Древо семьи Нотте 14 страница

Мысли Маргарет оборвались, когда она обвела комнату взглядом и поняла, что это, должно быть, кабинет Джулиуса.

Она пристально посмотрела на массивный письменный стол, стоящий перед окном на противоположной стороне комнаты, и медленно выдохнула, заставив себя отойти от стены, и приблизиться к нему.

Глава 14

– Ну конечно, именно так все и было!

Джулиус и Маркус обменялись красноречивыми взглядами, когда Марция Нотте, воздев руки к небу, принялась мерить шагами библиотеку. Они знали, что ее сложно будет убедить. Она отличалась взрывным темпераментом, в противовес Никодемусу Нотте, отцу Джулиуса, который всегда сохранял спокойствие. Именно из‑ за непредсказуемости матери, Джулиус надеялся держать их обоих подальше от Маргарет, пока все не уладится. И уж точно не желал, чтобы родители заявились к нему домой и застали его врасплох. Джулиус всего лишь позвонил отцу, чтобы узнать, возможно ли применение воздействия «трех на одного» по отношению к бессмертному, и какие могут быть последствия. К сожалению, в этот момент родителей не было дома, и Джулиус неразумно оставил сообщение, которое настолько раздразнило любопытство отца, что тот решил приехать, дабы узнать, в чем дело.

Марция между тем с отвращением хмыкнула:

– Правда в том, что теперь ее драгоценный Жан Клод мертв, и она решила, что на безрыбье и ты сгодишься.

– Он не был ее драгоценным Жан Клодом. Они даже не являлись истинными половинками, – настаивал Джулиус, хотя и не знал, почему снова пускается в объяснения. Он уже говорил ей об этом.

– Откуда ты знаешь? – резко парировала Марция, круто развернувшись и сердито посмотрев на сына. – Ты не можешь читать ее мысли.

– Зато я могу, – встрял в перепалку Маркус, принимая на себя яростный взгляд Марции.

Все это время Никодемус молчал, являя собой полный контраст с женой. Теперь же, подойдя к ней, он обнял и прижал Марцию к себе, что, казалось, тут же ее успокоило, и, повернувшись к Маркусу, спросил:

– Ты уверен, что воспоминания Маргарет пропали?

Тот кивнул.

– Как такое возможно? – нахмурилась Марция и уточнила: – Ты уверен, что она не защищает свои мысли?

– Нет, не защищает, – покачал головой Маркус. – Я неоднократно проникал в ее сознание как в Америке, так и после прилёта в Англию. В Калифорнии я даже пробрался к ней в комнату, чтобы без помех покопаться в ее голове, когда она спала и была не в состоянии обезопасить свой разум.

Джулиус нахмурился, услышав такую новость. Маркус предпочел не упоминать этот факт по возвращении из Америки. Но прежде, чем Джулиус смог что‑ либо сказать, Маркус продолжил:

– У Маргарет Аржено нет никаких воспоминаний ни о ком из нас, как и вообще о том промежутке времени, – твердо заявил он. – То есть о тех двадцати годах, когда Жан Клод отсутствовал, прикинувшись погибшим. Отсюда возникает вопрос – зачем стирать воспоминания об этом периоде ее жизни, если Маргарет действительно бросила Джулиуса и вернулась к мужу?

Марция промолчала, но на ее лице появилось смущенное выражение.

– Воспоминаний нет совсем? Или же их место заняли какие‑ то другие? – уточнил Никодемус.

Прищурившись, Джулиус посмотрел на отца. Судя по тону, тот что‑ то обдумывал.

– У нее другие воспоминания о том времени – бессвязные и расплывчатые образы их с Жан Клодом путешествия по Европе. Очень смутные, – сухо прибавил Маркус. – Больше похожие на вымышленные фантазии, чем на реальный опыт.

– Ей стерли воспоминания и заменили их новыми, – задумчиво пробормотал Никодемус.

