Питер Джеймс 12 страница

Господи, внезапно подумала она, как давно все это было. Как много времени прошло с тех пор, когда он был жив и все было нормально.

Раздался ужасающий вопль, похожий на крик зверя в ночи; он заглушил барабанную дробь и вознесся над Алекс, его издал кто-то из участников круга. Крик повторился. Тише, еще тише, крик перешел в хрип, будто кто-то пытался втянуть воздух сквозь переломанное горло. Кто издал его? Форд? Милсом? Орм? Сэнди? Понять невозможно.

– Мама.

Голос Фабиана, слабый и испуганный. Раздался щелчок, и музыка смолкла.

– Мама.

Ни тени сомнения – это голос ее сына. Алекс стал бить озноб, комната превратилась в глыбу льда, ее трясло так, что она с трудом могла сидеть на месте.

– Дорогой мой, – взволнованно громко сказала она, – здравствуй, мой милый.

Снова ужасный захлебывающийся звук, затем страшный пронзительный крик молодой женщины – такого ей еще не приходилось слышать, его эхо, подумала она, будет теперь вечно метаться по комнате.

«О Боже, пожалуйста, прекрати это, – подумала она, – прекрати сейчас же».

– Кто здесь? – услышала она спокойный, уверенный голос Форда.

Ему ответил голос с заметным немецким акцентом и своеобразной интонацией; чувствовалось, что голос принадлежит образованному человеку.

– Это Герберт. Тут присутствует молодой человек, который хотел бы поговорить со своей матерью.

– Будьте любезны, передайте ему, мы ждем его. Он уже начал пробиваться к нам.

Алекс сквозь темноту уставилась на Форда. Он тоже слышал Фабиана. Значит, это не было игрой воображения. Так подделать голос невозможно. Она попыталась приободриться, но холод и страх не покидали ее. Невозможно, просто невозможно, внушала она себе, чувствовать себя одинокой в комнате, заполненной людьми. И все же, скованная холодом и страхом, которые, словно тяжелые руки, легли ей на плечи, она ощущала себя единственным человеком, оставшимся в этом мире.

– Он нуждается в подпитке энергией, – укоризненно сказал голос с немецким акцентом.

– Я хочу, чтобы все взялись за руки, – сказал Форд. – Когда через нас пройдет поток энергии, душа обретет силы.

Алекс почувствовала, как маленькая рука Форда сжала ее руку. Она была такой горячей, что едва не обожгла ее ладонь. Камень перстня врезался ей в кожу, но она не решилась изменить положение. Вытянув в темноту другую руку, Алекс ощутила чью-то влажную костистую ладонь. «Кто там справа? » – попыталась припомнить она. Милсом. Он тоже сжал ее кисть.

– Обретайте силу, – сказал Форд, – пусть она льется, пусть хлещет!

Форд и Милсом стали раскачиваться взад и вперед, и она раскачивалась вместе с ними. И вдруг они резко застыли; Форд с силой сжал ее кисть, и его рука словно окаменела.

– Мама!

Голос Фабиана повис в воздухе.

Она снова услышала странный хрип и поняла: хрипит Милсом. Она посмотрела на него, пытаясь что-то разобрать в темноте, и внезапно прямо напротив нее, оттуда, где сидел Орм, донесся крик Кэрри:

– Не позволяйте ему, миссис Хайтауэр!

Голос Кэрри, жалобный и испуганный, пронзил воздух, словно кто-то провел ножом по камню.

– Похоже, что нашим туннелем воспользовалась еще какая-то молодая женщина, – спокойно сказал Форд.

– Молодой женщины тут нет, – произнес кто-то с немецким акцентом.

– Кто здесь? – мягко спросил Форд. – Не назовете ли нам свое имя?

Раздался яростный рык, Форд и Милсом дернулись так, что Алекс чуть не получила вывих суставов.

В затылок ей ударила холодная струя воздуха, скользнула по плечам, окутала все ее тело.

