КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ 4 страница

Хауэрду забронировали номер в том же отеле, где жила Уитни. Перед тем, как отправиться к ней, он принял душ и переоделся.

Дверь люкса открыла ее дублерша, заодно выполнявшая и секретарские функции.

– Мистер Соломен! – обрадовалась она. – Слава Богу, что вы приехали. Уитни вас ждет.

Скрестив ноги, она сидела посреди кровати. Бледно‑ розовый тренировочный костюм, голубоватые кроссовки, надутые губки. Фирменные волосы заплетены в две школьные косички, на лице – никакого грима, хотя на кой черт он нужен при ее золотистом загаре?

Хауэрд вдруг получил привет от Санта Клауса – вот это да! Надо надеяться, что легкие серые брюки, которые он надел с немудреным свитером, это все‑ таки скрывают.

– Хауэрд! – возопила она. – Они собираются меня распять!

– Кто? – терпеливо спросил он, подсаживаясь на край кровати.

– Все!

И в ее аквамариновых глазах заблестели неподдельные слезы.

Эх… если бы она так же играла перед камерой…

– Расскажи мне все, как есть, малыш, – успокаивающе попросил он.

Губы ее дрожали от гнева, когда она изливала ему поток жалоб. Режиссера она не устраивает… Кларисса – стерва… съемочная группа – ни одной дружеской улыбки… Мэннон – просто мерзавец. Вся шайка объединилась против нее.

– Между прочим, Хауэрд, – закончила она негодующе, – я согласилась на второстепенную роль, хотя должна была играть главную.

– Знаю. – Он сочувственно кивнул. – И ты об этом не пожалеешь. Эта роль откроет перед тобой все двери. По моим сведениям, ты затмеваешь Клариссу, переигрываешь ее. Этот фильм – твой.

Лицо ее просветлело.

– Правда?

– Разве я стану тебе врать?

– Ты же знаешь, я тебе доверяю.

Лучше бы доверила мне себя, так и хотел сказать он, чувствуя, как елозит в штанах его напрягшийся прибор.

– Послушай, малыш, – сказал он, – худший твой враг – это ты сама. Давай завтра ноги в руки – и марш на съемочную площадку. Не выходя на работу, ты даешь большой козырь Клариссе. Она надеется таким путем тебя выжить. – Он сделал паузу, готовясь провести главную мысль. – А если будешь упираться… ну, Уит, тогда в игру вступят адвокаты, и я ничего не смогу сделать. Буду очень огорчен, если одним дурацким шагом ты зарубишь всю свою карьеру.

Она задумчиво смотрела на него, уголки рта опустились вниз. Лицо превратилось в маску.

А потом – словно солнце вышло из‑ за тучки – она улыбнулась. У Уитни Валентайн была самая ослепительная улыбка в мире.

– Черт возьми, Хауэрд, ты совершенно прав. За твою прямоту я тебя просто обожаю.

И, пододвинувшись на кровати, она его поцеловала.

Поцелуй предназначался щеке, но он ловко повернул лицо, и губы попали на губы. По‑ медвежьи схватив ее, он наградил ее своим фирменным засосом. О поцелуях Хауэрда Соломена легенды ходили еще в школе.

Она чуток поупиралась – для порядка, – и он захапал ее всю! Она поддалась! И последовал долгий, страстный, по‑ настоящему пылкий поцелуй.

Наконец, она оттолкнула его и сказала:

– Ах, Хауэрд, ну зачем это нам? Ты женат.

– Только на бумаге, – выстрелил он быстрее скорости звука. – После рождения Роузлайт у Поппи пропал всякий интерес к сексу. Доктора говорят, это психологическое. Мы пытаемся что‑ то сделать. Но я ведь все равно остаюсь мужчиной, Уитни. И довольно одиноким.

– Ну, такой уж и одинокий. У тебя столько возможностей… – голос ее стих.