– Но для этого понадобилось бы воздействие трех на одного, – возразила мать Джулиуса. – Процесс достаточно опасный и для смертного, а для бессмертного… Нет, – она покачала головой. – Это могло убить Маргарет. Никто из бессмертных не согласился бы сотворить подобное с собратом.

– Не будь так категорична, – с отвращением пробормотал Никодемус.

Марция нахмурилась, рассматривая возможность обратного, но потом вздохнула:

– Это мало что меняет. То, что Маргарет не помнит своих действий, не искупает ее вину за содеянное.

– Если она действительно виновата, – тихо заметил Джулиус, и мать взглянула на него с удивлением, которое быстро сменилось жалостью.

– Сын мой, – печально произнесла Марция. – Я знаю, что ты любил Маргарет, но она не та, кем ты ее считал. Она одурачила всех нас. И даже если она твоя истинная половинка, то ты – не единственный ее возлюбленный. Маргарет предпочла тебе Жан Клода, а потом пыталась убить ваше дитя. Возможно, он потребовал от нее доказательства верности себе.

– Как я уже говорил, они не были истинными половинками. Жан Клод Аржено мог читать мысли Маргарет и управлять ею со дня их первой встречи.

– Тогда какого дьявола он обратил ее? Зачем женился на ней? – возмущенно воскликнул Никодемус.

– Судя по всему, Маргарет точная копия той женщины, что была его женой еще до падения Атлантиды, – объяснил Маркус.

– Сабия, – пробормотала Марция, затем ее глаза расширились, и она закивала. – Да. Точно. Маргарет на нее похожа. Очень похожа.

– Ты знала первую жену Жан Клода? – удивленно спросил Джулиус.

– Разумеется, – отозвалась Марция, небрежно передернув плечами, словно говоря, что этого следовало ожидать, а затем задумчиво прибавила: – Ты уверен, что они не были половинками?

– Это хорошо известно в кругу ее семьи, – повторил Маркус. – Я прочел это в мыслях Винсента.

– И Жан Клод управлял ею? – уточнила Марция, определенно выглядя взволнованной.

– Да, – со вздохом подтвердил Джулиус. – В ее семье всем известно, что муж делал жизнь Маргарет невыносимой в течение всего их брака. Особенно последние пятьсот лет.

– Наказание, – произнесла Марция, понимающе кивнув. – Он наказывал ее за любовь к тебе.

Никодемус поднял брови, изумленный последними словами жены.

– Теперь ты считаешь, что Маргарет, возможно, ничего этого не делала? Не бросала нашего сына? Не приказывала убить собственного ребенка?

Марция пожала плечами.

– Зачем стирать воспоминания, если это было правдой? Кроме того, она любила нашего Джулиуса. Кто смог бы в него не влюбиться? И он был ее истинной половинкой; ни одна женщина не предпочтет Жан Клода нашему Джулиусу, особенно если он – ее спутник. Нет, – она покачала головой. – Жан Клод мог ее контролировать и пользовался этим. Он заставил ее сотворить все те ужасные вещи, а потом стер воспоминания обо всем произошедшем, – решительно подвела итог Марция, прищелкнув языком, и на ее лице появилось сострадание. – О, бедная девочка! Она невиновна во всем этом… оторванная от любимого и ребенка… страдала все эти годы. Я должна пойти и увидеться с ней!

– Нет! Мама, постой, – с отчаянием крикнул Джулиус, поспешив за ней.

– И я собираюсь прижать ее к груди и поприветствовать, как собственную дочь, – объявила Марция, устремившись к дверям.

– Марция, – тихо позвал Никодемус, и она остановилась. – Позволь Джулиусу объяснить. Здесь все сложнее, чем нам уже известно.

Джулиус с подозрением посмотрел на отца, задаваясь вопросом, уж не прочел ли тот его мысли. С родителями это вечная проблема. Им очень трудно удержаться от искушения покопаться в мыслях своих детей.

– Чего мы не знаем? – спросила Марция, возвратившись к мужу.

– Единственная причина, по которой я вам позвонил – это узнать, возможно ли провести процесс «трех на одного» над бессмертным, – вздохнув, объяснил Джулиус. – Мы с Маркусом никогда не слышали о подобном.