– Пожалуйста, помоги мне, мама, – снова донесся голос Фабиана.

Он был так близко, что ей показалось – стоит протянуть руку, и она коснется его. Она уставилась в темноту.

– Где ты, дорогой?

Внезапно раздался странный гнусавый голос:

– Да не слушай ты этого маленького подонка!

Дернувшись, Алекс задрожала и стала дико вглядываться в темноту.

– Будьте любезны, кто вы такой? – все также спокойно спросил Форд. – Пожалуйста, скажите нам свое имя или же, во имя Господа, немедленно покиньте медиума.

– Мама! – отчаянно закричал Фабиан.

В темноте снова рыкнул тот же гнусавый голос:

– Я его отец!

Перед Алекс все поплыло; она качнулась, вцепившись в руки Форда и Милсома.

– Нет, – сказал Форд, – его отец здесь, в комнате, вместе с нами.

– Мама, – снова раздался стон Фабиана.

– Пожалуйста, прекратите, – сказала Алекс. – Я хочу положить этому конец.

– Отец явившейся души тут, с нами; пожалуйста, оставь нас, кто бы ты ни был, – сурово сказал Форд.

– Меня зовут Джон Босли. Я отец мальчишки, – снова фыркнул голос.

Алекс попыталась освободиться от рук Форда и Милсома, но не смогла.

– О боже, да прекратите же! – Ее сотрясала неудержимая дрожь, ей казалось, что ее вот-вот вырвет. – Морган, прошу вас, прекратите! – закричала она.

– Дорогая? – услышала она мягкий обеспокоенный голос Дэвида. – С тобой все в порядке, милая?

– Я хочу прекратить! Пожалуйста, попроси их прекратить.

– Мама! – снова закричал Фабиан. – Кэрри!

Она скорчилась на стуле, пытаясь вырвать руки и спрятать в них лицо.

– Помогите мне, – сказала она. – Помогите…

И тут она снова услышала тихий молящий голос Кэрри:

– Пожалуйста, не позволяйте ему, миссис Хайтауэр.

– Что не позволять? – слабым голосом спросила она. – Объясни мне. Не позволять – что?

– 4 мая, мама. – Теперь у Фабиана был совершенно иной голос, спокойный и уверенный, такой, как всегда. – 4 мая они собираются выпустить меня.

– Откуда, дорогой? – еле шевеля языком, спросила она. – Откуда?

Наступило долгое молчание, и она стала приходить в себя: увидела комнату, услышала поскрипывание стульев, дыхание и шорох одежды. Форд расслабил пальцы и выпустил ее руку.

Алекс почувствовала, что Фабиан исчез – столь же быстро, как и явился. В комнате остались только тьма и молчание. Высвободив правую руку, она провела пальцами по лицу; оно было в испарине.

– Мистер Форд, – услышала она голос Дэвида, – я думаю, вы должны положить этому конец; моя жена не на шутку испугана.

Ответа не последовало; Алекс обвела взглядом помещение, пытаясь увидеть силуэты присутствующих, но ничего не могла разобрать в темноте; сердце у нее колотилось с такой силой, что заболела грудная клетка.

– Дэвид? – шепнула она. – Я… – Она помолчала. – Я в порядке.

После долгой паузы она услышала голос Форда, который снова обрел мягкость:

– Души удалились.

Алекс услышала скрип стульев, шорох шагов по ковру; вспыхнул свет, и она зажмурилась, а когда снова открыла глаза, Форд стоял у дверей, склонив голову, погруженный в глубокое раздумье.

Алекс огляделась: ничего не изменилось, все было на своих местах. Все еще дрожа, она подумала: а что же, собственно, она предполагала увидеть, и без сил обмякла на стуле. Напротив нее под каким-то невероятным углом на подлокотнике кресла полулежал Орм. Рот у него был открыт, а подбородок выдавался вперед, как у выкинутой на берег рыбы, широко открытые глаза смотрели в потолок. На мгновение ей показалось, что он мертв. Затем Орм застонал и упал на сиденье.

