Неожиданная встреча. и не только

Неожиданная встреча

и не только

Я сама не понимала, что творилось в моей душе, когда небольшой французский самолет «АТР‑ 72» оторвался от гладкой бетонной полосы кануйского аэропорта и взял курс на Бангкок. Кто мне Линя – дочь поблядушки Маши Тупицыной и совращенного ею безвестного черного паренька? Но я чувствовала, что она – моя настоящая дочь! Если бы не она, я бы просто сошла с ума, лишившись моего Тао.

Вернуть сына – моя главная цель, но и расстаться с дочкой, не достигшей и месячного возраста, было совершенно невыносимо. Мою грудь распирало от молока, и я страстно желала прижать к себе моего мальчика до того, как оно иссякнет. Я дала себе слово сцеживаться не реже, чем каждые три часа. Большой Тао не дал мне взять с собой Линю, и, честно говоря, он был прав. Старый таец нанял в кормилицы девочке ту самую молодую мать, о которой говорил в самом начале. Он назвал меня своей приемной дочерью. Теперь они с Линей ждут меня и Маленького Тао. И я знала, что он не кривит душой, говоря о своем отношении ко мне и моим детям! Я понимала, что Большой Тао сделает все ради здоровья и благополучия девочки. Увы, власть старика была безграничной только на Кануе. Его возможности, как я понимала, сильно уменьшались даже в остальных частях Таиланда и практически сходили на нет за его границами.

Российский вице‑ консул господин Назарченков подтвердил, что получил от Маши внушительную взятку и снабдил ее выданными без надлежащих оснований документами на ребенка. Кроме того, он поставил, вопреки правилам, срочную визу обоим китайцам. Это, впрочем, как я уже знала, не помогло доктору Чену.

Назарченков сделал для нас все, что пока от него требовалось. В течение недели я получила из консульства новый комплект документов, подтверждающий, что именно я являюсь матерью близнецов Тао и Лини. Получила я и всю информацию о Маше: адрес, по которому она зарегистрирована, и телефон. Мы с Тао не рискнули требовать объявления Маши Тупицыной в розыск. Господин Назарченков готов был немедленно объявить ее мошенницей и похитительницей. Более того, после выдачи мне документов на детей он очень желал дезавуировать Машины документы, но очень сложно было просчитать, что она или ее любовник могут сделать, когда поймут, что за ними идет реальная охота. Про Машиного любовника у Назарченкова действительно никакой информации не было. Во всех Машиных документах значился только тот адрес, по которому она была зарегистрирована вместе со своими родителями.

Я пока еще не знала, кто мне поможет в России. Чертков прекратил со мной всякое общение, а Ирина мрачным голосом сообщила, что сделала все, что могла, но никакого предполагаемого Машиного любовника господина Бухарцева в Саратовской области ей найти не удалось.

Ирина ушла от ответа на мои вопросы о том, как идет чайный бизнес, что творится с моими собственными пущенными в дело деньгами и что реально происходит на фирме. Похоже, скверные предсказания Семена начинали потихоньку сбываться. Нечего и говорить, как мне было нервно и тошно. А кроме того, я все‑ таки не могла избавиться от печального осознания того, что мой Леня не сделал ни малейшего усилия, чтобы, вопреки моему решению, все же остаться со мной. Я понимала, что доктор Харикумар сказал правду – услышав, что произошло, он развернулся и ушел… почти убежал. «Ну что ж! – все время повторяла я про себя. – Ушел и ушел! Он должен был уйти! Я сама бы так сделала! » Но веселее от таких размышлений не становилось. Кто угодно должен был развернуться и уйти после рассказа доктора Харикумара. Кто угодно, но только не он, не мой – когда‑ то мой – Леня!

