Annotation 1 страница

Хельсинский журналист Ватанен случайно сбивает машиной зайца. Пожалев несчастного перепуганного зверька, он подбирает его и вместе с ним пешком отправляется в увлекательное путешествие по Финляндии, решив покончить со всем, что до того дня составляло его жизнь. И в итоге обретает подлинную свободу… Перевод с финского И. Урецкого. Арто Паасилинна1. Заяц2. Подведение итогов3. Ряд формальностей4. Травы5. Задержание6. Ленсман[1]7. Президент8. Лесной пожар9. На болоте10. В церкви11. Дед12. Леший13. Ворон14. Жрец15. Медведь16. Ужин17. Пожар18. В Хельсинки19. Похмелье20. Унижение21. Гость22. Белое море23. Под следствием24. Эпилог

notes1234567891011

Арто Паасилинна
Год зайца

1. Заяц

В начале июня двое мрачных мужчин сидели в машине. Заходящее солнце слепило их сквозь пыльное ветровое стекло. Красоты финской природы проплывали по обеим сторонам проселочной дороги, но водитель и пассажир не обращали на них внимания. Эти двое были журналист и фотограф, два несчастных, циничных человека. Они возвращались из командировки. Оба стояли на пороге среднего возраста; то, чего они ждали от жизни в молодости, увы, не сбылось. Оба были женаты, изменяли женам и сами были обмануты, у обоих назревала язва желудка; их повседневная жизнь была полна забот. Только что они поспорили: возвращаться ли им в Хельсинки или лучше заночевать в городке Хейнола. Спор перерос в ссору, и теперь они не разговаривали друг с другом. Недовольные и злые, они ехали, не замечая красоты летнего вечера, и думали каждый о своем. Поездка выдалась тяжелой, все пошло насмарку, и оба были раздражены. В свете заходящего солнца по небольшому пригорку проскакал зайчонок. Вдруг он замер на задних лапках посреди дороги, и солнце обвело его контур красным, словно на картинке. Фотограф вел машину; он увидел зверька на дороге, но его неповоротливые мозги сработали недостаточно быстро, и он не успел свернуть. Пыльная туфля резко нажала на тормоз, однако было слишком поздно. Испуганный зверек высоко подпрыгнул перед машиной (раздался глухой стук, когда он ударился о край лобового стекла) и пулей бросился в лес. — Стой, зайца задавили! — воскликнул журналист. — Чертова скотина! Хорошо, стекло не треснуло. Фотограф притормозил и сдал назад. Журналист вышел из машины. — Где он там? — спросил фотограф безо всякого интереса. Он опустил стекло своей дверцы, но мотор не заглушил. — Что? — прокричал журналист уже из леса. Фотограф прикурил сигарету и, закрыв глаза, медленно ее посасывал. Только когда окурок стал обжигать ему пальцы, он вздрогнул и вышел из оцепенения. — Поехали! Мне некогда! Не хватает еще торчать тут из-за какого-то идиотского зайца. Журналист в задумчивости прошел по редкому лесочку, вышел на край небольшого поля, перепрыгнул через канаву и стал всматриваться в темно-зеленую траву. Там он и увидел зайчонка. У него была перебита левая задняя лапка. Она безжизненно свисала, и бедный зверек не смог убежать, хотя и видел подходившего к нему человека. Журналист взял зайчонка на руки; тот весь дрожал. Человек отломил кусочек ветки и наложил на лапку импровизированную шину, разорвав на полоски свой носовой платок. Заяц прикрыл голову передними лапками, его уши дрожали в такт частым ударам сердца. С дороги было слышно, как нервно газует автомобильный мотор, затем раздались два раздраженных гудка и крик: — Давай быстрее! Мы, черт возьми, никогда не попадем в Хельсинки, если ты будешь шастать по лесам! Можешь добираться на своих двоих, если сейчас же не вернешься! Журналист не отвечал. Он держал зверька на руках. Зверек потихоньку успокаивался. Похоже, кроме сломанной лапы, у него ничего не болело. Фотограф вышел из машины. Он был в бешенстве. Сколько ни всматривался в лес — никого не было видно. Он выругался, закурил и стал нервно вышагивать по дороге. Из леса по-прежнему не доносилось ни звука. Фотограф втоптал окурок в землю и прокричал: — Ну и оставайся здесь, идиот! Будь здоров, придурок! Еще секунду фотограф прислушивался; не