Три недели назад 4 страница

Ухой оказалась незамысловатая похлебка с мелко нарезанной рыбой.

– Надеюсь, покупали не у местных рыбаков?

– Нет. В магазине. Остатки товара. Анджей специализируется на этом. Но рыба неплохая.

– Съедобная, – поправила я ее.

Потом был кофе. К кофе придраться было просто невозможно. Шикарный кофе, который мог быть привезен с экзотического острова Ява или плантаций Бразилии.

– На кофе не экономим, – пояснила Лола. – Надо не отказывать себя в маленьких удовольствиях.

После кофе наступил черед моей истории. Меня слушали в абсолютной тишине, даже холодильник притих и не трясся старческим телом. Я чувствовала себя чтицей в провинциальном театре и старательно излагала свою историю.

– Блеск! – выдохнула Лола, когда я закончила. – Такое даже придумать невозможно. Горский умер бы от зависти.

– Кто такой Горский?

– Режиссер одного из экспериментальных театров – бывший некоторое время моим любовником. Жуткий жмот и сквалыга. Но языком чесать умеет. Впрочем, это один из атрибутов его профессии. Надо же ему уламывать людей. Актеров – на работу за гроши, бабу – на койку. Бесплатную причем. Ну, может быть, там бутылку шампанского «Советского полусладкого» и коробку конфет с него получить можно. На большее рассчитывать нельзя.

– Щедрый тип. Ничего не скажешь!

– Ага! – Возникла легкая пауза. – Значит, ты застаешь своего мужа с любовницей, а потом ее убивают. И подозрения падают на тебя.

– Да.

– И еще мачо, на которого ты наткнулась около коттеджа и с которым переспала. Мимолетное приключение. Память на одну ночь.

А вот здесь Лола была уже не права. Это «мимолетнее приключение» бродило во мне терпким хмельным вином. В нем была кислинка поздних яблок, аромат засушенных роз. И привкус свежего ветра и талой воды. И еще – блеск свечи на тумбочке, веселое пламя, в котором сгорало все… Это «приключение» до сих пор отзывалось странной дрожью в позвоночнике. А ведь я даже толком не помню его лица. Только запах. И губы – четкие, надменные. И еще глаза – резкие, колючие, со льдинками. Почему он так внезапно исчез? И главное – зачем?

– О чем задумалась? – голос Лолы вывел меня из оцепенения.

– Ни о чем, – не признаваться же Лоле в своей минутной слабости и почти капитуляции. Она не оценит этого. И потом – все это касается только меня.

– Втрескалась?

– В кого?

– В этого типа.

– Нет! – выкрикнула я. – Ты о чем?

– О том, что когда ты начала рассказывать о нем, у тебя глаза засияли. Да что там засияли, засверкали почище бриллиантов! Это нужно было видеть. И я увидела. Не слепая, чай!

– Это совсем не то, что ты думаешь.

– Это то, о чем я подумала, – не унималась Лола. – Старого воробья не проведешь на мякине, правда, Анджей?

Анджей оторвался от разглядывания моего лица и послушно закивал головой.

– Нет, это совсем не то! И его я не интересую. Никоим образом. Ему нужны совсем другие женщины.

– Это какие же?

– Как ветер!

– Без царя в голове, что ли?

– Может быть, – грустно улыбнулась я. – Может быть!

– И этот запах! – Я подняла на Лолу глаза. – Я столько лет прожила с мужем и даже не помню, как он пахнет.

– Ты взрослеешь, Настюха! – улыбнулась Лола улыбкой всезнающей пифии. – Становишься женщиной. Все мы рано или поздно западаем на чей‑ то запах. И на чьи‑ то глаза самого последнего распроклятого сукиного сына. Впрочем, тебе пора отдохнуть… Ложись, поспи.

Я легла в Лолиной комнате на раскладушке и уснула. Как провалилась в сон, темный, тревожный.

