Алекс Флинн 5 страница

Я попросил об этом, потому что знал, что он и не будет этого делать. Отец вообще не хотел меня видеть. Он дал это понять предельно ясно. А если бы он всё-таки приехал, то сделал бы это лишь из чувства долга. Я не хотел этого, не хотел сидеть тут в ожидании отца, и каждый день страдать от того, что он не пришёл. Было интересно, начнет ли он спорить со мной, прикидываясь «хорошим папочкой».

– Хорошо, – ответил отец. – Если ты этого хочешь, Кайл.

Типично для него.

– Да, я этого хочу.

Я повесил трубку, пока не передумал и не стал умолять его вернуться.

Отец сделал всё быстро. Преподаватель появился неделю спустя.

– Кайл, – я заметил, что Магда перестала называть меня «мистер Кайл» после того, как я накричал на неё. Теперь она раздражала меня чуть меньше. – Это Уилл Фраталли. Преподаватель.

Рядом с неё стоял высокий парень лет тридцати, немного странного вида. Он привёл с собой собаку, песочного лабрадора; на парне были джинсы, слишком мешковатые, чтобы облегать его ноги, но недостаточно длинные, чтобы считаться модными, и голубая рубашка на пуговицах.

Он явно из бесплатной государственной школы, даже не из крутой. Уилл шагнул мне навстречу.

– Здравствуй, Кайл.

При виде меня он не закричал. Очко в его пользу. Но с другой стороны Уилл и не смотрел на меня. Он как будто смотрел мимо меня.

– Я здесь! – помахал я рукой. – Так не пойдёт, если ты даже не сможешь смотреть на меня.

Собака издала низкий рык.

Парень, Уилл, засмеялся.

– Это может вызвать некоторые затруднения.

– Почему это? – спросил я.

– Потому что я слепой.

Ох.

– Сидеть, Пилот! – сказал Уилл. Но Пилот метался, отказываясь сидеть.

Это был совершенно иной, параллельный мир. Мой отец сошёл с ума и нашёл — или, что более вероятно, заставил свою секретаршу найти – слепого преподавателя, чтобы тот не мог видеть, насколько я уродлив.

– Ох, ничего себе, извини. Это… это твоя собака? Она будет жить здесь? С тобой? – прежде я никогда не встречал слепых, хотя видел их в метро.

– Да, – Уилл указал на собаку. – Это Пилот. Мы оба будем жить здесь. Это было довольно жесткое условие твоего отца.

– Не сомневаюсь. Что он рассказал обо мне? Прости. Хочешь сесть? – я взял парня за руку.

Уилл резко отдёрнул её.

– Пожалуйста, не делай так.

– Извини. Я просто пытался помочь.

– Никогда не хватай людей. Тебе бы понравилось, если бы я тебя так схватил? Если хочешь предложить помощь, поинтересуйся, нужна ли она человеку.

– О’кей, о’кей, извини, – отличное начало знакомства. Но мне нужно ужиться с этим парнем. – Нужна помощь?

– Спасибо, нет. Я справлюсь.

Пользуясь тростью, которую я тоже не заметил, Уилл обошёл диван и сел. Пёс продолжал смотреть на меня, как будто думал, что я какое-то животное, которое может напасть на его хозяина. Он издал ещё один низкий рык.

– Он подсказывает тебе, куда идти? – спросил я. Я не боялся. Я знал, что если пес меня тяпнет, я тут же исцелюсь. Наклонившись, я посмотрел собаке прямо в глаза. «Всё в порядке», – подумал я. Пёс сел, затем лёг. Он не сводил с меня глаз, но рычать перестал.

– Не совсем. Я сам нахожу дорогу, но, если собираюсь спуститься с лестницы, он останавливается.

– У меня никогда не было собаки, – сказал я и подумал, как глупо это прозвучало. Бедненький маленький нью-йоркский ребёночек.

– Эту ты не можешь оставить. Она моя.

– Я понимаю, – удар номер два. – Расслабься, – я сел на стул, напротив Уилла. Пёс продолжал смотреть на меня, но взгляд был уже иной, словно он пытался понять, животное я или человек. – Что отец рассказал тебе обо мне?

