Шэна Эйби 15 страница

Кайла совершенно не знала, что ей делать, чего ожидать. Она почувствовала, что глаза вдруг заволокло пеленой, и она заморгала, чтобы смахнуть слезы. Это от страха, поняла она. Я действительно его боюсь.

Как только возникло осознание, пришла и способность противостоять этому страху. Кайла незаметно выпрямилась, развернула плечи, приподняла подбородок и заставила себя прямо встретить пылающий гневом взор мужа. Ее страх был совершенно иррационален, и она понимала это. Он основывался на безымянных неясных образах, существующих в ее воображении. Страх был ее врагом, и она не должна уступать ему ни в коем случае.

Роланд наконец опустил взгляд, переведя его на стол, где стояли шахматы. Как бы машинально он взялся за короля, чью королеву Кайла держала сейчас в руке, и принялся постукивать по нему пальцем. Она, словно зачарованная, следовала взглядом за его рукой, наблюдая, как его пальцы передвигаются по ряду мраморных фигур, трогают пешек, коней, рыцарей, а затем снова возвращаются к одинокому королю, стоящему возле пустой клетки.

Роланд поднял взгляд.

– Сыграем? – спросил он.

– Прости, я что‑ то…

Роланд подставил к столику с шахматами еще один стул.

– Не желаешь ли сыграть со мной партию в шахматы?

Казалось, он не шутил. Кайла медленно приблизилась к нему, думая о том, что кто‑ то из них двоих, очевидно, сошел с ума.

Роланд ждал, кивнув на стул против себя. Выражение его лица сейчас больше всего напоминало выражение галантного придворного, предлагающего малознакомой даме стул.

Кайла почти упала на этот стул, держась от стола достаточно далеко.

– Белые или черные? – все с той же вежливой едва заметной улыбкой спросил он.

Кайла только моргнула.

– Полагаю, все же черные, раз уж вы оказались на их стороне. – Он поправил доску из черного и белого оникса и тяжелые, тонкой работы фигурки, разместив каждую на своем месте. Затем постучал пальцами по пустой клетке.

– Мне нужна моя королева, – сказал он.

Она поняла, что он видел, как она прятала от него шахматную королеву в складках своей юбки. Опустив взгляд, она посмотрела на белую мраморную фигурку, которую держала в руке, и протянула ее Роланду через стол.

– Спасибо, – сказал он, словно это было в порядке вещей – носить за собой по замку шахматную королеву.

– Пожалуйста. – Ее голос чуть дрогнул.

Роланд поставил королеву на место, затем двинул вперед пешку.

– Не слишком удачное оружие, миледи.

Она поняла, что он говорит о королеве, заметив полное отсутствие осуждения в его голосе. Это придало ей смелости, и она взглянула ему в лицо.

Роланд внимательно рассматривал ее, все еще отчужденно, словно какое‑ нибудь странное, неизвестное ему животное, которое почему‑ то сидит напротив и играет с ним в шахматы. Кайла села чуть повыше.

– Это все, что я могла найти в ту минуту. У меня не было времени. – Дрожь в голосе пропала.

– Разумеется.

Она продолжала смотреть на него, стараясь разгадать, что скрывается за его короткими репликами, за этой неясной, туманной манерой вести себя. Роланд чуть приподнял брови.

– Ваш ход, миледи.

Она двинула пешку. Он принялся обдумывать следующий ход, потирая подбородок. Солнечный свет, проникающий в комнату через высокие узкие окна, бросал светлые блики на его лоб, подчеркивая изломанную линию его бровей, что придавало его красивым чертам немного дьявольский вид. Его длинные, красивой формы пальцы поглаживали слона.

– Я полагаю, вы хорошо себя чувствуете, раз поднялись с постели. – Его губы чуть искривились, что, видимо, означало сухую улыбку.

– Вполне хорошо.

– Я рад.

