Вика Варлей 8 страница

— Вадим купил у них несколько лишних мегаватт. Их мы продать как сможем?

— С этим тяжелее. Тут антимонопольный комитет может вмешаться и все такое.

— Мы же не можем электричеством торговать. Хотя я не уверена, к чему отнести эти мегаватты.

— Ну, не знаю, подумай еще. Я свой вариант предложил.

— А как наша проверка?

— Идет! Нужно все затраты на каждый объект разнести потом по группам — там такой бардак! У меня девочка сидит. Что-то уже смогла разобрать, но сделать это в такой стадии запущенности непросто.

— Понятно. Спасибо. — Вика, раздосадованная, вышла из здания. И опять Зингерман ничего не сказал про главного бухгалтера! Да и по схеме тоже…

В офисе ее поджидал, даже не пытаясь скрыть беспокойство, Михаил Федотович. Услышав про договор совместной деятельности, поинтересовался:

— А ты как думаешь?

— Пока, никак. Вчера всю голову сломала.

— Я тоже.

— Не хочется перед шефом идиоткой выглядеть, — поделилась Вика. — Я идиоткой никогда не была.

Мухин промолчал. Потом, выдержав паузу, хмуро заметил:

— С ним непросто. Сама видишь, как он кричит.

— Вижу! — стараясь не вызывать смущение директора и разрядить напряжение и неудобство, кивнула. — Но что поделаешь? Хозяин — барин.

— Ладно. Ко мне люди должны прийти, — потеплевшим тоном сообщил Мухин. — Иди!

Вика вышла из кабинета и снова села за схему, прорисовывая стрелочки, выписывая бухгалтерские проводки напротив каждой, сверяя память с Налоговым кодексом и прочесывая Гражданский. Промучившись несколько часов, почувствовала, как начала болеть голова. Вздохнув, поняла, что срочно требуется выйти на свежий воздух.

Вечер стоял прохладный. Золотая осень приближалась; неторопливо, медленно проходилась желтыми красками по березкам, рябинам, начала разукрашивать листья кленов. На асфальте виднелись невысохшие после дождя лужи, в которых оседали падающие с деревьев листья. Вяжущая свежесть окутывала своим плащом окрестности, проникала под одежду, вызывая непроизвольную дрожь. «Днем была жара», — удивилась Вика. Дойдя до ближайшего магазина, купила коробку сахара, коробку чая, упаковку любимого зефира и неторопливо отправилась обратно додумывать. Как назло, думать не получалось. В чем дело? Ведь раньше все было хорошо и двигалось, как по маслу. В чем проблема сейчас? Раньше стоило ей чуть-чуть расслабиться и включить холодный рассудок… Стоп. «Расслабиться». Вот! У нее никак не получается расслабиться! Не может себе не признаться, что боится. Страх перед хозяином выглядеть в глупом свете, услышать грубость, слово «идиотка», убивает все разумные начинания. Что это с ней? «Вот боюсь сейчас облажаться, — с горечью и тревогой констатировал внутренний голос, — и точно облажаюсь! »

Несколько дней прошло относительно спокойно. Вадим если и появлялся, то Вику к себе не вызывал и ничего не спрашивал. «Может, уже все решили? » — с надеждой думала она, понимая, что ничего не выходит. Составив несколько вариантов, каждый из которых имел свои недостатки, напряженно ждала. Что-то должно произойти! «Затишье, надеюсь не перед бурей»! Наконец, ее вызвали. Ворон появился ближе к вечеру, усталый, раздраженный.

— Ну, чего наваяла? — спросил он. Вернее, рявкнул. — Показывай!

— Вот!

— Чего вот? Ты понимаешь свои каракули, а я — нет. Давай, объясняй!

Как только в воздухе прозвучали слова о совместной деятельности, Вику тут же прервали.

— Тебе Геннадий Иосифович посоветовал?

— Да.

— Понятно! Я так и знал! Попала под тлетворное влияние.

— Подо что?

— Не ходи к нему больше!

Девушка, вытаращив глаза, уставилась во все глаза на учредителя. Затем на Мухина, но тот молча смотрел себе под ноги.

