R O D R L V I E 1 страница

       Каждую среду папа делал свежий и сладкий лимонад, а я пекла печенье. Это была

       наша традиция, а мы всегда строго придерживаемся их.

       5

       Лед все еще потрескивал, когда папа передал мне стакан.

       - Спасибо, - сказала я, делая глоток. - Очень вкусно.

       Он поставил кувшин в холодильник.

       - Это хорошо.

       Я села за кухонный стол и уставилась в окно на лес за задним двором, пытаясь

       придумать, что сказать. Что-то такое, чтобы хоть на минуту удержать здесь отца.

       Нам не очень давались разговоры о том, о сём. В последнее время нас объединяла

       только лаборатория.

       - Ты читал утреннюю газету? - спросила я, зная, что читал. - Мистер Хитч купил

       аптеку.

       - Да, я видел.

       Отец поставил мерный стакан в раковину и провел рукой по затылку,

       приглаживая свои быстро седеющие волосы. Он часто так делал, когда

       волновался.

       - Что-то случилось?

       Он уперся руками о края раковины, и морщины вокруг его глаз стали глубже. Я

       думала, между нами нет секретов, но он лишь покачал головой и сказал:

       - Ничего. У меня сегодня много дел, так что лучше пойду вниз. Ты спустишься?

       Нужно взять у Ника образец крови.

       Отец не из тех, кто любит жаловаться на неудачный день, так что хоть мне и

       хотелось узнать, что же случилось, я не стала давить на него.

       - Конечно. Я спущусь чуть позже.

       - Хорошо.

       Он кивнул и вышел из кухни. Послышался стук его шагов по подвальной

       лестнице. Вот так вот время нашего общения и вышло. Отец был полностью

       поглощен своей работой, и я давно это приняла, но так и не смогла к этому

       привыкнуть.

       Я взяла с кухонной стойки мамин журнал, который оставила тут ранее утром. Она

       записывала в него свои самые любимые рецепты, свои мысли и все то, что ее

       вдохновляло. В конце был специальный раздел, посвященный рецептам печенья.

       Журнал - это все, что у меня осталось от нее, и я берегла его, как самое большое

       сокровище.

       Несколько месяцев назад я начала делать новые заметки и зарисовки на пустых

       страницах в конце. Я все время боялась испортить книгу, как будто записи мамы

       могли каким-то образом потускнеть из-за моих. Но у меня тоже есть желания и

       идеи, которые в любом другом месте я бы не записала.

       Я проводила пальцами по старым, запятнанным едой страницам, читая и

       перечитывая слова, написанные мелким рукописным почерком мамы.

       Я выбрала любимое печенье Каса, тыквенное с шоколадными чипсами, в награду

       за успешно пройденный им тест. Ну и потому, что тоже очень любила это печенье.

       Отобрав ингредиенты, я принялась за работу. Я знала рецепт наизусть, но до сих

       пор сверялась с мамиными инструкциями и заметками, сделанными ею на полях.

       Не использовать ванильный ароматизатор.

       Запастись тыквенным пюре к праздникам -весной и летом его обычно не продают

       в магазинах.

       Больше шоколада... никогда не помешает.

       Отец говорит, мама ела шоколад, чуть ли не вместо хлеба.

       Она умерла, когда мне был год, так что я никогда по-настоящему не знала ее. Отец

       почти ничего не рассказывает о ней, но иногда вдруг вспоминает какую-нибудь

       историю, и тогда я, не издавая ни звука, напряженно слушаю его, боясь, что любое

       восклицание или вопрос с моей стороны разрушат чары.

       Я высыпала пачку шоколадных чипсов в миску, и маленькие кусочки зашелестели, ложась на слой овсяных хлопьев. Снаружи солнце скрылось за тучами, а ветер

       бушевал с тех самых пор, как я встала с кровати. Наступала зима. Если это не

       самый подходящий день для печений, то я не знаю, какой тогда подходящий.

       Замешав тесто, я заполнила две формы для выпечки и сунула их в духовку, установив таймер так, чтобы печенье вышло запеченным, но рыхлым. Касу

       нравится именно такое.

       Сев за стол, я открыла учебник. Я уже дочитала главу, посвященную

       геологическому разлому, и сейчас должна была написать об этом эссе. Всю свою

       жизнь я находилась на домашнем обучении, и моим учителем был отец. Но в

       последнее время он предоставил меня самой себе.

       Он бы даже не заметил, начни я пропускать задания, но мне была невыносима

       мысль о том, чтобы так легко сдаться.

