Часть вторая 8 страница

– Знаю, знаю. Погоди. Так иначе ведь и быть не могло! – Тарас усмехнулся. – Этот вопросик, если перевести его с русского на русский, звучит так: «Что было бы с обществом, если бы не было общества? » Наука – она ведь отдаёт пещерным прагматизмом. Физика полна противоречий и не в состоянии объяснить собственные константы. Её вообще нельзя назвать магией. Ну да. – Тарас начал складывать из листочка бумажного голубя. – Короче, наука – это чепуха и фокусы для дурачков.

– Ну... Это сейчас. А тогда люди вполне могли ополчиться не на физику, а на алхимию. Во всяком случае, так считает наш бакалавр.

– С бакалавром лучше не спорить. Но странно получается. Алхимия, например, приносит конкретную пользу. Она раскладывает вещества, показывает элементы, создает магические зеркала, парфюмерию, спирт, наконец. Это, заметь, уже в древности. И вдруг пьяницы протрезвели? А модницы начали смотреться в сковородки? Людей больше не интересуют гороскопы? Начинать ли войну, готовить ли жертву? Вместо этого развивается, с позволения сказать, астрономия? Ты вспомни тогдашнюю астрономию, они же ни одного затмения предсказать не могли! Сорок лет считали спутники у Юпитера. Кому оно надо?

– Сейчас‑ то посчитали.

– Вот благодаря астрологии и посчитали. Так сказать, побочное следствие. Ты скажи, тебя что интересует, собственная жизнь или спутники Юпитера?

– Меня ре‑ реферат интересует.

– Вот. Собственная жизнь. И у любого так. Птолемеи не глупее нас были. Ну да ладно. Пусть так. Наступило массовое помешательство, и все начали развивать астрономию. Гороскопы, значит, на хрен... Прорицателей на кол... А вот астрономам плюшки и новые колпаки со звездами. – Тарас задумчиво посмотрел на своего голубя. – Мне кажется, здесь всё притянуто за уши.

– Так. – Ефим переложил конспекты поближе, клацнул огненным амулетом и поставил чайник на горелку. – Ты помогать собираешься или будешь до‑ до‑ долбить условие?

Тарас разобрал голубя и теперь складывал из того же листа лягушку.

– Наука слепа. Она ничего не чувствует, прёт через все кочки. С отвратительным результатом. От любой мануфактуры смердит помойкой.

Лягушка получилась косая и прыгать не хотела. Тогда он и её разобрал. Получился мятый лист. Фима молча злился у плиты.

– Ты пойми, – конструктор бумажной живности наконец сформулировал свои мысли, – есть предположения реалистичные, а есть бред. Вот похолодание или потепление – это реально. Если метеор брякнется или комета близко пролетит. Разумные пингвины – это тоже реально. Если над ними магией поработать. Не, с пингвинами я приврал. Ну, слоны могут до разума дотянуться. Пробили же ягуаров. Но ты собираешься просчитывать нечто иное. Алхимия уже тогда создала минеральные и растительные краски, металлы, порошковый бетон, кислоты, щелочи, мыло, наконец. И вдруг перестала развиваться? Это противно человеческой природе. Это лажа. И я очень боюсь, что твой реферат, по сути, является ещё одной проверкой – разгадаешь ли ты, что это провокация, или начнешь обсчитывать во всех подробностях этот идиотизм.

Ефим глубоко зарылся пятерней в волосы и ничего не сказал. Похоже, Тарас попал в самую точку.

– У остальных такие же вопросы?

– Я не знаю даже, кто это. Тем более вопросы, – буркнул Ефим.

– Ладно. – Тарас закончил препарацию лягушки и теперь мостырил из мятого листа кораблик. С этим получилось лучше, вскоре он уже лежал на ладони. Маленький, стандартный, готовый к плаванию символ весеннего ручья. – По‑ моему, Фима, твое задание – бред.

Ефим ещё больше поскучнел, на его глаза даже навернулись слезы.

