ЧАСТЬ ВТОРАЯ 11 страница

– Он ушел, – повторила Харриет, поставив свечу на прикроватный столик, и поправила на Эдилин рубашку.

– Он бросил меня, – недоуменно прошептала Эдилин. – Я сказала, что люблю его, и он убежал.

– Я знаю, – сказала Харриет.

– Ты не знаешь, ты не можешь знать.

– Я знаю, – повторила Харриет. – Когда я была такой, как ты, я была влюблена в одного молодого человека, но после того, как он поговорил с моим отцом и выяснил, что у меня ничего нет, он бросил меня. Я знаю, что такое любить и потерять.

– Но у меня есть деньги, – в изумлении возразила Эдилин. – Он бросил меня, потому что… – Она подняла глаза на Харриет. – Я не знаю, почему он меня бросил. Я не знаю, почему он не любит меня так, как люблю его я.

И из глаз у нее потекли слезы.

Харриет раскрыла ей свои объятия. Эдилин прижалась к ней и заплакала навзрыд.

– Я люблю его, – твердила она. – Я люблю его, а он мне не поверил. Он думает, что я не знаю, а я знаю. Я его хорошо знаю.

Харриет никогда не сказала бы об этом Эдилин, но она слышала каждое слово из их с Ангусом разговора. Она не могла заснуть и из своей комнаты на втором этаже дома услышала, что кто‑ то пытается пробраться в окно. Она встала и пошла к Эдилин, чтобы предупредить ее, но, услышав первые слова, все поняла. Это был мужчина с корабля. Харриет спрашивала о нем Эдилин, но она лишь отмахивалась и говорила, что это случайный попутчик. Однако Харриет было не так легко провести. Она знала, что Эдилин влюблена в этого молодого человека. И по мере того как Эдилин отвергала все новых ухажеров под тем предлогом, что ей с ними «скучно», Харриет все больше утверждалась в мысли о том, что Эдилин любит кого‑ то другого, и догадывалась, что этот другой – тот мужчина с корабля.

Харриет стояла под дверью спальни Эдилин и слушала. То, что она услышала, перенесло ее на много лет назад, в то далекое время, когда она была влюблена так же, как сейчас Эдилин. Разница состояла в том, что ее возлюбленный то и дело пытался затащить ее в постель, но Харриет сказала ему, что они должны подождать до свадьбы. Когда любимый сбежал после разговора с ее отцом, Харриет пожалела, что была такой недотрогой. Она пожалела, что не провела с ним ни одной ночи страсти, что он не сделал ей ребенка. Что с того, что ее отправили бы в Девон или даже в Корнуолл! Разве могла она знать тогда, что судьба дала ей лишь один шанс любить и быть любимой!

Когда Эдилин и ее молодой человек поладили, Харриет ушла, счастливая тем, что Эдилин, к которой она успела привязаться, нашла свою любовь.

Но буквально спустя несколько минут Харриет услышала шум, доносящийся с крыши. Выглянув в окно, Харриет увидела знакомый силуэт, исчезающий во мгле улицы, и поняла, что молодой человек с Эдилин не остался. Харриет потребовалось несколько минут, чтобы оправиться от удивления. И тогда она пошла к Эдилин, потому что знала, что та нуждается сейчас в утешении.

Харриет держала Эдилин в объятиях, словно дочь, которой у нее никогда не было, и Эдилин рыдала у нее на плече.

– Ну, будет тебе, – сказала Харриет. – Сейчас тебе в это трудно поверить, но со временем раны затянутся и боль пройдет.

– Нет, не пройдет. Я не понимаю. То мне кажется, что он меня любит, то оказывается, что он меня совсем не любит.

Харриет имела по этому поводу свое мнение. Она думала, что молодой человек любит Эдилин не меньше, чем она его, а возможно, и больше, но он принадлежит к редкой породе мужчин, у которых есть честь. Стоя под дверью, Харриет услышала достаточно, чтобы все понять и согласиться с молодым человеком. Да, Эдилин нравилось думать, что она такая же, как он, но она такой не была. Ее всю жизнь холили и лелеяли. Она представления не имела о том, что значит хотеть чего‑ то и знать, что ты никогда этого не получишь.