– Большинство думает, что это невозможно, – кивнул Никодемус. – И их поддерживают в этом заблуждении, чтобы предупредить прецеденты. Эта процедура крайне опасна. Она занимает гораздо больше времени, чем со смертным, иногда несколько дней. Трое бессмертных, которые проводят ее, должны быть старыми и сильными, и обладать достаточной жизненной энергией, чтобы довести процесс до конца. Им приходится полностью погрузиться в сознание жертвы, и если это отнимет слишком много времени, или они допустят ошибку… – он вздрогнул. – То всех четверых ждет гибель.

– Но с этим бессмертным не произойдет ничего плохого, кроме того факта, что его воспоминания пропадут? – с беспокойством спросил Джулиус. – Все подряд не смогут читать его мысли или управлять им?

– Поначалу смогут, – тихо признал Никодемус. – Эта процедура наносит непоправимый вред тому, над кем ее проводят. В первое время пережившие ее ведут себя не так, как прежде. Зачастую, они находятся в оцепенении, их легко контролировать, пока их разум не исцелится, и они вновь не обретут способность думать и самостоятельно принимать решения.

– Как долго это длится? – спросил Джулиус, внезапно почувствовав беспокойство за Маргарет.

Никодемус прищурил глаза, понимая, что для вопроса есть причина, и, наконец, уточнил:

– Ты говоришь, что Жан Клод управлял ею на протяжении всего их брака?

– Да, – тихо подтвердил Джулиус и спросил: – Из‑ за воздействия трех на одного?

Никодемус улыбнулся.

– Ты всегда был умным мальчиком. Да, именно поэтому. Он мог контролировать Маргарет первое время после обращения, но в дальнейшем это становилось все труднее, так как она набирала силу и развивала способность бороться против принуждения. Ко времени своей предполагаемой смерти Жан Клод, видимо, понимал, что ему все сложнее манипулировать ею. Это было возможно, только если между ними был физический контакт или же Маргарет была усталой и уязвимой. Тем не менее, при нормальном стечении обстоятельств, последние лет четыреста, Жан‑ Клод вовсе не должен был управлять женой, но ты говоришь, что он это делал, – Никодемус пожал плечами. – Это еще один признак воздействия трех на одного. Как правило, проникая в сознание жертвы и перекраивая его, бессмертные оставляют для себя лазейку, которую впоследствии могут задействовать в любое время, чтобы обрести контроль над разумом жертвы. Маргарет вполне могла находиться под принуждением, когда отдавала горничной приказ убить Кристиана.

Джулиус кивнул, он уже сам пришел к тому же выводу. А теперь он задал отцу еще один вопрос, на который хотел получить ответ:

– Могли ли ее заставить убить служанку?

– Конечно. Они могли полностью подчинить себе ее волю, как мы поступаем со смертными.

– Не находясь поблизости? – спросил Джулиус. – Жан Клода не видели внутри особняка, когда убили Магду.

– Точно так же, как не было посторонних в нашем доме в Йорке тем утром, когда Маргарет попыталась выйти на улицу, – напомнил Джулиусу Маркус, когда Никодемус отрицательно покачал головой.

Отец Джулиуса замер, услышав эту новость.

– Маргарет находилась под принуждением после смерти Жан Клода?

Джулиус и Маркус переглянулись. Джулиус рассказал родителям только то, что Маркус обнаружил в Калифорнии, но не упоминал о недавних нападениях на Маргарет в Англии, поэтому поведал им об атаках в отеле и ресторане, и о том, как Маргарет заставили выйти из дома в то утро.

– Не знаю, – со вздохом признал Никодемус. – Я никогда не слышал об управлении жертвой на расстоянии, но допускаю, что это возможно. Вопрос в следующем – кто сейчас осуществляет принуждение?

– Мы полагаем, что это Жан Клод, – тихо ответил Джулиус.

– Что? – ахнула Марция, нарушив молчание, которое хранила всю последнюю часть беседы. – Но ты сказал, что он мертв!