– Этой минуты я ждал долгие годы, – произнес он возбужденно. – Ты, я… рядом никого…

Она поняла, что его рассказ о Поппи – чистая липа. Но интрижка с Хауэрдом, конечно же, укрепит ее положение на съемочной площадке и приведет в ярость Мэннона – может, теперь ему на нее и плевать, но если она закрутит роман с еще одним из его бывших друзей, Мэннон не будет в большом восторге.

– Попозже, – обещала она глухим шепотом. – После ужина. Только ты… и я.

– Забери от меня эту жуткую псину, – вскричала Силвер. – Умоляю, Уэс, он такой грязнущий!

– Вовсе нет, – возразил Уэс, потрепав Дворнягу по загривку.

– Может, еще скажешь, что у него нет блох?

– Не‑ а. Кроме этой.

Он сделал вид, что извлек из взъерошенной шерсти Дворняги насекомое и повел рукой в ее сторону.

Она истерично завопила, и он напополам согнулся от смеха.

– Шутка, – признался он. Сверкая глазами, она прошипела:

– Хороши шуточки! Надо же, вышла замуж за человека, у которого мозги десятилетнего ребенка!

– Полегче. Ты вышла за меня из‑ за моих денег.

– А‑ а, вот в чем причина.

– И из‑ за моего обаяния.

– Как же я о нем не вспомнила?

– И из‑ за моего большого инструмента.

– Видали и побольше, – фыркнула она.

– Ну да?

– Можешь не сомневаться.

– Тогда извольте взглянуть сюда, мадам.

И скоро они уже резвились на ее королевской кровати, а Дворняга взбудораженно носился по ковру и лаял.

– Убери… его… ради… Бога… – настаивала она.

– Сейчас?

– Да, сию минуту.

– Мне же придется от тебя оторваться.

– Сию минуту, Уэс. Не шучу.

Отрешенно заворчав, он скатился с кровати, схватил собаку за шировот и мягко вытолкал из комнаты.

– Чтоб я этого зверя больше здесь не видела, – распорядилась она, пристально глядя на идущего к кровати Уэса. Она не переставала восхищаться его телом. Какой мужчина! Сильный, и при этом – никакого самолюбования, никакой самовлюбленности. Актер, где увидит зеркало, сразу туда, протолкается через любую толпу. А Уэсу своя внешность – до лампочки. Природа наделила его какой‑ то животной сексуальностью – это она в нем обожала. Он не мог этого не видеть, в результате оба были счастливы.

Да, он моложе ее. И что? Дурацкие газетенки и колонки сплетен раздули из этого историю – плевать на них! Многие думали, что она вышла за него по самым заурядным причинам – молодого захотелось. Но не из колыбели же она его вытащила! Карлосу Бренту – за шестьдесят, а его нынешней подружке Ди Ди Дион – всего тридцать с хвостиком. Их разделяет не меньше тридцати лет, и никто – ни слова!

Уэс забрался в постель и дистанцинкой включил телевизор.

Силвер, взяв приборчик у него из рук, проделала обратную операцию.

– По‑ моему, мы чем‑ то занимались, – напомнила она.

Он сделал удивленное лицо.

– Разве?

– Да.

– О‑ ох… у меня в голове – пчелиный рой.

Она швырнула в него журнал.

– Лучше меня не заводи.

Ухмыльнувшись, он сказал:

– А я думал, как раз это тебе и требуется.

Внизу Владимир готовил ужин, а Юнити, в комнатке около бассейна, отражала шквал телефонных звонков. Орвилл Гусбергер хотел поговорить с Уэсом, Захария Клингер – с Силвер, Зеппо Уайт три раза пытался вызвонить Уэса, Поппи Соломен жаждала Силвер, Нора была согласна на любого из супругов.

Все говорили, что дела у них срочные, но у Юнити были четкие указания – когда счастливая пара уединялась в спальне, тревожить ее категорически воспрещалось. Юнити послушно всем говорила – при первой возможности им перезвонят.