Когда я проснулась, за окном уже плескался балтийский черный вечер без единого проблеска. Только кое‑ где горели фонари – робкие дрожащие пятна на черном полотне.

Лола сидела в кухне и кормила Сатрапа.

– Ты одна?

– Одна.

– Анджей ушел?

– Ушел.

– Куда?

– Он работает в ночную смену в японском клубе «Якимори».

– А почему он на меня так смотрел?

– Он говорит, что ты напоминаешь ему одну девушку с обложки. Анджей ведь большой чудак… Когда мать бросила их с отцом, они страшно переживали. Отец через пару годиков умер. Мальчишка жил у бабки здесь, потом и бабка померла. Он свихнулся на мистике, всех этих штучках, чтобы уйти от реальности. Иногда реальность так невыносимо груба, что от нее нужно отойти на приличное расстояние, чтобы не замараться. Вот он и отошел.

– Послушай! А можно взглянуть на ту девушку?

– Какую? – не поняла Лола.

– С обложки, которая так нравится Анджею.

– А… Конечно. Пойдем, я покажу.

– Он не рассердится, что ты рылась в его вещах?

– Мы уже почти брат и сестра, и он на меня не обижается. Или почти не обижается.

В комнате Анджея было темно. Когда Лола зажгла свет, я осмотрелась. Наверное, это была самая маленькая комната в этой коммуналке. Метров двенадцать, не больше. Комната‑ пенал с единственным узким окном. Ширма в китайском стиле, зеркало в резной раме. Кресло. И книжные полки по бокам.

– А где он спит?

– Здесь и спит. В кресле. Оно разбирается во всю длину.

Под зеркалом лежала пачка журналов.

– Кажется, где‑ то здесь. Он мне показывал.

После недолгих поисков Лола протянула мне журнал.

Девушка, очень похожая на меня, шагала по подиуму. Рыжая, ничего особенного, девушка в длинной зеленой юбке и черной кофточке с прозрачными рукавами.

– Вот эта.

Я положила журнал на место и увидела за ним другой. С другой девушкой на обложке. Вот к ней можно было бы применить эпитет «Ветер». Она была коротко стриженная (хотя мне никогда не нравились короткие стрижки), губы накрашены беспокойно‑ вишневым цветом, черные обтягивающие брюки и короткая кожаная крутка. И стояла она около мотоцикла «Харлей‑ Дэвидсон». И на ногах у нее были не легкомысленные шпильки или простоватые балетки, а ботинки с тяжелой подошвой. Под стать ей и мотоциклу.

– Класс! – выдохнула я.

– Не в моем вкусе, – скривилась Лола. – Но в девице определенно что‑ то есть.

– Вот, – я ткнула пальцем. – Для перевоплощения мне нужно стать такой, и никто меня не узнает.

Лола критически окинула меня взглядом.

– Положим, в любой парикмахерской из тебя мальчика сделают, но где ты возьмешь черные брюки и куртку и этот вызывающий взгляд?

– Нацепим.

Лола рассмеялась гортанным смехом.

– Ну и ну, хотела бы я посмотреть на тебя!

– Вот и посмотришь…

Ее смех оборвался так же внезапно, как и начался.

– Ну и ну, – только и повторила она.

Большой город, ветер и странный поворот событий уже диктовал и свой сюжет, и свой характер. «Самым трансцендентальным образом», как выражался иногда наш деревенский электрик в сильном подпитии.

Меня несло на всех парусах, и я уже не могла остановиться.

– Штаны есть? – деловито спросила я у Лолы.

Та отрицательно качнула головой.

– А куртка? – неумолимо продолжала пытать ее я.

Похоже, что безумие заразило не только меня, но и Лолу.

– Надо посмотреть… у Анджея. У меня, ты знаешь, не та комплекция. Я девушка с формами. А Анджей подростком увлекался роком.

После недолгих поисков в платяном шкафу Анджея мы нашли короткую кожаную куртку, которая была мне в самый раз, и штаны, которые чуть жали.

