Эрих фон Дэникен 8 страница

«Ничто в жизни так не воодушевляет, как то, что в тебя стреляли и промахнулись».

КОГДА С НЕБА УПАЛ ОГОНЬ

Самое опасное мировоззрение – это мировоззрение людей, которые никогда не видели мира.

Александр фон Гумбольдт (1769–1859)

Ошибки научных выводов – Сочинения на заре человечества – Проблемы идентификации – Странные эксперименты – Воспоминание о визите – Хроники и книги пророчеств – Когда Солнце было в тени – И повсюду был потоп – Мысли о датировке – В гостях у Белого Медведя, хранителя традиций майя – Эмиграция по воздуху – Переселение индейцев хопи – Насколько правдив рассказ Белого Медведя? – Страх перед возвращением богов – Древние наездники драконов – Чичен‑ Ица, каменный рассказ майя – Картинки‑ загадки – Приложение

Астрофизик профессор Хейнц Хабер, ответственный редактор журнала Bild der Wissenschaft, сказал мне в приватной беседе: «Нам не нужны ваши боги! »

Так называемой эмпирической науке действительно удалось отменить богов и вместе с ними вытеснить в тайные каморки большие священные предания, где с ними позволено забавляться психиатрам и психоаналитикам. О том, что в конце концов получается при такой научности, метко и с иронией писал Эрвин Шаргафф – профессор биохимии, директор Института биохимии Колумбийского университета, штат Нью‑ Йорк:

«Кроме того, ученые и впрямь приносят нам массу сведений, но очень мало научных выводов» и «Тем временем пошли разговоры: единственное, чему может научить история, это то, что она ничему научить не может (и это на тысячах страниц)» [1].

Как часто нам всем, в том числе и ученым, нужны боги, – чтобы найти missing link, отсутствующее звено в развитии человечества, – я убеждаюсь на протяжении 25 лет, а именно с тех пор, как пытаюсь обосновать свою теорию, состоящую из косвенных доказательств. Недавно мне это стало особенно понятно, когда я, готовя эту книгу, продирался через бумажные горы научных трудов о рукописях майя и ацтеков, через еще существующие кодексы и удивительные археологические и этнологические открытия почтенных американистов столетия. Мне нет нужды излагать своими словами, что я об этом думаю, – я еще раз процитирую Шаргаффа: «Они пишут только для себе подобных, а с такими, как они, знакомиться не хочется. Поэтому у них остается своя голова, какой бы слабой она ни была».

Система науки имеет столь глубокую специализацию, а ее члены превратились в настолько элитарное закрытое общество, что кажется святотатством – или взрывом динамита, – когда мысль о прежнем существовании богов только выносится на обсуждение. Правда, в этой сфере, которую нужно обсудить, нет специалистов, нет «боговедов», а те, кто мог и должен был бы заняться этой гипотезой, – археологи и этнологи – хотят оставаться в своем тесном кругу. Там, в благонадежной группе потомков, совокупно владеющих наследством, они могут взаимно подтверждать свои «научные выводы», ссылаться в сносках друг на друга, делать ходы конем психологических интерпретаций и сальто‑ мортале зачастую непроверяемой логики, а в результате плести друг другу лавровые венки на лбы мыслителей.

Наш гражданский долг – вторгнуться в круговорот пустоты, свежим ветром широко распахнуть окна!

При такой весенней уборке нового мышления речь идет не о том, чтобы отказаться от сведений, накопленных специалистами за сто и более лет, или преуменьшить достижения археологических исследований, или не принимать во внимание усилия выдающихся ученых по расшифровке рукописей майя, и не о том, чтобы заново переписать историю народов Центральной Америки, однако на основании многих тысяч полученных фактов следует правильно сформулировать насущные вопросы.

В преданиях ацтеков и майя – некогда самых могущественных в политическом плане индейских племен Мексики – недвусмысленно сообщается о богах их предков, которые прибыли на Землю из космоса и стали тут наставниками. В преданиях описывается, как однажды с неба упал огонь и как могучий потоп едва не уничтожил род человеческий.