– Тсс, – ласково приговаривала Харриет, – я дам тебе немного шерри, и ты уснешь.

– Я не могу спать! – воскликнула Эдилин. – Я не хочу спать.

– Я знаю, – сказала Харриет, – но ты должна поспать. Утро вечера мудренее.

– Нет! Я никогда от этого не оправлюсь!

Харриет взяла Эдилин за руки и посмотрела ей в глаза.

– Нет, ты не оправишься от этого, но в жизни тебе еще не раз предстоит пережить такое, чего, кажется, и пережить нельзя. Такова жизнь. Только в раю мы получаем настоящий покой. А сейчас ложись, и я дам тебе немного шерри, а может, и много – целую бутылку. Ты меня понимаешь?

– Да, – всхлипнула Эдилин, опрокинувшись на подушки и с головой укрывшись одеялом.

Глава 15

– Прошу тебя, умоляю на коленях, заклинаю: перестань хандрить! – сказала Харриет утром третьего дня.

Эдилин сидела за столом, а перед ней стоял нетронутый завтрак.

– Я не хандрю, – возразила Эдилин, но, взглянув на Харриет, вздохнула: – Ладно, согласна, может, немного хандрю. Но, честное слово, просто… мне немного грустно. Обидно, когда тебя отвергают.

– Он тебя не отвергал, – повторила Харриет, наверное, уже в сотый раз. Она заставила Эдилин пересказать ей слово в слово то, что между ними произошло, чтобы дать Эдилин возможность выговориться. – У него есть серьезные причины так поступать.

Но что бы ей ни говорили, Эдилин все равно страдала. Вот уже несколько дней подряд она снова и снова прокручивала в уме их ночное рандеву. Возможно, Ангус прав и она действительно просто избалованная девчонка. Возможно, она слишком легкомысленно вела себя с мужчинами. Она знала, что нравится им. Им нравится, как она выглядит, как она им улыбается, и, да, им нравилось то, что у нее есть приданое, которого хватит, чтобы вполне комфортно прожить всю жизнь, палец о палец не ударив.

– Уже двое, – прошептала она.

– О чем ты, дорогая?

– Двое мужчин. Я выбрала двоих мужчин, и они оба меня отвергли.

– Эдилин, никто тебя не отвергал, – сказала Харриет. – Если ты хочешь услышать историю о том, что такое быть отвергнутой, позволь, я расскажу тебе о своей жизни.

Эдилин взглянула на Харриет. Она просматривала утреннюю почту, внимательно изучая все многочисленные приглашения. Кто бы в Бостоне ни устраивал званый ужин, все спешили пригласить красивую мисс Эдилин Харкорт. Всю свою жизнь Харриет прожила в приживалках у родственников. Неужели и Эдилин грозит та же участь? Неужели и ей предстоит прожить жизнь в одиночестве, никому не нужной? Или придется смириться с тем, что рядом с ней окажется нелюбимый?

Эдилин встала из‑ за стола и поднялась наверх, в свою спальню. Двое мужчин, продолжала мысленно повторять она. Первым был Джеймс, который так цинично предал ее, и если бы не Ангус, то… Эдилин страшно было даже думать о том, что стало бы с ее жизнью, осуществи Джеймс свой дьявольский замысел. Ей пришлось бы вернуться к дяде и жить на его милости до конца дней. В конце концов, если мужчины, которых она любила, не желали брать ее в жены даже с таким богатым приданым, то кто бы ее захотел взять, если бы у нее вообще ничего не было?

Она взглянула на свою кровать, аккуратно заправленную, чистую и прохладную, вспоминая о том, как бросилась Ангусу на шею. Харриет рассказывала, как ее несостоявшийся жених делал все, чтобы заманить ее в постель, но она упорно ему отказывала.

