Франсуаза Бурден 6 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 16Следующая ⇒

– Назревает крупная сделка, но обстоятельства складываются не в мою пользу.

– Не беспокойся, все выйдет по‑ твоему.

– Гениально! Жо, я тебя обожаю.

Кто‑ то тихо постучал, и они оба подпрыгнули от неожиданности. Вошел Альбан. Он снял мокрый плащ и пристроился у стола.

– Ты гадаешь Давиду? – в голосе Альбана послышалась досада. – А когда я тебя прошу, ты всегда отказываешься!

– Родственникам не могу, – торжественно ответствовала Жозефина. – Я ничего не вижу, если дело касается вас.

– Скажи лучше, что ты не хочешь ничего видеть!

– Если такой ответ тебе больше по душе, пусть будет так.

Быстрым движением она собрала карты и, скрестив руки, улыбнулась Альбану.

– Не дуйся на меня. Предсказание будущего – это забава, игра.

–Хотя твои предсказания всегда сбываются, – вмешался в разговор Давид.

– Это совпадение.

– Ты слишком скромна, Жо. Гадай ты на картах за деньги, давно бы уже разбогатела!

–Хочешь пристроить меня на какую‑ нибудь ярмарку, а, Давид?

Они засмеялись, но Альбан даже не улыбнулся. Его лучший друг и бабушка всегда прекрасно ладили, и ему это нравилось, но сейчас он почему‑ то почувствовал себя третьим лишним.

– Если я что‑ то… – начал было он ворчливым тоном, но Жо его перебила:

– Лучше сядь и не говори глупостей. Ну как прошли выходные?

– Сама все увидишь за ужином. Софи и Валентина все никак не могут поладить.

– Чему удивляться? Тут и карты не нужны.

– Это пройдет?

– Гадать на кофейной гуще я не умею, – ответила Жо.

Увидев недовольную мину Альбана, она потрепала его по руке.

– Не волнуйся зря, Валентина – замечательная девушка.

– Я постоянно говорю тебе то же самое, – отозвался Давид. – А ты, надо признать, ее не заслуживаешь!

– Ну конечно заслуживает, – ласково проговорила Жо. – Этот парень заслуживает всего самого лучшего в мире.

– Ага, я так и знал, что он твой любимчик! Ты любишь его больше, чем меня, потому что он – твой внук! Кровь не водица, верно?

–Что ж, сейчас я и правда люблю его больше всех, потому что он чувствует себя несчастным.

Альбан растерянно и вопросительно посмотрел на бабушку.

– Все забывается, дорогой, вот увидишь! – прошептала Жозефина. – И самолеты тоже.

Давид тотчас же перестал шутить и стал внимательно рассматривать стол, не желая встречаться с Альбаном взглядом. Несколькими простыми словами Жозефина выразила чувство, от которого у него ком подкатывал к горлу. Бесспорно, у Альбана есть Валентина и «Пароход», но он не знал, на каком он свете, лишился самого важного, что было у него в жизни. Давид понимал это лучше, чем кто бы то ни было: в детстве он сначала завидовал другу, но потом зависть превратилась в восхищение. Альбан – представитель класса, защищающий своих товарищей на совещаниях в учительской… Альбан – капитан команды регбистов пансиона… Бесстрашный Альбан втягивает друзей в сумасшедшие истории и с гордо поднятой головой признается, что это он – зачинщик… Альбан и его необыкновенная бабушка, Альбан и его братья, к чьей компании Давид присоединился, став четвертым мушкетером, хотя роль д’Артаньяна была уже занята… Их дружба родилась, когда они были подростками, стала крепче, когда они повзрослели, и никогда не ослабевала, несмотря на разлуки и расстояния. Десять лет назад Давид, впервые войдя в салон самолета, экипажем которого командовал Альбан (это был «Аэробус», летевший в Бангкок), и услышав «Первый пилот Альбан Эсперандье и его экипаж желает вам приятного полета! », преисполнился гордости и восторга. Ему хотелось крикнуть, что командир экипажа – его лучший друг, друг детства!

