ОРЕВ ЗАРАК 4 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 18 из 25Следующая ⇒

— Джеймс свободен! — выпалила она.

Саммаэль ждал, зная, что продолжение должно последовать.

— Он воссоединился с блондинкой и брюнеткой. Это хорошо. Задача Орев Зарака теперь проще.

— Трудно было его отпустить?

Лицо ее скривилось в жуткую гримасу.

— Вовсе нет. Он... — Она остановилась, чтобы восстановить самоконтроль. — Он освободился сам.

Признание поколебало уверенность Саммаэля.

— Он сам? Как?

— Он впитал часть моей сущности, и сука-блондинка соединилась с ним, дав ему силы, чтобы освободиться.

Электричество струилось по волосам Лилит. Саммаэль засмеялся, ирония происходящего была ему дороже осторожности.

— Тебе весело, Саммаэль? — Тон ее голоса был предупреждающе мрачен.

— Ну, Лилит, я просто поражен тем, какой ты хороший учитель. В конце концов ученик стал наставлять учителя.

— Я могла убить его, если бы захотела. — Она дрожала от едва сдерживаемого гнева.

— Да, я уже развлек себя подобной мыслью. Так скажи, почему ты его не убила?

Она плюнула на землю, за это оскорбление придется заплатить позже.

— Он нужен нам, ты помнишь об этом?

— Если они погибнут, будет другая каббала, которая пройдет испытание. Рано или поздно.

— Нет, он — тот самый, — ответила Лилит. — Воды озера очистили его, и он владеет таинством Адонай Мелех, как никто другой. Если кто и займет мое место, это должен быть он.

— Чему ты его научила?

Веселость Саммаэля сменилась гневом. Это неожиданно. И может поломать все его планы.

— Уже не так смешно? — Улыбка Лилит каждым изгибом губ источала злобу. — Я не учила его ничему важному, только простейшим вещам, например как управлять сущностью предметов. Он не знает ничего об Испытании Столпов или четырех мирах Бытия. Он дурак и невежда.

— Дурак и невежда, владеющий таинством Адонай Мелех и самостоятельно высвободившийся из твоих объятий. Это делает его воистину опасным дураком.

Лилит скрестила на груди руки:

— Тебе его не достать.

— Физически, может быть, но он по-прежнему невежда.

— Может, стоит убить остальных? Если мы разрушим каббалу...

— Нет, — сказал Саммаэль. — Мы разрушим их изнутри, а не снаружи. Теперь у нас есть необходимое оружие.

Он посмотрел на подножие холма, где шагал надевший плоть симулякра Орев Зарак. Да. План еще может сработать. Хитрость всегда была лучше открытого противостояния. Тагирирон был тому доказательством.

— Мне нужно время, чтобы оценить последствия того, о чем ты мне рассказала. Не делай ничего поспешно.

Лилит вскинула голову от скрытого упрека, но ничего не ответила.

Саммаэль сосредоточил свою энергию и оттолкнулся. Перед ним открылась щель, и он ступил в нее, отправляясь в свое убежище. Лилит открыла вторые врата и также исчезла.

Оба они забыли о Гамалиэле, который слился с пейзажем и слушал их диалог с превеликим интересом. Он отбросил свое гротескное обличье, как только эти двое отбыли, и принял вид своего настоящего тела, заключенного в Аваддоне. Потом он слетел к Орев Зараку, все еще овладевающему своей новой телесной формой.

— Саммаэль что-то утаивает от нас, — сказал Гамалиэль.

Орев Зарак уставился на него глазами Эшвина и молча слушал, пока Гамалиэль рассказывал о подслушанном.

ЭШВИН

Вот и совсем стемнело. В небе не было звезд, по которым он мог бы ориентироваться, а луна если и была, то ее скрывали облака. Эшвин все тащился вперед, боль ослепляла его сплошной пеленой, конечности онемели от холода, легкие и ноги жгло будто огнем. Пот и дождь пропитали одежду, а плечо ныло под весом Поррика, который лежал как колода.