Она снова взглянула на него, на этот раз с подозрением, но не смогла разглядеть за его словами ничего, кроме искренней заботы. Он оставил в покое слона и снова пошел пешкой.

Она не знала, что ей и думать. Она ожидала от него взрыва гнева, возможно, даже ярости из‑ за того, что осмелилась нарушить его приказ. Взгляд, который он бросил на нее, когда она вошла в комнату, не предвещал ничего иного. Но сейчас он был спокоен, ничем не напоминая того человека, который едва не прожег ее взглядом, заставив хотеть только одного – убежать подальше и спрятаться.

– Снова ваш ход, миледи.

Она тоже двинула другую пешку и, подняв глаза, убедилась, что он не сводит с нее своего внимательного, изучающего взгляда. Она старалась не отводить взгляд, но потом почувствовала себя очень глупо, поймав себя на таком состязании. Она опустила глаза, стараясь разобраться в своих мыслях.

– Я впечатлен, – Роланд откинулся назад на высокую спинку стула, – твоей невероятной изобретательностью и силой. Между прочим, шкаф был выбран исключительно из‑ за своего веса.

Она подергала рукава.

– Мне следовало бы приделать этот чертов шкаф к полу болтами, – продолжал Роланд любезным тоном. – Но я просто не хотел закрывать вход в этот туннель навсегда. Я думал, что однажды этот вход может оказаться очень кстати. Как в этот раз для тебя, не так ли?

Она внимательно разглядывала вышитые на рукаве листья. Кажется, это был плющ.

Роланд взял своего рыцаря и двинул его через всю доску, «съев» по дороге две пешки Кайлы, поразив ее своей неожиданной мощью, которая читалась не только в его движениях, но и в его взгляде, устремленном прямо на нее.

– Я был несколько… – Кайла видела, что он подыскивает слово, – несколько обеспокоен, когда вошел в нашу спальню и обнаружил, что ты исчезла.

Он продолжал с силой сжимать рыцаря, и только по этому движению Кайла могла догадаться, что его спокойствие напускное. Она нервно сглотнула.

– Все оказалось зря.

– В самом деле? Так ли уж зря, Кайла? Сегодня днем я обнаружил, что моя жена не только ослушалась меня, но еще и втянула двух детей в свою опасную игру. Моя жена, видите ли, – он улыбнулся ей с мрачным видом, и она увидела тот самый холодный огонь в его глазах, на этот раз ничем не прикрытый, – совсем недавно получила тяжелый удар по голове. Она, возможно, не в состоянии рассуждать ясно. Она не подумала о том, что могла заблудиться в этом лабиринте из туннелей. Некоторые из них, например, ведут вниз, прямо в океан, открываясь в пещеры под замком. Ты знала об этом?

– Нет, я…

– Разумеется, нет. Но, возможно, моя жена ушла не сама. Может быть, ее утащили. Может быть, тот человек, который ударил ее по голове, вернулся, чтобы закончить свое дело. Что, если он узнал про туннель и воспользовался им? Может быть, он убил ее спящую, спрятал ее тело в одном из этих ходов?

Она выпрямилась на стуле, яростно качая головой, с широко раскрытыми глазами.

– Ты просто не понимаешь…

Рыцарь разлетелся вдребезги за ее спиной, внезапный резкий звук прозвучал, как хлесткий удар грома, прямо над головой. Это было так неожиданно, что Кайла громко вскрикнула и прикрыла рот рукой. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы сообразить, что рыцарь разлетелся на куски, потому что Роланд швырнул его со злостью об стену.

Он уставился на свою руку. Она чуть дрожала. Он смотрел на нее так, словно она только что совершила нечто неожиданное без его ведома.

Кайла откинулась назад, все еще зажимая рот рукой. Роланд медленно перевел на нее взгляд.

– Ты не представляешь, что это такое, – сказал он.

Его слова звучали глухо, так, словно он говорил со ртом, набитом шерстью.