дождавшись ответа, он сел в машину, в ярости врубил передачу и вдавил педаль газа. Грунтовая дорога плюнула песком из-под колес. Журналист сидел на краю канавы с зайчонком на руках, напоминая старушку, задумавшуюся над рукоделием. Шум мотора растаял в вечерней тишине. Солнце село. Журналист опустил зайца на траву и на мгновение испугался, что зверек сразу же даст деру, однако тот притаился в траве и спокойно позволил человеку снова взять себя на руки. — Вот и остались мы вдвоем, — сказал человек зайцу. Положение было таково: летним вечером человек в костюме сидел один в лесу. Его просто-напросто бросили. Что делать? Журналист вяло подумал, что ему, пожалуй, не следовало игнорировать крики фотографа. Теперь, по-видимому, придется выходить на дорогу, ждать попутную машину, голосовать, добираться до Хейнолы или Хельсинки. От этих мыслей ему стало тошно. Журналист заглянул в бумажник. Там лежали несколько сотенных купюр, удостоверение, страховая карточка, фотография жены, немного мелочи, пара презервативов, связка ключей, старый первомайский значок. А еще ручки, блокнот и кольцо. На блокноте значилось «Каарло Ватанен, журналист». Из номера на страховой карточке следовало, что Каарло Ватанен родился в 1942 году. Ватанен встал, проводил взглядом последний отсвет солнца за лесом и кивнул зайцу. Он взглянул в сторону дороги, но не сделал ни шага в том направлении. Вместо этого он осторожно опустил зайчонка в карман пиджака и зашагал в сумрачный лес. Фотограф, в душе которого по-прежнему бушевал гнев, доехал до Хейнолы. Там он заправил машину и решил остановиться в той гостинице, которую предлагал для ночлега журналист. Он снял двухместный номер, сбросил пыльную одежду, принял душ. Потом спустился в ресторан. Он был уверен, что журналист скоро появится. Тогда можно будет продолжить выяснение отношений, расставить все точки над i. Фотограф выпил несколько бокалов пива, закусил и перешел на более крепкие напитки. Журналист не появлялся. Наступила ночь, а фотограф все еще сидел в баре гостиницы, уставившись на черную поверхность стойки. Он по-прежнему злился, но теперь к злости добавилось запоздалое раскаяние. Снова и снова прокручивая в голове сегодняшние события, он начинал понимать, что был не прав, оставив друга в лесу, в глухомани. Кто знает, может, журналист сломал ногу, заблудился или провалился в болото. Иначе он бы наверняка уже добрался до Хейнолы, даже если бы пошел пешком. Фотограф решил позвонить в Хельсинки жене журналиста. Женщина ответила сонным голосом, что Ватанен не появлялся, а когда поняла, что звонящий пьян, бросила трубку. Фотограф снова набрал тот же номер, но никто не ответил. Жена журналиста наверняка отключила телефон. Под утро фотограф взял такси. Он решил съездить на то место, где оставил журналиста, и посмотреть, вдруг тот еще там. Таксист спросил у пьяного клиента, куда ехать. — Просто поезжайте по этой дороге. Я скажу, где остановиться. Таксист с опаской оглянулся. Ехать по ночной лесной дороге, за город, и при этом непонятно куда? Водитель незаметно достал из бардачка пистолет и положил его на сиденье между ног. Он все время опасливо косился на клиента. Наконец пассажир сказал: — Остановите. Водитель сжал пистолет в руке. Пьяный вышел из машины и стал кричать в сторону леса: — Ватанен! Ватанен! Ночной лес не ответил даже эхом. — Ватанен! Эй, слышь, Ватанен! Пассажир разулся, закатал брюки до колен и босиком отправился в лес. Очень скоро он исчез в сумраке. Из леса было слышно, как он зовет Ватанена. «Довольно странный тип», — подумал таксист. Пошумев с полчаса в темном лесу, клиент вернулся. Он попросил ветошь, вытер грязные ступни, обулся на босу ногу — носки торчали из кармана пиджака. Поехали назад в Хейнолу. — У вас, похоже, какой-то Ватанен пропал? — Ну да. Я оставил его вечером там, у пригорка. А теперь его там нет. — Я тоже никого там не видел, — участливо кивнул таксист. На следующий день около одиннадцати утра фотограф проснулся в гостинице. Голова раскалывалась от