– Он сказал, что ты инвалид, который нуждается в домашнем обучении, чтобы не отставать от школьного курса. Ты очень серьёзный ученик, я полагаю.

Я засмеялся:

– Инвалид, да? – Инвалид, всё верно. Другими словами, неполноценный. Не имеющий ценности. – Он упомянул о том, какое у меня заболевание?

Уилл заёрзал на месте.

– Вообще-то нет. Ты хотел это обсудить?

Я покачал головой прежде, чем осознал, что Уилл не может меня видеть.

– Кое-что ты, наверное, хотел бы знать. Послушай, дело в том, что я совершенно здоров. Просто я урод.

Брови Уилла приподнялись при слове «урод», но он ничего не сказал.

– Нет, правда. Во-первых, всё моё тело покрыто шерстью. Густой шерстью, как у собаки. А ещё у меня клыки и когти. Вот такие у меня недостатки. А преимущество в том, что я неуязвим. Если меня укусят, рана тут же заживёт. Я мог бы стать супергероем, не считая того, что, если бы я когда-нибудь попытался спасти кого-нибудь из горящего здания, то от одного взгляда на моё лицо они с криками бросились бы в пламя.

Я замолчал. Уилл по-прежнему не отвечал, просто смотрел на меня так, словно мог видеть меня лучше других людей, будто мог видеть, как я выглядел раньше.

Наконец, он спросил:

– Ты изложил все, что хотел?

Изложил? Кто так говорит вообще?

– В смысле?

– Я слепой, но не дурак. У тебя не получится меня одурачить. Я-то думал… Твой отец сказал, что тебе нужен частный преподаватель. Если дело не в этом… – Уилл встал.

– Нет! Ты не понял. Я не пытаюсь издеваться над тобой. Я говорю правду, – я взглянул на собаку. – Пилот знает. Ты же можешь понять, что он беспокоится? – Я протянул руку к Уиллу. Пёс снова зарычал, но я посмотрел ему в глаза, и он перестал. – Вот. Коснись моей руки.

Я закатал рукав рубашки, и Уилл, коснувшись моей руки, отпрянул.

– Это твоя… это ведь не пальто или что-то подобное?

– Потрогай. Никаких швов, – я повернул руку так, он мог потрогать и другую сторону. – Не могу поверить, что он не рассказал тебе.

– У твоего отца действительно было несколько довольно необычных… условий относительно моей работы.

– Каких?

– Он предложил огромное жалованье и оплату всех расходов кредитной картой – не могу сказать, что я возражал. Твой отец настоял, чтобы я жил здесь. Жалованье было заплачено через фирму, а я должен был никогда не спрашивать, кто он такой или почему нанял меня. Меня обязали подписать контракт на три года, который может быть досрочно расторгнут по желанию твоего отца. Если я останусь здесь на три года, он оплатит мой кредит на обучение и обеспечит мне обучение в аспирантуре. И наконец, мне пришлось согласиться не рассказывать свою историю СМИ и не писать об этом книгу. Я решил, что ты кинозвезда.

Я засмеялся над этим.

– Отец сказал тебе, кто он?

– Сказал, что он бизнесмен.

– И он не думал, что я расскажу тебе правду? Мы поговорим об этом, – сказал я. – То есть, полагаю… Ты всё ещё хочешь работать здесь, теперь, когда знаешь, что я не кинозвезда, а просто урод?

– А ты хочешь, чтобы я здесь работал?

– Да. Ты первый человек, с которым я разговариваю за последние три месяца, не считая врачей и экономки.

Уилл кивнул.

– Тогда я хочу здесь работать. Если честно, я чуть было не передумал, когда решил, что ты кинозвезда, но мне нужны деньги, – он протянул мне руку, я принял её. – Я рад работать с тобой, Кайл.

– Кайл Кингсбери, сын Роба Кингсбери, – я пожал руку Уилла, наслаждаясь его потрясенным видом. – Ты говорил, отец дал кредитную карту?

