Почти год спустя 15 страница

Лиззи натянула брюки, отчаянно размышляя. Напрашивается еще один очевидный вывод, и мысли так часто били между глаз за последние несколько минут, что она начинала чувствовать себя боксерской грушей.

– Придурок! – повернувшись, рявкнула Лиззи.

– Да ну? – вздернул брови Ксавье и одарил ее сытым самодовольным взглядом темных глаз. – С чего это вдруг?

– С чего это вдруг, – злобно передразнила она. – Только не говори, что не мог догнать меня в любое время. Вместо того чтобы остановить меня час назад, ты выжидал, пока я не устану до полусмерти на этом проклятом велосипеде. Это ведь ты промчался мимо, когда я пряталась в бурьяне, да?

– Да, но место для воссоединения показалось мне не совсем подходящим.

Так бы и врезала! В голосе ни нотки извинений, хотя от него и не дождешься. Ксавье проанализировал ситуацию, разработал тактический план, и точка. Он когда‑ нибудь меняет собственные решения? Прецеденты ей не известны, но Лиззи не стала бы биться об заклад.

– Мне нужно было место без свидетелей на тот случай, если ты меня не помнишь.

– Я и не помню, – отрезала она, живот снова сжало от вернувшегося ужаса.

– Зато всё вышло как нельзя лучше: не пришлось силком тащить тебя на мотоцикл и увозить куда‑ то, ты наверняка дралась бы как дикая кошка и вопила что есть мочи, – невозмутимо констатировал Ксавье, обхватил за шею левой рукой и припал к губам в долгом поцелуе.

Поцелуй успокоил, как ничто другое, и всё же не утихомирил.

– У тебя было много возможностей, – выпалила Лиззи, едва рот освободился.

– Я дожидался, пока ты устанешь, чтобы свести борьбу к минимуму. Ты ведь устала?

– Как собака, – парировала она. – И еще кое‑ что. Ты явил прекрасный пример гнилой тактики и перестраховочного мышления. Потому что я не просто устала – у меня болит каждая мышца, и я зла как черт.

Ксавье хмыкнул, выслушав пламенный выговор.

– Усталость – нормально, злость – не новость. Боль попробую как‑ нибудь облегчить.

– Например?

– Как тебе гостиничный номер с джакузи?

Велосипед, купленный только сегодня утром – и превративший хозяйку в отбивную, – неплохо послужил… глаза бы его никогда больше не видели! Лиззи оставила драндулет там, где бросила, наверняка не позже, чем через полчаса, кто‑ нибудь подберет. Нацепила рюкзак и шлем, подождала, пока Ксавье оседлал «харлей», и устроилась на сиденье позади.

Это вам не какой‑ нибудь туристический мотоцикл с комфортным пассажирским местом со спинкой, эта машина создана для мускулов и скорости, а значит, мчится как стрела и к черту удобства. Так что Лиззи устроилась как птичка на жердочке, крепко обняла Ксавье за талию и положила голову ему на спину, вверив в надежные руки свою драгоценную жизнь.

Он завел двигатель, и мощная пульсация завибрировала между ног.

– Господи, – пробормотала Лиззи. – С таким зверем женщине и мужик не нужен.

Ксавье рассмеялся и стиснул ее ладони на своем животе, затем нажал на газ и вырулил на асфальт.

Учитывая шаткость своей позы, Лиззи высоко оценила водительские навыки Ксавье, тот вел байк так ровно и гладко, словно вез хрупкий фарфор. Мотоциклетное седло куда удобнее велосипедного, а может, преимущество в том, что педали крутить не нужно. Дорога на двухколесной железяке заняла бы не меньше часа, и наверняка большую часть пути пришлось бы брести пешком, а на «харлее» они домчались гораздо быстрее.

Ксавье выбрал большую солидную пятизвездочную гостиницу. Разумеется, предварительно он ничего не забронировал, зато предъявил платиновую кредитку с именем и фамилией, не имеющими ничего общего с «Ксавье». Чему Лиззи совсем не удивилась – они явно вовлечены в переделку, требующую поддельных документов.