Кстати! Я вдруг осознала, что мне в Москве придется ночевать в своей городской квартире, где я уже давно не была. Мама не должна знать, что я приезжаю. Последнее время я часто звонила ей и рассказывала, что легко и быстро родила сына. Его имя, правда, вызвало у мамы глубокое недоумение, но она и не такого могла ожидать от своей невменяемой дочери. И она была права! Я давала ей послушать в трубке плач Маленькой Лини, и она была убеждена, что это Тао. Я даже не представляла себе мамину реакцию, когда выяснится, что у нее появился не один внук, а целых двое. Причем внучка, вдобавок ко всему, еще и черная! Но пока, даже звоня из Москвы, я буду притворяться, что нахожусь на Кануе, куда ей с детьми пока приезжать не стоит.

Чрезвычайно огорчало меня и то, что я так и не смогла связаться с Космонавтом. Алексей буквально растворился среди миллиарда индусов. С неимоверным трудом мне удалось связаться с Аркадием Аркадьевичем Шевчуком, который к тому моменту уже месяц как отдыхал на курорте Канкун в Мексике. Меня интересовало только одно – знает ли он, где мне найти Космонавта, у которого должны быть все сведения о его саратовском приятеле. Но перед тем как я получила наконец отрицательный ответ на свой короткий вопрос, мне пришлось выслушать пространный рассказ о постигшем Аркадия Аркадьевича потрясении. Четыре с половиной недели назад он возвратился в Москву с полюбившегося ему Занзибара. Приехав из аэропорта домой, вошел в подъезд и обнаружил, что вместо прежней пожилой интеллигентной консьержки появилась красномордая, не внушающая доверия тетка. Подойдя к ней поближе, Аркадий Аркадьевич убедился, что женщина спит, распространяя вокруг запах дешевого алкоголя. Дрожа от возмущения, он вошел в лифт и сразу почувствовал, что в кабине не просто гадко пахнет, но нестерпимо смердит, а когда он ткнул пальцем в нужный этаж, то тут же ощутил, что вляпался. Присмотревшись, он с ужасом убедился, что все кнопки залеплены зелеными соплями, а возмутившая его естество вонь исходит от большой кучи, наваленной в дальнем углу кабины. Разумеется, уже утром следующего дня белоснежный лайнер уносил потрясенного господина Шевчука в сторону курортов Карибского моря.

Я не стала ничего рассказывать Аркадию Аркадьевичу о своих проблемах, и он, конечно, даже не вспомнил о том, в каком положении я была, когда мы последний раз виделись.

Ну вот, пересадка в Бангкоке – и я снова в воздухе. «Возможно, это последний раз, когда доводится лететь первым классом», – подумала я, раскладывая широкое, как настоящая кровать, кресло. Я использовала обратный билет, купленный еще в прошлой, богатой жизни. Если же мои партнеры и впрямь вышвырнули меня из бизнеса, то придется отныне летать экономом… Если мне вообще придется еще летать…

Измученная беспорядочно мятущимися мыслями и омерзительным процессом сцеживания в тесной туалетной комнате, я наконец вышла из самолета. Багажа у меня было мало, документы оставались всегда при мне.

Я беспрепятственно прошла по зеленому таможенному коридору и направилась к стойке такси. Ирина не знала точной даты моего приезда, и водителя прислать было некому. Звонить Леше сама я тоже не стала. Сейчас лучше всего ни с кем в Москве своими планами не делиться. Я успела сделать лишь пару шагов по залу прилета, как меня дернули за рукав.

– Куда едем, подруга? – услышала я хрипловатый женский голос.

Я никогда не пользуюсь услугами бомбил. Даже не обернувшись в сторону назойливой таксистки, я попыталась вырвать руку, чтобы идти дальше.

– Ты что, любезнейшая, сама себя перестала узнавать?

Остановившись, я повернулась в ее сторону. Передо мной стояла Анита Хулиевна Вердагер собственной персоной. В отличие от нашего первого свидания сегодня она была одета в ярко‑ красную нейлоновую куртку и коричневые вельветовые джинсы.

– Ты уже свободна? – только и вымолвила я.

Анита звонко расхохоталась:

– Это ты уже свободна, голубушка! А я давно свободна! Только откинулась, как у нас говорят, ровно неделю назад!