Она вдруг бросилась к столу, на котором лежал маленький перочинный нож, и принялась кромсать им кровать. Она рвала простыни, одеяла, затем принялась за матрас. Она смахнула с туалетного столика все, что на нем было, затем перевернула его. Она пыталась перевернуть тяжелый комод, когда какой‑ то мужчина обхватил ее сзади за талию и поднял в воздух. Она ударила его и попыталась исцарапать, но он держал ее крепко.

Она, кажется, слышала голос Харриет, пробивавшийся сквозь другой звук, похожий на визг, затем кто‑ то поднес к ее губам чашку и велел пить. Эдилин пыталась вырваться, мотала головой, но чьи‑ то сильные пальцы разжали рот. Она стискивала зубы, но тот, кто разжимал ей рот, был сильнее, и жидкость попала в горло. Эдилин давилась и отплевывалась, но ей продолжали вливать что‑ то в рот. Кто‑ то держал ее за ноги, другой – за руки.

Через какое‑ то время у нее закружилась голова, гнев стал стихать, и вскоре она уснула.

Эдилин приходила в себя медленно. Она не сразу поняла, где находится. Когда она попыталась сесть, все тело заныло.

В тот же миг зажегся свет, и Харриет склонилась над ней.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ужасно, – сказала Эдилин и огляделась. – Почему я в твоей комнате?

– Ты спишь уже двое суток, и мне проще присматривать за тобой, когда ты здесь.

Эдилин откинулась на подушки.

– Почему я столько спала?

– Я дала тебе снотворное.

– Ты?..

Эдилин резко выпрямилась, но тут же почувствовала себя так, словно к голове прихлынула вся кровь и голова вот‑ вот взорвется. Она со стоном опустилась на подушки.

– Что произошло?

– Что ты помнишь?

Эдилин повернула голову и посмотрела на Харриет стальным взглядом.

– Я требую, чтобы мне сказали правду. Что произошло?

Харриет опустилась на стул рядом с кроватью.

– Ты помнишь, как к тебе приходил Ангус?

Эдилин на мгновение задумалась, но тут же в мельчайших подробностях припомнила ту ночь, каждое слово, каждое прикосновение. И с наибольшей отчетливостью вспомнила, как умоляла его жениться на ней и увезти с собой. Но он ей отказал. С презрением отверг ее. Вышвырнул из своей жизни как никчемную вещь.

– Да, – сказала она наконец. – Я все это помню. Но почему я?.. – Она посмотрела на Харриет. – Я устроила разгром в своей спальне.

– Да, – подтвердила Харриет. – Ты искромсала свою кровать перочинным ножом, ты переломала всю мебель, за исключением комода, с которым не смогла справиться. Ты даже свои красивые платья искромсала.

– Они все равно были не мои. Кто меня сюда принес?

– Кадди.

Эдилин посмотрела на нее вопросительно.

– Катберт, слуга. Боюсь, мне придется его уволить. Он слишком уж рьяно прижимал тебя к матрасу. Похоже, ему понравилось это занятие.

– Не увольняй его. Наоборот, повысь жалованье, – велела Эдилин. – Приятно думать, что хоть кому‑ то из мужчин нравится ко мне прикасаться. Я догадываюсь, что ты дала мне опийную настойку. Твой брат был большим любителем раздавать это зелье.

Харриет некоторое время молча смотрела на Эдилин.

– Не будь жестокой.

– А как еще я должна себя чувствовать? Я должна радоваться тому, что избавилась от Ангуса? Я могла бы выйти за него замуж и всю оставшуюся жизнь доказывать ему, что я хоть чего‑ то да стою. Ты знаешь, что он мне сказал? Что ему следует жениться на женщине вроде Табиты.

– И кто такая Табита?

– Воровка. Одна из арестанток, что были с нами на корабле. Она рассказала Ангусу длинную историю о том, как ее несправедливо наказали за роман с хозяином дома, в котором она работала горничной. Она даже сказала, что родила от него мертвого ребенка. О! И из‑ за того, что у нее родился ребенок, ей якобы пришлось воровать. Если верить Табите, даже Пресвятая Дева не сравнится с ней в добродетелях. – Эдилин посмотрела на Харриет: – А знаешь, как все было на самом деле?

