От автора 23 страница

Мерлин хмуро смотрела вниз. От ветра колыхалась вокруг трава и взлетали прядки волос в хвосте у кобылы.

– Я всегда был несправедлив к тебе, Чара, – сказал он. – Каждую минуту. И теперь мне стыдно.

– Я согласна.

– Машина полетела, как ты и говорила. Ты сама сконструировала ее, и я ни на секунду не поверю, что у Пеммини хватило бы мозгов на такое изобретение. – Он избегал смотреть ей в глаза. – И сегодня я узнал кое‑ что неприятное о самом себе… Я просто идиот, который пользуется властью. И я ужасно боюсь высоты. Конечно, я это знал и раньше, но не понимал, насколько сильно это влияло на мои поступки.

Мерлин вскинула голову:

– Так ты боишься высоты?

– А ты не заметила? – сухо спросил он.

Она пристально посмотрела на него.

– Ну да, – произнесла она медленно, – теперь понимаю… Ты ведь сначала собирался лететь на машине, правда? До того, как посмотрел вниз, увидел колею… и обрыв. Конечно, это могло тебя напугать.

Он откашлялся:

– Я предпочитаю не говорить об этом.

– Я сама боюсь змей, – призналась она, – поэтому я понимаю.

– Боишься змей? – Он стиснул вожжи. Сильные руки его были испачканы мелом и сажей. – Я собирался остаться в башне, Чара. Я был так напуган… что не мог уже здраво мыслить… и собирался остаться там, на пороховой бочке, взорваться и попасть на тот свет – лишь бы не бороться со своим страхом.

– Но ты же так не сделал!

Он нахмурился и пожал плечами.

– И еще там, на утесе… – сказала она. – Ты же прошел по этой тропинке над обрывом, правда? Наверное, это тоже было очень трудно: идти по самому краю отвесной скалы, когда ветер дует так сильно, будто хочет сбросить тебя вниз. И ты видел камни внизу, видел, как летают птицы… Думаю, для того, кто боится высоты, все это было просто ужасно. А потом еще этот провал, через который нужно было прыгать и не за что было держаться…

Он неловко кашлянул:

– Может, не стоит описывать все так подробно?

– По‑ моему, ты поступил очень смело. – Мерлин взглянула на него, и он приподнял голову, сохраняя все то же мрачное выражение на лице. – Думаю, ты самый храбрый человек в мире.

– Что ж, – сказал он, – я обманул тебя, да?

Она прильнула к нему и взяла под руку:

– Я не настолько глупа.

– А я глупец. – Он мягко убрал ее руку и отстранился. – И понял это только сегодня. Я просто тиранил всех, кто мне дорог. Мне казалось, что я знаю, как лучше. И я использовал все преимущества, все обстоятельства и всю свою власть, чтобы подчинить тебя своей воле, чтобы ты отказалась от летательной машины. И на чем основывались мои решения? Не на мудрости, к сожалению, а на страхе. Не на принципе, а просто на детском упрямстве.

Мерлин села прямо, слегка задетая тем, что он не откликнулся на ее ласку:

– Какая теперь разница?

– Какая разница?! Разница огромная. Не надо переоценивать меня, Мерлин. То, что я умею, я делаю чертовски хорошо. А умею я манипулировать людьми, тянуть за нужные ниточки до тех пор, пока не получаю то, что мне нужно. Меня воспитали для этого. Всю жизнь мне внушали, что именно я должен принимать решения. И я изо всех сил старался поступать правильно, но теперь… Я уже не знаю… – Он пробежал рукой по пыльным волосам. – Я больше уже не знаю, что правильно.

Она надула губы и искоса взглянула на него:

– По‑ моему, никто не может быть прав абсолютно всегда.

– Если я не буду точно уверен, что прав, тогда мне лучше не управлять делами. – Он посмотрел вдаль. – Шелби кое‑ что сказал мне, чуть ли не в первый же день, как ты приехала. Он сказал, что я обижу тебя. И он был прав. Еще он сказал, что я испорчу тебе жизнь ради собственного удобства. А я не хочу, чтобы так случилось, Мерлин. Ты достойна лучшего… намного лучшего.