В шесть часов она решила – хватит, рабочий день окончен. Включила автоответчик. Н‑ да, работка у нее – не бей лежачего, но ведь недолго и с тоски сдохнуть. Конечно, она благодарна Уэсу, что он подсобил ей в трудную минуту, но жить в огромном особняке, где не с кем словом перемолвиться… одиночество начинало действовать ей на нервы. Королева Силвер и преданный Уэс. Ах‑ ах‑ ах. Великое дело.

Она забрела в кухню, где Владимир, как всегда, даже не повернул головы в ее сторону. Со дня ее появления он не сказал ей и трех фраз.

– Что готовите? – поинтересовалась она.

– Салат из цыпленка по‑ китайски, – ответил он с возмущением в голосе. Постоянное присутствие Юнити в доме приводило его в ярость – он был уверен, что она за ним шпионит, в результате ему стало гораздо сложнее протаскивать в дом своих скоротечных любовников. Даже в своей квартирке над гаражом он теперь не чувствовал себя полноправным хозяином. На днях ей зачем‑ то приспичило к нему постучаться.

– Я сейчас не на работу, – прокричал он через закрытую дверь. – Просьба меня здесь больше не беспокоить.

В ту самую минуту он обслуживал итальянского официанта, и тот едва не спятил от страха – думал, за ним пришла его жена, и о том, чтобы показать высокий мужской класс, уже не могло быть и речи. Владимир был готов ее убить.

– Попробовать можно? – спросила Юнити. – С виду – очень вкусно.

– Там мало, – змеей прошипел Владимир. – Возьмите в холодильнике холодное спагетти.

В кухню, помахивая обрубком хвоста, забрел Дворняга.

Она наклонилась к нему, стала ласково гладить.

– Когда я готовлю, штобы в кухне никаких животных, – рявкнул Владимир.

– А нельзя капельку вежливее? – рявкнула она в ответ, и оба несказанно удивились. До сих пор она вела себя робкой мышкой и ни на что не жаловалась.

Он быстро оправился.

– А што вы мне сделаете? Заложите вашему… двоюродному брату? – съязвил он.

Она покраснела.

– Я не шпионка, – оскорбилась она.

Он принял это к сведению, но ничего не сказал и продолжал резать и отбивать мясо.

– Понимаете, – буркнула она, – я своего двоюродного брата почти не знаю. Просто у меня были неприятности, и он мне помогает.

Наконец‑ то Владимир проявил к ней неподдельный интерес.

– Што за неприятности? – спросил он с любопытством. – Вы была беременная?

– Нет. – Она покачала головой. – Совсем не то… Наркотики.

Владимир еще больше оживился. Отложив в сторону нож, он сочувственно обнял ее за плечи.

– Што ж, может, ты мне обо всем расскажешь?

Оставив Силвер приводить себя в порядок и одеваться, Уэс сбежал вниз. К своему разочарованию, он не учуял запаха готовящейся пищи. У Владимира было множество недостатков, но кулинар он был отменный – одна из причин, по которой Уэс не избавился от него в первую же секунду своего появления в этом доме.

Распахнув дверь на кухню, он вздрогнул, увидев:

Юнити и русский гомосек сидят за столом и мирно беседуют. Он вздрогнул, потому что до сих пор этим двоим успешно удавалось избегать общества друг друга. Уэса это вполне устраивало. Ему не хотелось, чтобы Юнити ударялась в откровения – особенно о его прошлом.

– Что происходит? Где обед? – спросил он. Владимир вмиг подскочил на ноги.

– Мадам готова обедать? – вопросил он обеспокоенно.

– Да, готова, – ответил Уэс. – Что там у вас?

– Куриный салат по‑ китайски, – сообщил Владимир, спешно возвращаясь к столу для резки мяса.

– Что «по‑ китайски»?

– Куриный салат.

– То есть, холодная закуска?

– Да.

– Черт дери, а я хотел горячего!

– Мадам сама это заказала. По ее мнению, сбросить фунт‑ другой вам не помешает.