– Мечтаешь о выгодной сделке, Давид?

Он тряхнул головой и улыбнулся Жозефине.

– Я долго тебе надоедал, – решительно сказал он. – Ты должна отдохнуть перед ужином.

–Я приду к семи: пообещала Валентине показать, как готовится соус с каперсами к мерлузе.

– Вы с ней что‑ то замышляете! – расхохотался Альбан.

– Иногда после обеда она заходит ко мне на чашку чая, – кивнула пожилая дама. – Говорит, что ей приятно на время оторваться от работы, хотя на самом деле единственное, чего она хочет, – это послушать мои рассказы о тебе.

–Так расскажи ей, как он приклеивал жвачку к мебели! – смеясь, предложил Давид.

– Мне тогда было десять, – возразил Альбан. – Папа терпеть не мог, когда мы жуем жвачку! Говорил, что с ней мы становимся похожи на нормандских коров!

Давид, улыбаясь, подтолкнул Альбана к двери. Он прекрасно помнил, что Феликсу не нравилась масса других пустяков. Впрочем, его чаще всего не было дома. А от Маргариты не дождешься ни слова, ни улыбки… Вот чему Давид не завидовал, так это отношениям между тремя братьями Эсперандье и их родителями. Но отец и мать Альбана погибли при таких таинственных и трагических обстоятельствах, что все предпочли об этом поскорее забыть. И все же…

–Черт побери, Давид, в каких облаках витает сегодня твоя голова? Похоже, гадание не идет тебе на пользу!

– Я знал, что ты так скажешь. Ты мне просто завидуешь!

Шел сильный дождь, поэтому от флигеля к вилле им пришлось бежать. Альбан расправил свой плащ у них над головами, как зонтик. В холле они столкнулись с Жилем и Коля, которые как раз закончили партию в шахматы.

– Вы пришли вовремя! – сказал Жиль. – Идемте в кабинет. Надо посоветоваться.

Альбан нахмурился, но Жиль жестом успокоил его. При Давиде он не станет говорить о вчерашнем открытии и о прошлом семьи.

– Я долго думал о будущем «Парохода», – объявил он, когда все четверо устроились поудобнее. – И у меня появилась идея – так называемое долевое владение. Мы можем организовать гражданское товарищество по операциям с недвижимостью, не ущемляя ничьих интересов. Определенный пай достанется Жо, остальное мы разделим между собой. Делая инвестиции, мы будем видеть все в процентном соотношении. Опускаю детали, потому что для этого пришлось бы исписать стопку бумаги. Оформлением документов я займусь, когда получу ваше согласие. Давид, раз уж он тут, мог бы высказать свое мнение, ведь он – эксперт в вопросах недвижимости!

Весьма довольный собой, Жиль внимательно посмотрел на Альбана и Коля, потом повернулся к Давиду.

– Что ж, часто такое товарищество – удачное решение проблемы. Учредить его стоит недорого, и Жо могла бы сразу передать вам часть пая. В таком случае в будущем вы заплатите меньше при оформлении наследства.

– И при продаже каждый получит причитающуюся ему часть денег. Инвестиции Альбана в ремонт не будут выброшены на ветер, а Коля не придется ничего вкладывать, если он этого не захочет. Что скажете, братья мои?

– Мне это подходит, – произнес Коля. – Что до официального оформления, тебе и карты в руки. Я тебе полностью доверяю.

Поскольку Альбан не сказал ни слова, Жиль обратился к нему с прямым вопросом:

– А тебя, Альбан, этот вариант устраивает?

– Думаю, да.

– Если сомневаешься, никто не заставляет тебя соглашаться!

Оскорбленный в лучших чувствах, Жиль выжидательно посмотрел на брата.