страшного похмелья, мутило. Он вспомнил о пропавшем друге. Надо было срочно позвонить жене Ватанена. Фотограф сказал ей: — Он пошел за зайцем и не вернулся. Я кричал, звал его, но он не отвечал, поэтому я его и оставил там. Очевидно, он сам хотел остаться. — Он что, был пьян? — злобно спросила жена. — Нет. — Тогда где же он сейчас? Человек не может просто взять и исчезнуть. — А он исчез. — Ой, люди добрые, он меня с ума сведет! Знаешь, пусть сам выкручивается. Главное, чтобы сразу ехал домой, так и скажи ему. — Как я ему что-то скажу, если не знаю, где он? — Ну так найди его, и пусть немедленно позвонит мне на работу. И скажи, что это последний раз, такие выкрутасы. Слушай, у меня клиент подошел, не забудь, пусть сразу позвонит, пока. Фотограф позвонил на работу. — Это… тут такое дело, Ватанен пропал. — И куда он делся? — спросил завотделом. Фотограф рассказал, что произошло. — Да вернется он, не гони волну. Ваш материал не срочный, можно его отложить, пустим в номер, когда Ватанен появится. Фотограф высказал предположение, что с Ватаненом могло что-нибудь случиться. Из Хельсинки его успокоили: — Ну что с ним может случиться? Взрослый мужик, сам разберется. — А может, заявить в полицию? — Пусть жена заявляет, если хочет, она же в курсе? — По-моему, ей все равно. — Ну, а нас это тем более не касается. 2. Подведение итогов

Рано утром Ватанен проснулся в сарае от птичьего пения; приятно пахло сеном. Заяц лежал у него под мышкой и, казалось, следил за ласточками, которые сновали под коньком — наверное, строили гнездо, а может, у них уже вывелись птенцы. Солнце пробивалось сквозь щели меж старых бревен; лежать в прошлогоднем сене было тепло. Ватанен не меньше часа провалялся на сеновале, размышляя о том о сем; наконец встал и вышел на улицу с зайцем на руках. За лугом журчал ручеек. Ватанен посадил зайца на берегу, разделся и помылся в холодной воде. Мальки плыли густой стайкой против течения, от малейшего движения бросаясь в сторону, но тут же забывая о своем испуге. Ватанен подумал о жене, оставшейся в Хельсинки. Настроение у него испортилось. Жену Ватанен не любил. Она была сварливой и себялюбивой — он не помнил ее другой. Вечно умудрялась покупать некрасивую и непрактичную одежду, причем носила ее недолго — ей все быстро надоедало. Жена наверняка давно бросила бы и Ватанена, если бы это было так же просто, как сменить гардероб. На первых порах жена принялась целеустремленно обустраивать их общую квартиру, вить гнездо. При этом она руководствовалась советами из женских журналов по интерьеру, которые читала без разбора. Интерьер получился безвкусный: повсюду огромные плакаты, неудобные складные стулья, в комнатах невозможно было обитать, не набивая шишек, все элементы противоречили друг другу. И семейная жизнь в этом уродливом, претенциозном доме была ему под стать. Однажды жена забеременела, но быстренько сделала аборт. Детская кроватка, заявила она, разрушила бы целостность интерьера; однако настоящая причина стала известна Ватанену после аборта: ребенок был не от него. — Ты что, ревнуешь меня к мертвому эмбриону? Вот дурак, — хмыкнула жена, когда Ватанен заговорил с ней на эту тему. Ватанен усадил зайчонка на берегу так, чтобы тот мог дотянуться до воды. Косой принялся лакать свежую воду — он явно испытывал сильную жажду. Напившись, он начал энергично жевать береговую траву. На заднюю лапу зверек не наступал — должно быть, она еще сильно болела. «Надо возвращаться в Хельсинки, — с отвращением подумал Ватанен. — Интересно, что творится на работе? » Работа у него была еще та — не работа, а служба! Журнал, специализировавшийся на беззубой критике «отдельных недостатков» — не дай бог коснуться по-настоящему серьезных общественных проблем. На обложке неделю за неделей появлялись лица известных бездельников, королев красоты, манекенщиц, новорожденных из «звездных» семей. В молодости Ватанену нравилась работа репортера, особенно он любил брать интервью у непризнанных гениев, желательно притесняемых