– Как? – озабоченно хмурясь, спросила Харриет.

Ей совсем не нравилось, что Эдилин снова злится.

– Маргарет рассказала мне, что Табита – одна из самых ловких в Лондоне карманных воровок.

– А кто такая Маргарет?

Эдилин небрежно взмахнула рукой:

– Еще одна арестантка. Она для меня кое‑ что шила. Маргарет рассказала мне, что Табита выросла на ферме, но убежала, потому что хотела попасть в город, и именно там она научилась обчищать карманы.

Эдилин сжала кулаки и потрясла руками.

– Но Ангус поверил каждому слову этой лживой воровки! Она скормила ему слезливую сказку, и он ее проглотил не моргнув глазом. Проглотил, словно глупый карась. А мне он никогда не верил. Я сказала ему, что у меня была трудная жизнь, а он сказал, что у меня всегда была перина из отцовских денег, на которую я могла мягко приземлиться.

Харриет сложила руки на коленях и опустила глаза. Она не хотела смотреть на Эдилин, потому что та могла увидеть по ее глазам, что она согласна с Ангусом. Возможно, Ангус был не прав в том, что поверил воровке, если, конечно, он действительно ей поверил, но в своей оценке Эдилин он не ошибся. Эдилин воспринимала как должное тот факт, что Харриет вела домашнее хозяйство и заботилась о ней. Ей и в голову не могло прийти, что может быть по‑ другому.

Эдилин попыталась выпрямиться, но ей снова пришлось опуститься на подушки, потому что голова по‑ прежнему кружилась. Ее подташнивало.

– Опий все еще продолжает действовать, – сказала Харриет, подойдя к ней. – Я думаю, тебе надо поспать еще. Завтра ты сможешь начать…

– Новую жизнь? – спросила Эдилин, скептически приподняв бровь. – Еще одну новую жизнь? Я начинала новую жизнь, когда умер мой отец, новую жизнь у своего дяди, новую жизнь с Джеймсом и новую жизнь в новой стране. Что мне на этот раз предстоит? Выбрать одного из этих женоподобных мужчин, с которыми ты меня знакомишь, и выйти за него?

И тут у Харриет вдруг лопнуло терпение.

– Если ты не хочешь никого из этих «женоподобных мужчин», может, тебе стоит измениться самой? Перестать быть изнеженной леди?!

С этими словами Харриет вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Как это понимать? – крикнула ей вслед Эдилин. – Я не изнеженная, я…

Эдилин попыталась встать, но голова болела так, что она опять опустилась на кровать. Она лежала в постели, но не спала. Потом она слышала, как Харриет закрыла дом на ночь, поднялась наверх, вошла в спальню напротив и закрыла за собой дверь. Харриет не зашла и не пожелала Эдилин спокойной ночи.

– Почему все считают меня пустышкой? – прошептала Эдилин в пустоту.

Ангус сказал, что она ведет себя как женщина, которая ждет спасителя, и такой спаситель непременно объявляется. Действительно, Джейме спас ее от дяди, а Ангус спас от Джеймса, но в жизни Эдилин были времена, когда она делала кое‑ что и самостоятельно. Она…

Но как ни копалась Эдилин в памяти, она не могла припомнить ни одного случая, когда бы она сама вызволила себя из неприятностей. Получалось, что Ангус прав: она сидела и ждала, пока кто‑ нибудь придет и поправит то, что в жизни ее было не так.

Поскольку она уже и так проспала несколько дней, Эдилин не желала и дальше пребывать в неведении; Не дожидаясь, пока рассветет, она спустилась вниз, в гостиную, где стоял большой письменный стол Харриет.

Вначале она должна позаботиться об Ангусе. Размышляя о той ночи, когда он забрался в окно ее спальни, Эдилин вспомнила свое странное чувство, что с ним что‑ то не так. Во‑ первых, он похудел. Во‑ вторых, рубашка его протерлась на локтях. Продав бриллианты, он мог купить себе новую одежду, но он этого не сделал. Почему? Неужели он настолько, жаден, что не захотел расставаться с деньгами?