— Чего так удивляешься?

— У нас вообще — то с ним договор на проведение аудиторской проверки.

— А-а, черт, забыл совсем. Хорошо, заканчивай проверку и больше не ногой. Поняла?

— Хорошо. «Что вообще происходит? »

— Давай, тогда вместе разбираться. Чего там уж? Напомни мне! — Вадим потянулся за чистым листком.

Вика в двух словах обрисовала.

— Ну, и чего получается?

— В одном договоре все не получается совместить, никак.

— А зачем совмещать? Разбей хоть на десять. Какая разница? Чего им там нужно было для начала? Денег? Давай, дадим им займ, — он начал рисовать стрелочки и обвел что-то в кружок. — Потом, у нас должен быть договор подряда, договор монтажа, правильно?

— Да. А мы так можем?

— Почему бы и нет?

Вадим продолжал чертить.

— Что еще остается?

— Покупка мегаватт.

— Тебя трактовка не устраивает? Почему?

— Потому, что я не знаю, как правильно это назвать. Это ведь не услуга, не товар, не нематериальные активы. Причем, у нас четко должно прописываться количество этих мегаватт и стоимость.

— А ты с кем-нибудь по этому вопросу связывалась?

— Да, с юристом.

— Зингерман порекомендовал?

Вике стало не по себе. Громко выдохнув и виновато скользнув взглядом по настроенному решительно хозяину, пискнула:

— Да.

— И что эта юристка сказала?

— Что сделка может быть признана недействительной, так как предмет договора не ясен.

— Кому не ясен. Ей? А ты в курсе, что она три последних суда проиграла?

— Нет.

— Могла бы и поинтересоваться. Короче, узнай телефон московских юристов, с которыми мы работаем и вышли запрос по поводу правильной трактовки. Отправь им образец!

— А обеспечение по займу дадут?

— А обеспечением будут эти самые мегаватты.

— Хорошо.

— Отвези энергетикам, — протянул ей готовую схему, — пусть посмотрят.

Колесникова, отметив благоговейный взгляд Мухина, устремленный на Вадима, вышла. Села и внимательно просмотрела записи Вадима. Да, все гениальное просто! И как она сама не догадалась? Накручивала тут все, усложняла. Ее шеф, не имеющий бухгалтерского образования за десять минут составил схему, над которой сама билась не один день! Умница!

Наконец, все запросы и схемы разосланы, согласованы, договора не раз пересмотрены юристами, бухгалтерами. Вике пришлось несколько раз подъехать к энергетикам.

— Мы все посмотрели, — сообщила ей начальница, — Все всех устроило. К сожалению, директора на месте нет, чтобы подписать.

— Вадим Сергеевич вчера, насколько я знаю, был здесь, встречался с ним.

— И что?

— Ну, они договорились, что все подписывают. Ваша подпись, как заместителя, может стоять вместо его. Это слова вашего руководства.

— Хорошо, я еще раз проверю. Когда перечислите первый платеж? Времени ждать нет! Кабель для вас куплен, а ни копейки не видим.

Позже, вернувшись в офис, Вика сообщила о состоявшемся разговоре Мухину. Тот недовольно буркнул:

— Я знаю, что кабель купили, уже даже привезли.

— Перечислять?

— Да.

Получив распоряжение, Вика попросила отправить деньги по реквизитам, указанным в договоре. И тут получила неприятный сюрприз.

— Я ничего отправлять не буду, — заявила Кораблева. — И подпись на платежке ставить тоже.

— Почему?

— А где договор?

— Будет дня через два. Вот копия.

— Вот когда будет, тогда и будем отправлять.

— Но это распоряжение директора.

— Ну и что?

Вика закипела от возмущения. Что она себе позволяет? «Не буду»! Да кто она такая?

Тем не менее, деньги не ушли. На следующий день Колесникова позвонила Ворону, пожаловалась:

— Платеж вчера не прошел. Главный бухгалтер отказалась, сказала, что пока договора нет, подписывать не будет.

