Вика Варлей 6 страница

— Знаешь, мне это очень помогло в работе, — поделилась сестра, — после того, как я сумела организовать тебя, организовывать других оказалось очень легко.

В комнате вновь раздался дружный хохот.

Глава 12

Месяц закончился. Вика полностью погрузилась в работу, разнося данные и уточняя, что к чему. Кораблева же старательно избегала предложений сесть вместе и посмотреть как работает новая программа. Никакие уговоры, слова, что принцип у всех программ одинаковый, только в этой работать легче и удобнее и доступ есть у всех, свое действие на женщину не возымели. Каверзные вопросы, загонявшие девушку в тупик, следовали один за другим. Зная все тонкости законодательства, нерешенные противоречия в букве закона о строительстве, Инна Александровна умело пользовалась ее неосведомленностью и наслаждалась замешательством.

Когда эта ситуация доходила до ушей директора, главный бухгалтер, довольная тем, что может проучить этих новобранцев, с улыбкой разжигала костер страхов и сомнений, описывая все возможные неприятности, которые могут случиться в будущем, и радовалась, отмечая очередной всплеск эмоций и брани в сторону своей новоиспеченной начальницы, которая непонятно чем занимается, вместо того, чтобы решать насущные проблемы.

Колесникова переживала ужасно, видя, как на ее горизонте сгущаются свинцовые тучи, но ничего поделать не могла. Ей нужно время. Она отдавала себе в этом отчет и допоздна засиживалась на работе. И еще стало понятно, что главный бухгалтер, не долго думая, решила избавиться от нее. Как от назойливой мухи. Договариваться о чем-либо смысла больше не имело. Остальная «старая гвардия», посмеиваясь над многократными попытками разобраться и узнать, с чего начинается строительство и чем заканчивается, видя неподдельный интерес Вики и настойчивость, приняло ее в свои ряды, прощая повторяющиеся вопросы и делая скидку на неопытность. Наконец, все данные разнесены, документы разложены в требуемом порядке. Литература, стоявшая рядком в шкафу Кораблевой, прочитана. Но какая радость от всего этого? Конфликт между ними нарастал.

Каждый день, приходя на работу, женщина открывала новую программу и молча смотрела с пустой экран, не пытаясь что-то понять или изучить. Когда Вика выходила за порог или, на счастье Кораблевой, уезжала в банк, открывалась старая программа и туда как можно быстрее заносились все накопившиеся документы. Завидев на горизонте финансового директора, Инна Александровна сворачивала бурную деятельность и снова продолжала смотреть в пустой экран, не говоря ни слова. Вика была в бешенстве. Такая ситуация — с двумя главными бухгалтерами, работающими параллельно в двух разных программах, выводила из себя, сводила на нет все усилия, создавала тупик. Уговоры не действовали. Попытки надавить казались опасными. Единственное, что радовало — к ней стали подходить другие сотрудники за информацией, зная, что получат быстрый и подробный ответ. Несмотря на брызжущую ревность из глаз соседки, этот факт не мог не доставлять Вике удовольствия.

Директор держался отстраненно, не желая ни во что вмешиваться, как, впрочем, и сама Вика, которая также старалась держаться от него подальше, помня о том, что тот готов вспыхнуть, как спичка в любую секунду, готов давить на нее по поводу и без. К тому же, постоянные замечания о том, что она не так села, не так встала, не так ручку держит не вызывали ничего, кроме растерянности, а затем возмущения с ее стороны. Ссориться не хотелось. Но вспыльчивая природа брала свое. Колкости время от времени возвращались бумерангом обратно, при этом окружающие замечали попытки сохранить субординацию. Вика была в замешательстве. Не зная, как правильно держаться с суровым, всегда надменным шефом, задавалась вопросом: «Чего ему от меня надо? Что он меня постоянно пытается переделать? Я что, кубик — рубик? »

— Ничего хорошего от тебя не дождешься! — бурчал себе под нос Мухин, глядя сквозь пальцы на ее всплески.

— Меня нужно любить и хвалить. Тогда получите все, что захотите! — безапелляционно заявила как-то раз Колесникова, отдавая ключи от своего сердца в его пухлые руки, но ее никто не услышал.