Надо сказать, кредитка отца сблизила нас с Уиллом в последующие недели. Прежде всего, мы заказали книги, раз уж теперь я был таким серьёзным учеником. Учебники, а ещё романы и книги, выполненные шрифтом Брайля, для Уилла. Было очень здорово наблюдать, как он читает руками. Мы купили мебель и спутниковое радио в комнату Уилла. Он попытался убедить, что нам не следует тратить так много, но спорил недолго.

Я рассказал Уиллу всё о Кендре и проклятии.

– Это абсурд, – сказал он. – Ведьм не существует. Это, должно быть, какое-то заболевание.

– Ты так думаешь, потому что не можешь меня видеть. А если бы мог, то поверил бы в ведьм.

Я поведал Уиллу о том, что должен найти настоящую любовь, чтобы снять проклятье. И хотя он ответил, что не верит, думаю, в конце концов, он поверит мне.

– Я выбрал книгу, думаю, тебе понравится, – Уилл указал на стол. Я взял книгу. – «Собор Парижской Богоматери».

– Ты с ума сошёл? В ней, похоже, страниц пятьсот.

Уилл пожал плечами.

– Попытайся. У неё захватывающий сюжет. Если окажется, что ты недостаточно толковый, чтобы прочитать её, то мы выберем что-нибудь другое.

Но я прочитал эту книгу. Часы и дни пролетали один за другим, пока я читал. Мне нравилось читать в комнатах пятого этажа. Там стоял старый диван, который я придвинул к окну. Я часами сидел там, время от времени читая, иной раз – наблюдая за потоками людей внизу, идущих к станции метро или выходящих из магазина, за ребятами, моими сверстниками, идущими в школу или прогуливающими уроки. У меня было ощущение, что я со всеми знаком.

Но я также читал о Квазимодо, горбуне, который жил в соборе Нотр-Дам. Конечно, я знал, почему Уилл предложил мне эту книгу – потому что Квазимодо похож на меня, запертого здесь. И в своей комнате на пятом этаже, глядя на город, я чувствовал себя похожим на него. Квазимодо наблюдал за парижанами и за прекрасной цыганкой Эсмеральдой, танцевавшей далеко внизу. А я наблюдал за Бруклином.

– Этот автор, Виктор Гюго, наверно, был веселым парнем, – сказал я Уиллу на одном из занятий. – Было бы здорово позвать его на какую-нибудь тусовку.

Я произнёс это с сарказмом. Книга была совершенно угнетающей, будто автор ненавидел людей.

– Кстати, в своем творчестве он пытался перевернуть привычную картину мира, – сказал Уилл.

– Почему? Потому что сделал священника плохим парнем, а урода – хорошим?

– Отчасти. Смотри, а ты оказался достаточно умён, чтобы прочитать эту большую книгу.

– Это лёгкая книга, – я знал, что Уилл пытался сделать – хвалить меня, чтобы я усерднее старался. И всё же я почувствовал, что улыбаюсь. Я никогда не считал себя умным. Некоторые из моих учителей говорили, что я умён, но не получаю хороших оценок, потому что не занимаюсь сам; учителя говорят это, чтобы втянуть вас в неприятности с родителями. Но, возможно, это правда. Интересно, может быть, уродство сделало меня умнее. Уилл сказал, что, когда человек слеп, другие чувства, слух и обоняние, усиливаются, чтобы компенсировать это. Мог ли я стать умнее, чтобы компенсировать свою безобразную внешность?

Обычно по утрам я читал, а в обеденное время мы с Уиллом беседовали. Он поднимался ко мне около одиннадцати.

Однажды в субботу Уилл не зашёл ко мне. Вначале я и не заметил, потому что читал важную главу, где Квазимодо спасает Эсмеральду от казни, а затем несёт её в собор, крича: «Убежище! Убежище! ». И хотя Квазимодо спас Эсмеральду, она не могла даже взглянуть на него.

Он был слишком уродлив.

К слову о том, что наводит тоску! Я услышал, как часы пробили полдень, и решил спуститься вниз.

– Уилл! Подъём! Пора нести свет просвещения!