– Его уже считали погибшим пятьсот лет назад, – отметил Джулиус.

– Не зацикливайся на нем и не забывай о двух других, – предупредил отец. – Они тоже способны ее контролировать. Ты должен учитывать, что все трое могут представлять собой угрозу.

– Но мы не знаем, кто эти остальные, – разочарованно произнес Джулиус.

– Они должны быть из числа тех, кому Жан Клод доверял, такие же старые и сильные, как он сам.

Джулиус медленно кивнул, прикидывая, кем могли быть двое других бессмертных.

– Мартина и Люциан достаточно стары, – задумчиво произнес Никодемус.

Сердце Джулиуса замерло при этом замечании отца, и его глаза округлились от ужаса.

– Что ж, тогда они, скорее всего, будут заинтересованы, чтобы правда о тех событиях никогда не выплыла наружу, – иронично заметил Маркус.

Маргарет положила телефонную трубку и со стоном рухнула в кресло. Судьба от нее отвернулась. Определенно, так и есть. Чем же еще объяснить, что ей никак не удается связаться с Мартиной и Люцианом? Маргарет подошла к столу с намерением отыскать портрет, но, заметив телефон, решила сначала попробовать в очередной раз дозвониться до родственников. Автоответчик Люциана сработал на втором гудке, и Маргарет не стала оставлять деверю еще одно послание, а, нажав на рычаг, тут же набрала номер Мартины. Отозвалась домоправительница, которая подтвердила, что да, хозяйка действительно вернулась из Лондона, но, к сожалению, ушла проведать знакомого, однако обещала скоро вернуться. Напоследок собеседница спросила, не хочет ли Маргарет что‑ нибудь передать Мартине.

Измученная своими бесконечными попытками и неудачами, она продиктовала прислуге номер телефона, записанный на аппарате, с которого звонила, и попросила, чтобы Мартина связалась с ней, когда вернется. Хотя с ее везением номер, скорее всего, окажется неправильным, мрачно подумала Маргарет. Казалось, она обречена навсегда пребывать в подвешенном состоянии, так до конца и не развеяв всех своих сомнений. Это сводило с ума. Маргарет поморщилась и взглянула на стол перед собой. Её не удивит, если, перетряхнув содержимое каждого ящика, она так и не отыщет в них свой портрет – пожалуй, сегодня как раз один из тех дней, когда ничего не ладится. Покачав головой от собственного упаднического настроения, Маргарет потянулась к верхнему ящику. Она была настолько убеждена в тщетности поисков, что когда, выдвинув его, увидела краешек небольшой картины – остолбенела и несколько минут просто смотрела на него.

Сверху на миниатюре лежали какие‑ то документы, скрывая большую часть изображения, но из‑ под них определенно выглядывал уголок живописного произведения. Переведя дыхание, Маргарет потянулась за ним, но замерла, заметив, как дрожит ее рука. Закрыв глаза, она крепко сжала кулак, давая себе время успокоиться, и только потом, расслабив пальцы и открыв глаза, вытащила портрет из‑ под бумаг.

Она откинулась на спинку кресла, изумленно скользя взглядом по вставленному в рамку изображению. Это была она… и в то же время нет. По крайней мере, не та женщина, какой Маргарет себя знала. Черты лица – разрез и цвет глаз, полные, изогнутые губы, прямой нос – были точно такими, и тем же был оттенок вьющихся волос…

Однако это была не та женщина, которую Маргарет видела в зеркале каждое утро. Нынешняя Маргарет могла сымитировать улыбочку и даже посмеяться вместе со всеми, но радость редко достигала ее глаз. Только дети могли вызвать у нее настоящую улыбку, да и то лишь в последнее время. Шесть – почти семь – сотен лет глаза, отражавшиеся в зеркале, являли лишь печаль и одиночество. Совсем не так выглядела женщина на портрете.