– Крыльев, – подсказала она.

Он быстро взглянул на нее, а потом, подумав, кивнул.

– Да, – ответил он. – Ты не должна быть заперта в моем доме, как в клетке.

Он нахмурился, и золотисто‑ зеленые глаза его потемнели.

– Я мог бы сказать тебе, что изменюсь, но это было бы ложью. Я обманывал бы и тебя, и самого себя. Я уже не так молод, чтобы забыть все, чему меня пытались научить.

– А я и не хочу, чтобы ты изменился.

– Нет. Ты мудрее меня, – он нахмурился. – Ты была совершенно права, когда сбежала от меня.

Мерлин сидела, не двигаясь, и смотрела прямо перед собой.

– Я жалею об этом, – прошептала она.

Если он это и услышал, то не подал виду.

– Прости меня, Мерлин. Я был эгоистом, ослепшим от любви дураком, и я думал, что могу силой подчинить тебя.

Она испугалась того, что он сейчас скажет, и ощутила, как в груди растет тревога.

– Ты ничего не делал силой, – тихо сказала она.

– Нет, делал. Может быть, это было не так грубо… – Он махнул рукой. – Я просто воспользовался тем, что ты была слабой и запуталась. Я подчинил тебя хитростью.

Горечь в его голосе сменилась уверенностью.

– Но это можно исправить, Мерлин. Ты должна это знать. Наш брак можно аннулировать. Когда ты дала согласие, ты была не совсем здорова. Ты действовала по принуждению. И твой официальный опекун ничего об этом не знал. Я прослежу, чтобы этим делом занялись лучшие адвокаты страны. Не волнуйся, считай, что этой свадьбы никогда и не было.

От растущей тревоги в ее груди похолодело. Она сцепила пальцы:

– Ты хочешь сказать, что я вернусь домой, и все станет так, как раньше?

– Да. – Он повернулся к ней и взял ее за руки. – Именно так, как раньше. Или как угодно иначе, если ты захочешь. Я прослежу, чтобы все было сделано. Если тебе что‑ то понадобится, Мерлин, если ты что‑ то захочешь, что угодно… просто напиши мне, и у тебя это будет. – Глядя на ее руки, он с болью улыбнулся. – Даже шестеренка Вокансона.

– Ну не знаю… – робко сказала она. – А если бы я захотела остаться замужем?

– Можно и так, – без колебаний ответил он. – Это даже гораздо проще, чем аннулировать брак. Но, видишь ли, в этом случае ты уже не сможешь выйти замуж за кого‑ то другого.

– За другого?

– Да, если ты кого‑ нибудь встретишь. Такое может случиться, Чара. – Он погладил ее по щеке. – Ты ведь вряд ли захочешь остаться одной навсегда.

Она опустила голову и заморгала, пытаясь избавиться от слез.

– Но если меня похитят, – сказала она, – кто же будет меня спасать?

Он нежно взял ее за подбородок:

– Мерлин, Мерлин… Разве ты не поняла, что я сказал? У тебя есть талант, твой чудесный дар, а я буду всю жизнь только мешать тебе. Я буду пытаться заставить тебя служить моим целям, так, как это было с говорящей коробкой. Буду мешать тебе воплощать свои мечты.

Он обхватил ладонями ее лицо, провел большими пальцами по скулам:

– Если бы ты была другой, это было бы неважно. Но ты такая… Я как лиса, которая хочет нянчить только что вылупившегося цыпленка. Рано или поздно я потеряю контроль над собой. И тогда проглочу тебя целиком.

– Я не цыпленок.

Он провел пальцами по ее губам:

– Для меня ты как маленький цыпленок.