Все, что он мог, — продолжать идти вниз. Рано или поздно он придет в долину и там позовет на помощь. Он мог дойти и до Кинлох-Раннох, если бы бросил Поррика, но кто мог гарантировать, что потом он сможет его найти.

Эшвин продолжал идти, его вели только упрямство и целеустремленность. Он продвигался сквозь леденящую тьму и потоки ледяного дождя, пока что-то не ударило его по лицу. Удар был несильным, но от неожиданности Эшвин отпрянул. Он пошатнулся, пытаясь устоять, но вес Поррика утянул его вниз, и они кучей свалились на землю.

На него навалилась усталость. Он так и лежал, с хрипом вдыхая холодный воздух, чувствуя, как боль в ногах утихает. Слава богу, земля была не слишком твердой. Даже, наоборот, довольно мягкой. Крепкий аромат сосновой хвои ударил ему в нос. Удивленный, Эшвин поднял голову — и увидел темные ветви сосны прямо над собой. Он врезался прямо в дерево, даже не заметив его.

Они могут найти здесь какое-никакое прибежище. Надежда придала ему сил. Он заставил свое усталое тело двигаться, взял Поррика под мышки и подтащил к стволу дерева. Теперь они оба были под защитой, нужно было только согреться.

Земля углублялась, образовывая впадину в несколько метров в диаметре. Высокие сосны окружали углубление кольцом, защищая его от ветра и дождя. Эшвин заполз в ямку и с радостью обнаружил сухой настил из иголок. Собравшись с силами, он перебрался через край ямы и потащил Поррика к найденному убежищу.

— Смотри не помри мне тут, Поррик Макговерн. Я вытащу нас отсюда, и потом ты сможешь все мне рассказать, ты, паршивец. Только будь со мной.

Эшвин не знал, слышит ли его ирландец, но пока он говорил, ему казалось, что он не один.

— Нам бы огонь развести. У тебя спичек не найдется? Поррик лежал неподвижно, как труп.

— Я и не надеялся. Курение — это яд. Кстати, я бы сейчас согласился получить огонь вместе с перспективой больных легких. — Он нес чушь, но ему было все равно.

Эшвин заполз в яму поглубже. Слой сухих иголок тянулся до края ямы. Мокрая земля образовывала границу, которую ему не хотелось пересекать. Он расчистил пятачок в центре ямы, горстями сгребая иглы и веточки в подобие маленького вигвама.

Эшвин размышлял над кучкой иголок. Должен же был быть хоть какой-то способ разжечь эту фиговину. И тут пришло вдохновение.

Он прополз к краю их убежища, где земля была мягкой и влажной. Земля легко поддавалась, когда он стал разрывать ее руками.

— Мне нужно что-то, в чем удержится вода.

Поиск в карманах принес ему фольгу от шоколадки. Он разорвал ее по шву и расправил по краям вырытой ямки серебристой стороной вверх. Вода сразу стала наполнять ее.

Эшвин нетерпеливо смотрел, как его самопальное зеркало наполняется дождевой водой. По его телу пополз холод. Теперь, когда он не двигается, замерзнуть ничего не стоит. Лучше бы его план сработал.

Чаша наполнилась наполовину, когда он склонился над ней, чтобы защитить от ливня. Было слишком темно, чтобы как следует разглядеть свое отражение, поэтому он ждал вспышки молнии.

Поррик однажды предостерегал его от слишком пристального всматривания в свое отражение. После того, что случилось у колодца, теперь он понимал почему. Но наверняка его дар можно обернуть им на пользу, особенно когда на кону жизнь.

Эшвин представил себе ярко горящий огонь — огонь свечи. Он вытеснил из воображения холод, боль во всех мышцах и хлещущий дождь. Вместо этого он сосредоточился на внутренней точке, прямо под пупком, как его учила Марджи в фермерском доме.

Молния осветила небо, и вода стала недвижной, как черное зеркало. Крошечное пламя мелькнуло в его глубине. Эшвин потянулся к нему и тут же отдернул руку с обожженными большим и указательным пальцами.

Да, это было чертовски глупо.

