Стивен Кинг 3 страница

Группа начала играть отличную кавер версию старой песни Крампс: «Твоя Киска Может Уделать Собаку». Нет, подумала Тесс, но сегодня собака, точно, уделала мою киску. Старая Тесс не одобрила бы такую шутку, но Новая Тесс подумала, что это было чертовски забавно. Она гаркнула хриплым смехом и снова двинулась вперед, перейдя на другую сторону дороги, куда не доходили огни со стоянки придорожной закусочной.

Когда она прошла здание на противоположной стороне, она увидела старый фургон, припаркованный у погрузочной площадки. Света от софитов не было с этой стороны кафе «Качка», но лунного света было достаточно, чтобы показать ей скелет, стучащий по своим барабанам из кекса. Неудивительно, что фургон не остановился, чтобы поднять обитый гвоздем дорожный мусор. Пекарь Зомби опаздывал на разгрузку, а это было не хорошо, поскольку по пятницам вечером в кафе «Качка» пляшут и топают, крутятся и вертятся, и раскачиваются с чувством.

— Твоя киска может уделать собаку? — спросила Тесс, и затянула грязный остаток ковра, чуть потуже вокруг своей шеи. Это была не накидка из норки, но прохладной октябрьской ночью, это было лучше, чем ничего.

Когда Тесс добралась до пересечения Стэгг-роуд и трассы 47, она увидела нечто прекрасное: заправку «Гэс энд Дэш» с двумя таксофонами на шлакобетонной стене между туалетами.

Сначала она воспользовалась туалетом, и вынуждена была прикрыть рукой рот, чтобы задушить крик, когда ее моча начала течь; ощущение было, словно кто-то зажег там спичку. Когда она встала с унитаза, новые слезы покатились по ее щекам. Вода после нее была розовой. Она вытерла себя — очень нежно — туалетной бумагой, затем спустила воду. Она взяла бы еще кусок туалетной бумаги, чтобы засунуть в промежность ее нижнего белья, но конечно не могла этого сделать. Гигант взял ее трусы в качестве сувенира.

— Ублюдок, — сказала она.

Она замерла с рукой на ручке двери, глядя на избитую, испуганную женщину в зеркале над раковиной. Затем вышла.

Она обнаружила, что использование таксофона в наше время стало удивительно сложным, даже если ты помнишь номер своей телефонной карточки. Первый телефон, который она попробовала, работал только на прием: она слышала оператора справочной службы, но он не слышал ее, и обрывал связь. Другой телефон, покосившись, висел на стене из шлакобетона — не обнадеживающе — но он работал. На линии были постоянные помехи, но, по крайней мере, она могла общаться с оператором. Только у Тесс не было ни ручки, ни карандаша. В ее сумочке было несколько письменных принадлежностей, но конечно ее сумка исчезла.

— Не могли бы вы просто соединить меня? — спросила она у оператора.

— Нет, мэм, вы должны сами набрать его, чтобы использовать свою кредитную карту. — Оператор говорил словно, объясняя очевидное глупому ребенку. Это не рассердило Тесс; она чувствовала себя подобно глупому ребенку. Затем она увидела, насколько грязной была стена. Она сказала оператору продиктовать ей номер и, услышав его, записала его пальцем на пыли.

Прежде, чем она начала набирать, на стоянку заехал грузовик. Ее сердце подскочило к горлу с головокружительной, акробатической легкостью, и когда два смеющихся подростка в школьных куртках вышли и направились в магазин, она была рада, что оно оказалось там. Это заблокировало крик, который, наверняка, раздался бы в противном случае.

Она почувствовала, как мир уходит из под ее ног, и на мгновение прислонила голову к стене, задыхаясь. Закрыв глаза, она увидела гиганта, возвышающегося над ней, с руками в карманах своего полукомбинезона, и снова открыла их, чтобы набрать номер, записанный в пыли на стене.

