Часть третья 2 страница

Шмидт взял ложкой кусочек торта, отправил в рот и с задумчивым видом медленно проглотил, выигрывая время для ответа. Потом глотнул колы и сказал:

– Все это сложно, Ваня. Но попробую объяснить, ты же взрослый человек. У папы твоего была бурная молодость. Он рисковал, порой играл своей жизнью. Он вообще по жизни игрок. И такое существование его вполне устраивало. Маму твою – нет, ей хотелось покоя, тихого семейного счастья. Вот на этой почве у них и начались разногласия. А потом они стали отдаляться друг от друга, и, в конце концов, каждый пошел своей дорогой. Так часто бывает в жизни.

Иван некоторое время смотрел на Шмидта, размышляя над его словами, потом спросил:

– А ты, почему ты разошелся с мамой?

Ну, это вообще удар ниже пояса, Шмидт вздрогнул и покраснел, как рак. Вопрос был еще каверзнее предыдущего. Шмидт никогда не пытался объяснить себе, почему он разошелся с Ольгой, еще меньше он понимал, что заставило его с ней сойтись. Шмидт вздохнул и нехотя произнес:

– Мы с твоей мамой вообще чужие люди. Просто ей было тяжело, когда пропал твой папа, надо было опереться на кого‑ то, а я оказался рядом. Потом нас какое‑ то время объединило общее дело – «Фонд Реставрации». Не более того. Вот мы и жили под одной крышей.

Шмидту не хотелось говорить парню, что Ольга использовала его, а когда надобность в нем отпала, выбросила, как использованный презерватив. Но вываливать мусор на женщину было не в его правилах, да и незачем Ивану знать о матери всю подноготную.

Мальчик, по‑ видимому, не вполне был доволен ответом Дмитрия. Для своего возраста он был очень разумным. У него сложилось на сей счет свое мнение. И он его высказал.

– Может, мама сама во всем виновата, и ей никто в мире не нужен, даже я?

– Ну что за глупости! – Шмидт погладил парня по голове. – Ты прекрасно знаешь, что мама тебя любит.

Ваня горько усмехнулся:

– Поэтому она и отправила меня в Англию?

– Ты опять не прав, – Шмидт взглянул укоризненно. – Тебе учиться нужно. А такое прекрасное образование ты можешь получить только здесь. Ты талантливый музыкант, Ваня, и тебя ждет великое будущее.

– Но мама могла бы тоже жить в Англии, рядом со мной, – возразил Иван.

Шмидт не нашелся, что ему ответить: для этого нужно было говорить о болезни Ольги, ее пристрастии к спиртному, а к этому он не был готов. Прекрасное настроение у обоих было окончательно и бесповоротно испорчено. Домой возвращались молча, каждый думал о своем.

XXI

Проплутав по тайге, Витек, доктор Ватсон, Арсений Степанович, Ярослава, Алешка и Катя, наконец, разыскали скит Федора. Это была грубо сколоченная из бревен избушка с частоколом тонких сосенок вокруг нее. Однако как бы не был редок лес, машину к скиту подогнали с трудом. Она то буксовала, то шла юзом в местах, где скопилась после дождя вода, то упиралась в росшее на пути дерево. Власов с тоской посматривал на царапающие борта автомобиля ветви, но помалкивал. Жизнь Ярославы с ребенком была дороже автомобиля.

В конце концов, фургон подогнали к избушке. Она казалась заброшенной. В ней явно никто не жил с тех пор, как Федор с мальчишками покинули ее. Площадка перед домиком заросла молодыми побегами и высокой травой, дверь висела косо, в единственном окне стекло выбито, а может, на нем никогда стекла и не было, а Федор затягивал его как заправский отшельник бычьим пузырем, да он рассохся от времени и рассыпался. Кто знает.

Фургон оставили неподалеку. Компания гурьбой вошла в домик. Внутри он был ничуть не привлекательнее, чем снаружи. То же запустение и убожество. Витек осмотрел пыльную канистру для воды, валявшуюся на полу, потрогал висевшую на стенке керосиновую лампу, пнул по дырявому котелку и заключил:

– Жить можно.

