Часть третья 1 страница

XVI

Федор Лукин, как обычно, проснулся на заре. И, как обычно, с улыбкой! Поблагодарил Бога за то, что даровал ему еще один день жизни, встал, умылся. И отправился в молитвенный зал, он же столовая, где уже собралась его паства. После общей христианской молитвы и трапезы отправился осматривать свои владения. Обитатели ночлежки, тоже умытые, причесанные, в прошедшей санобработку одежде, потянулись за ним к выходу.

За образец организации своего «духовного предприятия» Федор Лукин взял общины первых христиан, которые сознательно отказывались от стяжательства, от собственности и участия в политической жизни, посвящая себя безоглядно Богу. Ведь и Христос, и апостолы, постоянно напоминал насельникам Федор, были из «наших, из бомжей».

По сути это была коммуна, или, как предпочитал говорить Лукин, киновия, что означает по‑ гречески то же самое. Имущество у жителей было общее, и каждый имел свое послушание, работал на пользу ближнего своего – готовил, убирал, стирал… Бывшие бомжи трудились кто на птицеферме – так громко назывался курятник; кто на свиноферме – не менее громкое название свинарника, а кто‑ то на огороде. Но работали в подсобном хозяйстве только те, кто навсегда покончил с бродяжничеством и осел в доме Нила Сорского.

Благодаря Федору в общине прижилось довольно необычное обращение друг к другу – «странник». Странник Федор, странник Алексей и так далее. Федор видел в этом обращении некое отражение своей религиозно‑ философской концепции: все мы, дескать, странники в юдоли сей, из праха вышли, в прах отойдем. И посему надо прожить ее, жизнь то есть, так, чтобы не было мучительно больно и стыдно предстать перед Господом Богом в день Страшного суда в рубище своих прегрешений…

Выпив в курятнике свежее, только что из‑ под курочки, яичко, Федор вышел во двор и стал отряхивать прилипший к одежде пух. Отвлек его от этого занятия шум мотора. Лукин оглянулся. В распахнутые по обычаю ворота дома Нила Сорского въезжали две легковые машины. Решив, что это либо начальство, либо иностранные экскурсанты, либо спонсоры – все перечисленные выше группы посетителей в последнее время не оставляли приют своим вниманием, Федор поспешил навстречу автомобилям. Однако каково же было его удивление, когда вместо ожидаемых приличных людей из остановившихся автомобилей вылезли восемь смуглых крепких парней в камуфляже и с автоматами.

– Вы, братья, – пробормотал слегка ошарашенный Лукин, – случайно, не ошиблись адресом. Здесь приют сирых и обездоленных, с нас нечего взять.

– Не ошиблись, козел паршивый, не ошиблись! – сказал один из прибывших – плотный мордастый мужчина, – схватил Лукина за плечо и грубо толкнул по направлению к столовой. – Заходи, разговор есть.

Мужчина заговорил с боевиками на незнакомом языке. Из нескольких брошенных фраз Федор понял только слово Шамиль. Люди в камуфляже разбрелись по приюту, а мужчина и молчаливый с надменным выражением лица громила вошли в столовую. В ней никого не было за исключением поварихи, полной пятидесятилетней женщины, и Ботаника, забредшего сюда перехватить что‑ нибудь вкусненькое. И женщина, и мальчишка находились в кухне.

– Всем на пол! – гаркнул боевик и повел в сторону поварихи и Ботаника стволом автомата.

Дважды повторять приказ не пришлось – пацан и тетка брякнулись на пол, будто выпавшие наземь из машины мешки с картошкой, и прикрыли головы руками. Федор вытянул правую руку в сторону насильника и сотворил крестное знамение.

– Да простит вам бог непотребное поведение в мирном доме, – произнес он смиренно.

– Молчать! – рявкнул мордастый и с размаху залепил Лукину такую оплеуху, что тот перелетел через стол, врезался в стену и съехал по ней на пол.

Расшвыривая пластиковые столы и стулья, боевик подошел размашистым шагом к Федору, наступил ему на грудь ногой и приставил к голове ствол автомата.

