Глава десятая

Спустя час после занятий Риз вошла в участок.

– Доброе утро, шеф, – поздоровалась она с Нельсоном.

– Ты что здесь делаешь? – Резко спросил он.

– Сэр? – Риз удивленно посмотрела на него.

– Разве ты не закончила ночную смену всего пару часов назад?

– Да, сэр, но по расписанию сегодня у меня рабочий день.

– Конлон, – вздохнул шериф. – Ты же больше не в армии. Да, я говорил, что ты должна быть доступна двадцать четыре часа в сутки, но я не имел ввиду работать круглыми сутками.

– Я знаю, шеф, но я подменила Смита без согласования с вами, и планировала выйти в свою смену, как обычно. Я в порядке, правда. Поспала немного вчера между сменами. – Она направилась к кофейнику. – Короткий сон в любое время для меня не проблема. В морской пехоте, этот навык был необходим во время длительных операций, да и сейчас, когда я в запасе, частенько пригождается.

Он сделал недовольный вид, но было видно, что он не злится. Похоже, Риз сама не понимает, насколько она необычная личность. Любой другой офицер, каким бы профессионалом он ни был, не раздумывая воспользоваться бы предоставленной возможностью отдохнуть от работы. А она наоборот, стремится отработать лишнюю смену. Будучи одиноким человеком и новичком в городе, у нее и без того не слишком много шансов завести друзей, но если она продолжит в том же духе, то вряд ли это вообще когда‑ нибудь случится. Ее, кажется, вполне устраивает одинокое существование. Такая преданность одиночеству была редкостью среди мужчин, а уж среди женщин… видимо что‑ то я упустил, но рано или поздно, я докопаюсь до сути.

– Ладно, ладно. Но больше чтобы такого не было без моего одобрения. – Он заметил выражение неловкости на ее обычно непроницаемом лице. – Что еще?

Она подошла к нему, и, сама не замечая, встала по стойке «смирно».

– Я пообещала Смиту, что буду заменять его по ночам, пока не родится ребенок. Это всего лишь несколько дней. Я не согласовала это с вами, потому что вы сами мне сказали, что, как помощник шерифа, я имею право вносить изменения в расписание.

– Я имел в виду, что ты можешь делать это в экстренных случаях, Конлон, хотя рождение ребенка это в принципе экстренный случай. Надеюсь, их ребенок не родится на две недели позже, как это было у нас. – Он пожал плечами, наконец, соглашаясь с ней. – Если будет нужно, отдохни в течение дня.

– Да, сэр. Спасибо.

– И кстати о детях, моя дочь приходила к тебе сегодня?

– Да.

– Вовремя?

– Даже раньше.

– Это хорошо. Утром я постучал в ее дверь, но она не ответила. Я подумал, что она либо рано ушла, либо все проспала.

Риз промолчала. Она была уверена, что Бри вообще не ночевала дома, и ей было неловко скрывать это от начальника, который начинал ей нравиться.

– И как, у нее получается? – Поинтересовался Нельсон.

Он чувствовал, как с каждым днем его дочь отдаляется от него. Они больше не разговаривали так, как бывало раньше, когда она была маленькая, а у него были ответы на все ее вопросы. Теперь же он понятия не имел, чем живет его единственный ребенок и как сделать ее счастливой. Он постоянно думал о том, что, если бы ее мать была жива, она бы непременно знала, что делать с их своенравным отпрыском.

– Да, она молодец.

– Правда? – На его лице появилась гордая улыбка. – Хорошо.

– Кто сейчас занимается дорожным движением? – спросила Риз, не желая развивать разговор о Бри. – Джефф?

– Да, он. До полудня, на улицах будет относительно свободно, а потом, когда начнут приезжать автобусы, ему понадобится подкрепление.

– Тогда я сначала разберусь с бумажной волокитой, а после выйду в патруль, хорошо?

– Конечно. А мне сегодня нужно быть на утреннем собрании в городской администрации.

– Тогда, за работу. – Сказала Риз, вытаскивая кипу платежных ведомостей и табелей.

Нельсон Паркер кивнул и, выходя из участка, помахал рукой.

Риз покинула участок через пару часов, и, оставив машину у Сити Холла, зашла пообедать в «Чиз шоп». Купив сэндвич, она прошла на открытую террасу, с которой открывался отличный вид на залив. Риз присела на скамейку спиной к столу, желая насладиться прекрасным видом и запахом океана. Океан воздействовал на нее совершенно необъяснимым образом, и казалось, будто наполнял каждую клеточку ее души. Риз точно знала, что больше никогда не будет жить вдали от океана.

Она посмотрела вдоль побережья, стараясь разглядеть студию своей матери. И вспомнила, как однажды они всей семьей отдыхали на море, как раз незадолго до того, как мама бросила их. Риз никогда не задавала о ней вопросов, и до последнего момента не пыталась найти ее. Интересно, почему? Они с отцом были близки так, как могут быть близки строгий и замкнутый человек и его одинокая дочь. Риз уважала его, даже несмотря на то, что не всегда была с ним согласна, а он гордился ее достижениями.