– Че‑ го‑ о? – возмутилась Катя. – Ты хочешь, чтобы мы с ребенком жили в этой конуре?

– А что делать? – Витек растопырил руки, изобразив вратаря, пропустившего в ворота мяч. – Одну машину федералы остановили, а другая ушла. Где она сейчас? Вот то‑ то и оно, – видя, что ему никто не возражает, заявил Злобин. – Так что, пока обстановка не прояснится, придется здесь побыть.

Он прошелся по избушке. Взглядом старшины, принимающего казарму, обследовал все ее уголки и распорядился:

– Так, женщины занимаются уборкой помещения и территории, Степаныч заделывает окно, чтобы ночью не дуло, Док берет канистру и идет за водой. Потом оба поправляют нары, или полати, как у них здесь у отшельников шконки называются, на чем спят? Затем все заготавливают дрова. Ясно?

Все признали в Злобине командира отряда. Никто ему не возражал за исключением властной Кати.

– А ты что будешь делать? – спросила она насмешливо.

– Я… – хмыкнул Витек. – Я… в общем, я найду себе работу. Местность нужно осмотреть. Да вот насчет пропитания позаботиться. Эх, жалко ружьишка никакого нет у нас, а то бы дичи настреляли.

– Почему нет? – удивился Доктор Ватсон. – У Степаныча в фургоне под сиденьем «Сайга» лежит.

– «Сайга»? Карабин?! – поразился Злобин и уставился на Вонсовского. – Что же вы молчали, уроды?

– Так я из дому его прихватил, – смутился Вонсовский и поежился. Уж больно взгляд у Витька был колючий. – Так на всякий случай. Ты же сказал: заварушка со стрельбой.

– Ты что Док, совсем спятил? – возмутился Витек. – Мы, понимаешь ли, вынуждены сражаться с бандой голыми руками, а у нас оказывается в багажнике карабин лежит.

– Да ладно тебе, – вступился за Ватсона Степаныч. – Ты врать‑ то ври, да не завирайся. Во‑ первых, ты не сражался, а улепетывал, а во‑ вторых, все равно карабином не смог бы воспользоваться. Если бы не дай бог пальнул в басурман, они бы нас изрешетили, как пить дать. А так гонялись за нами, думали: руками голыми возьмут. Но вот не взяли же.

– Пусть так, – охотно согласился Злобин, – но зачем, черт возьми, карабин было прятать?

– Так он в милиции не зарегистрирован, – стал объяснять доктор Ватсон. – Мне его несколько дней назад клиент один благодарный подарил, вот и не успел на учет поставить. Так мы со Степанычем на всякий случай от гаишников его в фургоне спрятали да барахлом всяким завалили.

– За‑ ва‑ ли‑ ли! – передразнил Витек. – Ладно, Док, показывай свой карабин.

Злобин и Вонсовский вышли из скита, подошли к фургону. Вид у автомобиля действительно но был плачевный. Бока покарябаны, одно колесо спущено, переднее крыло помято. Жаль, хорошая машина была. Достали из груды тестомесов и запчастей для мини‑ пекарен карабин. Оружие было новенькое, блестящее, пахнущее заводской смазкой. Витек с видом знатока покрутил карабин в руках, прицелился, передернул затвор и, цокнув языком, удовлетворенно сказал:

– Хорошая игрушка. Патроны есть?

– Конечно! – Ватсон нырнул в недра машины, извлек три картонные коробочки и протянул Злобину – Держи. И граната.

Витек сунул гранату в карман куртки, зарядил карабин, закинул за плечо и ушел в тайгу. Доктор Ватсон вернулся в избушку.

В течение трех часов компания драила, убирала, ремонтировала скит, в общем, обустраивалась. Помогал Алешка. Он носил лапник, которым решили застелить нары, чтобы мягче было спать. Было не очень весело, давил груз нависшей опасности, однако компания не унывала, работала дружно, споро. К вечеру, если выражаться языком строителей, скит был готов к эксплуатации.

