Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Лилиан Джексон Браун. Кот, который нюхал клей. Кот, который. – 8. Лилиан Джексон Браун. Кот, который нюхал клей. ПРОЛОГ. ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. СЦЕНА ПЕРВАЯ



Лилиан Джексон Браун

Кот, который нюхал клей

 

Кот, который... – 8

 

 

Лилиан Джексон Браун

Кот, который нюхал клей

 

ПРОЛОГ

 

Да, на самом деле существует такая местность под названием Мускаунти, находится она в четырехстах милях отовсюду. Главный город этого края – Пикакс, с населением в три тысячи человек. Помощник официанта по имени Дерек Катлбринк тоже действительно существует. Есть и бармен, похожий на медведя, который за бумажную салфетку требует пятицентовую монету. Есть и кот по имени Као Ко Кун, который умнее людей.

Если это звучит как перечисление персонажей пьесы, так это только потому, что… «весь мир – театр, а люди в нем актеры»!

Так гасите же свет! Поднимайте занавес!

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

 

СЦЕНА ПЕРВАЯ

 

Место действия: холостяцкое жилище в Пикаксе.

Время действия: раннее утро в конце мая.

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Джим Квиллер , бывший журналист, а теперь наследник всего состояния Клингеншоенов, – крупный мужчина лет пятидесяти, с седеющими волосами, пышными усами и страдальческим выражением лица.

Као Ко Кун , сиамский кот, среди близких известный под кличкой Коко.

Юм‑ Юм , сиамская кошечка, постоянная спутница Коко.

Эндрю Броуди , начальник полиции Пикакса.

 

Телефон зазвонил ни свет ни заря, и Квиллер, не открывая глаз, потянулся к тумбочке. Спросонья он прокаркал хриплое «алло! » и услышал, как властный голос произнёс:

– Я хочу с тобой поговорить!

Голос был знакомым, но почему‑ то вкушал беспокойство. Звонил Эндрю Броуди, начальник полиции Пикакса, и говорил он строго и обвиняюще.

Квиллер до первой утренней чашки кофе всегда чувствовал себя не в своей тарелке, и сейчас мысли его тщетно пытались нащупать объяснение происходящему. Может, он в счетчик паркинга сунул канадский пятицентовик? Или выбросил окурок из окна машины? А может быть, просигналил в пределах пятисотметровой зоны от больницы?

– Ты меня слышишь? Я хочу с тобой поговорить.

Тон был уже не столь резким, как сначала.

Квиллер, кажется, начинал соображать, он узнал шутливый стиль, который среди взрослого мужского населения Пикакса сходил за общительность.

– Ладно, Броуди, – ответил он. – Мне как, явиться на пост и сдаться? Или ты пришлёшь фургон с наручниками?

– Оставайся на месте. Сейчас буду, – сказал начальник полиции. – Это по поводу твоего кота.

Он резко повесил трубку.

И вновь всевозможные предположения завихрились в голове Квиллера. Неужели сиамцы нарушили чей‑ то покой? Да, это были изнеженные домашние кошки, но Коко отличался высокодецибельным воем, а крик Юм‑ Юм мог воспроизвести только синтезатор. Любого из них в тихий день при открытых окнах услышали бы за несколько кварталов. Стоял конец мая, и в распахнутые окна врывался нежный освежающий бриз, которым знаменит Пикакс, – нежный и освежающий, за исключением тех дней, когда ветер дул со стороны молочной фермы Килколлов.

Квиллер поспешно натянул одежду, провёл по волосам влажным гребнем, подобрал разбросанные на полу в гостиной газеты, захлопнул ведущую в спальню дверь, чтобы скрыть неубранную постель, и выглянул в окно как раз вовремя, ибо полицейская машина Броуди уже сворачивала на подъездную дорогу.

Квиллер жил в квартире над гаражом, бывшим когда‑ то каретным сараем в поместье Клингеншоенов. Каретный сарай располагался на заднем дворе; сам же особняк фасадом выходил на Пикакскую площадь – огромное каменное здание в форме квадрата, которое теперь перестраивалось под театр. Широкие газоны перед домом были изрыты вдоль и поперек на них стояли грузовики, лежали кучи пиломатериалов и ютился вагончик для строителей.