Команда директора держалась приветливо, но также несколько отстраненно, копируя поведение начальства во всем. Иван пришелся Вике по душе — любому было бы ясно, что этот худенький и невысокий паренек в очках — просто лапонька! Они держались все вместе, как единый организм, клан, выполняя поручения Мухина или Ворона, о которых она, сидевшая отдельно, не имела никакого понятия.

Вадима видела редко, присматриваясь с опаской, когда тот проходил мимо по коридору. Высокий, широкоплечий, громкоголосый. Здороваясь с ней, исчезал в кабинете, где сидел Мухин, и оттуда вскоре раздавались отборные матерные ругательства, слышимые далеко за пределами офиса.

— Чего он так орет? — округлив от удивления глаза, спрашивала Инна Александровна.

— Не знаю. Мухину попадает каждый раз так, что не позавидуешь.

— У нас директор тоже орал, но все же не так. Стекла не дрожали. Когда приезжал, все десятый угол искали, но мат, во всяком случае, не употреблял. Зато вопросы все решал. Я только говорила, что мне нужно и все. А этот Мухин? Сидит себе в углу, как пень, ничем не интересуется! Что ни спросишь — не знает. Кричит, да хамит. Позволяет себе все, что вздумается! Сначала к одному руководству привыкаешь, потом, без предупреждения, новое приходит — привыкать нужно. Все другое, требования другие, ломает каждый под себя, как хочет. Какая психика тут выдержит?

«А с тобой какая психика выдержит? » — пробубнила финансовый директор себе под нос и сказала гораздо громче:

— А Вы не знали, что фирму перекупают?

— Откуда? Нам никто ничего не сказал, словно мы — стадо овец. Один раз пришел этот — громкоголосый с аудитором. Какое-то время там посидели. Потом Зингерман сюда зашел, походил — походил, пару папок открыл, закрыл и ушел. А через неделю приехал Мухин. Нас всех собрали и познакомили с новым руководством.

«Мило! » — рассудила Вика. Такой поворот сюжета ей бы и самой не понравился. Наверное, поэтому вся «старая гвардия» ходит такая недовольная!

Как-то раз, когда девушка заглянула в кабинет к главному инженеру, тот поинтересовался:

— Вик, а ты в курсе, что у нас дом до сих пор не сдан?

— Нет. А почему?

— И мне хотелось бы знать, почему.

— А Михаилу Федотовичу говорили?

— А почему я должен говорить? Он что, сам не знает? А дом этот у нас до сих пор на баланс ТСЖ не передан. Считай, который месяц за свет, да за электричество платим. С жильцов ведь потом эти деньги не спросишь.

— Может, не знает?

— Я подходил, говорил, да он только отмахнулся. Таких директоров еще не видел!

Выяснив, как обстоят дела на самом деле и проверив документы, Вика заглянула к Мухину.

— У нас проблема.

— Какая?

— С уже построенным домом. Его передавать надо, налоги платить, а документы до сих пор не готовы.

— Так этим вроде юристы занимаются.

— Я их спрашивала — ответили, что не до этого. С почтовым адресом никак не разберутся, а расходы капают.

— Ну, так скажи юристам, чтобы поторопились.

— А Вы не хотите им сказать?

— Почему я должен?

— Чтобы ускорить процесс. Дом нужно на баланс ТСЖ передавать, там какие-то претензии есть. Может, тоже созвонитесь?

— У меня телефона их нет.

— У строителей есть.

— А чего ты так торопишься? Быстрее налоги хочешь заплатить?

Ирина настороженно прислушивалась к разговору, а Иван — с улыбкой, наблюдая за реакцией Мухина.

— Платить все равно придется. По договору мы давно уже квартиры должны были передать, а все никак. Куча вопросов лишних может быть. И не только от налоговой. Хорошо, что жильцы в суд на нас пока не подают.

— Ладно, подумаю.