Эдилин несколько часов провела в раздумьях, рисуя пером лицо, которое знала, как свое собственное.

Когда встало солнце, Эдилин пошла наверх, чтобы одеться. Она тихо постучала в дверь своей спальни, и ей ответила Харриет.

– Ты все еще сердишься на меня? – спросила Эдилин.

– Я не люблю, когда портят имущество, и терпеть не могу тех, кто жалеет себя и наслаждается этим.

– Это не обо мне, – сказала Эдилин. – Хотя в жалости к себе я достигла больших высот.

Харриет не смогла сдержать улыбки.

– Но я намерена положить этому конец, – сообщила Эдилин. – С сегодняшнего дня я начинаю жить по‑ другому. Я больше не желаю сидеть и ждать, пока кто‑ нибудь меня спасет.

– И что это значит?

– Понятия не имею! – радостно улыбнулась Эдилин. – Но я точно знаю, что не хочу встретить старость в одиночестве. О, я, кажется, сказала что‑ то не то!

– Согласна. Мне этого тоже не хотелось.

Эдилин покраснела, осознав свою оплошность.

– Когда я сделаю то, что должна сделать, я непременно найду тебе мужа.

– О, это хорошо! – сказала Харриет. – И как ты мне его раздобудешь? С помощью волшебного заклинания?

– Если понадобится, я его тебе куплю.

Харриет смотрела на нее пару секунд, моргая в недоумении.

– Владельца фермы? – тихо спросила она. – Небольшой, но симпатичной, с большими деревьями? Вдовец с детьми – вот все, чего я прошу от жизни.

Эдилин смотрела на Харриет, не зная, что сказать. Они недолго прожили вместе, но за все это время Эдилин ни разу не пришло в голову, что у Харриет могут быть иные желания, кроме желания заботиться о ней, Эдилин, и слушать до оскомины надоевшие жалобы на то, какие нудные у нее ухажеры.

– Вдовец с фермой и детьми, – кивнула она. – Я сделаю это, даже если мне придется купить весь Бостон.

– Твоя вера в то, что ты можешь купить все на свете и что ты заслуживаешь всего, чего ни пожелаешь, – вот что мне больше всего нравится в тебе. И это же меня больше всего бесит в тебе.

Харриет подхватила стопку чистого белья и вышла из комнаты, но на губах ее играла улыбка.

Эдилин обвела взглядом спальню. Только сейчас она смогла оценить масштаб причиненного ею ущерба. Маленькие столики вынесли из спальни, чтобы отремонтировать или пустить на дрова. На кровати виднелись глубокие царапины, и на большом комоде тоже было немало царапин.

Заглянув в комод, Эдилин обнаружила только два платья. Похоже, остальные она безнадежно испортила.

Эдилин надела одно из двух оставшихся платьев, решив, что в самое ближайшее время нанесет визит местной портнихе. Но сейчас у нее есть дела поважнее.

Через час она вызвала слугу по имени Кадди в гостиную. Это был ничем не примечательный мужчина, один из тех, чье лицо и фигура забываются через десять минут после встречи, и это Эдилин более чем устраивало. Именно такой человек лучше всего подходил для исполнения задания, которое она решила ему поручить.

– Вам лучше? – развязно поинтересовался слуга, но Эдилин уже успела привыкнуть к отсутствию у американцев уважения к хозяевам.

Они не желали считать себя чьими‑ то слугами и давали это понять тем, на кого работали.

– Я чувствую себя прекрасно, – сказала Эдилин, – и у меня для тебя есть работа.

– Буду рад помочь, чем смогу, – усмехнулся Кадди.

– Во‑ первых, мне не нравится это ваше выражение лица, – заметила Эдилин. – Если хочешь остаться здесь, веди себя соответственно.

– Слушаю, мисс, – подтянулся он.

– Надо найти этого мужчину.

Она протянула ему портрет Ангуса, который нарисовала ночью. Этот портрет имел большое сходство с оригиналом, с тем, как Ангус выглядел сейчас, без бороды и нечесаной гривы.