– Всё п‑ правильно, Тарик. Тут или так, или эдак. Но если я не угадаю, это п‑ п‑ полный штрафной балл. И цветного у меня нет, а тогда уже точно... кто тогда п‑ п‑ прислонится... Если я не угадаю, я, считай, уже п‑ покойник. – Ефим махнул рукой. Мол, иди. Не отсвечивай попусту. Тарас скатал свой кораблик в бумажный мяч.

– Ладно. Тогда сделаем так. Проведешь специальную оценку обоих наших предположений. И обоснование того, что это проверка, сам сделаешь. Мол, ты все это понимаешь и учёл. И сделаем расчет от развилки. В смысле, их предположения. Все ж таки там будет не нулевая вероятность. Хоть какая‑ то дробь да получится.

Ефим кивнул. Тарас продолжал.

– Предположим, что деньги, ресурсы, люди, помещения – всё отдано науке. А магия получила шиш.

Ефим улыбнулся, хотя глаза его подозрительно блестели:

– Точно. Как изменится мир? Хотя бы в общих чертах? Я п‑ подробности прорисую, мне бы главное уловить!

Тарас уселся на стул верхом и задумался.

В супе у Лизо плавал таракан. Отрешённое лицо валча не отражало никаких эмоций, только глаза как будто изменяли свой цвет. То они казались светлыми, почти прозрачными, как у дикой козы, то набухали грозовой чернотой. Тонкие пальцы двигались над тарелкой, как если бы валч ощупывал что‑ то невидимое, мягкое или осторожно лепил из воска. Сидевший рядом Грач меланхолично доедал жаркое; больше в трактире никого не было. Рядом со стойкой россыпью лежала золотая мелочь и несколько серебряных ногтей, в дверях кто‑ то обронил котомку, но посетители не вспоминали о своих пропажах, торопливо уходя по важным делам в разные стороны. За стойкой кривил лицо относительно живой трактирщик, имевший неосторожность подать валчу горячее. На сотрапезников он внимания не обращал, полностью поглощенный чем‑ то внутри себя, – безумные глаза выхватывали куски кошмара, трактирщик шарахался от потолочных пятен, от паука, плывущего на ниточке вдоль стены, от солнечных бликов на начищенной посуде. Между его дёргаными движениями и шелестом пальцев Лизо прослеживалась странная связь – не линейная, как у кукловода и марионетки, но не вызывающая сомнений. Впрочем, зрителей не было. Грач, методично поглощавший баранину, внимания на развлечение не обращал. Трактирщик корчился всё быстрее, раздирая ногтями лицо и горло, пытаясь вынуть что‑ то бегающее между зубов, шарахаясь от нарезанного квадратиками хлеба, снимая прозрачную паутину, выдирая из живота чьи‑ то лапки, и, наконец, с облегчением схватившись за острейший тесак для рубки мяса, одним ударом снёс себе полголовы.

Лизо вздохнул, впитывая в себя нечто невидимое. Грач невозмутимо вымазал подливку куском пресной лепёшки.

Баранина оказалась отменной.

Глава 15

– Странное получается общество. Государства начали бы расти.

– В смысле?

– В смысле, захватывать территории. Те древние империи, о которых сейчас сказки рассказывают, могли бы существовать и в настоящее время.

– Это если нет магии?

– Именно если нет магии. Может, даже весь мир был бы завоеван какой‑ нибудь одной страной. Хотя нет, очень крупно они бы не разрослись.

– Погоди вещать как пророк. Аргументируй. П‑ п‑ почему?

Тарас уселся на стул верхом.

– Потому что короли были бы в безопасности. Имперский двор стал бы самым клёвым местом на планете. Король, или там султан, мог бы спокойно наслаждаться жизнью, обеспечивая единый центр управления.

– В смысле, не было бы убийств.

– Ну да. Той череды покушений, что в средние века выкосила все династии, не могло бы состояться. Без боевой‑ то магии.

– Точно. Погоди, а ножи, например? Обычные фанатики с ножами?

– От фанатика с ножом существует охрана. Дюжина бойцов, и никакой фанатик близко не подлезет. А если подлезет, так под саблями ляжет, а на это тяжело найти желающих. Это действительно фанатик нужен. Самое главное, от этого можно защититься. Покушение становится крайне опасным.