Она готовилась к автоответчику, или к скучающему диспетчеру, говорящему ей, что у них не было машин, разумеется, их не было, это была ночь пятницы, вы родились глупой, дамочка, или просто выросли такой? Но на втором гудке ответила деловая женщина, которая назвалась Андреа. Она выслушала Тесс, и сказала, что они немедленно высылают машину, ее водителем будет Мануэль. Да, она точно знала, откуда звонила Тесс, поскольку они постоянно отправляют машины к кафе «Качка».

— Хорошо, но я не там, — сказала Тесс. — Я на перекрестке, приблизительно на пол мили дальше от…

— Да, мэм, я знаю, где это, — сказала Андреа. — «Гэс энд Дэш». Иногда мы выезжаем и туда. Люди часто оттуда звонят, если слегка перебрали. Машина будет через сорок пять минут, может даже через час.

— Замечательно, — сказала Тесс. Вновь потекли слезы. На этот раз слезы благодарности, хотя она сказала себе не расслабляться, поскольку в подобных историях, надежды героини слишком часто, оказывались ложными. — Это очень замечательно. Я буду ждать за углом от таксофонов.

Теперь она спросит меня, не слишком ли сильно я перебрала. Поскольку вероятно, я звучу именно так.

Но Андреа хотела только узнать, будет ли она платить наличными или кредиткой.

— Американ Экспресс. Я должна быть в вашем компьютере.

— Да, мэм, вы есть. Спасибо, что позвонили в «Королевский Лимузин», где с каждым клиентом обращаются с королевскими почестями. — Андреа повесила трубку прежде, чем Тесс смогла сказать, что тоже очень благодарна.

Она начала вешать трубку, а затем мужчина — он, это был он — выбежал из-за угла магазина и направился прямо к ней. На сей раз не было никакого шанса закричать; она была парализована страхом.

Это был один из подростков. Он прошел мимо, не глядя на нее и зашел в мужской туалет. Дверь хлопнула. Мгновение спустя она услышала восторженный, подобный лошади звук молодого человека, освобождающего удивительно здоровый пузырь.

Тесс обошла здание. Там она встала около сильно воняющего мусорного контейнера (нет, подумала она, я не стою, я скрываюсь), ожидая, когда молодой человек закончит и уйдет. Когда он ушел, она вернулась к таксофонам, чтобы наблюдать за дорогой. Несмотря на все места, где у нее болело, ее живот содрогался от голода. Она пропустила свой обед, была слишком занята, будучи изнасилованной и почти убитой, чтобы поесть. Она была бы рада любой из закусок, которые продавали в подобных местах, даже одному из тех небольших противных крекеров с арахисовым маслом, столь подозрительно желтый, был бы удовольствием — но у нее не было денег. Даже будь они у нее, она не вошла бы туда. Она знала, какое освещение было в придорожных мини-маркетах вроде «Гэс энд Дэш», те яркие и бессердечные флуоресцентные лампы, которые заставляли даже здоровых людей выглядеть так, точно они страдали от рака поджелудочной железы. Продавец за прилавком посмотрел бы на ее окровавленные щеки и лоб, ее сломанный нос и опухшие губы, и он или она ничего не сказал бы, но Тесс увидела бы удивленные глаза. И возможно быстро подавленное подергивание губ. Поскольку, сталкиваясь с этим, люди могли подумать, что потрепанная женщина была забавна. Особенно в пятницу ночью. Кто оторвался на вас, леди, и что вы сделали, чтобы заслужить это? На вас что какой-то парень провел свое сверхурочное время?

Это напомнило ей о старой шутке, которую она где-то слышала: Почему каждый год в Америке триста тысяч избитых женщин? Потому что они… черт возьми… не слушают.

— Неважно, — прошептала она. — У меня будет что поесть, когда я вернусь домой. Может, салат из тунца.

Это звучало заманчиво, но часть ее была убеждена, что дни, когда она ела салат из тунца — или противные желтые крекеры с арахисовым маслом из мини-маркета, если уж на то пошло — прошли. Мысль о лимузине, останавливающимся и увозящим ее из этого кошмара, была безумным миражом.

