Часть вторая 3 страница

Солнце покатилось за полдень. «Дикари» после сытной трапезы валялись на траве, а я все глотал и глотал слюни. Немного вздремнул. Проснулся от шума мотора. Неужели уезжают? Дождешься от них. Оказалось, толстому дядьке стало невыносимо жарко, он задраил все окна в машине и включил кондиционер. «Дикарь» называется. Тут дети бегают, а он завел свою шарманку. Хоть бы отъехал подальше, что ли. Нет, стоит прямо здесь и коптит.

А что, если выйти к ним? Поскулю, на задние лапы встану, покажу, что я добрая и дрессированная собака. Да они и сами должны понять, увидев мои прибамбасы. Как‑ никак у меня же все‑ таки эмблема Красного Креста имеется. Но как они поступят? Что предпримут? А вдруг они окажутся знакомыми бандитов‑ похитителей? Или, к примеру, тоже пожелают поживиться на моей породе и моих навыках? Опасно. Сунут в багажник, и буду до вечера там париться. Небось мясо уже все съели. Точно съели. Вон и костер погас. Даже дымок не идет. Значит, с барбекю на сегодня покончено. Да…

Выходить или не выходить – вот в чем вопрос! Помню‑ помню, по телевизору какой‑ то артист предупреждал: уж лучше с тем, что есть, смириться, чем к неизвестному стремиться. Выберу‑ ка я второй вариант. Ну их к черту, этих любителей природы…

Или все‑ таки выйти? Голод – не тетка, говорил Иван Савельевич. Посмотрю, как себя вначале станут вести, а там уже определюсь – или деру дам, или подпущу к себе. Эх, чему быть, того не миновать. Решился. «Я из лесу вышел…», стою, наблюдаю. Первой меня заметила маленькая девочка. Чтобы не напугать ее, я усиленно завилял хвостом. Но она все равно закричала и побежала к взрослым. Тотчас из «холодильника» вывалился толстяк и поднял с земли палку. Ну что это такое, думаю, палку‑ то зачем схватил? Видишь же, стою спокойно, не нападаю, не тявкаю. Хотя он ведь тоже не знает, что это за чудо вылезло из леса. Я окинул себя взглядом – замусоленная дворняга. А что вы хотели, вы‑ то знаете, где я провел ночь.

И вдруг, на мое счастье, женщина, что помоложе, заметила на мне шлейку.

– Ребята, смотрите, – закричала она, – это же собака‑ поводырь. Не бойтесь ее. Она не укусит.

Ага, хватит либеральничать. Укусит, не укусит, посмотрим, как вы дальше себя будете вести. Если все будет нормально, по‑ человечески, конечно, не укушу. Но знайте, начнете произвол чинить, не посмотрю ни на какие инструкции и запреты. Так грызану, о‑ го‑ го, мало не покажется. Женщина подошла ко мне поближе, присела на корточки и, протянув руку, сказала:

– Заблудилась, миленькая? Иди ко мне…

Почему «заблудилась», почему «миленькая»? Ну, неужели не заметно, что я – мужчина? Посмотри ты на меня. «Миленькая». И все же я медленно стал приближаться к женщине. Подошел вплотную и склонил голову. Думаю, может, догадается освободить меня от шлейки. Дама действительно оказалась сообразительной, она ловко сняла с меня все причиндалы. Я не удержался и, упав на спину, задрал лапы вверх. Тут такой визг поднялся, детвора ринулась ко мне. Ну, этих‑ то я не боюсь. Напали на меня (их оказалось трое – мал мала меньше) и давай трепать, гладить, обнимать. Подошли и остальные отдыхающие – пожилая женщина и толстый с худым. Толстый нахмурился и говорит:

– Кобель.

Ух, какой ты догадливый, думаю я. Лежу тут, как на витрине. Конечно, кобель. А то все собачка да собачка, заблудилась, миленькая.

– Эй, – окликнул толстый детей, – ну‑ ка отойдите от собаки. Вдруг она заразная какая.

Ну, вот тебе раз. Только похвалил дурака.

– Ты что, Жора, – заступилась молодая женщина, – если со шлейкой, значит, недавно заблудился. Эти собаки всегда привиты и безопасны.