Отец не скрывал своего разочарования, когда Риз покинула армию и с тех пор, как она переехала в Провинстаун, они ни разу не разговаривали. Он не знал, что Риз связалась с матерью, возможно, он даже вообще не в курсе, что его бывшая жена живет в этом городе. Правда, Риз не сомневалась, что он точно знает, где находится и чем занимается она. Риз не делала из этого тайны, а у него были друзья повсюду, и, если бы ему понадобилась какая‑ либо информация, у него не возникло бы проблем с ее получением. Риз понимала, что надо бы позвонить ему, но не знала, что сказать.

Эта мысль заставила ее вспомнить о Бри и о том отчуждении, которое, казалось, росло между ней и Нельсоном. Возможно, отчасти это была типичная проблема отцов и детей, но Риз понимала, что в случае с Бри все не так просто. Ситуацию осложняла ее сексуальная самоидентификация. Если она действительно хочет помочь Бри, она должна сама больше узнать об этом.

Надев шляпу, она встала, и быстрым шагом вышла на улицу. Через несколько минут она уже была в спортзале.

Мадж поприветствовала ее улыбкой.

– Ну, что у тебя нового?

– Нового ничего, – ответила Риз такой же улыбкой. – Но я хочу с тобой поговорить. Ты свободна после обеда?

– Зачем откладывать, можем прямо сейчас. Энни здесь, она присмотрит за залом. Это по делу или так, развлечься?

– Скажем так: это личный разговор.

– Ого, вот это уже интересно! А из тебя не так‑ то просто вытянуть информацию, не так ли?

Риз кивнула на дверь.

– Пойдем, прогуляемся.

Они смешались с уличной толпой и вскоре оказались неподалеку от дамбы. Присев на ту же скамейку, где пару дней назад она сидела с Тори, Риз посмотрела на узкую и опасную дорожку и вновь поразилась смелости доктора.

– Так в чем дело? – Спросила Мадж, заставив Риз вернуться в настоящее.

– Когда ты была подростком, ты уже знала о своей ориентации?

– Я прекрасно это осознавала.

– И как ты с этим справлялась?

После недолгого раздумья Мадж ответила: – Я пыталась покончить с собой.

Риз пристально посмотрела на нее, ее сердце сжалось от сострадания. Что же это за мир, который способен довести юную девушку до такого отчаяния? У нее задрожал подбородок, пока она пыталась сообразить, что на это сказать, и, наконец, спросила:

– Ты можешь мне об этом рассказать?

Мадж посмотрела на океан и погрузилась в воспоминания.

– Это было не так уж драматично, как ты могла подумать. Я жила в маленьком городке. Мои родители были обычными людьми, хорошими и трудолюбивыми. Но я всегда их удивляла своей непредсказуемостью и непохожестью на других девочек. С самого детства я предпочитала одежду для мальчиков, игрушки и игры для мальчиков. На день рожденья я мечтала получить шестизарядный револьвер и джинсы. А родители думали, что, если они будут покупать мне куклы, я когда‑ нибудь забуду о пистолетах. Ничего у них, конечно, не вышло.

– Еще бы, – засмеялась Риз, вспоминая, как ее отец впервые дал ей пистолет. Правда, в ее случае, оружие было настоящим.

– К десяти годам, – продолжила Мадж, – я была влюблена в заведующую зонами отдыха. Она была невероятно крутая и учила девочек играть в бейсбол. Когда я приходила раньше всех, она играла со мной в мяч. Ха! Да я все лето приходила на занятия раньше всех! – Мадж потянулась за камушком и стала крутить его в руках. – К двенадцати годам у меня появилась особенная подруга, за которую я, не раздумывая, отдала бы жизнь. Мы везде ходили вместе, часто бывали друг у друга в гостях и спали вместе. У нас не было ничего даже отдаленно похожего на секс, я любила ее настоящей романтической любовью и не скрывала этого. Мы дружили до самых старших классов. А в шестнадцать лет, она поведала мне, что переспала со своим парнем. К этому моменту мы обе ходили на свидания, но такого еще не было. Никто прежде не вставал между нами. – Мадж вздохнула, ее лицо исказилось от боли. – В тот момент моя жизнь изменилась навсегда. Я поняла, что она не разделяет моих чувств, и никогда не будет любить меня так, как я любила ее. Она больше не принадлежала мне. Мое сердце было разбито, и мне не с кем было поделиться.

– Мне очень жаль, – проговорила Риз, понимая, что никакие слова не помогут успокоить эту боль.

– Это было давно, и то было самое тяжелое время в моей жизни. До сих пор трудно вспоминать. – Мадж бросила камушек. – Я понятия не имела, что со мной будет. Казалось, все лучшее, что было в моей жизни, исчезло в одночасье. Я ощущала лишь боль, невыносимую боль. Конечно, я понимала, что виной всему моя непохожесть на других девочек. Я не знала для этого другого слова кроме как «странная», но точно знала, что обществом это порицалось. Вот так я начала пить и весь последний год в школе я умудрилась провести в алкогольном дурмане. Именно это я и имела в виду, когда сказала, что попыталась покончить с собой. Конечно, не самый лучший способ, но очень эффективный.