– Где Ярослава с сыном?! – заорал он так, будто имел дело с глухим.

Перепуганный насмерть Федор с трудом выдавил из себя:

– Не знаю, – и тут же получил сильнейший удар носком ботинка под ребра.

– Говори, падла! – снова рявкнул боевик.

Острая боль, пронзившая все тело, заставила Лукина выгнуть спину.

– Мо‑ о… мо‑ о… мо‑ ожет, она дома? – проговорил он с большим трудом.

Боевик, продолжая оказывать психологическое давление на жертву, снова наступил Федору ногой на грудь.

– Дома их нет! – пролаял он злобно. – Соседи сказали, что она уехала в дом отдыха.

– Ах, вон в чем дело! – сообразив, наконец, что Ярослава вне опасности, Лукин с облегчением вздохнул. – Так вы решили, она ко мне поехала? Вы ошиблись, братаны, уверяю вас. Здесь действительно раньше был дом отдыха, но сейчас здесь Дом странника. И Ярослава у меня ни разу не бывала.

Боевик сказал несколько слов громиле, который, очевидно, не понимал по‑ русски. Тот лишь зло выругался в ответ. Он, судя по оказываемым знакам почтения, и являлся в этой банде главным. В этот момент распахнулась дверь, и в столовую ввалились боевики. Они привели Шамиля.

– Нет нигде девки с мальчишкой, – сказал один из бандитов. – Весь бомжатник перековыряли. – Он брезгливо поморщился. – Здесь одно отребье обретается. А Шамиль – вот он. Завхоз он здесь.

Бледного, не понимающего, что происходит, Шамиля швырнули под ноги главаря. Мордастый оставил в покое Федора, переключил внимание на завхоза. Он подошел к нему и с размаху, пнул по зубам. Голова у Шамиля откинулась так, будто шея у него была без позвонков. Удар, еще удар, по самым чувствительным местам, потом тычок стволом автомата в лоб. По‑ видимому, это был излюбленный набор приемов, которым мордастый пользовался, чтобы запугать свою жертву.

– Ты знаешь, кто это такой? – спросил он, кивнув в сторону надменного громилы?

Шамиль сплюнул, потом вытер ладонью стекавшую по бороде кровь и отрицательно покачал головой.

– О‑ о!.. – закатил глаза мордастый, желая показать таким образом, какая важная перед ним шишка. – Ты не представляешь, кто это такой! Это человек шейха, сына которого убили твои друзья в Чечне. Вспоминаешь?

Ничего худшего в жизни, чем появление человека шейха, Шамиль в своей жизни представить не мог. Он молча кивнул.

– Пришел час расплаты! – заявил мордастый и передернул затвор автомата.

Шамиль зажмурился. Зажмурились и Федор, и лежавшие на полу Ботаник с поварихой. Однако выстрела не последовало. Неожиданно заговорил посланец шейха. Он бросил несколько слов боевикам на родном языке, потом направился к двери.

– От имени шейха тебе даруется жизнь… пока, – с кривой улыбкой заявил мордастый и опустил ствол автомата. Боевик был разочарован тем, что ему не позволили применить оружие. Он повернулся к боевикам и приказал: – Забирайте‑ ка Шамиля и того придурка на всякий случай прихватите, – он указал на Федора. – И поехали отсюда.

Четыре крепких цепких руки схватили Шамиля, столько же – Федора, и несчастных пленников поволокли по полу к двери. Ни Лукин, ни завхоз не сопротивлялись. Не имело смысла. Боевики были настроены очень агрессивно и при малейшем неповиновении запросто могли пристрелить обоих.

Мужчин выволокли на улицу и затолкали в автомобили. Дом бомжа как вымер. Жильцы попрятались по углам и носу не смели казать на улицу. Лишь Зарема, дочь Шамиля, увидев отца, выскочила из прачечной, бросилась было к нему навстречу, однако ее перехватил какой‑ то мужчина и толкнул назад в дверь.