— И правильно сказала! На хрена отправлять им бабки, пока нет документов на руках?

Вика тут же прикусила язык, почувствовала легкий холодок в животе. «Логика и правда есть! »

Тот продолжал:

— Почему тянут с документами?

— Эта тетка — заместитель, сказала, что ей еще раз все нужно проверить.

— Я же решил с ее начальством.

— Ну, вот так. Я ей об этом тоже напомнила.

— Ладно, позвони ей еще раз, а я попозже подъеду.

— Хорошо.

Вика тут же набрала нужный номер и уточнила, нельзя ли подъехать за договором.

— Я еще не смотрела, не успела, — последовал сухой холодный ответ.

«Что выпендривается? — недоумевала финансовый директор. — Может, ждет дивидендов от Вадима? Злится, что с ней не поделились? Показывает, кто тут главный? »

— А когда посмотрите?

— Я сама позвоню Вам. На днях.

«Мило! »

Через несколько часов появился хозяин — в кабинете Мухина раздались громкие ругательства.

— Виктория Алексеевна! — донесся издалека голос Вадима.

— Ты, прям, как в деревне, — нравоучительно вставил Мухин, попыхивая трубкой и привычно уставился в компьютер.

Вика усмехнулась собственным мыслям и быстро направилась к ним.

— Садись! — шеф кивнул на стул и приложил телефон к уху.

— Да я в рот е…, — донеслось до нее, — ты мудак, …, ты че мне мозги е…

Колесникова порозовела, затем пятна на щеках приобрели пунцовый оттенок. Диалог Вадима с невидимым собеседником продолжался. Девушка заерзала от смущения на стуле и порывалась уже было встать и уйти, но тут Мухин жестом заставил остановиться.

— Вадь, хватит уже материться! А? Ты как сапожник! Вон, Виктория Алексеевна покраснела, как помидор на грядке!

Тот договорил в трубку все, что хотел и только после этого переспросил:

— Что? А-а. Ладно! Какая Вы, Виктория Алексеевна, нежная…

— У меня дома никто не ругался. А если бы выругался — получил бы по губам.

— Ладно.

— И не кричал тоже.

— Ой, я — человек привычный, — усмехнулся хозяин. — Ну, хорошо, к тебе это применяться не будет. Так что сказала наша мымра?

Сообразив, о ком речь, Вика выдала:

— На днях рассмотрит. Сейчас ей некогда.

— Как эту мымру зовут?

— Ольга Александровна.

— Дайка мне ее телефон. У тебя есть на сотовом? Давай, сюда!

Все с замираньем сердца приготовились слушать.

— Ольга Александровна? Добрый вечер! Это Вадим Сергеевич Вас беспокоит. Ворон. Да. Помните такого? Очень хорошо, — его голос был мягким, томным, обволакивающим. — Я Вам хочу сказать, Ольга Александровна, что работать с Вами и Вашей организацией я не буду! Договор можете оставить себе. На память. До свидания.

Вадим протянул телефон обратно, обвел глазами вытянутые лица, по — хулигански осклабился и прошептал:

— Пиз… и рваные тапки!

Вика с Ириной переглянулись, раздался дружный хохот. Михаил Федотович почесал себя за ухом.

— Вадим Сергеевич, а Вы не знаете где достать поблизости полмешка цемента? — с благоговеньем в голосе и легкой ноткой кокетства пропела арию Ирина.

— Что за церемонности? Просто Вадим. Тебе куда этот цемент?

— На дачу.

— Сделаем! — бодро пообещал тот и стал набирать чей-то номер.

Поняв, что в ней необходимости больше нет, финансовый директор удалилась.

Вскоре в офисе появилась совсем молоденькая девушка, нежным тонким голосом сообщила, что привезла подписанные договора. Нужно, чтобы кто-нибудь расписался в их принятии. Ирина с Викой, выглянувшие в коридор, многозначительно ухмыльнулись — прислали таки! Их хозяин — точно умница!

— Проходите! — Ирина медлительно, с важностью гусыни, за которой следует выводок совсем молоденьких цыплят, направилась к своему столу.