Как только он перестал сосредоточиваться, пламя исчезло. Он закрыл глаза — и на этот раз представил себе свечу целиком, горящую с одного конца. От жара огня плавился и капал воск, и дым наполнил его ноздри. Все это предстало до мельчайших деталей перед его мысленным взором.

Снова сверкнула молния, и он открыл глаза, оправляя видение в воду. Поверхность выровнялась, и свеча соткалась в глубине воды. Он прикоснулся к поверхности зеркала, и основание свечи поднялось к его руке. На ощупь оно было твердым, и Эшвин наудачу потянул его из воды. Стеклянный блеск исчез, когда свеча проходила сквозь поверхность, после чего вода вернулась в нормальное состояние.

Инстинкт выживания управлял им теперь, так что ему некогда было упиваться сотворенным чудом. Отползая назад в яму, он заслонял драгоценный огонь своим телом. Пламя лизнуло маленькую горку веток, и они занялись. Огонь быстро распространялся, поглощая свою скудную пищу.

Эшвин понял: понадобится что-то посущественнее, чтобы поддерживать пламя. Ему удалось найти несколько сухих сосновых шишек и упавших веток, разбросанных по земле. Он скормил их разгорающемуся огню, радостно ухмыляясь их потрескиванию и постреливанию. Эшвин потирал руки над костром. Руки болели, что он счел за добрый знак. Он подтащил Поррика поближе, развернув его лицом к огню. Кожа ирландца была как лед, и он стал растирать ее, чтобы кровь добежала быстрее. Наверное, они были слишком близко к огню, но ему было все равно. Тепло было благословением.

— Мы справимся, Поррик. Если я смогу поддерживать огонь, мы прорвемся. — Эшвин оставил его лежать там и пошел искать хворост.

Почти нормальный цвет лица вернулся к Поррику к тому времени, как Эшвин пришел обратно. Может, костер смягчил черты его лица, но теперь он выглядел скорее спящим, чем полумертвым.

— Знаешь, Поррик, — сказал Эшвин мягко, — я был очень несправедлив. Ты меня выручил тогда у пруда Холлоу, а я вместо благодарности только оскорблял тебя. То, что ты не сказал мне правды, уже было отвратительным, но то, что ты посмел помочь мне, было и вовсе непереносимо. Прости меня за то, что я винил тебя за помощь. Надеюсь, ты простишь меня.

Какое-то время Эшвин следил за костром, сонливость и танцующие огоньки повергали его в задумчивость. Сон был врагом, его следовало опасаться.

— Если тебе от этого полегчает, то ты не единственный, с кем я так поступал. Сказать по правде, я никогда не выносил Эрика. Я не мог вынести того, что у него всегда на все есть ответ. Я-то постоянно боролся со своими призраками, а этот уверенный во всем ублюдок ничего не упускал. Вот поэтому, наверное, я всегда мог поладить с Джеймсом. У него тоже все наперекосяк, как и у меня, только еще более очевидно. Мне за его спиной легче прятаться, выходит.

— О боже правый, — простонал Поррик. — Отправь меня в ад, чтоб мне больше не слышать этой самобичующей бредятины.

Эшвин даже вздрогнул от неожиданности. Ирландец все так же лежал на боку, но пламя плясало в его светлых глазах.

— Ты проснулся! — Не самое толковое его замечание, но ничего более умного ему в его оторопелом состоянии в голову не шло.

— Похоже на то, черт побери мою невезучесть.

— Что с тобой случилось? Что это была за тварь, вытекшая из твоего тела?

Поррик закрыл глаза от явной боли, а после ответил:

— Это долго рассказывать, и мне сейчас не хочется это делать. Где мы? — Он придвинулся поближе к огню — сплошь трясущиеся лохмотья да хилая плоть.

Эшвин помешал угли в костре и подкинул дров так, что костер разгорелся не на шутку.

— Где-то в сосновом бору. Ниже колодца.

— А как мы сюда попали?

— Я принес тебя, но дальше идти не могу. Совсем вымотался.

— Ты нес меня всю дорогу с горы?

Эшвин кивнул.

