Часть шестая 3 страница

— Клянусь могилой моей матери, что я привезу Фрэнка домой, — поклялся я.

— О… Боже! — Она начала целовать мне руки и бормотать слова благодарности. Я ухитрился бросить взгляд на свои часы.

— Анна, мне надо ехать на встречу с Фрэнком. — Я встал, она продолжала держать меня за руки. — Мне на самом деле надо ехать…

— Советник, нам пора, — крикнул мне Винни. Он увидел вцепившуюся в меня Анну и сказал: — О, здравствуйте, миссис Беллароза. Извините, но я вынужден увести мистера Саттера, ему надо ехать в суд.

— Анна, позвони Сюзанне. — Я наконец высвободил свои руки. — Вместе вам будет лучше. Сходите в магазин, поиграйте в пинг-понг. — Я поспешил к выходу, прихватил на ходу свой дипломат и выскочил на улицу.

* * *

Ленни гнал «кадиллак» по автостраде, ведущей к Манхэттену.

— Заметили, как великолепно держался дон? — спросил он.

— Да, он ничего не боится, — отозвался Винни и обернулся ко мне. — Верно, советник?

По правде говоря, эти двое уже успели порядком утомить меня, восхваляя на протяжении последних пятнадцати минут своего шефа так, как будто он был арестован КГБ за свои демократические взгляды и его ждали пыточные камеры на Лубянке.

— В данном случае ему бояться нечего, разве что лихачей на автостраде, — заметил я.

— Да? — взвился Винни. — Меня дважды арестовывали. Им надо обязательно сразу показать, что ты настоящий парень, иначе они тебя с дерьмом смешают. Посмотрел бы я на вас, если бы вам светил срок в десять или двадцать лет.

— Винни, — сказал я. — Если не хочешь, чтобы тебе дали срок, не нарушай законы. Capisce?

Ленни расхохотался.

— Вы только послушайте. Он говорит, как Джек Вейнштейн. А скажите, советник, что бы вы делали, если бы вас бросили в камеру, в которой уже сидит десяток черномазых и латинос?

— Я, пожалуй, предпочел бы оказаться в машине с двумя гангстерами-итальянцами.

Они сочли это хорошей шуткой и загоготали, захлопали по передней панели, а Ленни даже несколько раз просигналил. Я заметил, что итальянцы прекрасно воспринимают шутки по поводу их нации. Есть, правда, другие шутки, которые они на дух не переносят. С ними надо быть начеку.

— Дон собирается устроить сегодня ленч в кафе «Рома». Так ведь оно и будет, верно, советник? — Винни вопросительно уставился на меня.

— Надеюсь. В противном случае мы закажем ленч из кафе «Рома» прямо ему в камеру.

На этот раз мой юмор не был оценен.

— Не слишком удачная шутка, советник, — высказался Винни.

— Если из здания суда вы выйдете без дона, вам придется самому добираться домой, — добавил Ленни. Это прозвучало не как угроза, но как намек на нее.

— Это мои трудности. Ваше дело довезти меня до места, — сказал я.

Какое-то время все молчали, это меня вполне устраивало. Вот так я и ехал — в черном «кадиллаке» в сопровождении двух головорезов из мафии. Я направлялся прямо в пасть федеральной уголовной системы.

Часы показывали девять, час пик был уже позади, но движение на автостраде все еще оставалось оживленным, поэтому вряд ли можно было рассчитывать на то, что нам удастся обогнать Манкузо, да я к тому же и не знал, в какой машине он уехал с Белларозой. Однако, как вскоре выяснилось, нас тоже не обошли вниманием — мы ехали в сопровождении четырех серых «фордов».

Первым их заметил Ленни.

— Поглядите-ка на этих ублюдков, — процедил он.

Я так и сделал. В каждой машине было по два человека — они посматривали на нас, все время меняя порядок построения, но не отставая ни на секунду. Неожиданно одна из этих машин, шедшая впереди нас, резко замедлила ход, и Ленни пришлось нажать на тормоза.

