я хохотнула, потом еще и уже не могла остановиться.

- Ты чего? - Сивка подозрительно замер на полуслове. - С ума сошла?

Я, зажимая рот ладонью и все равно пища, так что воздух выходил через уши, еле сумела выдавить:

- Мы сперли учебник по истории.

Сивка недоверчиво подошел и потребовал полистать, трясясь от смеха, я все-таки сумела перевернуть несколько страниц перед его мордой. Сивка фыркнул и посмотрел на меня с отеческой лаской:

- Нет, все-таки Карыч был неправ, он тебе точно карму испортил, окрестив дурой. - Конь небрежно копытом захлопнул книгу. - Ты о чем думала, когда ее открывала?

- Ну… - я запнулась, - о том, что в этой книге все описано от сотворения мира.

- А теперь подумай о чем-нибудь другом, - попросил меня Сивка. - Ты вообще для чего эту книгу воровала?

- Я ее не воровала, а взяла посмотреть, - пробурчала я. Думала я о Велии, но не при Сивке же говорить. Поэтому я сказала: - Хотела узнать судьбу Гомункулуса, долго ли ему в крысином образе ходить.

Сивка всей своей мордой показал, что не верит мне ни на грош, но тем не менее шаркнул копытом, раскрывая передо мной фолиант.

И, о чудо! Ни о какой истории там ни слова не было, зато на полкниги вся жизнь крыса в картинках и с подробными комментариями! Крыс в фас, крыс в профиль, крыс, ворующий у Рогача морковь, крыс, пугающий нас в коридоре, самодовольный крыс с архоном и, наконец, крыс в натуральную величину, задумчиво морщащий лоб, стоя на ступенях архива, с комментарием: «И в миг сей сжалось тревожно сердце, словно от предчувствия, что кто-то из Великих держит судьбу твою в руках, решая…»

- И что? - уставилась я на Сивку, а тот загадочно подмигнул. - Что?! - взъерепенилась я.

- Пиши.

- Что пиши? Куда пиши? Туда?

- Туда, туда.

- А мне и не чем. - Я стала отодвигать книгу, уже догадываясь, почему чернила красные.

- Тогда какого мы ее крали?! - заорал конь. - А ну, быстро пиши! - И он прижал уши, недвусмысленно скалясь. Я взвизгнула, выхватила из кошеля на поясе иголку и, морщась от омерзения, ткнула ее в палец, вскрикнув от боли. Затем подняла с земли щепочку и, собравшись с духом, как на экзамене, начала быстро писать.

- Грянулся он оземь и стал писаным красавцем. Ручищи - во! Ножищи - во! Росту высокого, в общем, добрым молодцем. И друг его - алхимикус знатным мужчиною обернулся, а не пауком сумасшедшим. - Все! - выдохнула я, и в тот же миг книга сама собой подпрыгнула над землей на локоть, окуталась золотым сиянием и снова шлепнулась мне на колени, раскрывшись. Я онемела от восторга, такой красавец на меня глянул с разворота: - Велий! - завизжала я истошно. - Я хочу про Велия! - Но не успела я врыться в страницы, как конь осторожно наступил мне на руку. - Ой! Не мешай! - закричала я, отталкивая его копыто, но приставала упорно наваливался на меня, многозначительно кашляя. - Да чего тебе?! - не выдержала я и осеклась.

Оказывается, уже и буря улеглась за это время, и ветер стих, и добрые родственники камень, которым мы вход заперли, отодвинули. И теперь в нашу пещеру заглядывала с неподдельным интересом здоровенная собака с золотыми глазами и ослепительно белыми крыльями.

- Здрасти, - выдавила я. - А мы книжечку читаем.

Собака понятливо кивнула головой и сделала движение, как бы говоря: а ну пойди сюда, голуба. Я попробовала помотать головой, мол, не могу, занята, придите попозже, но двуличный Сивка поддел меня носом и так подпихнул вперед, что я вылетела из пещеры раньше, чем успела возмутиться, а вылетев, зажмурилась. И неудивительно, не каждый день увидишь всех обитателей Ирия.