– Я хочу сказать… В общем, хотя в действительности «Пароход» принадлежит Жо, до сегодняшнего дня мы все чувствовали себя здесь хозяевами. И мне бы не хотелось, чтобы однажды интересы Коля пострадали из‑ за меня. Если мы с Жилем станем тратить деньги на дом, доля Коля будет уменьшаться, как шагреневая кожа. И что ему в результате останется? Чердак? И все только потому, что у него не было свободных денег в тот момент, когда я затеял ремонт?

– Ты зря все усложняешь! – воскликнул Коляʹ. – В моем случае все просто – я со всем заранее согласен. Я знаю, что мои братья – не жулики. Послушай, Альбан! Пускай моя доля будет меньше, чем ваши, но со временем цена на дом будет расти, поэтому я все равно получу то, что мне причитается.

В комнате повисла тишина, каждый погрузился в размышления. Давид встал.

– Свое мнение я высказал, теперь обсудите все между собой. А я пойду посмотрю, не нужна ли помощь вашим женам!

– Кстати о женах, – заметил Коляʹ, когда Давид вышел. – Я поделился нашими планами с Малори, она со всем согласна.

–Что до меня, – вздохнул Жиль, – то я не хочу посвящать Софи в эти дела.

Братья посмотрели на него с удивлением, и он добавил:

– Она не слишком разбирается в денежных вопросах. Будет выспрашивать и спорить до потери пульса. А мне только этого и не хватает…

Он произнес это с горечью, и Альбан насторожился.

–У вас с Софи все в порядке? – не сумел он сдержать вопроса.

–Да, конечно.

Жиль быстро отвел взгляд, что только укрепило Альбана в его подозрениях, но было очевидно, что брат не хочет об этом говорить.

– Прежде чем мы вернемся к нашим дамам, я бы хотел обсудить еще один вопрос. Я старший и, как вы знаете, стараюсь ничего не упустить.

– Старший? – усмехнулся Коляʹ. – Давно мы не слышали эту песню! Скажи же слово свое, о глава семьи, мы благоговейно внемлем тебе!

– Если это слово тебя не устраивает, скажем, что я самый ответственный из вас, этого требует моя работа. И на данный момент самый… самый платежеспособный.

– Я знал, что концовка будет менее приятной, – сказал Альбан, обращаясь к Коля.

– Альбан, я хочу поговорить о тебе.

Положив подбородок на скрещенные ладони, Жиль какое‑ то время молчал, потом решился:

– Я не хочу вмешиваться в твои дела, но считаю своим долгом тебя предостеречь. Ты не имеешь пока источника доходов. С одной стороны, у тебя есть сбережения, с другой – ты рассчитываешь получить страховку. Последнее может занять уйму времени, ты это прекрасно знаешь. По моему скромному мнению, тебе не следует сильно тратиться. Вкладывай деньги, но думай о будущем. Если ты не найдешь работу в ближайшие два‑ три года, то увидишь, что…

–Хорошо, Жиль, я понял.

Резкий тон Альбана удивил старшего брата, который тут же продолжил:

– По‑ твоему, я сую нос не в свое дело?

– Абсолютно точно. Я давно не ребенок и, даже не будучи юристом, способен оценить реальное положение вещей. И я думаю о будущем, уж можешь мне поверить!

– Не обижайся, – пробормотал Коляʹ, пытаясь смягчить гнев Альбана.

Несколько секунд они сидели молча, стараясь не смотреть друг на друга, потом Альбан заговорил, но уже спокойнее:

–Я знаю, что ты принимаешь близко к сердцу свою роль главы клана, Жиль.

– Я?

– Это появилось в тебе после смерти родителей и только усилилось со смертью деда. Я тебя не упрекаю, нет. Ты стремишься защитить своих младших братьев, это нормально. Но сегодня…

– Тебе больше не нужны мои советы?

– Я поступаю только так, как сам считаю нужным.