Поставили «харлей» на охраняемой парковке и поднялись в роскошный люкс с балконом, камином, огромной кроватью и чудесной антикварной мебелью. Ванная комната была раза в два больше, чем в ее доме… ну, или в том месте, которое совсем недавно Лиззи считала своим домом. Наверняка она туда никогда не вернется, и хотя теперь понятно, что тамошняя жизнь полностью состояла из иллюзий, всё же Лиззи испытывала боль при мысли, что больше не увидит единственное пристанище, которое хорошо помнит. Отмахнувшись от печали, оценила ванну – не джакузи, правда, но долгое отмокание в горячей воде плюс пара таблеток аспирина отлично помогут снять последствия велопробега.

– Чур, я первая, – объявила она, наклоняясь, чтобы включить воду.

– Будь моей гостьей, – усмехнулся Ксавье, похлопывая ее по заднице.

– Руки прочь, – буркнула Лиззи.

– Мне надо проверить сообщения, – хмыкнул он, уходя. – Надеюсь, потом твое настроение немного улучшится.

Им многое предстояло обсудить, но каждый, казалось, избегал поднимать сложные темы, например, почему кто‑ то пытался ее убить, каким боком он замешан… черт возьми, да и она тоже. Похоже, Ксавье решил подождать с проблемами, а она так устала, что не имела сил возражать.

Лиззи напустила максимально горячей воды, выключила кран и, кряхтя, осторожно погрузила измученное тело в ванну, наслаждаясь теплом, просачивающимся в ноющие мышцы. Закрыв глаза, вытянулась насколько возможно, волосы плавали вокруг шеи, колени торчали из воды. Болело все – от пальцев ног до макушки. Вполне возможно, что не пострадала только правая мочка, потому что левую зацепило ремешком шлема и застежка серьги расстегнулась.

Хотелось целиком расслабиться и понежиться, чтобы рассудок свободно плавал, как волосы в воде, но ничего не получалось. Невзирая на комфорт, мозги прокручивали ситуацию, как кошка клубок пряжи. Тревога никуда не делась и вряд ли когда‑ нибудь полностью исчезнет. Но в этот момент Лиззи чувствовала себя почти в полной безопасности, впервые с того проклятого утра, когда взглянула в зеркало и увидела чужое лицо. Сердце билось ровно, не надо быть готовой выпрыгнуть из ванны и бежать. Может, завтра снова придется пуститься в бега, но сегодня можно вволю понаслаждаться обычной горячей ванной, настоящей едой и сном в приличной постели.

Лиззи села – коленям тепло требовалось больше, чем ушам, – открыла глаза и оглядела помещение целиком из белого мрамора и полированного хрома. Кроме огромной ванной имелись душевая кабина, двойная раковина, отдельно туалет, а также такое количество толстых пушистых полотенец, что два человека не сумеют использовать за весь день.

Да уж, Ксавье куда больше повезло с местом для ночевки, чем ей. Повезло, как же! Просто он готов ко всему и всякому. С поддельными документами и платиновой кредиткой на чужое имя везения и не нужно, а вот ей пришлось ютиться в разгромленной клетушке без простыней, с единственным дерьмовым полотенцем, да еще и таиться с выключенным светом.

Ксавье. Икс. «Мужчина моей мечты, в буквальном смысле». Лиззи всё еще злилась на него за то, что ей так долго пришлось крутить педали проклятого велосипеда, прежде чем он соизволил ее поймать, злилась на тот ужас, который пришлось пережить, и всё же… И всё же он здесь.

Она ведь даже не осознавала, насколько обездоленной была без него. Только теперь, когда он вернулся в ее жизнь, Лиззи в полной мере ощутила разницу между «тогда» и «сейчас» и поняла, насколько серое и безрадостное существование влачила. Ксавье – луч света в мире тьмы, куда ее заточили. Большое облегчение, что вернулись некоторые воспоминания… хоть что‑ то из пропавших двух лет. Ярче всего Ксавье.