Громовик осуждающе смотрел мимо меня на оробевшего Сивку- Бурку, а в Любаве я что-то никакой любви не заметила, с такими глазами противницам космы выдирают. Богатыри-ветры оттерли всех обитателей Заветного леса от меня подальше, и только Хорс смотрел на меня без явной враждебности. Стоило ему выйти из тени на свет, и собачья личина сползла с него, так что ко мне он подошел видным мужчиной. И, ни слова не говоря, забрал книгу, хотя я держалась за нее цепко. Перелистал ее, хмыкнул, показал что-то остальным и, глянув на меня с каким-то непонятным выражением, собрался было что-то сказать, но я так умоляюще на него смотрела, что злого слова не нашлось. Зато когда он нашел взглядом Карыча, ворон опасливо прижался к земле, как ученые вороны на острове у Лихо. И уж ему было высказано все! Что нельзя ребенка называть дурой; что если ребенка называть дурой, то она и будет дурой; что если у нее даже семь пядей во лбу, а кроме дуры она день за днем ничего не слышит, то в конце концов и творить будет одну дурь!

- Я не дура! - обиженно взвыла я, отвлекая небожителей и Древних от семейной склоки, и услышала в ответ обидный смех собравшихся.

Соленый океан остался позади, но его дыхание еще чувствовалось в порывах ветра, качавшего сосновый лес. Мы с Велием сидели на важно вышагивающем Индрике, а справа рысил Сивка-Бурка с Громовиком на спине, рассказывая о бурной своей молодости.

- И вот летим мы мирового змия на ум наставлять. Я ему… - Сивка покосился на седока, - и говорю: а ты молот свой дома не забыл? А он с похмелья такой весь мутный, какой, говорит, молот? Отламывает скалу и хрясь, хрясь змия по голове!

Косматый Громовик только молча диву давался, хмыкал в бороду, слушая такое свое жизнеописание. Аэрон, ехавший слева от нас на безразличном к присутствию богов драконе, таял от благоговения.

Тракт к острову Буяну был широк до чрезвычайности. Оказывается, соседствующие с Лихом королевства из года в год на нее войной ходили, подозревая в моей родственнице какое-то невиданное чудище великой силы, а стало быть, и огромных богатств.

- Ну ты, Верелея, даешь! - шептал мне на ухо Велий. - Первый раз видел, чтобы богов так честили в их же присутствии.

Я чувствовала, как у меня огнем горят уши, и понимала, что перегнула палку, но уж больно рассердил меня этот всеобщий смех! И я им в красках и телодвижениях показала все, что я, захоти только, могла бы с ними сделать, пока в моих руках находилась книга, если б такой доброй не была, если б родственников не любила, если б характер у меня не был золотой! И остановило меня лишь многозначительное молчание как раз в тот миг, когда я собиралась изобразить муки и стоны умирающего Хорса.

После этого я все-таки была схвачена и не больно, но крайне обидно порота Карычем и Анчуткой. Самое обидное, что Березина в это время меня отчитывала, а Горгония и Коровья Смерть дергали за уши. И только Индрик трусливо прятал глаза в отличие от благородного Васьки, грозившего испепелить всех взглядом. Но василиску надели на голову мешок Сейчас он бежал где-то впереди и пугал местную живность.

В качестве наказания нас с Сивкой заставили отнести проклятую книгу обратно на остров к Лиху. Я всю дорогу пыталась все-таки открыть ее, чтобы хоть одним глазком прочесть что-нибудь про Велия, но Громовик каждый раз предупредительно кряхтел, улыбаясь в усы, а потом и просто откровенно потешался, когда мы с Сивкой лезли на дуб укладывать наследство Всетворца обратно в сундук Я не удержалась высказала-таки Лихо претензию:

- И что было притворяться одинокой и брошенной, если к тебе соседние королевства с войском наведывались?