Она покачала головой, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Ты не знаешь, – тихо повторил он все тем же чужим голосом. – Тьма. Пустота.

Она вдруг оказалась в каком‑ то странном, нереальном мире. Какая‑ то часть ее сжалась от ужаса перед ним, какая‑ то – стремилась утешить его. Но ни одна из них не понимала его. О чем он говорит? Какая тьма?

Роланд молчал, согнувшись пополам, как от невыносимой боли, скрыв от нее лицо. Но эта слабость прошла так же быстро, как и возникла. Он вышел из своего странного состояния, встал и направился прямо к панели, за которой виднелся все еще открытый проход в туннель.

– Идем, – сказал он уже совершенно нормальным голосом, весьма повелительным, и протянул ей руку.

Кайла приняла решение.

– Я больше не собираюсь сидеть взаперти в этой комнате. – Она сложила руки на груди, надеясь, что выглядит более решительной, чем чувствовала себя на самом деле. – Ты же прекрасно видишь, что я совершенно здорова. Я не потерялась в туннеле, и меня никто не убил.

Он ждал, ничего не говоря, с протянутой рукой, заставив ее чувствовать себя чуточку глупо. Но однажды она на это попалась. Больше он ее не проведет.

– Я видела их, Роланд. Я видела этих мужчин. Их было двое.

– Ты видела их лица? – Она почувствовала, как он напрягся, вонзившись в нее взглядом и весь превратившись во внимание.

– Нет, не лица, – призналась она. – Но я видела их издалека. Я видела, когда они шли вдвоем. Я знаю, какого они роста, сложения, я знаю цвет их волос. Я могу узнать их голоса.

– Понятно. – Роланд сделал несколько шагов по направлению к ней. – И что же ты собираешься со всем этим делать?

– Когда я спущусь сегодня ужинать, у меня будет возможность как следует рассмотреть всех. Ведь на ужин собираются все, не так ли?

– Все, кроме тебя, – сказал Роланд без улыбки.

Что‑ то в ней дрогнуло, чувство собственного достоинства помогло собрать последние остатки силы воли. Она гордо подняла голову и уверенным тоном произнесла:

– Я спущусь сегодня к ужину, а если ты хочешь помешать мне, то придется связать меня.

– Неплохая мысль. Не искушай меня!

Она встала, оттолкнув стул со своего пути.

– Ты не сможешь меня остановить!

– Ты даже не представляешь, что именно я могу, – заявил он холодно, грозно возвышаясь над ней. – И уж во всяком случае, я могу остановить тебя. Я могу сделать с тобой все, что захочу.

– Ну зачем ты так? – воскликнула она. – Зачем ты делаешь все это? Почему ты такой… – Но прежде чем оскорбительные слова успели сорваться с ее губ, она снова зажала рукой рот, ужаснувшись и устыдившись тому, что снова потеряла контроль над собой.

Роланд внимательно посмотрел на нее, затем наклонил голову и провел рукой по лицу. Этот жест выражал безмерную усталость.

– И в самом деле? – пробормотал он, обращаясь к самому себе с сардонической усмешкой.

Она медленно отняла руку ото рта и, старясь изо всех сил сдержать слезы, крепко сжала зубы.

– Хорошо, ты победила, – сказал он устало. – Пойдешь ужинать вместе со мной. Почему бы и нет? Пусть даже целый мир выбрал тебя своей мишенью!

Кайла тряхнула головой, отводя пряди волос с лица.

– Не беспокойся. Я первая выберу себе мишень.

– Прекрасно, – ответил он, но выражение его лица свидетельствовало о том, что он далеко не в восторге.

Повариха, не ожидавшая появления за столом графини, тем не менее постаралась что‑ нибудь наспех приготовить, чтобы ублажить больную.