— Сволочи!

Четыре серых «форда» зажали нас со всех сторон и вынудили ехать со скоростью не более десяти миль в час. Водители машин, следовавших за нами, были в истерике. Они гудели не переставая, выкрикивали ругательства и чуть ли не бились лбами о баранки своих автомобилей. Видимо, эти фокусы им пришлись не по душе.

Мы устроили то, что в сообщениях по радио называют «массовыми заторами». Это случилось невдалеке от туннеля Мидтаун.

Это была, конечно, не просто грубая выходка, а весьма неуклюжая попытка изолировать меня от моего клиента. Чувствовалась рука Феррагамо. Значит, скорее всего, в этих машинах находились не агенты ФБР, а люди из Министерства юстиции.

— Езжай прямо в Федеральный суд на Фоли-сквер, — велел я Ленни.

— Но дон приказал следовать за ним в штаб-квартиру ФБР.

— Делай, что я сказал.

— Но он же убьет нас.

— Делай, что я сказал!

Винни, у которого мозги работали чуть получше, произнес:

— Он прав. Нам надо ехать прямо в суд.

Теперь Ленни начал прозревать.

— О'кей, — кивнул он. — Но скажу тебе честно, Винни, что-то мне все это не нравится.

Я устроился поудобнее: такими темпами мы не скоро доберемся до места. Вряд ли Манкузо причастен к этим играм, размышлял я, скорее всего он получил по радио приказ везти арестованного сразу в Федеральный суд. Документы Белларозы могли оформить прямо в суде, а не в ФБР. В таком случае главарь крупнейшей мафиозной группировки Нью-Йорка предстал бы перед судьей без своего адвоката. Судья прочел бы обвинение и спросил бы, признает ли обвиняемый свою вину. «Не признаю», — сказал бы Беллароза, и судья постановил бы взять его под стражу без освобождения под залог. Фрэнк мог бы обещать что угодно, но его не стали бы слушать. Обвинение в убийстве — это серьезное обвинение, понадобилось бы не меньше двух недель, чтобы организовать судебное слушание об освобождении под залог. В этом случае для сохранения собственной жизни мне было бы лучше уехать в Рио и слать оттуда почтовые открытки.

Я взглянул на дипломат, лежавший рядом со мной на сиденье. О документах можно было бы поторговаться, но, главное, там был миллион долларов наличными. Бразильцы не стали бы задавать много вопросов, если бы я захотел положить их в банк, ну, может быть, спросили бы, какого цвета чековую книжку мне выдать.

Я посмотрел на часы. Должно быть, Манкузо уже доставил арестованного на Фоли-сквер, но процесса оформления им не избежать, а он займет какое-то время: должен быть произведен наружный досмотр, сняты отпечатки пальцев, сделаны фотографии, необходимо заполнить учетные документы. Только после этого они могли доставить Белларозу в зал суда. У меня еще оставалась возможность добраться до здания суда, мгновенно выяснить, в каком зале будет рассматриваться дело Белларозы, и добежать до этого зала. Пока это было еще возможно.

Я вспомнил, как однажды спешил на оформление сделки по недвижимости в Ойстер-Бей и моя машина заглохла… хотя, пожалуй, это некорректное сравнение.

Так что же я могу сделать? Я записал номера сопровождавших нас машин, затем взял с сиденья газету и начал ее просматривать. Команда «Метц» разбила «Монреаль», и от звания чемпиона ее теперь отделяли всего две игры.

— Эй, как насчет «Метца»? — спросил я своих приятелей с переднего сиденья.

— Вы тоже смотрели вчера этот матч? — обернулся ко мне Винни.

Мы немного поговорили о бейсболе. Я понял, что у нас троих кроме общего шефа и общего страха за свою жизнь оказалось еще нечто общее.