Она невинно моргнула своим белым глазом, и я чуть не навернулась с Сивки. Так все и утряслось. Книгу оставили под присмотром стража, которому она даром не нужна, потому что все знали, что невезучая Лихо на дуб по доброй воле не полезет. А меня обещали пороть каждый день для профилактики, пока я не поумнею. Стоило Громовику покинуть нас, как прямо на дороге раскрылся вход в Заветный лес через те самые зеркала, которые я сотворила в капище, и облегченно вздохнувший вампир завел песню:

Капля по капле точится гора,

Минута за минутою, ну вот, и ночь прошла.

Шаг за шагом, в дороге целый день,

Зима на смену лету, и вот ты старый пень!

Голова твоя седа, полным-полно морщин,

Мутные глаза и зуб через один.

Ну как ты прожил жизнь, а ну-ка расскажи,

Людям откровения полезны для души.

Ножка за ножку гуляет старый черт,

Птички чирикают, солнышко печет,

Сядет на пригорке, поглядит вокруг,

А может вдруг случиться, что заедет старый друг:

Седая голова, полным-полно морщин,

Мутные глаза и зуб через один.

Ну как ты прожил жизнь, приятель, расскажи,

И нелюдям посплетничать полезно для души.

Хе-хей!

Я шмыгнула носом и сделала пальчиками всем, кто меня ждал. Даже амба радостно потирали ручки.

- Пороть я не дамся, - предупредила я, вцепляясь в перья Индрика.

- Дашься, дашься, - сказал Анчутка.

- Это она еще Вука не видала, - объяснил рогатому Карыч. - Сама бы зад подставила, лишь бы мы его к ней не пускали.

- Что Вук, - подпустила яду Горгония, - вот Гомункул в гости рвется, ручищи - во! Ножищи - во! Подвальный!

Целый месяц после этого события в Школе царило затишье, какое всегда случается после сильной бури, когда людям становится не до склок и всех мучает только одна забота - как собрать уцелевшее. Я шмыгала из комнаты в класс и сразу же обратно в комнату, стараясь никому не попадаться на глаза и никого лишний раз не раздражать. По Школе ползли нервные шепотки. Правды о книге и острове Буяне никто, конечно, не знал, но все в один голос уверяли, что сотворила я нечто ужасное, просто из ряда вон! Настолько жуткое, что боги даже не смогли сразу придумать, как меня казнить, но обязательно сообразят и не сегодня завтра мне не поздоровится.

Все обитатели Школы были так увлечены слежкой за мной, что пропустили превращение Гомункула в добра молодца. А глянуть было на что!

Я собственным глазам не поверила, когда этот верзила возник на пороге нашей комнаты. Пригнулся, проходя в дверь, и все равно задел плечами косяки, сгреб меня в охапку одной рукой, а другой рукой замахнулся, чтобы шмякнуть сверху, постоял задумчиво, а потом разочарованно опустил на пол и вздохнул:

- Не могу маленьких обижать!

- Я же хотела как лучше! Ты же сам говорил: «Ручищи - во! Ножищи - во! »

- Как я жить-то теперь буду, идолица? - Он ударил себя в грудь. - Я ж в подвал не влезаю! У Рогача теперь и ложку серебряную не сопрешь! За версту меня видно. А еда? - Он порылся в карманах и вынул бутыль зеленого стекла, посмотрел ее на свет и осушил одним махом. - Вот! - Крыс осуждающе глянул на меня, утираясь рукавом. - А раньше мне этого на неделю хватало. А про то, как я тут голяком по этажам бегал, после того как с лестницы сверзился, и вспоминать тошно. Хорошо хоть люди добрые одели в обносочки.

«Обносочки» на Гомункуле колом стояли от золотого шитья, и даже на сапогах был рисунок, сделанный золотым витым шнуром. Поняв, что бывший крыс просто-напросто прибедняется, я состроила серьезное лицо:

- Ну извини, не думала, что все так выйдет. Хотя… - Я призадумалась, а потом заулыбалась: - Пойдем к Велию, уж из человека-то крысу он в два счета сделает!