– Как его зовут?

– Я не знаю, как он себя называет.

– Это тот самый человек, что напал на вас?

– Напал на меня? Кто тебе такое сказал?

– Мисс Харриет сказала, что…

– Забудь об этом, – оборвала Эдилин. – Никто на меня не нападал. – Она перевела дух. – Я закатила глупую истерику, потому что вышло не по‑ моему, и на этом поставим точку. Я думаю, что этот человек попал в беду, и хочу, чтобы ты узнал о нем все, что сможешь.

– Он в Бостоне?

– Я думаю, да. По крайней мере он находился здесь последние шесть недель. Возможно, он уехал в Виргинию, но вряд ли. Я хочу узнать, где он находился все эти шесть недель и чем занимался все это время. Ты можешь с этим справиться?

– Его ищут? Он совершил преступление?

– Нет! – сказала Эдилин. – По крайней мере не в этой стране. Вот. – Она протянула ему маленький кожаный мешочек, полный серебра. – Я потребую отчета за траты. Если найдешь его в ближайшие три дня, я дам тебе ровно столько же за работу.

– Да, мисс, – кивнул Кадди и вышел из комнаты.

За ленчем Харриет спросила Эдилин, почему она так нервничает.

– Просто так, – ответила Эдилин. – Показалось, что я услышала какой‑ то шум, только и всего.

– Возможно, еще один жених пришел повидаться с тобой. Напрасно ты так с ними любезничаешь. Это наводит их на мысль, что у них есть шансы.

– Мне действительно нравится один из них. Молодой человек по имени Томас Джефферсон. Он довольно симпатичный.

– Тогда тебе следует выйти за него замуж! – сказала Харриет. – Бери, когда тебе предлагают. Не жди.

– Этот мужчина не просил у меня руки и сердца, он всего лишь приходил сюда вместе с другими молодыми людьми. Но он такой же высокий, как Ангус, и почти так же красив, но ему не хватает…

Эдилин замолчала, когда Харриет села напротив.

– Пожалуйста, не сравнивай всех мужчин с Ангусом. После того как человек, которого я полюбила, бросил меня, никто другой меня не устраивал. Был один мужчина, который мне не нравился из‑ за того, что он издавал при чихании неприятный звук.

– Я не повторю твоей ошибки, – заверила Эдилин. – Обещаю, что если Томас Джефферсон попросит моей руки, я выйду за него. Теперь тебе легче?

– Нет, – вставая, сказала Харриет. – Я еще не достаточно хорошо тебя знаю, но думаю, что ты что‑ то замышляешь. Я не ошиблась? Я действительно видела, как этот отвратительный тип по имени Кадди выходил утром из гостиной?

– Я хочу прогуляться и купить газет, – бросила Эдилин, поспешно покидая комнату.

Кадди понадобилось всего два дня, чтобы разыскать Ангуса, и он догадался, что Харриет об этом рассказывать не стоит. Поэтому Кадди вышел из переулка, когда Эдилин была в городе одна.

– Господи! – выдохнула Эдилин. – Ты чуть не перепугал меня до смерти.

– Я подумал, что вы хотите, чтобы об этом никто не знал.

– Верно, – кивнула Эдилин.

Они стояли между двумя высокими зданиями, и Эдилин с помощью зонтика заслонила Кадди от прохожих.

– Что ты узнал? Он уехал в Виргинию?

– Нет. Он все еще здесь. Он работает в таверне и на постоялом дворе в десяти милях к югу отсюда. Он не хозяин, но выполняет всю работу. Его любят посетители и постояльцы, работает он на совесть. Там, кстати, теперь куда чище, чем было до него.

Эдилин смотрела на Кадди так, словно не видела его.

– Ангус работает в таверне?

– Его фамилия Харкорт, как и у вас. Он вам не братом приходится?

– Нет, он мне уж точно не брат! – отрезала она. – Что и ты видел? С кем разговаривал?