Пока полицейская машина маневрировала между всеми этими препятствиями, плотники и электрики, кишмя кишевшие на стройке, дружно приветствовали начальника полиции. Броуди, известный юрист, был учтивым шотландцем исполинского роста, с грудью как у боксёра и крепкими ногами; ему очень шли кильт, шотландский берет и волынка. Именно в таком виде он появлялся в дни парадов и свадеб.

Квиллер встречал Броуди на лестнице.

Поднимаясь, начальник полиции ворчал. Он всегда на что‑ нибудь жаловался.

– Когда строили этот дом, ступеньки сделали слишком крутыми и узкими. Нога нормального здорового человека просто не помещается.

– Поднимайся бочком, – предложил Квиллер.

– А это что ещё за штуковина?

Броуди указал на герб из кованого железа диаметром в ярд, стоявший у стены. В центре герба три вздыбленные кошки – о, вздорные животные! – готовились к атаке.

– Он снят с ворот старинного шотландского замка, – сказал с гордостью Квиллер. – Принадлежал Макинтошам. Моя мать родом из Макинтошей.

– И где ты его раздобыл?

Зависть Броуди говорила о том, что он отдал бы всё за подобную реликвию или, точнее, потратился бы в пределах разумного; он был человек экономный.

– В антикварной лавке в Центре, когда жил там. Мне переслали его на прошлой неделе.

– Выглядит тяжёлым. Должно быть, и за вес пришлось немало выложить.

– Весит около ста фунтов. Хочу пристроить его гостиной, но пока не решил, где именно.

– Спроси мою дочь. Она в этом знает толк.

– Это реклама? – спросил Квиллер.

Франческа Броуди работала дизайнером по интерьерам.

Важной походкой волынщика Броуди прошёл в гостиную, окидывая всё вокруг взглядом полицейского, и плюхнулся в большое удобное кресло.

– У тебя тут уютный насест.

– Франческа помогла. После особняка с его чрезмерной, утомительной роскошью мне здесь показалось мрачновато. Как тебе нравится материал, которым она покрыла стены? Шотландский твид ручной работы.

Начальник полиции повернулся, чтобы оценить похожее цветом и фактурой на овсянку покрытие стен.

– Держу пари, ты прилично раскошелился. Впрочем, ты можешь себе это позволить.

Затем он уставился на противоположную стену.

– У тебя много полок.

– Франческа придумала, как расположить их, а её плотник сделал, Я начинаю собирать старые книги.

– С твоим кошельком тебе следовало бы покупать новые.

– Мне больше нравятся старые. Я купил полное собрание сочинений Диккенса за десять баксов. Ты экономный шотландец и должен оценить мою покупку.

– А это что за картина? – Броуди указал на висевший над диваном эстамп в рамке.

– Канонерская лодка тысяча восемьсот пятого года, которая бороздила Великие озера… Ты угостишь меня чашечкой кофе?

Квиллер размешал в кипятке несколько полных ложек растворимого кофе и протянул кружку Броуди,

– Ладно, что стряслось, шеф? Из‑ за чего ты вытащил меня из постели?

– Я только‑ только вернулся из Центра с конференции по обеспечению правопорядка, – сказал Броуди. – И вот моё мнение: город – настоящие джунгли. В первый же день конференции угнали машину мэра. Я рад вернуться обратно к цивилизации.

Он глотнул кофе и поперхнулся.

– Ух! Крепкая штука.

– О чём шла речь на конференции?

– Насилие как следствие употребления наркотиков. Одним из выступавших был твой приятель лейтенант Хеймс. Я с ним разговорился во время ланча.

– Хеймс – блестящий детектив, хотя ему нравится разыгрывать из себя дурачка.

– Ещё он мне кое‑ что порассказал о тебе. Например, что ты давал ему весьма полезные советы.

Квиллер скромно погладил усы.

– Ну, знаешь, тут всё просто. В жизни газетчика много чего случается. Поэтому я всегда держал глаза широко раскрытыми и уши торчком, вот и всё.

– Хеймс ещё кое‑ что сказал, чему, признаться, я сначала не поверил, но Хеймс клянётся, что это правда. Он сказал, у тебя есть очень необычный кот. Очень умное животное.

– Тут он прав. Сиамские кошки на редкость умны.