Крыс замахал ручищами, поднимая в нашей комнатенке ветер, и поспешно пригрозил, что если я его превращу обратно в крысу, то он придет ночью и все жилки на пакостных ручках перегрызет, чтобы неповадно было. В общем, Крыс еще долго жаловался на злодейку судьбу, а нам с каждым словом становилась все понятнее причина его страданий, которая на самом деле была удивительно проста - опамятовавшийся алхимикус заставил его работать, что для крысиной натуры Гомункула было просто невыносимо. И теперь он, сбегая из подвала, жаловался ученикам на нелегкую участь. А то сидел на крылечке Школы, благо с каждым днем становилось все теплее, и фантазировал на пару с Зорей, как вернется из Ирия Сивка-Бурка, как сядут они на него да поскачут во чисто поле, как начнут рубить головы злым ворогам и разбойникам, а люди их славить будут за это и кормить задарма.

Феофилакт Транквиллинович слушал эти речи и заранее бледнел, представляя, как один вор, а другой бездельник начинают людям добрые дела делать. А уж когда явившийся наконец в Школу Сивка, услышав такое предложение, сказал, что у него на примете есть даже одно царство, которое нужно срочно от злодеев освободить, загрузил обоих богатырей работой так, что они взвыли и о всякой ерунде думать перестали. Хотя Алия клялась, что пару раз видела, как ночью тайком в парк прокрадывался богатырский конь и из Мирены стали долетать слухи, что пошаливают на тамошних дорогах два брата-великана, придумавших обижать местных разбойников. Да не просто так, а с выдумкой: дождутся, пока разбойники караван ограбят, и тут же за грабеж отомстят. А куда золото девается, неизвестно.

Самое обидное, что лично мне с Сивкой-Буркой общаться запрещали или только в присутствии кого-нибудь из наставников, объясняя это тем, что я на него дурно влияю.

Одно счастье, что теперь не только Древние, но и боги так сильно стали доверять поднявшему суматоху Велию, что впрямую назначили его моим надзирателем. И теперь мы все вечера напролет донимали друг друга разговорами. Он меня пристрастно экзаменовал с учебниками в руках по демонографии, культурологии и обществоведению, а я все больше напирала на велиологию.

- Итак, - морщил лоб, не отрывая взгляда от страниц, Велий, - когда родился Илиодор-царь?

- За тысячу семьсот восемьдесят один год до рождения Велия, - ответила я, посчитав в уме.

- Неуд вам, ученица Верелея. Царь Илиодор родился на три года позже.

- Что?! - подскочила я, едва не опрокидывая подсвечник. - Тебе только двадцать два года?!

- А ты сколько думала? - удивленно уставился на меня маг.

- Я думала, что ты старше.

- Вот спасибо. - Он поклонился мне до земли. - Только старым хрычом меня и не называли!

- Нет, правда? - не унималась я. - Такой весь правильный и рассудительный в двадцать два года?

- У меня была очень суровая жизнь, - скорчил скорбную физиономию Велий. Я зарычала, требуя, чтобы он прекратил придуряться.

- Нет, я всегда думала, что ты старше нас.

- Кого это «нас»? - приподнял черную бровь Велий.

- Ну нас. Алии, Аэрона, Сиятельного…

Велий захохотал так, что чуть не упал со стула.

- Неуд тебе, ученица Верелея, по демонологии неуд, по обществоведению неуд, по работе со школьным социумом и общественно полезному труду тоже неуд! - Он утер выступившие на глаза слезы и поправился: - Нет, по общественно полезному труду это я погорячился, ты ж Гомункулу помогла книжки собрать, не одни же разрушения от тебя.

- А за остальные-то предметы почему неуд?! - возмутилась я.

Велий посмотрел на меня как на ребенка:

- Знаешь, Верелея, я не устаю тебе удивляться. Допустим, учителей ты не слушаешь принципиально, с этим я уже смирился, домашние задания не выполняешь, это тоже можно понять, сам не делал, но ведь ты была в Урлаке, хуже того, ты - «невеста» их лорда!

- И что? - набычилась я. Велий покачал головой, словно сам не верил, что может объяснять невесте вампира такие вещи:

- Ты детей в замке видела? Вообще кого-нибудь младше Аэрона видела?