На заднем сиденье машины имелся радиотелефон, и я при желании мог бы позвонить Сюзанне, но у меня такого желания не возникло. В следующий раз она получит известие обо мне из послеполуденного выпуска новостей. Но потом я вспомнил, что она не читает газет, не смотрит телевизор и не слушает радио. Может быть, сегодня она сделает исключение? Благодарю за устроенное тобой испытание, Сюзанна.

Мы подъехали к туннелю, я взглянул на часы. Времени оставалось в обрез.

Глава 27

В туннеле мы оторвались от нашего эскорта и выехали на автостраду. Ленни умел водить машину лучше, чем разговаривать, и это еще слабо сказано. Мы невообразимо быстро сумели проскочить через узкие, забитые машинами улицы Манхэттена. Но чем ближе мы подъезжали к Фоли-сквер, тем медленнее двигался поток машин. Я посмотрел на часы. Было девять часов сорок минут — по моим прикидкам Манкузо и Беллароза уже тридцать минут как находились в здании суда. Шестеренки уголовного правосудия вращаются не слишком быстро, но они могут завертеться с бешеной скоростью, если рядом стоит кто-нибудь вроде Альфонса Феррагамо и обильно поливает их маслом.

Вот колеса нашего «кадиллака» действительно вращались еле-еле. Мы практически застряли на Сити Холл Парк, а первые слушания в суде должны были начаться уже в десять часов. Черт бы их побрал. Я подхватил свой дипломат и открыл дверцу машины.

— Куда это вы? — спросил Винни.

— В Рио! — Я выскочил из машины еще до того, как до него дошел смысл этих слов.

На улице было жарко и душно, не то что в «кадиллаке», оборудованном кондиционером. Бежать в костюме и ботинках оказалось довольно затруднительно, но я утешал себя мыслью, что всем адвокатам время от времени приходится совершать такие пробежки. Я летел через Центральную улицу к Фоли-сквер и репетировал свои реплики в суде: «Ваша честь! Подождите секунду. Я принес деньги! »

Улицы и тротуары в этом районе города были полны машин и пешеходов, большая часть которых служила на государственной службе, а значит, не имела никаких причин торопиться куда бы то ни было. Тем не менее мне встретились еще несколько человек в костюмах от «Брукс Бразерз», которые спешили так же, как и я. Я принял их за адвокатов. Пристроившись за одним из бегунов, я уже через десять минут был на Фоли-сквер. Пот лил с меня ручьем, рука ныла от тяжелого дипломата. Я в приличной форме, но пробежка через отравленный выхлопными газами Манхэттен равноценна трем сетам в напряженной партии в теннис.

Я отдышался у основания лестницы, поглазел на огромное здание суда, затем сделал глубокий вдох и стал подниматься наверх по каменным ступеням. Мне вдруг представилось на секунду, как я теряю сознание и добрые сограждане развязывают мой галстук и избавляют меня от моего дипломата ценой в пять миллионов долларов. Тогда мне уж точно придется скрываться в Рио.

Но уже через мгновение я оказался в тени высокой колоннады вестибюля Федерального суда. Я пересек его и благополучно прошел через арку детектора. Но охранник Федерального суда, заинтригованный моим растрепанным видом и массивным дипломатом, попросил меня продемонстрировать его содержимое. И вот в разгар рабочего дня, когда вокруг снуют десятки людей, я подхожу к стойке охранника и выставляю на всеобщее обозрение дипломат с кучей денег. Если вам когда-либо приходилось открывать перед таможенником чемодан с вашим грязным бельем, вы можете представить мои ощущения.

Охранник, довольно пожилой человек, стоял заложив большие пальцы за ремень, и жевал жвачку. Несмотря на свою ковбойскую позу, одет он был явно не по-ковбойски: носил вполне гражданский костюм, брюки и пиджак, только на лацкане его пиджака поблескивал значок Федерального суда. На ногах этого стража порядка и вовсе были какие-то шлепанцы. Пистолета у него я не заметил и решил, что, возможно, он носил оружие в наплечной кобуре. Вид его меня разочаровал, но я не стал делать ему замечаний.