Броуди проницательно посмотрел на хозяина дома:

– Но он говорит, твой кот… как это… экстрасенс!

– Погоди, погоди. Я бы не стал так далеко заходить, Броуди.

– Он говорит, твой кот навел полицию на факты, которые помогли раскрыть пару дел.

Квиллер прочистил горло, как обычно делал перед официальными заявлениями.

– Ты собачник, Броуди, вот почему ты не знаешь, что кошки – детективы животного мира. Они по природе своей любопытны. Всегда всё вынюхивают, умеют проскальзывать в маленькие лазейки, выцарапывают из дыр всякую всячину. Если мой кот и откопал кое‑ какие ключевые доказательства, сделал он это по чистой случайности.

– Как его зовут? Мне хотелось бы взглянуть на него.

– Коко, сиамский кот коричнево‑ бежевой окраски, кастрированный самец с чистейшей родословной. И не вздумай говорить о нем «оно», как о животном, не то он тебя сглазит.

Где‑ то в коридоре послышалось повелительное, требовательное мяуканье.

– Это Коко, – сказал Квиллер. – Услышал своё имя, а завтрака ещё не получал. Я его выпущу. У кошек собственные апартаменты.

– У них? Чтоб я пропал!

– С ванной и телевизором.

– Телевизором! Ты разыгрываешь меня!

– Обычный маленький черно‑ белый телевизор, ведь кошки не различают цвета.

Наслаждаясь произведённым впечатлением, Квиллер извинился и прошёл в коридор.

Бывшие помещения для прислуги стали теперь гостиной, кабинетом и спальней. Четвёртая комната – самая солнечная, с окнами на запад и юг – принадлежала сиамским кошкам. В ней были мягкий ковер, подушки, корзины, столбы для заточки когтей и широкие подоконники.

В ванной стояли два кошачьих туалета для Коко и Юм‑ Юм – раздельно. Первоначально они обходились одним на двоих, но в последние недели Юм‑ Юм по каким‑ то своим, чисто дамским причинам захотела иметь собственные удобства.

Квиллер вернулся в гостиную в сопровождении своих компаньонов. Два стройных бежевых тела вытянулись во всю длину; две коричневые маски с коричневыми ушами устремились за двумя поднятыми в предвкушении чего‑ то вкусненького носами; кончики двух коричневых хвостов чуть поднялись кверху. У кошек были похожие длинные, стройные коричневые лапы, однако Коко шагал решительно, тогда как Юм‑ Юм грациозно семенила, на несколько шагов отставая от него. У входа в гостиную оба животных, словно по команде, остановились и критически посмотрели на незнакомца.

– У них голубые глаза! – воскликнул Броуди. – Я не знал, что у тебя их две. Они из одного помета?

– Нет. Я взял их из разных мест, – сказал Квиллер. – Мои ребятки были брошены на произвол судьбы. Вероятно, лейтенант Хеймс помнит их историю.

Кошка побольше проследовала в комнату обычной походкой и стала рассматривать посетителя, вежливо выдерживая дистанцию.

Квиллер представил присутствующих:

– Шеф, это Коко, главный инспектор. Он настаивает на том, что в интересах безопасности необходимо всех подвергнуть тщательной проверке. Коко, это Броуди, начальник отделения полиции Пикакса.

Начальник полиции и кот уставились друг на друга, полицейский при этом озадаченно нахмурился. Затем Коко легко запрыгнул на книжную полку, висящую на высоте шести футов от пола. Протиснувшись между «Автобиографией» Бенджамина Франклина и «Жизнью Джонсона» Босвела, он устроился поудобнее и стал следить за гостем.

– Он выглядит как обыкновенный кот! – сказал Броуди. – То есть видно, что он чистокровный и всякое такое, но…

– А ты ожидал увидеть зелёный мех, электронные глаза и вращающиеся антенны? Я говорил тебе, Броуди, это всего лишь домашнее животное, которое, естественно, любопытно и необычайно умно.

Броуди расслабился и перевёл внимание на кошку поменьше, которая медленно приближалась грациозной семенящей походкой, сосредоточив всё своё внимание на его ботинках.

– Познакомься с Юм‑ Юм, – сказал Квиллер. – Она выглядит хрупкой, но у неё молниеносный удар лапой, подобный захвату стального крюка. Она сама открывает двери, развязывает шнурки ботинок и крадет всё мелкое и блестящее. Следи за своим значком.