– Так на заднице даже пикантней, – флегматично откликнулась Лола. – Мужики, они не только на сиськи, но и на задницу западают. А здесь товар, так сказать, лицом… то есть задом. Во всей красе. А волосы отрежешь утром. Тут недалеко парикмахерская за углом есть.

– Нет, – почти выкрикнула я. – Только сейчас.

– Только сегодня и только сейчас, – рассмеялась Лола. – Похоже на рекламный слоган.

– Я не шучу. Я сейчас сама себя подстригу. Где у тебя ножницы?

– Ты серьезно? – вытаращила глаза Лола.

– Серьезней не бывает.

Новый облик девушки‑ ветра диктовал мне другое поведение.

– Сумасшедшая.

– Ага. Так где у тебя ножницы?

– Минуту. Давай хоть я тебя побрею. Постой. – Лола наморщила лоб. – У нас на первом этаже парикмахерша живет. Бывшая. Но руки, говорят, золотые. Спилась окончательно, но ведь, как говорится, мастерство не пропьешь.

– Ты уверена?

– А чего тебе, в конце концов, бояться? – хмыкнула Лола. – По‑ моему, ты уже сожгла все мосты. Как говорил Александр Македонский: «Жребий брошен, и мосты сожжены».

– Цезарь, – поправила я. – По истории у меня была твердая пятерка. «Жребий брошен, Рубикон перейден, мосты сожжены».

– Все один хрен! Главное, ты меня поняла.

– Я тебя поняла. Вот только себя не очень понимаю.

– Это пройдет. Утром, – успокоила Лола. – Как посмотришь на себя в зеркало – так оторопь берет. И ничего понимать даже не надо.

– Это ты о чем?

– О том, что ночью все другое. Не такое, как утром.

– Ты считаешь, что утром мое поведение изменится?

– Угу. А может, и останется. Для тебя главное – убийцу найти.

– Задача несложная.

– Настеша, это ты?

– Наверное.

Мы спустились вниз, и после настойчивого стука в дверь нам открыла женщина лет пятидесяти с жидкими волосами и бегающими глазами.

– Вы к кому?

– Степанна, к тебе. Ты вроде раньше людей стригла…

– Было дело, – согласилась женщина.

– Вот эта девушка желает подстричься. Срочно. Сию минуту. Сможешь обслужить клиента?

– Отчего же нет? Двести рублей. Деньги вперед.

Я достала две сотенные бумажки и через полчаса стала обладательницей коротко остриженной головы.

– Не жалко волосы? – спросила Степанна.

– Отрастут.

– И то верно.

Я оставила Лолу дома и двинулась навстречу приключениям. Девушка‑ ветер должна была соответствовать своему новому облику и своей новой жизни. Ночной город был мне под стать. Город, в котором все дышало тайной, опасностью, холодом и еще… приключениями. Я невольно шмыгнула носом. Хороша же я! Я наверняка объявлена в розыск, на меня покушались! Мой муж неизвестно где! А я мечтаю о приключениях и иду разыскивать мужчину, который наверняка причастен к этой истории. Это все было безрассудно, опасно и нереально. И тем не менее словно кто‑ то подталкивал меня в спину, и я ничего не могла с собой поделать…

– Малахольная! – отозвалась Лола, когда я сказала ей о цели своего ночного вояжа. – Ты хоть знаешь, где это?

Я зажмурилась и отрицательно покачала головой. Стараниями Лолы мы нашли в ее компьютере в Интернете бар «Ночной койот», и она нарисовала мне на листе схему его расположения.

– Будь осторожна! – сказала Лола. – Пожалуйста. Мне только не хватало тебя потерять, когда ты приехала.

– Мне тоже не хочется себя… потерять, – откликнулась я. – Я буду очень, очень осторожна.

– Надеюсь. Хотя, похоже, у тебя сейчас один ветер в голове.

«Ночной койот» находился в глухомани, но, толкнув тяжелую, с трудом поддающуюся дверь, я с удивлением обнаружила, что оказалась в чистом помещении, где играла приятная музыка, а около шеста извивалась девушка.