Обе машины развернулись и выехали со двора. Когда автомобили отъехали примерно на километр, в Странноприимном доме имени Сорского прогремел мощный взрыв.

XVII

Як снижался, покачивая крыльями с красными звездами. Далеко впереди внизу возникла взлетно‑ посадочная полоса. Странно смотрелась она с высоты, да и с земли не менее странно – широкая, идеально ровная дорога, идущая в никуда. Она неожиданно обрывалась среди ярко‑ зеленого поля – дальше шел пустырь. Впрочем, почему в никуда? Дорога вела в небо. А что может быть романтичней ведущей в небо дороги?..

Як мягко коснулся задними шасси бетона, Шмидт стал тормозить, посадил самолет на третью точку и погасил скорость. У дверей одного из ангаров толпились люди. Шмидт направил к ним самолет. Остановился, сдвинул крышку фонаря и помахал рукой. Ему помахали в ответ.

«Сбитые» Шмидтом самолеты были уже на аэродроме. Летчики вылезали из кабин, весьма недовольные полетами и собой. Еще бы, они сегодня проиграли вчистую. Спустился на землю и Дмитрий. Он снял шлем, сунул его под мышку и направился к воротам ангара.

Все происходившее в небе было игрой, игрой взрослых мужчин, влюбленных в самолеты и небо. Впрочем, не лишенной финансового интереса – во время проведения игры действовал тотализатор, а победившему полагался крупный выигрыш. Но не ради него играл Шмидт в эту азартную, небезопасную игру, ему просто необходимы были острые ощущения, ибо без них жизнь Дмитрию казалась пресной и нудной, как речь члена Государственной думы.

Разрыв с Ольгой, а еще больше потеря «Фонда Реставрации» выбили Шмидта из колеи. Он не видел смысла в своем существовании, а потому стал подыскивать подходящее занятие, чтобы скрасить будни оставшегося не у дел богатого человека. Увлекся самолетами, вначале для того, чтобы хоть чем‑ то заняться. Но потом влюбился в эти машины и небо. Вступил в элитный аэроклуб, поступил в летную школу.

Первый самостоятельный полет произвел на Шмидта неизгладимое впечатление. Рев мотора, высокая скорость, ощущение власти над парящей в небесах машиной пришлись ему по душе. И вот после окончания летной школы Шмидт приобрел спортивный самолет и пустился во все тяжкие. Он часами носился над частным аэродромом, забираясь то в заоблачные выси, то, наоборот, паря над самой землей. Порой рискуя жизнью, неоправданно и безрассудно.

Новые знакомые по аэроклубу сочли Шмидта пижоном. А один из них как‑ то, между прочим, заметил, что гонять над аэродромом, создавая аварийные ситуации, любой дурак может. А вот чтобы показать высокий класс, нужны талант и мозги. Воздушный хулиган не обиделся – человек тот был в чем‑ то прав, но Дмитрий тут же предложил заключить пари на то, что завтра, если будет летная погода, он выполнит мертвую петлю на расстоянии десяти метров от земли в нижней ее точке. Посмеиваясь, человек пари принял, а присутствующие при споре люди, хохмы ради, заключили меж собой пари, причем ставки были пять к одному за то, что Шмидт петлю не сделает.

Дмитрий посидел ночью над расчетами, подумал и решил – получится. На следующий день погода была летная. Шмидт молча пожал руки собравшимся на аэродроме людям, прошел к своему самолету и сел в кабину. Разбег, отрыв от земли, и вот он в воздухе.

Действительно, у Шмидта было мало шансов остаться в живых при выполнении мертвой петли. Он мог задать слишком малый угол атаки, и тогда самолет, описав большую, чем следовало бы окружность, врезался в землю. Мог, наоборот, задать слишком большой угол, и тогда самолет, потеряв скорость, рухнул бы вниз. Да мало ли какие еще ошибки мог допустить неопытный летчик, выполняя фигуру высшего пилотажа. Но Шмидт смерти не боялся. Он, может, даже искал ее.