Владимир знал – тут он выиграл очко, вставил Уэсу клизму.

– Вот как? – Уэс вышел из кухни, а следом Юнити – отдать бумажки, на которых написано, кто звонил. – Положи их на мой стол, – коротко распорядился он. – Я всем позвоню после ужина.

– Мистер Уайт сказал, что у него что‑ то срочное. И мистер Гусбергер – тоже.

– Ладно, ладно.

Запершись в кабинете, он позвонил Орвиллу. Раньше продюсер ему ни разу не звонил – интересно, зачем Уэс ему понадобился?

– Силвер вам рассказал, что она сегодня устроила? – прокричал Орвилл.

– Нет.

– То есть, вы ничего не знаете?

– Не тяните кота за хвост, Орвилл. Игру в «Двадцать вопросов» я не любил никогда.

– Нам сегодня пришлось свернуть съемки. У Силвер, когда она целовалась с Карлосом, в рту оказалась головка чеснока. Он взбеленился и оскорбил ее, а Захария за нее заступился. Тогда Карлос оскорбил его, и Захария Карлоса нокаутировал.

Уэс был потрясен. Как, случилось вот такое, и она ему ни слова не сказала?

– Дальше, – ровным голосом произнес он.

– Ну, что, – продолжал Орвилл. – Зеппо, мне и Хауэрду Соломену вроде бы удалось всех утихомирить. Но завтра – новый день, и я не могу сказать, что полностью полагаюсь на вашу жену. По какой‑ то причине она решила разделаться с Карлосом. По‑ моему, она его провоцирует, хочет, чтобы он бросил схемки. Если верить сплетням на картине, она считает его слишком старым и хочет партнера помоложе.

– В самом деле?

– Не буду вам объяснять, что случится с производством, если Карлос Брент уйдет. Вы бизнесмен и прекрасно все понимаете.

– Безусловно.

– Короче… Хауэрд, Зеппо и я считаем, что будет неплохо, если завтра вы побудете на съемках и по возможности присмотрите за обстановкой. Урезонить непредсказуемую женщину может только один человек: тот – прошу извинить мой французский, – кто ее трахает. Мой опыт свидетельствует именно об этом.

Уэс вяло засмеялся.

– Да, я все понял. Постараюсь приехать.

Орвилл рассыпался в благодарностях и повесил трубку. После чего состоялся схожий разговор с Зеппо Уайтом, который был еще менее разборчив в выражениях, чем старый продюсер, но выразил ту же мысль.

Эти двое разогрели Уэса до весьма высокой температуры. Почему она ему не сказала? Он ей кто? Мальчик для игр? Лакей, с которым можно побаловаться в постели средь бела дня, если нет других занятий? Или она его ни в грош не ставит?

Едва сдерживаясь, он широким шагом вышел в холл, взял ключи от «Роллса» и крикнул:

– Владимир!

В дверях кухни тотчас возник русский.

– Скажешь мадам, что куриный салат по‑ китайски она будет есть без меня. И еще скажи, что я вернусь поздно – очень поздно. Если вообще вернусь.

С этими словами он вышел из дома.

– Алю‑ уу, Жак.

Когда за несколько минут до начала шоу он сунул голову в дверь Зеленой комнаты, он увидел там французскую актрису с приглашающими глазами и дымчатым голосом. Дразнящей походкой она проплыла по комнате, поцеловала его в обе щеки с французской чувственностью, обдав стойким мускусным запахом. Она была одета во все алое.

Сенатор Питер Ричмонд, его вечерний гость, поднялся следом за нею.

– Джек. – Искреннее рукопожатие. – Рад вас видеть снова. Жажду скрестить с вами шпаги. Только будьте снисходительны, я ведь на поле боя впервые – на этом поле боя, – добавил он, подмигнув.

Глаза Джека заметались по сторонам – где Арета? Что происходит? Где‑ то что‑ то не сработало, замкнуло. Ведь Арета должна была отменить его ужин с Даниэль Вадим! Может быть, она пришла сюда ради очень женатого сенатора Ричмонда? В противном случае – он попался.