Не успев выйти, Вика услышала грозный голос Мухина, обращенный к юристам. «Процесс пошел! Интересно, а почему Инна Александровна про то, что дом уже сдан молчала? Решила достать этот скелет из шкафа попозже, по случаю? Готовит очередную пику мне в спину? Мол, она обладает всей информацией, а я — нет? Нет, надо срочно залезть к ней в сейф! И у аудитора не мешало бы еще раз уточнить, чем нам эта задержка грозит! ».

Она, словно хищная кошка, походила кругами вокруг сейфа, но узнав, что комплект ключей только у ее соперницы, сильно расстроилась. В жизни ей не видать этих ключей! И Мухин — не помощник. Позже залезла в программу и нахмурилась. Ни один документ так и не разнесла! В знак протеста! Что же делать? Не драться же с ней! «Ладно, не переживай. Когда-нибудь это закончится», — убаюкивающее прошептал внутренний голос. Вздохнув, стала набивать суммы сама. Расправившись с документами, Колесникова подняла голову. Кто-то вошел в комнату.

— Привет, — поприветствовала ее Оля. Чего так поздно?

— Ты меня спрашиваешь?

— Я прихожу обычно к обеду и работаю допоздна — вечером лучше думается. И клиент один должен подъехать.

— Симпатичный?

— Я на внешность внимания не обратила. Капризный — точно, мне вокруг него приходится вприсядку прыгать. Но, вроде, договорились.

— Левый заказ?

— Да, подрабатываю.

— А что, мало платят?

— Не то, что обещают.

— Понятно. Надежда умирает последней. Так ты не на Вадима Сергеевича работаешь?

— Можно сказать, что на него. Частично. У нашей мастерской договор на проектирование с ним.

— А тут что, помещение арендуете?

— Нет, нас бесплатно посадили. Чтобы чертежи было удобнее смотреть — воля заказчика. Я не против, подальше от начальства — поспокойнее.

— Можно к обеду приходить, — подмигнула Вика. Соседка нравилась ей все больше. — Чаю хочешь? У меня есть вкусный. Или кофе?

— Пойдем лучше ко мне. Угощу!

— Пошли. Интересно на ваше царство посмотреть.

Вика, вслед за архитектором, решительно направилась в соседний кабинет, на пороге встала, как вкопанная. Ее взору открылась небольшая комнатка, утрамбованная столами так, что двигаться приходилось боком. На столах, в углу, на полу — всюду, куда бы ни падал взор, лежали длинные рулоны бумаги. Завал!

— Чертежи?

— Ваши планировки. Сто пятьдесят вариантов.

— Покажи!

Архитектор развернула несколько листов и стала объяснять:

— Это — планы первого этажа, это — парковки…

От кучи чуть видимых линий зарябило в глазах. Вика наклонилась, прищурившись.

— Ты сама все рисуешь?

Оля рассмеялась:

— Нет, программа. Вручную долго.

— Параметры задал и вперед?

— Да. Вот, последние планировки. Придется переделывать опять.

— Почему?

— Мухину кухня показалась маленькой.

— А сколько там?

— Двадцать метров.

— Ничего себе! У меня дома — восемь. Хотя, если судить по Мухину…

Девушка довольно хмыкнула, представив грузную фигуру директора, плавно рассекающую по двадцатиметровой кухне.

— Я пойду, чайник принесу, пока горячий, — спохватилась Оля.

Вскоре они сидели, уплетая найденные в ящиках конфеты и печенье, запивая все это сладкое богатство чаем с ароматом жасмина, привезенного кем-то из-за границы. Вика, прихлебывая из чашки, тщательно рассматривала одежду своей спутницы, так не похожую на ее. Светлые хлопковые штанишки с рисунком в мелкий цветочек, желтую мужскую рубашку, сандалии из рогожки, фенечки с каким-то незатейливым рисунком, детские кулончики…

Этот мир художников, архитекторов, переводчиков, музыкантов был для нее чем-то далеким, незнакомым, непостижимым, словно другая планета. Все они какие-то странные, видящие красоту там, где и не подумаешь; одевающиеся, как хиппи в какие-то обноски. «Гарантию даю, что эти неказистые штаны кучу денег стоят»! Несмотря на разницу в миропонимании, заметную невооруженным взглядом, Оля ей очень нравилась — чувствовалась доброта, тепло, ум, порядочность. С ней легко, непринужденно. И очень интересно.