Дмитрий разогнал самолет до нужной скорости и плавно выжал рычаг управления на себя. О, это было ни с чем не сравнимое чувство восторга, когда машина, задрав нос, стала медленно подниматься ввысь. В состоянии, близком к эйфории, Шмидт пролетел в самолете вниз головой над самой землей и вновь вернулся в исходную точку.

На аэродром Шмидт вернулся победителем. С тех пор его не задевали. Нельзя сказать, что полюбили, но то, что стали относиться с уважением, это точно. Сам Шмидт заболел небом окончательно. Он стал осваивать фигуры высшего пилотажа, и вскоре стал одним из лучших летчиков аэроклуба. При полетах он иной раз излишне рисковал, на что ему не раз указывала Оксана, бывшая проститутка, которую Шмидт устроил работать официанткой в баре при аэроклубе. В ответ Шмидт только посмеивался и говорил – то ли еще будет.

Шмидт и дальше бы жил в своем домике в Подмосковье близ аэроклуба, если бы не происки небезызвестного Зорина. Мало того, что Виктор Петрович вытеснил Шмидта из бизнеса, он через подставных лиц затеял с ним тяжбу, надеясь лишить Дмитрия последних оставшихся у него средств.

Спасаясь от притязаний Зорина, Шмидт вынужден был эмигрировать. Выбрал он себе для ПМЖ Англию. На то, чтобы поселиться в этой стране, у него было две причины: во‑ первых, ему очень нравилась эта страна, а во‑ вторых, именно в ней жил Иван Белов, к которому Шмидт питал отцовские чувства. С Иваном Дмитрий часто встречался, поддерживал его и опекал. На дружбу Шмидта парень отвечал взаимностью.

В Англии Дмитрий свел знакомство с такими же фанатами спортивной авиации, как и он сам. На базе старого, едва сводившего концы с концами общества они открыли свой клуб любителей авиации и время от времени стали проводить спортивные соревнования, на которых действовал тотализатор. Вначале летали наперегонки, дальше больше – стали устраивать показательные воздушные бои, а вот в последнее время – бои с применением новейших достижений компьютерных технологий.

На спортивные самолеты установили навороченные компьютеры с не менее навороченными программами, с разными уровнями сложности и задачами попроще – для начинающих, посложнее – для асов. Вооружение и повреждения самолетов были виртуальными, бой – реальным.

Установленные на спортивных самолетах, в тех же местах, что и на боевых машинах, ракеты, базуки, пулеметы стреляли импульсами, которые улавливали стоявшие на самолетах противника датчики. При попадании датчики срабатывали и передавали информацию на бортовые компьютеры всех участников игры, а компьютеры выдавали на экраны мониторов картинку о характере повреждений.

При прямом попадании снарядов базук или ракет самолеты взрывались. На экране монитора, разумеется. У каждого самолета имелся боекомплект, состоявший из двух ракет, трех выстрелов базуки и определенного количества патронов для стрельбы из пулемета. Растративший снаряды летчик должен был вернуться на аэродром для пополнением боекомплекта. Само собой разумеется, что так же поступали «сбитые» самолеты.

Суть сегодняшней игры заключалась в том, что Шмидт должен был отыскать базу противника – установленный судьями маячок – и уничтожить ее виртуальными ракетами. Вылетевшие же позже противники обязаны были эту базу защищать. По правилам игры в бою могли участвовать только два самолета. Если выходил из строя один, подключался другой.

За Шмидтом сегодня осталась чистая победа. Дмитрий поприветствовал стоящих у ангара людей, их было не менее двух десятков, принял поздравления и вошел в ангар. На одной из его стен был закреплен громадный экран и несколько небольших мониторов, на которые демонстрировались картинки с видеокамер, установленных в разных концах поля и на самолетах. Желающие могли смотреть воздушный бой не только на улице, но и в зале, а при желании вначале на улице, а потом в зале в записи.