– А зомби?

– У нас же нет магии.

– Ах да. – Ефим снял с горелки вскипевший чайник, насыпал в заварник мелко молотого листа, добавил щепоть специально приготовленных трав, залил всё кипятком и поставил на край столешницы. – Я тоже никак не привыкну.

– А боевая магия превращала убийство в развлечение. Любой квалифицированный маг мог убрать любого монарха. Почти не рискуя. И щелкали их одного за другим.

– Защита появилась много позже. Хм... А действительно... Но почему тогда не появится мировая империя?

– Связь. Дороги. Средства управления. Без магии здесь возможны лишь примитивные решения. Королевства объединили бы по несколько современных княжеств, а потом всё. Чем дальше от центра, тем тяжелее управлять. Провинция, брат. Осторожно!!!

– А, твою мать! – Ефим попытался поймать падающий чайник, но тот опрокинулся точно на Тараса. Всё же гость успел среагировать – качнулся вместе со стулом так, что основной сплеск пришелся на спинку стула, которой как бы загородился Тарас. Лишь несколько капель попало на бедро, зато в ту же секунду хрустнула ножка, и школяр тяжело упал на спину, судорожно отползая от лужи кипятка.

– И‑ и... Извини, – с оттяжкой выдохнул Ефим, помогая гостю подняться. – Как это я... Не пойму даже.

– Не бери в голову, пустое. – Тарас отряхнул штаны, поглядел на сломанный стул и в сердцах шмякнул его об пол. – Второй раз. Эхо маленько осталось, – непонятно сказал он.

– Зачем сломал? П‑ починить же можно. Было.

– Настроение хреновое, – объяснил свои проблемы Тарас. – Завари‑ ка снова чайку, только без крайностей.

Ефим уже собирал тряпкой лужу и остатки заварочного чайника.

– Сейчас. Но заваривать придется в горшке.

– Давай в горшке. – Тарас снова подвинул конспекты. – Так вот. О децентрализации. Современные средства связи у них будут? Нет. Сегодня мы мгновенно узнаем новости из‑ за океана, а без магии? Посылать гонца на лошади? Парусный корабль? Там уже вовсю война, а тут ещё никто не чешется. Даже если у империи очень много сил, она везде будет опаздывать.

– А на‑ наместники?

– Наместник может и отделиться. Именно так разваливались наши королевства. Всё ушло к суверенам. А переброска войск? Сегодня высадка тверской дружины в Африке – это одни сутки. И дёшево. Сегодня как раз можно было бы империю создавать, когда бы защитная магия не превосходила качеством боевую.

– Зачем тверитянам высаживаться в Африке? Что у нас, ближе дел нет?

– Да я в принципе говорю. Как вариант. Мы просто привыкли к зельцкабинам, вроде так всегда и было. А триста лет назад? Попробуй снаряди туда флот. Очень сложно управлять через такие расстояния. Воздушных сил тоже бы не было. Нет, это не мир, это дичь полнейшая получается. Они даже летать не смогут.

– Аэростаты летают без всякой магии.

– Так когда их придумали? Тридцать лет назад! И потом, аэростат по ветру летит. Его всё равно магия тащит, задаёт направление. Кому нужен аэростат, зависящий от погоды? Тебе ведь надо не просто войска из столицы отослать, а куда‑ то конкретно их отправить. Если ты не идиот, конечно.

– Ладно, согласен. Погоди, я запишу. Итак, будет два импульса. Первый на создание крупного государства, многих крупных государств... Второй, по достижении ими определенной величины, станет этот рост снова ограничивать. По‑ помозгуй пока. А я кину шаблон на срез.

– Уверен?

– Чувствую, сейчас получится. Погоди. – Ефим ловко вытащил первый из мерцающих прямоугольников, выщелкнул специальное стило и стал быстро продавливать данные плоской лопаточкой. Тарас захрустел мелкими сухариками, очень кстати оказавшимися на столе. Ефим управился на одном дыхании и, чуть прикрыв глаза и даже немного отвернувшись, словно иллюстрация могла взорваться, вытащил страховочную нить. По краю листа вспыхнули разводы, и шаблон расцвел очень красивой географической картой.