Откуда то с левой стороны от нее, Тесс слышала машины, мчащиеся по трассе 84, по которой она поехала бы не будь она столь рада предложенной более короткой дороге домой. Там на магистрали, люди, которые никогда не были изнасилованы или засунуты в трубы, ехали в различные места. Тесс подумала, что звук их беспечного путешествия был самым одиноким, из когда-либо слышаных ее.

Лимузин прибыл. Это был «Линкольн Таун Кар». Водитель вышел и огляделся. Тесс наблюдала за ним из-за угла магазина. Он был одет в темный костюм. Это был невысокий парень в очках, который не выглядел, как насильник… но конечно не все гиганты были насильниками, и не все насильники были гигантами. Все же она должна была доверять ему. Если она хотела возвратиться домой и накормить Фрица, другого выбора не было. Поэтому, она выкинула свою грязную накидку за таксофон, который все же работал и медленно и размеренно пошла к машине. Свет, сияющий через витрины, казался ослепляюще ярким после теней со стороны здания, и она знала, на что было похоже ее лицо.

Он спросит, что со мной произошло, а затем спросит, хочу ли я поехать в больницу.

Но Мануэль (который, вероятно, видел и худшее, такое было возможно) только открыл дверь для нее и сказал:

— Добро пожаловать в Королевский Лимузин, мэм. — У него был мягкий латиноамериканский акцент, подходящий к его оливковой коже и темным глазам.

— Где ко мне отнесутся с королевскими почестями, — сказала Тесс. Она попыталась улыбнуться. Это вызвало боль в ее опухших губах.

— Да, мэм. — И больше ничего. Дай бог здоровья Мануэлю, который, должно быть видел и худшее — может там, откуда он родом, а может на заднем сидении этой машины. Кто знал, какие тайны хранили водители? Об этом можно написать хорошую книгу. Конечно не совсем та тема о которой она писала… только, кто знал, какие книги она напишет после этого? Или напишет ли вообще? Вечернее приключение, вероятно, лишит ее этой радости на некоторое время. Может даже навсегда. Невозможно пока сказать.

Она залезла на заднее сидение машины, двигаясь как старуха с прогрессирующим остеопорозом. Когда она уселась, и он захлопнул дверь, она сжала пальцы вокруг ручки двери и внимательно следила, желая удостовериться, что это Мануэль сел за руль, а не гигант в комбинезоне. В «Ужасе на Стэгг-Роуд 2» это был бы гигант: еще один поворот сюжета перед титрами. Немного иронии, полезно для твоего состояния.

Но сел именно Мануэль. Конечно же, это был он. Она расслабилась.

— Мне дали адресе Примроуз-Лейн 19, в Сток-Виллидж. Все верно?

На мгновение она не могла вспомнить; она набрала номер своей телефонной карты в таксофоне без промедления, но собственный адрес ставил ее в тупик.

Расслабься, сказала она себе. Все кончено. Это не фильм ужасов, это твоя жизнь. У тебя был ужасный опыт, но он закончен. Так что расслабься.

— Да, Мануэль, верно.

— Хотите где-нибудь остановиться, или мы едем сразу к вашему дому? — Это было тонким намеком на то, что он, должно быть, увидел в свете «Гэс энд Дэш», пока она шла к машине.

Просто счастье, что она все еще принимала свои противозачаточные таблетки — удача и возможно оптимизм, у нее было не так много случайных связей в течение трех лет, если не считать сегодняшний вечер — но удача была в дефиците сегодня, и она была благодарна за эту счастливую случайность. Она была уверена, что Мануэль мог найти ночную аптеку где- нибудь по пути, водители лимузинов, кажется, знают все подобные места, но она не думала, что в состоянии пойти в аптеку и попросить противозачаточные таблетки. Ее лицо слишком очевидно объясняло, почему она нуждалась в них. И конечно была проблема с деньгами.