государственной властью. Тогда ему казалось: вот она — настоящая работа. Я раскрываю людям глаза, пусть знают правду! Теперь же, спустя годы, он уже не мечтал ни о чем значительном, просто потихоньку делал то, что от него требовалось, и был доволен, если в своих материалах не искажал действительность. Такими же были и его коллеги: недовольные работой, циничные люди, по первому требованию выдававшие заказные материалы. Журнал преуспевал, но не содержал никакой информации, ее тормозили, маскировали, подавали в поверхностной, развлекательной форме. Вот такая профессия — «вторая древнейшая». У Ватанена была приличная зарплата, но все равно ему постоянно не хватало денег. Квартплата составляла почти тысячу марок в месяц — жилье в Хельсинки дорогое. Собственную квартиру из-за арендных платежей Ватанен никогда бы не купил. Он приобрел катер, но и за него кредит не был выплачен. Никаких особых увлечений, кроме того же катера, у Ватанена не было. Иногда жена заговаривала о театре, но Ватанен не хотел нигде бывать с женой, его тошнило даже от звука ее голоса. Ватанен вздохнул. Летнее утро было в разгаре; солнце сияло все ярче, но тяжелые мысли заслонили новорожденную радость. Только после того, как заяц поел и Ватанен усадил его к себе в карман, грустные думы оставили его. Он целеустремленно двинулся на запад, в ту же сторону, что и вчера вечером, когда уходил от дороги. Лес весело шелестел ветками, Ватанен тихонько напевал в такт шагам. Заячьи уши торчали из его кармана. Через пару часов Ватанен набрел на деревню. Он прошел по деревенской улице и увидел красный киоск. Рядом хлопотала девчушка. Она, по-видимому, только собиралась открывать свое заведение. Ватанен подошел, поздоровался, присел на веранде. Девчушка открыла ставни, вошла внутрь, отодвинула стеклянную задвижку и сказала: — Киоск открыт. Что желаете? Ватанен купил сигареты и бутылку лимонада. Девчушка пристально посмотрела на него. — Ты преступник? — вдруг спросила она. — Да нет… Ты что, боишься? — Просто ты вышел из леса. Ватанен достал из кармана зайчонка и посадил его на скамейку. — Ой, какой у тебя кролик! — обрадовалась девчушка. — Это не кролик, это заяц. Я его нашел. — Бедняжка, у него же лапка болит. Я принесу ему морковки. Девчонка бросила киоск, добежала до ближайшего дома и на секунду исчезла. Вернулась с пучком прошлогодней грязной моркови. Сполоснув морковки лимонадом, она стала настойчиво подсовывать их зайцу, но тот не ел. Девчушка расстроилась. — Видать, ему не нравится. — Он болеет. У вас в деревне есть ветеринар? — Есть тут один, Маттила, но он не наш, летом всегда из Хельсинки приезжает, а зимой уезжает. Его дача там, на берегу озера. Если залезешь на крышу киоска, я покажу, который это дом. Ватанен залез на крышу. Девчонка, стоя внизу, объяснила, куда смотреть и какого цвета здание. Выяснив, какая именно дача принадлежит ветеринару, Ватанен слез с крыши — девчонка для верности придерживала его за задницу. Ветеринар Маттила сделал зайчонку укол и основательно перевязал заднюю лапу. — У него был шок. Лапа заживет. Если возьмете его с собой в город, лучше всего кормить свежими листьями салата. Их надо тщательно промывать, чтобы не было поноса. Пить давайте только свежую воду. Когда Ватанен вернулся к киоску, там сидели несколько праздных мужиков. Девчушка представила Ватанена: — Вот он, дяденька с зайцем. Мужики потягивали пиво. Заяц очень заинтересовал их, начались расспросы. Общими усилиями пытались определить возраст косого. Один из мужиков рассказал, что всегда перед заготовкой сена ходит по наделу и кричит, чтобы притаившиеся в траве зайчата убежали. — А иначе попадут под нож косилки. В одно лето трое попались — одному уши срезало, второму — задние лапы, а третьего — пополам. А если сперва шугануть, тогда ни один не попадается. Было так славно, что Ватанен задержался в деревне на несколько дней, жил на чердаке. 3. Ряд формальностей