– У нас на ферме жили кошки, – сказал Броуди, – но они никогда не заходили в дом.

– А эти никогда не выходят из дома.

– Тогда чем они питаются? Не хочешь же ты сказать, что покупаешь эту дорогущую штуку в маленьких баночках?

– По правде говоря, Броуди, Коко отказывается есть что бы то ни было с этикеткой «кошачья еда», он желает есть свежеприготовленную пищу.

Начальник полиции покачал головой от недоверия или неодобрения.

– Хеймс говорил мне, что ты вусмерть балуешь своего кота, и вижу, говорил он это не ради красного словца.

– Да. Так вы узнали там, на конференции, что‑ нибудь о насилии, связанном с употреблением наркотиков?

– Я сказал Хеймсу, у нас тут нет проблем с наркотиками и насилием. Он мне не поверил.

– Я тоже, хотя и раньше слышал это от тебя.

– Конечно, мы тут выдергивали какие‑ то странные растения кое‑ где на задворках, а несколько лет назад ребятишки нюхали этот дурацкий самолётный клей, но вообще‑ то у нас нет ни наркотиков, ни торговцев ими. Во всяком случае, пока.

– Как вы это объясняете?

– Мы изолированы – четыреста миль отовсюду, как говорится на рекламном щите при въезде в город. Сумасшедшие идеи до нас доходят медленно. Представляешь, даже владельцы ресторанов быстрого питания пока не открыли Пикакс!

С мрачным лицом Броуди сделал ещё один глоток кофе.

– И потом, у нас тут хорошие, здоровые семьи. Много что делает церковь, очень популярен спорт, походы, охота, рыболовство. Здесь хорошо растить детишек.

– Если наркотики и насилие вас не беспокоят, тогда что же вы делаете, чтобы не скучать? Выписываете штрафы за парковку в неположенном месте?

Начальник полиции покривился:

– Пьяные водители! Пьянство несовершеннолетних! Вандализм! Нас это совершенно измочаливает. Когда мои девочки учились в школе, я с ними и с женой вечно ходили на похороны – похороны одноклассников – ребятишки гробились на дорогах. Они превышали скорость, валяли дурака за рулем, тайком пили пиво, выезжали на встречную полосу, теряли контроль. Но теперь у нас другая головная боль: распространяется вандализм,

– Заметно. На прошлой неделе кто‑ то показывал свою молодецкую удаль перед залом суда – газона как не бывало.

– Именно это я и имею в виду. Есть несколько чокнутых, которым нечего делать. Прошлой ночью они подстрелили два фонаря на Гудвинтер‑ бульваре. Мальчишками мы на Хеллоуин разбивали тыквы и обматывали деревья туалетной бумагой, но теперешнее поколение пошло дальше нас. Они рвут цветы перед зданием муниципалитета. Разбивают сельские почтовые ящики бейсбольными битами. Не понимаю я этого!

– А надписи на стенах?

– Пока нет, но они вылили банку краски на фонтан в сквере. Мы знаем мерзавцев, которые этим занимаются, но ни разу не поймали их с поличным.

Броуди помолчал. И взглянул на Квиллера с надеждой.

– У тебя есть план? – спросил Квиллер.

– Ну… после того как я поговорил с Хеймсом… я думал, может, твой кот… подскажет, где они в следующий раз нанесут удар, чтобы мы могли их подстеречь.

Квиллер недовольно посмотрел на него:

– Чем вы там обкурились, на своей конференции?!

– Я знаю только то, что мне сказал Хеймс у твоего кота есть способности эксперта или что‑ то в этом роде.

– Послушай, Броуди. Предположим, это маленькое животное, которое сидит на книжной полке и моет свой хвост, – просто предположим, – знает, что вандалы собираются в два сорок пять утра второго июня разбить кирпичом стекло в школе. Ну и как же оно сообщит вам подобную информацию? Ты рехнулся, Броуди. Признаю, Коко иногда чувствует опасность, но то, что ты предлагаешь, просто нелепо!

– В Калифорнии используют кошек для предсказания землетрясений.

– Ну это же совершенно другое дело… Ещё кофе? А то твоя чашка пуста.

– Если я выпью ещё чашку этого адского варева меня парализует от шеи и ниже.