– Опять овсянка, – Кайла подняла ложку, позволив жидкой серой кашице струйкой вылиться обратно в тарелку. – Какая забота обо мне.

– У вас просто плохой аппетит, – заметила Марла, похрустывая поджаристым крылышком курицы, сдобренной тимьяном и розмарином. А затем улыбнулась, видя кислое выражение лица Кайлы. – Если вы не станете есть, то очень обидите повариху.

С другой стороны Элисия подергала Кайлу за рукав. Когда Кайла наклонилась к девочке, та взяла ее руку и, опустив вниз, положила на голову мастифа, с удовольствием пристроившегося под столом между ними. Кайла быстро оглянулась. Марла в этот момент разговаривала с Харриком, сидящим с другой стороны от нее. Роланд отошел к другому столу, где сидел Дункан, и что‑ то говорил ему, наклонившись к его уху, спиной к Кайле.

Больше не оглядываясь, Кайла взяла тарелку и быстро сунула под стол, держа ее на весу под носом у собаки. Через несколько мгновений тарелка была вылизана до блеска и Кайла поставила ее на край стола.

– Еще курицы, пожалуйста, – громко попросила Элисия.

Большой зал был также полон народа, как и в первый день ее прибытия сюда. Люди сидели за длинными столами на лавках и громко разговаривали, смеялись. Так много людей. Как же она сможет обнаружить среди них тех двоих?

Роланд закончил разговаривать с Дунканом и обернулся как раз в тот момент, когда перед ней поставили тарелку с жареной курицей. Она покачала головой, чтобы показать, что не обнаружила пока тех мужчин. И он снова повернулся к собеседнику.

Но, похоже, тех двоих искала не только она одна. Кайла заметила, как несколько воинов, делая вид, что они так же, как и все, едят, пьют и разговаривают, в то же время внимательно оглядывали зал, бросая время от времени взгляды то на Роланда и Дункана, то на других воинов в противоположной части зала.

Здесь было так много мужчин с темными волосами и еще больше с каштановыми. Поскольку все они сидели, было невозможно угадать их рост. А в общем гуле голосов нельзя было расслышать какой‑ нибудь один голос, даже если человек сидел совсем рядом, как, например, Харрик, когда он, перегнувшись через Марлу, предложил Кайле рагу из кролика.

Она приняла еду с отсутствующей улыбкой, так как ее взгляд неожиданно выхватил из толпы мужчину. Это был не солдат, скорее фермер. Грубая одежда, простые, резкие черты лица, черные волосы, как, впрочем, у каждого четвертого здесь в зале. В нем не было ничего необычного, разве то, как именно он повернулся, разговаривая с сидящей рядом женщиной. В этом движении Кайле показалось что‑ то знакомое. Но это все было так неопределенно. Возможно, она встречала его в тот день, когда только приехала сюда, она не была ни в чем уверена. И все же что‑ то было в том, как он двигался…

Но нет. Невозможно ничего сказать наверняка. Вот если бы послушать его голос…

Она уже начала подниматься со своего места, еще пока не представляя себе, каким образом сможет подойти к интересующему ее мужчине, как что‑ то произошло у дальнего выхода. Воины, отбросив напускную беспечность, окружили какого‑ то человека, который попытался войти в зал.

Через мгновение они расступились, позволив ему пройти. Он направился прямо к Роланду и отвесил ему глубокий поклон.

Этого человека Кайла определенно не знала. Он был одет в теплую дорожную одежду, которая выглядела промокшей, очевидно, после путешествия в лодке по морю.

Марла успокаивающим жестом положила руку на плечо Кайлы, мягко, но настойчиво заставив ее снова сесть, ошибочно расценив ее движение как попытку сбежать.

– Нет причин для беспокойства. Это Джон Кэмпбэлл, один из наших старших воинов. Он, должно быть, привез новости из Англии.

Роланд и Кэмпбэлл подошли к Дункану, а затем все трое вышли из зала.