О мадонна, спасибо тебе! Какая умная женщина повстречалась на моем нелегком пути.

– А чего она такая грязная? – насупился Жора.

– Сейчас мы ее вымоем, – всплеснула руками молодая женщина. – Ну‑ ка, – это она уже мне, – пошли на речку. Давай‑ давай…

Женщина попятилась к берегу, я медленно за ней. Вдруг она повернулась ко мне спиной и побежала к реке. Я от восторга даже взвизгнул. Влетел в реку, словно чайка. Блаженство.

– Ну‑ ка, братец, иди сюда, – махнула рукой женщина, – давай приведем тебя в порядок.

Так меня еще никто не называл. Спасибо тебе, сестрица. Приятно до кончика хвоста.

Женщина мыла меня, отскребала пальцами приставшие куски то ли мела, то ли известки, а я покорно стоял и, зажмурив глаза, просто балдел. Да, все в этой жизни познается в сравнении.

Вышли мы на берег, и увидели люди, что я действительно золотой пес. Помните, я говорил вам, как выхожу из душа преображенным. Так вот из реки я вышел писаным красавцем, все просто ахнули. В лучах еще не закатившегося солнца моя шерсть переливалась всеми цветами радуги, но преобладало все‑ таки золотое сияние моей добротной шерсти.

– Посмотрите на эту прелесть, – сказала сестрица, промокая мои уши ватным тампоном.

Дети вновь обступили меня, наблюдая за умелыми действиями моей заботливой сестрицы. И где она всему этому мастерству обучилась? Ты смотри, даже знает, что уши нужно промокать. Умница. Просто умница.

– И что мы с этой прелестью будем делать? – наконец‑ то заговорил худой мужчина.

– Как что? – удивилась пожилая женщина. – Отвезем домой, дадим объявление, мне кажется, хозяин быстро найдется. Таких собак в Москве не так уж и много. Раз‑ два – и обчелся.

– А если не найдется? – спросил толстяк.

– Ну, пусть пока у нас поживет, а там видно будет, – ответила пожилая дама.

– А Мурзика нашего он не обидит? – вдруг нахмурил брови толстяк.

Это еще кто такой? Судя по кличке, наверное, кот. И мое предположение тут же подтвердилось.

– Насколько мне известно, лабрадоры, тем более поводыри, не трогают котов, – сказала молодая женщина.

– Да кто его знает, – усомнился толстый. – Накинется, перекусит его напополам.

Нет, вы посмотрите на него, точно дурачок какой‑ то. То за палку хватается, то я у него заразный, теперь в котоедстве меня подозревает. Ты что, мужик? Опомнись. Если не знаешь, зачем молоть всякую чушь?

Эх, ребята, ребята, гигиена, конечно, это замечательно. А как там насчет того, чтобы подкрепиться? Вы прислушайтесь, у меня же кишки уже сороковую симфонию Моцарта играют. Не слышите, что ли? Я даже языком из стороны в сторону поводил.

Вот что значит умная женщина! Сестрица моя и тут отличилась.

– Господи, да что же мы стоим? – спохватилась она. – Он же, наверное, проголодался.

– Ав! – радостно, но не громко сказал я, ну, чтобы народ не подумал, что гавкаю.

– Кушать хочешь? – спрашивает моя спасительница.

– Ав! Ав! – уже два раза отвечаю, чтобы вконец развеять сомнения.

– Пойдем, братец. Пойдем, угощу тебя чем‑ нибудь.

Да иду, сестрица, иду. Я и бежать готов за тобой, только позолоти лапку, вернее, язык мой, а то я тут и помру у вас прямо на поляне.

Люди, вам везло когда‑ нибудь по‑ крупному? Вы помните, как вы вели себя в тот момент? Ну, допустим, сорвали джек‑ пот или выиграли машину? Или дядя из Канады прислал на день рождения пару миллионов долларов. Или, может, вас ни с того ни сего зачислили без экзаменов в МГУ или МГИМО? Вот как бы вы радовались? Можете представить? Представьте и вдумайтесь, что я вам сейчас скажу.