– Есть! – Фимка щелкнул ладонями и исполнил несколько па диковинного танца. Довольный Тарас снисходительно на него поглядывал. – Есть, Тараска. Первый же шаблон в тему. Плюс два запасных. Отлично, сосед. Я тебе шесть файерболов соберу. Лично.

– Так ты что, правда, что ли, сам их крутишь?

Ефим кивнул. Он что‑ то черкал в блокноте.

– Ты хоть не болтай об этом, а то мне говорили уже.

– Да я не болтаю. Не бо‑ бо‑ боись. В кармане не взорвётся.

– А почему шесть?

– Их на дюжины считают.

– Почему?

Ефим пожал плечами. Круглая его рожица лучилась улыбкой.

– Не знаю. Так принято. На тебе, кстати... – Он полез в короб, стоящий у ножки стола и заваленный всякой всячиной, и вытащил снизу шесть матовых шаров с характерной перламутровой корочкой. Именно корочкой, продавливать её не рекомендовалось. Тарас осторожно взвесил файер на ладони. – Не боись. В кармане не взорвётся.

– Точно такой я в стражников пульнул. – Тарас внимательно разглядывал опасную вещицу. – Точно такой же. Твой небось? – Он вопросительно посмотрел на Ефима.

– Может, и мой. У кого купил?

– Не важно. – Тарас был более осторожен в трёпе. – Может, и не твой. Не от тебя же.

– Да ладно. – Ефим махнул рукой. – Я их уже знаешь сколько сделал? – Он снова улыбнулся. – Ты посиди, посиди. Мы с тобой ещё поработаем...

– Андрей, представляешь, тебе вызов.

– От кого? – удивился рыжий рыцарь.

– От Ладьи.

Андрей по‑ простецки почесал затылок, пытаясь въехать в ситуацию. Его собственный звеньевой присылает вызов на поединок.

– А с какой стати? Вроде я ему на ноги не наступал.

Олег пожал плечами.

– Он считает, что если б ты тогда не поддержал монахов, – блондин замялся, – ну, этих, душегубов у шлагбаума, то отряд догнал бы банду.

– Возможно, – кивнул Андрей. – Ну и что? Надеюсь, он не считает, что я сделал это намеренно? И потом, решение принимал он как старший звена. Я только высказал своё мнение.

– Ты же знаешь Ладью. Иногда его клинит. Он считает, что обязан наказать тебя за ошибку. А поскольку формально наказывать не за что, то наилучшим решением будет трёпка на дуэли.

– Он так и сказал, трёпка?

– Именно так и сказал.

– Ну, боров... – Андрей покачал головой.

– Ты только не заводись. Ладья очень хорошо фехтует.

– Да знаю я, как он фехтует, – хмуро сказал Андрей. – Но что ж теперь... До какого предела драка?

– Ладья предлагает до первой крови. Но я думаю, что ему мозги‑ то вправят, и всё обойдётся ударом о клинок. – Дуэльный кодекс предполагал четыре уровня поединка. Первый – когда вызов принят, противники обнажили оружие, клинки соприкоснулись, но дальше следует примирение. На этом обычно заканчивалось большинство недоразумений купцов, чиновников и многих бояр. Второй был более опасен, хотя звучал по‑ мальчишечьи, – до первой крови. Здесь уже можно было получить и тяжёлую рану. Иногда первый результативный удар бывал вообще смертельным. Это был «стандартный» уровень воинов, рыцарей и стражи. Третий – до серьёзного ранения – предполагал продолжение дуэли, пока противники в состоянии держать оружие. Это был уже не ритуал, а настоящий поединок. Четвёртый применяли только смертельные враги.

– Передай ему, что он боров и я хочу поднять предел до серьёзного ранения.

– Да ты что, Андрей? Он лучше тебя фехтует. А физически вообще как слон.

– Ну и хрен с ним. Будет меня каждый дуболом учить порядку.