«Стриптиз, – мрачно хмыкнула я. – Кто бы сомневался, что этот тип обретается именно в таких местах».

Я обвела зал глазами. Этого хмыря здесь не было. Николай, не Николай, мне почему‑ то казалось, что это не его имя. К моему разочарованию, в этом баре его сегодня не было. Может быть, вообще он был здесь один раз и просто упомянул это заведение. А я уже губу раскатала…

И еще: он говорил о коктейле «Ром одинокого пирата». Может быть, здесь мне повезет больше…

На меня отчаянно клевали, меня пожирали глазами и старались меня коснуться – локтями, руками, бедрами… Я подошла к стойке бара и небрежно плюхнулась на высокий барный стул.

– Вам что? – услужливо подскочил ко мне бармен. – Что желаете?

– Коктейль «Ром одинокого пирата».

Брови бармена поднялись вверх.

– Я… редко делаю этот коктейль.

– Вот и сделайте для меня.

Я полезла в сумочку и достала сигареты.

– Сделайте одолжение.

Новая девица внутри меня ничем не напоминала прежнюю Настешу, как называла меня Лола. Скромную провинциалку и скромную жену мужа, с которым прожила два года, пролетевшие, как один серый осенний день, быстро и скоропалительно. И что осталось от этих лет? Практически ничего. Это открытие поразило меня, и я прислушалась к себе. Сейчас мне казалось, что еще немного, и я не смогу вспомнить даже лица человека, с которым ложилась в одну постель и мечтала завести детей. Не успели… Получается, что к лучшему.

– Так что насчет коктейля? – не унималась я.

– У вас… оригинальный вкус.

– А что такое? – лениво изогнула я одну бровь. – В чем, собственно говоря, дело‑ то? Не тяните резину.

Рядом со мной плюхнулся детина с квадратным подбородком и трехдневной щетиной.

– Дело в том, что… этот коктейль заказывал один человек… Вы его знаете?

Я замерла, а потом красиво выпустила облачко дыма.

– Нет. А что?

– Подумайте об этом…

– И думать не желаю! Не знаю – и все. А что это за человек?

Похоже, мы с барменом менялись местами. Не я хотела узнать о лже‑ Николае, а он – о нем. И это было странно.

– Девушка, можно вас угостить! – забубнил детина рядом.

– Нет, – отрезала я. – Нельзя. Даже не просите. Ну, так я могу получить свой коктейль? – насела я на бармена.

– Да‑ да, конечно… – засуетился он. – Через минуту.

Я отвернулась от него и снова принялась изучать зал. Внезапно я почувствовала страшное разочарование. И почему я решила, что именно сегодня найду его здесь? И почему я вообще решила, что мы встретимся еще раз? Что за глупость с моей стороны? Или дело просто в моем подспудном желании увидеть его и ощутить колдовской головокружительный запах.

– Ваш коктейль, – бармен поставил передо мной напиток в высоком узком бокале.

– Мерси.

Вкус был приятный. Но для меня слишком крепкий. Впрочем, тот тип вряд ли предпочитал боржоми или лимонад. Такой мужчина будет пить только крепкие коктейли. А также виски, ром и текилу.

– Девушка! – детина не отставал. – А, девушка, вы танцевать не хотите?

– Отвянь! – процедила я. – А то вызову охрану.

Слова об охране не произвели на него никакого впечатления, он хмыкнул и придвинулся совсем близко. Я почувствовала запах пива и вчерашнего перегара.

– Нельзя же быть такой недотрогой! Целка, что ли?

– Послушайте! – вздохнула я. – Вам не объясняли, что приставать к незнакомым людям неприлично? Особенно если эти люди не изъявляют никакого желания с вами знакомиться?

– Чего?

Я быстро допила коктейль. Надо было уходить. Вечер, точнее, ночь была безнадежно испорчена, и мне не оставалось ничего другого, как ретироваться из бара «Ночной койот».