На дружескую улыбку его все‑ таки хватило.

– Чрезвычайно вам рад, сенатор.

– Я специально для нашей встречи прилетел. – Сенатор снова моргнул. – А мисс Вадим пригласила меня отужинать вместе с вами. Я говорю ей, что мое присутствие вам нужно, как собаке пятая нога, но она категорически настаивает. Что ж, хорошо сознавать, что после часа пытки тебя ждет что‑ то приятное!

– С перерывом на рекламу, – пошутил Джек, держа обаяние на автопилоте и думая при этом, что задушит Арету собственными руками, хотя смерть в данном случае – слишком безобидное наказание.

Да, но как быть с Джейд? Пригласить ее на этот ужин он не может. Но быть он хочет именно с ней!

– Пять минут, мистер Питон, – крикнула Джини, помощница директора павильона.

К сенатору Ричмонду поспешил его консультант. Даниэль склонилась к Джеку.

– Потом, cheri, – прошептала она обволакивающе, – мы изба‑ авимся от ми‑ истера сенатора и займемся, как говорят американцы, настоя‑ ащей любо‑ овью.

У него не было ни малейшего желания заниматься любовью ни с кем – кроме Джейд. Господи! Как он попал в такую ловушку?

– Где Арета? – спросил он Джини, входя за ней в студию и готовый предстать перед ждавшей его появления публикой.

– В кабине, наверное, – ответила та.

– Черт!

– Что‑ то случилось?

– Передайте Арете, чтобы она позвонила Джейд Джонсон. Пусть скажет, что у меня немного изменились обстоятельства и придется задержаться в студии, а позже я сам с ней свяжусь. Пусть позвонит прямо сейчас!

– Ясно, сэр!

Джейд переоделась в джинсы и свитер. Потом поменяла свитер – три раза. Потом вместо джинсов надела брюки от спортивного костюма, но они показались ей слишком мешковатыми, и она снова надела джинсы.

Первым делом она соскребла с себя студийный грим, сделав свой облик куда нежнее, затем помыла голову и оставила волосы сохнуть естественным путем – в результате лицо оказалось в волнистой рамке из непокорных кудряшек.

Энергия была из нее ключом, и она нашла ей применение на кухне – замариновала телятину в лимонах, настрогала картофель, нарезала петрушку, почистила молодую стручковую фасоль.

Потом вымочила клубнику в вине и взбила сметану с темным сахаром.

Обеденный стол она решила не накрывать, положила салфетки на кофейный столик перед телевизором – если вдруг ему захочется посмотреть телесериал. А нет – на стереопроигрывателе стояла пластинка Шаде.

Открыв бутылку охлажденного белого вина, она включила телевизор – начиналось шоу «Лицом к лицу с Питоном».

Довольная, она устроилась поудобнее и приготовилась смотреть.

Сенатор оказался любезным и приветливым, но очень увертливым и скользким – как истинный политик, он отвечал на все вопросы с доброжелательной прямотой, при этом ему удавалось выделять именно то, что он хотел выделить.

Джек увидел в нем очень интересный объект для изучения. Вот ведь искусство – втирает очки, при этом просто обезоруживает своим очарованием. Сенатор Ричмонд был в ударе. И Джек позволил этому гусю выйти сухим из воды, потому что мысли его бродили далеко.

– Ой, какую тоску нагнали, – воскликнул опечаленный Алдрич, когда все кончилось. – Ты отдал ему бразды правления, Джек. Господи, шоу было не твое, а Питера Ричмонда.

– Где Арета? – спросил Джек с напряжением в голосе, не реагируя на критику.

– Я сказал…

– Не глухой. Обсуждать это сейчас не желаю. Арету он нашел в кабинете. Увидев его, она беспомощно всплеснула руками.

– Знаю, знаю. Виновата. Что я могу тебе сказать!