- Аэрон - единственный сын у родителей. - Тут я вспомнила обстоятельства своей помолвки. - Да мне и некогда было! И невеста я липовая!

- Даже если б ты была настоящая, - отмахнулся Велий, - тебе все равно бы не показали. До совершеннолетия им просто не разрешают покидать детскую половину дома, а совершеннолетие наступает в пятьдесят. Так что нашему другу лорду этим летом пятьдесят четвертый наступает. Хотя полжизни он и провел в полусне.

Я вытаращилась так, словно меня по затылку стукнули колотушкой, пролепетав только:

- Не может быть! Я - то думала, что он молодой кобель, а он старый развратник! - и тут же сообразила, что меня дурят. - Врешь! - закричала я, подпрыгивая со стула. - Аэрон сам мне рассказывал, что в детстве играл с чужими детьми! - и осеклась, вспомнив, что обещала не болтать об этом с посторонними.

- Ага, - прищурился Велий, - а я-то считал, что вампиры это держат в строгой тайне.

- Что держат в строгой тайне? - спросила я, изображая дурочку.

- То, что у Аэрона проблемы, Конклаву магов известно, и вообще, давай закончим об этом, у тебя экзамены на носу. Знаешь, что директор сказал? Велел экзаменаторам рвать тебя как старый лапоть.

- Он и так половину зачетов обещался сам принимать, - пожаловалась я.

- Тем более, - буркнул Велий и, снова вперившись в учебник, забубнил: - Теперь выкладывай мне родословную этого самого Илиодора.

- Погоди, - упорствовала я, - а Сиятельному тогда сколько?

- С Сиятельным вообще трудно, - отмахнулся Велий.

- В каком смысле? - заинтересовалась я.

- Давай про Илиодора! - хлопнул по столу Велий. - Итак, Илиодор - сын…

- А кстати, чей ты сын? - перебила я его. - Я ведь вообще не знаю, какого ты роду-племени.

Велий закатил глаза:

- Верелея, прекрати ты эти глупости.

Но я состроила умильную мордашку, и маг сдался:

- Хорошо. Вопрос за вопрос. Ты отвечаешь мне, я тебе. Итак, Илиодор…

Я вздохнула и выпалила одним духом:

- Илиодор - сын царя Кориона, это по официальной версии, а по неофициальной считался сыном Солнца и возглавлял одно из племен, вторгшихся в Поречье, а именно то, которое, вторгшись в наши пределы, повернуло на юг. Считается основателем Златоградской империи. Хотя, на мой взгляд, и до него там было неплохо. Итак, Велий… - Я вопросительно уставилась на собеседника.

- Вересень, - вздохнул «наставник». - Верелея, ну ничего интересного, в самом деле.

- Уговор, - прорычала я, жалея, что он не согласится дать клятву на архоне, а то ведь и соврать может.

- Ну хорошо, хорошо, - видя мой решительный настрой, сдался маг. - Я уроженец Северска, больше того, из Княжева.

- О! Столичный житель! А родился, случаем, не в кремле великокняжеском?

- В трехстах шагах от Красных ворот, - не моргнув глазом ответил Велий и расхохотался, глядя на мое лицо. - А ты думала, я от нищей жизни квестором заделался?

- Нет, я думала, что ты за папу с мамой всем мстишь, - брякнула я, не подумав, и тут же прикусила язык, увидев, как он погрустнел. - Извини.

- Да ничего страшного. Вересени всегда были квесторами. В Конклаве тоже есть свои направления, так вот мой дядя Лунь Вересень возглавляет орден квесторов Конклава, и мать моя была чаровница, оттого они и оказались в Мирене.

- Так это не Лонгин на них напал, - догадалась я, а Велий тяжело вздохнул:

- Я же тебе говорил, что в нашем ордене смертность очень высокая. - И он, снова потянувшись к книжке, потребовал: - Давай теперь мне всю родословную Илиодоровичей, до сегодняшнего императора.

- Ты чего? - взвизгнула я. - Это же сколько имен! Да я до утра перечислять буду!