Шмидт прошествовал в конец зала в раздевалку. Там уже находились «сбитые» им летчики. Обид они друг на друга не держали. Спорт есть спорт. Тем более что парни были из обеспеченных семей, и их сегодняшний проигрыш решающего значения в понижении уровня их благосостояния не имел. Шмидт крепко пожал своим соперникам руки и пригласил на выпивку в бар. Никто не отказался.

XVIII

Витек лежал дома на диване и смотрел по телевизору боевик, когда раздался звонок в дверь. Злобин только вчера вернулся из экспедиции, организованной Александром Беловым на вулкан Бурный. Штернгарт залечивал раны, Белов остался подле него, а Витька Саша отправил домой отдыхать. Да вот отдохнуть не удается – с утра Доктор Ватсон заявился, потом Степаныч заскочил. Теперь вот еще кого‑ то черти принесли.

Злобин сунул ноги в тапочки и зашаркал к двери. Глянул в глазок – пацан какой‑ то стоит. Витек открыл дверь. Мальчишкой оказался Ботаник. Вид у пацана был растрепанный, зрачки расширены, в глазах испуг.

– Дядя Витя, дядя Витя! – задыхаясь, проговорил мальчишка. – Там, там…

– Да успокойся ты, – проворчал Злобин. – Чего паникуешь? Заходи да толком расскажи, что у тебя там‑ там. – Он впустил парня в прихожую и прикрыл за ним двери. – В комнату проходи, там и побазарим.

Ботаник отрицательно покачал головой.

– Не могу! Некогда, дядя Витя. Беда у нас в Доме Сорского! – снова закричал он. – Приезжали восемь боевиков, искали Ярославу с Алешкой, но не нашли. Так они Федора и Шамиля забрали с собой, а дом наш взорвали.

– Как это взорвали?! – опешил Витек. – Ты что такое плетешь?

Парень лишь отмахнулся:

– Да не плету я, дядя Витя. Заложили заряд в котельной да бабахнули.

Сонливое состояние, в каком пребывал сегодня с утра Витек, как рукой сняло.

– Есть жмурики? – живо поинтересовался он.

– Не‑ а, но раненые есть. Как боевики укатили, кто‑ то в котельную заглянул, ну и обнаружил взрывное устройство. Выскочил да закричал, мол, спасайся, кто может. Все побежали, тут и рвануло.

– Так, так, – разволновался Витек. Он заходил по коридору. – Ну, а Ярослава‑ то тут причем? Чего они ее у вас искали?

Мальчишка немного отдышался, заговорил спокойнее.

– Точно не знаю, но, как я понял, Ярослава с Алешкой в каком‑ то доме отдыха находятся, вот бандиты ее и разыскивают, а к нам забрели по чьей‑ то наводке.

– Послушай, – Витек остановился и подозрительно посмотрел на Ботаника. – А тебе, красавец, откуда все это известно?

– Откуда? Оттуда, – засопел парень. – Собственными ушами слышал. Бандиты в моем присутствии разговаривали в столовой. Я же в кухне с поварихой был. Вот когда боевики вошли, они нас на пол и положили… Дядь Вить… – пацан с надеждой взглянул на Злобина. – А ты Федору поможешь?

Злобин уже не слушал мальчишку. Его мозг лихорадочно работал.

– Что?.. А‑ а… Федору? Конечно, помогу… Ты иди, Ботаник, иди. Там у вас проблем в бомжатнике вашем хватает. Правильно сделал, что мне сообщил.

Парень засобирался.

– Действительно, мне бежать нужно. Тимоху слегка зацепило, в больницу его увезли. А к вам я заскочил про Ярославу сообщить, Федора и Шамиля. В беде они. Ну, давай, дядь Вить, пока.

Проводив Ботаника, Злобин бросился к мобильнику и набрал номер Вонсовского.

– Привет, док, – сказал он взволнованно.

– А, это ты, Витек, – откликнулся доктор Ватсон. У него было благодушное настроение, и он намеревался поболтать. – Что нового?

Злобину было не до разговоров. Прихрамывая, он с телефоном в руке замаячил по комнате.