На ней была одежда пятнадцатого века – длинное платье, насыщенного зеленого цвета и… Да, художник оказался настоящим мастером. Он уловил и смог передать искорки смеха, сиявшие в ее глазах, счастье, струящееся из каждой ее клеточки. Женщина на картине светилась любовью и радостью… и носила в чреве дитя.

– Кристиан, – прошептала Маргарет, проведя пальцем по округлому животу на портрете. Нотте‑ младший не упомянул эту деталь, но теперь стало понятно, почему он решил, что женщина на портрете – его мать.

Взгляд Маргарет вновь скользнул по изображению, на этот раз, задержавшись на шее. Там был запечатлен образок на цепочке. Золотая иконка святого Кристофера, изображавшая бородатого мужчину с посохом в руке и котомкой за спиной. Как бы прекрасна ни была миниатюра, Маргарет не смогла бы разглядеть на ней этих мелочей. Она знала детали, потому что вспомнила этот образок. Она носила его постоянно, с тех пор, как ее старший сын, Люцерн, подарил ей его, будучи еще восемнадцатилетним юношей. Он купил образок на свое первое жалованье наемника и преподнес ей на день рождения. С тех пор Маргарет не снимала его с шеи – ни ложась спать, ни при купании… никогда. И всё же однажды она обнаружила его пропажу. Это было около пяти сотен лет назад. Тогда утрата глубоко опечалила ее.

– Он в ящике.

Маргарет подскочила от неожиданности и виновато посмотрела на Виту, которая, прикрыв дверь, пересекла комнату, подойдя к ней вплотную.

– Амулет, – пояснила она, – он в ящике стола.

Маргарет заглянула в выдвинутый ящик и заметила золотую цепочку, выглядывавшую из‑ под бумаг. Она протянула руку и, подцепив цепочку пальцами, вытащила образок наружу.

– Ты дала его моему брату в тот день, когда он уехал, чтобы сопроводить мою сестру, Милу, ко двору, убедив Джулиуса, что амулет поможет ему вернуться к тебе целым и невредимым.

– Я думала, что потеряла его, – прошептала Маргарет, не сводя взгляда с образка.

– Ну, в некотором роде так и было, – пробормотала Вита.

Они обе помолчали с минуту, после чего Маргарет, прочистив горло, решила объясниться:

– Джулиус обещал показать мне портрет, когда мы приедем, но он был занят беседой с родителями, поэтому я пришла…

– Разведать обстановку? – предположила Вита, смягчив слова улыбкой. – Боюсь, я бы поступила так же. Я не самый терпеливый человек в мире. Думаю, это естественно. Мама тоже не отличается терпением, хотя и будет отрицать это даже под страхом смерти. – Она скорчила гримаску. – Истинной женщине не подобает быть нетерпеливой, понимаешь.

Маргарет криво усмехнулась и призналась:

– Тогда, боюсь, я не очень‑ то женственна.

– В таком случае мы с тобой поладим, – рассмеялась Вита. – Мои родители во мне разочаровались. У меня слишком мужские интересы: охота, верховая езда, сражения и бизнес. Они жутко обрадовались, когда родился Джулиус – долгожданный наследник, которому было уготовано сменить отца, взяв на себя управление семейным делом. Папа с мамой понадеялись, что уж теперь, скинув с себя все обязанности по руководству фирмой, я пойму прелесть развлечений, более подходящих женщине.

– А ты поняла? – поинтересовалась Маргарет.

– Нет, – со смехом призналась Вита. – Мне нравится быть бизнес‑ леди. Думаю, судьба надо мной подшутила, и я должна была родиться мальчиком.

– Бизнес‑ леди, – негромко повторила Маргарет, и воспоминание со щелчком стало на место. – Ну конечно, ты же та самая сестра, которая помогала Джулиусу вести дела, пока он был в Англии.

Вита поморщилась, вспышка ярости на секунду мелькнула у нее в глазах.

– Помогала вести дела? Так он это назвал? – переспросила она с отвращением. – Да я могу самостоятельно замок построить, а мужчина скажет, что я ему помогла. – Она тяжело вздохнула. – Мужчины! Жить с ними просто невозможно, а убить нельзя. Ну и что же нам делать?