Поставив локти на колени и сплетя пальцы, Милсом сидел наклонившись вперед. Сэнди откинулась на спинку стула, промокая лоб платком.

Алекс опасливо посмотрела на Дэвида, который, засунув руку в карман пиджака, с подозрением оглядывал всех присутствующих.

Она перевела взгляд на Форда.

– Что случилось? – спросила она.

Форд как-то странно посмотрел на нее и ничего не ответил.

– Прошу вас, расскажите мне, – дрожащим голосом попросила она. – Пожалуйста, объясните мне, что произошло? – Она взглянула на Орма, Милсома, затем на Сэнди. Они выглядели странно, очень странно. Потом посмотрела на портрет Фабиана на стене, увидела холодное мерцание медного телескопа под окном. Какой пустой кажется комната без кровати, какое унылое, холодное освещение, подумала она. Но комната вдруг обрела привычный вид. «По-видимому, я была в трансе», – решила Алекс. Да, скорее всего, так оно и было – все привиделось ей в жутком сне. Она несколько расслабилась и снова оглядела присутствующих. «Почему никто не смотрит на меня? – Она в упор взглянула на Милсома, на Дэвида, на Сэнди. – Да посмотрите же на меня кто-нибудь. Пожалуйста. Улыбнитесь мне, скажите, что это был дурной сон, что вы, сидящие здесь, ничего не видели. Пожалуйста, прошу вас, скажите».

Постепенно страх и возбуждение стали уступать место безразличию. «Что это вообще было? – думала она. – Просто голоса? А где эктоплазма? Мерцание? Где зеленоватая слизь, что ползет изо рта? Левитация? »

Дэвид продолжал рыться в кармане пиджака. «Да жива ли я вообще? – внезапно пришло ей в голову. – Может, потому никто и не смотрит на меня? – Ее охватила паника. – Может, они меня не видят? Я умерла, вот что произошло, я мертва. Пожалуйста, посмотри на меня, Дэвид. Чем ты занят? » Внезапно она нащупала на коленях что-то жесткое и колючее; оно зашуршало, как старый пергамент, и она сжалась от ужаса. Ей показалось, что на коленях у нее лежит гигантское дохлое насекомое. Она попыталась отвести руки, но они окостенели, что-то царапнуло ей пальцы. Алекс оглядывалась вокруг, глаза ее были широко открыты, полны ужаса. Она не могла заставить себя посмотреть вниз, на колени. Что это такое, что за чертовщина?

Она посмотрела на Дэвида, молча взывая о помощи, но тот по-прежнему был занят своим карманом. Алекс почувствовала резкую боль в пальце, словно бы от укуса, громко вскрикнула и опустила взгляд. Не веря своим глазам, она заледенела. Ее крик заполнил комнату.

На коленях у Алекс лежала маленькая сморщенная роза, черная и обугленная.

Алекс открыла глаза и невидящим взглядом уставилась на изображение лошади. Откуда-то доносились неразборчивые голоса. Она с удивлением огляделась, приходя в себя. Вроде бы она была в комнате Фабиана? А теперь лежит внизу, в гостиной. Вокруг толпились люди, а теперь она видела только двоих – Дэвида и Моргана, но они находились так далеко, словно в другой комнате или даже в другом доме.

– Я ни с кем не успела попрощаться.

Они не замечали ее.

– Ваши магические трюки годятся только для хилых старушек, – услышала она слова Дэвида.

– Это довольно обычное явление, мистер Хайтауэр.

Сколько сейчас времени? – попыталась сообразить она. Как давно она лежит тут на диване? И что случилось с остальными?

– Вы в самом деле считаете, что роза может дематериализоваться, пройти сквозь время и пространство и снова материализоваться? – спросил Дэвид.

– В потустороннем мире происходит много такого, чего нельзя объяснить с помощью общепринятых терминов. Это было послание ушедшего своим любимым – единственно возможный способ представить неопровержимые доказательства.