Марла положила хлеба и сыра на тарелку Кайле. Курица и рагу были уже съедены.

– Интересно, – сказала она задумчиво, – что там случилось?

Харрик улыбнулся:

– Уверен, ты тем или иным способом вскоре обо всем узнаешь.

– Без сомнения, – согласно кивнула Марла.

Элисия наклонила голову над тарелкой, удержавшись от комментариев, что уже само по себе было необычно, подумала Кайла. Она почувствовала легкий укол беспокойства.

Трое мужчин наконец вернулись и разошлись по трем разным направлениям. Дункан вернулся к своему ужину, Кэмпбэлл присоединился к другой группе молодых мужчин. Роланд направился прямо к их столу. Гул голосов на некоторое мгновение затих, затем все опять вернулись к своим разговорам.

– Какие новости, милорд? – спросила Марла, когда Роланд занял свое место за столом – сама невозмутимость и выдержка.

Роланд взял Кайлу за руку. Несмотря на внешнее спокойствие, она заметила еле заметную искорку беспокойства в его глазах, которую уже научилась распознавать.

– Мой человек только что вернулся из Лондона. Не удалось узнать ничего нового, что могло бы пролить свет на убийство твоей матери. – Он отвернулся и, казалось, потерялся в своих мыслях. Однако через некоторое время заговорил снова: – Тем не менее произошло кое‑ что достаточно существенное. Такое, о котором, как мне кажется, тебе бы хотелось узнать. Похоже на то, что леди Элизабет де Корби лишила себя жизни.

Кайла молча смотрела на него, казалось, слова кружились вокруг, не доходя до ее сознания. Леди Элизабет? Наложила на себя руки? Она затрясла головой, отказываясь верить.

– Это правда, – Роланд хмуро оглядел зал. – Говорят, последнее время она была сильно подавлена.

Кайла живо представила себе леди Элизабет, грациозную, изысканную, поздравляющую ее со свадьбой, такую приветливую, улыбающуюся, несмотря на необычность обстоятельств, при которых они встретились. Леди Элизабет, милая женщина с добрыми глазами, подруга ее матери, которая послала ей, Кайле, целый гардероб платьев, когда обнаружила печальные обстоятельства, в которых оказалась дочь ее дорогой подруги.

Она испытала своего рода шок и в то же время странную, необъяснимую боль, узнав о смерти человека, которого в действительности она даже не знала. Но для Кайлы леди Элизабет оставалась последней ниточкой, которая связывала ее с прежней счастливой жизнью, когда были живы родители и Алистер. Она знала Элейн и любила ее. И вот уже и этой женщины больше нет на свете.

– Лишила себя жизни, – печально повторила Кайла.

– Нет, – в первый раз за долгое время заговорила Элисия. – Эта женщина обрела покой. – И она снова уткнулась в тарелку.

Еще одно озадачивающее высказывание этого необычного ребенка. Причем, без сомнения, имеющее глубокий, хотя и не совсем ясный на первый взгляд смысл. Кайла понимала, что все замечания Элисии содержат скрытую истину – неважно при этом, насколько невинными кажутся сами слова, – но сейчас она не поняла, на что та намекала, а спрашивать, как уже по своему опыту знала Кайла, было бесполезно. Элисия только пожмет плечами или просто улыбнется, или отвернется и уйдет. Да Кайла сейчас и не могла сосредоточиться больше ни на чем, кроме самого этого ужасного известия: леди Элизабет мертва.

Ужин кончился, и к тому времени, когда Кайла сумела достаточно собраться, чтобы продолжать выискивать мужчину с черными волосами, половина зала опустела, а остальные собирались уходить. Слуги сновали повсюду, убирая остатки ужина.

Харрик ушел, Марла забрала Элисию вместе с другими детьми в детскую.

Роланд, разумеется, остался с Кайлой, он медленно потягивал вино, молчаливый и задумчивый, уставившись куда‑ то в пространство.