Но на площадке третьего этажа меня встретила Магда.

– Его нет, Кайл. У него встреча, очень важная. Уилл просил передать, что сегодня у тебя выходной.

– У меня вся жизнь – выходной.

– Он скоро вернётся.

Мне больше не хотелось читать, поэтому после обеда я вышел в интернет. Неделей раньше я нашёл отличный сайт, на котором можно увидеть спутниковые снимки всего земного шара. На сегодняшний день я уже нашёл там Эмпайр Стейт Билдинг, Центральный парк и Статую Свободы. Я даже нашёл свой дом. Как здорово было бы найти в Париже собор Нотр-Дам! Я снова вернулся к карте Нью-Йорка, прокрутив от Эмпайр Стейт Билдинг до собора Святого Патрика. Был ли Нотр-Дам таким же большим как собор Святого Патрика? Мне очень нужны атлас и путеводитель. Я тут же заказал их через интернет.

Затем, раз уж я был в сети, и заняться мне было нечем, я зашёл на MySpace. В школе я слышал о людях, которые знакомились в сети. Может быть, и я смогу познакомиться с кем-то таким способом, влюбить ее в себя с помощью переписки, а всю эту историю о чудовище осторожно объяснить позже.

Я зарегистрировался на MySpace и начал поиск девушек. У меня по-прежнему был профиль из того прошлого, когда я был нормальным Кайлом. Раньше я никогда не пробовал знакомиться на MySpace, в этом не было необходимости. Поэтому я добавил ещё несколько фотографий, более подробное описание и ответил на все вопросы о моих интересах (хоккей), о любимых фильмах («Гордость и предубеждение» – Слоан заставила меня посмотреть его, и я ненавидел каждую минуту, но знал, что девушки поведутся на это) и героях (мой отец, конечно, – это придавало чувствительности). В графе «Кого я хотел бы встретить» я написал «свою настоящую любовь», потому что это было правдой.

Я начал поиск. Категории для моего возраста не было, и я выбрал возраст «18 – 20 лет», потому что знал: всё равно все лгут о своём возрасте. На запрос я получил семьдесят пять профилей.

Я кликал на некоторые из них. Большинство вело на платные порно-сайты. Я попытался избежать в запросе слов, коверкающих смысл, и, наконец, нашёл один профиль, который показался мне нормальным. Имя участника – Скромница23, но её профиль был отнюдь не скромным.

«Меня считают привлекательной цыпочкой. Не думаю, что здесь и правда есть кто-то подобный мне. Я голубоглазая блондинка ростом 5 футов 2 дюйма. Ну, фотки вы уже видите. Я люблю танцевать и тусоваться с друзьями. Люблю людей, которые умеют оттягиваться на полную катушку. Ещё очень люблю вечеринки. Я учусь в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса на актрису. Мне нравится весело проводить время и жить полной жизнью…»

Я посмотрел в зеркало.

– Покажи мне Скромницу23, – сказал я ему.

Зеркало показало класс и сфокусировалось на девочке – девочке, которая точно не было и секундой старше двенадцати лет. Я нажал на клавиатуре клавишу «Назад».

Я просмотрел еще одну анкету и еще одну. Я намеренно выбирал анкеты людей из других штатов, потому что в таком случае мне не придется встречаться с ними слишком скоро. В конце концов, ну что я мог сказать: «Я чудовище с желтым цветком в лапе»? У меня впереди еще два года, чтобы влюбиться и влюбить ее в себя.

- Покажи мне Звездную танцовщицу 112, - приказал я зеркалу.

Ей было около сорока. В следующие три часа я исследовал MySpace и Xanga, вернее сказать, выуживал единичные экземпляры. Обладателями последних просмотренных мною анкет оказались:

- 40-летняя домохозяйка, просившая фото с обнаженкой;

- старик;

- 10-летняя девочка;

- полицейский.

Все они утверждали, что были женского пола и одного со мной возраста. Мне хотелось верить, что коп оказался там, потому что пытается поймать других несовершеннолетних, разместивших анкеты. Я написал предупреждение десятилетней девчонке, она в ответ разоралась на меня, что я не ее мать.