– После твоего предложения относительно Коко полагаю, ты уже парализован от шеи и выше. Кто коноводит в этой банде хулиганов? Обычно ведь у них бывает вожак? Сколько ему лет?

– Девятнадцать, только что закончил школу. Он из хорошей семьи, но водится с компашкой из Чипмунка. Это самый трущобный городишко в крае, да ты знаешь. Они берут несколько банок пива и начинают куролесить на своих драндулетах.

– Как его зовут?

Казалось, Броуди не хотел этого говорить.

– Ну, мне неудобно его назвать… это Чед Ланспик

– Неужто наследник владельца универмага?! Неужто сын Кэрол и Ларри?!

Начальник полиции с сожалением кивнул:

– Уже с восьмого класса у него начались неприятности.

– Да, это плохие новости! Его родители, пожалуй, из самых славных людей в городе! Занимаются общественной работой. Их старший сын учится на священника, а дочь собирается стать врачом…

– Ты ничего нового мне не открыл. Ланспик – доброе имя. Трудно понять, как Чед сбился с пути. Люди говорят, третий ребёнок всегда необычный; может, они и правы. Возьми моих трёх девчонок, например.

Две старшие сразу после школы повыходили замуж и начали рожать. У меня четверо внуков, а мне ещё и пятидесяти нет. Но вот Франческа! Она третья. Она была решительно настроена поступить в колледж и получить профессию.

– Но она же вернулась в Пикакс. Вы её не потеряли.

– Да, Фран хорошая девочка и всё ещё живет дома. За это следует быть благодарными. Семья по‑ прежнему вместе. Но она с головой ушла в отделку интерьеров и театральные постановки.

– У неё талант, Броуди. Она будет ставить новую пьесу в театральном клубе. Тебе следовало бы гордиться дочерью.

– Жена мне говорит то же самое.

– Франческе двадцать четыре года, и она вправе сама выбирать.

Начальник полиции, казалось, думал иначе.

– Она могла бы выйти замуж за одного из Фитчей. В школе она встречалась в Дэвидом Фитчем. Кстати, вот ещё одна прекрасная семья. Прадед Дэвида разбогател в восьмидесятых годах прошлого века – на шахтах или лесоразработках, не помню, на чём именно. Дэвид и Харли закончили Йельский университет, а теперь они вице‑ президенты банка. Их отец – президент банка. Найджел Фитч – прекрасный человек! Я был уверен, что заполучу одного из этих ребят в зятья.

Броуди грустно отвернулся. Видеть его разочарование было тяжело.

– Одна из моих дочерей вышла за фермера, – продолжал он, – а другая за электрика, у которого своё дело. Приличные парни, ничего не скажешь, Честолюбивые. Хорошие кормильцы. Но Франческа могла бы выйти за Дэвида Фитча. Она, бывало, приводила его и Харли к нам домой слушать этот шум, который они называют музыкой. Настоящие джентльмены. «Здравствуйте, мистер Броуди», «Как поживаете, мистер Броуди? ». Им нравилось, как я играю на волынке. Славные ребята. Ни капли снобизма. Весёлые.

– Да, прекрасные молодые люди, – согласился Квиллер. – Я их встречал в театральном клубе.

– Вот уж где можно говорить о таланте! Они во всех пьесах участвуют, играли близнецов в мюзикле «Ребята из Паукипси» или что‑ то в этом роде. Найджелу повезло: иметь таких сыновей. Франческа действительно упустила хороший шанс.

– Йау! – неожиданно произнес Коко. Очевидно, ему стало скучно.

– Что ж, вернёмся к моему предложению, – сказал Броуди. – Подумай. Мне хотелось бы разбить эту банду прежде, чем они совершат что‑ нибудь похуже: подожгут амбар, ворвутся в чей‑ нибудь коттедж или угонят машину. Они очень близки к этому.

– Ты говорил с Кэрол и Ларри об их сыне? Начальник полиции всплеснул руками:

– Много раз. Они держатся мужественно, но сердце их разбито. А с кем из родителей не было бы то же самое? Парень не живёт дома. Болтается где попало, гуляет ночи напролет. Так и не захотел поступать в колледж.

– А где он деньги берёт?