— Что это? — спросил «ковбой».

Это деньги, садовая твоя голова.

— Это деньги для освобождения под залог, господин охранник, — сказал я.

— О, да?!

— Да. Мой клиент был арестован сегодня утром.

— В самом деле?

— Да. И мне надо спешить, чтобы не пропустить…

— А почему вы так запыхались?

— Я бежал, чтобы не опоздать на слушания.

— Вы очень нервничаете?

— Нет, я просто долго бежал.

— А у вас есть при себе документы?

— Да, конечно. — Я вытащил бумажник и показал ему свое водительское удостоверение и карточку союза юристов. К нам подошли еще несколько служащих, они глазели на меня и на деньги. «Ковбой» пустил мое водительское удостоверение по кругу, и все полюбовались моей фотографией. Причиной такого ажиотажа была, по всей видимости, куча «зеленых» в моем кейсе, поэтому я поспешил его захлопнуть.

После того как мое удостоверение погуляло по вестибюлю и с ним ознакомились все, включая уборщиц, оно снова вернулось ко мне.

— Кто ваш клиент, советник? — спросил «ковбой».

Я помедлил с ответом, потом сказал:

— Беллароза Фрэнк.

Брови охранника взлетели вверх.

— Вот как! Разве этого мерзавца уже арестовали? Когда это случилось?

— Он был арестован сегодня утром. Извините, я очень спешу, мне надо попасть в зал суда еще до того, как мой подзащитный предстанет перед судьей.

— Не волнуйтесь. В лучшем случае он увидится с судьей к полудню. Вы что, первый раз здесь?

— Да. Я хотел бы поговорить с моим клиентом еще до слушания в суде. Так что мне надо идти. — Я сделал несколько шагов в сторону лифтов.

— Подождите!

Я остановился. Прихрамывая, охранник двинулся ко мне — у него была такая походка, словно он всю ночь скакал на лошади или его мучил геморрой.

— Вы знаете, где находится комната для арестованных?

— Нет.

— Я вам объясню. Вы поднимаетесь на третий этаж…

— Спасибо.

— Погодите. Эта комната находится между помещением, где с арестованных снимают отпечатки пальцев и фотографируют и… — Он замолчал и подошел ко мне вплотную. — Вы не хотите зайти в душевую?

Вероятно, я выглядел излишне возбужденным и «ковбой» не мог не заметить этого. Он снова подозрительно посмотрел на меня, поэтому мне пришлось взять быка за рога.

— Послушайте, любезнейший, дело моего подзащитного в силу неординарности его случая, будет рассмотрено очень быстро. Я не исключаю, что оно уже рассматривается судьей и не хотел бы пропустить это заседание, чтобы не вызвать недовольство моего клиента. — Я чуть не добавил: «Capisce? », хотя мужчина был больше похож на выходца из Ирландии.

— Все ясно, советник, — усмехнулся охранник. — Вы ни за что не хотите пропустить это заседание. Так вы поняли, куда идти?

— На третий этаж?

— Верно. Ваш клиент уже получил обвинительное заключение и арестован или он арестован и только ждет, что ему будет предъявлено обвинительное заключение?

— Первый вариант.

— О'кей, тогда вам надо идти не к мировому судье, а туда, где располагаются окружные судьи. Это Первый департамент.

Боже мой, он еще будет читать мне лекцию об устройстве федеральной судебной системы. По правде говоря, я не был знатоком этого вопроса, да меня это и не интересовало. Мне просто надо было, пока не поздно, попасть на третий этаж. Но я не хотел показывать ему, что нервничаю, а то он, чего доброго, станет снова проявлять услужливость или подозрительность. Я улыбнулся.

— Первый департамент, верно?

— Да, верно. Третий этаж. — Он взглянул на свои часы. — Э, да уже одиннадцатый час. Вам надо поспешить.