– Ты не знаешь, где Ярослава? – вопросом на вопрос ответил он.

– Ну, допустим, знаю, а что?

– Да не тяни ты резину на хер! – рявкнул Витек. – Говори, где она!

Док, наконец, сообразил, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

– Ну, в доме отдыха «Веселый май» она, – сказал он поспешно. – Вместе с Алешкой и Катей.

– Это точно?

– Ну, что я тебе врать буду? – слегка обиделся доктор. – Я сам ей порекомендовал этот дом отдыха. У мальчишки небольшие проблемы с легкими начались. Вот она по моему совету в «Веселый май» и поехала. Еще Катю с собой прихватила. А отвез их туда Степаныч.

Витек перестал мотаться по комнате, резко остановился.

– Степаныч, говоришь… Слушай, Док. Давай, быстро разыщи Степаныча и на его машине ко мне! Скажи ему, заваруха намечается со стрельбой. И возьми свой ящик Айболита.

– Это еще зачем? – не скрывая удивления, спросил Вонсовский.

– Нужно, док, причем срочно. Поедем в санаторий. У сестры и племянника Саши Белова большие проблемы. И если мы не пошевелимся, им кранты.

Одного только упоминания имени Саши Белова было достаточно для того, чтобы доктор Ватсон со всей ответственностью отнесся к распоряжению Злобина.

– Ладно, – сказал он поспешно. – Сейчас буду.

Действительно, не прошло и двадцати минут, как Доктор Ватсон и Арсений Степанович подъехали к дому Злобина. Завидев знакомый фургон с надписью «Сибирский крендель», Витек, мерявший широкими шагами тротуар перед домом, заспешил к ним навстречу и чуть ли не на ходу запрыгнул на переднее сиденье. Из‑ под куртки у него торчала кобура.

– Быстрее, Степаныч, быстрее! – поторопил он обычно медлительного Власова.

Арсений Степанович прибавил газу.

– Теперь‑ то ты можешь объяснить, что случилось? – поинтересовался Доктор Ватсон.

Витек обернулся так, чтобы одновременно видеть водителя и сидевшего позади него Вонсовского. Кратко поведал своим товарищам о том, что произошло в Доме Сорского, о похищении Федора и Шамиля, а так же о том, что Ярославу с сыном разыскивают боевики.

– Ты думаешь, – спросил Степаныч после того, как Витек закончил рассказ, – мы успеем перехватить Ярославу до того, как на нее выйдет банда?

Глядя в окно, Злобин неопределенно пожал плечами.

– Я что тебе, пророк? – буркнул он. Мысли у него были одна мрачнее другой. – Я же не Федор блаженный. Все, что угодно, может случиться. У нас есть перед боевиками преимущество. Нам известно, где Ярослава, а им нет. Пока они дом отдыха вычислят, время пройдет. Может, и успеем.

– А как же быть с Федором и Шамилем?

– Ну, чего ты пристал? – психанул Витек. – Я откуда знаю? Гони, давай, там увидим.

XIX

«Веселый май» находился в пятнадцати километрах от Красносибирска. Это был небольшой, оздоровительный комплекс, представлявший собой ряд одноэтажных строений, разбросанных в лесной зоне.

Ярослава с сыном и Катей уже неделю жили в доме отдыха и были весьма довольны пребыванием в нем. Жизнь молодой женщины вошла в обычное русло. Психика, расстроенная было после пребывания в плену у Омара, пришла в норму. Желание укрыться от земной суеты в монастыре ослабло. Ярослава вновь вернулась в лоно семьи и всецело посвятила себя воспитанию сына. Катя, видя, что в ее услугах по уходу за ребенком пока не нуждаются, вышла на работу в клинику Вонсовского. Специалист и работник Екатерина Николаевна была отменный, Ватсон был доволен ею, а потому, когда она попросилась поехать в «Веселый май» вместе с Ярославой и племянником, без лишних слов дал ей двухнедельный отпуск.