Эти добрые и милые «дикари» не съели и половины своего шашлыка. Толстый, на мое счастье, не очень хорошо его прожарил. Экономные и бережливые женщины решили дожарить мясо дома, в духовке. Это мне сестрица рассказала, пока я за обе щеки уплетал свой «подарок из Канады».

После пира я упал в траву и, закрыв глаза, мысленно обратился к оскорбленному толстяку: слово номер десять тебе, добрый человек. Прости меня, Жора…

Глава 9

Методом открытого голосования компания определила, что я поеду именно к Жоре и его пожилой супруге. Девочка, которая в самом начале нашего знакомства озвучила мой портрет на краю поляны, оказалась внучкой этой пары. Перед посадкой в машину я сбегал в лесок, за что Жора меня похвалил, но опять‑ таки своеобразным способом.

– Кобель и вправду не такой уж тупой, – сказал он, отворяя дверь и приглашая нас с Любашей в салон автомобиля. Какой ты, Жора, все‑ таки красноречивый и галантный.

Расположились мы с девчонкой на заднем сиденье. Машина у Жоры хорошая, просторная. Люба обняла меня, как старинного друга, и, заглядывая в глаза, шепотом спросила:

– Тебя как зовут, собачка?

– У‑ у, – ответил я, хотя это слово означает «нет». Но в данной ситуации я имел в виду: «Извини, не могу назвать своего имени» – по причине неумения разговаривать вообще.

Но Любашу мой ответ нисколько не смутил, и она, обращаясь к деду с бабкой, радостно объявила:

– Бабушка, бабушка! Я спросила у собачки, как ее зовут, и она мне горивит…

– Любашенька, – поправила бабушка, – ну сколько раз тебе напоминать: не «горивит», а «говорит».

– Ну, гор.. гов… говорит, – нахмурилась девочка, видимо, из‑ за бестактности бабушки.

– И что же она говорит? – улыбнулась бабушка.

– Горивит, – пропустив мимо ушей замечание бабушки, продолжила девочка, – что ее зовут Умка, как у Петьки из пятого подъезда кота. Будем называть его Умкой?

– Хорошо‑ хорошо, пусть будет Умкой, – согласилась бабушка.

Дожился, уже кошачье имя заполучил. Впрочем, ладно. Они же не виноваты. Я вот еду и думаю, почему ни Иван Савельевич, ни Сашка не догадались мне на шлейку прикрепить табличку с моим именем и с их мобильным телефоном. Уважаемые друзья, если у вас есть знакомые, сопровождаемые поводырями, подскажите им, чтобы они не допускали такой оплошности. На всякий случай. Вы же видите, что случилось со мной. Кто думал, что я окажусь в чужом багажнике и мне придется скитаться по лесам да полям, выпрашивая недожаренное мясо? То‑ то и оно. Вот познакомился я с добрыми людьми. Если бы на моей шлейке была исчерпывающая информация, да они бы прямо с поляны позвонили, и, возможно, я сейчас ехал бы не в Жорином «холодильнике», а с Елизаветой Максимовной или Светланой Сергеевной в электричке.

И еще! Внимание, уважаемые производители мобильных телефонов. У меня есть потрясающая идея. Даже название придумал: «Зоофон». Изготавливаете такой приборчик, типа крошечного мобильника, который будет крепиться к ошейнику собаки… Да почему собаки? Можно даже и на кошку прикрепить мое изобретение. Да хоть на жирафа. Какая разница? В общем, на любого, кто не может ваших слов произносить. Потерялся зверек, вы набираете номер телефона, и у вашего друга на ошейнике включается громкоговорящее устройство. Вы спрашиваете: господа, если кто‑ то видит мою собаку (кошку, пони, жирафа, поросенка), ответьте, пожалуйста, и назовите адрес. Вам отвечают, мол, так и так, ваш звереныш находится у станции метро, допустим, «Охотный Ряд». Вы просите задержать блудного питомца, называете его кличку. Поверьте, мир не без добрых людей, вам обязательно помогут. На крайний случай незадачливого путешественника возьмут к себе домой и сообщат вам адрес. А если вы еще и вознаграждение пообещаете (скажите, вы же готовы выложить подарок за спасение своего друга? ), да еще и щедрое, то вашего зверька и накормят, и спать уложат.