Ей пока еще не хотелось возвращаться в свою комнату. Может быть, потому, что это был ее первый выход на свободу за последнюю неделю, и ей не хотелось так быстро с ней расставаться. Возможно, также ее пугала перспектива провести всю оставшуюся часть вечера в своей комнате одной.

Впрочем, возможно – и это само по себе было достаточно удивительно, – что она просто хотела побыть в обществе, причем одного‑ единственного человека. Она хотела быть с Роландом.

Ее бокал опустел, тарелку уже забрали; Кайла сидела и думала, как бы ей прервать размышления Роланда, и стоит ли сообщать ему о том человеке, который мог быть, или не мог, одним из тех двоих. Но прежде чем она успела принять окончательное решение, Роланд поднял на нее взгляд.

– Хочешь посмотреть на звезды?

О да, она хотела. Очень хотела!

Он вывел ее из огромного зала и направился к одной из многочисленных комнат, примыкающих к главному холлу. Эта комната мало чем отличалась от остальных, разве что здесь было немного больше украшений: большое квадратное окно, состоящее из множества мелких цветных стекол, большой гобелен во всю стену с изображением людей и животных, пол, выложенный белыми и серо‑ голубыми гранитными плитами, сверкающий безупречной чистотой.

Роланд подошел к камину и надавил обутой в сапог ногой на голову чугунного дракона на решетке.

Одна из секций пола сдвинулась с места, открыв лестницу, ведущую вниз, в темноту.

Роланд улыбнулся.

– Один из моих предков был определенно помешан на потайных ходах. Он создал здесь очень сложную и запутанную систему. Почти второй замок внутри этих стен.

Лестница была очень крутой и узкой, Кайле приходилось каждый шаг делать чрезвычайно осторожно, чтобы не оступиться и не свалиться на своего мужа, который шел впереди. Когда они добрались до относительно пологого участка, он остановился, повернулся к ней и помог сойти с последних ступеней. Затем повернулся к стене и надавил на какой‑ то выступающий камень. Скользнувший в сторону участок стены открыл перед ними путь в полную темноту.

Кайла чувствовала, что Роланд находится где‑ то ниже, возможно, даже стоит на коленях. Раздался какой‑ то скрипящий звук, затем удар камня о камень, и вспыхнула искра света, осветив на миг лицо Роланда: рассыпанные по плечам волосы, сосредоточенный взгляд, устремленный куда‑ то на землю. Вновь вспыхнула искра, и на этот раз загорелся маленький огонек в масляной лампе у его ног.

– Ты ведь хотела увидеть потайной ход, – сказал он.

Он положил огниво в небольшое углубление в стене, где, как поняла Кайла, он и взял его за минуту до этого, так же как и лампу. Обернувшись к ней с заговорщицкой улыбкой, он торжественно произнес:

– Следуйте за мной, графиня.

Слабый свет осветил всего несколько ступеней, снова ведущих вниз.

– Я думала, мы идем смотреть на звезды, – слабо запротестовала Кайла.

– А мы и идем.

С этими загадочными словами он начал спускаться вниз, предоставив ей следовать за ним.

Хотя потолок здесь стал несколько выше, лестница по‑ прежнему оставалась узкой и крутой. Она шла, высоко подобрав юбки и держась одной рукой за стену. Время от времени Роланд бросал на нее озорной взгляд, приоткрывая перед ней новую, неизвестную ей до сих пор черточку своего сложного характера. А сколько еще она не знала о своем муже?

Чем ниже они спускались, тем холоднее становилось, время от времени она чувствовала поток морского воздуха, оставляющий соленую влагу на ее лице и губах. В конце концов, спуск стал более пологим, но тут она обнаружила, что ее ноги очень устали от постоянного напряжения. И когда ступени кончились и перед ними открылся ровный коридор, она вздохнула с облегчением.