Вошла Магда с пылесосом.

- Ой, я не знала, что ты здесь, Кайл. Не против, если я уберу в комнате?

- Без проблем. Я в Интернете, - улыбнулся я, - пытаюсь найти девушку.

- Девушку? – она подошла ближе и взглянула на монитор, - ага, - она сморщила лоб, и мне подумалось, что это потому, что она, наверно, понятия не имеет, что такое чат и что такое Интернет вообще. – Хорошо, я постараюсь быть потише. Спасибо.

Я еще какое-то время листал страницы. Нашлось несколько людей, которые казались нормальными, но никого из них не было в сети. Вернусь попозже.

Еще полчаса я провел, набирая в поисковике слова вроде «чудовище», «трансформация», «заклинание», «проклятие», просто так, чтобы выяснить, не сталкивался ли кто-нибудь с чем-нибудь подобным за пределами сказок братьев Гримм и мультфильма о Шреке. Я нашел наистраннейший сайт, созданный каким-то Крисом Андерсоном, со всевозможными чатами на любые темы, включая чат для людей, которые были трансформированы во что-то иное. Возможно, это была подростковая компания, увлекающаяся написанием фанфиков по Гарри Поттеру. Но я все-таки решил однажды заглянуть туда еще раз.

В итоге я отключился. Я слышал, что Уилл вернулся на пару часов пораньше, но он не поднялся, чтобы поговорить со мной. «Уилл, выходной закончился! » - заорал я.

Нет ответа. Я проверил остальные этажи. Уилла не было. В результате я вернулся в свою комнату. «Кайл, это ты? » - послышался его голос из сада. Последний раз я туда заглядывал в первый день. Я не мог смотреть на восьмифутовую деревянную ограду, которую мой отец воздвиг для того, чтобы люди снаружи не могли меня увидеть, и поэтому шторы в моей комнате всегда были задернуты. А Уилл был где-то там внизу:

- Не поможешь мне немного, Кайл?

Я вышел наружу. Уилл был окружен горшками, растениями, землей и лопатами. В данный момент он был пойман в ловушку огромным пакетом с землей.

- Уилл, паршиво выглядишь! – проорал я через стеклянную дверь.

- Не могу сказать тебе, как ты выглядишь, - ответил он, - но если ты выглядишь так же, как и звучишь, то выглядишь ты полным придурком. Помоги мне, пожалуйста.

Я вышел и помог поднять ему мешок с грунтом. Я рассыпал его повсюду, большей частью на Уилла: «Извини».

Только тогда я заметил, что он сажает розы, целые дюжины роз. Розы в ранее пустовавших клумбах, розы в горшках, плетущиеся розы на сетках. Красные, желтые, розовые и, что было хуже всего, белые, напоминавшие мне о том, что обернулось худшей ночью в моей жизни. Я не мог смотреть на них, но все-таки подошел поближе. Протянул руку, чтобы коснуться одной из них. И отпрыгнул. Шип. Я выпустил когти. Ну прямо-таки лев и мышонок. Я вытащил шип. Ранка тут же затянулась.

- Откуда эта идея с розами? – спросил я.

- Мне нравится заниматься садоводством, и я люблю, как пахнут розы. Я устал от твоей хандры с вечно задернутыми шторами и решил, что, возможно, сад как-то оживит это место. Я решил, что стоит последовать твоему совету, относительно траты некоторых средств твоего отца.

- Откуда ты знаешь, что шторы закрыты?

- В комнате холодно и пусто, когда шторы задернуты. Ты не видел солнца с тех пор, как я здесь оказался.

- И ты думаешь, что появление здесь парочки цветов это изменит? – я ударил лапой по одному из розовых кустов, отомстил за вонзенный в мою руку шип. – Ага, я, значит, буду одним из тех героев, о которых показывают сопливые сюжеты на второсортных каналах – «Жизнь Кайла была пуста и полна отчаяния, но розы сотворили чудо и все изменили». Так ты себе это представляешь?