– Каким образом обугленная роза может стать доказательством?

Алекс снова подала голос.

– Я ни с кем не попрощалась, – сказала она.

Но они по-прежнему не замечали ее.

– Мы очень мало знаем о потустороннем мире, но все время пытаемся понять его.

– Экспериментируя с людьми, когда они находятся в беспомощном состоянии?

– Я бы не позволил находиться в составе круга никому, в чьей силе я сомневаюсь.

– У моей жены таких сил не оказалось. Посмотрите, что с ней случилось.

– С ней все будет в порядке; она просто устала. Отдавать свою энергию очень изнурительно. Понимаете, слишком быстро, слишком быстро сразу после тяжелой утраты. Лучше всего заниматься такими вещами спустя несколько месяцев.

– Тогда почему же вы так не сделали? – сказал Дэвид.

– Это было необходимо.

Наступило долгое молчание.

– Что вы имеете в виду?

– Вмешательство злонамеренных душ.

– Нет, – внезапно громко подала голос Алекс, – нет, этого не было.

Она увидела, как они повернулись и посмотрели в ее сторону с таким видом, словно рассматривали какой-то отдаленный предмет.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – заботливо спросил Дэвид.

Алекс увидела, что он склонился над ней, увидела его кустистую бородку, его глаза, обращенные к ней.

– Хочешь, я вызову врача?

– Она уже приходит в себя, – сказал Форд. – Еще полчаса, и с ней все будет в полном порядке. Подобные явления вызывают сильнейшее эмоциональное потрясение.

– Явления… – сказал Дэвид. Алекс услышала сухой хруст и увидела, что Дэвид крутит в руках почерневший стебель. – Просто роза, давно увядшая роза, вытащенная из какого-то костра, которую вы или кто-то из ваших сообщников бросил ей на колени, когда мы все сидели в темноте, взявшись за руки. Кто-то с извращенным чувством юмора.

– Дэвид, – сказала Алекс, – прошу тебя, дорогой, не злись.

– Я не злюсь, моя радость. Не сомневаюсь, мистер Форд желал тебе только добра. Возможно, некоторых людей успокаивают подобные вещи, но ты к ним не относишься. Попытайся еще немного поспать.

– Я бы предпочла сигарету, – сказала она, усаживаясь на диване. Комната поплыла перед ней, и на мгновение ей показалось, что стена заняла место пола, но тут же, качнувшись, встала на место. Алекс замутило.

– Не вставай, дорогая. Пережди несколько минут.

– Все было не так, как, по-моему, должно было быть, – сказала она, глядя на Форда.

– Без неожиданностей не обходится, – с мягкой улыбкой ответил он.

– Я так отчетливо слышала Фабиана.

– О ком ты говоришь? – спросил Дэвид.

– О Фабиане.

– О Фабиане? – растерянно переспросил он.

– О нем, мой дорогой; ты, конечно, тоже слышал его?

На лице Дэвида появилось изумленное выражение; он повернулся к Форду, потом снова уставился на нее:

– Ты слышала его?

– Да. И Кэрри. И… – Спохватившись, она покраснела.

– Да ведь ничего не было, дорогая, должно быть, ты все это себе вообразила. – Дэвид снова взглянул на Форда, но тот подчеркнуто отвернулся от него и смотрел только на нее.

– Фабиан говорил со мной, – сказала она.

– А ко мне он не обращался. Единственным, кто подал голос, был мистер Форд. И те двое странных типов; один говорил так, словно его мутит, а другой – как с удавкой на шее.

Алекс опять стала страшно, страшно и одиноко.

– Ты хочешь сказать, что ничего не слышал?

– Он и не мог слышать, миссис Хайтауэр, – рассудительно сказал Форд. – Он не обладает достаточной чувствительностью. – Кашлянув, Форд повернулся к Дэвиду. – Но вы играли очень существенную роль в том, что состоялось этим вечером; вы крепко держали нас на земле, без вас мы бы почти ничего не добились.