Как вам идея? Если приступите к производству, не забудьте через моего Сашку передать пару мешочков качественного корма. Предупреждаю: больше всего люблю подушечки с курочкой. Да вы уже, наверное, и сами догадались. На то, что я нахваливал свинину, не обращайте внимания. С голодухи и сухари могут показаться деликатесом.

Не рано ли я о Сашке заговорил? Ведь его еще нужно найти. Пока Любкины дед с бабкой дадут объявление, пока кто‑ то из взрослых его прочитает, пока… Хотя, думаю, Светлана Сергеевна и Елизавета Максимовна тоже не сидят на месте. Наверное, предпринимают какие‑ то шаги по розыску заложника Трисона. Скорее всего в милицию обратятся. Хотя, мне кажется, милиция собаку искать не станет. Вы как думаете? У людей машины пропадают, и то их никто не ищет. Нет, вид, конечно, сделают, что приступили к розыску, но искать по‑ настоящему не станут. Сдалась им какая‑ то собака. В общем, посмотрим, не будем загадывать…

Квартира у Жоры неплохая. Места много. Есть где поваляться, попрыгать, поскакать. Но я веду себя скромно, тихо. Сел в уголочке и наблюдаю. Бабушка по просьбе Любашки соорудила мне в прихожей подобие постели, а рядом поставила миску с водой. Вот молодец. Это не я Умка, а ты Умница. Жора стал в дверях и говорит бабушке:

– Ну, выпускай! Я тут постою.

Ах да, вспомнил я, тут же еще один житель имеется. Только я расположился на своем ложе, как вдруг из комнаты выплывает мордастый кот. Первая мысль: чем они его кормят? Это ж надо так разъесться. Мурзик остановился в дверном проеме и принялся меня разглядывать. Я лежу спокойно, даю понять хозяину, что коты меня не интересуют и что я не собираюсь ничего делать плохого. Вторая мысль: как же они с Жорой похожи. Оба рыжие, оба толстые, у обоих глаза узкие и хитрые, ушки у обоих маленькие, одно различие – к разным местам головы прикреплены. Мурзик наступает, подходит ближе…

Вот что меня в котах раздражает, так это их несусветная глупость и наглость. Я как лежал, так и лежу. Делаю вид, что вообще не замечаю этого обжору. А что же он? Сам подошел ко мне поближе и давай хвост распушать. Выгнул спину и мявчит. Не мявкает, как это обычно делают коты, а именно мявчит: я‑ я‑ я‑ я‑ я‑ у! Так премерзко. Думаю: «Мурзилка, ну что тебе нужно от меня? Я тут временно, можно сказать, в гостях. Успокойся, иди занимайся своими делами. Я тебя не трогаю, и ты меня не трожь». Повыл Мурзик немного, видит, что я не обращаю на него внимания. Заходит с другой стороны, и снова это отвратительное кошачье гундение. Думаю, что бы такое сделать? Взял и легонько щелкнул хвостом. Вы бы видели этого странного кота. Он как сиганет к хозяину и, выглядывая из‑ за его ноги, говорит мне: «Пш! Пш! Пш! » А хвост его вообще превратился в сосновую ветку. Жора видит, что я веду себя достойно, говорит своему дураку:

– Мурзик, не бойся. Это ученая собака. Она тебя не тронет. Смотри! – Хозяин подошел ко мне и погладил по спине. – Видишь? Не бойся, дурачок.

Бабушка тоже подошла ко мне и тоже погладила.

– Все хорошо, Мурзик! – говорит она. – Вы еще подружитесь.

Нужен мне такой друг, думаю. Сами дружите с ним. Носитесь со своим Мурзиком, как с писаной торбой. Хоть бы обучили его хорошим манерам. Меня, кстати, все время это поражает. Нас каждый норовит обучить. «Сидеть», «лежать», «стой», «апорт» и так далее. А вот этим лодырям все с лап сходит. Ничему их не учат, никто ими не занимается. Какая польза от них? Я понимаю, в сельской местности коты живут, они там то мышей, то крыс, то кротов гоняют. Все ж таки польза какая. А здесь, в квартире? Разведут всяких Пузиков, Мурзиков. Честное слово, не понимаю я всего этого.