Уилл покачал головой:

- Всем необходимо немного красоты…

- Что ты знаешь о красоте? Ты меня с кем угодно перепутаешь.

- Я не всегда был слеп. Когда я был маленьким, у моей бабушки был розовый сад. Она научила меня обращаться с ними. Она часто повторяла, что розы могут изменить мою жизнь. Она ушла на тот свет, когда мне было двенадцать. Тогда же я начал слепнуть.

- Начал? – но в голове вертелось: «да, роза еще как может изменить твою жизнь».

- Сначала, я не смог видеть в темноте. Потом мне поставили диагноз резко суженного поля зрения, это меня невероятно бесило, потому что я больше не мог играть в бейсбол, вдвойне было обидно, потому что я был хорошим игроком. И в итоге я перестал видеть вообще.

- Ого, ты, наверно, жутко переживал.

- Спасибо за сочувствие, но не стоит разговаривать со мной как в сопливых сюжетах, - Уилл понюхал красную розу. – Запах напоминает мне о тех временах. Я могу представлять их в воображении.

- Ничего не чую.

- Закрой глаза.

Я закрыл. Он тронул меня за плечо, направляя к розам.

- А теперь нюхай.

Я вдохнул. Он был прав. Воздух был наполнен ароматом роз. Но он вернул меня в ту ночь. Я видел себя на сцене, рядом со Слоан, а потом вновь в моей комнате, с Кендрой. Внутри меня все сжалось. Я поперхнулся.

- Как ты узнал, какие покупать? – мои глаза все еще были закрыты.

- Я оформил заказ и надеялся на лучшее. Когда пришел курьер, я разобрал их по цветам. Я немного различаю цвета.

- Да правда что ли? – я все еще не открывал глаза, - и какого цвета эти?

Уилл отпустил меня.

- Эти сидят в горшке с лицом купидона на нем.

- Но какого они цвета?

- Те, что были в горшке с купидоном, были белыми.

Я открыл глаза. Белые. Розы, вызвавшие такие сильные воспоминания, были белыми. Я вспомнил слова Магды: «Тот, кто не способен оценить красоту в жизни, никогда не будет счастлив».

- Поможешь с остальными? – спросил Уилл.

Я пожал плечами: «Хоть чем-то займусь». Уиллу пришлось объяснять мне, сколько надо засыпать земли, сколько торфа, сколько удобрений.

- Городскому мальчишке раньше такого делать не приходилось? – поддразнил он.

- Флорист доставлял новые композиции каждую неделю.

Уилл засмеялся, а потом заметил: «Ты не шутишь». Я сжал пластиковый контейнер, освобождая ком земли с цветком, как показал мне Уилл, вытащил его и посадил в лунку.

- Магда любит белые розы».

- Ты мог бы подарить ей несколько.

- Ну не знаю.

- Вообще-то именно она предложила идею с садом. Она сказала мне, что ты каждое утро проводишь на верхнем этаже, уставившись в окно. «Как цветок в ожидании солнца», - сказала она. Она переживает за тебя.

- С чего бы?

- Не знаю. Возможно, у нее просто доброе сердце.

- Вовсе нет. Это потому, что ей за это платят.

- Ей заплатят независимо от того, счастлив ты или нет.

Он был прав. В этом не было смысла. Я всегда был груб с Магдой, но вот, пожалуйста, она старается для меня. И Уилл тоже. Я начал раскапывать новую лунку.

- Спасибо за это, Уилл.

- Не за что.

Он швырнул в мою сторону пакет с удобрениями, чтобы напомнить, что именно их следует засыпать следующими.

Позже, я срезал три белых розы и понес их Магде. Я собирался подарить их ей, но когда поднялся наверх, почувствовал себя глупо. Так что я просто оставил их у плиты, на которой она готовит обед. Я надеялся, что она догадается, что они от меня, а не от Уилла. Но когда она принесла мне обед, я притворился, что в ванной, и крикнул ей, чтобы оставила поднос у двери.