— Да, мне пора. — Удерживая себя от того, чтобы не побежать, я быстро пошел по направлению к лифтам. Охранник крикнул мне вслед:

— Надеюсь, вам хватит этих денег?

Надеюсь, у меня хватит времени, «ковбой». Я вошел в лифт и нажал кнопку третьего этажа.

Как назло, этот лифт доставил меня в тот отсек, где располагались мировые судьи. Я моментально сориентировался и поспешил дальше по коридору, вдоль стен которого на стульях сидели арестованные в наручниках, сопровождавшие их агенты ФБР, а также охранники суда, адвокаты, свидетели, и никто из этих людей не выражал удовольствия по поводу своего пребывания здесь. Коридоры любого суда по уголовным делам производят удручающее впечатление, тут царит атмосфера человеческой низости, ничтожества и озлобленности.

Я свернул в один из боковых проходов. Федеральные суды сильно отличаются от судов штата и муниципальных судов. Прежде всего, здесь другой состав преступников, это, к примеру, мошенники с Уолл-стрит и другие «мастера» делать деньги из воздуха, которые были настолько глупы, что пользовались в своих аферах услугами федеральной почты или создавали свои филиалы в других штатах. Здесь также можно встретить шпиона или перебежчика и даже конгрессмена или члена кабинета министров (хотя, к сожалению, это происходит не часто). Я слышал, а теперь убедился собственными глазами, что с увеличением числа случаев наркобизнеса на федеральном уровне состав обвиняемых в этих преступлениях изменился в худшую сторону. Я видел эти рожи наяву и теперь понимал, почему Фрэнк Беллароза, человек не робкого десятка, стремился избежать конфликтов с этими хищниками нового поколения.

Я проходил мимо них по коридору, и мне становилось не по себе, хотя все они сидели в наручниках. От них исходил ужасающий запах, он пропитывал все вокруг. Я уже однажды столкнулся с этим запахом в суде штата, это был запах героина, сладковатый сначала, но потом, когда принюхаешься, в нос ударит смрад мертвечины. Я чуть не задохнулся, пока шел по этому коридору. Джон Саттер, что ты здесь делаешь? Возвращайся к себе, на свой родной Уолл-стрит. Но нет, говорил другой голос, надо пройти через это до конца. Ты мужик или овца с дипломатом? Двигай вперед.

Я двинул вперед через смрадный коридор мировых судей и наконец добрался до Первого департамента — здесь обвиняемых содержали без наручников и воздух был значительно лучше. Я обратился к дежурному:

— Скажите, дело Фрэнка Белларозы уже слушалось?

— Беллароза? Это тот мафиози? Я даже не знал, что его дело будет слушаться здесь.

— Он должен быть здесь. Я его адвокат. Куда мне нужно обратиться?

Он пожал плечами.

— Сегодня делами по предъявлению обвинений занимается судья Розен.

— В каком зале он заседает?

— Она. Судья Розен — женщина.

— Сколько судей занимаются этими делами?

— Она одна. Так всегда бывает по утрам. А вы что, впервые здесь?

— Да. Где ее зал суда?

Он объяснил мне, куда идти, и добавил:

— Она сущая стерва, если речь идет об освобождении под залог, особенно это касается всяких мафиози.

Услышав эту ободряющую новость, я быстрым шагом направился к нужному залу, стараясь не выказывать беспокойства, которое все больше овладевало мной. Наконец я очутился перед дверью с надписью: «СУДЬЯ САРА РОЗЕН».

Заседание уже шло полным ходом. Когда я вошел, секретарь суда подозрительно покосился на меня. На скамейках сидели человек тридцать, в основном мужчины, — адвокаты, сотрудники полиции и несколько обвиняемых, которые были без наручников, так как их, видимо, сочли не опасными. Я поискал глазами синий костюм своего клиента и хохолок Манкузо, но не обнаружил ни того ни другого.