– Слава богу! – непроизвольно воскликнула я.

Мне стало ясно, что, несмотря на все недоразумения между мной и коллегами, работа по моему «освобождению» была доведена до конца. Впрочем, не исключаю, что однажды запущенный процесс завершился без участия Игоря Борисовича и его друзей. Не знаю.

– Ты что, решила заняться извозом? – Я увидела, что Анита крутит на пальце брелок с автомобильными ключами.

Девушка вновь радостно рассмеялась.

– Нет! Я друга встречаю! – Она внимательно посмотрела на то и дело открывающуюся за моей спиной автоматическую дверь. – А вот и он! – По‑ детски взвизгнув, недавняя заключенная бросилась мимо меня к только что вышедшему пассажиру. Через долю секунды она уже повисла на шее… Лалита Чатурвэди. Неужели брахман так быстро перестал быть невъездным?

Новенькая «Тойота» Аниты стояла на одной из дальних парковок, и мы с Лалитом минут десять ждали, пока она подгонит ее к терминалу. Мне хватило пяти из них, чтобы в двух словах изложить индусу свою проблему. Под конец моего рассказа он сильно нахмурился, щелкнул золотыми застежками своего роскошного коричневого портфеля и вытащил оттуда какую‑ то российскую газету. Я ее узнала по первой странице – такую же в точности мне предлагали перед вылетом из Бангкока, но я тогда была погружена в свои раздумья и не взяла ее. Лалит раскрыл газету на второй странице и протянул мне. Четверть листа занимала фотография, на которой Егерев был запечатлен на приеме в Кремле в окружении весьма важных персон. Я опешила, но ошибки быть не могло. Тут же была статья о том, что именно Арсению Натановичу теперь поручено крепить военно‑ техническое и прочее сотрудничество России со странами третьего мира.

– Так он же полное уе…ще! – воскликнула я.

– Это не всем и не всегда мешает!

– На него нельзя положиться ни в чем! Он – слабоумный говнюк!

Лалит тяжело вздохнул и развел руками:

– Поэтому я сейчас здесь!

– А вы теперь уже можете свободно въезжать в Россию? Ваши проблемы решены?

Индус усмехнулся и протянул мне паспорт. В графах «First name» и «Given name» было написано «Kamal Kapur». Маленькая фотография буквально светилась благородной и спокойной улыбкой Лалита.

– Не поняла!

– Это паспорт на имя моего шофера. Камаль не ездит за границу. И никогда не поедет. То есть в этой жизни – никогда. В следующей жизни, может быть, он станет каким‑ нибудь Туром, извиняюсь, Хейердалом. В Министерстве внутренних дел никто никогда не станет присматриваться к фотографии, тем более что у него, как и у меня, темная кожа, мы примерно одного возраста и у него, как и у меня, благородные черты лица.

– Вы молодец, Лалит! Впервые вижу поддельный паспорт!

– Почему же поддельный?! Самый что ни на есть настоящий неподдельный паспорт!

– Но это значит, что вы поддельный!

– Нет! И я тоже настоящий. По отдельности все настоящее! Синтетическим является только наше совмещение. Впрочем, думаю, что нам обоим сейчас не до философских изысканий!

– Мне‑ то уж точно!

Анита лихо подрулила к бордюру. Мы быстро забросили вещи в багажник и залезли внутрь. Лалит сел рядом со своей давней приятельницей, а я развалилась на заднем сиденье.

– Что с твоей печенью? – заботливо спросил Лалит Аниту.

– Пока работает. Но, боюсь, придется идти на химиотерапию. Иначе, говорят, скоро загнусь…

– Поедешь со мной в Индию, – сказал ей Лалит. В его словах не было даже вопроса.

– Боюсь, что у меня будут проблемы с загранпаспортом, – возразила Анита.

Тут встряла я:

– На тебя имеется полный комплект документов. Все это валяется у меня в столе на работе.