– Возможно, мне не следовало этого говорить, но найти его было не трудно. Я спросил одного кучера, и оказалось, что он его знает, вот он и привез меня туда. Ваш рисунок хорошо передал сходство. Я заказал еду и, пока ел, наблюдал за тем, что там происходит, а потом вышел во двор и поговорил с конюхом. Они все его любят.

– Все это замечательно, но почему он там?

– Мне сказали, что хозяин – лентяй, он нанял Ангуса работать на конюшне, но Ангус так хорошо справлялся с работой, что хозяин поручил ему вести все дела.

– Я понимаю, что он хорошо выполняет свою работу. Чего я не понимаю, так это почему Ангус там работает?

Эдилин скорее разговаривала сама с собой, чем с Кадди, и слуга не понял, о чем его спрашивают. Разве человеку не надо работать, чтобы зарабатывать себе на хлеб?

Кадди протянул ей листок бумаги с названием таверны и маленькой картой, поясняющей, как туда добраться.

Эдилин поблагодарила его и позже, дома, передала Кадди второй мешочек с монетами, как обещала.

Но весь день ее преследовал один вопрос: почему Ангус не продал бриллианты и не купил себе землю?

Ближе к вечеру Харриет спросила Эдилин, что так ее расстроило.

– Ты какая‑ то рассеянная. Что тебя гнетет?

– Так, ничего, – сказала Эдилин.

Они были в маленьком садике позади дома. Харриет пропалывала грядки со спаржей. Она не давала пустить всю спаржу на еду, говоря, что надо оставить несколько растений, чтобы те выросли в красивые высокие папоротники.

– Они будут замечательно смотреться с розами, – заметила как‑ то Эдилин.

– Тогда раздобудь где‑ нибудь розы, – ответила Харриет.

Но на тот момент Эдилин была слишком занята своими переживаниями, чтобы думать о чем‑ то еще. Итак, сегодня Эдилин сажала розы, а Харриет выпалывала сорняки.

– Ничего не случилось.

– Хм… – нахмурилась Харриет. – Что ты замышляешь?

– Ничего, – приветливо сказала Эдилин и распрямилась. – В этом городе выращивают мало цветов, возможно, люди станут покупать у нас розы.

– Какая глупость! – быстро ответила Харриет. – Пусть свои растят. Я хочу знать, что у тебя на уме. Не может быть, чтобы за этой внезапной переменой ничего не стояло. Всего пару дней назад ты устраиваешь погром, а сегодня – сама умиротворенность. Ты задумала что‑ то недоброе.

– Почему недоброе? Может, как раз доброе?

Эдилин отступила, любуясь посаженными розами. Сейчас уже поздно было сажать розы, но соседка дала отростки с крепкими корешками, так что надежда на успех была. Эдилин знала, что ей дали эти отростки лишь потому, что соседка была любопытна и хотела знать о ее жизни, но Эдилин лишь любезно улыбалась и ничего ей не рассказывала.

– Я не знаю, что творится у меня в голове, – сказала Эдилин, глядя на Харриет. – Вроде бы там бродят кое‑ какие мысли, но все не могут всплыть на поверхность.

– Дай мне знать, когда эта твоя мысль проклюнется, чтобы я успела убрать мебель.

Эдилин коротко рассмеялась.

– Я думаю, тот раз был единственным в моей жизни. Я не намерена повторять этот опыт.

– Это хорошо! – кивнула Харриет и присела на деревянную скамейку у низкой стены. – Я тебе говорила, что делала после того, как меня бросили? Разумеется, помимо того, что каждый день проливала по ведру слез.

– Нет, не говорила, – сказала Эдилин и села рядом. – Расскажи.

В течение следующих нескольких дней Эдилин так и подмывало рассказать Харриет о бриллиантах и Ангусе и спросить, что Харриет думает о происходящем. Но Эдилин не могла рассказать Харриет о драгоценностях, потому что по закону бриллианты принадлежали жене Джеймса и, следовательно, Харриет имела на них больше прав, чем Эдилин или Ангус. Нет, решила Эдилин, будет лучше, если она разберется во всем сама.