Все это время, пока изгнанники работали, Витек отсутствовал, однако время от времени в тайге раздавались выстрелы. Злобин охотился. Наконец, в сумерках атаман заявился уставший, но довольный. Он бросил на землю зайца и глухаря. Приличные трофеи! Есть хотелось всем. Зверя и дичь на скорую руку распотрошили и зажарили на костре. Ели уже ночью, торопясь и обжигаясь, с огромным аппетитом, несмотря на отсутствие хлеба и соли. Это была самая вкусная еда, которую доводилось есть в своей жизни скрывавшейся в скиту компании.

После еды всех разморило. Алешка уснул на коленях у Ярославы, женщин тоже стало клонить в сон, и они, пожелав спокойной ночи защитникам, отправились спать на нары в избушку. Витек, Степаныч и Доктор Ватсон, остались еще немного посидеть у костра с бутылочкой бальзама Вонсовского. Что ж, вполне романтическая ночь. Давненько приятели не сидели вот так у костра, с того самого времени, как жили на свалке. Федора вот только в компании не хватало. Эх, Федор, Федор, где ты, что с тобой?

Посидели, поговорили, вспомнили былое. Бальзам Вонсовского здорово ударил в голову. Все трое захмелели.

– Ну, ладно, мужики, давайте‑ ка на боковую, – предложил Витек. Он собрался было встать но вдруг замер и приложил палец к губам. – Тсс… – сказал он сквозь зубы. – Мы, кажется, здесь не одни. На землю быстро и не дышать!

Все трое осторожно сползли с бревна, на котором сидели, распластались на земле и затаились. Лежали минут десять, однако кругом было тихо.

– Может, показалось? – спросил Степаныч.

– Да нет, – тихонько отозвался Витек. – Ветка хрустнула, словно наступил на нее кто. Вы, мужики, здесь побудьте, а я посмотрю пойду.

Витек взял карабин и по‑ пластунски, очень тихо, пополз прочь от костра в том направлении, где хрустнула ветка. Метров через двадцать он перестал двигаться и затаился. Впереди была непроглядная тьма, кругом по‑ прежнему не раздавалось ни звука. Однако Витек шестым чувством ощущал присутствие поблизости человека. Злобин выжидал. Минута шла за минутой, но ничего не происходило. Витек не отчаивался. Слух, зрение обострились у него до предела.

Он стал различать деревья и, казалось, даже слышал шелест травы. Наконец, терпение его было вознаграждено. Витек вдруг увидел, как от расположенного неподалеку дерева отделилась тень, медленно и плавно, будто бесплотный дух, проплыла к соседнему дереву и слилась с ним. Через несколько минут история повторилась, только на сей раз человек перешел к дереву, находящемуся не справа, а позади него. Злобин двинулся следом. Метров через пятьдесят таинственный незнакомец, очевидно, решив, что отдалился достаточно от костра, уже не таясь, зашагал по лесу. Виктор прибавил шагу.

Человек вышел на просеку и зашагал по ней. Места были знакомые. Именно по этой просеке компания и приехала сегодня к скиту на фургоне. Витек помнил, что вскоре просека должна была делать крутой поворот. Злобин преодолел свободное от деревьев пространство и, прихрамывая, бросился через лесок, наперерез незнакомцу.

Выскочил он из лесу как раз вовремя – человек приближался. Просека в этом месте обрывалась, начиналась узкая тропинка. Осторожно, чтобы, не дай бог, не хрустнула веточка, Витек сел, потом лег на спину и вытянул одну ногу на тропинку, вторую – подогнул под себя. Рядом положил карабин. Место, надо сказать, он выбрал неудачное, на тропинке и рядом с ней была лужа, и одежда Злобина тут же промокла, но он не обращал на такие мелочи внимания. Он сосредоточенно смотрел в темноту, дожидаясь незнакомца. Человек ступил на тропинку, пошел по ней.