Важные источники, которые не пострадали от разрушительных методов христианских миссионеров, поскольку они возникли во время или после эпохи испанских завоеваний:

• «Пополь‑ Вух», священная книга киче‑ майя. Записана около 1530 г. на латыни;

• «Чилам‑ Балам», мифы и исторические хроники. Записаны в XVI веке на языке майя, но латинским шрифтом;

• древнеамериканские пиктографические рукописи;

• документы испанских хронистов, которые были свидетелями подавления майя и ацтеков.

Таким образом, этим основным источникам в лучшем случае 450 лет. Как, спрашивается, эти «молодые» книги могут содержать сведения о визитах инопланетян, которые (если они были! ) происходили за несколько тысяч лет, а не в XVI веке?

Я знаю мусульман, которые могут сура за сурой продекламировать весь Коран. Я встречал христиан, хранящих в голове Новый Завет, и иудеев, которые по памяти читают Тору. Очень многие верующие, пусть и не дословно, помнят основное содержание культовых книг своих религий. Если бы в ужасной войне все Библии превратились в пепел, но выжили несколько священников, миссионеров и набожных мирян, Священное Писание возродилось бы из памяти и было записано, возникли бы новые древние Библии – подобное 2000 лет назад случилось с так называемыми первоначальными текстами, ни один из которых сегодня не сохранился в подлиннике. То же произошло в Центральной Америке XVI века. Жрецы и старейшины племен собирали воспоминания, предания, относящиеся к эпохе их богов. Новой была только бумага, на которой тогда все это было записано, а возраст того, что было написано, мог составлять тысячи лет.

Из‑ за страха за свою жизнь они приняли христианство, но на протяжении многих поколений по‑ прежнему следовали своей древней вере. Это облегчало их существование и их совесть, а также позволяло рассказывать предания. Как говорит Вольфганг Кордан, эксперт по истории майя и один из переводчиков «Пополь‑ Вух», даже сегодня их сердце и чувства принадлежат древней вере:

«Они до сегодняшнего дня не испанизированы. Они упорно сохраняют свои национальные костюмы, свою племенную организацию, свой язык; их католицизм не стоит ни гроша, ведь в Гватемале, в горном городе Чичикастенанго, они отвоевали церковь для языческих ритуалов, и каждое воскресенье киче‑ майя совершают на близлежащем холме жертвенные воскурения перед статуей бога плодородия Алкс'Ик» [2].

Сообщения очевидцев‑ испанцев мало знакомят с мифологией и миром верований порабощенных народов, поскольку это были преимущественно «документы, составленные для испанской публики» [3], т. е. отчеты Кортеса в четырех длинных Cartas (письмах) с 1519 по 1524 г. королю Карлу V [4]. Кортес описывал события со своей точки зрения, и «язычество» «дикарей» мало его тревожило. Содержание индейских книг более компетентно.

Передо мной лежат три издания «Пополь‑ Вух». Самое старое опубликовал в 1861 г. аббат Брассёр де Бурбур [5], второе издание вышло в 1944 г. [6] и третье – в 1962 г. [7]. «Пополь‑ Вух» содержит древнейшие предания майя племен киче, это их, так сказать, Ветхий Завет. Первоначальный текст пропал. Вот что пишет о нем профессор Шульце‑ Йена:

«Можно только предполагать, что способный, обученный чтению и письму будущим епископом Маррокином, крещеный как Диего Рейносо индеец из города Кумаркаах‑ Утатлан, обладавший глубоко укоренившимся и издавна профессионально поддерживаемым стремлением своей расы сохранить духовное наследие отцов, примерно в 1530 г. первым… письменно изложил предания киче на их родном языке» [6].

Обнаружил рукопись монах‑ доминиканец Франсиско Хименес лишь в начале XVIII в. у индейцев в Чичикастенанго, о которых Вольфгангу Кордану известно, что они и сегодня придерживаются древних языческих обычаев. Предания киче, переведенные на испанский Хименесом, хитрый аббат Брассёр разыскал в университетской библиотеке в Мадриде.