— Никаких остановок, просто отвези меня домой, пожалуйста.

Вскоре они были на трассе 84, которая была загружена пятничным движением. Стэгг- Роуд и заброшенный магазин остались позади нее. Впереди был ее дом, с системой безопасности и замком на каждой двери. И это хорошо.

Все вышло именно так, как она представляла себе: прибытие, добавление чаевых в квитанцию кредитной карты, прогулка по цветочной аллее (она попросила, чтобы Мануэль остался, освещая ее фарами, пока она не окажется внутри), звук Фрица, мяукающего, пока она наклоняла почтовый ящик и снимала запасной ключ с крючка. Затем она оказалась внутри, и Фриц с тревогой ходил вокруг ее ног, желая, чтобы его взяли на руки, погладили, и накормили. Тесс сделала все это, но сначала она заперла входную дверь за собой, а после установила сигнализацию, впервые за несколько месяцев. Когда она увидела зеленную лампочку загоревшуюся в небольшом окне наверху панели управления, она наконец начала чувствовать себя по-настоящему собой. Она посмотрела на кухонные часы и была поражена, когда увидела, что было только четверть двенадцатого.

Пока Фриц ел свой «Фэнси Фист», она проверила двери на задний двор и со стороны патио, убедившись, что обе они были заперты. Затем окна. Командное окно сигнализации, должно было сообщать, если что-то было открыто, но она не доверяла этому. Когда она убедилась, что все было безопасно, она подошла к шкафу в зале и сняла коробку, которая так долго лежала на верхней полке, что покрылась сверху слоем пыли.

Пять лет назад была серия краж и домашних вторжений в северном Коннектикуте и южном Массачусетсе. Плохие парни были в основном наркоманами, застрявшие в восьмидесятых, которые многие нарики Новой Англии называли «ОксиКонтин». Жителей попросили быть предельно осторожными, и «принять разумные меры предосторожности». Тесс не питала сильных чувств к пистолетам, настоящим или муляжам, и при этом она не особенно беспокоилась насчет странных мужчин, врывающихся ночью (не тогда), но пистолет, казалось, соответствовал разумным мерам предосторожности, и в любом случае она хотела узнать о пистолетах для следующей книги «Уиллоу Гроув». Паника из-за краж выглядела отличной возможностью.

Она пошла в оружейный магазин Хартфорд, о котором лучше всего отзывались в интернете, и продавец порекомендовал модель «Смит энд Вессон» 38 калибра, который он назвал Лимонной Выжималкой. Она купила его в основном, потому что ей понравилось это название. Он также рассказал ей о хорошем стрельбище в предместьях, Сток-Виллидж. Тесс покорно забрала свое оружие, как только сорока восьми часовое время ожидание закончилось, и она смогла получить его. Она отстреляла приблизительно четыреста патронов в течение недели, поначалу наслаждаясь острыми ощущениями от выстрелов, но ей это быстро надоело. С тех пор пистолет хранился в своей коробке вместе с пятьюдесятью патронами, и разрешением на него.

Она зарядила его, чувствуя себя лучше — безопаснее — с каждым патроном в обойме.

Она положила его на кухонный стол, затем проверила автоответчик. Было одно сообщение. Оно было от соседки Пэтси МакКлейн. «Я не видела света этим вечером, поэтому полагаю, что ты решила остаться в Чикопи. Или может, уехала в Бостон? Так или иначе, я использовала ключ позади почтового ящика и покормила Фрица. О, и я положила твою почту на стол в зале. К сожалению одна реклама. Позвони мне завтра, прежде чем я уйду на работу, если вернешься. Просто хочу узнать, что ты нормально добралась».