Мерлин взглянула на него из‑ под ресниц. Лицо его было совсем близко. Склонившись к ней, он нежно провел губами по ее рту, а потом приподнял ее подбородок и поцеловал, вложив в поцелуй всю силу своей любви. Она ощутила вкус меловой пыли и его теплой кожи, обрадовалась знакомому запаху и чувству.

– Вот я уже и теряю самоконтроль, – прошептал он, не отрываясь от нее.

– Ох, Рансом, – сказала Мерлин, обнимая его. Он осыпал легкими поцелуями ее шею, и голос ее звучал совсем тихо. – По‑ моему, я… уже не хочу… домой.

Он резко отпрянул от нее. Мерлин открыла глаза и, прежде чем успела что‑ то сказать, увидела, что лицо его вновь приняло суровое выражение. Он хлестнул кобылу. Подпрыгнув, фаэтон тронулся, и Мерлин, чтобы не упасть, схватилась за сиденье.

– Вот видишь? – сказал он, перекрикивая скрип колес. – Ты слишком легко поддаешься, Мерлин.

– И что это значит?

– Это значит, что стоит мне поманить тебя морковкой, как ты станешь делать то, что я захочу. Это не принесет добра ни тебе, ни мне.

– Заставь меня что‑ нибудь сделать! Что ты хочешь, чтобы я сделала сейчас? – Она пристально посмотрела на него. – Уехала домой вместе с Таддеусом и Теодором, оставила и забыла тебя?

– Да.

– Не уеду. – Мерлин скрестила руки на груди. Но фаэтон подпрыгнул, наехав на камень, и ей пришлось быстро ухватиться за скамью. – Знаешь, чем ты, по‑ моему, занимаешься? – прокричала она. – Ты просто снова пытаешься запугать меня. Сначала ты меня запугивал, чтобы я вышла за тебя замуж, а теперь пытаешься запугать, чтобы я от тебя отказалась.

Он посмотрел на нее, а потом перевел взгляд обратно на дорогу:

– Да вовсе я тебя не запугиваю. Я хочу поступить так, как будет лучше для тебя!

– А по‑ моему, запугиваешь.

– Мне казалось, ты сама хотела домой. Это ведь ты забрала свою проклятую коробку и сбежала от меня.

– Я передумала.

Он внимательно посмотрел на нее и отвел взгляд лишь после того, как экипаж подпрыгнул на каком‑ то корне.

– То есть ты решила теперь стать упрямой?

– Ну и что… – Она пожала плечами. – Просто «помани меня морковкой»! Или можешь меня похитить и привезти туда, где мне, по‑ твоему, нужно быть.

Он вскинул голову:

– И надолго ты там останешься вместе со своим ежиком?

– Придумала, что мне делать! – Она шмыгнула носом. – Теперь, когда я кое‑ что узнала о мире, я хочу путешествовать и посмотреть его.

– В самом деле? – Рансом взглянул на нее, прищурившись. – И что же ты хочешь посмотреть?

– Например, Афганистан.

Рансом остановил фаэтон.

– Туда можно доехать на дилижансе? – с вызовом спросила Мерлин.

Он опустил вожжи и посмотрел на нее своим убийственным взглядом. Мерлин высоко вскинула голову:

– Ладно, спрошу у Шелби.

Она увидела, как Рансом стиснул зубы. Отвернувшись от нее, он уставился своим фолконерским взглядом в спину кобыле. Оба надолго замолчали.

Мерлин закусила губу.

– Рансом, – тихо и с надеждой произнесла она, – если бы я попала в Афганистан, как ты думаешь, ты смог бы приехать и спасти меня?

Он отвернулся в сторону:

– У тебя тоже есть пара морковок, чтобы меня заманить, правда?

– Так ты приехал бы?

– Ты же меня бросила… – ворчливо заметил он, – сбежала.

– Там, наверное, очень жарко. Скажи, а в Афганистане водятся тигры?

– Я не смогу измениться, – сказал он.

Мерлин, сдвинув брови, разглядывала серо‑ зеленые холмы на горизонте:

– Наверное, меня и вправду надо будет спасать от тигров.