– Можешь сказать, с какого хрена она здесь взялась.

– Я звонила Даниэль, правда. Ее не было, я разговаривала с какой‑ то иностранкой, та вроде бы все поняла.

– Что именно?

– Что ты вынужден отменить ужин. Я даже твое имя ей продиктовала по буквам.

Покачав головой, он принялся ходить по кабинету.

– Мало того, что я должен везти на ужин ее, мне еще в нагрузку свалился на голову этот дурацкий сенатор. Знаешь, как это называется? Некомпетентность. – Он цапнул сигарету с ее стола. – Что сказала Джейд?

– Мм… Джейд? – тупо произнесла она.

– Не говори мне, что здесь ты тоже напартачила.

Взгляд Ареты затуманился.

– Я должна была что‑ то сделать?

– Мать честная! – Он по‑ настоящему рассердился. – Ты ей до сих пор не позвонила?

Нахмурившись, она сказала:

– Пожалуйста, перестань на меня орать. Сделав глубокий вдох, он терпеливо объяснил:

– Я попросил Джини зайти к тебе в контрольную кабину и передать, чтобы ты позвонила Джейд и сказала, что мои планы на вечер изменились. Ты это сделала?

– Ну да, да.

– Как она это восприняла?

– Спокойно.

Он отрешенно вздохнул.

– Закажи мне столик на троих в «Чейзенс».

– Уже.

Как только он вышел из комнаты, она схватила телефонную книжку. Джини ей ничего не передала, и Арета не сомневалась: узнай об этом Джек, он бы девчонку в ту же секунду уволил. Джини работала недавно, горела энтузиазмом, и такой участи для нее Арета не хотела. И прикрыла ее.

Она стала набирать номер. Была половина десятого.

Положив трубку, Джейд не могла сдержать волну разочарования. Почему он не позвонил сам? Почему дотянул почти до половины десятого и позвонить и отменить их встречу поручил кому‑ то?

– Джек вынужден ужинать с сенатором, – объяснила его помощница.

Даже если и так, почему он не приглашает ее?

Может, она слишком много от него ждет. Она ведь знает только о своих чувствах – а для Джека Питона она, вполне возможно, всего лишь еще одна галочка.

Лицо ее залила краска гнева. У него есть репутация. Шейн ведь предупредил ее – почему не послушала? А розы – наверное, для него это норма. А она – раскатала губы.

Что ж, сидеть и проливать слезы она не собирается. Вчера звонил Кори и пригласил ее на вечеринку к Петрии, нью‑ йоркскому модельеру. И Антонио наговорил ей на автоответчике – чтобы обязательно была! Вот туда мы и поедем.

Не требовалось большой гениальности, чтобы понять – очень женатому сенатору французская актриса с томными глазами явно приглянулась. Если творчески посводничать, решил Джек, можно будет оторваться из «Чейзенса» через час, и если Джейд все еще будет рада его видеть…

Он думал о ней, пока Даниэль что‑ то монотонно бубнила своим дымчатым голосом, а глаза сенатора жадно пировали в вырезе ее платья. Насколько Джейд прекраснее… Она – восхитительная красавица, но дело не только, не столько в этом. В ней жил дух свободы. Он учуял его с первой встречи, а теперь когда у них возникли отношения, он обязательно постарается постичь ее, как личность. Скорее бы…

Нетерпеливо глянув на часы, он решил: не будет большой беды, если он отлучится позвонить.

– Извините, я на минутку, – вежливо сказал он.

Но им было не до него.

Швейцар вызвал такси, и она снялась с места, быстро переодевшись в короткое платье из черной кожи и дополнив наряд массой серебряных украшений.

– «Чейзенс», – сказала она водителю‑ иранцу, и тот рванул с места так, будто за ним гналась половина лос‑ анджелесской полиции.