В общем, пошипело‑ пошипело это бесполезное существо и отправилось в свою комнату. И чего ты здесь этот спектакль устраивал? Важность, что ли, свою показывал? Или думал, что я на твой диван заберусь? Я не так воспитан, Мурз! Не то что ты. Вместо «здравствуй» шипеть, как гадюка, стал. Одним словом, кот.

После «знакомства» бабушка объявила:

– Ты пока, Умка, попей водички, а я схожу в супермаркет, куплю тебе сухого корма.

Когда я услышал это ненавистное слово «супермаркет», мне даже захотелось гавкнуть, но я, конечно, сдержался, чтобы насмерть не напугать женщину. Знала бы ты, бабушка, как я ненавижу эти супермаркеты, промолчала бы. Но что поделаешь, корм все равно нужен. Хоть из супермаркета, хоть с рынка. Но скажу вам, на рынке иногда продают гадость. Савельевичу как‑ то подсунули целый мешок знаменитого корма. Вроде все написано правильно, а как насыпали мне в миску, я чуть в обморок не упал. Вот, думаю, сволочи. Мешок из‑ под хорошего корма, а вовнутрь насыпали дерьмо. Я пока этот десятикилограммовый сундук съел, похудел килограммов на пять. Не могу порцию осилить, хоть убей. А Савельевич подумал, что я заболел. Ветеринара вызвал, говорит, дескать, что‑ то Трисон плохо кушает. Врач осмотрел меня, ощупал, даже трубочкой послушал. Говорит: все нормально. И ушел. А мне пришлось все‑ таки испить, вернее, изъесть эту чашу вонючего корма до дна.

Вы, товарищи ветеринары, когда осматриваете потерявшее аппетит животное, сначала корм его внимательно проверьте. Понюхайте, откусите кусочек. И если что заподозрите, скажите хозяину, что еда недоброкачественная. А то смотришь по телевизору рекламу и удивляешься «Теперь корм для вашей собаки стал еще вкуснее! » Заботливые хозяева на следующий день бегут сломя голову в магазин за новинкой. Наивные люди. Кто вам это сказал? Вы сами его пробовали?

Хотите, расскажу вам, как снимается эта реклама? Мне лично наша Джесси из третьего вольера рассказывала. Ее возили на съемки. Так вот, привезли их (с ней было еще две собаки) в студию, посадили в какие‑ то дурацкие клетки и в течение суток, кроме воды, ничего не давали. Представляете? На следующий день в ста метрах от клетки поставили миски с каким‑ то кормом, вокруг включили уйму фонарей, режиссер что‑ то кричит в мегафон, операторы носятся с видеокамерами, народу полным‑ полно, все глазеют, как Джесси и ее сокамерницы будут бежать к этим мискам. Да к тому же, если неправильно начали бежать, миски отбирают, и все по новой. Говорит, полдня бегала, как дура, – то к мискам, то обратно в клетку, к мискам, обратно в клетку. Я, кстати, потом несколько раз видел нашу актрису по телевизору. На экране, конечно, все по‑ другому: Джесси там такая веселая, жизнерадостная, шустрая, прямо вся сияет. И подушечки действительно кажутся аппетитными, такими хрустящими. Красиво снято. Так снято, что мне иногда кажется, с экрана даже приятный запах доносится. Умеют снимать, мошенники. Вот и верь вам после вашей рекламы.

Вечером Жора вывел меня на прогулку. Только не пойму, зачем он на меня этот ошейник накинул да еще на цепь посадил. Куда мне бежать? Микрорайон незнакомый. Снова попаду в лапы каким‑ нибудь проходимцам. Лучше уж поживу пока здесь. Но сопротивляться я не стал. Смирился с судьбой. Хочет, пусть водит на поводке. Потерплю. Оказывается, Жора уважаемый здесь человек. Все соседи обращаются к нему по имени‑ отчеству. Один старичок, увидев его со мной, ахнул:

– Геоггий Алексеевич, – странно как‑ то разговаривает, – вы таки купили себе лабгадога? Хогошая собака. Пгекгасная собака. Я уж в погодах газбигаюсь, повегте, Геоггий Алекссевич. А как же ваш Мугзик?