– Мне уже поздно меняться.

– И еще от змей! – Она напряглась всем телом и посмотрела на него широко раскрытыми глазами. – У них там водятся змеи?

– Бог его знает.

– Но ты спас бы меня и от змей, правда?

Он искоса взглянул на нее:

– Возможно. А что я получил бы за это в награду?

Мерлин, задумавшись, потрогала нижнюю губу.

– Послушание? – предположил он. – Доверие? Уважение к моему мнению?

– Столько всего! – воскликнула она. – Это всего лишь змеи…

– Да, – снисходительно сказал он. – Но чтобы сразиться с ними, мне ведь придется ехать в Афганистан. И туда не доберешься на дилижансе, дорогая.

Она с любопытством склонила голову набок:

– А как туда добираются?

– Этого я тебе не скажу, – ответил он и заключил ее в объятия. Уткнувшись лицом ей в шею, он поцеловал нежную кожу под ушком. Руки его ласкали ее тело.

Мерлин откинула голову и глубоко вдохнула:

– Почему это ты мне не скажешь?

Двумя большими пальцами он приподнял ее подбородок и поцеловал в раскрытые губы.

– Потому что, – между нежными ласками прошептал он, – у меня, черт возьми, нет времени, чтобы туда тащиться.

Над садом висела полная луна, и в ее холодном сиянии золоченая мебель светилась серебром. Мерлин, сложив руки на груди, стояла в темноте у окна спальни. Она была укутана в халат Рансома, потому что собственный умудрилась так безнадежно потерять, что его не смогла отыскать даже горничная. Услышав, как он подошел сзади, она обернулась.

– Тебе не холодно? – спросила Мерлин, любуясь в свете луны его обнаженным телом. – Уже ноябрь все‑ таки.

Он обнял ее.

– Я кажусь тебе холодным, Чара? – Он отодвинул распущенные волосы и поцеловал ее в шею. – Что это вы там увидели в окне, миссис герцог?

– Я просто думаю.

– О чем?

– О разном. – Она развернулась и посмотрела ему в лицо. – Какова судьба нашей говорящей коробки?

– О! – Он нежно покачал ее. – К сожалению, ее поглотили секретные папки Адмиралтейства.

– И что, ее так и не использовали? – разочарованно спросила она.

– Адмиралтейство держит все в секрете. Возможно, мы никогда об этом не узнаем.

– Готова держать пари, что уж ты‑ то все знаешь.

Он поднял брови:

– Для тебя так важно, что стало с твоей коробкой?

– Ну… я надеялась, что она принесет пользу. Ты говорил, что обязательно принесет.

Он поцеловал ее в нос, затем погладил его сверху вниз указательным пальцем и загадочно улыбнулся:

– Нельсон ведь победил в Трафальгарской битве, правда?

Мерлин склонила голову набок и улыбнулась.

– Похоже, что я спасла тысячи жизней, – сказала она. – У меня это хорошо выходит. – Она вновь прижалась к нему и посмотрела на луну. – Я рада, что ты все устроил и мистер Пилл сумел выкрутиться. Мне было бы неприятно, если бы его повесили.

– Мерлин, – терпеливо ответил Рансом, – пожалуйста, никогда больше не говори, что это устроил я. По крайней мере, при всех.

– Не буду, – пообещала Мерлин.

– Должен сказать, все обернулось так, как и должно быть, когда за дело берутся Фолконеры. Он полностью признался во всех преступлениях и предоставил список членов шпионской сети, и в обмен с него сняли обвинение в измене королевству. – Рансом заглянул ей в глаза и мягко сказал: – У меня есть к тебе один вопрос, Чара.

– Какой вопрос?

Руки, обнимавшие ее за плечи, напряглись. Он прижался щекой к ее макушке:

– Мерлин, когда ты начнешь заново строить свою летательную машину?

– Летательную машину? – Она отстранилась и удивленно посмотрела на него. – Да я вовсе не собираюсь восстанавливать ее.