В сознании Колесниковой со скоростью света проносились мысли о Вадиме. И так же быстро и бесследно улетучивались. Привычка раскладывать все по полочкам куда-то исчезла, что-то радостное, будоражащее выбивало из привычной колеи. Постояла на улице, затем прошагала на кухню, вспоминая зачем. Зачем? Куда, собственно, направлялась? «Что со мной? Что меня так обрадовало? » Ответа не было.

Глава 17

Мария окончательно смирилась со своим браком, далеким от представлений об идеальном. Бессознательно жившая в ней мечта о роли холеной супруги рядом с сильным любящим мужчиной, рыцарем без страха и упрека, гордящимся своей красавицей — женой, балуя ее, словно ребенка и с восточной невозмутимостью, снисходительно воспринимающий все ее капризы и чудачества, — бесследно исчезла. Растаяла как дым, столкнувшись с реалиями ее жизни. Без упрека! Ха-ха. Сколько она уже их выслушала! И слепая то она, и тощая, и длинная, как жердь. И все то у нее не как у людей! А сколько раз она всего «замечательного» выслушивала по поводу свадьбы и ее приданного? Ничего без скандала не купишь, все обновки приходится прятать, скрывать, что сколько стоит. И где муж видел, чтобы хорошая обувь стоила копейки? Ему абсолютно наплевать, во что она одета. Хоть в «прощай молодость», лишь бы подешевле. И на что он все копит? Все люди как — то радуются жизни, ходят в кино, театры, ездят отдыхать, в Москву за шмотками. Живут не завтрашним днем, а настоящим — жизнь то ведь проходит, ее молодость тоже. Это так унизительно — постоянно врать, выкручиваться из-за каждой тряпки. Так хочется любить и быть любимой! Да, она уважает Алексея, ей за него не стыдно, он — хороший отец детям, но полюбить у нее никак не получается, как бы не пыталась. А так хочется! Он постоянно на нее давит, воспитывает, постоянно пытается перекроить на свой лад, сделать из нее подобие его матери — этой хитрой, самолюбивой бабы. Господи, да она ее и так терпеть не может! И такой упрямый! Ничто не может разубедить его в собственной правоте! Как говорится: «Пункт первый: командир всегда прав. Пункт второй: если командир не прав, смотри пункт первый»! Не может простить ей ни одного неосторожно сказанного в пылу ссоры обидного слова, как будто ждет, когда она взорвется, чтобы потом неделю пилить ее за это. Ну, да, ей не досталось от матери рассудительности и спокойствия в любой ситуации. От отца она получила резкую вспыльчивость, но и его же отходчивость. И всегда делает первый шаг к примирению, Алексей же — никогда. Как будто он ей ничего обидного не говорит! Сколько раз отшвыривал от себя, когда ей хотелось помириться или просто мужского тепла, ласки! Где оно, мужское благородство? Чуть что, сразу бежит жаловаться к своей мамочке. Зачем он так поступает? Он разве не понимает, что тем самым только ухудшает и без того подпорченные отношения со свекровью? И еще хочет, чтобы она к ней после этого ехала. Зачем? Чтобы еще и ее упреки за любимого сыночка выслушивать? Или домашней работы мало? Еще пару гектаров земли прополоть не мешало бы? Куда им столько? Не война же. Из-за стола, пока всех до смерти не накормят и сами не наедятся, не выходят. Вредно же. Одно хорошо; детей на лето есть куда отправить из города — на молоко, на ягоды, на свежий воздух. А ей там делать абсолютно нечего! Только лишний повод для ссор давать. Хотя, все, чтобы она делала или не делала, всегда все было поводом для ссоры. Почему? Почему невестка старшего брата Татьяна хорошая, а она — плохая? Она — верная жена, дом — работа, работа — дом, дети, дома чисто, есть приготовлено. Да, не умела, но научилась. И попробуй свекровь сказать что-нибудь плохое своему старшему сыну про его жену!