Ватанен сел в автобус на Хейнолу; даже в самой расчудесной деревне невозможно бесконечно жить бездельником. Он сидел на заднем сиденье, заяц — рядом в корзине. Несколько мужиков в конце салона курили. Ушастый пассажир дал им тему для беседы. Пришли к единодушному выводу, что этим летом зайчат больше, чем обычно. Попытались определить, самец это или самка. Ватанена спросили, собирается ли он забить зайца и съесть, когда тот вырастет. Ватанен ответил, что у него такого и в мыслях не было. На это все согласно закивали, мол, кто же забьет, к примеру, свою собаку, ведь иногда легче привязаться к животному, нежели к человеку. Ватанен снял номер в гостинице, помылся и спустился на первый этаж поесть. Был полдень, в ресторане ни души. Ватанен посадил зайца на соседний стул. Официант принес меню, неодобрительно взглянул на зверька: — Вообще-то сюда не положено приходить с животными. — Он не помешает. Ватанен заказал себе обед, а зайцу — свежих салатных листьев, тертой моркови и холодной воды. Официант долго наблюдал, как Ватанен усаживал зайца на стол, чтобы тот мог поесть салат из миски, однако больше ничего сказал. После обеда Ватанен позвонил из холла жене. — Объявился, наконец! — вместо приветствия заорала она. — Из какой дыры ты звонишь? Немедленно приезжай домой! — Я решил, что больше не вернусь домой. — Ах, ты решил! Совсем сбрендил? Забыл, где живешь? У тебя семья, между прочим! За такие выкрутасы с работы вылетишь, я уверена. Сегодня вечером к нам в гости придут Антеро и Кертту. Что я им скажу? — Скажи, что я сбежал из дома. По крайней мере, не соврешь. — Как же я такое скажу! Что они подумают? Если ты таким образом хочешь получить развод — не выйдет! Я тебя не отпущу! Мало того, что ты мне всю жизнь испортил! Восемь лет псу под хвост! Какая же я была дура, что вышла за тебя! Жена начала рыдать. — Ты бы рыдала быстрее. Разговор и так дорогой. — Если не вернешься, я обращусь в полицию. Они тебя живо доставят домой! — Полиции больше делать нечего. — Ах, так! Тогда я сейчас же позвоню своему другу, и ты увидишь, что есть кому за меня заступиться! Ватанен повесил трубку. Потом он позвонил своему приятелю Юрье. — Слушай, Юрье, я бы продал тебе свой катер. — С чего это вдруг? Откуда ты звонишь? — Да из глубинки, из Хейнолы. Я решил пока не возвращаться в Хельсинки, и мне нужны деньги. Так будешь покупать катер или нет? — Конечно, куплю. Продашь за пятнадцать тысяч? — Ладно, договорились. Ключи можешь взять в редакции, они в левом нижнем ящике моего стола, два ключа на синем пластиковом колечке. Если что, спроси у Леены, ты же знаешь ее. Скажи, я велел. У тебя наличные есть? — Есть. А место у причала входит в цену? — Входит, входит. Значит, сделай так: сходи сразу в банк и погаси мой кредит (Ватанен назвал номер счета), потом к жене, отдай ей пять тысяч марок, а остальные семь тысяч телеграфным переводом отошли в кооперативный банк Хейнолы. Договорились? — Слушай, а твои морские карты, может, их тоже?.. — Получишь и их, они у жены. Только не напорись на камни, когда выйдешь в море, начинай потихоньку, тогда проблем не будет. — Скажи-ка, а с чего ты вдруг решил продать свой катер? Совсем тебя достали, что ли? — Можно и так сказать. На следующий день Ватанен направился в банк Хейнолы, прихватив с собой зайца. На душе было легко; он чувствовал, что даже походка его изменилась. Однако чем ближе Ватанен подходил к цели, тем громче какой-то внутренний голос говорил ему: что-то не так. Ватанен замедлил шаги и осторожно приблизился к банку, хотя понятия не имел, чего именно опасается. «Должно быть, свобода и близость к природе обострили мою интуицию», — подумал он. Эта мысль ему понравилась, и он, улыбаясь, вошел в банк. Предчувствия его не обманули. В зале спиной к двери сидела жена Ватанена. Сердце Ватанена подпрыгнуло, ненависть и страх захлестнули его. Даже заяц испугался и весь сжался в комок. Ватанен выскочил из банка. Он припустил по тротуару так быстро, что пятки засверкали. Встречные прохожие в недоумении сторонились и глядели вслед человеку, который улепетывал прочь от банка с корзиной в