В эту ночь, впервые после моего переезда в Бруклин, я вышел на улицу. Я дождался наступления ночи, и, несмотря на то, что было еще только начало октября, на мне было надето толстое пальто и широкополая шляпа, которую я натянул пониже, скрывая лицо. Подбородок и щеки я замотал шарфом. Я старался идти поближе к зданиям, поворачиваясь так, чтобы люди не могли меня разглядеть, я скрывался в аллеях, избегая близкого контакта с прохожими. Кто угодно, кроме меня, должен быть на моем месте, думалось мне. Я же Кайл Кингсбери. Я особенный. Я не должен быть вынужден таиться по аллеям, прячась за мусорными баками в ожидании, что какой-нибудь незнакомец вдруг закричит: «Монстр! ». Я должен быть среди людей. Но, однако, вот он я, прячусь, крадусь, таюсь и очень удачно остаюсь незамеченным. Это было самым странным. Никто меня не замечал, даже те, кто смотрел прямо на меня. Невероятно. Я знал, куда хотел пойти. К Джину Эллиотту, моему однокласснику из Таттла, он устраивал лучшие вечеринки в доме своих родителей в СоХо в их отсутствие. Я заглядывал в зеркало, и потому знал, что их не будет на выходных. Я не мог пойти на вечеринку – ни как незнакомец, ни в качестве самого себя – Кайла Кингсбери, превращенного в ничто. Но я подумал что возможно, только лишь возможно, что я смогу постоять снаружи и посмотреть, как входят и выходят оттуда люди. Понятно, что я мог бы увидеть все это и в Бруклине. Но мне хотелось быть там. Все равно никто меня не узнает. Единственной опасностью было то, что меня кто-нибудь увидит, что меня поймают и будут показывать, как монстра, как какое-нибудь диковинное животное в зоопарке. Крошечный риск. Но мое одиночество придало мне смелости. Я смогу это сделать. Ведь до сих пор люди проходили мимо меня, смотрели на меня, но словно не видели.

Стоит ли рискнуть и поехать на метро? Я рискнул. Это был единственный способ добраться. Я нашел станцию, которую так много раз видел из своего окна, и, стараясь не думать о попадании в зоопарк и о своих друзьях, приходящих на экскурсии поглазеть на меня, я купил карточку для проезда в метро и стал ждать следующего поезда.

Когда он прибыл, в нем почти не было людей. Час пик был позади. И все-таки я держался подальше от остальных пассажиров, я выбрал наихудшее место в хвосте вагона и уставился в окно. Но, не смотря на это, женщина на соседнем сиденье пересела подальше, когда я сел. Я не дыша смотрел в отражении окна, как она проходит мимо меня. Если она взглянет на меня, то увидит мое звериное обличие в отражении. Но она не посмотрела, просто прошла, дернувшись от резкого движения поезда, сморщив нос, будто почувствовала неприятный запах. Она села на самое последнее место, но не сказала ни слова.

И тут до меня дошло. Конечно же! Было тепло, а в своем тяжелом пальто и шарфе я был похож на бездомного. Вот что они думали обо мне, все эти люди на улице и в поезде. Вот почему они не смотрели на меня. Никто не смотрит на бездомных. Я был невидимкой. Я мог ходить по улицам сколько угодно; пока я буду прятать свое лицо, никто меня не заметит. Это была своеобразная свобода. Уже смелее я огляделся вокруг. Абсолютно точно никто не смотрел на меня. Все смотрели в свои книги, на своих друзей или просто… в сторону.

Я доехал до Спринг Стрит и вышел, уже с меньшей осторожностью. Я пошел по более освещенным улицам, намотав свой шарф плотнее вокруг шеи, стараясь не замечать удушающего ощущения и шагая в стороне ото всех. Больше всего я боялся, что меня увидит Слоан. Если она хоть кому-нибудь сказала обо мне, то ее подняли на смех, и теперь она может указать на меня, доказывая, что не врала.

Я дошел до дома Джина. Там был консьерж, так что я не мог зайти в фойе. Да мне и не хотелось туда заходить, мне не хотелось сталкиваться с обилием света, лиц и тем фактом, что вечеринка идет своим ходом без меня, будто я не существую. Возле дверей была огромная кадка с цветами. Я дождался пока никого не будет рядом, скользнул вниз и утроился поудобнее возле нее. Знакомый запах разносился в воздухе, я взглянул на верх кадки. Красные розы. Уилл бы гордился мной, что я это заметил.