Здесь все было пронизано сыростью, влага, осевшая на волосах, мгновенно завила выбившиеся вокруг лица прядки в упругие колечки. Кайла прислушивалась к звукам впереди, пока наконец не поняла, что слушает прибой. Где‑ то впереди был берег, где волны разбивались о скалы.

Слабый жемчужный свет впереди говорил о том, что близок конец их пути. Роланд по‑ прежнему шел впереди с лампой в руке – светящийся силуэт на фоне холодного сияния ночи.

Кайла оказалась не готова к тому, что туннель кончится. Только что вокруг них были лишь черные шершавые камни скалы, внутри которой был проделан этот ход, и вдруг они оказались у входа в пещеру, перед ними сверкал в лунном свете серебристый океан, и на темно‑ синем небе горели звезды.

Она подошла ближе к Роланду, и они вместе ступили на песчаный берег океана. Роланд поднял голову и показал рукой на небо. Раскинувшись над ними темно‑ синим бархатным плащом, оно все было усыпано сверкающими, чуть дрожащими бриллиантовыми точечками звезд, и белый туманный след, словно от разлитого молока, пересекал небосвод посередине. И все это великолепие простиралось до самого горизонта раскинувшегося перед ними океана.

Налетевший бриз показался им на удивление приятным, не слишком холодный, он добавил к очарованию этой ночи ощущение свежести и запах моря.

И здесь, на этом удаленном от всего мира берегу океана, ей вдруг пришла в голову мысль, что и она и он могли бы быть кем‑ то другими. Не двумя одинокими людьми, соединенными вместе силой обстоятельств и злой судьбой, не мужчиной и женщиной, вынужденными навсегда оставаться чужими друг другу, несмотря ни на какие благие намерения.

Они могли бы быть счастливой супружеской парой, думала Кайла. Простыми людьми, например, фермером и его женой, женившимися по любви и делящими между собой все радости, трудности и невзгоды. Они могли бы быть кем‑ то еще, счастливыми, беспечными…

Но, взглянув на суровый профиль мужа с резкими правильными чертами, с россыпью золотистых волос, с мрачной тайной в глазах, она поняла, что ее фантазиям не суждено никогда сбыться. Он всегда будет только тем, кем является – Роландом Стрэтмором, графом Лореем. Но вот кто она такая, вопрос, без сомнения, более сложный.

Была ли она Кайлой Роузмид, заклятым врагом Цербера, адского пса Стрэтмора? Была ли она женщиной, которая поклялась переломить свою судьбу и заставить своего врага испытать ту же боль и страдание, которые он принес ей?

Или, быть может, она действительно была графиней Лорей, его женой, женщиной, призванной поддерживать его во всем, быть ему послушной и, возможно, однажды подняться вместе с ним над обычными, простыми чувствами и эмоциями и пережить с ним то, что она пока не осмеливалась назвать?

Могла ли она полюбить его?

Звезды не ответили ей на ее отчаянный призыв. Кайле на миг показалось, что она состоит из двух разных женщин, принадлежащих разным мирам, которые никак не могут прийти к согласию. И здесь, на берегу океана, наблюдая за бегущими одна за другой волнами, набегающими и отступающими от берега в сахарно‑ белых кружевах, Кайла вдруг поняла, что бесконечно устала от этого спора с самой собой.

Поэтому когда он осторожно поставил на песок масляную лампу и потянулся к ней, Кайла не стала противиться. Она не думала о своем внутреннем конфликте, она не хотела больше вслушиваться в спор из‑ за своей судьбы между двумя сторонами своей души.

Когда он прижал ладони к ее щекам, она покорно приникла к нему, когда он накрыл ее губы поцелуем, она вернула ему этот поцелуй сторицей. А когда он, глухо застонав, заскользил руками по всему ее телу, по ее груди, по животу и бедрам, то она позволила ему делать все, что он хотел, потому что она сама хотела того же.