– Добились? – недоверчиво переспросил Дэвид. – Чего, ради всех святых, вы добились?

– Я думаю, этот вопрос вы должны задать своей жене, – сказал Форд.

Алекс видела, что Дэвид не сводит с нее глаз.

– Дорогой, – сказала она, чувствуя, что краснеет, – ты не будешь возражать, если я перекинусь парой слов с глазу на глаз с мистером Фордом?

Дэвид посмотрел на нее и перевел взгляд на мистера Форда.

– Может, ты пока приготовишь нам чай?

Он неловко поднялся и почесал бороду.

– Хорошо… я… – Поглядев по сторонам, он на секунду засунул руку в карман пиджака. – Пойду поставлю чайник. – Он вышел из комнаты, и Алекс услышала звук захлопнувшейся двери. Она встала, и пол поплыл у нее под ногами. Качнувшись, она все же утвердилась на ногах и подошла к бару.

– Теперь вы чувствуете себя получше, Алекс?

Она взяла сигарету, обратив внимание, что Форд первый раз обратился к ней по имени.

– Благодарю вас. Думаю, что да. На меня так много навалилось… – Взгляд ее остановился на розе, которую Дэвид положил на боковой столик; легко нагнувшись, она прикоснулась к ней. – Ее в самом деле послал мне Фабиан?

– Порой такое случается. Кто-то по пути ее обуглил.

– Чья-то душа?

– Да, – тихо ответил он.

– Он часто приносил мне розы; может, он вез мне ее из Франции и в катастрофе она обгорела. Могло быть такое?

Форд кивнул:

– Не исключено, – и нахмурился.

– Но вы так не считаете.

– Сегодня вечером вокруг нас были и другие души, мешавшие нам. Герберт, мой учитель, предупреждал нас.

– Что вы имеете в виду?

– Когда мы сомкнули круг, то тем самым открыли канал для связи с потусторонним миром. Я никогда не могу точно знать, кто явится, воспользовавшись им. Сегодня мы надеялись, что это будет Фабиан, но часто являются и другие, иногда совершенно незнакомые. Время от времени и злые души пытаются оказать свое влияние на круг, пытаются завладеть им.

– Злые души?

Форд кивнул:

– Они могут быть очень хитры и изворотливы. Великолепно притворяются. Подделываются под тех, кто ушел от нас: голос, поведение, внешность. Они пытаются воспользоваться энергией, воссоздающейся в круге.

– Почему?

– Для своих собственных целей.

– Вы верите в зло?

Форд помолчал.

– Конечно. Есть добро, и есть зло, миссис Хайтауэр. Они сосуществуют и здесь, и в потустороннем мире, и между ними поддерживается определенное равновесие.

– И кто-то из этих злых… душ… мог опалить розу?

– Возможно. Многое из того, что происходило сегодня вечером, я просто не понял.

– То есть нас постигла неудача?

– Не знаю. Нашей целью было спасти Фабиана, дать ему освобождение от земных пут. Но было слишком много посторонних вмешательств, все перепуталось. И я не могу быть уверен, удалось ли ему освободиться. – Он покачал головой.

– Вмешательство девушки – это вы имеете в виду?

Форд кивнул:

– Частично.

Прикурив, Алекс снова устроилась на диване.

– Она появлялась и раньше. В вашей гостиной. Девушка по имени Кэрри, с которой встречался Фабиан.

Форд кивнул:

– А этот мужчина, утверждавший, что он отец Фабиана? – Он в упор посмотрел на Алекс. – Что-то вроде Джона Босли. Я не понял, почему он появился, но порой случается, что возникают такие скандалисты.

У Алекс снова запылало лицо.

– Доводилось ли вам сталкиваться с душами, – сказала она, – которые хотят вернуться?

– В человеческий облик?

Она кивнула.

– Вы имеете в виду обладание?

– Я не уверена, как это называется. Но кто-то хочет вернуться, потому что у него тут остались неоконченные дела.