– Да это временный гость, – отвечает Жора. – Выезжали с друзьями на природу, да вот встретился пес…

– Что вы говогите, Геоггий Алексеевич! – старик даже рот раскрыл. – И вы бгодячую собаку в дом пгивели? А вдгуг…

– Да он не бродячий, – перебил Жора. – Со шлейкой для слепых был. Видимо, потерял его хозяин или сам убежал. Мы с Надеждой завтра объявление дадим.

Ага, бабушку, значит, зовут Надежда. Хорошее имя.

– Я бы все же поостегегся в дом пгиводить, Геоггий Алексеевич.

Ну, чего ты привязался к Георгию Алексеевичу? Вот зануда. «Поостегегся».

– Жалко пса, – отвечает Жора. – Видно, что умный, ухоженный. Ладно, разберемся, – махнул он рукой, и мы пошли дальше…

Глава 10

Нужно отдать должное этому заносчивому Мурзику: на следующий день он ходил мимо меня и не обращал внимания. Надо же, и коты есть не совсем глупые. Но у меня сложилось такое впечатление, что он нарочно прошел мимо меня раз десять. Видимо, проверяет мою нервную систему. Успокойся, дурилка, с нервами у меня полный порядок. Ходи хоть целый день – и ухом не поведу. Ты одно пойми, Мурзик, если я, собака‑ поводырь, начну лаять на каких‑ то там сумасшедших котов, то грош мне цена как специально обученному псу. Мои инструкторы и наставники сгорели бы со стыда, если бы узнали, что я поддался на твои провокации. Ходи‑ ходи, дурачок. Тебе все равно делать нечего, оттого и маешься всякой ерундой.

Конечно, Мурзилище в конце концов обнаглело до крайности. Вы представляете, что он сделал? Не поверите. За такой поступок любой пес другой профессии давно цапнул бы кота за хвост. Мало бы не показалось. Видя, что я не реагирую на его выходы‑ проходы, он подошел к моей миске и стал хрустеть подушечками, хотя перед этим я сам лично видел, как он слопал целую тарелку своей кошачьей еды. Таких наглецов я еще не встречал. Куда же ты, подлец, со своим кошачьим рылом в собачий ряд лезешь?

Нет, я, конечно, понимаю, что Мурз любым способом хочет показать, что он здесь находится на правах старожила и, дескать, что он тут едва ли не хозяин. Бабушка Надежда тоже хороша. Увидела весь этот произвол и разулыбалась:

– Ой, деточки мои! Вы уже подружились? Вот и молодцы.

Ну, как можно такие глупости говорить? Кто? С кем? «Подружились». Какая же это дружба, если ваш негодяй, пользуясь служебным положением, лезет своей мордой в мою тарелку? Вам бы понравилось, если бы он вам в миску с борщом или супом сунул свой нос? Небось получил бы подзатыльник. А тут дружба. С ума сойти. Нашли дружка. Ладно, все снесу, все вытерплю. Лишь бы Сашку моего разыскали.

Где ты, мой мальчик? Где ты, мой малыш? Знаю‑ знаю, скучаешь и плачешь. Чует мое собачье сердце. Не грусти, Санек, все у нас будет хорошо. Мы обязательно найдем друг друга. Вот увидишь. Главное – от бандитов я сбежал, в лесу не сгинул, на шашлык меня не пустили. А остальное все наладится. Потерпи чуток. Видишь, Санька, я здесь тоже не мед хлебаю. Приходится многое терпеть и делать вид, что меня ничего не раздражает. Скоро встретимся, ты меня обнимешь, расцелуешь, я буду тихонечко скулить от счастья, а твои мама с бабушкой будут стоять рядом и слезки утирать. Все будет хорошо, Шурик…

Бабушка Надежда позвала меня:

– Умка, иди ко мне!

Что там еще случилось? Поднимаюсь, иду на кухню.

– Побудь со мной, малыш, – говорит.

«Малыш». Мне уже по человеческим меркам за тридцать, а ей все малыш. Заскучала, что ли? А чего своего лохматого Мурзика не зовешь? Или он не понимает ничего в командах?