Жиль грустно улыбнулся и покачал головой. Он уже злился на себя за несдержанность и проклинал свою привычку читать мораль окружающим – детям, жене, клиентам и даже оппонентам в суде. Говорить с Альбаном отеческим тоном или пытаться преподать ему урок влекло за собой неизбежный конфликт. Из всех Эсперандье Альбан был самым независимым, дольше всех жил один, не чувствуя потребности в привязанностях. Перестав быть пилотом, он не превратился в простофилю, расходы которого следует контролировать.

– Что ж, – оживился Жиль, – думаю, с делами мы покончили и можно садиться за стол.

Коля встал первым, потирая руки, чтобы согреться.

– В доме прохладно, вы не находите?

– Ты прав, – согласился Альбан. – Мастер по отоплению придет послезавтра. С этого и начнется ремонт.

Он говорил с энтузиазмом, чтобы избежать нового спора, но на самом деле, размышляя о предстоящих работах, потерял сон. Что бы ни думал о нем старший брат, Альбан часами сидел над колонками цифр, взвешивая каждое решение. По его прикидкам, на реконструкцию «Парохода» уйдет шесть месяцев, и этот промежуток времени позволит ему встать на ноги. Ему нужна была пауза в жизненном круговороте, и ни братья, ни даже Валентина не могли заставить его ускорить ход событий.

* * *

Они все никак не могли разойтись по своим спальням. Ужин прошел хорошо, все были веселы и довольны. Жозефина вскоре после окончания трапезы ускользнула к себе, оставив их болтать и смеяться. Малори предложила переставить тяжелый стол поближе к камину. Чтобы поддерживать в нем пламя, мужчинам уже раз десять приходилось подбрасывать поленья.

– Знаете, что мы сделаем, когда «Пароход» обновят и снова спустят на воду? – громко спросил Жиль, постукивая ножом по своему бокалу, чтобы привлечь всеобщее внимание. – Я заплачу за ящик шампанского, и мы разобьем все бутылки о фасад, как будто это настоящий корабль!

– Конечно! Разве ты упустишь случай за что‑ нибудь заплатить? – с иронией отозвался Коляʹ.

Альбан прыснул, Софи последовала его примеру. За ужином она много пила, и теперь ее глаза блестели. Она сидела рядом с Альбаном, фамильярно опираясь то на его плечо, то на руку и не замечая встревоженных взглядов Валентины, которая устроилась на противоположном конце стола.

– Мой муж такой щедрый, – сказала Софи. – Это редкое качество у мужчины, разве не так?

– И этой щедростью ты пользуешься в полной мере, – вполголоса подхватил Жиль.

Пропустив его слова мимо ушей, Софи обратилась к Альбану:

– Ты даже не представляешь, как тебе повезло, ведь тебе не нужно возвращаться в Париж! Если бы не школа, я бы охотно осталась еще на пару дней… Ну, зато когда у детей будут каникулы, мы приедем на две недели. Я организую супер‑ Рождество!

–У меня есть идеи, как украсить дом, – добавила Малори.

Декор и дизайн были ее стихией, и никто не осмелился ей возразить. Праздничное меню всегда составляла Жозефина, и Валентина снова почувствовала себя исключенной из семейного круга. На каком же участке ей можно закрепиться, внести свой вклад?

– А я подыщу, чем наполнить сапожки, – объявила она.

– Какие сапожки? – с сомнением в голосе спросила Софи.

– Красные фетровые сапожки, которые привязывают к спинкам стульев. Садясь за стол, каждый находит в своем сапожке множество маленьких подарков – сладости, игрушки…

– Никогда не слышала о такой традиции, – проворчала Софи.

– У нас в детстве всегда так было, – ответила на это Валентина.

Она только что придумала этот обычай, поскольку в ее детских воспоминаниях таким приятным событиям не было места. В компании жестокого отчима и безразличной матери, которую содержимое стакана интересовало куда больше, чем дочь, новогодние праздники проходили ужасно.