— Эй, Фриц, — сказала Тесс, наклоняясь, чтобы погладить его. — Полагаю, что ты получил двойную порцию сегодня вечером. Довольно умно для…

Крылья серости появились у нее перед глазами, и не ухватись она за кухонный стол, она растянулась бы по всему линолеуму. Она издала крик от удивления, который казался слабым и далеким. Фриц дернул своими ушами назад, пристально и оценивающе взглянул на нее, словно решая, не собиралась ли она падать (по крайней мере, не на него), и вернулся к своему второму ужину.

Тесс медленно выпрямилась, держась за стол для подстраховки, и открыла холодильник. Салата из тунца не было, но был творог с клубничным джемом. Она нетерпеливо его съела, вычищая пластмассовый контейнер своей ложкой, чтобы достать творог до последнего кусочка. Он был прохладным и мягким в ее больном горле. В любом случае, она не была уверена, что могла съесть мясо. Даже мясо тунца.

Она выпила яблочный сок прямо из бутылки, рыгнула, затем поплелась в ванную. Она взяла с собой пистолет, положив пальцы на предохранитель, как ее учили.

На полке над умывальником стояло овальное увеличительное зеркало, рождественский подарок от ее брата из Нью-Мексико. Позолоченным текстом сверху были написаны слова, «МОЯ ПРЕЛЕСТЬ». Старая Тесс использовала его для выщипывания своих бровей и легкого макияжа. Новая использовала его, чтобы изучить свои глаза. Конечно же, они были налиты кровью, но зрачки выглядели одинакового размера. Она выключила свет в ванной, досчитала до двадцати, затем включила его и наблюдала, как ее зрачки сужаются. Они также были в порядке. Поэтому, вероятно перелома черепа не было. Может сотрясение, легкое сотрясение, но…

Как будто я знаю это. Я получила степень бакалавра искусств в Университете штата Коннектикут и ученую степень в области детективов о пожилых дамах, которые тратят, по крайней мере, четверть каждой книги на обмен рецептами, которые я ворую из интернета, а затем слегка изменяю, чтобы мне не предъявили иск за плагиат. Я могу ночью впасть в кому или умереть от кровоизлияния в мозг. Пэтси найдет меня, когда снова придет покормить кота. Тебе необходимо обратиться к доктору, Тесса Джин. И ты знаешь это.

Также она знала, что, если она пойдет к своему доктору, ее неудача действительно может стать достоянием общественности. Доктора гарантировали конфиденциальность, это была часть их присяги, и женщина, которая зарабатывала на жизнь как адвокат или уборщица, или агент по продаже недвижимости, вероятно, могла рассчитывать на ее получение. Тесс тоже могла рассчитывать на нее, это конечно было возможным. Даже, вероятным. Но с другой стороны, посмотрите, что произошло с Фэррой Фосетт: ставшей кормушкой для бульварных газет после того, как один служащий больницы проговорился. Тесс сама слышала слухи о психиатрических проблемах у одного писателя, которые стали главной темой в течение многих лет с рассказами о его крепчающем безрассудстве. Ее собственный агент поведал самый сочный из этих слухов Тесс за обедом не далее как два месяца назад… и Тесс слушала.

Я не просто слушала, думала она, глядя на опухшую, избитую себя. Я растрепалась о том щеголе сразу же, как только смогла.

Даже если доктор и его сотрудники сохранят тайну об авторе женских детективов, которая была избита, изнасилована, и ограблена по дороге домой от публичной огласки, как насчет других пациентов, которые могут увидеть ее в приемной? Для некоторых из них она не будет просто очередной женщиной с синяками на лице, которые практически кричали об избиении; она была бы, писательницей живущей в Сток-Виллидж, вы знаете ее, год или два назад телевидение снимало передачу о ее пожилых дамах детективах, она была по каналу «Лайф Тайм» и, боже мой, вы бы видели ее.