— Как ты разжег огонь? — Поррик говорил мягко, но не отводил глаз от лица Эшвина ни на минуту.

— Я наплевал на дружеский совет, гласящий, что дары могут быть опасны. — Эшвин устало улыбнулся.

— Ну тогда ладно. — Поррик кивнул. — Думаю, я смогу это пережить.

Они какое-то время молчали, глядя на огонь и пытаясь согреться.

— Все это похоже на новый Руклин, — пробормотал Поррик.

— Руклин? Что это? — спросил Эшвин, готовый к чему угодно, лишь бы не думать о холоде.

— Руклин — это крупнейшее поражение нашего ордена — в отблесках пламени было видно, как ожесточилось лицо Поррика. — Догадываюсь, что Гордон не рассказывал вам об этом.

— Нет. А должен был?

— Наверное. Но его драгоценные клятвы никогда ему не позволят. — Поррик плюнул в огонь. — Ты спас мне жизнь, так что, полагаю, заслужил право узнать, насколько все может быть плохо.

Ирландец наклонился к огню, глядя в самое сердце костра.

— Те развалины, что вы нашли в Гримвитской впадине, — это все, что осталось от Руклинского собора. Монахи, защищавшие собор, предпочли сжечь его дотла вместе с собою, чем позволить ему перейти не в те руки.

— Почему? — спросил пораженный Эшвин. Поррик продолжал, будто и не слышал вопроса:

— Шел одна тысяча триста восьмой год. Почти год минул с тех пор, как рыцари-тамплиеры во Франции были окружены, разбиты и подвергнуты пыткам. Столько времени потребовалось слугам Суровости, чтобы понять, что Священная реликвия никогда не была во Франции. Нет, она была спрятана в недрах скромного собора на границе Йоркширской равнины, о котором почти никто не слышал. Ах, какая самонадеянность. — Поррик покачал головой.

— Чья самонадеянность? Слуг Суровости?

— Нет, ордена Просветляющего Восхода. — Поррик пнул землю носком ботинка. — Они считали, что могут привезти ее из Леванта, из Святой земли, и уследить за ней. Выбрать пятерых лучших монахов, назвать их каббалой — и все небесные врата распахнутся перед ними. Идиоты!

— Поррик, я не понимаю. Что распахнется? Тот бросил на Эшвина хитрый взгляд:

— Теперь уж ты скоро это узнаешь. Дело в том, что орден вмешался в то, во что не следовало вмешиваться. За считанные месяцы силы завоевателей пересекли канал, но все, что обнаружили слуги Суровости, — это пепел и тела праведников. Примерно двадцать лет спустя черная чума выкосила всю Европу.

— Ты хочешь сказать, что эти события взаимосвязаны?

— Я хочу сказать, что опасность катастрофы трудно переоценить. — Поррик взял палку и помешал тлеющие угли; на лице его застыло мрачное выражение.

— Что с тобой происходило после фермерского дома? Мы все думали, ты погиб.

— Если бы! — Поррик вздохнул, и, кажется, его гнев утих. — Я предпочел бы об этом не говорить. Раны еще... свежи. Ты знаешь, о чем я.

— Ага. — Эшвин не хотел быть слишком настойчивым. — Я просто хотел знать, против чего мы боремся, вот и все.

Впервые Эшвин признал, что они с Порриком по одну сторону баррикад. Тот одобрительно посмотрел на Эшвина, этот прорыв от него явно не укрылся.

— На нас напали твари, каких я никогда не видывал, — сказал Поррик, снова обращаясь к костру. — Гордон попытался сдержать их, но ему не хватило времени, чтобы призвать силу Бене-Элохим. Поэтому я использовал таинство Шаддай эль-Чаи, чтобы вынуть из небытия меч и дать ему время завершить ритуал. Глупый был поступок, право. Автомат был бы намного полезнее, но мы не всегда можем контролировать импульс сотворения. — Поррик ткнул палкой в угли. — В общем, я убил одного, но он свалился на меня, и мне никак не удавалось освободиться. Полагаю, все остальные спаслись, потому что ты до сих пор жив.