Пока что не ясно, как обстоят дела. Они хорошие или плохие парни? Ксавье, без сомнения, мог принадлежать и к тем, и к другим. Может, одновременно и к тем, и к другим, а может, ни к кому. Поразмыслив, Лиззи решила, что это не имеет значения, что Ксавье нет смысла причислять к рыцарям на белом коне. Ее жизнь – не старый фильм пятидесятых годов, где зло и добро легко различить, где белые мантии на благородных героях, черные – на злодеях. Реальный мир куда сложнее. Ее собственный мир куда сложнее.

Нет, не так. Ее собственный мир – абсолютный дерьмовый хаос.

Дверь открылась, вошел Ксавье – без стука, разумеется, – но хотя Лиззи немного смутилась своей наготы, не стала прикрываться полотенцем или иным образом выказывать застенчивость, совершенно лишнюю между ними. Он уже видел ее обнаженной. Пусть она и не помнила точно сколько раз, но знала, что подобное случалось неоднократно.

– Я заказал еду. Принесут через сорок пять минут.

Ксавье возвышался над ней полностью одетый, наверняка вооруженный, скорее всего, ствол спрятан в кожаной кобуре. Лиззи порадовалась, что у него при себе большой пистолет. Хотя логика подсказывала, что они в безопасности, однако, раз он ее нашел, то и кто‑ нибудь другой способен.

– И что ты заказал для меня? – сварливо спросила Лиззи, приготовившись поскандалить, если выбор не устроит.

– Крабовые котлетки. И творожный пудинг на десерт.

Лиззи всегда любила и то, и другое. И Ксавье это помнил. А какая его любимая еда? Из тумана всплыл однозначный ответ: стейк. Он вообще‑ то не придирчивый едок, но обожал стейки, непрожаренные.

– Я предпочитаю заказывать сама, – все еще сердясь, проворчала Лиззи. – Может, мне хочется стейк. Сегодня я заслужила каждую чертову калорию.

– Да, мэм, – ухмыльнулся Ксавье. – Стало быть, вспомнила мои вкусовые пристрастия?

– Не детально, но в целом… да.

Ксавье сел на пол возле ванны, застав ее врасплох. Он больше не возвышался над ней в доминирующей позе. Теперь они находились на одном уровне, почти лицом к лицу. Правда, она голая, он – нет, но сомневаться не приходится: он мигом устранит это неравенство, судя по тому, как потяжелел его взгляд, мазнув по ее груди и темному треугольнику между ногами.

Ксавье всегда быстро раздевался, и секс между ними всегда был яростным и жестким. Каждый ужин заканчивался одинаково – оба набрасывались друг на друга. К черту игру в застенчивость, только не сейчас, когда он так возбужден, только не сейчас, когда неизвестно, что принесет завтрашний день. Может, звучит банально, как в фильмах пятидесятых, пришедших на ум несколько минут назад, но жизнь слишком драгоценна. Иногда слишком коротка. А она безумно устала от одиночества.

– Расскажи, что произошло, – тихо попросила Лиззи.

– А что ты помнишь? – окунул ладонь в ванну Ксавье.

– Немногое. У меня в голове словно большая темная дыра, возле краев которой и мелькали воспоминания, пока я не увидела тебя сегодня днем. Ты ведь из моих пропавших двух лет, да?

– Когда ты поняла, что не хватает двух лет? – вместо ответа спросил Ксавье.

– В минувшую пятницу, – выдавила Лиззи. – Посмотрела в зеркало, увидела лицо и испугалась, что оно не моё. Всё остальное пришло потом.

– И ты заболела.

– Да, безумно трещала голова, – подтвердила Лиззи и бросила на него острый взгляд. – Значит, я не ошиблась: дом прослушивался.

– Не только. Всё прослушивалось: твой дом, телефон, автомобиль.

Лиззи смежила веки и содрогнулась от отвращения: чужие люди слушали всё, что она говорила и делала.