Тем временем рассмотрение очередного дела о предъявлении обвинения было в самом разгаре. Обвиняемый и его защитник стояли перед судьей Сарой Розен. Справа от обвиняемого находился помощник федерального прокурора, молодая женщина лет двадцати пяти. Она стояла ко мне в профиль и почему-то напомнила мне мою дочь Каролин. В зале было тихо, но участники процесса говорили едва ли не шепотом, поэтому я не мог разобрать ни слова. Единственное, что я услышал, это слова обвиняемого, который сказал: «Не признаю себя виновным».

Уголовное судопроизводство в Америке, по сути, представляет собой пьесу об общественных нравах, написанную в восемнадцатом веке, которую актеры пытаются приспособить к веку двадцатому. Процедура предъявления обвинения с зачитыванием вслух всех обвинений, с обсуждением возможности освобождения под залог в открытом суде, по-моему, все-таки очень архаична. Но я полагаю, что это лучше, чем решать эти вопросы келейно, за закрытыми дверями, как это происходит в других судебных системах.

Секретарь суда знаком попросил меня сесть, что я и сделал.

Рассмотрение дела закончилось, обвиняемого увели из зала суда в наручниках, прошение об освобождении под залог было отклонено. Плохой знак.

Судебный исполнитель объявил следующее дело.

— Джонсон Найдшел!

В зал суда из боковой двери ввели высокого негра в белом костюме. Он все время потирал запястья, видимо с него только что сняли наручники. Его адвокат встал со своего места и направился к судье. По всей видимости, джентльмен, представший перед судьей Розен, был уроженцем Ямайки и обвинялся либо в торговле наркотиками, либо в незаконной эмиграции, а может быть, и в том и в другом. На слушание подобного дела уйдет минут пятнадцать — в том случае, если будет еще обсуждаться вопрос о залоге. Тем временем Феррагамо мог сыграть с нами злую шутку, организовав рассмотрение дела моего клиента в бруклинском Федеральном суде. Тогда Фрэнку останется предложить в качестве залога только свои часы «Ролекс». В зале суда было прохладно, но я истекал потом. Думай, Саттер, думай.

В этот момент я услышал, как сзади меня открылась дверь — несколько человек вошли в зал и заняли места на передних скамьях. В ложе присяжных я заметил двух мужчин и женщину, это были художники-моменталисты, чьи рисунки из зала суда появятся завтра в газетах. По-моему, для такого рода дел это было что-то новенькое.

В нескольких футах слева от меня сидел адвокат, который заполнял какие-то бумаги, используя в качестве подставки свой дипломат. Я наклонился к нему.

— Вы давно здесь сидите? — спросил я.

Он поднял на меня глаза.

— С девяти часов.

— Вы не знаете, дело Фрэнка Белларозы уже слушалось?

Он покачал головой.

— Нет. А что, его дело должно слушаться здесь?

— Не знаю. Я его адвокат, но впервые веду дело в Федеральном суде. Как мне узнать…

— Тишина в зале! — рявкнул толстый секретарь суда, скорее увидевший, как я наклоняюсь к собеседнику, а не услышавший что-либо. Эти типы упиваются своей ничтожной властью, кичатся своими дурацкими мундирами со значками и тем, что они вооружены. Я вспомнил слова Марка Твена: «Если вы хотите увидеть, что такое отбросы общества, подойдите к дверям тюрьмы и полюбуйтесь на смену караула». Тем не менее я подчинился, продолжая лихорадочно соображать, что же мне делать.

Слушание дела высокого негра уже началось, его действительно обвиняли в торговле наркотиками. Помощник прокурора, адвокат и судья Розен высказывали свои точки зрения. По всей видимости, защитник не слишком ловко справлялся со своими обязанностями, так как судья сокрушенно покачивала головой, помощник прокурора стояла с каменным выражением лица, а обвиняемый разглядывал носки своих ботинок. В конце концов в зал был вызван охранник, и обвиняемый превратился в заключенного. «Она настоящая стерва, когда речь заходит об освобождении под залог». Кажется, это в самом деле так. Если перед ней предстанет Фрэнк Беллароза, я просто не вижу, на каком основании можно будет добиться от нее освобождения «под залог» для обвиняемого в убийстве.