Мадж медленно выдохнула, содрогнувшись от тяжелых воспоминаний, и, повернувшись к собеседнице, спросила:

– Что заставило тебя спросить меня об этом?

– Одна девочка, – ответила Риз. – Вернее девушка, которая боится рассказать отцу, что любит другую девушку. Она достаточно уверенно держится, но я чувствую, что ей страшно. Больше всего она боится, что их могут разлучить. Я пытаюсь понять, каково это.

– Зачем? – спросила Мадж. В ее голосе звучал искренний интерес. – Почему тебя это волнует?

Риз пожала плечами.

– Я полагаю, она далеко не единственный подросток, оказавшийся в подобной ситуации в нашем городе. Провинстаун славится своим дружеским расположением к геям. Но в то же время, ей совсем некуда сходить вместе со своей девушкой. Мне необходимо понять, как живут лгбт‑ подростки, и с какими трудностями им приходится сталкиваться. Раз уж мне придется иметь с ними дело, я хочу быть справедливой по отношению к ним.

– Они не похожи на других детей, Риз. Им приходится бороться за свое существование. Весь мир говорит им, что они какие‑ то неправильные, что они не так одеваются, увлекаются не тем, чем нужно, и вообще, богу не угодна их любовь. Мальчики часто подвергаются оскорблениям и избиениям. Очень часто девочки, как только осознают свою нетрадиционную ориентацию, бросают школу, или учатся хуже, чем могли бы и нередко находят куда более серьезные проблемы на свои головы, вплоть до наркотиков и алкоголя. Ты больше навредишь им, чем поможешь, если попытаешься заставить их пойти наперекор их естества. Это все, что у них есть.

– Я не могу позволить им заниматься сексом в темных переулках или под пирсом.

– Почему нет?

– Это опасно, – твердо заявила Риз. – Если я не вижу их, я не могу их защитить. Если, скажем, кучка отморозков повстречает такую парочку в темном переулке, страшно представить, что они с ними сделают.

– Здесь ты права, но вряд ли можно что‑ то с этим сделать, – неохотно признала Мадж. – Влюбленных подростков тянет друг к другу, и маловероятно, что они станут открыто встречаться на вечеринках, дискотеках или друг у друга в гостях, как все остальные подростки. Они чувствуют себя изгоями, и все, что они видят вокруг, лишь усиливает их убежденность в этом. У них нет других альтернатив, кроме темных переулков, дюн или пирсов.

– Тогда, может, стоит открыть для них кофейню?

– Идея хорошая, но нужно помнить, что несмотря на то, что Провинстаун выглядит сейчас как гей‑ столица, все эти люди не живут здесь и как только закончится сезон, город снова превратится в типичный провинциальный городок, полный предрассудков. И те ребята, которые живут здесь, вряд ли захотят, чтобы все знали об их ориентации.

– Но, по крайней мере, в эти три‑ четыре месяца они же могут влиться во все это веселье? – предположила Риз, понимая всю сложность положения Бри. – Разве нет мест, куда можно ходить подросткам?

Мадж кивнула.

– Да, есть одно местечко, куда пускают детей. Музыка там ужасная, про еду я вообще не говорю, но это хотя бы что‑ то. Называется оно «Лавандовый лаунж», его держит пара пожилых геев. До десяти они не продают алкоголь, и это позволяет им сделать возможным вход для несовершеннолетних.

– Это, кажется, не так недалеко от участка, – заметила Риз, удивляясь, что шериф Паркер ни разу не упоминал об этом месте. – Спасибо, Мадж, мне поможет любая информация. Я обязательно загляну туда.

– Риз, – предупредила Мадж, – если ты войдешь в заведение в своей униформе, ты только напугаешь молодежь. А они и так всего боятся.

– Понятно, пойду в штатском, – подмигнула Риз.

Ну конечно. Вся твоя фигура и походка прямо‑ таки кричат «полицейский». – Усмехнулась Мадж. – Постарайся выглядеть не слишком напряженной. А еще лучше, приди с кем‑ нибудь, как будто на свидание.

– Ты предлагаешь свою кандидатуру?

– Ну уж, нет. Это тебе точно не поможет. – Засмеялась Мадж и, задумавшись, добавила. – Почему бы тебе не попросить об этом доктора? Она могла бы быть неплохим проводником.

– Не думаю, что мне нужен гид, – ответила Риз, вдруг почувствовав неловкость.

– Я просто имела в виду, что она лесби и отлично ладит с детьми, – пояснила Мадж, заметив дискомфорт своей собеседницы. – Слушай, Риз, неужели ты никогда не влюблялась в кого‑ нибудь из своих подруг?

Риз резко встала, ее лицо приняло непроницаемое выражение.

– У меня никогда не было подруг. Все мои друзья – морские пехотинцы.

Возвращались они в тишине, и Мадж пыталась понять, что за странную жизнь ведет ее новая подруга?

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