- А я не тороплюсь. - Маг делано зевнул, поудобнее располагаясь за столом. - Кстати, генеалогическое древо потомков Всетворца с тебя Феофилакт Транквиллинович будет спрашивать отдельно.

- Всех?! - не поверила я.

- Ага. А то ты постоянно находишь новых родственников, а потом таращишься на них, как на диво заморское. У директора уже спрашивать начали, учит он тебя чему-нибудь или нет? Или вы на пару груши околачиваете.

Я, жалея саму себя, стала перечислять проклятых императоров. Спасла меня от этой пытки возмутившаяся Алия, которая, шваркнув дверью, с порога заявила:

- Вы имеете совесть? Ночь уж на дворе, а это, между прочим, наша комната!

- Да! - пискнула у нее из-за плеча Лейя. - Торчим всеми вечерами в мужском крыле! На нас уже коситься начинают.

- Ясно. - Велий побарабанил по столу пальцами. - У Аэрона припасы закончились.

- Еще бы! - Лаквиллка плюхнулась на свою кровать. - Там два этих проглота так ложками стучат, что аж в ушах звон стоит.

- Кто тут проглоты? - возмутился с порога крыс, проталкивая свое красивое, но уж слишком могучее тело к нам в комнату.

- Мы крупные, нам питаться надо, - поддакнул бочком протискивающийся Зоря.

- О! Двое из ларца одинаковы с лица! - хлопнула себя по ляжкам Алия. - Только ржут и жрут! Чего вам надо?

Гомункул обиделся:

- А я, может, не к тебе зашел, а к Велию с Вереей. Привет, чем занимаемся?

- Ничем! - радостно воскликнула я, сметая со стола учебники.

- Э-э! Это мой! - Велий кинулся за неосторожно сброшенной мной книгой под кровать. - О! А что у вас тут скатерка делает? Хозяйки тоже мне! - Он вылез, отряхивая пыль с себя, книги и скатерти-самобранки. Мы с Алией подавились ответом и потянулись к скатерти. Что-то, наверно, было в наших глазах такое, от чего Велий попятился, кося одним глазом на нас, а другим на скатерть. Мавка позеленела и стала продвигаться к выходу, лепеча:

- Я не виновата, я ее на один раз взяла. Я ее забыла спрятать. В глазах Велия вспыхнул жаркий огонь любопытства, и, прежде чем я успела лечь животом на стол, он швырнул туда нашу скатерть.

- Ух ты! - выдохнул Зоря.

- И вы это скрывали?! - заорал Гомункул. - Друзья впроголодь живут, а они жируют!

- Так. - Велий, хищно улыбаясь, облокотился на стол. - И что у вас еще есть?

- Ничего! Это последнее! - завыли мы с Алией.

- А это откуда? - не унимался маг.

- Повадился к Алии ходить Серый Волк, - заревела мавка от двери.

- Вот только не надо мне этих историй! - прикрикнул на нее маг.

- Ух ты! Скатерть-самобранка! - взвизгнула, появляясь на пороге, овечка. - И мужчины в неурочное время! - Она взгромоздила копыта на стол и, потянув носом, сладко пропела: - И вино в комнате несовершеннолетних.

- Это он! - хором воскликнули мы и показали на Велия.

- А я расследование провожу, - не моргнув глазом, сказал маг. - Вот, обнаружил неучтенный предмет.

- Не надо его учитывать! - закричали мы. - Пусть она останется у нас, и мы все вместе будем ею пользоваться!

- Ты же квестор, тебе она ох как понадобится! - уговаривала я Велия.

- То-то мы в Засеках только с нее и питались! - ехидно ухмыльнулся маг.

- Нет, ну до чего скаредные люди эта нечисть! - подхватил его обвинения крыс, присаживаясь к столу и накидываясь на яства. - Салатик будешь? - обратился он к овечке.

- Мы еще расследование не окончили, - заявила комендантша, но тем не менее ухватила со стола связку бананов. Поняв, что разграбление стола может плавно перейти в изъятие скатерки, я начала канючить:

- Нет, в самом деле, нам ее Серый Волк подарил, хоть у него спросите.