В этот день Ярослава и Катя после обеда отправились погулять за территорией дома отдыха. Шли по небольшой поляне. Тускло светило скупое сибирское солнце. Не так давно прошел дождь, тучи развеялись, однако было все еще мокро и сыро. Чтобы не замочить ног, шли не по траве, а по тропинке. Вошли в лес. Извиваясь, тропинка побежала между деревьями. Но вот она кончилась, и путники вышли на лесную дорогу. С правой стороны ее приближался фургон синего цвета. Катя узнала машину.

– Послушай, Слава, – обратилась она к девушке, схватившей выбежавшего было на дорогу Алешку. – По‑ моему, друзья Саши едут нас проведать. – Она приветливо помахала рукой.

Однако компания для посетителей повела себя довольно странно. Фургон резко затормозил рядом с женщинами, распахнулась боковая дверь, а Витек с переднего сиденья истошно заорал:

– Быстро! Быстро, бабы, прыгайте в тачку!

Ничего не понимающие женщины тем не менее с Алексеем на руках влезли в машину. Она тут же тронулась с места.

– Что случилось‑ то? – спросили Катя и Ярослава в один голос.

Злобин решил пока не рассказывать женщинам про ужасы в ночлежке, чтобы раньше времени не пугать их.

– Вы уезжаете из дома отдыха, – объявил он, чтобы их успокоить.

Однако случилось противоположное. И Ярослава, и Катя ужаснулись.

– Случилось что‑ то с Сашей?

– Да нет, с ним все в порядке, – Витек сделал простодушное лицо. – Я только вчера с ним виделся. Просто возникли кое‑ какие обстоятельства, требующие немедленного вашего отъезда из «Веселого мая», – несколько витиевато пояснил он.

– Ну вот, пропал отпуск. – Катя чертыхнулась. – Вещи хоть дадите из номера забрать?

– Некогда! – отрезал Витек. – В другой раз за ними приедете.

Однако таинственные обстоятельства, вынуждавшие женщин бежать из дома отдыха, выяснились уже через минуту, когда дорогу фургону неожиданно преградила «Волга», а сзади стал нагонять «форд». Из «Волги» выскочили на дорогу вооруженные автоматами люди.

– Опять похищение? – охнула Катя, а Ярослава сильнее прижала к груди сидевшего у нее на коленях сына.

– Все нормально, – заявил Витек уверенным голосом и сказал водителю: – Спокойно, Степаныч. Видишь справа едва заметный след от машины? Попробуй туда.

Действительно, впереди был виден съезд с дороги и две колеи от шин. Там, где прошел один автомобиль, пройдет и другой. Арсений Степанович сбросил газ, сделав вид, будто останавливается, а потом неожиданно резко свернул вправо. Подпрыгнув на ухабе, фургон съехал с дороги. Проскочивший мимо «форд» дал задний ход. У «Волги» заметались фигурки людей, потом раздалась автоматная очередь. Однако стрельба велась поверху – находившиеся в фургоне люди нужны были боевикам живыми.

Это знали бандиты, Степанычу же было невдомек, что у басурман на уме, а потому он шпарил без оглядки. И куда только девались медлительность и неповоротливость Власова. Объезжая деревья, рытвины и ухабы, он крутил руль, будто Шумахер на гонках Формулы‑ 1. Деревья кружились и плясали за окнами автомобиля в сумасшедшей пляске, норовя рухнуть и раздавить их.

Витек оглянулся: «форд» и «Волга» медленно тащились вслед за ними по лесу.

– Давай, Степаныч, давай, подбавь газку! – стал подгонять Злобин водителя, хотя тот и не нуждался в понукании.

Руки и ноги у Власова ходили ходуном, дышал он, как загнанная лошадь. Впереди показалось полотно дороги. Степаныч вдавил в пол педаль акселератора. Фургон, взревев, пулей вылетел на дорогу, чуть было не врезавшись в проезжавший мимо грузовик.

Сзади едущие машины забуксовали, однако после небольших усилий тоже выбрались из лесу.