– Пусть будут сапожки! – с энтузиазмом заявил Коляʹ, обожавший все необычное.

– Мне придется объяснить детям суть этого языческого ритуала, – насмешливо сказала Софи.

– Все рождественские обряды являются языческими по своей сути, за исключением младенца Иисуса в колыбели, – продолжая улыбаться, сказала Валентина.

– Она права! – поддержал ее Жиль. – А детям, я уверен, наплевать на обычаи, лишь бы подарков было побольше!

Он заглянул в свою тарелку, где оставался кусочек торта. Софи не преминула заметить:

– Достаточно на сегодня! Опять будешь жаловаться, что поправляешься!

Это была месть за то, что он поддержал Валентину, которую Софи упорно считала досадной помехой. С недовольным видом она положила голову Альбану на плечо и пробормотала:

– Засыпаю.

Его толстый свитер пах дровами и лосьоном после бритья. Софи сама удивилась, осознав, какое острое удовольствие доставил ей этот запах. Она с сожалением оторвалась от деверя и села прямо. На другом конце стола Малори и Коляʹ уговаривали Давида посетить их бутик в Париже.

– Ты у нас никогда не был, неужели тебе совсем не интересно? – спрашивал Коля. – Тебе ведь случается бывать в столице?

– У меня нет ни времени, ни желания.

– Но зимой‑ то работы у тебя немного?

– А вот здесь ты ошибаешься! В наших краях живут обычные люди, не только отдыхающие. Половина моих дел касается сельских домов с участками и пригородных особняков. Продажа «двухкомнатной квартирки с балконом и видом на море» – не самая выгодная сделка, и я очень этому рад. А на закрытые ставни и двери я насмотрюсь и в Довиле…

Давид очень редко покидал родные места и был этим вполне доволен. Он унаследовал от отца агентство по продаже недвижимости, к тому времени процветающее, и работал так, что при нем дела пошли еще лучше. Давид стал идеальным агентом – общительный и веселый, он прекрасно знал свое дело и людей, с которыми работал, да к тому же со школьной скамьи дружил с местными нотариусами.

– Договорились, Коляʹ! На днях я заеду посмотреть на твой бутик. Альбан пытался мне его описать, но я так ничего и не понял.

– Он очень оригинальный, другого такого ты не найдешь! – воскликнула Малори. – Оригинальность нас и спасает. В нашем бизнесе такая жесткая конкуренция…

Пока она говорила, с ее лица не сходила радостная улыбка. Так улыбаться мог только человек, который на самом деле никого и ничего не боится.

– К праздникам я заказала пару замечательных штучек, – обратилась Малори к Софи. – Будешь в наших краях, зайди – тебе точно понравится!

– Подбросить еще поленце? – спросил Альбан.

Он деликатно отодвинулся от Софи и встал.

– Нет. Идемте‑ ка лучше спать, – вздохнул Жиль. – Встать завтра будет трудновато!

Всей компанией они убрали со стола, поставили его на место, навели порядок в кухне. Софи первой поднялась наверх, чтобы заглянуть к детям. Те крепко спали. Анна оставила открытой дверь в комнату братьев, у ее кровати горел ночник. Дома темнота девочку не пугала, но здесь она порой поднимала шум, утверждая, что ей страшно спать без света. И все‑ таки она первая при любом удобном случае просила родителей отвезти ее на виллу.

Вернувшись в свою спальню, Софи с раздражением отметила, что Жиль не надел пижамы. Это означало, что он рассчитывает получить свою порцию ласки.

– Тебе не хочется спать? – с деланной улыбкой спросила она у мужа.