       Когда печенье испеклось, прогресс в учебе все еще равнялся нулю, и только спина

       7

       занемела. Субботней ночью я потянула мышцу на уроке борьбы (это была папина

       идея - заняться чем-нибудь помимо учебы) и до сих пор расплачивалась за это.

       Я оставила печенье остывать и поднялась наверх в свою комнату. Отодвинув в

       сторону стопку старых набросков и туристических журналов на комоде, я

       извлекла скрывающийся за ними тюбик ибупрофена.

       Я проглотила две таблетки, запив их глотком воды, и собрала волосы в высокий

       хвост, выпустив несколько светлых прядей. Осмотрев себя в зеркало, я недовольно

       поджала верхнюю губу. Мне с легкостью удавалось создавать красоту на бумаге с

       карандашом в руке. А вот создавать ее в жизни - не очень.

       Когда я выложила остывшее печенье на тарелку, наступил полдень. По пути в

       лабораторию я захватила тубу новых теннисных мячей, купленную для Каса. Я

       могла поклясться, что у этого парня синдром дефицита внимания, он был

       настолько рассеян и неугомонен, что его сфокусированного внимания можно было

       добиться, лишь поставив перед его носом еду.

       Войдя, я первым делом взглянула на комнату Сэма. Он сидел за столом, сосредоточившись и сжав губы в тонкую линию. Он даже не удосужился оторвать

       взгляда от книги.

       Иногда Сэм, с которым я проводила время ночью, существенно отличался от

       внимательного и серьезного Сэма, который представал передо мной в присутствии

       других людей. Вела ли я себя по-разному в зависимости от того, кто меня

       окружал? Сомневаюсь, что Сэму было до этого какое-то дело.

       Отец, сидя за компьютером, печатал. Он махнул мне рукой, не отрывая глаз от

       экрана. Кас, с торчащими во все стороны светлыми волосами, пересек свою

       комнату, когда я подошла.

       Он прижался лицом к стеклу и надул щеки как рыба фугу. Затем отодвинулся

       назад и улыбнулся - с ямочками на щеках он выглядел невинно-непослушным, как

       мог выглядеть только пятилетний малыш. Ну, пятилетний малыш и Касс.

       Здесь всем парням изменили процесс старения, но Кас выглядел моложе всех. С

       ямочками и круглыми щеками у него было классическое лицо ребенка. И он

       определенно знал, как использовать это в своих интересах.

       - Тыквенные? - он кивнул на печенье.

       - Конечно.

       - Анна Банана, я тебя люблю.

       Засмеявшись, я открыла люк (маленькое отверстие в кирпичной стене между его

       комнатой и комнатой Трева) и просунула туда четыре печенья и теннисные

       шарики. Потом нажала на кнопку, чтобы он смог открыть люк со своей стороны.

       - Ох, святой Иисус, - сказал он, вдыхая запах печенья.

       - Иногда мне кажется, что у тебя в животе черная дыра.

       - Мне просто нужно больше протеина.

       Он похлопал себя по животу. Сколько бы он не ел, в весе не прибавлял ни унции.

       - Не думаю, что два яйца на все печенья можно назвать протеином.

       Он невозмутимо щелкнул крышкой тубы с теннисными мячиками.

       - Этого вполне достаточно.

       - Ты закончил модель машины, что я принесла тебе на прошлой неделе? - Я

       перевела взгляд с Каса на стол, который еле смогла разглядеть под кучей

       полузаконченных проектов и мусора. На стопке спортивных журналов лежало

       одинокое колесо. - Считать это провалом?

       Он фыркнул, скривив лицо.

       - У меня еще уйма времени.

       Я пошла дальше, к комнате Трева. Он занимался йогой, когда я вошла, но теперь

       стоял у стены и ждал меня. Мы встретились взглядами, и я улыбнулась. У него

       были глаза уникального карего оттенка - цвета костра, теплые, светлые и

       притягательные.

       Рисуя его, я использую редкие цвета. Наверное, поэтому я и рисую его больше

       всех. И пусть я чувствую, что знаю Трева лучше остальных ребят, его

       национальности я определить никак не могу. Он слишком сильно выделяется на

       фоне ребят своей смугло-оливковый кожей, сейчас влажной от пота после занятий

       йогой.

       В его файлах я не нашла ничего конкретного, но, думаю, он может быть коренным

       американцем, или итальянцем.

       - Хочешь попробовать? - спросила я, показывая на блюдо.