– Ты уже уходишь? – Детина сделал движение, словно собрался подняться со стула. Боже, только этого мне и не хватало! Я быстро соскользнула со стула и направилась к выходу. Пару раз я обернулась – детины не было. Может быть, он понял всю тщетность своих попыток свести со мной более близкое знакомство и высмотрел себе более сговорчивый объект для склеивания?

Выйдя на улицу, я вдохнула полной грудью. Было холодно, промозгло, ветрено.

Этих двоих я увидела не сразу. Они вынырнули передо мной, как заблудшие питерские тени, которые навечно поселились между сном и явью, и встали передо мной, преградив путь.

Во рту сразу стало вязко, а ноги налились свинцом. Я сунула руки в карманы и старалась выглядеть как можно независимей. Люди – как собаки, вспомнила я чье‑ то выражение… ни в коем случае нельзя показывать им свой страх. Заклюют.

– Пройти можно?

Они молчали, и в голове застучали‑ зазвенели тревожные звоночки.

– Не поняла: а что, здесь места мало?

– А ты, сука, на понты не бери! Нам поговорить надо.

Один из них был высокий и сутулый. Было темно, и лиц я не видела.

– О чем? Что вам надо? Деньги? У меня их нет.

– Заткнись! – прошипел второй. – Ты зачем заказывала «Ром одинокого пирата»? Кто тебя послал?

Вот те и на! Получается, эти двое как‑ то связаны с Николаем.

– А что? – вопросом на вопрос ответила я.

– Ты не «чтокай», – высоким голосом сказал второй. Он был маленького роста и в шапочке, низко надвинутой на глаза. – А отвечай как есть, паскуда!

– Фильтруй базар, барбариска!

Я сделала шаг в сторону, но высокий ловким движением заломил мне руку за спину так, что из глаз посыпались искры.

– Ой… – неожиданно брызнули слезы. – Пошел на х… козел! – Изловчившись, я ударила его коленом в пах и рванула в сторону ближайшей арки. Это было ошибкой. Я не знала Питера и думала, что арка будет сквозной, но вместо этого я оказалась в замкнутом дворе‑ колодце, темном и пустом. Окна были погашены, и я ощутила приступ ужаса.

«Только не вздумай сдаваться, – сказал кто‑ то более твердый и решительный, чем я. – Не трусь».

Я рванула к подъезду в глубине, моля о том, что кто‑ нибудь выйдет из него и вступится за меня.

– Эй! – крикнула я. – На помощь.

Окна по‑ прежнему хранили темноту и молчание.

Эти двое наступали неотвратимо, и я подумала о Николае, о том, как все глупо и нелепо получилось…

Они кинулись на меня, под градом ударов я упала на колени, во рту почувствовала теплый и солоноватый привкус крови, я отбивалась руками и ногами, но силы были слишком неравны, я старалась закрывать лицо руками. Но тут мой взгляд неожиданно упал на кусок водосточной трубы, валявшийся неподалеку, и я сделала рывок к нему. Схватив трубу, я, размахнувшись изо всех сил, ударила наугад и в ответ услышала пронзительный крик.

Оказалось, я попала в лицо высокому, и он стоял, шатаясь, и с удивлением смотрел на меня, поднося руку к глазам. Темная жидкость – кровь текла по лицу.

По телу прошла судорога, и он упал, что‑ то бормоча.

– Дура! – взвизгнул второй, маленький, и бросился бежать. – Чокнутая!

Ошеломленная, я стояла, сжимая кусок трубы в руках, потом подошла к упавшему парню.

– Эй ты! – потрясла я его за плечо. – Позвони кому‑ нибудь, чтобы тебя забрали. Эй! Почему вы напали на меня? Кто вас сюда направил?

Но он меня не слышал.

Я бросила кусок трубы, нашла свою сумочку, которая сорвалась с плеча и отлетела к скамейке, когда меня стали бить, и быстро зашагала обратно – из двора на улицу.