– Может, следует подождать, пока память вернется сама по себе, – заметил Ксавье, прикоснувшись к ее щеке мокрой рукой.

– А что, если не вернется? – открыв глаза, спросила Лиззи. – И почему у меня амнезия? Мне промыли мозги?

– Типа того. Не в классическом смысле слова.

– По какой причине? Мы состояли в… в одной команде, да? Я помню тренировки, какую‑ то женщину, но яснее всех тебя…

– Да, у нас было что‑ то вроде единой команды, – помрачнел Ксавье. – Не насилуй извилины, Лиззи.

– Вернись в реальность, – нетерпеливо отмахнулась та. – Как бы ты поступил на моем месте? Какие‑ то люди пытаются меня убить, а я понятия не имею, кто они и в чем мотив.

По глазам Ксавье Лиззи вдруг догадалась, что это для него не новость.

– Постой‑ ка, если ты догнал меня, чтобы защитить от убийц, то теперь и сам стал мишенью?

– Да, но меня им не достать.

Он всегда был чертовски самоуверенным и, что еще хуже, имел на то веские основания. Лиззи это точно знала, хотя и не помнила конкретных подробностей. Ладно, сначала надо выяснить ситуацию, а потом разбираться с личностными характеристиками.

– Каким образом мне так промыли мозги, что я потеряла два года жизни? Ну, и кое‑ что до этого… например, всплыло, что я работала в солидной чикагской охранной фирме, и все же память о тех временах похожа на швейцарский сыр.

– Это был экспериментальный медикаментозный процесс, – отчужденно сообщил Ксавье. – Ты была третьей, на ком его испробовали.

«Стало быть, меня превратили в морскую свинку». Фу, почти так же отвратительно, как новость, что за ней годами наблюдали как за лабораторным животным… Почти, но не совсем. Всё же жуткое мерзкое осознание, что каждую минуту ее жизни прослушивали и анализировали, возглавляло список гадостей.

– Что случилось с первыми двумя?

– Один умер от сердечного приступа. Второй… процесс не был столь обширным, покрывал всего пару месяцев. Он хорошо его перенес.

– Он еще жив?

– Я этого не сказал, – пожал плечами Ксавье.

– Значит, промывка его убила?

– Ну… такая формулировка тоже не годится.

– Перестань скрытничать, – нахмурилась Лиззи и ущипнула его за руку. – Взгляни на ситуацию по‑ другому: пока я точно не выясню, что происходит, могу сотворить кучу ошибок, в результате подвергну нас обоих смертельной опасности. Мне надо знать, с чем я – мы – можем столкнуться. Держать меня в неведении – не лучшая тактика.

Лиззи увидела вспышку в его глазах и поняла, что нашла самый весомый аргумент, способный изменить его мнение. Ксавье был прирожденным тактиком, постоянно взвешивал шансы, прикидывал причины и следствия, действия и противодействия. На каждый ход изобретал контрход.

– Боюсь тебе навредить… – наконец протянул он, качая головой, и стало понятно, что аргумент не сработал, увы. – Это неизведанная территория. Пусть лучше память вернется сама по себе, наверное, так безопаснее для твоего мозга.

– Разве нельзя у кого‑ то точно узнать насчет последствий для мозга?

– Можно, как раз у тех, кто старается нас убить, – фыркнул Ксавье.

– Вот суки, – злобно выпалила Лиззи.

– Не то слово, – усмехнулся Ксавье.

– Раз ты меня нашел, – внезапно осенило Лиззи, – стало быть, тоже меня прослушивал, так? Но ведь я выбросила сотовый…

– Когда ситуация начала обостряться, я нацепил три жучка, в том числе один на рюкзак, который остался у тебя дома.

– Ладно. Второй в телефон. А третий?

– В кошелек. Решил, что он‑ то уж точно останется при тебе до последнего. Боялся, что, вспомнив старые навыки, ты выбросишь все свои вещи и начнешь новую жизнь.