руках, откуда торчали заячьи уши. Ватанен добежал до конца квартала, свернул на боковую улицу и увидел перед собой двери небольшого кабачка. Туда он и влетел. Надо было отдышаться. — Вы, наверное, журналист Ватанен? — спросил швейцар, глядя на зайца, словно был знаком с ним. — Вас тут ждут. В глубине зала сидели фотограф и завотделом. Они пили пиво и не заметили Ватанена. Швейцар объяснил, что эти господа попросили проводить к их столу мужчину, по описанию похожего на Ватанена, который, возможно, придет с зайцем. Опять бежать. Ватанен выскользнул на улицу, крадучись добрался до гостиницы. Что же не сработало в его плане? Ответ напрашивался сам собой — во всем виноват идиот Юрье. Ватанен позвонил ему. Выяснилось, что Юрье действительно по глупости рассказал жене Ватанена, куда он послал оставшиеся деньги. Остальное легко было отгадать: жена уговорила поехать с собой в Хейнолу завотделом, чтобы поймать Ватанена, и теперь сидела в банке в ожидании, когда Ватанен явится за деньгами. Деньги в банк пришли, но как Ватанену взять их, чтобы ни с кем не встретиться? Это надо было обмозговать. Наконец Ватанен придумал! Он попросил у портье счет за номер и предупредил, что скоро к нему придут три человека — двое мужчин и женщина. Он написал несколько слов на гостиничном бланке и оставил записку в номере на столе. После этого Ватанен нашел в телефонном справочнике телефон того ресторана, откуда час назад выскочил как ошпаренный. На звонок ответил уже знакомый швейцар. — Журналист Ватанен беспокоит. Вы не могли бы попросить к телефону кого-нибудь из тех, кто ждет меня? — Ватанен, ты, что ли? — вскоре послышался в трубке голос завотделом. — Ага, это я, привет. — Попался, чертяка! Знаешь, твоя баба сидит в банке, а мы тут. Давай-ка приходи быстренько сюда, и поедем в Хельсинки. Этот бардак пора кончать. — Слушай, у меня никак не получится сейчас прийти туда. Я жду пару важных звонков. Приходите лучше вы все втроем в гостиницу, мой номер триста двенадцать. — О'кей, уже идем. — Жду, пока. Закончив разговор, Ватанен быстро вышел из комнаты (в руках — корзина с зайцем), спустился в лифте на первый этаж, заплатил портье за проживание и телефонные звонки и попросил дать ключи от его бывшего номера тем троим, которые скоро придут. Не теряя темпа, Ватанен выскочил на улицу. Окольными путями он добрался до банка. Издалека определил, что жена по-прежнему на посту. Вон она сидит, сука! Ватанен спрятался за углом и стал ждать. Очень скоро из ближайшего кабачка вышли завотделом и фотограф. Они зашли в банк и почти сразу вышли в сопровождении жены Ватанена. Вся компания направилась в сторону гостиницы. Ватанен услышал, как жена сказала: — Я же говорила, его не так легко поймать. Когда троица исчезла из виду, Ватанен преспокойно зашел в банк, подошел к стойке и показал удостоверение личности. Служащая прочитала имя. — Ваша супруга искала вас. Она только что ушла. — Я знаю. Скоро мы с ней встретимся. На имя Ватанена в банк поступили оговоренные семь тысяч марок, минус шесть за услуги. Ватанен расписался, получил деньги, принялся пересчитывать. Заяц комочком сидел на стеклянной стойке. Банковские служащие — сплошь женщины — оставили свою работу и собрались вокруг симпатичного зверька. Каждой хотелось его погладить. — Только не трогайте его заднюю лапу, она сломана, — доброжелательно предупредил Ватанен. — Какой хорошенький! — восторгались женщины. Наконец деньги были пересчитаны. Ватанен вышел из банка и двинулся к стоянке такси на площади; сел в большую черную машину и сказал водителю: — Поехали в Миккели, быстро. В гостиничном номере тем временем трое горячо обсуждали обнаруженную записку: «Оставьте меня в покое. Ватанен». 4. Травы