— Друзья подарили, — заметила на себе та изучающий взгляд. — А это, — она дотронулась до кулона на шее, — сама сделала. Нравится?

— Нравится.

«Только у меня такие племянница носит», — подумала Вика, но вслух не проронила ни слова, боясь обидеть новую подругу.

Глава 13

Следующим летом два брата приехали погостить к матери с женами. Мария не без содрогания вспоминала свой первый визит к свекрови в качестве полноценной супруги. Устав после долгой и утомительной дороги, она рассчитывала наконец-то отдохнуть, перекусить на скорую руку и вытянуться на диване. Но не тут-то было. Свекровь с нетерпением ждала рабочую силу для помощи в огороде. «Для вас же стараюсь», — объяснили ей и вручили мотыгу. Окучивая ненавистную картошку, невестка проклинала все огороды и усады вместе взятые и валилась с ног от усталости. Бок нещадно саднило, нежная кожа ладоней покрылась водянистыми волдырями, спина превратилась в одну сплошную боль. Мало ей дома работы! Когда же они закончат? Украдкой посмотрела на другую невестку — может у той хватит смелости прекратить этот никому не нужный изматывающий марафон? Но жена старшего брата со сноровкой и невозмутимым спокойствием выполняла черновую работу в любой удобный момент демонстрируя свекрови и мужу, кто тут лучший работник. Взглянув на мужа, Маша поняла, что с его стороны понимания и поддержки она точно не дождется. И выхода нет. Придется терпеть, смириться. Ее долгожданный отпуск! Как она о нем мечтала! Нет сил работать и все бросить и уехать нельзя. Она бессильна что-то изменить. Крушение иллюзий было слишком болезненным, — всхлипнув, молодая жена утерла навернувшиеся слезы и уже мучительно ждала, когда они наконец-то уедут домой.

Свекровь, в свою очередь, внимательно, с тревогой наблюдала за молодыми. Старший сын с женой переглядывались, подмигивали друг другу, подшучивали над собой, иногда над ней. «Поладили. Хорошо», — подумала вдова и все ее взоры обратились на младшего, любимого сына. Там явно проблемы. Невестка то и дело обиженно отворачивалась. Или молчала или резко что-то выпаливала невпопад. «Даже злиться не умеет! Хоть бы толком объяснила, чего дуется! Сама, небось, не знает, чего дуется. Избалованная ведь какая! Сама сосватала, — горько вздохнула женщина, — и чего она говняется? В ее то положении впору прощения просить за все, что нам пришлось вытерпеть, да кланяться мне, ведь я — мать ее мужа все-таки. Да-а, ошиблась я, ничего тут больше не скажешь».

В деревню к свекрови невестка старалась больше не ездить, находя любой предлог. Зато ее супруг туда писал, ездил, время от времени жаловался на неподдающуюся перевоспитанию супругу. Отношения с невесткой только ухудшались, несмотря на периодические усилия обеих сторон проявить терпимость к друг другу и дипломатию. Даже рождение двух дочек не сделало их брак в глазах свекрови полноценным.

Рождение детей для Маши стало тем событием, которое наполнило наконец-то смыслом нескладную до этого жизнь. Пока она была в больнице, муж каждый день навещал ее, писал письма, стоя под окнами роддома. Было приятно, что у нее, как у всех, есть муж, дети. Акушерки в роддоме уважительно смотрели на золотое кольцо и заботливо сообщали о том, как чувствует себя ребенок. С разницей в два года на свет появились две дочери. Лиза и Вика. После рабочего дня усталый Алексей торопился домой и с удовольствием пеленал, гулял и кормил малышей. Наконец-то, и в ее семье наступило что-то, похожее на гармонию.

Неожиданно, как торнадо, обрушилось новое несчастье, — у ее матери Александры, которой было всего-то пятьдесят четыре года, рак крови! Обожаемая ею мама умирает! Это все из-за ее отца! Она бросилась за поддержкой к мужу, но тот не захотел связываться с проблемным семейством жены, да и зачем ему лишние траты? Обиженная, Маша полетела к родителям, надеясь застать мать живой, оставив детей на мужа.