– Мой кошелек. – Значит, Ксавье проникал в ее дом и перебирал вещи. – Когда? Когда ты прицепил жучок?

– В понедельник вечером, после твоей дальней прогулки по магазинам.

– Пробрался в мой дом? Пока я спала? – возмущенная таким произволом, воскликнула Лиззи.

Ксавье не только ни капельки не смутился, так еще и явно повеселел.

– Не было смысла нарываться на тебя бодрствующую.

– Ты залез в мою сумочку!

– Ужас‑ то какой.

– Мне пришлось бросить ее в «Уолмарте», черт бы тебя побрал!

– Куплю тебе точно такую же.

– Да уж, будь любезен. И чтоб такую же.

Лиззи глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и пригладила мокрые волосы. Злись не злись, но суровая правда состояла в том, что без жучков он бы, скорее всего, ее не нашел, и ей пришлось бы в полном одиночестве разбираться с этой кутерьмой. Не понимая, что происходит, ничего не помня о прошлых событиях, она наверняка совершила бы ошибку и попалась в руки врагов. «Ксавье спас мне жизнь».

– Спасибо, – неохотно процедила Лиззи.

– Бедняжка, – еще пуще развеселился Ксавье, – тяжело давить из себя благодарность? Не за что.

– Не тяжело. Просто не хочется тешить твое самолюбие, у тебя и без того самоуверенности хоть отбавляй.

– Вспоминаешь, да?

– Угу… Дорогооой.

Лиззи положила локти на края ванны и оперлась подбородком на скрещенные руки, вспоминая, как не нравилось Ксавье – пусть крайне редко, но всё же несколько раз приходилось – поручать своим парням себя охранять.

– Хотя кое‑ что меня беспокоит гораздо сильнее тотального наблюдения.

– И что же?

– Мое лицо. Почему они изменили мне лицо? – горько спросила Лиззи и опустила глаза, чтобы не выдать отчаяния.

Глупо страдать по прежней физиономии. Она ведь вполне привлекательна, не уродина какая‑ нибудь. Может, кому‑ то ее новое лицо даже нравится больше прежнего. Однако хотелось смотреть в зеркало и не чувствовать себя наказанной.

Ксавье помолчал, явно взвешивая, что и сколько можно сообщить.

– Ради твоей безопасности, – наконец сказал он.

– Безопасности? Безопасности?! Тогда с какой стати они за нами охотятся?

Ксавье снова помолчал, подбирая слова.

– Проблема вовсе не в людях, которые пытаются нас убить.

Лиззи закрыла глаза, чувствуя, как закипели слезы. Вот дерьмо, уж конечно не эти загадочные отговорки хотелось услышать. «Ради Бога, во что я влипла? »

Ксавье, видимо, решил, что с вопросами покончено, потому что плавно поднялся на ноги.

– Еду вот‑ вот принесут. Вылезай. Потом снова примешь ванну, если не помогло, – предложил он и добавил: – Кстати…

Лиззи повернулась к нему, упорно смаргивая слезы. «Ни за что на свете не разревусь».

– Мне по‑ любому нравится твое лицо, – тихо заметил Ксавье. – Не расстраивайся. Оно нравилось мне тогда, нравится и сейчас. Главное, что ты – всё еще ты.

Глава 25

«Он никогда не признавался мне в любви».

Они лежали голые в постели, за задернутыми на ночь шторами, объединившись против целого мира. Спальню освещала прикроватная лампа, потому что оба не могли насмотреться друг на друга.

На этот раз любовные ласки были неторопливыми, но нестерпимо возбуждающими. Лиззи наслаждалась присутствием Ксавье, слишком долго она существовала без него. Всё казалось новым, другим и одновременно очень знакомым.

Ее голова лежала у него на плече, одной рукой Ксавье крепко обнимал Лиззи, другой рассеянно оглаживал по бокам, животу, спине, груди. Сколько раз они вот так лежали вместе?