Самый древний «Пополь‑ Вух» состоит из 56 листов формата 16 х 26 см; они исписаны с обеих сторон: слева – индейский оригинальный текст, справа – испанский перевод. Это «Пополь‑ Вух», о котором Кордан сказал: «Книга Совета – Пополь‑ Вух – относится к великим сочинениям зари человечества» [7].

Переводы «Пополь‑ Вух» отличаются своими текстами, а точнее – акцентами, которые расставлял тот или иной переводчик в зависимости от эпохи и своего образования. Если речь шла о кресте, то священники, естественно, узнавали в нем крест Иисуса на Голгофе, тогда как майя имели в виду крест Вселенной. Стоило в тексте появиться юношам, отправившимся к созвездию Плеяд, как современные этнологи мигом представили эту часть как мифологическую. Какое им дело, что для индейцев майя мифы были чужды, как китайская грамота! Все высказывания священных книг были для них так же правдивы и неподдельны, как для христиан Евангелие.

В том‑ то и беда, что каждый переводчик привносит в источники – разумеется, из лучших побуждений! – свое толкование понятий майя, которое сообразно духу времени он считал правильным и целесообразным.

«Пополь‑ Вух» начинается с такого утверждения:

«Вот начало старинной вести о Том, кто на этой земле носит имя киче. Здесь мы запишем старинную весть с начала и происхождения всего того, что было совершено в твердыне киче племенами народа киче.

Вот чем мы также займемся: как То, что было сокрыто, стало очевидно, раскрыто и оглашено, как это было освещено Создательницей и Творцом, Великой матерью и Великим отцом сыновей, как их называют».

Немного позже неизвестный индейский автор правильно констатировал, что текст был записан лишь в эпоху христианства. На мой взгляд, автор писал историю своего народа в укромном месте, опасался разоблачения и потому подстраховывал свои тексты – насколько ему позволяло непривычное мышление испанцев – путем приведения в соответствие с христианским учением. Несмотря на такие оговорки, он подтверждает, что в основе этой редакции «Пополь‑ Вух» лежит тайное древнее произведение:

«Такая книга существует, она написана давно, но сокрыта от взгляда тех, кто смотрит и думает. Благородным было ее появление и возвещение о том, как свершилось появление целого неба и земли».

Поэтическим предложением, что до начала всего «мир парил в глубоком молчании», автор вступает в книгу бытия, приступает к описанию истории сотворения своего народа. Тогда, говорит он, не было ни человека, ни зверя, ни растения, ни камня – «было лишь небо», все находилось «в сумраке ночи», потому что солнце не светило.

Аббат Брассёр, который владел, как мы знаем, языком майя, в свое время беседовал с индейцами и имел доступ к более древней редакции «Пополь‑ Вух», очень точно описал появление богов из тьмы:

«Люди замечают их прибытие, но не понимают, откуда они появились. Можно сказать, что они таинственным образом появляются из моря или, как боги в греческих мифах, спускаются с небесных высот» [5].

То, что Брассёр добавил как пояснения, часто в сносках, он узнал от майя – комментарии к первоисточнику из первых рук. Если из немецких переводов могло возникнуть мимолетное впечатление, что вся жизнь, по мнению майя, пришла из моря – как предварение новых предположений о возникновении жизни, то Брассёр комментировал, исходя из собственных сведений:

«Не было ни людей, ни зверей, ни птиц, ни рыб, ни раков, ни деревьев, ни камней, ни долин, ни трав, ни лесов; было только небо. Вид земли еще не показался».

Не был ли назван морем тот пра‑ бульон, в котором жизнь возникла только под внеземным воздействием? Это совпало бы с очень современными, совершенно новыми воззрениями, но тогда всем толкователям мифов следует сесть на школьную скамью учиться у сторонников эволюционной теории! Среди ведущих естествоиспытателей – впереди которых сэр Фред Хойл, получивший всемирную известность своими исследованиями в астрономии, – все больше распространяется мнение, что жизнь не случайно возникла в заваренном наукой пра‑ бульоне, а была в своем биологическом строении коренным образом изменена посредством генов из космоса. Фрэнсис Крик – лауреат Нобелевской премии 1962 г. за открытие ДНК, носителей генетической информации, – удивил (испугал? ) специалистов своей теорией управляемой панспермии, согласно которой миллиарды лет тому назад некая высокоразвитая цивилизация могла в головной части беспилотного космического корабля отправить на Землю микроорганизмы, чтобы они размножались в праокеане.