Александра любила зятя не больше, чем ее дочь свекровь. Теща считала своего зятя недалеким, жадным и примитивным человеком, неспособным сделать женщину счастливой. И не раз советовала бросить такого супруга, не понимая, что ее дочь сделала лучший выбор, чем она сама. И что та терпимость, с которой ее любимое чадо относится ко всем жестоким словам и поступкам мужа — лишь привычка, норма, тянущаяся с детства.

«Не умирай, как же я буду тут без тебя один», — рыдал убитый горем отец.

«Я умираю. Молодая. А он даже сейчас только о себе думает», — прошептала женщина, и, горько вздохнув, отошла в мир иной.

Измотанная, опустошенная, потерявшая последний оплот в жизни, Маша вернулась домой, где ее ждал раздосадованный супруг, вынужденный все время ее отсутствия справляться с детьми и домашними заботами один.

Ее брат тоже себя никак не проявил, не помог даже с похоронами! Вообще, странный он какой-то. Ничего не доводит до конца. «Непризнанный гений», — раздраженно подумала она о брате, который при всех его талантах не смог проложить дорогу в жизни. Сейчас работает где-то шофером и начал, как и его отец, злоупотреблять спиртным. Это ее брат, который все детство ненавидел за это отца! Вряд ли у них дальше сложатся хорошие отношения. Молодая женщина находила утешение только в слезах…

Через некоторое время их семейная жизнь вошла в привычное русло. Отец Вики работал на заводе, где делал карьеру, медленно, но уверенно поднимаясь вверх по служебной лестнице. Вступил в партию, без чего повышение не представлялось возможным. Его стали ценить как хорошего работника и примерного семьянина, часто ставили в пример окружающим. Были и заметки в газетах, и награды и достойные премии. Заработок у него всегда был на порядок выше, чем у остальных, и, будучи отцом уже двоих детей, по-своему, не спрашивая супругу, распоряжался полученным доходом. Его жена все равно деньгами распоряжаться не умеет. Все вещи, купленные ею, какие-то бестолковые, несуразные. Даже в магазин за продуктами лучше ходить самому — купит на раз поесть, потратит при этом кучу денег. Ни запасов делать не умеет, ни солений. Все не как у людей. Если бы не его мать, просто умница, которая постоянно присылает что-то из деревни, было бы совсем туго. И отблагодарить свекровь за заботу тоже желания нет. В деревню ее не вытащишь. Не скажешь, что он совсем не доволен своим браком, но почему она никогда его слушает? Была помоложе — помалкивала, а сейчас еще и спорить научилась. Учишь, ее учишь, а толку ноль. И, считая это правильным, он откладывал почти все, что зарабатывал, на свою сберегательную книжку, не забыв, при этом, оформить страховку на дочек, чтобы после совершеннолетия был стартовый капитал. Отдыхать на юг они не ездят, благо есть дом в деревне, по ресторанам не ходят, на жизнь много не тратят. Чтобы выжить в этом мире — надо экономить, ограничивать себя. И это правильно! В результате на его счету через несколько лет совместной жизни накопилась сумма, достаточная для покупки небольшого дома. Всегда приятно иметь что-то за душой. Нет, ничего плохого про него и про его брак люди сказать не могут. Да, жаловаться ему особо не на что, социалистический строй дает ему все, что необходимо. Достаток, стабильность, уверенность в завтрашнем дне, обеспеченную старость. Школы, больницы, институты — все бесплатное, только учись, да работай. Как говорится, живи поживай, да добра наживай.

Глава 14

Подкрасив губы и сообщив, что направляется к аудитору, девушка оказалась на улице. Стук ее новых плетеных босоножек раздался на детской площадке и вскоре стих. Вика была в центре города.

Вокруг кипела жизнь; автомобили с визгом проносились мимо, поднимая дорожную пыль, слышались звуки милицейской сирены, шум работающих строительных кранов, хлопанье дверей, гул голосов. Старинные дома, окна, подъезды, решетки, заборы и вывески, — все вызывало любопытство. Центр разительно отличался от того назойливого вида серых панельных многоэтажек, к которому она привыкла.