Вечеринка, скорее всего, началась в восемь, но приглашенные продолжали подтягиваться даже в девять. Я наблюдал за всем, словно смотрел шоу со скрытой камерой. Я видел все то, чего не должен был: как девушки подтягивают бюстгальтеры на груди, или как они отхлебывают последний глоток чего-либо перед тем, как войти в здание, как парни обсуждают то, что лежит у них в карманах, и то, с кем они собираются это использовать. Я мог бы поклясться, что некоторые из моих друзей смотрели прямо на меня, но не видели. Никто не орал: «Монстр! ». Никто будто не замечал. Мне от этого было одновременно и хорошо, и плохо.

И она была там. Слоан. Она на моих глазах впивалась губами в Салливана Клинтона, одного из старшеклассников, в таком яром публичном проявлении страсти, которому место только в фильме с рейтингом для тех, кто старше 18-ти. Они могли себе это позволить при мне, потому что, повторюсь еще раз, я был невидим. Я уж начал подумывать, не стал ли невидимкой на самом деле. В конце концов, они зашли внутрь.

Вот так проходила эта ночь. Люди приходили. Люди уходили. Около полуночи, измученный жарой и усталостью, я уже собирался уходить. И вот тогда я услышал знакомый голос со ступеней над моей головой.

- Крутая вечеринка, да? – это был голос Трея.

Он был с еще одним моим бывшим другом, Грэйдоном Хартом.

- Лучшая, - ответил Грэйдон. – Даже круче, чем была в прошлом году.

- А какая была в прошлом году? – спросил Трей. – Они, наверно, все у меня в голове перемешались.

Я пригнулся еще ниже, надеясь, что они уйдут, и тут я слушал свое имя.

- Да знаешь, - ответил Грэйдон, - та самая, куда Кайл Кингсбери привел ту мерзкую девчонку, которая провела весь вечер с рукой, засунутой ему в штаны.

Трей засмеялся:

- Кайл Кингсбери – имя из прошлого. Старый, добрый Кайл.

Я почти что улыбнулся, и мне стало еще теплее в моем длинном пальто.

- Ага, а что с ним стряслось? – спросил Грэйден.

- Перевелся в пансион.

- Видимо думал, что он слишком хорош для нас.

Я уставился на них, в особенности на Трея, чтобы увидеть, как он вступиться за меня.

- Нечему удивляться, - отозвался Трей, - он всегда думал, что выше всех нас на голову, Мистер Мой-папа-ведущий новостей.

- Ублюдок.

- Да уж, я рад, что его больше нет, - сказал Трей.

Я отвернулся от них. Они, наконец, ушли.

Мое лицо, мои уши горели. Все это было сплошной ложью – мои друзья в Таттле. Вся моя жизнь. Что же люди скажут, если увидят меня таким, какой я сейчас, если они ненавидели меня, когда я был красавцем. Я даже не помнил, как добрался до дома. Никто меня не заметил. Всем было плевать. Кендра была права, во всем права.

Я опять зашел на MySpace.

- Покажи мне Ангелочка 1023, - сказал я зеркалу.

Но вместо этого в нем появилось лицо Кендры.

- Это не сработает, пойми.

- Что ты тут делаешь?

- Развенчиваю твои иллюзии. Это не сработает, поиски любви в он-лайне. Так ты настоящую любовь не найдешь. Так это не работает.

- Черт подери, почему нет? Нет, я, конечно, согласен, что некоторые из них предлагают что угодно, но не все же…

- Ты не можешь влюбиться в компьютер. Только не по-настоящему.

- Люди постоянно встречаются в сети. Даже женятся иногда.

- Одно дело познакомиться в сети, потом узнать человека лично и влюбиться в него. Совсем другое дело все отношения строить только в сети, убеждая себя, что ты влюбился в человека за тридцать штатов отсюда…

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