После долгих размышлений у Эдилин появилось несколько версий, объясняющих, почему Ангус работает в таверне. Согласно первой версии, он хотел быть рядом с ней, Эдилин, потому и нашел себе работу неподалеку. Впрочем, такое объяснение было совсем неубедительным. Выручив деньги за драгоценности, Ангус мог купить землю и дом неподалеку от Бостона, зачем же надрываться, вычищая чужие конюшни?

Отсюда следовал естественный вывод о том, что бриллиантов у него больше нет.

Могло быть и так, что он передумал продавать бриллианты и они сейчас лежат в сейфе в каком‑ нибудь банке. Впрочем, от этой мысли Эдилин сразу отказалась. Она помнила, как Ангус говорил, что хочет иметь собственный дом. Она его знала хорошо, и что бы он там ни говорил, он при первой же возможности купил бы себе участок земли и работал бы на нем как каторжный.

И чем дольше она думала, тем крепче становилась уверенность в том, что в результате какой‑ то катастрофы Ангус расстался с бриллиантами.

– И я знаю, куда они делись, – пробормотала Эдилин.

– О чем ты, дорогая? – спросила Харриет.

– Ни о чем. Просто думаю вслух.

– Похоже, последнее время ты много думаешь, – заметила Харриет.

В тот вечер Харриет пошла на пристань, чтобы купить рыбу у рыбаков, и Эдилин снова вызвала к себе Кадди.

– Я хочу, чтобы ты нашел эту женщину, – сказала она и протянула ему листок бумаги, на котором изобразила Табиту.

Первое, что бросалось в глаза на этом рисунке, был мощный бюст и выдающийся зад Табиты.

– О да, мисс, – сказал Кадди, – такую женщину я разыщу с удовольствием.

– Держи с ней ухо востро. Ты и не заметишь, как она украдет твой кошелек. У нее пальцы скользкие, как угри. Помни об этом и не подходи к ней ближе чем на шесть футов.

Кадди кивнул и сунул листок в карман.

– Лучше бы тебе начать поиски прямо сейчас. Я думаю, она работает по ночам.

– Она будет с тем мужчиной в таверне?

– Нет, – сказала Эдилин. – Я по крайней мере так не думаю. Может, Ангус и не видит ее насквозь, как вижу я, но она понимает, что рано или поздно он ее раскусит. Иди и дай мне знать, что ты выяснишь.

– Да, мисс.

И Кадди быстро вышел из комнаты.

Глава 16

Кадди потребовалось больше двух недель, чтобы разыскать Табиту. Все это время Эдилин приходилось защищать его перед Харриет, которая вознамерилась его уволить.

– И почему я не могу от него избавиться? От него все равно никакого толку.

Помимо драгоценностей, о которых Харриет знать совсем не обязательно, у Эдилин была еще одна причина молчать. Она сказала Харриет, что подвела черту под своим несостоявшимся романом с Ангусом.

– Я буду выполнять его работу. Что обычно делает слуга?

– Ну, он убирает за нашими лошадьми, – подбоченилась Харриет и посмотрела на Эдилин так, словно хотела сказать, что скорее в июле выпадет снег, чем Эдилин возьмется за такую работу.

Но Харриет не приняла во внимание тот факт, что Эдилин много лет приходилось гостить по чужим домам и, чтобы избавить себя от необходимости постоянно общаться с теми, с кем ей совсем не хотелось общаться, она научилась у слуг очень многому. Она одолжила у Харриет одно из ее рабочих платьев, подпоясала его крепким ремнем и направилась на конюшню. Через четыре часа на каменном дворе уже высилась куча конского навоза, а стойла были выстланы свежей соломой.

Конечно, она устала, но усталость была приятной: приятно было делать что‑ то нужное, а не сидеть в гостиной и не выслушивать молодых людей, которые изо всех сил стремились произвести на нее впечатление. Харриет была так потрясена, что на время лишилась дара речи. Эдилин поздравила себя с триумфальной победой. Лишить Харриет дара речи под силу далеко не каждому.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