— Какая! — раздалось вдруг за спиной.

Колесникова обернулась — рядом с ней по тротуару шагал, направляясь к своей машине, молодой человек. Скользнул взглядом по ее бедрам, обтянутым в розовые полупрозрачные брюки, затем отметился в ложбинке между грудей, видневшихся в вырезе облегающей кофточки, и только потом остановился на лице.

— Какая вся розовая! Как розовая пантера! Думал, что ты только сзади такая красивая. Спереди не хуже!

— Спасибо!

«Ну и комплимент! »

— Может, подвезти?

— Я почти пришла.

— Как хочешь!

Навстречу ураганом пронесся хозяйский джип и свернул в сторону офиса. «Слава Богу, что я вовремя исчезла! ». К патрону у Вики сложилось двоякое отношение. Чисто женское любопытство узнать, что это за фрукт — ее начальник, да еще олигарх, которых она до видела лишь по телевизору, если не считать одного американского банкира, которого также вряд ли можно было причислить к такой категории, — с одной стороны. И доводы сурового разума, твердившего о том, что не для ее восприимчивой натуры шквальные выпады из угроз и нелицеприятных определений, подобные тем, что он досыта кормил Мухина — с другой. «Вдруг, к тебе Ворон отнесется по-другому? — кокетливо выразил сомнение ее внутренний голос. — Ты же знаешь, что ты — хороший работник, к тому же — красивая девушка».

Через несколько минут Вика поднималась на седьмой этаж и войдя в знакомый кабинет, поздоровалась.

— Что пропала? — укоризненный тон больно кольнул. — Разобралась с делами?

— Не совсем. Только этот год прочесала. У меня куча вопросов по стройке.

— У меня тоже куча вопросов. Я договаривался с твоими, что буду аудиторскую проверку проводить за прошлый год, а до сих пор ни договора, ни аванса. Мухин не звонит, ты — тоже!

Вика почувствовала себя виноватой.

— Я пыталась вникнуть побыстрее, а то у нас там нездоровая обстановка.

— С главным бухгалтером?

— Да.

— Документы прячет?

— Как Вы догадались?

— Догадался. Со мной тоже разговаривать не стала. Ну, ничего, начнется проверка — придется все выложить и тебе легче станет. Можно будет делать выводы. Странная она какая-то! Подружиться с тобой не пробовала?

— Нет.

— Вообще, как правило, новое руководство всегда свою команду приводит. Ей придется или подстроиться…

— Или она меня выживет.

Зингерман тяжело провез по посетительнице взглядом:

— Не дергайся. Потерпи. Москва не сразу строилась. А я после проверки дам насчет нее нужные рекомендации.

Окрыленная поддержкой, обнадеженная, девушка отправилась обратно. Неужели ее мучения когда-нибудь закончатся? Поскорей бы!

Летние сумерки сгустились над городом, предвещая грозу. Небо заволокло темными тучами, духота вокруг разливалась липким сиропом. В воздухе несколько раз сверкнуло. Раздались громовые раскаты, заглушающие шум улиц. Не глядя по сторонам, Вика понеслась в сторону работы, чувствуя на себе первые редкие капли. Накрыв голову сумкой, быстро добежала до знакомой двери и нетерпеливо нажала на звонок.

— Что, промокла? — встретила ее Ирина.

— Не-а, успела.

— Смотри, как льет! Тропики!

И правда! Дождь бился об асфальт с неимоверной силой, желая пробить его насквозь, серой пеленой застилая небольшой дворик.

— А я думаю, что так голова раскалывается! Все сады твои и огороды зато намочит, — скороговоркой пробубнила Вика и, заметив, как капли, отскакивая от земли, попадают на ее брюки, нырнула вглубь коридора. Черт! Наступила на что-то. Обернувшись, охнула.

— Может, Вы, девушка слезете с моего ботинка? — Ворон смотрел в упор, придерживая ее за локоть.