Во тьме не было «никакого движения и ни малейшего ветерка», и в море тишины и черноты двигались только творцы «в небесно‑ голубых одеждах». Особенно выделялся бог Тепеу Кукумац.

Это всего лишь иное, обычное на Юкатане написание имени Кукулькана, которое, в свою очередь, идентично имени изгнанного из Тулы ацтекского жреца‑ правителя, почитаемого как бог Кецалькоатль. Не принимая во внимание такую тождественность, некоторые специалисты связывают небесно‑ голубой цвет одежд с цветом разноцветных перьев Кецалькоатля.

Аббат Брассёр поясняет в своем переводе: «Слово гахва языках киче и какчикель[15] означает как «синий», так и «зеленый».

Синие или зеленые перья птицы кецаль не могли подойти к небесно‑ голубым одеждам бога Тешу Куку мац, поскольку во время сотворения, когда выступил бог, еще не было никаких птиц. Понятно! Хронист майя упомянул разноцветные перья в связи с Тепеу Кукумацем, чтобы через немедленно возникающую по ассоциации птицу кецаль дать представление о цвете одежд незнакомцев, которые были на них, когда они очень‑ очень давно вышли из тьмы.

Итак, в небесно‑ голубых одеждах они вышли из безмолвной черноты Вселенной. Это не новость. В бесчисленных мифах, например полинезийцев на Кирибати [8], сообщается то лее самое. Существа, которые там появились, не были ни животными, ни шаманами – служителями культа, которые ищут контакты с духами или душами умерших, даже если их способности по глупости сравнивали со способностями животных.

Нет, речь шла о «белых мужчинах, больших знатоках наук», которых называли «сердце небес». Брассёр настойчиво подчеркивает в своем переводе, что все три первых бога, которых называли Гром, Молния и Быстрота, спустились с небес вместе с Тепеу Кукумацем.

Здесь я должен ответить на обвинение, которое мне предъявляют этнологи и – по дружбе – психологи. Я имел смелость истолковать Гром и Молнию иначе, чем это допускает неприкосновенное ученое мнение. Оно гласит, что такие природные явления, которые таинственно гремели и блистали с небес, первобытные люди не понимали, а потому «обожествляли».

Существуют примитивные религии, мне не нужно это объяснять. Однако я осмеливаюсь спросить: разве природные явления говорят, как они это делают в преданиях? Разве они издают законы, проявляют себя в качестве наставников? Разве природное явление дало Моисею десять заповедей? Разве молния и гром диктовали пророку Еноху отрывки его удивительной астрономической книги? Разве древние майя обращались к явлениям природы, когда называли гром и молнию «белыми мужчинами, большими знатоками наук»? Разве не по непостижимой воле Молнии, Грома и Быстроты были некогда созданы первые люди?

Можно допустить, что толкователям позапрошлого поколения другие объяснения не пришли в голову, однако эти толкования просочились в специальную литературу и с тех пор затуманивают свежий взгляд юных студентов. Мне кажется, это противоречит здравому смыслу, когда до самого конца последнего века ах какого прогрессивного второго тысячелетия продолжают делать вид, что нет более реалистичных аргументов относительно смысла мифов о сотворении мира, чем изобретение «примитивных религий»! Собственно говоря, такое упорство можно объяснить лишь некоторым страхом, что включение инопланетян в академическое представление сможет развалить все здание.

«Осознать, что заблуждался, – это значит всего лишь признать, что сегодня ты умнее, чем вчера», – констатировал Йоганн Каспар Лафатер (1742–1801). Следовательно, нашим достопочтенным мужам следует без стеснения распрощаться с устаревшим мировоззрением.