У Лиззи от боли сжалось сердце. Да, он к ней равнодушен. Даже с огромными пробелами в памяти она точно знала, что любит его, сильное и ясное чувство не погасло, вопреки всему. Ксавье демонстрировал нежную заботу, заметную в каждом поцелуе, в каждом прикосновении, в каждом взгляде, в жестком контроле над ненасытным вожделением. Но заботиться – не значит любить… насколько сильно им руководит стремление защитить ее? А чувство вины? Что бы ни случилось в прошлом, тогда они были вместе, были единым целым, но именно она заплатила непомерную цену.

– Ты не обязан за меня отвечать, – пробормотала Лиззи, ужасно не хотелось осознавать, что всё произошедшее между ними – всего лишь способ ее утешить.

Ксавье напрягся, широкое плечо под головой окаменело. На несколько секунд воцарилась тишина.

– Ты и до того так говорила, – мрачно буркнул он, вытащил из‑ под нее руку и резко сел.

– До чего – того? – нахмурилась Лиззи, приподнялась на локте и натянула простыню на грудь, не из застенчивости, а потому что холодил воздух из кондиционера. – Говорила? Когда?

– До того, как позволить им уничтожить свою память, – отрывисто процедил Ксавье. – Я категорически возражал. Да, имелись некоторые проблемы… но ничего такого, с чем бы я со временем не справился. Меня отправили на какое‑ то скоропостижное задание, а к моменту моего возвращения всё было кончено, – мрачно заключил он, явно все еще злясь на те события.

– Минуточку, – удивленно посмотрела на него Лиззи, сев рядом. – Я позволила? Сама?

Абсолютно исключено. Неужели она сама разрешила кому‑ то уничтожить огромную часть своей личности? И неважно, что операция была искусно выполнена, что ранние воспоминания оставили нетронутыми, что она жила совершенно нормально до того рокового утра меньше недели назад. Боже мой, всего лишь неделю назад вся ее жизнь полностью перевернулась вверх дном.

– Так что мне осталось только принять меры для твоей безопасности.

Дерьмо, разговор потек в двух направлениях, надо поспеть за обоими.

– Какие меры? Безопасности от кого? И с какой стати я согласилась на промывку мозгов? Что, черт возьми, произошло?

Ксавье откинул покрывало, вылез из постели, голышом направился в гостиную и вернулся с бутылкой воды. Свернул крышку, сделал большой глоток, потом молча предложил Лиззи. Ты отпила и отдала бутылку обратно.

– Расскажи всё толком. Мне надоело бродить во мраке, расскажи всё, что бы ни случилось.

– Если насиловать память, возможно, нанесешь себе реальный вред. Согласна рискнуть?

– Не понимаю, каким образом. Повредить головной мозг можно только физически.

– Как насчет эмоционального ущерба? – взъярился Ксавье. – Понятия не имею, каковы могут быть последствия для твоей психики. Вдруг рассказ о тех событиях помешает когда‑ нибудь вспомнить по‑ настоящему?

Всё выглядело странно знакомым: Ксавье редко злился, но Лиззи всегда умела нажать на нужную кнопку. Ей это нравилось – не приводить его в ярость, а убеждаться, что она единственная из всех способна вывести его из себя.

– Позволь поинтересоваться. Что именно ты планируешь предпринять в нынешней ситуации?

Взгляд Ксавье немедленно стал непроницаемым, гнев исчез, лицо словно окаменело. Похоже, он уже всё для себя решил… и решение ему совсем не нравилось.

– Собираешься вернуться? – надавила Лиззи. – В Вашингтон или куда‑ то еще, чтобы позаботиться об этой маленькой проблеме – наших потенциальных убийцах?

– Да, – неохотно выдавил он, еле двигая губами, и жестко прищурился. – Нельзя бегать вечно. Пора поставить точку.

– А что со мной? Спрячешь где‑ нибудь, а потом заберешь, когда всё закончится?

– Точно, – кивнул Ксавье без намека на извинение.

– А если с тобой что‑ то случится? Я об этом никогда не узнаю? Ты не вернешься, а я стану легкой добычей, потому что рано или поздно мне придется искать работу и место жительства, и тогда они меня достанут.