По крайней мере, ее нос не был сломан. Было сложно поверить, как что-то могло так ужасно болеть и не быть сломанным, но он не был сломан. Он опух (конечно, бедняга), и болел, но она могла дышать через него, и у нее было немного «Викодина» наверху, который справится сегодня с болью. Но у нее было несколько ярких синяков под глазами, побитая и опухшая щека, и кольцо ушибов вокруг горла. Это было худшим, подобное ожерелье люди могли получить только одним способом. Также было ассорти из шишек, ушибов, и царапин на ее спине, ногах, и заднице. Но одежда скроет худшие из них.

Отлично. Я поэт, и я не знаю этого.

— Горло… я могу одеть водолазку…

Точно. Октябрь отлично подходит для водолазки. Что до Пэтси, она может сказать ей, что споткнулась и разбила ночью свое лицо. Сказать что…

— Что я подумала, что услышала шум и Фриц, вертелся между моими ногами, когда я спускалась вниз, чтобы проверить.

Фриц услышал свое имя и мяукнул от двери ванной.

— Скажу, что я разбила глупое лицо о нижнюю стойку лестничных перил. Я могу даже…

Могу даже оставить небольшую отметку на стойке. Например, от мяса — отбитого молотком, который лежал у нее в одном из кухонных ящиков. Не слишком броско, просто шлепок или два, для видимости. Такая история не одурачит доктора (или внимательную пожилую даму детектива вроде Дорин Маркиз, главу «Общества Вязания»), но это одурачит милую Пэтси Мак, муж которой, конечно же, никогда не поднимал на нее руку за те двадцать лет, которые они были вместе.

— Не то, чтобы мне есть чего стыдиться, — прошептала она женщине в зеркале. Новой Женщине с кривым носом и опухшими губами. — Дело не в этом. — И это правда, но общественная огласка пристыдит ее. Она будет беззащитна. Беззащитной жертвой.

А как насчет женщин, Тесса Джин? Женщин в трубе?

Она должна будет подумать о них, но не сегодня. Сегодня она устала, измучена, и опустошена до глубины души.

Глубоко в себе (в ее терзаемой душе) она чувствовала пылающие угли ярости к мужчине, ответственном за это. Мужчине, который поставил ее в это положение. Она посмотрела на пистолет, лежащий около ванны, и знала, что, окажись он здесь, она не задумываясь использовала бы его на нем. Осознание этого смутило ее. А также сделало ее чувство немного сильнее.

Обив края на стойках лестницы молотком для мяса, она столь устала, что чувствовала себя будто во сне какой-то другой женщины. Осмотрев следы, она решила, что они выглядят излишне преднамеренными, и сделала несколько более легких отметин по краям удара. Когда она решила, что это было похоже на то, обо что она могла повредить сторону своего лица — где был худший синяк — она медленно поднялась по лестнице и пошла по коридору, сжимая пистолет в руке.

На мгновение она колебалась у двери своей спальни, которая была приоткрыта. Что, если он был там? Если у него был ее кошелек, у него был ее адрес. Сигнализация не была установлена, пока она не вернулась (так опрометчиво). Он мог припарковать свой старый «F- 150» за углом. Мог выломать кухонный дверной замок. Для этого было достаточно зубила.

Если он здесь, я почувствую его запах. Этот мужской пот. И я застрелю его. Никаких «Лечь на пол», или «Подними руки верх, пока я набираю 911», никакой чепухи из фильмов ужасов. Я просто застрелю его. Но знаете, что я сначала скажу?

— Тебе нравится он, а ему нравишься ты, — сказала она своим низким хриплым голосом. Да. Именно так. Он не понял бы, но она поймет.

Она обнаружила, что хочет, чтобы он оказался в ее комнате. Вероятно, это означало, что Новая Женщина была больше чем немного сумасшедшей, ну и что? Если все так и выйдет, то это стоит того. Стрельба в него сделает публичное унижение более сносным. И взгляни на положительную сторону! Это, вероятно, поможет продажам!

Я хочу увидеть страх в его глазах, когда он поймет, что я действительно собираюсь сделать это. Это могло стать хотя бы частичной компенсацией.