– Насколько я понимаю, его бабка оставила ему наследство, однако он не может получать свой ежемесячный чек, если не будет работать в семейном магазине, – Ларри поручил ему спорттовары. Но Чед половину времени прогуливает, уходя охотиться или ставить силки. Браконьерствует, вероятнее всего.

– Не нравится мне всё это, – сказал Квиллер. – Ланспики не заслуживают таких неприятностей.

– Знаешь, Квилл, вам, холостякам, везёт. У вас никаких проблем.

– Не будь так в этом уверен.

– И что у тебя за проблема?

– Женщины.

– Я тебе говорил! – торжествующе заявил Броуди. – Говорил, что они будут за тобой гоняться. Не может, в самом деле, человек получить в наследство миллионы и надеяться на спокойную жизнь. Если бы я знал, что ты последуешь моему совету, я бы сказал тебе: обзаведись женой и вычеркни своё имя из списка завидных женихов.

– У меня уже была жена, – сказал Квиллер. – Ничего из этого не вышло.

– Ну так попытайся ещё раз! Женись на молодой женщине и подумай о наследниках. Ты для этого ещё не слишком стар.

– Когда меня не станет, я оставлю все Фонду Клингеншоенов. Фонд распределит всё прямо здесь, в Пикаксе, где деньги были заработаны и где им следует и остаться.

– Полагаю, разные типы всё время пристают к тебе, прося подачек.

– Фонд и об этом заботится. Я всё передаю им. Они поддерживают разные благотворительные и добрые дела и мне тоже немного выделяют на жизнь.

– Ох! Ты всё‑ таки немного чокнутый. Тебе этого никто не говорил?

Я привык довольствоваться малым.

Я заметил, – сказал Броуди, оглядывая комнату. – Немного найдется миллионеров или миллиардеров, которые живут над гаражом. Ты когда‑ нибудь видел, как живут Фитчи? У Найджела и его жены в Индейской деревне есть старый дом, и Франческа говорит, они его здорово отделали! У Харли с молодой женой старый особняк Фитчей, он очень похож на замок. Двадцать две комнаты! У Дэвида и Джилл новый дом, который попадет на обложку какого‑ нибудь иллюстрированного журнала… Говорю тебе, Квилл, Фран попала впросак, не выйдя замуж за Дэвида. Но теперь уж слишком поздно.

 

После того как Броуди ушёл, жалуясь на узкие ступени, Квиллер приготовил себе ещё чашечку растворимого кофе в этом встроенном шкафу четыре на четыре фута, служившем ему кухней. Ещё он разогрел в микроволновой печи несколько позавчерашних пончиков.

Коко спрыгнул с книжной полки и начал рыскать по комнате, словно тигр в клетке, недовольно мяукая оттого, что завтрак задерживается. По той же причине Юм‑ Юм свернулась в клубок жалости к самой себе.

– Поостынь, – сказал Квиллер Коко, посмотрев на часы. – Еда прибудет с минуты на минуту.

Когда он с сиамцами жил в особняке, у них была экономка, баловавшая всех троих домашними деликатесами. Теперь Квиллер питался в ресторанах, а кошкам еду доставляли от шеф‑ повара «Старой мельницы». Помощник официанта по имени Дерек Катлбринк ежедневно приносил им птицу, мясо и морские продукты, которые нужно было только немного разогреть с соответствующим соусом.

Когда Дерек с запечёнными в сдобном тесте креветками наконец прибыл, он извинился за опоздание и сказал:

– Шеф хочет узнать, как им вчера понравилась телятина под белым соусом.

– Нормально, за исключением японских грибов, Дерек. Они не любят японские грибы. И передай шефу, чтобы не присылал больше маринованные артишоки – только свежие. Их любимая пища – индейка, только это должно быть нормальное мясо, свежее, а не эти закрученные штуки.

Он дал помощнику официанта на чай и сел допивать кофе, наблюдая за тем, как сиамцы поглощают содержимое тарелок. Каждая из кошек была образцом сосредоточенности – хвосты распластались по полу, усы растопорщились. Затем они тщательно вымылись, и Юм‑ Юм, взмахнув вверх словно легкое облачко, опустилась Квиллеру на колени и трижды развернулась, прежде чем устроиться, А Коко опять расположился на «биографической» полке и стал ждать начала диалога.