Чем дольше я сидел в зале, тем более убеждался, что в этом деле с самого начала все обернулось против меня. Я был уже почти уверен, что мой клиент сейчас находится в Федеральном суде Бруклина. Конечно, я мог бы потребовать рассмотрения ходатайства об освобождении под залог, мог бы собрать необходимые документы и добиться своего через какое-то время. Но меня нанимали не для этого, совсем не это нужно было моему подзащитному. Я встал, взял свой дипломат и вышел из зала.

Я направился к комнатам, где содержались арестованные, — они находились в глубине коридора — и поговорил с дежурившим там охранником. Здесь мне тоже не удалось узнать ничего нового. Мой клиент исчез так же загадочно и бесповоротно, словно его поглотил ГУЛАГ.

Я нашел телефон-автомат и позвонил в оба моих офиса, но и туда от Белларозы не поступало никаких сообщений. Я сел на скамью в коридоре, обдумывая, что делать дальше. Вдруг передо мной как из-под земли вырос охранник, который только что объяснил мне, что среди арестованных моего подзащитного нет.

— Хорошо, что вы еще не ушли, советник. Ваш клиент, Беллароза, сейчас находится в Федеральном суде Бруклина.

— Вы уверены? — Я встал со скамейки.

— Я только что узнал это от моего начальника. Как жаль. Мне так хотелось посмотреть на него.

— Я возьму у него автограф для вас, — крикнул я на бегу, направляясь к лифту. Промчавшись пулей через вестибюль, я слетел по ступенькам и стал голосовать у обочины, надеясь поймать машину. В Бруклин я мог попасть минут через двадцать. Вскоре возле меня остановилось такси, я открыл дверцу и уже собирался садиться, как вдруг заметил, что рядом стоит автомобиль телевизионщиков из Эн-би-си. Меня как громом ударило. Я вспомнил людей, которые пробирались к первым скамьям в зале суда, целых трех художников в ложе присяжных. Черт бы тебя побрал, мерзавец! Я даже не захлопнул дверцу такси и со всех ног припустил обратно в здание суда. Мерзавец, мерзавец Феррагамо! Чертов сукин сын! Задыхаясь, я снова одолел высокую лестницу у входа, там было целых сорок шесть ступенек. Пять миллионов долларов обрывали мне правую руку.

Я прошел через металлоискатель и улыбнулся «ковбою», который проводил меня удивленным взглядом. На всякий случай, стоя в ожидании лифта, я следил за ним краем глаза. Потом сел в лифт и снова поднялся на третий этаж.

Я помчался прямо в Первый департамент и распахнул дверь зала судьи Розен как раз в ту минуту, когда секретарь суда рявкнул:

— Беллароза Фрэнк!

По рядам пронесся шепот, люди даже привстали со своих мест. Некоторые, чтобы лучше видеть, стали пересаживаться на боковые скамейки, и мне пришлось пробираться к передней площадке через толпу.

— Порядок в зале суда! Всем сесть! Сесть! — кричал судебный исполнитель.

Из-за чьего-то плеча я успел мельком увидеть, как в зал через боковую дверь вводят Белларозу.

— Присутствует ли в зале защитник Фрэнка Белларозы? — выкрикнул секретарь суда, пока я продолжал протискиваться вперед.

— Я здесь! — выдохнул я, добравшись до перегородки, отделяющей аудиторию от отсека, где располагался судья.

Беллароза повернулся ко мне, но не улыбнулся. Он только кивнул головой, давая понять, что оценил мою находчивость в перипетиях нынешнего сумасшедшего утра. Я ощутил прилив гордости, несмотря на то что отличился вовсе не в деле служения человечеству или, по крайней мере, идеалам западной демократии.