Форд посмотрел на часы.

– Многие души чувствуют после смерти растерянность, особенно те, кто ощущает сильное земное притяжение; часто они даже не осознают, что мертвы; лишь когда они пытаются заговорить с теми, кого любили, со своими друзьями, они выясняют, что никто их не видит, никто не слышит, – и вот тогда только они начинают осознавать, что случилось. До этого многие из них пытаются вести себя как и раньше, занимаются какими-то делами, воображая, что все идет так, как было до их ухода.

– И кому-нибудь это удается? – спросила она.

– Продолжать свои дела?

Она кивнула.

– Да.

– И как они это делают?

– Они используют физическое тело и мозг кого-нибудь из живущих. Овладевают кем-то и… становятся хозяевами тела. Вот что мы называем состоянием обладания. – Он улыбнулся. – Есть документальные свидетельства, как души продолжают заниматься своими делами, используя живых людей. Такие случаи зафиксированы в среде хирургов, художников… и композиторов. Моцарт, как известно, стал сочинять великолепную музыку в возрасте четырех лет; можно предположить, что он находился под влиянием души какого-то композитора.

– А как насчет зла?

– Взять Гитлера, – сказал Форд. – Прямых доказательств нет, но есть много свидетельств, что Гитлер и несколько других членов из руководства Третьего рейха находились под влиянием злых сил, которые и руководили их действиями.

– Во время нашей первой встречи вы сказали, что Фабиан хочет вернуться. Именно это вы и имели в виду? То, что у него остались неоконченные дела?

Внезапно Форд занервничал. Ему явно не хотелось говорить на эту тему. И она подумала, что этот вопрос ему просто не по зубам.

– Неоконченные дела?

– Да.

Форд улыбнулся.

– Какого рода дела, по вашему мнению?

Алекс опустила глаза.

– Мне кажется столь странным говорить о нем, словно бы он… – Она резко встала, пересекла комнату и стряхнула пепел сигареты в корзину для мусора.

– Словно бы он по-прежнему жив?

Она кивнула.

Форд загадочно улыбнулся:

– Вы женщина с высоким уровнем чувствительности, может даже чрезмерным.

– Что, черт побери, вы хотите сказать?

Форд покачал головой и снова улыбнулся.

– Я не понимаю.

– Мне кажется, придет день, когда вы поймете. – Его лицо потемнело, и она снова почувствовала неловкость. – Я думаю, мы должны снова собрать круг, в следующий четверг.

– Нет.

– Это очень важно… для вашего сына.

– Я считаю этот опыт слишком пугающим.

– Только в первый раз. И нам еще ничего не удалось достичь. – Он встревоженно обвел взглядом комнату. – Потом вы почувствуете себя куда лучше.

– Не могу себе представить, что можно чувствовать себя лучше.

– Можно, – решительно сказал он, – но только если вокруг вас не будут витать души. Когда мы поможем его душе, вот тогда вы обретете мир и начнется исцеление.

– Вы не думаете, что, возможно, я коснулась вещей, которые лучше было бы оставить в покое?

– Вы должны думать о своем сыне.

Она пристально смотрела на Форда, пытаясь понять, что кроется за его словами. Кто он – жулик, как предполагал Дэвид? А может, она подпала под влияние гипноза и все себе вообразила? Но ведь она совершенно четко и ясно слышала голоса. И все же какие-то сомнения остались. Ведь нельзя не учитывать, что в интересах Форда и дальше продолжать раскручивать это дело, чтобы обеспечивать работой своих странных спутников с их золотыми серьгами и большими ногтями.

– Но, кроме того, я должна подумать и о своем муже.

– Потому что он столь скептически настроен?

– Есть и иная причина. – Она прошлась по комнате, опять села. – Тот мужчина, который утверждал, что он отец Фабиана…

– Та случайная душа?

Алекс покачала головой:

– Нет, не такая уж она случайная. – Она помолчала. – Дэвид – не отец Фабиана.