Богам «Пополь‑ Вух» после нескольких неудачных экспериментов удалось сотворить нового человека, который, правда, еще не соответствовал нашему представлению о Homo sapiens. То, что эксперименты с первым человеком заключались не в земном оплодотворении, следует из предания:

«Вот имена первых людей, которые были созданы, сотворены: первый человек был Баламкице, затем второй Балама‑ каб, затем третий Махукутах, наконец, четвертый Икиба‑ лам – это имена наших первых предков. Они назывались только созданными, только сотворенными: у них нет матери, у них нет отца, мы можем называть их только благородными. Их не рожали женщины, и они не были зачаты как сыновья Создательницей и Творцом, Праматерью и Праотцом. То было чудо, что они были созданы, что они были сотворены, колдовство, сотворенное Праматерью и Праотцом, Всемогущей и Кукумацем».

Как в большинстве историй о сотворении мира, так и в преданиях майя в создании человеческой расы активно участвуют боги. Однако создание оказалось настолько удачным, что могло стать опасным для создателей:

«Они смотрели и тотчас видели даль; они смогли все увидеть, все познать, что есть на свете. Когда они смотрели, они сразу видели все в округе, и повсюду они видели купол небес и недра земли. Они видели все сокрытые далеко вещи, не сходя с места. Они сразу увидели весь мир, и они видели его оттуда, где они стояли».

То, что создания равны им, а в конце концов могут и превзойти их, «создателям» не понравилось, они быстро ограничили исключительные способности:

«И набросил бог по имени Сердце Небес пелену на глаза. И они затуманились, как налет покрывает зеркало. Их глаза затуманились: они могли видеть только то, что вблизи, только это было им ясно видно. Так были разрушены мудрость и все знания всех четырех людей истока и начала. Так были созданы и получили свою форму наши предки, наши отцы. Сердцем Небес, Сердцем Земли».

Свою гипотезу о возникновении Homo sapiens мне не удается сформулировать короче, чем в строчке – «Сердцем Небес, Сердцем Земли»: это двойственная натура из земного телесного вещества и внеземного разума.

В «Пополь‑ Вух» открываются удивительные утверждения:

«Тут было много темных и светлых людей, людей разных сословий, людей разноязыких, было поразительно слушать их» [7].

В другом переводе написано очень похоже:

«И тут же жили в удовольствии темные и светлые люди. Приятна была внешность этих людей, приятна их речь, внимателен их слух» [6].

Это высказывание удивительно тем, что предки майя понятия не имели о существовании белых и черных: когда появился «Пополь‑ Вух», Центральная Америка еще не была открыта!

Примечательно также сообщение, что поначалу все говорили на одном языке, прежде чем – как в Библии при строительстве Вавилонской башни – заговорили «на разных языках». Каким мог быть начальный единый язык? До визита инопланетян гоминиды прозябали в неведении. Лишь после целенаправленной искусственной мутации они приобрели способность к учению, и первым языком, на котором говорили все народы, вероятно, был язык «богов».

Синхронно с другими священными преданиями «Пополь‑ Вух» повествует об избранных, которые вознеслись на небо. То, что в Библии случилось с пророками Енохом и Илией, в древнем мире майя произошло с несколькими избранниками:

«Это было прощание с ними. Они исчезли над вершиной горы Хакавиц. Они не были погребены своими женами и детьми, никто не видел их ухода».

Они «исчезли», но не улизнули бесшумно, они оставили очень странные воспоминания о своем пребывании – памятки для живущих в будущих тысячелетиях, предостережение от мании величия, что они якобы венец творения, и о том, что вроде бы над ними никого нет:

«И Баламкиц оставил символ своей сущности. «Пусть это послужит вам напоминанием обо мне, то, что я оставлю тут для вас, должно быть вашей силой! » – сказал он. И оставил как символ своей сущности нечто со «связанной силой», как его называют: воистину, оно совсем связано, его не развязывают, никто не знает, как оно связано, потому что никто не видел, как его завязали».

Что за «связанная сила» могла быть там? Вольфганг Кордан [7] говорит, что на языке майя это называется Писом К'ак'аль = Никто не знал, что это было. Судя по основе слова, Кордан полагает, что речь могла идти об особом камне, которому майя поклонялись и которого боялись. Обычных камней, которые были в избытке, никто не боялся. Почему так?