Я прошел через проход в перегородке и положил свой дипломат на столик представителя защиты. Бросив взгляд на судью Розен, я увидел, что мое появление ее нисколько не удивило. Отсюда я сделал вывод, что она не участвовала в этих играх. Помощник же прокурора не могла скрыть своего изумления. Она растерянно огляделась вокруг, словно ища поддержки.

— Адвокат обвиняемого, вы зарегистрировались в суде? — обратилась ко мне судья Розен.

— Нет, Ваша честь, я только что прибыл.

Она посмотрела на меня. Клянусь, я видел ее где-то раньше. Судья пожала плечами.

— Ваше имя?

— Джон Саттер.

— Внесите в протокол, что обвиняемый обеспечен защитой. — Затем судья Розен поставила Фрэнка Белларозу в известность о его правах. — Вы поняли? — спросила она его тоном, подчеркивающим ее полное равнодушие к его знаменитой личности.

— Да, Ваша честь, — ответил Беллароза своим приятным голосом.

— Вы понимаете смысл предъявленных вам обвинений?

— Да, Ваша честь.

— Вы имели возможность ознакомиться с копией обвинительного заключения?

— Нет, Ваша честь.

— Вам была вручена копия обвинительного заключения, мистер Саттер? — повернулась она ко мне.

— Нет, Ваша честь.

— Мисс Ларкин, по какой причине обвиняемый и его защитник не смогли ознакомиться с копией обвинительного заключения? — обратилась судья Розен к помощнику федерального прокурора.

— Я не знаю, почему этой копии нет у обвиняемого. А защитник не присутствовал на процедуре оформления документов обвиняемого сегодня утром.

— Сейчас он присутствует. Выдайте ему копию обвинительного заключения, — сказала судья Розен.

— Да, Ваша честь.

Я подошел к столу обвинителя, и мисс Ларкин протянула мне пухлую папку.

— Возможно, вы хотите не спеша ознакомиться с этими документами, — проговорила она. Я посмотрел ей в глаза. Мисс Ларкин добавила: — Я не буду возражать по поводу переноса слушания на более позднее время.

— Нет, я против этого.

— Мистер Саттер, отказываетесь ли вы от законного права вашего клиента на публичное оглашение обвинительного заключения? — спросила судья Розен.

У меня не было оснований отказываться, и в принципе я мог бы настоять, чтобы в течение ближайших нескольких часов нам зачитывали строчку за строчкой обвинительное заключение. В восемнадцатом веке, когда у людей было больше времени, а обвинения писались от руки и были значительно короче, их зачитывание вслух являлось частью спектакля, где зрители знакомились с выводами жюри присяжных. Но нет лучшего способа вывести из себя судью Розен, кроме как настоять на каком-нибудь праве защиты, которое отнимает больше двух минут. Поэтому я решил воздержаться.

— Несмотря на то что мы не имели возможности ознакомиться с обвинительным заключением, мы отказываемся от нашего права на публичное оглашение обвинительного заключения.

— Вы ознакомились с ордером на арест, мистер Саттер? — спросила судья Розен.

— Да.

— Вы слышали формулировку обвинения, зачитанную мной?

— Да, слышал.

Судья Розен обратилась к Фрэнку Белларозе:

— Признаете ли вы себя виновным в преступлении, сформулированном в предъявленном вам обвинении?

— Не признаю. — Его голос вибрировал от возмущения по поводу неслыханной несправедливости.

Судья Розен кивнула, явно не обратив никакого внимания на ответ. Когда-нибудь кто-то из обвиняемых крикнет ей: «Да, признаю свою вину», а она не услышит этого и не занесет признание в протокол.

— Вы также имеете право на освобождение под залог, — затем объяснила она Фрэнку Белларозе.

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 282930 31 32 33 Следующая ⇒