– Ложись, Умка, ложись вот сюда, на коврик, а то все лежишь и лежишь там в углу.

Где положили, там и лежу. Что же мне, как вашему коту, по квартире носиться? Пару раз пробегусь – мигом выставите за дверь. Кому понравится, если я начну тут скакать, как обезумевший кенгуру? Непременно попросите за порог. Вот и лежу спокойно. Кстати, вы объявление‑ то уже дали? Уж не тяните, прошу вас. И так моя командировка затянулась. Третьи сутки пошли, как домой не появляюсь.

Женщина, словно услышав мои мысли, вдруг говорит:

– Георгий Алексеевич звонил, сказал, что объявление разместил. Через три дня выйдет. Так что скоро твои хозяева найдутся.

Через три дня? Ничего себе. Значит, еще три дня мне в углу пылиться да переносить выходки Мурзилища. Да, плохо дело. Лег я прямо на пол и смотрю телевизор. Надежда что‑ то еще говорит‑ говорит, кастрюлями гремит, сковородками шипит, а я мультики смотрю. Как раз показывают самый дурацкий мультик на свете – «Котопес». Ума не приложу, кто такой поклеп на собак придумал? Смотрю и диву даюсь. Морочат детям голову. В перерыве между мультиками красивая дикторша зачитывает объявления.

«Стальные двери. Установка, телефон…», «Продается автомобиль «Москвич‑ 2140», год выпуска…», «Научу вашего ребенка игре на гитаре…».

В прихожей задребезжал домашний телефон. Бабушка Надя ловко перешагнула через меня и побежала снимать трубку. Слышу, кого‑ то сыночком называет. «Да‑ да, сынок, все у нас хорошо. Любашка в садике…»

И вдруг меня словно током ударило. Я увидел на экране себя. Я подпрыгнул и впился взглядом в экран. Дикторша понурым голосом читает: «Пропала собака‑ поводырь, цвет палевый, откликается на кличку Трисон, просьба…» Я метнулся в прихожую, гавкнул так, что бабуля едва трубку не уронила. «Я перезвоню, сынуля», – сказала она и, обращаясь ко мне, спросила:

– Что случилось, Умка?

– У‑ у‑ у‑ у‑ у‑ у! У‑ у‑ у‑ у‑ у! – взвыл я и кинулся обратно на кухню.

Надежда за мной. Я, как чокнутый пес, начал гавкать на телевизор. А там уже эта идиотская «Котособака». Бабушка рассмеялась и говорит:

– Ой, Умка, зверь тебе не понравился? – и гладит меня по голове. – Я и сама этот мультик не люблю, а Любашка наша смотрит с удовольствием. Хохочет…

Да при чем тут мультик, бабушка, родная ты моя? Меня по телевизору показывали, телефон дикторша называла. О горе мне! О горе с этими людьми! Ищут меня мои родственники, объявление дали по телевизору, а она мне про Котособаку. Такая тоска на меня напала, так захотелось поскулить. Ну что ж это такое? Эх, надо же так прозевать объявление. Надежда, ты – моя надежда. Пожалуйста, не отходи от телевизора, послушай внимательно. Может, объявление повторят. Я слышал много раз, как заладят что‑ нибудь, весь день одно и то же.

Чертов телефон, нужно найти провода – обычно их по плинтусу тянут – и перекусить их. Это все из‑ за него – говорливого аппарата. У нас дома то же самое: Елизавета Максимовна как засядет за телефон, может весь вечер проболтать. Ладно бы о чем разном говорили, а то ведь об одном и том же три часа кряду. Любят люди поговорить, очень любят.

Надежда моя не оправдалась. Женщина, видимо, переделав всю свою кухонную работу, выключила телевизор и ушла к себе в спальню. Я завалился в свой угол и, закрыв глаза, погрузился в тяжелую думу. Даже не заметил, как уснул.

Вечером вернулся Георгий Алексеевич и объявил:

– Надя, ты слышала, говорят, сегодня по кабельному телевидению объявление было.

Я весь напрягся.

– Что за объявление? – спрашивает женщина.

– О поиске собаки. Мне только что соседи из третьего подъезда сказали.