–Хочется, но сегодня вечером ты такая красивая…

От его внимания не укрылись блеск ее глаз, томные позы и облегающий свитер. Он обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Красивая и соблазнительная…

Ей совершенно не хотелось заниматься с ним любовью, но она не видела способа уклониться. Жиль прекрасно ее знает, его не проведешь, сославшись на головную боль или другой невинной женской ложью. Софи застыла, ощутив прикосновение его рук. Стиснув зубы, она стала ждать, когда же, наконец, испытает удовольствие от его ласк. Ее муж был неплохим любовником, поэтому если бы ей действительно хотелось секса, спустя четверть часа все было бы закончено. По правде говоря, она через раз симулировала оргазм, пребывая в уверенности, что это участь всех женщин, давно живущих в браке.

– Тебе хорошо?

Не испытывая и тени наслаждения, Софи пробормотала что‑ то невразумительное, что могло бы быть истолковано как знак согласия, и закрыла глаза. Полчаса назад, когда она сидела, прижавшись щекой к свитеру Альбана, что‑ то вибрировало в глубине ее души и тела. Это было влечение, острое желание. Вздрогнув всем телом, она попыталась представить, как Альбан занимается любовью. Нежно, чувственно, страстно – как? Говорит ли он, лаская свою женщину? Как смотрит на ту, кого желает? У него богатый опыт в любовных делах, и все его бывшие любовницы сожалели об их расставании. Вереница дам, одна красивей другой, вешались ему на шею на глазах у Софи. Такой, как Валентина, не удастся его удержать, заставив забыть о других женщинах!

Над ней ритмично двигался Жиль. Десять лет назад она бы с удовольствием ему подыграла. Тогда она его любила. Но муж давно перестал являться ей в эротических грезах. Привязанность, нежность и привычка – вот на чем держался их союз, время страсти прошло. Интересно, выйди она замуж за Альбана, а не за Жиля, пресыщение все равно бы наступило? Нет, не может быть! Такие, как Альбан, умеют поддерживать к себе интерес, это видно по глазам – темным, с золотистыми блестками глазам, в которых так и хочется утонуть…

Софи обняла Жиля и подалась ему навстречу. К черту чувство вины, она может думать о ком ей хочется, отдаваться безмолвным мечтам! Вреда от этого никому не будет. Воспоминания об улыбке Альбана, о его губах, руках, запахе свитера наконец‑ то освободят спасительных демонов желания…

Несколько минут спустя, отдышавшись, Жиль шепнул ей обрадовано:

– Ну что, дорогая, аппетит приходит во время еды? Усталость, охватившая Софи, имела привкус горечи. Она чувствовала себя виноватой, неудовлетворенной. И когда все‑ таки решилась открыть глаза, довольная улыбка мужа показалась ей отвратительной.

* * *

Валентина дремала, прижавшись к Альбану. Завтра парижане уедут и «Пароход» снова обретет покой. Конечно, рабочие будут сорить и шуметь, но зато не будет этих бесконечных обедов и ужинов, гор грязной посуды и ведьмы Софи, бесстыдно вешающейся на Альбана. Не будет желчных комментариев и убийственных взглядов – эти три дня Валентина не могла избавиться от мысли, что за каждым ее движением следят, чтобы затем осудить ее и отвергнуть. Стоило Малори заговорить с Валентиной, как рядом непременно возникала Софи и под ничтожным предлогом привлекала внимание к себе. Коляʹ и Жиль часто уединялись, чтобы поиграть в шахматы или поговорить, причем в последнем случае забирали с собой и Альбана. Что такого секретного могли обсуждать братья Эсперандье? И только Давид вел себя с ней дружелюбно, но, к сожалению, членом семьи он не был.

Часом ранее, когда они, наконец, добрались до спальни, Альбан последовал за Валентиной в ванную, готовый потереть ей мочалкой спинку, и они занимались любовью, стоя под теплым душем. Это был момент истинного счастья, но с Альбаном так было всегда. Потом он с ног до головы вытер ее полотенцем и отнес в кровать. Казалось, вот он, благоприятный момент для разговора, но пока она думала, с чего начать, Альбан успел заснуть.