— С трудом, — ответил Эшвин мрачно. — Мы забрались в подвал и составили пентаграмму. Мы поддерживали ее, сколько могли, а потом... я, видно, отключился, потому что в следующий миг для меня уже настало утро. И Марджи... она погибла. Правда, мистер Чизвик выжил.

— Марджи принесла себя в жертву, — сказал Поррик срывающимся голосом. Он ткнул палкой в костер, будто сделал выпад мечом. — Она знала, что ей не хватит сил, чтобы заменить Джеймса.

— Мистер Чизвик сказал то нее самое. — Эшвин замялся. — Мне искренне жаль. Она настоящий борец и сражалась до конца.

— Да, это правда. — Поррик вздохнул. — Было бы лучше, если бы я тоже погиб. Тогда бы они не смогли использовать меня.

— Они? — Эшвин наклонился к самому огню и потер руки.

— Падшие.

— Падшие? Это кто такие?

Поррик не без труда сел и сгорбился над огнем. Мерцающий свет отбрасывал тени на его лицо, невозможно было сказать, какая часть была в грязи, а какая — в синяках.

— Согласно древнейшим верованиям, — начал Поррик, — Падшими стали пять архангелов, коих выделял Айн Соф, пока они не были низвергнуты. Их тела заточены в Аваддоне, седьмом круге Шеола, или ада, пользуясь общеупотребительным названием. Они могут свободно облетать грешную землю в бестелесном обличье и, при определенных обстоятельствах, вселяться в тела людей. В этом мире они — Повелители Суровости.

— Они что, демоны, ты это хочешь сказать?

— Если ты поклонник вашей Библии, то да, похоже на то. Они ненавидят жизнь, потому что их собственную у них отняли. Верь мне, пока один из них был внутри меня, я понял, что их ненависть к нам не имеет пределов. Он... пытал меня. — Лицо Поррика скривилось под грузом воспоминаний, и Эшвину стало стыдно за то, что он поднял эту тему.

— Тагирирон, один из Падших, нашел меня, — продолжил Поррик. — Он хотел забрать Морган, но не смог до нее добраться, наверное, потому, что вы активировали пентаграмму, и он решил убить меня. Гамалиэль, еще один Падший, вмешался...

— Гамалиэль, — прервал его Эшвин. — Ты спрашивал, слышал ли я когда-нибудь это имя. В ту ночь, когда ты... спас меня у пруда Холлоу. А потом его снова упомянули у колодца.

— Правильно, — согласился Поррик. — Таинство Шаддай эль-Чаи — капризный дар. Если использовать его с Милосердием в сердце, оно может вознаградить тебя независимостью мысли и талантом к творчеству. Это то, к чему тебя будет подталкивать Габриэль. Гамалиэль, в свою очередь, — прямая антитеза всему, что олицетворяет Габриэль. Когда Суровость использует Шаддай эль-Чаи, результатом становятся только иллюзии и потеря ощущения реальности, и Гамалиэль — их повелитель.

— Так Милосердие — это хорошо? — спросил Эшвин.

Глаза Поррика сузились.

— Лучше Суровости, наверное. Но талант к творчеству, наша способность подражать Господу не должны подчиняться ничьей воле. Порой это легче сказать, чем сделать.

Эшвин рассеянно смотрел на угли, пытаясь осмыслить услышанное.

— Итак, Гамалиэль, один из Падших, решил забрать хотя бы меня, — продолжал Поррик. — Ты не представляешь, что это такое — ощущать, как что-то пробирается, ползает внутри тебя. Тебя загоняют в какой-то пыльный чулан твоего же сознания, откуда ты смотришь, как тебя заставляют делать чудовищные вещи. — От воспоминания Поррик содрогнулся. — Осадок от него до сих пор остался во мне. Я его чувствую, он пытается заставить меня сказать и сделать то, чего я сам ни за что бы не сделал. Я не могу так прожить всю оставшуюся жизнь. Мне хочется одного — вырезать эту заразу из себя. Вырезать ее из своей головы.