Витек сжался, будто готовая в любой момент распрямиться пружина. Вот осталось десять шагов, пять, три два, один – пора! Злобин сделал замах одной ногой, другой – взял ноги незнакомца в клещи и резко сомкнул их. Если бы кто‑ то со стороны наблюдал за человеком, шедшим по тропинке, то он наверняка решил бы, что тот наступил на противопехотную мину. Незнакомца подбросило вверх, примерно на метр, и он, раскинув руки и ноги, с воплем рухнул на землю. Витек вскочил, запрыгнул на спину человеку и заломил ему руку.

– Тсс! – прошептал он ему на ухо. – Только пикни, и я размозжу тебе голову!

– А‑ а!.. – тем не менее, что было мочи заорал насмерть перепуганный незнакомец и, ошалев от страха, стал вырываться. – Пусти, Антихрист проклятый! Пусти, быть тебе в преисподней!

– Заткнись! – рявкнул Витек, схватил человека за волосы и с силой ткнул лицом в землю. – Заткнись, паскуда, не то убью! – и он, демонстрируя, что не шутит, снова впечатал физиономию мужика в землю.

Тот, наконец, затих, обмяк и запричитал:

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, по молитвам Пречистыя Твоея Матери и всех святых помилуй нас!

Злобин, собиравшийся было еще разок другой, острастки ради, пройтись физиономией незнакомца по тропинке, вдруг замер.

– Черт побери! – воскликнул он, как человек, которого осенила страшная догадка. – Черт побери! Мужик, а ты часом не Федор будешь?

– Федор, Федор, добрый человек! – проскулил лежавший на земле и спросил: – А ты кто?

Злобин ослабил хватку, а потом и вовсе отпустил мужчину.

– Да Виктор я Злобин, – пробормотал он обескураженно. – Ты чего, странник, не узнал меня?

Федор, а это был именно он, перевернулся под Злобиным на спину, несколько мгновений лежал неподвижно, пытаясь разглядеть в темноте лицо напавшего на него человека, а может быть, просто приходил в себя от побоев, и вдруг снова заорал:

– А‑ а!.. Вите‑ ок! Это ты? Витек! Витек! ‑

Он схватил Злобина за рубашку и принялся трясти так, будто пытался вытряхнуть из него душу. – Витька, охальник окаянный! – все не мог нарадоваться Лукин неожиданной встрече. – Ты как здесь оказался?

– Да пусти ты на хрен, рубашку порвешь! – Виктор отодрал от себя руки Федора и потер натертую воротником шею. – И не ори, и так всех медведей в тайге распугал. Сам‑ то ты как сюда попал?

Злобин встал и стал отряхиваться. Охая и причитая, поднялся и Федор. Он все еще не мог прийти в себя от радости и изумления.

– Я‑ то? – Лукин вытер рукой рот и бороду от налипших на них кусочков травы и земли. – О, это долгая история, брат. Дай передохну, напугал ты меня почем зря. Постой, постой, – он вдруг уставился на Витька, – А это не ты в скиту моем с двумя странниками у костра вечерять изволил?

– Я конечно, – хохотнул Витек. – А ты думал, черти у твоей богадельни собрались, да тебя поджидают, чтобы на огоньке изжарить?

– Не богохульствуй! – предупредил Федор. – Не поминай всуе ни Бога, ни этого… Нехорошо это.

– Ладно, ладно, – примирительно сказал Витек. – Не буду твоих религиозных чувств задевать. А вообще‑ то я очень рад тебя живым‑ здоровым видеть. А у костра, действительно, я сидел, Доктор Ватсон да Степаныч. А в скиту твоем Ярослава, Алешка и Катя спят.

– Живы, значит? – Федор искренне обрадовался сообщению и перекрестился: – Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь. Ну, расскажи, что случилось, а то уж больно интересно мне. Я же ничего не знаю, меня антихристы в багажнике возили.

– Пойдем, Федя, в скит, – Злобин поднял лежавший на земле карабин, закинул его за плечо. – По ходу дам расклад, что да как у нас было.

Приятели отправились в обратный путь. Шли медленно, негромко переговариваясь. Дорогой Витек подробно рассказал Лукину о том, как развивались события после взрыва боевиками Дома Сорского и похищения Федора и Шамиля, а также о том, как он, услышав хруст ветки, отполз от костра в лес, выследил околачивающегося неподалеку от скита незнакомца и отправился вслед за ним.