Солнечный Миккели, полная свобода. Ватанен сидел на скамейке в городском парке, заяц пытался найти в траве что-нибудь съедобное. Четыре цыганки в пестрых, ярких одеждах остановились рядом, весело галдя; женщины предложили продать им зайчонка. В ответ на вопрос Ватанена цыганки объяснили, где находится контора окружного охотхозяйства. Одна из них непременно захотела погадать Ватанену. — Тебя ждут большие перемены в жизни, — сказала она, бросив взгляд на его ладонь, и прибавила, что у Ватанена бьши тяжелые времена, но он принял серьезное решение. Линия судьбы сулила бурную жизнь и много путешествий в ближайшее время. Когда Ватанен попытался заплатить цыганке, та отказалась: — И-и-и, золотой, летом деньги ни к чему. На дверях конторы окружного охотхозяйства висела записка, в которой говорилось, что егерь У. Кярккяйнен в случае необходимости принимает на дому. Ватанен взял такси и поехал по указанному адресу. Во дворе лаяла огромная собака. Почуяв зайца, она просто зашлась воем. Ватанен не решился войти. Из дома вышел крупный молодой мужчина. Он отругал собаку, и Ватанен зашел внутрь. Егерь пригласил гостя присесть и спросил, чем он может помочь. — Я хотел бы узнать, что такой зверь обычно ест, — сказал Ватанен и посадил зайца на стол между собой и егерем. — В Хейноле ветеринар рекомендовал листья салата. Но с салатом постоянно напряженка. А траву он, похоже, не ест. Кярккяйнен с профессиональным интересом осмотрел зайчонка. — Самец. Наверное, месяца еще нет. Вы что, взяли его на откорм? Это строго-настрого запрещено законом об охране животных. — Я просто нашел его и решил вылечить — видите, лапка сломана. — Да, вы молодец. Однако надо все узаконить. Я напишу вам официальное разрешение, что вы можете владеть им как ручным зверем. Егерь заправил в пишущую машинку лист бумаги, напечатал несколько строк, потом шлепнул внизу печать и поставил свою подпись. Документ был готов: Справка Настоящим подтверждаю, что владелец данного разрешения имеет официальное право заботиться и содержать дикого лесного зайца на основании того, что владелец разрешения взял на себя заботу об этом диком звере в тот момент, когда задняя левая лапа его была сломана, по коей причине зверь мог даже умереть. Миккели, У. Кярккяйнен, Охотхозяйство округа Южное Саво — Кормите его молодым клевером, сейчас этого добра везде полно. И пусть пьет свежую воду, не надо пичкать его молоком. Кроме клевера годится свежее сено и молодые побеги ячменя… Полевицу он ест с удовольствием, чину луговую. Любит все бобовые, и розовый клевер ему тоже подходит. Зимой, если будете держать его в городе, давайте кору лиственных деревьев и замороженные веточки черники. — А как выглядит чина луговая? Я не знаю такого растения. — Ну, мышиный горошек вы знаете? — Думаю, что да. Он как обычный горох, только мелкий, у него еще такие же цепкие усики, как у гороха. — А чина луговая очень на него похожа. У нее желтые цветы, по ним легче всего ее узнать. Сейчас я вам нарисую, по рисунку легче будет найти. Кярккяйнен достал большую стопку листов и начал рисовать простым карандашом. Карандаш, крепко зажатый в могучей руке, двигался по бумаге, оставляя глубокий след, пару раз ломался грифель. После нескольких минут упорного труда рисунок стал похож на растение. Ватанен с интересом глядел на картинку. Кярккяйнен набрасывал последние штрихи. — И вот здесь такие маленькие желтые цветочки… черт возьми, надо бы желтую краску, тогда легче будет себе представить. Возьму-ка я у сына акварель. Кярккяйнен прихватил еще баночку с водой и начал раскрашивать рисунок. Стебли и листья он закрасил зеленым и тщательно промыл кисточку, прежде чем приступил к желтым цветочкам. — Бумага тонковата, краска расплывается… Наконец, Кярккяйнен отодвинул в сторону краски и кисточку и стал дуть на листок, чтобы акварель быстрее высохла. Он долго рассматривал свое произведение, то поднося к глазам, то отодвигая подальше. — Не уверен, что картинка поможет, но что-то в этом роде заяц наверняка будет есть с удовольствием. Усики получились чуток толстоваты. У вас есть портфель? Рисунок лучше не сгибать. Ватанен покачал головой. Кярккяйнен дал ему большой серый конверт, куда рисунок поместился целиком. Ватанен поблагодарил за консультацию. Егерь смущенно заулыбался. Довольные друг другом, мужчины тепло