Я нашла будку, одиноко стоящую на улице, и набрала телефон «Скорой». Я сказала им, что во дворе недалеко от бара «Ночной койот» валяется человек с окровавленной головой и без сознания, которому нужно оказать срочную медицинскую помощь.

Я повесила трубку и, поймав такси, поехала к Лоле.

Вопросов было больше, чем ответов. Почему на меня напали? Почему слова «Ром одинокого пирата» вызвали такую реакцию? Как это все связано с Николаем? Голова шла кругом, тело болело. Водитель, подвозивший меня, усмехнулся:

– С кем‑ то подрались, дамочка?

– Нет. Хулиганы напали. Хотели кошелек отнять.

– А вы не дались, как я понимаю, и показали парням кузькину мать?

– Можно сказать и так.

– Уважаю боевых женщин! Я и дочку свою в карате отдал. Пусть умеет себя защищать.

Но я не собиралась поддерживать разговор и поэтому уткнулась в окно.

– Господи! – вплеснула руками Лола, увидев меня. – Вот и отпускай приличную девушку на ночь глядя. Где же тебя так угораздило? Ты что, полезла в драку после двух бокалов вина?

– Лола! Прекрати нести пургу! Уши просто вянут. На меня напали…

– Час от часу не легче, – горестно простонала Лола. – Это связано с тем типом, да?

– Я откуда знаю? Его я, кстати, не встретила. Зато был целый букет других мужчин, на которых я и натолкнулась.

– И что?

– Лола! У меня все тело ломит, а ты лезешь с глупыми расспросами. Пожалей меня. Раны хоть обработай!

– Анджей! – крикнула Лола. – Иди и полюбуйся на эту любительницу крутых вестернов. Приползла чуть живая, влезла в непонятную драку… Твой знакомый очень опасный тип. Это ты хоть просекла?

– Не тупая. Просекла.

– Оставь его в покое и займись чем‑ то другим.

В дверях вырос Анджей и сокрушенно покачал головой, увидев меня.

– Настя!

– Все уже позади, – скороговоркой сказала я.

– Лола, – при этих словах я посмотрела в сторону. Мне не хотелось встречаться с ней взглядом. – Я бы рада оставить в покое всех и вся, но это меня не оставляют в покое. Фактически повесили убийство, которого я не совершала. А этот тип – ниточка к смерти Бергер.

– С чего ты взяла? – Лола внимательно посмотрела на меня.

– Он внезапно оказался около нашего коттеджа. Сказал, что просто прохожий. В тот момент я не обратила на эти слова внимания, но уже через несколько часов они приобрели другое значение и оттенок. И почему его машина стояла около кафе? Он не уехал. А куда делся?

– На самом деле объяснений может быть куча, и они совсем не в пользу твоей версии. Он действительно мог оказаться там случайно. Может, его любовница живет в этом поселке, и он проходил мимо твоего коттеджа после свидания. Почему не уехал? Если бы он удрал, как ты, наоборот, его поведение вызвало бы больше вопросов. Согласись, разве не так?

Сдаваться просто так я не собиралась. У меня было стойкое убеждение, что тот тип каким‑ то образом причастен к убийству Аллы Бергер. И никто не мог уверить меня в обратном, даже если бы приводил неопровержимые доказательства в пользу своей версии. Можно было назвать это женским упрямством или женской интуицией, как угодно, но факт оставался фактом. Николай был замешан в том происшествии, правда, я не знала пока как.

И почему на меня напали около кафе? Связано это с Николаем или с убийством Бергер? Или одно вытекает из другого?

– Ты придаешь слишком большое значение этому типу, – заметила Лола. – Неспроста.

– Что ты имеешь в виду? – вспыхнула я.

– О, я не слепая! Когда ты говоришь о нем – твой голос дает течь. А глаза странно блестят.

– Что значит «дает течь»? Никогда не слышала такого выражения.