Подошли к скиту, издали предупредив Ватсона и Степаныча, что идут свои, дабы не пугать их своим внезапным появлением. Власов и Вонсовский были немало удивлены возникшему вдруг из темноты Федору и немало обрадованы его чудесным спасением. Лукина усадили на бревно рядом с тлевшими углями, угостили остатками ужина и стали расспрашивать о его, Федора, злоключениях.

– Ну, что вам поведать, странники мои… – изрек было Лукин, обсосав испачканные соком зайчатины пальцы, однако его перебил Витек.

– Послушай, архимандрит ты наш, – заявил он насмешливо. – Здесь люди свои, поэтому давай‑ ка говори попроще, без овса и сена.

Лукин как‑ то странно посмотрел на Злобина, однако ничего не сказал и продолжил:

– В общем, поведать вам, странники мои, особо нечего. Бандюки возили меня в недрах машины своей, и я ничего не видел. Я лежал, и молился перед Господом за грехи наши, и готовился предстать перед судом божьим. Потом началась стрельба, машина развернулась и помчалась назад. А через некоторое время меня, к моему изумлению, высадили в тайге и отпустили с Богом на все четыре стороны. Домой идти я не отважился, душевные раны, нанесенные бандитами, были свежи, и направил я стопы свои в скит, дабы уйти на время от забот мирских и подумать о смысле бытия. Однако когда я приблизился к скиту, то увидел огонь и людей вокруг него. Подумал, что это бандиты, а потому приблизиться не решился и направился прочь.

– А тут я на Федьку и напал, – осклабился Витек. – Ох, и испугались мы друг друга. – Он вдруг посерьезнел: – Что там с Шамилем?

– Знать не знаю, ведать не ведаю, – признался Лукин. – Видел только: его в багажник «форда» заталкивали.

– Может быть, тоже отпустили? – с надеждой сказал доктор Ватсон.

– Дай‑ то бог, – вздохнул Лукин.

Широко открыв рот, продолжительно зевнул Арсений Степанович.

– Давайте‑ ка, мужики, на боковую, завтра вставать ни свет ни заря, мне во всяком случае. Машину осмотреть хочу, барахлит что‑ то, да колесо поменять нужно.

– Действительно время позднее, – Ватсон встал.

Стали подниматься и остальные.

– Вы отдыхайте, – заявил Витек, берясь за карабин. Он ни на секунду не расставался с ним. – А я покараулю немножко. Мало ли что.

Никто не стал возражать против дежурства, тем более что дежурить придется Витьку. Позевывая и отмахиваясь от жужжащих комаров, Вонсовский, Лукин и Власов отправились в избушку, а Злобин с карабином под мышкой стал прогуливаться около скита.

Походил взад‑ вперед, постоял рядом с машиной, потом вернулся к домику и сел у порога. Из скита раздавался мощный мужской храп в три голоса. Ему время от времени подтягивал храп потоньше. Заливалась соловьем, по‑ видимому, Катерина. Ярослава с Алешкой помалкивали, пребывая, очевидно, на концерте Храповицкого в роли слушателей. Под такой аккомпанемент захочешь уснуть, не уснешь.

Злобин привалился к стене и сомкнул веки. Перед глазами тут же в вихре закружились картинки из событий сегодняшнего дня – дикая гонка на автомобиле, погоня за зайцем, потом за Федором. Виктор открыл глаза. Все та же непроглядная тьма. Он некоторое время таращился в темноту, затем глаза сами собой вновь закрылись.

Разбудили Витька голоса. Нет, раздавались они не из скита, там стояла тишина, даже виртуозы храпа и те смолкли, а доносились они откуда‑ то из лесу. Злобин с трудом разлепил веки. Было раннее утро, когда только‑ только начинает светать, а все окружающие предметы кажутся неясными, призрачными. Лес стоял, окутанный туманной дымкой, сырой, загадочный. В утренней тишине в нем далеко был слышен любой звук, будь то хлопанье крыльев пролетавшей птицы или шорох завозившегося в прошлогодней листве зверька.