Олег неодобрительно покачал головой.

Место под храм, как водится, было удачным. С возвышенности открывался отличный вид на город. Старый дом, что находился здесь раньше, уже раскатали, и теперь вокруг простирался строительный пустырь.

Варвара была в плотном, по сезону платье и высоких мягких сапогах. Смотрелось это очень аппетитно. Впрочем, раз посмотрев, Ярослав сам себя одернул и более скоромных мыслей в голову не впускал. К Варьке он относился как к старшей сестре.

– Замерзла?

– Пока нормально.

Ярик достал из‑ за пазухи складной сосуд – четыре плотных кольца и донышко, мастерски вточенные друг в друга, – развернул и высыпал на дно щепотку конденсата. Из воздуха тут же сцедилась чистейшая влага, от дождевой её отличала только малая толика специальной соли, что добавляли в конденсат.

– Чай будете?

Варвара кивнула. Никита, прислушавшись к себе, тоже кивнул. Ярик переломил огненный амулет – длинную керамическую палочку – и опустил её в сосуд. Вода стала быстро нагреваться. Туда же пересыпался золотник чайного листа. Вскоре напиток был готов. Никаких магических способностей такие хлопоты не требовали, вот только воздух конденсат сушил, а потому редко применялся в помещениях. Запасливый Ярослав достал два стаканчика и отлил в них темно‑ бордовой, дымящейся паром жидкости, оставив себе заварной сосуд. Сахару, правда, не нашлось – но пожалела об этом только Варвара.

Рядом, на площадке, работал зодчий.

Мастер – колоритный, классический мужичок с бородкой и повязкой, чтобы не мешали длинные волосы, вытащил из полотняного мешочка вершковый, саженный и локтевой наборы. «Вавилон» у него был хороший, отполированный ладонями самшитовый квадрант. Впрочем, на шпаргалку он едва поглядывал, сноровисто проводя замеры. Сразу же расставлялись вешки. Со стороны это смотрелось абсолютной китайской грамотой. Подмастерья помогали своему учителю, но видно было, что процесс остаётся для них загадкой. Неумытые рожицы учеников замечательно совмещали лень и внимание.

– Ещё год промурыжит, не меньше, – самодовольно сообщил Варваре Ярослав. Школяров «вавилонам» не обучали, только магии на раствор, куда входили в основном куриные желтки и наговоры. Но Ярослав случайно знал систему косых, морских, простых и прочих саженей, в которых путались не то что простолюдины – любые, кроме русских, мастера.

– А ты чего такой довольный? – хмуро спросил Никита. – Али ты в этом волокешь?

– Ну, волокешь, не волокешь... – скромно протянул Ярослав, которого почти физически распирало поделиться. Нечасто второкурсник может что‑ то рассказать старшим, а сейчас был именно такой случай.

– Ты чего, Ярик, про «вавилоны» знаешь? – Варька спросила в лоб с очаровательной непосредственностью. Тут уже надо было или отвечать, или таиться. Выдержав для солидности небольшую паузу, Ярослав начал рассказывать.

Знание было из сокрытых, «цеховое». Нуждались в нем только зодчие, что, впрочем, не умаляло его ценности.

– Знаю немножко. У меня брат двоюродный храмы кладет, я долго у него учился.

– Когда ж ты успел? Вроде на глазах был всё время.

– Давно, три года уж прошло. Ещё совсем пацаненком.

– И что, сам «вавилоны» просёк? Невероятно.

– Ну, он показал чуть‑ чуть. Но основное я допёр. Собственно, меня потому и отдали учиться в Колледж.

Они немного отошли, чтобы не смущать зодчего. Мастера не любят разговоров про цеховые секреты.

– Так вот, вся эта система – она в основном отмеряется. Там никаких расчетов, только мерный приклад. Вот смотри. – Ярослав сноровисто начертил «вавилон», перечеркнув вложенные квадранты правильными косыми штрихами.

– Погоди, а это что? Я таких крестов нигде не видел.