– О тебе в любом случае позаботятся. У меня есть парни, в которых я уверен на все сто.

– И как я их узнаю? Ладно, хватит фантазировать, ничего не выйдет. Надеюсь, память вернется полностью, и если ты думаешь, что я позволю ускользнуть убившим тебя подонкам – ты просто полное дерьмо.

– Не лезь куда не просят, – отрезал Ксавье, затем посмотрел на Лиззи и понял, что та не отступит. – Проклятье! – взорвался он.

– Если введешь меня в курс дела, то дашь возможность принимать более взвешенные решения.

– Ад и все дьяволы, ты никогда не пускала события на самотек, да?

– Понятия не имею. Не помню, – легко пожала плечами Лиззи, прекрасно осознавая, как его бесит этот жест.

– Мы влипли в эту кутерьму именно потому, что тогда ты не сумела с собой справиться.

Ладно, теперь уже Лиззи взбесилась.

– Поясни.

С чем именно она не сумела справиться? Да, после того тошнотного утра ей пару раз было по‑ настоящему страшно, но ведь в целом она вела себя достойно, разве не так? Сбежала от убийц. Стряхнула хвост. И если бы Ксавье не оказался такой умной задницей и не нацепил на нее три жучка, оторвалась бы и от него тоже. Кстати, страх – просто ничто по сравнению с абсолютным ужасом, который затопил Лиззи, когда он ехал на своем «харлее» по полю прямо на нее. За этим мачо большой должок.

Ксавье вернулся в постель, засунул подушки под спину и мрачно продолжил:

– Ты поддалась эмоциям. Все пришли к выводу, что тебе нельзя доверять, так что осталось два варианта: стирание памяти или пуля в голову.

– Ничего себе выбор.

Лиззи не понравилось услышанное. Не понравилось, что когда‑ то она столь явно выказала слабость. А ведь на ее памяти она успешно справилась с несколькими трудными ситуациями на работе, заодно сделав пару жестких выводов на будущее. Что же выбило ее из колеи и ввергло в эмоциональную неустойчивость, что превратило ее в угрозу для них, кем бы они ни были?

– Поэтому, когда я начала кое‑ что вспоминать…

– Стала угрозой для всех.

– Включая тебя?

– Включая меня.

Лиззи потрясло, что своими поступками она подвергла опасности Ксавье. Она никогда не считала себя слабачкой, даже последние три года, когда прозябала тусклой копией самой себя прежней. Что же случилось настолько немыслимое, что она сломалась под напряжением?

– Расскажи, – решительно потребовала Лиззи.

– Ладно.

Ксавье явно вознамерился действовать резко, как хирург скальпелем, хотя хмурое лицо выдавало крайнее недовольство.

– Ты действительно должна всё узнать. Но если впадешь в бешенство, я без разговоров накачаю тебя наркотиками и запру в тайном месте. Поняла?

С него станется. Лиззи ни на секунду не усомнилась в серьезности его обещания.

– Поняла.

Ксавье взял телефон с тумбочки, вставил батарейки, включил и ткнул в экран. Лиззи, сидя на кровати, увидела, что началась загрузка веб‑ страниц.

– Помни, что я сказал, – предупредил он и повернул к ней аппарат.

Лиззи изумленно нахмурилась, сразу узнав картинку – собственный снимок со старым лицом.

– Это я, какой была раньше. Зачем ты показываешь мою старую фотографию?

– Потому что это не ты. Это бывшая первая леди Натали Торндайк.

– Да ладно! – недоверчиво воскликнула Лиззи, взяла мобильник и уставилась на экран, пытаясь собрать головоломку.

В мозгу что‑ то щелкнуло, отвратительное предчувствие, что туда не стоит заглядывать. Боль ножом полоснула череп, Лиззи затаила дыхание и отбросила сотовый.

– Тебе плохо? – отрывисто спросил Ксавье, забирая мобильник.