Мне вдруг вспомнилась Кааба, святыня мусульман в Мекке, которую пророк объявил целью хаджа. В юго‑ восточном углу пустого помещения, не имеющего окон, находится Черный камень, предмет поклонения, паломники прикасаются к нему и целуют его. Говорят, что на Землю его принес архангел Гавриил. Почему ковчег иудеев я тоже считаю сувениром инопланетян, я попытался объяснить в скрупулезном анализе информации о священной реликвии по всем сохранившимся документам [9]. Тут мне вспоминается и таинственное металлическое зеркало, которое в 660 г. до н. э. богиня Солнца Аматэрасу послала основателю японской империи Дзимму Тенно. Как мусульмане в Мекку, так сегодня миллионы японцев совершают паломничество в город Исе на острове Хонсю, чтобы в найку, внутреннем реликварии храма, поклониться Священному Зеркалу как величайшему из сокровищ империи. Никто из живущих до сих пор не посмел раскрыть чудесный пакет, завернутый в многочисленные слои ткани.

С завидным постоянством критики требуют веские доказательства моей гипотезы, и я могу их понять. Я не могу понять, почему в наш просвещенный век нет возможности исследовать Черный камень в Мекке, Священное Зеркало в Исе, останки иудейского ковчега, которые с изрядной долей уверенности находятся под собором Святой Марии города Ак‑ сум в Эфиопии. Снаружи и внутри этих объектов должны иметься неземные особенности, иначе на протяжении более 2500 лет (в Японии! ) они не смогли бы сохранить свою притягательную силу [10].

Хранят ли религии ключ к пониманию земного прошлого? Скрывают ли его? Несомненно, соблюдая уважение ко всем религиозным чувствам, необходимо предоставить упомянутые – и некоторые другие – закрытые секретные материалы для исследования. Время назрело. Пока же меня утешает

Джованни Гуарески (1908–1968), автор книги «Дон Камилло и Пеппоне»: «Критик – это курица, которая кудахчет, когда другие несутся! »

Я уже говорил, что к источникам, которые пережили страсть к уничтожению, охватившую епископа Диего де Ланду, относятся книги «Чилам‑ Балам». В них собраны исторические рассказы и пророчества, записанные латинскими буквами, но на юкатанском языке, так называемом языке майятан.

«Чилам» означает «пророк» или «переводчик богов», «балам» – «ягуар». Существуют 17 книг «Чилам‑ Балам». Их различают путем указания места прежнего хранения на «Чилам‑ Балам» из Мани, «Чилам‑ Балам» из Балама, Чумайеля, Ишиля, Текаша и т. д.

Документы были написаны между XVI и XVIII в., поскольку народ требовал от жрецов сведений о своем прошлом, а от пророков – предсказаний будущего; книги читали на ритуальных собраниях, они пользовались у майя большим авторитетом, еще в XX в. пользовались копиями с копий священных преданий, таким своего рода самиздатом.

Составленные многими поколениями жрецов, записанные многочисленными писцами, часто непонятные по смыслу, с ошибками в датах, смешавшие воедино историю и пророчества, напичканные ошибками переписчиков, книги «Чилам‑ Балам» – трудная для чтения литература. Сотворение Земли происходит в тот момент, когда уже вершится история, в то же время нисшествие бога‑ творца связывается с последующим мировым пожаром. Так уж бывает с самиздатом, которому приходится появляться тайно, под игом чужой власти, во тьме времени.

В «Чилам‑ Баламе» из Чумайеля сотворение Земли описывается так:

«Это история мира, записанная в стародавние дни, ибо не пришло еще время писать такие книги… так что люди майя хотят узнать, как они родились в этой стране… Это случилось в Катун 11 Ахау (дата. – Э. ф. Д. ), когда появился Ах‑ Музенкаб (снизошедший бог. – Э. ф. Д. ). Тогда было так, что опустился огонь, затем сверху упала веревка, потом скалы и деревья…»

В дальнейшем Ах‑ Музенкаб, снизошедший бог, разрушает прекрасные знаки тринадцати богов космоса майя. Небо падает на землю и поджигает ее: закончилась первая эра. Поскольку у майя все происходило в виде циклов, вскоре возникли новые народы – и так до самого истребления майя испанцами. Кажется, что одно пророчество указывает на наше время:

«На небе будет круг, земля будет гореть. Поднимется Кавиль [16], он будет поставлен в начале времени, которое наступит. В этот катун (дата. – Э. ф. Д. ) на земле все будет гореть».