– Уже не валяется! Мне Ирина Евгеньевна все отдала, но заграничного паспорта там не было. Я не знаю, смогу ли вообще его получить в ближайшее время.

– Он уже есть, насколько помню, – ответила я. – По‑ моему, я его принесла домой и положила на полку в своем кабинете. Найдем.

Услышав мои слова, индус удовлетворенно кивнул.

– Где ты живешь? – спросила я Аниту.

– Пока что в его квартире… – Она показала на Лалита. – У него есть своя квартира на Юго‑ Западной.

– А где ты жила… до…

– До тюрьмы?

– Ну да!

– Ты что, издеваешься?

– С какой стати? – удивилась я.

– Так ты что, не знаешь, что ли?

– Нет… А чего я не знаю?

– Ты документы на свой новый дом смотрела?

– Нет… то есть я их видела, но не особо вникала. Свидетельство о госрегистрации точно видела…

– А договор продажи?

– Нет.

– Ты живешь в моем доме. В доме моего деда, можно сказать. Царствие ему, моему деду, небесное!

В голове моей что‑ то щелкнуло.

– Так, значит, у тебя, по крайней мере, сейчас полно денег! – констатировала я.

– С какого такого хера полно?! – Анита так дернулась, что нас едва не занесло.

– Как это с какого хера? У меня за этот дом сняли со счета охренительную сумму. – Я на пальцах изобразила, сколько мне обошелся этот дом в миллионах долларов.

– Я его отдала не за деньги, – проговорила Анита. – Я отдала его за то, чтобы сидеть по‑ человечески, чтобы выйти живой, и поскорее!

Я замолчала. Значит, Чертков просто наврал мне, что купил дом за мои деньги! Ну что ж! Претензий тут не предъявишь – он тотчас же объяснит, что деньги разошлись на оплату конфиденциальных услуг, потребовавшихся для решения вопроса о моем освобождении. Да в какой‑ то степени оно, может быть, так и есть. Но зачем было врать? Зачем?

– Хорошо, – восстановила я прерванный разговор. – Предлагаю поехать куда‑ нибудь всем вместе. Например, ко мне в мою московскую квартиру. Там обсудим, чем мы можем быть друг другу полезны.

Честно говоря, я была не уверена в том, что Лалит и тем более Анита захотят и смогут мне хоть чем‑ нибудь помочь. В своей потенциальной полезности для них я, по понятным причинам, также сомневалась. Однако индус незамедлительно принял мое предложение.

– Прекрасно! – сказал он весело. – Я как раз размышлял, с кем бы мне сейчас выпить. Давно не брал рюмку в руки! Если, правда, не считать одной‑ единственной вечеринки с русскими бизнесменами и меломанами.

– Можно подумать, – прыснула Анита Хулиевна, – ты не можешь выпить у себя дома в Дели!

– Не могу, – печально вздохнул Лалит. – Ни пить, ни курить дома не могу! У меня уже полгода родители живут. У них в Бихаре в доме ремонт идет. Они не должны знать, что я курю и это… – Он щелкнул пальцами по темно‑ коричневому кадыку.

Анита развеселилась еще больше:

– Тебе сколько лет, Лалит?

– Пятьдесят один… Но это неважно. Они – родители, и я стесняюсь. У нас это не принято.

– Так выпил бы в самолете… – не унималась Анита. – Зачем тебе шесть часов трезвому лететь?

– Это ты, конечно, права, дорогая! Но я чуть‑ чуть волновался сегодня. Я ведь в первый раз прилетаю в Россию не как Лалит. Я сегодня – Камаль Капур и должен об этом всегда помнить и не запутаться! Тут же граница, таможня… И я все время повторяю про себя: «Я – Камаль! Я – Капур! »

Миновав Химки, мы въехали в плотную и унылую московскую пробку. Лалит достал пачку сигарет и спросил:

– Вы не возражаете, если я покурю?

Я сконфузилась.

– Извините Лалит, но я как бы кормлю… Вы же знаете…

– Ах да! – Индус хлопнул себя ладонью по лбу и убрал сигареты.