– Вот. Это оно и есть, самое главное. Квадрат, в нем круг, в нем ещё квадрат и так далее. И косой крест через общий центр. Отношение саженей можно в двух видах показать – графически и через таблицы. Ребро квадрата – обычная сажень, а диагональ – косая. А тут ещё промеры, видишь, пошли. Вот здесь морская будет, здесь египетская...

Ярик рисовал быстро и со знанием дела. Никита слушал невнимательно, Варвара, напротив, с неподдельным интересом.

– Тут, понимаешь, везде золотое сечение получается. На любой прикид. Потому каждый храм, что наши зодчие возводят, так баско смотрится. Гармония на уровне замеров. Причем сколько ни откладывай, не собьешься. В самой системе заложено. Хоть башню крепостную клади, хоть мост. Все красиво будет.

Никита допил свой чай и поднялся.

– Ладно, Ярик. Нам пора идти. Ты, кстати, сам‑ то как?

– Да почти нормально. – Двигался Ярослав ещё с трудом. – А почему Тарас не пришёл? – смущённо спросил молодой школяр. Чувствовалось, что посещение Тараса было бы ему ещё приятней. – Как он, кстати?

– Румяный, как свежая булочка. Утюг только на ногу с утра уронил. – «Булочка» могла быть у Никиты и ругательством, и комплиментом.

– Он собирался зайти, но сейчас они с Ефимом закрылись, чего‑ то считают. С утра сидят пишут. Но там нужное дело, там теперь мой соседушка влетел.

Варвара любовалась городом. Она была из Вышнего Волочка, и Тверь ей нравилась больше.

– А что за Ефим? Я его знаю?

– Должен знать. С четвёртого, рыжий такой, круглолицый. Он ещё серого бакалавра дразнил.

– Когда?

– А, ты ж молодой. Никита, расскажи, у тебя лучше получится.

Никита стоял, привалившись спиной к огромному штабелю досок. Не забывая об эхе уходящего заклятия, школяр, прежде чем опереться, проверил крепление.

– С удовольствием. – Он улыбнулся. – Фимка, знаешь, неровно дышит к пиротехнике. Ну и ещё на первом курсе оглох. Перемудрил с фейерверком. Не то чтобы совсем оглох, но кричать приходилось. Потом вроде прошло постепенно. И ещё он заикается, это с детства. – Никита снова улыбнулся воспоминанию. – А в Колледже читал серого оттенка бакалавр, ему никак цвет не давали. И мнительный такой был мужик, всё ему как‑ то не так. Неправильно, да не вовремя, и тоже маленько заикался человек. Конечно, пока у бакалавра не цвет, а оттенок, над ним положено прикалываться, но именно над этим никто и не шутил, уж больно он был психованный. Варька, ты ж тогда была?

– Тогда все были.

– Ну да. Весь поток. Это в большом зале шли занятия, представь.

Ярослав представил. Большой зал был аудиторией с двумя огромными дверями и шестью витражными окнами, так что до углов не докричаться. Преподаватели его не любили. Величина порождала напряжение и неизбежный гул шепчущих голосов.

– Ну вот. И наш бакалавр, которому уже кисло – не с его дикцией там читать, подозрительно всех оглядывает. Его, видно, свои настращали, и он всё время ожидал подвоха. А тут видит, возле доски нет светящихся мелков. И сразу догадался. Это нарочно, это хотят занятие сорвать, плюс личная над ним издёвка. И зашипел, чтобы не заикаться: «Где дежурный? » Тут сразу тихо стало, но все молчат. Потому как дежурный Фимка. А тот на первой парте сидит и ни хрена не слышит. Про мелки‑ то он, конечно, нечаянно забыл. Это сейчас он обкатался, а тогда не рискнул бы с бакалаврами шутить. Но «серенький» считает, что его слышат все и просто игнорируют. Он, соответственно, шипит громче. Тот же результат. Причем все уже тихо сидят как мыши, видят, гроза собирается. Один Ефим на первой парте ёрзает, чего‑ то раскладывает, поскольку ни окриков, ни тишины не замечает. В общем, явно борзеет. А соседа у Фимки и тогда не было, он вообще как‑ то всё время одиночкой ходил. Так бы хоть локтем подтолкнули. Тут уж наш бакалавр пасть открыл и как гаркнет: «Я п‑ п‑ последний раз спрашиваю. Где дежурный? » Фимка в ужасе подскакивает, круглыми глазами смотрит и сообщает: «Я де‑ де‑ дежурный». Бакалавр понимает, что Фимка сволочь, и спрашивает: «Где све‑ светящийся мел? » Фимка, чувствуя, что пропал, сообщает: «Не‑ не‑ не знаю». Тут серенький рявкнул так, что из витражей стёклышки посыпались: «Быстро найти мне мел! Быстро!!! » Фимка мухой вылетает из аудитории, все начинают ржать, бакалавр понимает, что это точно заговор, стучит указкой по столу, а помещение большое, в общем, все смеются ещё больше, друг друга переспрашивают, не всем было слышно, что они там пели, бакалавр свирепеет, и тут Фимка влетает в дальнюю дверь и кричит с порога дурным голосом: «И‑ и‑ извините, у вас мела не найдется? »