Маргарет закусила губу и опустила взгляд на портрет в руке, чтобы скрыть веселые искорки в глазах. Ей так часто приходилось слышать подобные жалобы от дочери, да, наверное, она и сама не раз их произносила. Маргарет почувствовала, как Вита склонилась над ее плечом, чтобы тоже увидеть изображение. На некоторое время в кабинете повисло молчание, затем Вита призналась:

– Все знают про портрет с амулетом в ящике стола. В нашей семье трудно хранить секреты.

– А Джулиус знает, что вы все в курсе?

Вита выпрямилась, ее лицо стало задумчивым, пока она размышляла над вопросом.

– Не думаю. По крайней мере, насколько мне известно, за все те пятьсот лет, что он хранит здесь твой портрет, никто ни слова ему не сказал по этому поводу. – Она снова взглянула на изображение и печально добавила: – Вы оба тогда были так счастливы. Джулиус от природы всегда был веселым, но… когда он нашел тебя… – Вита покачала головой. – Я никогда его таким не видела. – Она тихонько вздохнула. – Это была настоящая трагедия, когда мы решили, что ты разбила его сердце и пыталась убить его ребенка.

Маргарет вздрогнула от слов Виты.

– С той ночи Джулиуса словно подменили. Больше никакого смеха, никаких улыбок. Он был так несчастен. Мы думали, что со временем ему станет легче, но за пятьсот лет так ничего и не изменилось.

Маргарет с трудом сглотнула и попыталась сменить тему.

– Я и тебя знала?

– Не очень хорошо, – ответила Вита, все еще рассматривая миниатюру. – Вы с Джулиусом поначалу были чересчур увлечены друг другом, как это обычно и бывает. На самом деле, – она рассмеялась и призналась почти извиняющимся тоном, – тогда меня от вас даже немного тошнило. Вы вечно строили друг другу глазки, касались друг друга. Не могли расстаться ни на минуту. Я наполовину вам завидовала и наполовину ужасалась при мысли, что однажды буду вести себя так же, когда встречу свою половинку.

Маргарет не обиделась на замечание. Она была свидетелем, как ее собственные дети находили свои половинки, и в точности знала, что имеет в виду Вита. Маргарет одновременно радовалась их счастью, и, в то же время, чувствовала укол зависти и почти разочарование, что не может похвастаться тем же. Трудно быть одной, находясь в окружении влюбленных парочек. Начинаешь задумываться, а может, это с тобой что‑ то не так.

– Но затем, – продолжила рассказ Вита, – когда между вами всё было кончено, я ловила себя на мысли, что почти жажду возвращения всех этих сюсюканий, которые были прежде. Боже, он так тебя любил и был так несчастен без тебя. Парень бесконечно хандрил, – она нахмурилась, взглянула на Маргарет и спросила: – Я подслушала, как Джулиус сказал родителям, что ты ничего не помнишь о том отрезке времени. Это правда?

Маргарет печально кивнула, снова переведя взгляд на картину и пытаясь вспомнить, как она позировала художнику.

– Совсем ничего? – настаивала Вита.

– Совсем, – невесело призналась Маргарет.

Вита потрепала ее по плечу.

– Я уверена, когда‑ нибудь воспоминания вернутся.

– Ты правда так считаешь? – спросила Маргарет, отчаянно желая в это верить.

– Ну, Данте и Томмазо рассказывали, что всем своим собакам ты давала кличку Джулиус.

– Да, так и есть, – вспомнила Маргарет. Со всеми этими волнениями и печалями, ей как‑ то не приходило на ум, что она действительно называла всех своих псов Джулиусами. А за эти несколько столетий у нее было много собак.

– Собаки верные, преданные и любят бескорыстно, совсем как мой брат, – отметила Вита и кивнула. – Думаю, у тебя все же сохранились кое‑ какие воспоминания. Возможно, они просто заблокированы, раз ты не можешь воскресить их сейчас.