– Голова болит, – прошептала Лиззи, стараясь дышать глубоко и сосредоточиться на чем‑ то другом: на Ксавье, на его стараниях ее защитить, на давних тренировках…

Жаль, но не сработало. Лиззи сжала ладонями виски и закрыла глаза.

– Извини. Подобное происходит каждый раз, когда память пытается проникнуть в запретную зону. Но не настолько мучительно как поначалу.

К черту «Оскар Майер Винер». Теперь можно сконцентрироваться на кое‑ чем гораздо более приятном – вообразить голого Ксавье. В самых разных позах. Лиззи чуть не рассмеялась, и вдруг боль утихла. Она открыла глаза и улыбнулась. Ксавье смотрел очень внимательно, не пытался помочь, оценивая, насколько успешно она справилась с приступом. Лиззи протянула руку и обрадовалась, что Ксавье, не колеблясь, отдал ей телефон. Посмотрела еще раз, снова в мозгах что‑ то щелкнуло. Изучила фотографию и поняла, что это пожилая версия ее прежней. Первая леди прекрасно выглядела для своего возраста, благодаря то ли генетике, то ли искусству пластических хирургов. За исключением возраста и прически, первая леди была близнецом Лиззи.

Была.

Первая леди скончалась? Лиззи ничего не помнила о ее смерти, но почему‑ то думала о миссис Торндайк в прошедшем времени.

– Она мертва, да? – тревожно спросила Лиззи.

– Да.

– Когда она умерла?

– Четыре года назад.

Как раз посередине пропавших без вести двух лет. Не заглядывай туда, не заглядывай туда, не заглядывай туда.

Несмотря на настойчивое предупреждение рассудка, Лиззи сглотнула и отважилась спросить:

– Что с ней случилось?

– Я ее застрелил.

Лиззи оцепенела от шока. Молча таращилась на Ксавье, не в силах вымолвить ни слова. Он взял устройство из ее онемевших пальцев, выключил телефон и извлек батарейки. Лиззи сосредоточилась на его движениях, потому что это легче, чем переварить новость. Размышляла, что его сотовый, вероятно, защищен, как никакой другой, но Ксавье всё равно принял меры предосторожности и вытащил аккумуляторы. Выражение его лица стало чужим и холодным, как ландшафт Арктики, и пугало до ужаса.

– Имя Тирон Эберт ничего тебе не говорит? – нарушил Ксавье напряженную тишину.

Подумав с минуту, Лиззи медленно покачала головой.

Ксавье привлек ее к себе и крепко обнял, Лиззи прижалась щекой к надежному плечу.

– Под этим именем меня внедрили в Секретную службу.

У Лиззи кружилась голова от обилия информации, но она чувствовала, что это только верхушка айсберга. Поэтому ухватилась за детали.

– Значит, тебя зовут не Ксавье? – хмуро спросила она.

– Ксавье. Тирон Эберт – тщательно выстроенный псевдоним, способный выдержать самую глубокую проверку персональных данных.

Псевдоним, очевидно, настолько надежный, что даже такие серьезные организации как ЦРУ, ФБР, АНБ не смогли докопаться до сути и выйти на собственного сотрудника. Большинство спецслужб обзаводятся теневыми отделами, о существовании которых не подозревают коллеги из других подразделений.

– Ты служил в Секретной службе, – пробормотала Лиззи, нащупывая путь через лабиринт.

– Временно. Меня приставили к миссис Торндайк.

– Но… зачем?

Зачем он взял псевдоним? Зачем его внедрили в Секретную службу? Не обязательно выяснять в подробностях все «зачем», Ксавье расскажет главное.

– Операции присвоили черный код.

– Что это значит?

– Черный код присваивают, когда президент совершает измену.

Президент… Президент Торндайк. Как Лиззи ни напрягалась, внешность Торндайка так и не всплыла в мозгах. Кто стал его преемником? После него пришел… Обязанности президента временно возложили на Берри после…

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 151617 18 19 Следующая ⇒