Мать Вики часто плакала, жалея себя, вспоминая свою первую любовь. Никто ее не понимает. Вот, если бы мама была жива! Единственная радость — дети, особенно пока маленькие! Такая прелесть! Так пахнут вкусно молочком! Намоешь дом до блеска, дети спят, тихо, сядешь ночью к окошку, смотришь на звезды и такое умиротворение на душе. Как будто на своем месте и все так, как и должно быть.

Положенный отпуск по уходу за детьми закончился. Пришла пора выходить на работу. Преподавать в школе не хотелось — своих забот хватает. Как хорошо, что у нее супруг всегда готов возиться с детьми, водить их в кружки и больницы! На завод, как и муж? Тоже не очень. Амбиций по поводу собственной карьеры у нее никогда не было. Как муж, вступать в партию? Какой ей, женщине, в этом смысл? Она ко многим внешним атрибутам безразлична. Хотя, там дают квартиры. Надоело жить в этой холупе с удобствами на улице, бегать на колонку за водой. Да и все вокруг знакомые семейные пары стараются как-то обустроить свой быт, суетятся. А что она сидит? Дети подросли, жизнь нужно чем-то наполнять. И она, как и многие, поплыла по течению, зажила как все, не задумываясь, чего она хочет на самом деле. А если иногда и задумывалась, то отгоняла побыстрее пустые мечты прочь, погружаясь все больше в бытовые проблемы.

Материнство, относительно спокойная семейная жизнь неуловимо изменили ее. Она поправилась, округлилась, похорошела. Исчезла девичья хрупкость и угловатость. Ее тонкая фигура приобрела пышность, законченность, эффектно сочетая в себе полноту и изящество одновременно. Ярче стало проявляться благородство черт лица и аристократизм. Движения стали более плавными, сильными и мягкими одновременно. Но этих изменений она не замечала, да и некогда больно-то разглядывать себя в зеркало. Стало неважно в чем находиться дома и выходить на улицу, исчезла необходимость ухаживать за собой. Кому это надо? Если бы не работа, она совершенно махнула бы на себя рукой.

Она превратилась в дорогой автомобиль, покрытый сверху засаленным брезентом, и если иногда ей кто-нибудь, способный оценить качество по мелочам, видимым из под упаковки, и говорил об ее истинной ценности, Маша изумленно смотрела на говорившего. Слишком это предположение расходилось с мнением окружающих ее людей, и к тому же, ее собственным о себе мнением. Но где-то глубоко — глубоко в душе приятные слова находили отклик и внутренний голос подтверждал, что это — правда.

Мария любила своих детей, большими дозами выплескивая на них свою ласку. Вместе с мужем она радовалась их первой дочурке, Лизе. Через два года родилась Вика. И хотя ждали мальчика, вторая дочь, похожая лицом на лисичку, моментально превратилась в любимицу. В отличие от хрупкой, покладистой Лизоньки, Вика никогда не плакала, шустро и бесстрашно залезала всюду и трогала все, что ее интересовало, не обращая внимания на предупреждения родителей. Первое, что сказала после слов «мама и папа», — это «шама жнаю», — смеялась Маша над дочкой. Когда второй дочери исполнилось десять, на свет появился долгожданный мальчик — здоровый, красивый богатырь. После этого гордые родители получили трехкомнатную квартиру и семья переехала.

Глава 18

Из командировки вернулся Иван — благожелательный, деловой. С его появлением атмосфера моментально оживилась, стала приятной. «Светлый парень», — оценила его Вика, получив свою долю купленного по случаю торта. Из кабинета Мухина то и дело раздавался громкий смех. Ее жутко тянуло в ту сплоченную компанию, атмосферу легкости и радости, туда, где жизнь бьет ключом! Вика подняла глаза от документов. Вид угрюмой соседки напротив спустил ее с небес на землю. Грустно вздохнув, Колесникова так же угрюмо уставилась в компьютер. На электронную почту пришло сообщение от Зингермана — предварительный отчет по проверке. Наконец-то! Нетерпеливо открыв файл, стала читать. Пропустив вводную часть, добралась до затрат, потом налогов — отзыв не лестный. Нахмурившись, распечатала экземпляр и положила его на стол главного бухгалтера со словами: «это Вам». Заметив, как задрожали пальцы Кораблевой, девушка тут же ретировалась и очутилась в кабинете директора. Там, куда ей давно хотелось попасть.