попрощались во дворе, обменявшись рукопожатием. Все эти полчаса таксист ждал в машине. Ватанен попросил его выехать куда-нибудь на окраину, в зеленую зону. Подходящее место нашли без труда: большая березовая роща, опушка которой пестрела желтыми одуванчиками. Таксист изъявил желание помочь нарвать цветов для зайца — ему порядком надоело сидеть одному в душной машине. — Почему нет? Вдвоем веселее. Ватанен дал таксисту рисунок Кярккяйнена. Вскоре из рощи раздался радостный крик водителя — чина луговая была найдена. Другие рекомендованные егерем растения также в изобилии росли здесь. — Я всегда увлекался ботаникой, — признался таксист Ватанену. Через час каждый из них набрал по огромной охапке травы. Заяц с явным удовольствием жевал то одно, то другое. Таксист сходил на колонку за водой. Он принес ее в снятом с колеса колпаке, который предварительно вымыл под краном. Заяц долго пил воду из колпака, остаток таксист и Ватанен разделили между собой. Когда вода была выпита, водитель ловким движением поставил колпак на переднее колесо. — Мы можем отвезти эту траву ко мне, пусть полежит в шкафу в прихожей, пока вы не снимете номер в гостинице или какую-нибудь квартиру. Подъехали к многоэтажному дому, где жил таксист. Оба мужчины взяли по охапке травы, вошли в лифт и поднялись на четвертый этаж. Дверь открыла скромного вида женщина, которая несколько удивилась, увидев мужа и постороннего мужчину с охапками ароматных трав. — Хелви, это трава вот этого клиента, мы положим ее в шкаф, а потом он заберет. — О, господи, куда же это все поместится? — запричитала женщина, но замолчала, увидев злой взгляд мужа. Ватанен заплатил по счетчику. Уходя, он еще раз поблагодарил таксиста. Тот сказал: — Вы только позвоните, и я привезу вам траву. 5. Задержание

Во второй половине июня Ватанен стоял на шоссе. Шел дождь, было холодно. Ватанен только что вышел из автобуса, который направлялся из Куопио в Нурмес. До ближайшего села Нильсия оставалось несколько километров. Задняя лапа зайца зажила, да и вырос он порядочно. Правда, в корзину пока помещался. К счастью, за поворотом показался дом — добротное здание в полтора этажа. Ватанен решил попроситься на ночлег. В огороде копалась пожилая женщина в дождевике, ее руки были черными от земли. В мыслях Ватанена промелькнул образ жены. Они были чем-то похожи. — Добрый день. Женщина разогнулась и посмотрела на Ватанена, потом — на мокрого зайца, скачущего у его ног. — Моя фамилия Ватанен, еду из Куопио, по ошибке вышел здесь из автобуса. Надо было доехать до Нильсия. Погода — дрянь. Давно тут так? Женщина переводила взгляд с Ватанена на зайца. — А это что такое? — Это просто заяц. Я подобрал его. Спутник мой… мы вместе путешествуем. — А по каким делам вы путешествуете? — подозрительно спросила женщина. — Да вообще-то нет у меня никаких дел, просто езжу по стране. Вот вышел из автобуса, день был длинный, устал. Вы не будете против, если я у вас переночую? — Я спрошу у Аарно. Женщина вошла в дом. Заяц принялся пощипывать зелень в огороде. Ватанен запретил ему это, потом взял зайца на руки. На крыльцо вышел мужчина средних лет, небольшого роста, с намеком на лысину. Он сказал Ватанену: — Уходите отсюда. К нам нельзя. Уходите немедленно. Ватанен опешил, потом рассердился. Он попросил мужчину хотя бы разрешить ему заказать такси по телефону. Мужчина повторил свое требование. Теперь он выглядел испуганным. Ватанен шагнул на ступеньки, чтобы объясниться, но мужчина скользнул в дом и захлопнул дверь перед самым его носом. «Странные люди», — подумал Ватанен. — Звони уже! Он псих, — слышен был через окно женский голос. Ватанен подумал, что супруги решили-таки вызвать такси. — Але! Это Лаурила, немедленно приезжайте сюда, он стоит у дверей, пытался войти. Он сумасшедший. С ним заяц. Разговор закончился. Ватанен подергал дверь. Она была закрыта. Дождь не прекращался. Из окна мужчина злобно закричал, что дверь нельзя ломать. — У меня оружие, — проорал он. 6. Ленсман^[1]

12 3 4 5 6 7 Следующая ⇒