Говорили мужчины. Они приближались к избушке с фасадной ее части, и должны были вот‑ вот появиться на полянке. Витек откинулся на спину, перевернулся на живот и ужом вполз в двери. Голоса вдруг смолкли. Люди, очевидно, заметили скит. Оказавшись в домике, Злобин развернулся и изготовился к бою, укрывшись за стеной. И как раз вовремя – из лесу вышли четыре человека, одетые в камуфляж. Произошло именно то, чего больше всего опасался Витек, – их выследили боевики.

Первым, держа автомат на плече, шел плотный мордастый мужчина лет тридцати. За ним гуськом шли еще три амбала. Злобин решил выполнить долг начальника безопасности Александра Белова, а следовательно, и членов его семьи до конца.

– Стой, стрелять буду! – крикнул он и поймал голову мордастого в прорезь прицела.

Отряд боевиков в нерешительности остановился неподалеку от фургона.

– Да не дури ты, парень! – крикнул идущий впереди и, обернувшись к своим, негромко сказал: – Врет он все. Нет у них никакого оружия… Иначе они давно стрелять бы начали. Эй, парень! – обратился он снова к Витьку. – Ни ты, ни твои друганы нам не нужны. Отдайте нам девку с пацаном и проваливайте.

– Сам вали отсюда, пока я тебе башку не прострелил! – крикнул Витек и передернул затвор карабина.

– Ну, как знаешь! – дернул широченными плечами мордастый и двинулся к избушке. – Я тебя предупредил.

Витек плавно нажал спусковой крючок. Раздался выстрел глухой, отрывистый. Он разорвал тишину и эхом прокатился по тайге. Мордастого будто ударили кувалдой по лбу. Раскинув руки в стороны, он взлетел в воздух и упал на сзади идущего человека. Тот шарахнулся в сторону, потерял равновесие, его повело вправо. Сделав несколько шагов, боевик споткнулся, стал заваливаться на бок, и в этот момент прозвучал еще один выстрел. Парень крутанулся в воздухе вокруг своей оси и с криком рухнул на землю.

Двое оставшихся боевиков залегли рядом с фургоном. В высокой траве их не было видно.

– Эй, ты, козел! – заорал один из них. – Ты что, офигел? Мы ж тебя, паскуду, на фарш сейчас изрубим! – и в подтверждение его слов на избушку обрушился шквальный огонь из двух автоматов.

Давно уже находившиеся на ногах женщины, Алешка, Ватсон, Степаныч и Федор дружно попадали на пол. Пули защелкали по скиту, всем пришлось залечь. Алешка заплакал, Ярослава с Катей принялись его успокаивать.

– Боевики? – спросил Вонсовский.

– Они самые, – подтвердил Витек, откатившись от двери. – Выследили гады. Федор! – крикнул он Лукину. Тот лежал под столом, прикрыв голову руками. – Знаешь, почему они тебя вчера отпустили?

– Почему? – не поднимая головы, спросил Федор.

– Чтобы ты привел их к нам. Так и получилось. Они следили за тобой. Ну да ладно, ребята. Отобьемся.

Стрельба внезапно прекратилась. Смолкли все звуки, за исключением скрипа раскачивающегося на гвозде старого ведра, в которое угодила пуля.

– Эй, парень! – опять крикнул тот же голос. – Ты живой?

– Живой! – ответил Злобин. – Что мне сделается! Чего тебе?

– Отпусти девку с пацаном. Слышь, что говорю?

– Ага, сейчас! Ловите, – Витек снова выглянул из‑ за двери и шмальнул туда, где, по его представлениям, были боевики. Однако напрасно истратил пулю. Бандит, по‑ видимому, уже откатился в сторону.

И тут же из‑ под заднего колеса фургона плюнул огнем автомат боевика. Витек едва успел убрать голову, как в косяк, из‑ за которого он только что выглядывал, впилось сразу несколько свинцовых шмелей.