Казалось, он схватит ее руку нащупывающую выключатель в спальни, и конечно она продолжала ожидать, что ее пальцы будут схвачены, пока возилась с ним. Она медленно снимала свою одежду, всхлипывая и рыдая, когда расстегнув молнию на своих штанах, увидела засохшую кровь в своих лобковых волосах.

Она включила душ столь горячий, как только могла выдержать, моя места, которые могла вымыть, позволяя воде ополаскивать остальные. Чистая горячая вода. Она хотела вымыть его запах с себя, а также запах плесени с куска ковра. Затем, она села на унитаз. На этот раз испускание мочи причиняло меньше боли, но укол боли, который прошел через ее голову, когда она попыталась — очень нерешительно — выправить свой нос, заставил ее вскрикнуть. Ну, и что? У Нелл Гвин, известной елизаветинской актрисы, был изогнут нос. Тесс была уверена, что читала об этом где-то.

Она надела фланелевую пижаму и шаркающей походкой подошла к кровати, куда легла со всеми включенными лампами и Лимонной Выжималкой 38 калибра на ночном столике, думая, что она никогда не заснет, что ее воспаленное воображение превратит каждый звук с улицы в приближение гиганта. Но затем Фриц прыгнул на кровать, улегся около нее, и начал мурлыкать. Так лучше.

Я дома, подумала она. Я дома, я дома, я дома.

Когда она проснулась, бесспорно, нормальный свет шести часов утра струился сквозь окна. Были вещи, которые необходимо сделать и решения, которые необходимо принять, но в данный момент достаточно было быть живой и в своей постели, а не засунутой в водопропускную трубу.

На этот раз, во время мочеиспускания она чувствовала себя почти нормально, и крови не было. Она снова вошла в душ, еще раз сделав воду столь горячей, как только могла выдержать, закрывая глаза и позволяя ей струиться по ее пульсирующему лицу. Когда она вымыла все что могла, она нанесла шампунь на волосы, делая это медленно и методично, используя пальцы, чтобы массировать кожу на голове, пропуская болезненное место, куда он, должно быть, ударил ее. Сначала глубокая царапина на ее спине жгла, но это прошло, и она почувствовала своего рода блаженство. Едва ли она думала о сцене в душе из «Психо».

Душ всегда был местом, где ей лучшие всего думалось, словно в утробе матери, и если ей нужно было подумать и о плохом, и о хорошем, это было теперь.

Я не хочу видеть доктора Хэдстрома, и мне не нужно видеть доктора Хэдстрома. Это решение было принято, хотя возможно через несколько недель, когда мое лицо снова будет выглядеть более или менее нормально — мне следует провериться на венерические болезни…

— Не забудь пройти тест на СПИД, — сказала она, и эта мысль заставила ее скорчить гримасу, достаточно сильно, чтобы причинить боль ее рту. Это была страшная мысль. Однако тест пройти надо. Для ее собственного душевного спокойствия. И ничего из этого не относилось к тому, что она теперь считала основным вопросом этого утра. Что она сделает или не сделает со своими травмами, было ее и только ее делом, но это не относится к женщинам в трубе. Они потеряли гораздо большее, чем она. И что относительно следующей жертвы гиганта? То, что будет другая, она не сомневалась. Возможно не в течение месяца или года, но она будет. Выключив душ, Тесс поняла (опять), что это может быть даже она, если он вернулся проверить водопропускную трубу и не нашел ее. А ее одежда исчезла из магазина. Если он заглянул в ее кошелек, а он, разумеется, сделал это, то у него есть ее адрес.

— Как и мои алмазные сережки, — сказала она. — Гребаный извращенный сукин сын украл мои сережки.

Даже если он некоторое время будет избегать магазина и водопропускную трубу, те женщины были теперь частью ее. Они были ее ответственностью, и она не могла уклониться от нее только, потому, что ее фотография могла появиться на обложке «Инсайд вью».