— О-па, ты как раз кстати! — с чувством воскликнул Мухин, завидев ее. — Иди сюда!

Вика неторопливо подошла.

— Чего?

— Присядь! Такая ты… высокая! (Судя по всему, он хотел сказать — длинная. ) Разговаривать трудно. На, вот, посчитай мне проценты по кредиту!

«Грубиян! То же мне, Апполон Бельведерский! Что за манера так бесцеремонно общаться с людьми?! Прям, выплевывает фразы! »

Настроение было испорчено. На гладком лбу тут же отразились все печальные мысли.

— За какой период?

— За три года.

— А ставка?

— Возьми тринадцать процентов.

— Ладно.

«Где-то у меня был образец», — мелькнуло в сознании, занятым уже вовсю решением задачки. Вернувшись к себе, порыскала в ящике стола и обнаружила то, что искала — свои собственные проценты по кредиту, выданные Сбербанком. Забив в компьютер по образу и подобию таблицу, занесла сумму, которую протянул директор. Поставила нужные формулы. Вывелось «итого». Снова вернулась к Мухину и протянула расчет.

— Ничего себе! Ну и сумма получилась! А если гасить не в конце, а постепенно?

— Я могу разбить гашение на равные доли.

— Попробуй!

Через несколько минут прозвучало:

— Это уже приятнее! — Михаил Федотович погрузился в цифры.

— Как дела, Виктория Алексеевна? — вмешался Ваня, как всегда, улыбаясь.

— Все хорошо. Как съездил?

— Как — нормально. Зря, Вы, Виктория Алексеевна, отказались от работы на заводе. Хотя, — он почесал затылок, — меня там, практически, споили.

— Береги себя, — в его адрес полетел воздушный поцелуй.

Поймав, Иван жестом показал, что его сердце разбито.

— Хорош отвлекать сотрудницу! — сердито проворчал Мухин, — а мы можем примерно прикинуть эти же проценты, только ближе к действительности?

— В смысле? К какой действительности?

— Как к какой? Нам же нужен кредит для строительства.

— Мы же можем получать деньги от дольщиков.

— Этого недостаточно. Кстати, как раз и надо посчитать сколько не хватает.

— А как же недавний кредит, который Вы брали?

— Ты имеешь ввиду, на подрядчиках который висит?

— Да. Его же оформляли на эту стройку. Там, насколько я знаю, целевое использование прописано четко.

— Я вы курсе, но сейчас идут переговоры со Сбербанком, уговариваю Вадима туда уйти.

— Зачем?

— Сбербанк — это Сбербанк. И потом, есть надежда получить хорошую процентную ставку. «Император», правда, сопротивляется, но я планирую его уговорить. С твоей помощью. Встреча на следующей неделе.

Вика понимающе кивнула и отправилась к себе. Войдя в кабинет, увидела, что Инна Александровна внимательно изучает отчет, то и дело что-то подчеркивая.

— Много ошибок, — угрюмо констатировала финансовый директор.

— Зато я не загоняла деньги неизвестно куда!

«Господи, какой шум! » — на лице Вика мелькнуло изумление. Она вскочила со стула. Дошла до секретаря и остановилась, как вкопанная, на пороге. Весь периметр, начиная от кабинета директора и заканчивая кухней, забит турками. Громко переговариваясь, гости расхаживали по комнатам, тут и там слышалось: чок пахалы, гуле-гуле, тувалет нэрэдэ, тещекюр эдэрим. Девушка изумленно посмотрела в сторону Мухина, но его заслонила выходящая из кабинета Ирина.

— Чего тут стоишь? — с довольной улыбкой, раскрасневшаяся, спросила она и одобрительно взглянула на свою выдающуюся далеко вперед грудь. Убедившись, что размер не уменьшился, подняла чуть надменный взгляд на Вику.

— Так, просто. Интересно.