– Эй, парень! – заорал боевик. – Девку отдай, а то сейчас на фиг гранатами закидаем.

– Не закидаете! – ответил Витек. – Вам Ярослава с Алешкой живыми нужны.

Боевики замолчали. Со стороны леса больше не раздавалось ни выстрела, ни звука. Помалкивал и Злобин. Ситуация создалась тупиковая. Патроны у него были на исходе. Правда оставался еще «ИЖ‑ 71» с полной обоймой, и еще была запасная. Но против автоматов короткий ствол не защита.

Ни боевики, опасаясь выстрелов Витька, не могли войти в скит, ни находившаяся в заточении компания не могла выйти из него по тем же причинам. Разделяться и брать скит с двух сторон им не хотелось – себе дороже. Все‑ таки фургон – единственная надежная защита по сравнению с хилыми сосенками тайги. Время шло, но ни та, ни другая сторона не предпринимала никаких действий. Наконец, Злобину пришла идея, пусть и не гениальная, но позволяющая изменить ситуацию в свою пользу.

– Степаныч, – тихонько позвал он. – Когда машину заправлял?

– Вчера утром, – удивился вопросу Арсений Степанович. – И в салоне еще канистра бензина стоит. А что?

– Да так, – ухмыльнулся Витек. – Машину не жалко?

Степаныч начал потихоньку соображать. Он прекрасно знал Витька с его талантом разрушителя. Поэтому и не удивился вопросу.

– Черт с ней, пусть пропадает, все равно покалеченная.

– Вот и отлично! – обрадовался Злобин.

Затем выглянул в дверной проем. На полянке никаких изменений. Он прицелился, выстрелил и тут же убрал голову, успев заметить, как из пробитого в бензобаке отверстия полился бензин. В то же мгновение прогремели две автоматные очереди, а Злобин дико заорал:

– А‑ а!.. Подлюки, зацепили! – Он продолжал орать и после того, как смолкли автоматы.

– Эй, парень, ты чего там? – крикнул один из боевиков.

Витек подмигнул своим и, делая вид, будто катается по земле, снова завопил:

– Плечо, паскуды, плечо, прострелили! А‑ а!..

– Парень! – обрадовано крикнул боевик. – Тебе помощь медицинская нужна. Выходи, давай, окажем! У нас опыт есть.

Оба боевика заржали. Очередная фраза Злобина заставила их расслабиться.

– Ладно, – крикнул Витек. – Сдаюсь. Ждите, только лапти переобую.

Он отдал свой «ИЖ‑ 71» Ватсону, а карабин Степанычу, и велел им время от времени беспокоить нападавших огнем, а сам с гранатой пополз к фургону.

Мгновение спустя прогремел оглушительный взрыв. Над головой Витька засвистели осколки, фургон вспыхнул, как вата. За секунду до этого один из боевиков успел нажать на спуск. Короткая очередь срезала деревца метрах в пяти перед Витьком. Выждав минуту, он осторожно подполз к " фургону и заглянул за него. Оба боевика в неестественных позах лежали на спине. Отстрелялись, болезные.

Встать во весь рост ему не удалось: в горячке боя он не заметил, как последними выстрелами его ранило в обе ноги. Витек вернулся в скит ползком, постанывая от боли…

XXII

Грота, Кабана, Мориарти, Гоблина и Заику привез во дворец все тот же Садык. Криминальная компания с удивлением взирала на купола, восточный дворец, минарет, с которого неожиданно, призывая к молитве, заголосил муэдзин. Подобного им в своей жизни видеть еще не приходилось.

Как только Грот, Кабан, Мориарти, Гоблин и Заика остались одни, поскольку Садык отправился узнать, куда разместить прибывших, они дружно разделись до трусов и попрыгали в бассейн. Давно немытые, распаренные от жары; они с удовольствием плескались в удивительно прохладной воде. Хотя рядом был Персидский залив, приезжие и аборигены предпочитали купаться в бассейнах, ибо температура воды на открытых пляжах зимой была, понятно, холодноватой, д летом наоборот очень теплой, что не приносило находящимся в воде желанной прохлады.