В такси она зажгла сигарету, затянулась и тут же ее погасила. Открыла сумочку, достала косметический набор и внимательно себя оглядела. В мозгу заверещал назойливый звоночек – по ее виду сразу можно сказать, что ей обломилась ночь великой и страстной любви. Если бы исходившее от нее сияние кто‑ нибудь собрал в бутылку, он бы сколотил состояние на всю оставшуюся жизнь.

Черт бы побрал этого Джека Питона. И зачем он вошел в ее жизнь?

Таксист, игравший в районе Уилшира в поддавки со смертью, решил поразвлечь ее разговором.

– Вы откуда, мадам?

– Из Нью‑ Йорка, – бросила она, не желая ни на секунду отвлекать его от дорожной рулетки.

– Я так и подумал. По вас сразу видно, что из Нью‑ Йорка. У меня там два брата. Один взял в жены красивую. А другой…

Она отключилась – куда ей сейчас слушать историю иранского таксиста? Да еще такого лихача – уж лучше бы поехала на своей машине.

Телефон в квартире Джейд не отвечал. Выключен был и автоответчик – он даже ничего не мог передать.

Значит, куда‑ то уехала. А что, она должна сидеть и ждать, пока он позвонит? Если ему удастся отвязаться от сенатора и Даниэль в пристойное время, можно подъехать к ее дому и подождать ее в машине.

Эта мысль его согрела. Ждать до завтра не было терпения.

Как только он вернулся к столу, сенатор Ричмонд подскочил с места.

– У меня завтра очень ранняя встреча, – сообщил он как бы извиняясь.

– Вот как?

– В половине восьмого.

Даниэль протянула руку.

– Au revoir, сенатор.

– Спокойной ночи, мисс… э‑ э… м‑ мм… Вадим. Был рад провести вечер в вашем обществе.

– Взай‑ имно, сенатор.

Джек смотрел на них непонимающим взглядом. Что это значит? Он думал, у них полная гармония.

Сенатор быстро удалился, оставив ее куковать с Даниэль.

Обвив руками его шею, она придвинулась ближе.

– Он хо‑ учет, чтобы я с ним спала‑ а, – хрипловато зашептала она. – Я обещя‑ аля, что приду к нему в отель попозже. – Таинственно улыбнувшись, она добавила – Как мне поступи‑ ить, Жак?

Это было явное приглашение. Ну, нет. При других обстоятельствах он, конечно же, его бы принял, но сейчас его мучил один вопрос – как побыстрее от нее отделаться?

– Ну, Даниэль, обещания полагается выполнять, – заметил он резонно.

Она не поверила своим ушам. Даниэль Вадим привыкла, что мужчины ползают перед ней на коленях.

– Ты су‑ укин сын! – воскликнула она, задетая за живое.

– Может, я и сукин сын, но, по крайней мере, правдивый, – сказал он, смягчая свои слова улыбкой.

Читая его мысли, она спросила:

– Что случилось, Жа‑ ак? В кого‑ то влюби‑ ился?

Он кивнул и даже смутился – еще бы, признаться в такой слабости!

Дернув французским плечиком, она спросила:

– Тогда почему же ты со мной, cheri?

– Обстоятельства.

– Ах, Жа‑ ак. Ты такой американский. – И она деловито похлопала его по руке. – Мы идем. Я нанесу визит сена‑ атору. А ты…

Она снова пожала плечиком.

Мисс Вадим была очень понимающей дамой.

Сдачи с пятидесяти долларов, которые Джейд протянула водителю, у того, разумеется, не оказалось. Если начнет не везти – не везет весь вечер.

– Сейчас разменяю, – раздраженно буркнула она, вошла в «Чейзенс» и остановилась возле столика у входа.

Водитель вошел за ней, явно думая, что она собирается смыться через заднюю дверь. Он продолжал что‑ то бубнить насчет воров и грабителей – больше двадцатки держать при себе нынче опасно.

Она разменяла полсотни, расплатилась с ним, и он, недовольно хмыкнув, удалился.

Она уже собиралась войти в зал, но кто‑ то тронул ее за руку.

– Джейд, – услышала она незнакомый голос.