И как‑ то так случилось, что ей было совсем неважно, что песок холодный. Она чувствовала только его горячее тело, его дерзкие поцелуи и жаркие ласки. Они оба оказались на песке, и она даже не помнила, как все случилось – настолько естественным было все, что они делали сейчас. Она не помнила, как оказалось, что ее платье полностью распахнуто, а его туника отброшена, он прижимался к ее обнаженной груди своей грудью, и это было и странно, и восхитительно в одно и то же время: чувствовать его мускулистое тело, его острый мужской запах.

Его губы ласкали ее тело, его руки скользили по ней, вызывая в ней неизведанное, восхитительное ощущение первозданности, дикой, непокоренной природы, женской сути. Она теснее прижалась к нему, понимая, что в его власти заставить ее чувствовать так, как сейчас, заставить не думать ни о чем, кроме его ласк.

Она знала, чем все это должно закончиться, и уже собралась испытать боль при его вторжении внутрь. Но, к ее изумлению, никакой боли она не почувствовала, только легкое жжение, когда он скользнул внутрь ее. Она заметила, что он был очень сосредоточен, глаза закрыты.

На какое‑ то время он замер в неподвижности, при этом оба они тяжело и бурно дышали и оба потерялись в окончательной завершенности и полноте этого момента. И только после этого он начал двигаться, сначала медленно, в ритме, который полностью соответствовал ее желаниям, разжигая в ней жар и что‑ то еще, что‑ то, чему не было и не могло быть названия…

Он прошептал ее имя прямо в ухо, и оно прозвучало, как шепот волн на песке. Она повернула к нему голову, их губы встретились и приникли друг к другу, ее руки вцепились в его плечи. Ей показалось, что она уже не здесь, что он унес ее куда‑ то, в прекрасный, волшебный мир, о существовании которого она только догадывалась.

Ее окутало ощущение, близкое к наслаждению, оно расцветало в ней, проникая в каждую клеточку тела. И она тянулась за ним, она хотела все больше и больше от Роланда, а он знал это и показывал ей, как найти, как завладеть этим ощущением до конца.

И когда, казалось, до вершины осталось совсем близко, все закончилось ослепительной вспышкой, сверкнувшей где‑ то внутри ее, и, дрожа и переливаясь множеством светящихся осколков, осыпавших ее изнутри и снаружи, она громко застонала.

Он выкрикнул ее имя и задрожал всем телом, найдя свое собственное освобождение. Он зарылся лицом в ее волосы, продолжая крепко прижимать к себе.

– Кайла, любовь моя…

И в этот миг они и в самом деле стали совсем другими, окруженные ночной звездной тишиной и бесконечным океаном. Они были любящими, беспечными и счастливыми. Они постигли красоту и гармонию мира вокруг и внутри их самих, затерявшихся малой песчинкой счастья в бесконечности мироздания.

Сад, где росли разнообразные травы, используемые в хозяйстве, был весь в зелени, словно в самый разгар лета. Повсюду, куда ни падал взгляд, Кайла видела самые разные растения на грядках, вокруг садовых террас и плетеных изгородей, и даже на компостную кучу возле стены забрались какие‑ то смелые вьющиеся растения с желтыми цветками.

Повариха с явным удовольствием открыла высокую калитку, пропуская Кайлу на отгороженную территорию. Как она объяснила, калитку они держат закрытой исключительно для того, чтобы не пускать внутрь оленей, которые часто забредают сюда.

Кайла не слишком жаждала осматривать огород, но чувствовала необходимость лично встретиться с доброй женщиной, которая по‑ прежнему к каждой еде готовила ей овсянку. Она решила постараться, как можно дипломатичнее объяснить поварихе, что уже достаточно окрепла, чтобы есть что‑ нибудь более существенное. На самом деле собак, которые охотно бы ели овсянку, оказалось не так уж много.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