- Что у меня спросить? - донеслось с порога.

- О! - обрадовалась овечка, усиленно работая челюстями. - Налицо нарушение внутреннего распорядка.

Волк, чмокнув зардевшуюся Алию в щечку, улыбнулся всем остальным, а особенно овечке:

- Ты еще поговори мне тут, комок шерсти.

Комендантша фыркнула и оценивающе уставилась на апельсины, после чего перевела взгляд на Зорю и кокетливо похлопала глазками:

- Ну и кто очистит даме фрукты?

Богатырь поспешно кинулся удовлетворять ее прихоть, а стоявший все это время на пороге Аэрон потер руки:

- Я смотрю, у вас как всегда пир горой.

- Заходи, не стесняйся, - радушно пригласил его Гомункул, набираясь мужества перед решительным боем с трехэтажным тортом посреди стола. Судя по суровой складке меж его бровей у торта не было ни единого шанса.

Уроки пришлось отложить, тем более что слух о пире мгновенно разнесся по Школе. И вскоре в нашу комнату набилось столько народу, что я сбежала в комнату «жениха».

На следующий день, когда мы с Велием прогуливались по парку, топча просохшие дорожки, маг спросил:

- Знаешь, о чем я думал всю ночь?

- Даже не рискую предположить! - Я закатила глазки. - А когда предполагаю, вся краснею, вся краснею!

Он улыбнулся, всем своим видом показывая - он ни капельки не верит, что я такая, какую из себя строю, но оценил мои старания.

- Я тщательнейшим образом сопоставлял появление Сивки, Серого Волка, скатерку эту, яблочки молодильные, которые вы директору притащили, с твоей тягой ко всяким экзотическим книгам.

- Ой, какой ты все-таки умный! - восхитилась я - Не по годам.

Он хмыкнул:

- А ты знаешь, что у алхимикуса все-таки был полный реестр хранилища и я в него сегодня утром заглянул.

Я с настороженным интересом вслушивалась, а этот злодей тянул, специально отвернувшись и любуясь просыпающейся природой.

- И что? - не выдержала я.

- Погодка сегодня просто изумительная.

- Ну и сам дурак, - буркнула я и тоже отвернулась.

- А вы воровки, - не остался в долгу Велий.

- Почему это? - вознегодовала я.

- Гомункул рассказал, как вы по второму разу архив крушили. И я даже знаю, где вы книжку прячете.

- Вот гад прожорливый! - выругалась я, а потом уперла руки в боки. - И где же она?

- Вот! - Велий выхватил книгу из-под куртки.

- Грабют! - заорала я, пытаясь допрыгнуть до книжки. - Когда же ты успел ее стащить?

- Да сегодня же утром. - Велий смеялся, а я прыгала вокруг него как собачка. - Сказал Лейе, что у меня запонки в сундук упали.

- Какие запонки?! Ты же их не носишь! - Я затопала ногами. - Ну мавка! Ну дура!

- И что же здесь происходит? - Как черт из табакерки, на тропинку вынырнул Феофилакт Транквиллинович. Маг тут же сделал серьезное лицо и, развернувшись к директору, выглядел так, словно полтора часа читал лекцию и только сейчас на минуточку прервался, потому что в горле запершило.

- Добрый день, - поклонился он, - вот, изучаем полифункциональные заклинания.

Феофилакт Транквиллинович удивленно уставился на книгу, но Велий поспешил его успокоить:

- Это всего лишь наглядное пособие, если мы и сделаем что-нибудь, то не более двух-трех объединенных явлений.

- А не слишком сложно? - забеспокоился директор.

- Очень сложно, - тяжело вздохнул маг. - Возможности ученицы крайне ограниченны, она одно-то упражнение с трудом выполняет, а уж объединить два в одном… - Велий закатил глаза, и сразу стало понятно, что для меня это практически подвиг.

- Не переусердствуйте, - встревожился Феофилакт Транквиллинович. - Может, побольше теории? - Он сурово посмотрел на меня: - Госпожа Верея, вы задерживаете курсовую по Подземному царству.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