Маргарет надеялась, что так оно и есть. Не то, чтобы это как‑ то сильно повлияло на ее чувства. Она снова влюбилась в этого мужчину и теперь, увидев портрет, Маргарет была уверена, что Джулиус говорил правду. Жан Клод каким‑ то образом подчистил ее память, заставил покинуть любимого и попытался сделать так, чтобы она убила собственного ребенка.

Благослови Господь эту служанку, Магду, подумала Маргарет, а затем нахмурилась, когда вспомнила, что, вероятно, сама же и отправила бедную женщину на тот свет за то, что та её ослушалась.

– Он тогда просто взбесился, – заметила Вита и, когда Маргарет подняла на нее изумленные глаза, произнесла: – Прости. Я знаю, с моей стороны грубо читать твои мысли, но Джулиус – мой любимый младший брат, и я не хочу снова видеть, как он страдает. Твое возвращение к мужу его тогда просто уничтожило. Ты ведь не собираешься снова так поступить, правда?

– Жан Клод мертв, – напомнила Маргарет, но про себя подумала, а так ли оно на самом деле.

– Да, но тогда его тоже считали мертвым, – отметила Вита.

– Да, мне сказали, – пробормотала Маргарет, начиная испытывать тревогу. Жан Клод умер. Он должен быть мертв.

– Так что, ты вернешься к мужу, если выяснится, что он все еще жив? – продолжала настаивать Вита, а затем быстро добавила: – Просто я знаю, каков Джулиус в ярости. Хотя он сам был убит горем, но по‑ настоящему разъярился из‑ за того, что произошло с Кристианом. Однако, по своей сути, мой брат не жесток, так что если он был немного груб, когда вы впервые снова встретились в Англии…

– Нет, он не был груб, – быстро заверила ее Маргарет, но подумала, что Джулиус имел на это полное право.

– Хорошо, – Вита кивнула и развернулась, чтобы уйти. – Мне нужно посмотреть, закончили ли они разговор. Мы ехали в офис, чтобы обсудить проект, который я хотела бы предложить. Но отец настоял, чтобы мы заскочили сюда и проверили, не вернулся ли Джулиус.

Маргарет подождала, пока дверь за сестрой Джулиуса закрылась, и в очередной раз посмотрела на портрет и амулет, что держала в руках. Ее взгляд скользнул по той, что была изображена на миниатюре, и Маргарет подумала про себя, что могла бы снова стать этой женщиной… лучащейся любовью и радостью. Сознавая возможность осуществления этой мечты, ее сердце сбилось с ритма, изнывая от страстного желания обрести счастье.

Положив миниатюру на стол, Маргарет перевела взгляд на образок святого Кристофера, и подумала, что была права, отдав талисман Джулиусу. Он и вправду вернул ей любимого целым и невредимым, потому что убедил ее в искренности Джулиуса даже больше, чем портрет. Образок много для нее значил. Маргарет не отдала бы его кому попало. Она вообще никогда не снимала талисман с шеи. Единственная причина, по которой она могла добровольно расстаться с образком – это надеть его на отправляющегося в путь возлюбленного. Святой Кристофер являлся небесным покровителем путешественников, по крайней мере, так считалось в те дни. Насколько ей было известно, в конце двадцатого века его деканонизировали{34}.

Да, Маргарет легко было поверить, что она сняла талисман и надела его на шею человека, который сделал ее такой счастливой, какой выглядела женщина на портрете.

А теперь она должна рассказать об этом Джулиусу.

Сжав образок в руках, Маргарет положила миниатюру на место, под бумаги, задвинула ящик и поспешила к двери. Выскользнув в коридор, она бросилась к лестнице и едва не врезалась в Тайни и Кристиана, неожиданно появившихся из‑ за угла.

– Маргарет! – Тайни испытал явное облегчение, увидев напарницу, и поймал ее за руки, помогая удержать равновесие. – Мы волновались, когда не нашли тебя в твоей комнате. Предполагалось, что ты нас подождешь.

– Да, я знаю, но я… – Маргарет покачала головой, не желая тратить время на объяснения, и перевела взгляд на Кристиана. – Где твой отец?