– Это мое словосочетание. – Лола тряхнула волосами и посмотрела в окно. – Я же музыкант, как ты знаешь, пусть и неудачный, несостоявшийся. Я себя не оправдываю. Может быть, мне не хватило характера бороться за свое место под солнцем, может быть, я и правда бездарь?!

– Не говори так! Ты прекрасно играешь…

– Ладно, замнем мою тему. Это, в конце концов, никому не интересно. Так вот… Я, как музыкант, очень чувствительна к тонам и обертонам голоса. Даже ученые установили, что женский голос – тончайший инструмент. После хорошего секса голос становится чуть хриплым, низким. Женщины с высокими пронзительными голосами, как правило, неудовлетворены в постели, или у них давно уже никого нет. Когда ты говоришь о нем, твой голос становится другим. Он как бы фальшивит, выпадает из общего ряда. Из этого я делаю вывод, что этот мужчина тебе, как минимум, не безразличен.

– Твоя теория интересна, но не имеет ничего общего со мной. Но не будем спорить, – предупредила я Лолу, которая собиралась мне возразить. – В конце концов, сейчас главное – установить: что происходит, кто меня подставляет и почему?

– Может быть, пора ответить на другие вопросы, те, что касались Аллы Бергер и яхт‑ клуба «Ладога»?

– Ты права. И что делать? Ехать в этот яхт‑ клуб и спрашивать людей на месте? Не привлеку ли я тем самым ненужное внимание к своей особе?

– Конечно, привлечешь, – кивнула Лола. – Здесь по‑ другому и не может быть.

– Гражданки! – поднял руку Анджей. – Есть такая великая и могучая штука, как Интернет, вы, часом, не забыли?

– Что ты хочешь сказать этим? – чуть ли не в один голос спросили мы с Лолой.

– Порыться в Сети на предмет того происшествия. Наверняка что‑ то есть. И необязательно выезжать на место. Если не поможет, придется прибегнуть к не совсем законным методам. – Анджей подмигнул мне.

– Он имеет в виду… – Лола почему‑ то перешла на шепот. – Анджей неплохо разбирается в компьютерах и умеет взламывать системы.

– Короче говоря, хакер?

– Можно сказать и так.

– А почему ты говоришь шепотом?

– Дружу с Уголовным кодексом. И испытываю к нему почтение.

– Мы отвлеклись от предмета обсуждения. – Анджей сегодня выражался исключительно возвышенно‑ торжественно.

– Почему отвлеклись?

– Потому… Суд да дело, а пока добро пожаловать в мою комнату. И за комп.

– У тебя там не развернешься. Давай на кухню.

– Здесь тоже не особо большое пространство. Прямо скажем, не отель Хилтон.

– Ты часто останавливался в этом отеле?

– Это образное сравнение.

– Тогда лучше к Лоле, – предложила я. – Раз вы не можете договориться.

– У нее вечный бардак. Приверженцу уединения и чистоты там делать нечего.

– Приверженцу уединения, если уж на то пошло, нечего вообще делать в бурном мегаполисе, каким является Питер. Ему самая дорога в Тибет и Гималаи. А не здесь…

Перепалка грозила затянуться, что было не в моих интересах.

– И что делать? – задала я резонный вопрос. – Как вы вообще уживаетесь, если не можете прийти к согласию по элементарным вопросам?

– Анджей как завредничает, так хочется сразу его по башке тяжелым предметом огреть.

– И кто говорил несколько минут назад, что дружит с Уголовным кодексом?

– Ты и святого из себя выведешь!

– Ну, знаешь, не лепи себе крылья за спиной, на святую ты явно не тянешь.

На горизонте вырисовывались контуры затяжной ссоры, и я поспешно вставила:

– Какая разница, где сидеть за компом?

– Если консенсус не найден, – заметил Анджей, – самое время тянуть жребий.

– Вы, ребята, даете, – невольно рассмеялась я, – тяните тогда жребий, раз уж такое дело!

По жребию сидеть выпало в Лолиной комнате, и Анджей презрительно скорчил гримасу, но Лола по‑ дружески толкнула его в бок, и он сменил гнев на милость.