Глава 16

На полу валялось три испорченных шаблона. Четыре, развернутые в иллюстрации, замечательной стопочкой лежали на столе. Тарас, весь обвешанный файерболами – он даже перевязь специальную присобачил, – напоминал бомбардира перед последней рукопашной. Фимка, лишившийся своих запасов, был очень доволен.

Оба устали.

– Ну. Давай, Тарик. Блесни рассудком. Что там может быть ещё?

Тарас задумчиво потер подбородок.

– Ещё. Что ещё... Ещё, пожалуй, быт. Домашнее хозяйство. Быт будет на примитивном уровне. Вот этой газовой горелки, – Тарас кивнул на вновь начинающий шуметь чайник, – уже не будет. Потому как в её конструкции есть магические составляющие. Им придется разводить очаг. Ткани вот этой упаковочной не будет, – он показал на кусок прозрачной пленки, – и ещё множества простых, но нужных вещей.

– Нет, но пятьсот лет наука развивается. Могут что‑ то другое придумать.

– Есть ограничения, Фима. Наука имеет дело с материей, с грубой холстиной, деревом. В лучшем случае с металлом. Хоть тысячу лет работай над металлом, как ты изображение передашь? Не эстамп, а живую картинку? Я уже не говорю об эффекте полного присутствия, как на наших аренах. Это невозможно.

Фимка тёр рыжие виски. Что‑ то в рассуждении ему не нравилось. Тарас продолжал:

– Арен вообще не будет. Или самые примитивные, по площадке на город. И видно плохо, и всё такое. То есть, чтобы народ развлечь, надо массу зверья или людей перекалечить.

– Зрелища будут. В том или ином ка‑ качестве.

– Вот именно, в том или ином. А магия делает их эффективными. Центральную арену видят сразу в сорока городах. Плюс зарубежные трансляции. Эффект присутствия вообще позволяет участвовать. Можешь даже копье под рёбрами почувствовать, только деньги плати. А убери отсюда магию, что останется? Будут драться в чистом поле? Кто это увидит? Если амфитеатр, то пять‑ шесть тысяч. И задние – так, еле фигурки разглядят.

– Нет, Тарас, погоди.

– Что погоди?

– Ты убираешь магический прогресс, но физику или там механику п‑ п‑ переносишь на нашем уровне.

– Ну и что?

– Они тоже чего‑ нибудь сумели бы достичь.

– Да чего эти пеньки могут достичь? Ты ещё медицине их позавидуй. Зайди к костоправу полечиться, он тебя и не выпустит живым. – Тарас взял с полки заворотку с черничным киселем, легким нажимом свинтил верх и, сузив ладонью шарик, плеснул в кружку. Мнением хозяина он не поинтересовался. Ефим, тоже не страдавший избытком деликатности, реквизицию зимних запасов воспринял как должное и только кружечку подставил – урвать остатки. Тарас поделился домашним лакомством и налил себе добавки. Опустевшая заворотка с легким хлопком развернулась, задымилась паром и исчезла, оставив малую толику теплоты.