Ральф Л. Ройс, который в 1933 г. перевел «Чилам‑ Балам» из Чумайеля на английский [11], дал сноску к этому разделу:

«Нам напоминают о пророчествах, возвещавших об испанских завоевателях: на небе появился огонь, который пылал с полуночи до восхода солнца… и потом исчез».

Какими бы важными среди редких источников ни были книги «Чилам‑ Балам», поскольку они частично основывались на подлинных документах майя, высказывания в «Кодексе Чимальпопока» гораздо яснее. Усердный аббат Брассёр обнаружил эти тексты во время своих страстных поисков древних американских преданий. Брассёр, настоящий гений в языках, выучил также ацтекский язык, а потому сумел распознать в рукописи хронику ацтекской династии Иштлиль‑ шочитль [12]. Он дал своей находке имя учителя, который обучил его языку ацтеков: Чимальпопока Галисия.

Согласно «Кодексу Чимальпопока», после того как боги сотворили небо и землю, «сверху упали палочка и деревяшка, о которую та трется для добывания огня; Тецкатлипока бросал вниз дрова и закоптил ими небо». Проделав это, боги стали совещаться, кому из них в будущем жить на Земле:

«Горестно обдумывали Та, что в звездном одеянии, Тот, кто богат звездами, Повелительница в воде, Тот, кто стал над людьми, Та, которая приминает землю, Тот, который валит изгородь, Кецалькоатль».

Кажется, что Кецалькоатль был тут всегда.

В Кодексе утверждается, что было не только четыре сотворения мира, но и четыре Солнца, но только в пятую эпоху Солнце стало таким, как мы его видим, – это удивительно, как и утверждение:

«В пятую эпоху, как было известно старым людям… тут была основана земля, небо… а также четыре вида живущих людей…»

По преданию, основание Земли произошло в году 1 кролика, момент времени, который соответствовал 726 г. до н. э. нашего летосчисления. Дата неправильная, но, возможно, с 726 г. до н. э. началась ацтекская хроника. Впрочем, не важно, когда она началась и что она означает, остается непостижимым, откуда ацтеки почерпнули свое утверждение о существовании «четырех видов живущих людей».

В Кодексе драматично описан мировой пожар и солнце, потемневшее настолько, что наступила зловещая ночь:

«Было основано второе солнце. Его дневным знаком были четыре ягуара. Его называли солнцем ягуаров. При нем случилось так, что обрушилось небо, что солнце тогда не следовало своим путем. Только что был полдень, и сразу после него наступила ночь! »

Итак, это случилось в эпоху второго солнца. Непонятное смертельное зрелище под знаком третьего солнца превратилось в катастрофу:

«Оно называется солнцем огненного дождя. В эту эпоху случилось так, что огонь падал дождем, поэтому жители сгорали. Тогда же с неба сыпался песок с камнями. Старики рассказывали, что тогда ветер взметал песок с камнями, которые мы теперь видим, и пенились андезитовые лавы [17], и тогда оседали разные красноватые скальные породы».

Видимо, речь шла о чем‑ то большем и совершенно ином, чем об «обычном» солнечном затмении: майя и ацтекам солнечные затмения были известны, в Дрезденском кодексе есть целая таблица затмений с точными данными о них.

Озадачивает также то, что в «Кодексе Чимальпопока» в эпоху второго солнца сообщается о великанах. Сказано, что они приветствовали друг друга фразой «Не упади! », потому что тот, кто падал, больше не ориентировался в темноте. Обычно солнечное затмение длится несколько минут, и даже в течение этого времени остается достаточно света, чтобы видеть, куда поставить ногу. Великаны, о существовании которых в давние времена сказано в Кодексе, появляются во многих мифах, в некоторых местах исследователям даже удалось подтвердить подлинность отпечатков их огромных ступней в осадочных породах.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