– А порода?

– Они не разбираются в этом, но говорят, желтая и ушастая, на охотничью похожа. Может, нашу ищут?

– А телефон они не записали? – спрашивает Надежда.

– Оно им нужно? – ухмыльнулся Жора.

– Нужно посмотреть, когда объявления будут давать.

– Сегодня уже не будут, – говорит Жора. – Завтра не пропусти.

Точно, нужно телефонный провод перегрызть, иначе и завтра может такой казус случиться.

– Слушай, Жор, так, может, нам самим на телевидение позвонить и узнать телефон?

Да, конечно же, самим. Конечно, звоните. Чего тянуть?

– Действительно, – согласился Георгий Алексеевич. – Сегодня уже поздно, а завтра с утра позвоню, узнаю. Даже если объявлений не будет, у них‑ то телефон наверняка остался.

Наконец‑ то догадались, обрадовался я.

– Ну что, Умка! – говорит Жора. – Пошли погуляем?

Я вскочил и подошел к двери.

Глава 11

Какой же я наивный пес. Да и не пес вовсе, так – глупый щенок. Размечтался. Все утро пролежал на спине и посматривал в потолок. Представлял, как в дверь войдет кто‑ то из Сашкиных родственников, я вскочу во весь рост, заброшу лапы на плечи маме или бабушке и, прижавшись к щеке головой, радостно заавкаю. Где‑ то в самом затаенном уголочке теплилась надежда на то, что вместе с кем‑ то из взрослых приедет и Шурик. Тогда я брошусь к нему и лизну его прямо в нос. Сашка не обидится, я же целоваться не умею. Люди бывают такими смешными, когда возмущаются, но они просто не понимают: если собака вас лизнула, то это значит, она вас поцеловала. Не обижайтесь вы на нас за такие выпады, нам тоже иногда хочется целоваться, а по‑ другому не получается.

Родичей своих я ждал уже к обеду. Ну а когда же еще, думаю. С утра Георгий Алексеевич позвонит на телевидение, там ему сообщат Санькин телефон, а дальше уже вопрос времени и расстояния. В конце концов, не в Аргентину же меня завезли. Где‑ то тут недалеко мой юный друг, мой любимый мальч… нет, парень. Я уже говорил, что никакой он не мальчик. Самый настоящий парень. И даже голос у него такой басовитый, с хрипотцой. У нас, собак, тоже такое случается. Бегает щенок, тяв‑ тяв‑ тяв, писклявый, звонкий, веселый, потом в один прекрасный момент как рявкнет. Инструктор в таких случаях говорит: вот и повзрослел наш пес.

Жду‑ пожду…

Бабушка ходит, мужу не звонит. Ну и что там случилось? Почему твой Жорик не объявляется? Уж не забыл ли? Впрочем, чего это он забудет. Охота ему со мной возиться: корми, выгуливай, лапы протирай. Зачем ему это нужно? Тем более у них есть за кем ухаживать. Вон сидит чудо напротив меня, все морду свою намывает. Чего ты ее трешь целыми днями? Сам даже на улицу не выходит, а все умывается и умывается. Скоро усы свои до корней сотрешь, дурень. Хотя что же это я. Все верно. Говорят же, коты гостей намывают. Три‑ три, Мурзище, хорошенько натирай, чтобы Сашка поскорее приехал.

И вот звонок в дверь… я думал, сердце мое сейчас выпрыгнет и баба Надя будет еще полчаса ловить его по квартире. Я привстал, напрягся, закрыл глаза, чтобы открыть их уже после того, как распахнется дверь… И на пороге появится…

Появился милиционер.

Козырнул, мельком взглянул на меня и, обращаясь к моей Надежде‑ надежде, говорит:

– Здравия желаю, оперуполномоченный участковый капитан Литвиненко Олег Степанович. Этот? – указал на меня пальцем.

– Что вы имеете в виду? – удивилась хозяйка.

– Пропал этот пес?

– Да, мы нашли его на природе, отдыхали… и… он…

– Ошейник, цепь, намордник есть? – перебил капитан и, не дожидаясь ответа, добавил: – Наденьте, я его забираю.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 Следующая ⇒