Эшвин вдруг понял, что Поррик говорит уже не с ним. Это был уже диалог с самим собой, будто Поррик на что-то себя уговаривал.

— Поррик!

Взгляд ирландца стал отвлеченным, сосредоточенным на чем-то, видимом ему одному.

— Поррик!

Поррик моргнул и перевел взгляд на Эшвина.

— Ты не сказал мне, зачем ты понадобился Гамалиэлю. Почему он не убил тебя?

— Чтобы добраться до тебя. Откуда-то они знали, что больше всего ты боишься самого себя. Подведя тебя к колодцу и заставив в него заглянуть, я превратил этот страх в реальность.

Его внутренние демоны выпущены наружу. Может ли что-нибудь быть хуже?

— Но почему?

— Они намерены использовать твое отражение, чтобы как-то причинить вред Элиз.

От ужаса Эшвин покачнулся.

— Нет, — прошептал он в замешательстве.

— Они умны. Они знают, что она — краеугольный камень всей вашей каббалы. Стоит сломить ее — и ваша связь распадется. Тогда они спокойно перебьют вас поодиночке.

Слова Поррика словно ножом взрезали сознание Эшвина. Они собирались причинить зло Элиз с помощью его отражения, а она решит, что это он. Они уничтожат его единственный шанс на искупление, и он не успеет загладить вину.

— Нам надо дойти до деревни, — сказал Эшвин. — Мы должны попытаться найти ее.

— Думаю, хотя бы с первым мы справимся. — Поррик кивнул в сторону подножия холма.

Эшвин повернулся и увидел вдалеке неровно двигавшиеся к их костру огни.

— Эшви-и-ин! — Это был голос Эрика. Они, должно быть, заметили костер или почуяли, что он воспользовался таинством.

— Мы здесь! — заорал он.

Отдых и лечение подождут. Ему нужно предупредить Элиз.

Эшвин медленно выплывал из глубокого сна. Его тело болело и жаловалось в ответ на любое усилие. Хуже всего дело обстояло с мышцами ног и спины, где боль сплеталась в клубки, которые было не распутать под кожей. Лицо его было обветрено, иссечено непогодой, и он был ужасно утомлен. Упадок сил давил на него тяжким грузом. Он был еще и голоден но не мог заставить себя пошевелиться. Вместо этого он уговорил себя открыть глаза.

В поле зрения оказались стены Раннох-Лодж. Он пару раз моргнул, пытаясь вспомнить, как тут оказался.

Хоть он и не полностью пришел в себя, но воспоминания о походе назад в деревню все же вернулись к нему. Путь дался с трудом, ковылять и спотыкаться пришлось вдосталь. Эрик нес Поррика, на тот момент он был сильнее всех. Мистер Чизвик поддерживал Эшвина, вместе они пробирались на ощупь к огням лежавшей внизу деревни. Он приложил все силы, чтобы объяснить, что Элиз грозит опасность, не вдаваясь в подробности того, что случилось у колодца. В ответ мистер Чизвик пообещал, что попытается передать предупреждение. После этого Эшвин мало что помнил. Все воспоминания о ночи слились в сплошной холод, перемежающийся с пронзительной болью в вывихнутой лодыжке.

— Ну, видал я тебя в состоянии и получше. — Перед ним появилось улыбающееся лицо Эрика. Большой фолиант заботливо помещался в изгибе его руки.

— Да, бывало лучше, — прокаркал в ответ Эшвин. — Отправил ли мистер Чизвик кого-то с предупреждением к Элиз?

Эрик нахмурился:

— Насколько я понимаю, нет, но она знает, что поставлено на карту.

— Да-да, но... — Речь Эшвина сошла на нет и перешла в приступ кашля.

— Я сейчас дам тебе попить. — Эрик вернулся с бутылкой родниковой воды. — Не спеши, — предупредил он. — Лучше пей понемножку.

Эшвин снова лег и понял, что болят даже мышцы живота. Была ли хоть одна часть тела, которая не болела?

— Который сейчас час?

Эрик посмотрел на свои часы:

— Половина двенадцатого.

— Тогда почему закрыты ставни?