— Горячие турецкие парни, — подмигнула Ирина и, хохоча, выплыла наружу.

Заметив ее, нерешительно стоящую у входа, Михаил Федотович кивком пригласил подойти.

— Знакомьтесь! — наш новый финансовый директор, — представил он.

— Чок гюзель кыз, — раздалось со всех сторон.

— Что это?

— Чок гюзель кыз — очень красивая девушка, — объяснил ей один невысокий, но представительный мужчина с иностранным акцентом, и прищелкнул языком, оглядев ее с головы до ног.

— Чок гюзель кыз, нам сегодня в банк ехать, не забудь, — напомнил Мухин, одетый в хороший деловой косюм темно-синего цвета, белую рубашку с голубой плоской и золотистого цвета галстук.

— Я помню, — нараспев произнесла Вика, глаза которой сразу заблестели, поймав устремленные на нее горящие взгляды, — мужское внимание всегда подбадривало, как глоток хорошего вина. — Я пойду?

— Иди, — пожал плечом директор.

Предварительно одарив всех ослепительной улыбкой — из инстинктивного желания нравится, что не составляло никакого труда, девушка вышла. Значит, она увидит сегодня хозяина. И они поедут все вместе — Вадим, Мухин и она. Это очевидно. Только, какая во всем этом ее роль? И почему Мухин так легко берет ее с собой? Наверное, позарез нужна ему. В прошлую поездку к энергетикам чувствовалось, что ее отъезд ему неприятен. Не понятно!

Через час раздался шум снова, и более громкий. Ворон проследовал по коридору, крича и ругаясь по телефону. Не глядя ни на кого и не здороваясь, зашел в кабинет, бросив на ходу секретарю — «Кофе! »

«Сегодня злой, — взволнованно отметила Колесникова. — Это плохо». Но, в любом случае, его присутствие бодрит, наполняет жизнь новыми силами, интересом, смыслом. «Он женат, — сказала она сама себе. — Ну и что? Ты что, за него замуж собираешься? Нет? Тебе это не нужно? Тогда что тебе нужно? — На последний вопрос внутренний голос долго молчал. Наконец, недовольный ее настойчивостью пробурчал: „С ним просто интересно и все“.

И это было правдой. Присутствие Вадима никогда не оставалось незамеченным, его харизма оживляла все и всех вокруг. Окружающие радовались его жизнелюбию, смелости, решительности, чувству внутренней свободы, знанию психологии людей, несмотря на молодой возраст, интеллекту, его миропониманию, недоступному для других. Он волновал не только ее.

— Что, пора? — Вадим взглянул на Мухина.

— Да, а то пробки, мало ли что…

— Ну, поехали, — продолжая разговаривать по телефону, учредитель вышел на улицу. — Ну, и жара!

— Жара? Да я замерзла, как цуцык! — пробормотала удивленная Вика, кутаясь в палантин.

— Не удивляйся, мне всегда жарко, я даже зимой хожу в одном костюме! Мухин, урод, создает мне какие-то новые проблемы!

— Вы о чем?

— Да, так. Придумывает тут один всякие нововведения. Только, для чего? Сам не знает! И объяснить толком не может!

— Вы не хотите ехать?

— С чего ты взяла? Хочу. Отрицательный результат — тоже результат.

Через минуту, дождавшись директора, чье появление сопровождалось матерной бранью, они неслись в сторону банка. А еще через несколько минут, благодаря хорошей реакции и умениям Стаса, дружно поднимались вверх по широкой, выложенной зеленой плиткой лестнице, украшенной новыми деревянными перилами.

„Хорошо живут. Не скупятся на ремонт. А мы такую лестницу им оплатим“, — непроизвольно пронеслось в голове. Прошли в конец широкого коридора, на стенах которого вывешены фотографии руководителей и особо отличившихся.

— Здравствуйте, — Вадим уверенно постучал в дверь. — Можно?

— Да-да, конечно, проходите, — услышала из-за широкой спины Вика.

Небольшая светлая комната заставлена шкафами с документами. На каждой папке красуется название фирмы. Многие из них известные.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