– Кого ты кормишь?! – ошалело спросила Анита.

«Действительно, – подумала я. – Кого я, черт побери, кормлю? » Я непроизвольно заплакала, вспомнив, как разговаривала с брыкающимся в моем животе Маленьким Тао, как убаюкивала мою маленькую шоколадную Линю. Вспомнила и про Дашу, которой даже не могу сказать, что я рядом.

– Детей кормлю! У меня двойня – мальчик и девочка!

– Где они?! – Анита обернулась и испуганно осмотрела салон машины.

– Девочка на Кануе, в Таиланде, а мальчик где‑ то здесь… Я приехала его найти и забрать!

Анита повернулась к Лалиту. Тот, подтверждая мои слова, кивнул. Не говоря более ни слова, она свернула к бензозаправочной станции и остановилась возле одной из колонок.

– В общем, так, я сейчас заправлюсь. Дядя Лалит, иди на свежий воздух покури. Только подальше куда‑ нибудь, чтобы мы все тут не сгорели. А ты, безумная девушка, расскажи и мне, что у тебя творится. А то мне много всякой херни в этой жизни рассказывали, но ты, похоже, всех переплюнула!

Лалит вышел из машины. Застегнув пальто на все пуговицы, он отошел от колонки метров на двадцать и закурил. Я осталась сидеть в машине. Нахлынул очередной приступ стыда и неловкости перед Анитой Вердагер. Этой серьезно больной молодой женщине почему‑ то пришлось за меня сидеть в тюрьме и лишиться дома. Я услышала, как зажурчала струя льющегося в бак бензина, и моя дверь открылась.

– Вылезай! – скомандовала просунувшаяся внутрь Анита и мягко добавила: – Пожалуйста, выйди.

Услышав это «пожалуйста», я немедленно вылезла наружу на пованивающий бензином воздух.

– Ты что, думаешь, что виновата передо мной?

– Ну… как бы… да!

– Я почувствовала это. Но ты учти, что ты меня только выручала. Я села не из‑ за тебя. А из‑ за этого е… мента, царствие ему небесное! Не должна я была его… того… Ну, в общем, брать грех на душу. Понимаешь?

Я молча кивнула.

– А если уж совсем честно, то пить, перед тем как за руль сесть, я не должна была – за это и заплатила. Понимаешь?

Мне нечего было сказать.

– А ты мне на счастье подвернулась. Если бы не ты, то получила бы я настоящую двадцатку, да такую, что со своим гепатитом и до сегодняшнего дня не дотянула бы. Понимаешь?

Заправочный пистолет щелкнул – бак наполнился.

– А если бы я сдохла, то на х… мне этот дом? Ни к чему! К тому же ты за него заплатила. Не мне, правда!.. Так что живи – радуйся! Мне теперь главное из гепатита вылезти. Остальное – хрень на постном масле! Понимаешь?

– Готова тебе помочь, чем смогу!.. И даже чем не смогу…

– Спасибо, родная! У меня, слава богу, еще Лалит есть! Дядя Лалит, блин! У него своих детей нет, так он мне вместо моего папочки‑ урода был за отца, можно сказать. За приходящего, правда, но отца!

– Мне он сразу понравился! – поддержала я Аниту. – Приятный мужик, породистый!

Анита внезапно хлопнула себя ладонью по лбу.

– Да! Скажи, у вас при доме Евпатий наш остался?! Не выгнали его?

– Да ты что! Он на месте! Конечно, на месте!

– Яйца‑ то свои отмороженные и простату несчастную он вылечил? – усмехнулась она.

– Да! Еще до того, как я там появилась.

– Ну слава богу! А то ему вся его тряхомудия для дела нужна, а не для баловства, как некоторым! – И мы обе захохотали.

Лалит докурил и возвратился к машине.

– Залезай, курилка брахманская! – Перед тем как завести мотор, Анита прижалась к седому индусу и нежно поцеловала его в щеку.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