Форд внимательно посмотрел на нее и, опустив глаза, стал изучать собственные безукоризненные ногти. Что-то его волнует, подумала она. Это открытие должно было все прояснить для него, но похоже, оно лишь ухудшило состояние дел.

– Значит, этот Босли… или как там его звали? – спросил он.

– Я не знаю, кто именно.

Форд как-то странно посмотрел на нее, и она смущенно улыбнулась.

– Я не то имела в виду, – сказала она. – Мы не могли иметь детей. – Она поймала себя на том, что краснеет. – Понимаете, в сперме моего мужа было слишком мало сперматозоидов.

– И вы обратились к услугам донора?

– Не в полном смысле слова… ну, что-то вроде. – Она перевела дыхание и глубоко затянулась. – Я не хотела прибегать к искусственному осеменению… чья-то чужая сперма… я хотела ребенка от Дэвида. Мы связались со специалистом, который в то время экспериментировал в этой области, смешивал сперму какого-нибудь мужа со спермой донора, высокоактивной спермой, как они называли ее. – Алекс грустно улыбнулась. – Таким образом, никогда нельзя было установить, от кого вы зачали – то ли от мужа, то ли… – Она замолчала.

– И теперь вы думаете, что…

Она покраснела.

– Дэвид никогда не сомневался, что Фабиан его сын, и слава богу. Но я-то всегда знала, что это не так.

– Каким образом?

Она еще гуще залилась краской.

– Ничего не получилось. Специалист объяснил мне, что, по его мнению, сперма Дэвида слишком агрессивна – я толком не поняла, – что у нее какой-то не такой химический состав. И я попросила специалиста помочь мне, не ставя Дэвида в известность.

Форд кивнул.

– Понимаете ли, генная наследственность играет очень важную роль в потустороннем мире, – сказал он. – Это макет характера, личности. Мы знаем, насколько они существенны для физического и психического облика человека, они определяют и контролируют все; я считаю, что гены столь же важны и при бесплотном существовании.

– То есть мы забираем с собой все свои гены?

– По крайней мере, ту часть, которая определяет черты нашей личности.

– Значит, Фабиан нашел теперь своего настоящего отца?

– Вполне возможно.

Она покачала головой:

– Я бы не хотела, чтобы Дэвид узнал об этом. Он так гордился Фабианом. И я не хочу, чтобы пострадала его гордость.

Форд кивнул:

– Я понимаю. Но ваш муж не относится к тем, кого мы называем сенситивами. Души ничего не смогут ему сообщить; он ничего не будет знать, если вы сама не скажете ему.

Алекс закрыла лицо руками.

– О господи, я совсем запуталась, я ничего не понимаю и так перепугана.

– Видите ли, – мягко сказал Форд, – между вашим сыном и его подлинным отцом возник какой-то серьезный конфликт. Его-то мы и должны попытаться разрешить, ибо это может нанести серьезный урон вашему сыну… и вам.

– Каким образом?

– Тут присутствуют какие-то очень мощные темные силы; я пытался справиться с ними, не пугая вас, но мне никогда в жизни не приходилось сталкиваться со столь мощным противодействием. Ваш муж считает, что я шарлатан; вы же, как мне кажется, верите мне, хотя и у вас есть сомнения. Чтобы доказать свою искренность, я готов отказаться от своего гонорара, но и вы, в свою очередь, должны делать все, что я вам скажу. Вы понимаете?

Она покачала головой.

– Нет. Я не хочу продолжения.

– Алекс, – тихо сказал он, – вы не можете войти в мир потусторонних сил и выйти из него с той же легкостью, с какой нажимаете на клавишу – раз, и музыка смолкла. Их надо одолеть, или они одолеют вас.

Алекс снова почувствовала леденящий озноб, холодная струя воздуха скользнула по ее телу – омерзительное влажное дуновение, от которого блузка, словно промокнув насквозь, прилипла к телу.

– Не можете ли вы каким-либо образом выяснить, кто именно стал отцом вашего сына?