– Вот хотя бы, к примеру, это. – Тарас взял к примеру вторую заворотку, уже с клубникой. – Как ты всё укатаешь на зиму без самзатворов? Как хранить?

Ефим задумался. Проследил, как пример, булькнув, открылся и перелился в кружку Тараса, а затем, по справедливости, и в его. Сполоснуть после черники посуду школярам не пришло в голову. Даже тень этой мысли не зародилась в напряженно работающих мозгах.

– Не знаю. Хранили же раньше продукты. В кадушках можно. – Ефим почесал измазанным пальцем переносицу, прочертив под глазом кокетливую черничную тень. – Или в бочках деревянных.

– Ага. В ушатиках. Вытрись, извозюкался весь. А здесь... – Тарас взвесил на ладони третий пример, на этот раз вишневого киселя.

Хозяин насторожился, поражаясь вместимости гостя, но на этот раз обошлось взвешиванием, заворотка вернулась на полку с домашней консервацией. «Надо будет занавесочкой прикрыть», – запоздало подумал Фима. Впрочем, зимние запасы в густожитии всегда заканчивались осенью.

– Здесь удобно, как раз покушать. И за сотню лет не испортится, и не разольется, благодать. Разве наука на такое способна? – продолжил Тарас.

– Крупа хранится без всяких за‑ завороток. Огурцы можно в бочках солить. Криночки с крышками.

– Ага. Повзрывается всё в твоих криночках. У нас в селе как‑ то не завезли заворотки, такое творилось... Стухнет все, сгниет. Даже варенье засахарится. Это не шутка, брат, это, считай, половина урожая. Будешь через каждые две недели в голбец лазать, картошку перебирать. А на золотой можно десять завороток взять. Хоть рыбу катай, хоть суп.

– Ну, ученые придумали бы что‑ нибудь.

– Ага. Банки из твоего хваленого железа. Наложил туда харчей и запаял. Потом открыл, съел. Потом банку выкинул на хрен. Прикинь, весь город будет в банках.

– Про‑ прогресс науки...

– Фима, Фима... Да в самом слове «прогресс» уже слышится магия. Прогрессируют заклинания, работа со словом, с тонкими растворами, позиционные расчеты звезд. Открывают струнные взаимосвязи, резонансные свойства эфира, и всё с умом, с узла на узел. Заворотка – это что? Просто кусочек напряжённого пространства.

– Ты это нашим ведьмам не скажи.

– Как ты будешь прогрессировать на месте механика с его железными шестерёнками? Зубья им наточишь?

– Придумали же мушкетоны. Они без всякой магии стреляют. П‑ порох горит, и все.

– Вот именно. И кому нужна эта дерьмовая трубка? Она тяжёлая, стреляет на сто шагов, и разброс у неё ужасный.

– Бомбардиры пользуются. Кстати, сейчас появились п‑ пистоли.

– Это укороченный кусок дерьмовой трубки. Из него даже застрелиться проблема, осечка может быть.

– А бомбарда? Она без магии, а п‑ попробуй заслонись. Как жахнет ка‑ ка‑ картечью...

Тарас задумался.

– Бомбарда, кстати, да... И брони есть железные. А без оберегов... Самоходы какие‑ нибудь... Сидишь внутри, за железом, а наружу только мушкет торчит.

– Что ты говоришь?

– Ладно, – помотал головой Тарас. – Ерунда всякая мерещится. – Он побарабанил пальцами по столу. – В общих чертах картина ясна. Мир этот будет примитивным. Примитивным и скучным. Летать там люди не смогут, передвигаться быстро – тоже, судьбу предсказывать не будут, жертвы нормально приносить... Свароже, какая дикость. Всё насилие останется внутри общества. Зрелища вообще... М‑ да. Ну, как ты говоришь, придумают что‑ нибудь. Будут петь хором. Кривыми палками мячики в воротца загонять, кто больше. Овец с лошадей ловить. У дикарей свои забавы. В общем, оформляй. Быт будет никуда не годен. Куча неразрешимых проблем. Света нормального ночью не добудешь. Разве что лампы с керосином.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