В спокойном утреннем свете окраин Коннектикута ответ был смехотворно прост: анонимный звонок полиции. Тот факт, что профессиональный писатель с десятилетним стажем не подумал об этом сразу же, заслуживает желтой штрафной карточки. Она скажет им местоположение — заброшенный магазин на Стэгг-Роуд с вывеской, «ТЕБЕ НРАВИТСЯ ОН, ЕМУ НРАВИШЬСЯ ТЫ» — и опишет гиганта. Насколько сложно найти мужчину вроде него? Или синий пикап «Форд F-150 «с запаской на фарах?

Проще не бывает.

Но пока она сушила волосы, ее глаза опустились на Лимонную Выжималку, и она вновь подумала, проще не бывает. Поскольку…

— Что мне это даст? — спросила она Фрица, который сидел в дверном проеме и смотрел на нее своими яркими зелеными глазами. — Только, что мне это даст?

Стоя на кухне спустя полтора часа. Ее миска для каши, отмачивалась в раковине. Вторая чашка кофе остывала на столе. Она разговаривала по телефону.

— Боже мой! — воскликнула Пэтси. — Я сейчас зайду!

— Нет, нет, я в порядке, Пэте. И ты опоздаешь на работу.

— Утра субботы являются строго дополнительными, и тебе надо идти к доктору! Что, если у тебя сотрясение мозга, или еще что-нибудь?

— У меня нет сотрясения, просто синяк. И мне стыдно идти к доктору, из-за того что я напилась с трех бокалов. Как минимум трех. Единственной разумной вещью, которую я сделала за всю ночь, было вызов лимузина, чтобы добраться до дома.

— Ты уверена, что нос не сломан?

— Он в порядке. — Ну… почти в порядке.

— С Фрицом все нормально?

Тесс разразилась совершенно искренним смехом.

— Я спускаюсь вниз посреди ночи, потому что сработал звуковой сигнал детектора дыма, спотыкаюсь об кота и почти убиваю себя, а ты сочувствуешь коту. Мило.

— Дорогая, нет…

— Я просто дразнюсь, — сказала Тесс. — Отправляйся на работу и прекращай волноваться. Я просто не хотела, чтобы ты закричала, когда увидишь меня. У меня пара абсолютно шикарных синяков. Будь у меня бывший муж, ты, вероятно, подумала бы, что он навестил меня.

— Никто не посмеет приложить к тебе руку, — сказала Пэтси. — Ты пробивная, девочка.

— Это верно, — сказала Тесс. — Я не потерплю дерьма.

— Ты говоришь хрипло.

— Вдобавок ко всему я подхватила простуду.

— Ну… если тебе сегодня вечером что-то потребуется… куриный суп… несколько старых таблеток «Перкоцета»… фильм с Джонни Деппом…

— Я позвоню, если что. Теперь иди. Молодые женщины, ищущие неуловимый шестой размер Энн Тэйлор, зависят от тебя.

— Отвали, женщина, — сказала Пэтси и, смеясь, повесила трубку.

Тесс взяла свой кофе с кухонного стола. Пистолет лежал там же, рядом с сахарницей: картина не совсем в духе Дали, но чертовски близко. Затем, когда она разрыдалась, изображение раздвоилось. Это было воспоминание о своем радостном голосе, которым она говорила. Звук лжи, которой она теперь жила, пока та похожа на правду.

— Ублюдок! — закричала она. — Ты чертов ублюдок! Я ненавижу тебя!

Она принимала душ дважды менее чем за семь часов и все еще чувствовала себя грязной. Она подмывалась, но думала, что все еще могла чувствовать его там, его…

— Его мерзкий член.

Разглядывая свои ноги, краем глаза она увидела встревоженного кота, стремительно убегающего вниз в передний зал, и вовремя добралась до раковины, чтобы избежать беспорядка на полу. Ее кофе и хлопья превратились в одно сплошное месиво. Когда она убедилась, что все в порядке, она захватила свой пистолет и пошла наверх, чтобы принять очередной душ.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 Следующая ⇒