Он внимательно вглядывался в ее лицо.

– Не собираешься? – В голосе его послышалась надежда.

Она пожала плечами:

– Я закончила с этим. Мне нужно было построить машину, которая может летать. И я это сделала. Я летала. И хотя первого полета я не помню – и, наверное, уже никогда не вспомню, – но мы с тобой летали на машине, которую хоть и построил мистер Пеммини, но сконструировала все‑ таки я.

– И все? – Он был изумлен. – Это все, чего ты хотела?

Она кивнула.

– Ты уверена?

Она кивнула опять.

– Слава Богу, – он шумно выдохнул. – Ох, Мерлин, я так благодарен за это Господу. Клянусь, я не хотел вмешиваться, но все же ужасно боялся, что ты снова примешься за свою машину.

Мерлин улыбнулась. В лунном свете его глаза казались золотистыми. Встав на цыпочки, она ответила на его поцелуй и ощутила, что объятия его становятся крепче. И после этого Мерлин уже не могла думать ни о чем другом – только о его теле, его руках, его поцелуях, нежных и сильных. В ней постепенно крепла уверенность, что впереди ее ждет ни с чем не сравнимое счастье.

Когда объятия Рансома ослабли, она повернулась к окну и посмотрела на небо. Мерлин была счастлива. Рансом был рядом, она чувствовала его дыхание. Ей нравилось ощущать за спиной его тело, такое сильное, такое теплое и большое. Она погладила его по руке:

– Да, тебе не нужно больше этого бояться. С летательной машиной покончено. Теперь я думаю о другом.

Он крепче прижал ее к себе и хрипло прошептал:

– Я тоже, Чара.

Она расслабилась в его объятиях, и он легко поднял ее на руки и направился к широкой кровати в глубине комнаты.

– Да, – объявила она с мечтательной улыбкой, – теперь я начну строить ракету и полечу на Луну!

От автора

Трафальгарское сражение произошло на целое столетие раньше, чем первая радиопередача, которую Реджинальд Фессенден провел в городе Брант‑ Рок, Массачусетс, в канун Рождества 1906 года. Столько же времени отделяло его от управляемых полетов братьев Райт на «планере номер три», запущенном с мыса Китти‑ Хок. В свете этих двух фактов достижения Мерлин могут показаться совершенно неправдоподобными. Однако в 1805 году человечество уже располагало информацией о теоретических основах передачи радиосообщений и обладало знаниями о летательных аппаратах тяжелее воздуха. Ветер, в соответствии с законами аэродинамики, позволял взлетать в небо птицам, так почему бы не полететь и человеку? Бесчисленные любители и ученые‑ профессионалы пытались реализовать эту мечту, строили и запускали самые разнообразные модели. Многие работали над своими изобретениями, часто неосуществимыми с точки зрения обычных людей, в других областях техники.

Имена, которые мы помним сегодня – Райт, Маркони, Морзе, Кук, Уитстон, – стали легендой. У этих людей был талант; более того, им повезло, и свои открытия они совершали в нужное время. В тени же остались все те, кто пытался сделать нечто подобное, но не смог… или, быть может, достиг успеха, но мир по каким‑ то причинам проигнорировал их достижения.

В 1816 году, задолго до того, как Кук, Уитстон и Морзе объявили об изобретении электрического телеграфа, молодой аристократ Фрэнсис Рональдс послал донесение лордам Адмиралтейства. Он предоставил им чертежи первого удобного и эффективного электрического телеграфа, который он соорудил в своем саду.

После того как ему отказали во встрече с лордом Мелвиллом, Рональдс получил от секретаря Адмиралтейства письмо, в котором говорилось: «…любые телеграфы совершенно бесполезны, и больше не будет принят ни один, кроме уже существующего».

Хотелось бы думать, что у лордов существовали веские причины для такого ответа и они были… глубоко запрятаны в секретных папках Адмиралтейства.

«Через тернии – к звездам».

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 19 20 21 22 2324