       Он пригладил назад темные волосы одним взмахом руки.

       - Ты же знаешь, я живу ради этого.

       Я дала ему четыре печенья, и в ответ он положил что-то в люк. Засунув руку

       внутрь, я нащупала книгу в мягком переплете. " Письма с Земли" Марка Твена.

       9

       Библиотечная книга, которую я взяла на прошлой неделе. Я числилась там больше

       для Трева, чем для себя. Если была возможность, я покупала ему книги, и он

       выстраивал их на полке над своим столом. Конечно же, в алфавитном порядке.

       Под обложкой я нашла записку.

       " Ты спускалась прошлой ночью? Что ты сказала Сэму? "

       Я оглянулась убедиться, что отец не смотрит. Нет, не смотрел. Я делилась с

       Тревом многими своими секретами. Здесь он был моим лучшим другом. Он был

       единственным, кто знал, что я чувствую к Сэму.

       Я быстро схватила со своего стола ручку и написала ответ.

       " Да. А что? Он что-нибудь сказал? "

       Я прижала записку к стеклу, и Трев ее прочитал. Он написал ответ и показал мне.

       " Он ведет себя странно. Утром поцапался с Ником после того, как тот сказал что-

       то про тебя и печенье. И спит он все меньше и меньше.

       С ним что-то происходит".

       Моя следующая записка гласила:

       " Не знаю, я за ним послежу".

       - Я в тебя верю, - сказал Трев с понимающей улыбкой.

       Ухмыльнувшись, я проигнорировала его комментарий и скомкала бумагу.

       - Есть пожелания, какую книгу принести?

       - Что-нибудь про Авраама Линкольна?

       - Я посмотрю.

       Я направилась к комнате Сэма. Он любил плотненько поесть, поэтому печенье не

       сильно его привлекало, но все же я замедлила темп. Он все еще сидел за столом, сгорбив спину, погруженный в чтение. " Технологии двадцать первого века". Я

       достала ее специально для него.

       На полке над его головой были и другие книги, в основном - энциклопедии.

       Комната Сэма была аккуратной, опрятной, и пустой.

       Он поднял взгляд, когда я подошла.

       - Привет, - сказал он.

       - Привет, - улыбнулась я.

       И все.

       Комната Ника была последней. Мы с ним никогда не ладили. На самом деле

       однажды он сказал, что терпеть меня не может. Насколько я помню, я никогда не

       обижала его, но если обидела, то Ник не из тех, кто легко об этом забудет.

       Я сунула несколько печений в люк.

       - Есть пожелания? Я пойду в магазин на этой неделе. Свежий выпуск " Car & Driver"? Шампунь не кончился?

       Ему нравился особый - с авокадо и маслом ши. Я заказывала его за собственные

       деньги по интернету, на сайте, где продаются товары только с натуральными

       компонентами. Но его это не волновало.

       - Может, камень, рога подточить? - пробормотала я, не дождавшись ответа.

       - А как насчет рюмки водки? - спросил он, когда я была уже на полпути к столу.

       Проигнорировав его, я упала в кресло, жуя экстра-шоколадное печенье. Как и моя

       мама, я любила все экстра-сладкое. Хоть в чем-то мы с ней были схожи.

       В этом, и в том, что у нее тоже были карие глаза. Свободной рукой я держала пред

       собой вчерашний график, искоса поглядывая на парней. Ник лежал на кровати, закинув ногу на ногу, жевал печенье и смотрел ТВ-шоу про волков.

       Сэм продолжал читать. Трев беседовал с Касом о разнице между обычным и

       белым шоколадом. Казалось, стена совсем не мешает их разговору.

       Несмотря на все мои бесконечные расспросы, папа не сказал мне, в чем суть

       проекта. После того, как я наша лабораторию, моя голова была забита лишь

       мыслями о ней. Что четыре парня делают в нашем подвале? Где их родители?

       Как давно они тут? Отец точно знал, сколько информации нужно дать, чтобы

       удовлетворить моё любопытство и чтобы я помалкивала. Конечно, я знала о

       Подразделении, но суть проекта все еще не была мне ясна.

       Отец сказал, что я должна доверять ему, что он знает, что делает, как и

       Подразделение. Это все для общего блага.

       Наша работа заключалась в том, чтобы наблюдать, записывать данные и

       выполнять необходимые процедуры. Отец, возможно, был немного небрежен в

       сфере моего воспитания, но он был хорошим человеком, верил в нашу работу и в

       Подразделение. И я верила.