— Потому что сейчас ночь. Ты проспал остаток той ночи и весь сегодняшний день.

— Что? — Эшвин резко сел и тут же пожалел об этом. У него закружилась голова, и он едва не упал с постели. У него вырвался стон.

— Спокойнее! — Эрик поймал его и снова уложил.

— Но нам необходимо найти Элиз. Она в опасности. И только по моей вине. Я должен предупредить ее.

— Ты не в состоянии куда-либо идти.

— Ты не понимаешь, — взмолился Эшвин, — она подумает, что это я.

Глаза Эрика сузились.

— Поясни.

Эшвин закрыл глаза, чтобы избежать испытующего взгляда Эрика. Глубокий вдох, и он заговорил:

— Это Поррик нашел меня, а не я его. Только это был вовсе не Поррик. Что-то сидело внутри его, контролировало его. Он сказал, что это был Гамалиэль.

— В каббале говорится, что Гамалиэль — один из Падших, — сказал Эрик невыразительным голосом.

— Правильно, так говорил и Поррик. — Эшвин описал, что произошло у колодца.

— Продолжай. — Лицо Эрика оставалось непроницаемым.

Эшвин не мог встретиться глазами с этим разумным всезнающим взглядом. Как он мог признаться во всем произошедшем Эрику?

— Прости, Эрик. Я не могу сейчас об этом говорить. Мне нужно... время, чтобы все разложить по полочкам. Я не до конца понимаю, что произошло. — Эшвин ненавидел эти слова за слабость, они шли из прошлого. Ему было дурно.

Эрик снова оценивающе поглядел на него и едва заметно кивнул. Он вышел из комнаты и вернулся с большой чашкой бульона.

— Осторожно, он горячий.

Эшвин сжал чашку в обеих руках, наслаждаясь теплом.

— Гордон был счастлив снова увидеть Поррика, несмотря на его плачевное состояние, — сказал Эрик. — Я впервые видел, чтобы он улыбнулся с тех пор, как погибла Марджи.

— Да ну, это может быстро пройти, как только он узнает, что случилось с этим бедолагой.

— Может, ты и прав. — Взгляд Эрика быстро метнулся к сбитым костяшкам Эшвина. — Поррик был довольно сильно избит. Ты что-нибудь об этом знаешь?

Эшвин опустил чашку и посмотрел Эрику прямо в глаза:

— Он напал на меня. Я не знал, кто это. Я только защищался. Боже правый! Да он бы умер, если бы не я.

— Расслабься, Эшвин. Здесь тебя никто не обвиняет. Я просто спросил. — Эрик пододвинулся к каминной решетке и стал греть руки.

Эшвин осознал, что стоит на перепутье. Если он не скажет Эрику правду сейчас, он останется один. А это было бы слишком близко к тому, что сказал Поррик о распаде их каббалы. Он знал теперь, что есть важное различие между самодостаточностью и эгоцентризмом. Надо покончить с этим прямо здесь и сейчас.

— Эрик?

— Да? — Эрик повернулся лицом к Эшвину, без какого-либо определенного выражения.

— Поррик был просто приманкой — его использовали, чтобы заманить меня в горы. Там был колодец или... дыра в скале. Я посмотрел в него и... — Эшвин запнулся, подыскивая нужные слова, — Меня заставили посмотреть в глаза моему самому жуткому страху. Я видел его отражение в колодце, Эрик. И — это был я. Мое собственное отражение вышло из колодца. Оно где-то бродит теперь. Оно выглядит точь-в-точь как я, только воплощает все мои самые тайные страхи. Оно попыталось убить меня, а потом сбежало. И Поррик говорит, что им воспользуются против Элиз. Поэтому нам нужно найти ее. Она же не узнает, что это не я, пока не станет слишком поздно.

Эрик сел на край кровати и поправил на носу очки.

— Если Поррик говорит правду и этот твой близнец охотится на Элиз, то ее это обманет ненадолго. Она знает тебя, знает твою ауру. Ничего не выйдет.

— Но что, если ему отведена только роль убийцы? Полное сходство поможет приблизиться и выполнить задание.