Гонка продолжилась. Ехали минут десять по извилистой лесной дороге. Оторваться не удавалось из‑ за загруженности автомобиля, но и преследователи по этой же причине не могли настичь фургон. Но, в конце концов, «форд» медленно и неотвратимо стал приближаться. Сквозь стекла автомобиля уже можно было различить злорадно ухмыляющиеся физиономии боевиков. Степаныч сколько не давил на газ, выжать из своего жигуленка больше уже ничего не мог. Похоже, удача сегодня была на стороне бандитов. Из окна «форда» показался ствол автомата. Боевик махнул рукой, приказывая остановиться.

И вот, когда Сидевшая в фургоне компания решила, что дело проиграно и все они сейчас окажутся в руках головорезов, случилось невероятное. У «форда» вдруг лопнула покрышка, он завилял, резко отстав от фургона, развернулся боком и, каким‑ то чудом избежав опрокидывания, замер посреди дороги.

Из лесу раздались выстрелы. «Волга» развернулась и поехала в обратную сторону, так как путь был заблокирован, из «форда» выскочили боевики и рассредоточились по обеим сторонам дороги. Завязалась перестрелка. А никем не преследуемый фургон, спокойно пробежав по дороге еще метров двести, скрылся за лесным поворотом.

Шмидт иногда забирал Белова Ивана на уик‑ энд. Пришел он к мальчику и в это воскресенье. Празднично одетый Ваня уже поджидал его во дворе школы. Заметив Шмидта, степенно подошел, пожал руку

– Куда поедем? – спросил мальчишка.

– Я предлагаю в парк, – ответил Шмидт. – Поедем, или есть другие предложения?

– Нет, я хочу в парк. В Лондон.

– Все, заметано!

До Лондона добирались на шикарной машине Шмидта. Дорогой Иван глазел по сторонам, изредка задавая вопросы. Малоразговорчивый по натуре Шмидт старался изо всех сил давать на них полные ответы. Полчаса спустя они были в столице Англии.

Для прогулки выбрали центральный парк. Хотя Ваня и силился держаться по‑ взрослому, ребенок то и дело одерживал в нем верх. Мальчишка с удовольствием катался на горках, каруселях, качелях и других аттракционах. Впрочем, Шмидт не отставал от него и с не меньшим удовольствием развлекался на аттракционах. Всем ведь известно, что в любом мужчине живет мальчишка. Иван от компаньона был в восторге.

Потом стреляли в тире из различных видов пневматического оружия, как две капли воды похожих на боевое. Бывший спецназовец был в ударе, бил без промаха, как Соколиный глаз, чем окончательно покорил сердце Вани.

В завершение прогулки решили поесть мороженого. Зашли в попавшееся на пути двухэтажное кафе с открытой площадкой на втором этаже, поднялись на нее и устроились за столиком у перил с видом на внутренний дворик с небольшим фонтаном и скульптурами. Официантка принесла заказ – мороженое и кока‑ колу. Ели долго, смакуя десерт, делясь впечатлениями об интересно проведенном времени.

– Я вот что хотел спросить, дядь Дим, – неожиданно посерьезнев, сказал Иван. – А почему папа с мамой разошлись?

Парень, конечно же, давно и сильно страдал оттого, что родители были в разводе, но раньше не задумывался о причине их конфликтов, а вот сейчас, повзрослев, решил ее выяснить. Шмидт абсолютно не был готов к такому вопросу, а так как он имел непосредственное отношение к разводу Белова и Ольги, ему стало не по себе.

– Э‑ э… – промямлил он, пытаясь собраться с мыслями. – Видишь ли, Иван, они разные люди. У твоего папы своя жизнь, у мамы своя.

Однако отделаться общими фразами ему не удалось.

– Я понимаю, дядя Дима, – мальчик смотрел на Шмидта большими, полными боли карими глазами, и Шмидту, как под обстрелом в чистом поле, некуда было от них спрятаться. – Но как же так? Раньше они любили так, что не могли жить друг без друга, родили меня, а потом вдруг никто никому стал не нужен.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