Вернувшийся Садык был потрясен, увидев бултыхающиеся в воде его высочества русских зэков. В бассейне было дозволено купаться лишь самому Аль Азизу, его гостям и приближенным, а уж никак не слугам, а именно к этой категории относились выкупленные из тюрьмы неверные.

– Кыш! Кыш! – заорал Садык и замахал руками так, будто действительно сгонял кур с насеста. – Пошли прочь, дети осла и внуки верблюда! Вон отсюда, вон!

С блаженной физиономией вынырнувший из воды Кабан выпустил изо рта струйку воды. Он ни слова не понимал по‑ английски, поэтому спросил у знавшего немного язык Грота:

– Чего он хочет, корифан?

– Говорит, что ты на свинью похож, – заявил Грот, сообразивший, что они попали впросак и им здорово попадет, – которая залезла своим немытым рылом в ванну его высочества.

– Чего? – с угрозой произнес Кабан, вылезая из бассейна. – Да он сам на макаку похож, хвоста только и не хватает!

– Эй, эй, Ка‑ абан! – дернул бывшего авторитета за ногу Заика. – П‑ придержи коней! Да‑ давно па‑ араши не нюхал? Не вы‑ выеживайся давай! А то на‑ ас всех к едрене‑ фене обратно в ка‑ аталажку отправят!

Кабан, пораскинув мозгами, решил – прав Заика. Чего выпендриваться‑ то. Выдернул их шейх из эмиратских железных клеток, и спасибо ему. А в бассейн тоже без разрешения лезть не следовало, все‑ таки не как почетные гости к шейху прибыли. Он прикусил язык и стал одеваться.

Последовали его примеру и остальные участники водных процедур. Вскоре компанию привели на задний двор и показали им место жительства, вернее, место ночного отдыха, так как днем им предстояло работать, отрабатывать потраченные на их выкуп деньги. Как людям другой веры, или, проще говоря, неверным, им выделили жилье отдельно от мусульман. В небольшом домишке из необожженного кирпича на задворках дворца. Зеки тут же окрестили его сараем. Внутри сарай представлял собой крохотную комнатку с брошенными на пол кусками войлока вместо кроватей.

– Как настоящие гастарбайтеры теперь жить будем, – сказал Кабан, оглядывая комнатку. – Мать их так растак!

– Все лучше, чем в камере, – пробурчал Мо‑ риарти.

Он, в отличие от Кабана и Грота, был всем доволен. Заика и Гоблин, впрочем, тоже не выглядели расстроенными.

– И т‑ то ве‑ ерно! – заявил Заика и плюхнулся на кошму в углу.

Компания разлеглась на полу, однако отдыхать им не позволили. Пришел какой‑ то тип с внешностью головореза, выдал им длинные белые рубахи с короткими рукавами и распределил обязанности.

Заике досталось место мусорщика. Мориарти и Гоблина отправили вместе с бригадой строителей на отделочные работы в недавно отстроенный дом одного из сыновей шейха, а Кабана определили в конюшню. Нет, не выгуливать, холить и лелеять скакунов его высочества, эту работу выполняли квалифицированные специалисты, а убирать за конями навоз. Грота же никуда не распределили. Его повели в главный дом знакомиться с шейхом Абдулом Аль Азизом.

Сразу его шейху не представили. Грот долго маялся в боковой комнате, затем Садык пригласил его в покои хозяина. Однако зал приемов был пуст, шейх находился на террасе. Туда в сопровождении Садыка Грот и отправился.

В летней открытой пристройке к зданию, с видом на Персидский залив, на ковре за большим резным столом на коротких ножках сидели двое мужчин: один страшно толстый с маленькими глазками на грушевидном лице; другой худой, высокий, с длинной седой бородой. Оба были одеты в длинные белые галабии, на головах у каждого красовался белый платок – куфия, прижатый к темени двумя толстыми шнурами. По всем канонам столь представительным персонам полагалась иметь Сзади пару слуг с опахалами, однако цивилизация пустила свои корни и в доме шейха: в углу террасы работал вентилятор.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