– Я была на Уимпол-стрит. У специалиста по бесплодию. Саффиер. Доктор Саффиер. Он брал сперму от доноров… он говорил, что они очень тщательно подбирают доноров… учитывают их внешность… – Она помолчала. – Цвет волос, глаз и все такое.

– И он помог вам?

– Да.

– Я думаю, вы должны повидаться с ним. Попытайтесь выяснить хоть что-нибудь о Джоне Босли.

– Я даже не знаю, жив ли он.

– Это очень важно, – сказал Форд.

– Почему?

– Потом поймете.

Открылась дверь, и вошел Дэвид.

– Вам с молоком, мистер Форд?

Форд встал:

– Прошу прощения, я опаздываю. Мне нужно ехать.

– Хотите метлу или вы прибыли на собственной? – улыбнулся Дэвид.

Форд вежливо улыбнулся в ответ:

– О, в таких средствах передвижения я не нуждаюсь; будь у меня такая возможность, я предпочел бы раствориться у вас на глазах.

«Лендровер» дернулся и пошел юзом по грязной дороге. Алекс уловила запах навоза из свинарника; она увидела, как несколько кроликов, уставившись на свет фар, дернулись, бросились прочь и, проскользнув через ограждение, скрылись в поле.

Ночь была ясной: она видела россыпь звезд, полумесяц и темное пространство земли, словно бы затянутое бесконечной тенью.

– Спасибо, что вытащил меня.

– Не говори глупостей.

– Мне не хотелось вечером оставаться дома.

– Ничего удивительного. Этот парень – как его имя, Форд, что ли? – до смерти перепугал тебя своими штучками.

Она смотрела сквозь ветровое стекло; на капоте лежало запасное колесо. «Лендровер» клюнул носом, и она увидела мерцающее озеро; казалось, это мерцание шло изнутри. Средневековый водоем. Она поежилась; ну почему это выражение не оставляет ее в покое, почему оно всегда столь зловеще звучит в ушах? Она представила себе древних столетних карпов, которые охраняют мрачные глубины, и попыталась отвести глаза от озера, но оно как магнит притягивало ее взгляд.

– Он оказался не таким, как я его себе представлял, – бросил Дэвид.

– Что ты хочешь сказать?

– Ну… в общем-то у него есть чувство юмора; я никогда не думал, что такие люди обладают юмором, мне всегда казалось, они убийственно серьезны. Он больше смахивает на страхового агента, чем на медиума.

Она улыбнулась:

– Именно это подумала и я, когда увидела его впервые. Тем не менее он пользуется очень хорошей репутацией.

Дэвид резко остановил «лендровер», дернул ручной тормоз и приник к боковому стеклу.

Алекс обеспокоенно взглянула на него:

– В чем дело?

Дэвид поднял палец, продолжая что-то разглядывать. Слушая ровное, как биение сердца, постукивание двигателя, Алекс огляделась, она была беззащитна, уязвима и испугана; поскорее бы добраться до фермы – ей не хотелось останавливаться тут в сумерках, рядом с озером, посреди темных полей.

– Вот сволочи.

– Что такое?

– Опять несколько овец забрались в виноградник – как раз там я выращиваю свое шардоне. Вот уж где они мне не нужны!

Алекс почувствовала облегчение.

– Утром починю там изгородь.

– Ты не против, если завтра я одолжу у тебя «лендровер»?

– Не так уж приятно тащиться на нем в Лондон – тебе лучше было бы сесть на поезд в Льюисе.

Она кивнула.

– Но делай как знаешь; я бы хотел, чтобы ты отдохнула, расслабилась, набралась сил.

Улыбнувшись, Алекс положила руку на спинку его сиденья. Хорошо бы обнять его, прижаться к нему, но нет, в глубине души она понимала, что и так поступила с ним не лучшим образом; не стоит бередить его раны – по отношению к нему это было бы нечестно, да и по отношению к себе тоже, пришло ей в голову.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