       Думаю, что Подразделение, скорее всего, финансируется правительством. Отец

       одержим войнами и внешними конфликтами. Мое последнее предположение - из

       11

       парней делают супер-солдат. Миру нужно больше героев.

       Когда Ник доел печенье, я подготовила лоток для взятия крови. Я дважды

       проверила каждую подставку. Три пробирки. Одна новая игла. Резиновый ремень.

       Бинты. Проспиртованные тампоны. Все на месте.

       Каждую вторую среду я должна была брать у Ника кровь, и каждый раз он пугал

       меня. Я бы лучше взяла кровь у горного льва. Если из Ника делают героя, сомневаюсь, что ему место в этом проекте.

       Я попыталась избавиться от страха, когда приблизилась к его комнате.

       - Ты готов?

       - А не все ли равно?

       Я хотела съязвить в ответ, но сдержалась. Нужно побыстрее покончить с этим.

       У отца было три правила, касающиеся лаборатории, которым я должна была

       следовать без вопросов. Правило номер один: " Не входить в комнаты парней, когда они бодрствуют". Правило номер два: " Пустить усыпляющий газ и ждать, когда объект вырубится". Правило номер три: " Подождать четыре минуты".

       Парни тоже знали правила.

       Но Ник их ненавидел.

       - Не мог бы ты лечь? - спросила я.

       Он ухмыльнулся.

       - Ложись, Ник.

       Он ощерился, но просьбу выполнил.

       За спиной зазвонил мобильный телефон отца.

       - Я должен ответить. Ничего, если я отойду?

       Я не стала говорить отцу, что боюсь Ника. Он мог подумать, что я не справляюсь.

       Поэтому, кивнув, сказала:

       - Конечно.

       Прижав телефон к уху, отец удалился.

       Ник, наконец, улегся, и я подхватила лоток.

       - Сейчас начнется, - предупредила я перед тем, как нажать кнопку #4 на панели

       управления. Двойные вентили в потолке его комнаты открылись, и из них повалил

       белый дым.

       Он успел сказать:

       - От этого дерьма у меня голова болит, - прежде чем газ добрался до него. Его

       глаза закрылись. Мускулистое тело полностью расслабилось.

       Я посмотрела на секундомер, свисающий на вытяжном шнуре с моей шеи. Не

       каждому человеку под силу задержать дыхание на четыре минуты. Отец был на

       девяносто процентов уверен, что парни тоже не могут этого сделать, и что они, скорее всего, не будут представлять никакой опасности, но десять процентов для

       меня - слишком большой риск.

       Через четыре минуты я нажала на кнопку, чтобы изменить направление вентилей, и газ был высосан обратно. Я набрала код входа в комнату Ника. Часть стены

       выдвинулась вперед и скользнула в сторону. Едкий запах газа еще витал в воздухе, когда я поставила свой поднос на пол и села рядом с Ником на кровать.

       Было странно видеть его таким расслабленным. Он казался почти уязвимым.

       Постоянная хмурость сошла, и черты его лица смягчились. Темные волосы

       завивались вокруг ушей. Не будь он вечно таким бешеным, казался бы даже

       красивым.

       Найдя хорошую вену, я незамедлительно наполнила три пробирки и уже

       собралась уходить, когда зацепилась взглядом за полоску обнаженной кожи под

       кромкой его рубашки.

       Я бросила взгляд на секундомер. Через полторы минуты эффект от газа начнет

       смягчаться. Поставив лоток на пол, я подняла край рубашки Ника.

       На его коже выделялся бледный шрам. Рубец был старым, но его форма заставила

       меня замереть. Этот шрам был похож на букву " E", и я подумала об " R" на груди

       Сэма. Почему я раньше его не замечала?

       Потому что никогда не смотрела на Ника.

       - Время на исходе, - крикнул через две комнаты Трев.

       Веки Ника задрожали, пальцы сжались в кулаки.

       Моё сердце упало. Я схватила поднос и сделала шаг к двери, когда Ник попытался

       схватить мою руку. Его пальцы скользнули по моему локтю, но он все еще был

       вялым от газа и промахнулся. Я хлопнула по кнопке управления, и стена

       скользнула назад как раз вовремя - Ник бросился за мной. Его синие глаза

       встретились с моими, и он снова набычился.

       13

       Я была до смерти напугана, но старалась не поддаваться страху. Ни у кого я не

       видела таких синих глаз, как у Ника. Они были цвета неба, когда ночь встречается