Широко распахнутые глаза тщательно изучали ее мужественное лицо. Но прочесть ничего не смогли.

— Извините, — растерянный шепот был обращен к широкой быстро удаляющейся спине.

— Я раньше сажала, надоело, — как ни в чем ни бывало продолжала Ирина, успев при этом подмигнуть. — Проще купить; и дешевле, и отдых приятнее. Сейчас кругом — газонная трава.

А тебя, кстати, Мухин искал.

Не мешкая, Колесникова направилась к директору.

Как душно! Тусклый дневной свет с трудом пробивался сквозь закрытые серые жалюзи, еле-еле разбавляя царивший полумрак. Девушка проникла внутрь, отметив, что ее рулевой здесь один и успел сильно накурить. Черный офисный стул, — единственное, что было в кабинете новым, заскрипел под ее тяжестью.

— Спрашивали?

— У аудитора была?

— Да. Он, кстати, спрашивал про проверку. Сказал, что вы договаривались. Про деньги спрашивал тоже.

— Про деньги он всегда горазд, — скривился директор. — Заплати ему, сколько просит.

— Хорошо.

— Кто это, интересно, к тебе на улице приставал?

— Откуда Вы знаете? — Вика на мгновенье непонимающе уставилась на своего начальника. — А-а, понятно!

— Видели тебя.

— Да, я даже знаю кто.

— «Император» (Мухин часто и с любовью называл так своего босса) отругал, что я не слежу за симпатичными сотрудниками! — Голос его потеплел, было видно, что подарок и впрямь шикарный — получить комплимент от Ворона.

— Приставьте мне охрану!

— У меня к тебе пара вопросов. Вадим спрашивал как нам лучше деньги в одну из фирм заводить, под какие договора.

Объяснив, что от нее требуется, сказал, что ответ нужен, чем раньше, тем лучше и отослал подумать. На следующий день она старательно рассчитывала себестоимость автоперевозок. Еще через день — потребление энергии котельной…

«Непонятно чем занимается! — на ее кукольном личике читалось раздражение вперемешку с разочарованием. Разве можно так работать? Сам ни здесь и ни там, еще и меня дергает! Мне бы тут сначала разобраться. Неужели на предприятии по автоперевозкам своих бухгалтеров нет? Знающий человек за пять минут бы все составил. Теперь эти килоджоули! »

И всю следующую неделю поступали все новые и новые, непривычные для нее распоряжения. Позвонить туда-то, съездить сюда, посчитать то-то. Что вызывало немалую растерянность и недоумение — ей как-то по-другому виделась работа финансового директора. Надо еще раз поискать функции в Интернете. Этот Михаил Федотович вообще понимает, чем должен заниматься человек на ее должности? Может, он завтра полы попросить помыть? За ее зарплату? Ксерокопии снимать? Почему бы и нет? Он же отсылает почту для Вадима, словно рядовой исполнитель, наливает ему чай, кофе, покупает для него журналы. И сразу же отсаживается в уголок и смотрит на компьютере фильмы. Попробовала бы она на своей предыдущей работе заняться подобными вещами! Пирожков ее тут же бы уволил. И правильно сделал. Если руководитель, от которого все зависит, начинает выполнят обязанности секретаря, то кто тогда будет выполнять обязанности руководителя?

Потерев усталые веки, финансовый директор задумалась; а лучше ли ей здесь, чем у того же Пирожкова? Не поторопилась ли она, как и предрекалось, с уходом? Что это — здесь? Не понятно что и не понятно кто! Кого им нужно? Девочку на побегушках? Для Мухина? Разве для этого она сюда пришла? Немного посидев в полной тишине и поразмыслив, откинула все, что накопилось за эти сумасшедшие, не похожие один на другой дни. В памяти всплыли собственные планы. А она то совсем про них забыла! Ей нужен опыт, должность и интересная работа. И достаток. За «налей — подай» вряд ли кто заплатит. «Придется менять реальность под себя, — сделала она единственный назойливо крутившийся в мозгу вывод, — что толку сидеть? Нужно вникнуть в дела полностью и искать случай проявить себя — а там само пойдет! ».

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