– Точно не знаю, – признался тот. – Мы собирались пойти за ним, если не найдем тебя. Его багаж исчез из холла. Должно быть, он отнес вещи к себе наверх, когда бабушка с дедушкой уехали.

Кивнув, Маргарет попыталась обойти мужчин, но Тайни удержал ее.

– Погоди‑ ка. Как насчет экскурсии по дому, которую обещал устроить нам Кристиан? Я уговорил его показать нам портрет.

– Я уже его видела, – призналась Маргарет. – Он прекрасен. Иди, взгляни. Мне нужно поговорить с Джулиусом.

Освободившись от Тайни, Маргарет поднялась наверх, в свою комнату, и поспешно направилась в ванную, а через нее к двери, ведущей в спальню Джулиуса, но, внезапно засомневавшись в своих действиях, замерла.

Что ей следует сказать? Маргарет с минуту постояла, закусив губу и вперившись взглядом в дверь, затем выдохнула, раздраженно цыкнув. Она поверила Джулиусу. Портрет и образок ее убедили. Определенно, это хорошая новость, и это именно то, чего он добивался, не так ли?

Все будет хорошо, заверила себя Маргарет и потянулась к дверной ручке. Она поймет, что нужно сказать, как только его увидит.

Глава 15

Джулиус положил чемодан на кровать и принялся его распаковывать, испытывая чувство облегчения. Он был рад оказаться дома, рад, что Маргарет здесь, вместе с ним, и рад, что ему удалось убедить родителей уехать и не вмешиваться. День был удачным. Улыбаясь своим мыслям, Джулиус начал бросать грязную одежду в корзину, стоявшую в гардеробной, и раскладывать ту, что осталась чистой, на полки. Он обещал держать родителей в курсе происходящего, но проблема заключалась в том, что Джулиус не знал, что ему делать дальше. Главной его заботой, разумеется, оставалась безопасность Маргарет. Что же касается остального – тут он был в полной растерянности. Как ему найти виновника нападений на Маргарет в Лондоне и Йорке? Интуиция подсказывала, что это чертов Жан Клод. Мерзавец украл его счастье пятьсот лет назад, и Джулиус не сомневался, что тот попытается проделать это снова. Однако отец посоветовал ему не зацикливаться на Жан Клоде и не исключать вероятность, что за нападениями стоит кто‑ то другой. Так что ему предстоит докопаться, кто же является их истинным врагом.

Если предположить, что кратковременный контроль над сознанием Маргарет в Йорке и покушения на ее жизнь взаимосвязаны, тогда тот, кто закабалил ее разум и подослал к ней таинственного убийцу, один из бессмертных, участвовавших в воздействии «трех на одного». Отец назвал наиболее вероятными подозреваемыми Мартину и Люциана. А это грозило серьезными затруднениями. Поскольку, когда Маргарет все же дозвонится до одного из них, в надежде развеять свои сомнения в правдивости рассказанной Джулиусом истории, Мартина с Люцианом, если они, действительно, были сообщниками Жан Клода пятьсот лет назад, вряд ли подтвердят его, Джулиуса, версию тех событий. Они скроют истину. Это, конечно, послужит лучшим доказательством их причастности, но в то же время может убедить Маргарет в том, что Джулиус лжет, и она покинет его.

Джулиус также не понимал, зачем кому‑ то потребовалось покушаться на жизнь Маргарет. Жан Клод прежде не пытался убить жену, а просто забрал ее назад, точно игрушку, которую сперва забросил, а потом снова обрел к ней интерес, увидев, какую радость получает кто‑ то другой, играя с ней. Какая же причина могла заставить Жан Клода желать смерти Маргарет на этот раз? А у двух его помощников, на первый взгляд, мотива не было вовсе… разве что это как‑ то связано с прошлым, и тем фактом, что Маргарет принялась раскапывать правду о том периоде своей жизни. Кто‑ то хотел похоронить прошлое навсегда? Или же разлучить Джулиуса с Маргарет? А может, и то, и другое?

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