Она обернулась – перед ней стоял человек, которого она видела впервые в жизни.

Поняв, что она его не узнает, он представился:

– Привет, я Пенн Салливен. Несколько месяцев назад мы встречались в «Мортонсе», вы были с Беверли д'Амо. А я – с Фрэнсис Кавендиш, агентом по подбору актеров. Деловая встреча за обедом.

С легким удивлением она переспросила:

– Деловая встреча? – И вспомнила. Беверли тогда сказала, что он – актер. – Надеюсь, она пошла вам на пользу, – добавила она, вспомнив нелицеприятную перепалку между ним и дамой постарше на автостоянке.

Проведя рукой по пружинистой копне волос, он сказал:

– Во всяком случае, сейчас я снимаюсь. Это куда лучше, чем работать официантом, – а я в этом городе пробегал между столов три года.

Ему едва перевалило за двадцать, и он бесспорно был очень привлекателен.

– Я иду на вечеринку к Петрии. А у вас здесь ужин? – спросил он.

– Я тоже к Петрии, – сказала она.

– Одна? – спросил он, явно готовый к ней прилепиться.

Джек помог Даниэль выйти из‑ за стола. Как сказал бы Хауэрд, у французской дамочки оказалась полная рука козырей. Возможно, в порядке услуги он познакомит се с Хауэрдом – пусть вставит ее в один из своих фильмов. Во Франции она была звездой первой величины, но пробиваться на американские экраны ей только предстояло. Что ж, она вела себя сегодня в высшей степени достойно, и он не мог не отдать ей должное.

Дружески обняв ее за плечи, он повел ее к выходу.

Джейд уже собиралась отшить Пенна Салливена, как в вестибюль ресторана вышли Джек и Даниэль. Казалось, они предельно очарованы друг другом. Его рука лежала на оголенных плечах француженки, она не отрывала от него влюбленного взгляда. Проворковав " Merci, cheri", она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

На мгновение Джейд оцепенела. Каков мерзавец! Невероятно!

Но тут же оправилась, взяла себя в руки и повернулась к Пенну.

– Идемте веселиться, – лихо заявила она и взяла его под руку.

– Классно! – воскликнул он, едва веря своему счастью.

В эту минуту ее увидел Джек.

– Эй… – начал он. – А ты что здесь делаешь? Я как раз…

Она улыбнулась, но в глазах была сталь.

– Джек Питон, – сказала она по возможности беззаботно. – Как приятно вас видеть! Вы знакомы с моим добрым другом, Пенном Салливеном?

На кой черт ему знакомиться с этим молодым красавчиком? И какого лешего она делает в его обществе?

Здорово! Быстро же Джейд Джонсон нашла ему замену! А он‑ то думал, что она – совсем другая.

Ну и вечерок выдался – концы можно отдать! Хауэрд чувствовал, как взмокло темя под париком – еще до выхода из отеля. Он попробовал новый клей, и держался парик хорошо, но пот все портил. Между тем ему предстояла ночь ночей, и никаких казусов он просто не мог допустить.

После Уитни он отправился на съемочную площадку, где Мэннон и Кларисса уединились в ее домике‑ фургоне. Он громко постучал в дверь, но ждать пришлось целых десять минут.

Опупеть можно! А если бы кто‑ то пришел звать их для съемок?

– Мы вызываем их на двадцать минут раньше срока, – поделился с ним Дерк. – Только так удается заполучить их вовремя.

В конце концов Мэннон все‑ таки появился на пороге – слегка помятый, но весьма собой довольный.

– Хауэрд! Вот это сюрприз! Каким ветром?

– Обыкновенным. Посмотреть, как идет работа над фильмом, – хмуро ответил Хауэрд. – Ты не забыл, зачем мы все здесь? Чтобы снять фильм.

Мэннон расплылся в улыбке.

– Разве я не на уровне?

– Вполне, – согласился Хауэрд. – Материал приличный.

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 282930 31 32 33 Следующая ⇒