Квиллер всегда беседовал с кошками; это казалось ему более разумным, чем разговаривать с самим собой, как он, наверное, поступил бы – живя один. Коко, казалось, особенно ценил звук человеческого голоса. Он реагировал так, будто понимал каждое слово.

– Ну, Коко, что ты думаешь о нелепом предложении Броуди?

– Йау, – ответил кот с оттенком презрения.

– Бедняга действительно разочарован, что Фран не вошла в семейство Фитчей. Интересно, знает ли он, что она со мной заигрывает?

– Йау‑ йау, – издал Коко, нервно меняя позу. Он никогда не испытывал энтузиазма, если речь заходила о женщинах в жизни Квиллера.

Квиллер впервые встретил Фран Броуди, когда покупал мебель в студии Аманды, занимающейся дизайном интерьеров. Ему понравились и Аманда, средних лет дама, – седая, безвкусно одетая, бестактная и раздражительная, и её ассистентка – молоденькая, привлекательная и дружелюбная. Обе женщины предпочитали в одежде нейтральные тона, чтобы они не соперничали с тканями и обоями, которые демонстрировались клиентам. Только на Аманде бежевый, серый, хаки и серо‑ коричневый цвета выглядели тускло; на стройной же фигуре Франчески – шикарно, Аманда всё больше отходила на задний план, управляя делами, тогда как её общительная ассистентка работала с клиентами.

Фран была рыжеватой блондинкой, высокой, как отец, с такими же серыми глазами, но только в её глазах был металлический блеск честолюбия и решительности.

– Она знает о моей связи с Полли Дункан, – сказал Квиллер, – но это ей не мешает. Полли предупреждала меня, чтобы я не вступал в театральный клуб и не нанимал Фран, но я думал, это просто женская стервозность…

– ЙАУ! – строго произнёс Коко.

– Извини. Я не то имел в виду. Скажем, это выглядело как ревность женщины постарше к молодой сопернице, хотя Фран действительно серьёзно настроена! Не знаю, за мной она гоняется или за деньгами Клингеншоенов?

– Йау‑ йау, – сказал Коко.

– Мне трудно принять агрессивность молодого поколения. Может, я и старомоден, но мне нравится самому быть охотником.

Стратегия Франчески была слишком явной. Она попросила ключ от квартиры, чтобы, как она сказала, наблюдать за ходом работ и за поставками товара. Она приносила ему для просмотра альбомы с образцами обоев и мебельные каталоги, что включало и консультации в тесном контакте на диване, когда фотографии и рисунки разложены на коленях и колени нечаянно соприкасаются. Она подгадывала эти встречи тет‑ а‑ тет к часу коктейля, и вежливость требовала от Квиллера предложить ей бокал‑ другой, после чего приглашение на ужин становилось почти обязательным. Она собиралась вместе с ним лететь на несколько дней в Центр, чтобы в дизайнерских студиях и галереях выбрать мебель и предметы искусства. Она хотела задрапировать стены его спальни, сделать там зеркальный потолок, покрыть постель шёлковой накидкой.

Франческа вся искрилась юной жизненной силой, употребляла соблазнительные духи, а её длинные ноги в босоножках на высоких каблуках выглядели очень и очень возбуждающе. Но однако, после того как Квиллеру исполнилось пятьдесят, он стал чувствовать себя уютнее с женщинами своего возраста, которые носили шестнадцатый размер. Полли Дункан, возглавлявшая городскую библиотеку и разделявшая его литературные интересы, была именно такой женщиной. Кроме того, после трагической смерти мужа, происшедшей много лет назад, она теперь заново открывала любовь и вся была само участие и забота, несмотря на внешнюю показную сдержанность. Они вели себя осторожно, но в Пикаксе нельзя было утаить секретов, и все знали о библиотекарше и наследнике Клингеншоенов, так же как и о художнице по интерьерам.

– Полли начинает нервничать, – сказал Квиллер своему внимательному слушателю. – Мне не нравится то, что ревность делает с женщинами. Она умна и во всех отношениях восхитительна, однако же… и самые интеллектуальные из них иногда теряют контроль над собой. Рано или поздно будет взрыв! Как ты думаешь, библиотекари совершают преступления на почве ревности?

Йау, – сказал Коко и почесал ухо задней лапой.

 



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.