Информация, которую мы нашли, была следующей: примерно два года назад в яхт‑ клубе «Ладога» исчезла Марина Норкина, которая каталась на яхте «Волна» в компании друзей, супругов Бергер Аллы и Германа, и мужа Андрея Норкина. Марина исчезла внезапно, есть предположение, что она утонула ночью, когда вышла прогуляться по палубе яхты. Последней ее видел капитан яхты: Марина стояла на корме с бокалом вина и смотрела на воду. Больше ее никто не видел. Алла Бергер сказала, что слышала какой‑ то глухой шум, как будто что‑ то тяжелое упало в воду. Но сказать, что это за звук, не смогла…

Марина Норкина была успешной бизнес‑ вумен, у нее было собственное дело в Германии. С мужем они жили хорошо, детей не было. Скорее всего, после выпитого вина женщина потеряла координацию движений и упала за борт. Тело Норкиной не нашли. Прочитав информацию, мы переглянулись.

– Фотографии Марины есть? – спросила Лола.

После недолгих поисков мы нашли не очень крупный снимок Норкиной. Анджей, глядя на нее, присвистнул.

– А она на Настюху похожа, – кивнул он в мою сторону.

– Не один ты зрячий, – буркнула Лола. – Сходство действительно есть.

Я всмотрелась внимательно. Да, я была похожа на нее, при ближайшем рассмотрении была видна разница, но, если не изучать детально, сходство было очевидным. Волосы, тип лица, губы были похожи…

– Поэтому Алла и называла тебя Мариной. Перепутала.

– Ну и ну! – присвистнул Анджей.

– Ради бога, не свисти! – раздраженно бросила Лола.

– Больших денег нет и не предвидится. Так что свисти – не свисти. Собственно говоря, без разницы.

– И что теперь? – философски заметила я.

– Алла мертва. Остаются твой муж и Герман Бергер.

– Своего я в гробу после всего видела. Тем более что он не мой муж, а Норкиной. Он и фамилию зачем‑ то сменил. Проходимец! Для меня он был Александр Стрельчиков. Общаться с ним у меня нет никакого желания.

– Постой, может, здесь какая‑ то ошибка.

– Да уж, ошибка.

– Это он? – спросил Анджей. – Вот, нашел фото Андрея Норкина.

Я всмотрелась в снимок, возникший на экране. На нем были мой муж и еще незнакомый мужчина, под снимком шла подпись: «Андрей Норкин и Герман Бергер – совладельцы компании «Праймконсалтглобал»».

– Он! Кто бы сомневался. Двоеженец. Только одного не могу понять: зачем он весь этот цирк развел? Почему фамилию сменил?

– Может, чего‑ то боялся?

– Чего?

– А вдруг он причастен к смерти жены? Сам ее за борт и скинул? Потом запаниковал и решил лечь на дно… Поэтому и фамилию сменил, и жену новую завел. Новая жизнь с чистого листа.

– Но на Аллу Бергер он вышел.

– Может, это она на него вышла, – заметила Лола. – Стало быть, плохо маскировался и следы заметал.

– Агата Кристи отдыхает, – фыркнул Анджей. – Версии, размышления, демонстрация дедуктивного метода. Весь букет и весь спектр, милые дамы. Вы случайно не мисс Марплы?

– Ты не допускаешь, что он мог сам на нее выйти? На Бергер?

– С какой целью?

– Без понятия! – Лола пожала плечами. – Может быть, захотел старую любовницу проведать. Кто знает, что у мужиков на уме. Думают они обычно одним местом.

– Обобщать не надо! – вставил Анджей.

– Ты к этому разряду не относишься. Ты вообще никаким местом не думаешь. Процесс мышления тебе неведом.

Лоб Анджея побагровел.

– Лол, прекрати! – одернула я ее. – Чего ты к нему цепляешься!

– Может быть, мне скучно, и я так развлекаюсь…

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