Ну почему она никак не может ему признаться? Почему каждый день откладывает разговор на завтра? Не пошлет же он ее собирать чемоданы! Нет, она не станет откладывать признание еще на неделю, а там будь что будет!

Валентина положила руку на живот, думая о ребенке – нескольких миллиметрах незримо развивающейся жизни. В ее организме происходила невидимая революция, результатом которой должно было стать рождение малыша. Их с Альбаном малыша!

«Если ты и дальше будешь молчать, ему придется вести к алтарю слона, а не невесту! Или усыновлять собственного ребенка! Ты сама создаешь себе проблемы из‑ за глупого, беспочвенного страха. Может статься, Альбан рассердится из‑ за того, что ты лишила его радости ожидать рождения ребенка. Он может обидеться, что ты так долго молчала…»

Но ей никак не удавалось поверить в эту идиллическую картинку. Валентине приходилось бороться с неприятными воспоминаниями, отравлявшими настоящее. Как ей поверить в счастливую семью и любовь, если ребенком ее не любили, а когда она выросла, предали?

«Альбан не такой, как другие. Если ты ему не веришь, почему ты вообще здесь? »

Валентина еще крепче прижалась к Альбану. В его объятиях она чувствовала себя такой маленькой…

«Если потороплюсь, то закончу перевод к пятнадцатому декабря, и у меня останется десять дней, чтобы подготовиться к рождественским праздникам и доказать этой ломаке Софи, что я здесь не случайный гость! »

Если получится, она поедет на день в Париж и купит на Монмартре множество замечательных подарков. А заодно заглянет в свою квартиру. Поскольку окончательное решение относительно их с Альбаном будущего они еще не приняли, Валентина предпочла оставить временное жилище за собой, хотя это была бесполезная трата денег.

«Цена страха…»

Ничто не мешало Валентине сейчас же разбудить Альбана, попросить его включить свет, сесть и выслушать, что она хочет ему сказать. Она лелеяла эту мысль несколько мгновений, пока сама не провалилась в сон.

* * *

– Я знаю, ты думаешь, что это бред, – упрямо сказал Давид, – но то, что Жо мне предсказывает, всегда исполняется!

Он встал, закрыл дверь, соединявшую его кабинет с приемной агентства, и сделал Альбану знак присесть.

– Скажу тебе честно, я не ожидал, что заполучу эту клиентку. Она обратилась сразу в несколько контор, и у конкурентов шансов было больше. Я уже поставил на деле крест, и вдруг эта весьма своеобразная дама (таких нечасто встретишь) проникается симпатией к моему клиенту! Имея два более выгодных предложения, она заявляет, что продаст свою собственность только ему и никому другому, и все потому, что они – уроженцы одной забытой Богом деревушки! Представляешь?

– И Жо знала все это заранее? – с недоверчивой улыбкой поинтересовался Альбан.

– В общих чертах. Сам понимаешь, в детали я ее не посвящаю. В этот раз она сама спросила, намечается ли у меня крупная сделка. А потом сказала, что я заполучу этого клиента. Хотя на тот момент удачей даже не пахло!

– Может, она хотела тебя порадовать?

–Альбан, перестань! У твоей бабушки дар! Или тебе освежить память? Помнишь занятие по ориентированию?

Альбан нехотя согласился. Иногда Жозефине удавалось заглянуть в будущее, он не мог это отрицать. Давид только что напомнил о случае, имевшем место, когда они были подростками. Однажды в воскресенье Жо, запыхавшись от быстрой ходьбы по лестнице, вошла в комнату Альбана, где четверо друзей играли в карты, и спросила, не запланирован ли на будущей неделе поход в лес (заметим, что на следующее утро братья Эсперандье возвращались в свои пансионы). Давид и Альбан, которые учились вместе, ответили, что у них будет занятие по ориентированию на свежем воздухе. Услышав это, Жозефина стала белее мела и заставила мальчиков торжественно поклясться, что они пропустят этот урок. «Используйте любой предлог, выдумывайте что хотите, только сдержите обещание! » Когда она говорила таким тоном, никто и не думал возражать. Давид и Альбан провели утро вторника в кабинете медсестры, сделав вид, что отравились. А в это время в лесу над головами двадцати трех учеников и двух учителей физкультуры разразилась гроза. Туда, где они прятались, упало дерево, пятнадцатилетний мальчик был тяжело ранен.

– С этого дня я не сомневаюсь в том, что все, что предвидит твоя бабушка, сбудется. И все сбывается! – сказал Давид.

– Знаю, – вздохнул Альбан. – Но мне она ничего не говорит. Она гадает только тебе…

Спохватившись, он замолчал.

– Если ты помнишь, она настойчиво пыталась дозвониться мне в день аварии. Но не стала отправлять сообщение. Только через пару дней в больнице я увидел ее пропущенные звонки. В любом случае, в то время я был уже в небе. А может, у нее на уме было что‑ то другое. Мы никогда об этом не говорили.

Рациональный мозг Альбана отказывался верить в необъяснимое, и при упоминании о даре Жозефины он всегда чувствовал себя неловко. Желая сменить тему, он осмотрелся и даже присвистнул от восхищения:

– Ты процветаешь или мне это снится?

– Дела идут хорошо, – с улыбкой согласился Давид.

– Агентство процветало уже при твоем отце, но мебель в конторе была не ахти. Однако теперь у тебя потрясающий кабинет!

– Эта обстановка стоила мне бешеных денег. Мебель из натуральной древесины, толстый ковер! Сегодня клиенты без этого не чувствуют себя уверенно. В нашей профессии появилась масса жуликов и дилетантов, многие от этого пострадали и теперь ко всем относятся с подозрением. Клиенты сперва идут к нотариусам, а для меня это благо, потому что я всех знаю, и меня все знают. Агентству семьи Леруа шестьдесят лет, оно всегда на одном и том же месте, да и репутация у нас безупречная. Многие ли могут похвастаться тем же?

– Уж точно не я, так что кончай хвалебную речь, фигляр!

Давид со смехом воздел очи к небу.

– Ты никогда не принимаешь меня всерьез, Альбан. Почему?

– Потому что ты все время шутишь.

Ответ заинтриговал Давида, и, подумав несколько мгновений, он отозвался:

– Моя веселость не мешает мне обеими ногами стоять на земле. А вот о тебе я беспокоюсь, ты это знаешь?

– Конечно.

– И тебе на это плевать?

– Вовсе нет. Но со мной все в порядке, я не болен и не в депрессии. Почему нельзя устроить себе отпуск на год, такой себе шаббат, так, чтобы это ни у кого не вызвало страшных подозрений?

–Дело не в подозрениях. У тебя особый случай. В твоей жизни все переменилось, абсолютно все. И не говори мне, что у тебя не возникло проблем. Даже если будущее обещает быть еще лучше, переходный период – тяжелая штука.

–Лучше чего? – усмехнулся Альбан.

– Стать пилотом гражданской авиации – это же голубая мечта любого мальчишки! Ты ее реализовал, прекрасно, но теперь тебе придется заняться чем‑ то другим. И, раз уж мы об этом заговорили, я хочу задать тебе вопрос.

– Давай. Раз уж у нас такой интимный разговор…

– Чего ты ждешь, почему не женишься на своей обворожительной Валентине?

– Потому, что пока могу предложить ей только безработного в качестве мужа и развалюху в состоянии ремонта – в качестве семейного очага. И я тебе уже объяснял – думаю, она не хочет выходить замуж.

– Ты так считаешь?

– Валентина не похожа на других женщин, Давид. К примеру, она продолжает снимать квартиру на Монмартре.

– И что с того?

– Мне кажется, будто у меня испытательный срок. Но мне очень хочется его пройти, я не вижу в этом проблемы.

– Смотри не потеряй ее. Встретить такую – редкая удача!

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