— Нет, не думаю. Если бы Падшие хотели нашей смерти, мы были бы уже мертвы. У них на уме, видимо, что-то другое. Но им не провести ни Элиз, ни Морган.

— Может быть. Я не принял во внимание дар каждой из них, но я все еще думаю, что мы должны хотя бы предупредить их.

— Эш, я понимаю, что ты сейчас должен чувствовать, но у нас нет с ними связи. Наши телефоны сгорели вместе с фермерским домом. Все, на что мы способны, — это развернуться и пойти в Озерный край. Но мы уже почти дошли до Храма. Если я задался целью узнать, что происходит, то мне нужно знать то, чего не говорит мне Гордон. Если ты решил пойти за девушками, я не смогу пойти с тобой.

— Понятно, — резко бросил Эшвин. — Ответы тебе важнее людей.

— Эш, это несправедливо. Каждый из нас должен привнести максимум того, что может. Поэтому Элиз выбрала Морган, чтобы они пошли вместе. А ты прекрасно уравновешиваешь меня. Это никак не касается моего личного крестового похода за знаниями.

Эшвин с трудом поборол тревогу и раздражение.

— Извини. Я не хотел выразиться так резко, как это прозвучало.

— Хотел, но это ничего. — Эрик попытался улыбнуться. — Наших девушек голыми руками не возьмешь, даже не думай. Они справятся. А тебе сейчас не время принимать решения. Мы должны тебя отмыть и подлечить. Ты сможешь дойти до душа?

— Думаю, да.

Эшвин подавил желание продолжить спор. Все же Эрик его не убедил.

Эрик помог Эшвину выбраться из постели и дохромать до ванной. Его одежда была сплошь заляпана грязью и усыпана сосновыми иглами. Эшвин прислонился к дверному коску, собираясь с силами, чтобы раздеться.

— За постельное белье не волнуйся, — сказал Эрик. — Я сейчас перестелю постель.

— Спасибо. Эрик?

— Да?

— В своих исследованиях ты не натыкался на имя Метатрон?

— Конечно натыкался.

— Кто это?

— Сложно сказать. В некоторых текстах его объявляют в прошлом человеком по имени Енох, сыном Каина. Говорится, что Каин был зачат Евой от Саммаэля, и это был первородный грех, из-за которого человечество лишилось милости Господней. Еноха приняли на небо и, очевидно, сделали ангелом. В Книге Бытия, стих пять, строфа двадцать четвертая, говорится: «И ходил Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его». Он также известен как Высокий ангел, потому что он охватывает десятую сефиру. В других источниках он именуется воплощением Шекинах или даже самим Сыном Божьим. К сожалению, тексты часто не совпадают.

— Что такое Шекинах? — спросил Эшвин, нахмурясь.

— Ну, это предмет отдельного разговора, потому что вкратце этого не объяснишь. Вот, наверное, самое полное определение, которое мне удавалось найти. — Эрик сосредоточился и продекламировал на память: — «Таинство Шекинах, кое есть таинство Бога и человека, человека, подобного Элоиму, и отношений между явлениями вверху и внизу, и связи ради союза в земной форме небесного союза, и преобразования ее силами прочих ради промысла Божия в этом мире».

— Эрик, я понятия не имею, что все это означает.

— Шекинах — это средний Столп Сознания, или Столп Совершенства. Она есть выражение Древа жизни, того, что христиане могут назвать Святым Духом.

— А Метатрон — проявление этой Шекинах?

— Да, или, может быть, ее брат, Сын Божий. Тексты трактуют это двояко. Отчего это ты вдруг заинтересовался эзотерической литературой? Я думал, это мой удел.

— Мне кажется, я виделся с ним прошлой ночью, — сказал Эшвин — и сполна насладился выражением лица Эрика, как только до того дошел смысл сказанного.

ЭРИК

Эрик подкинул поленьев в огонь, сложив их так, чтобы они горели подольше, до самого утра. В комнате и так было жарко, но Эшвину это не повредит после его неравной борьбы с Северным нагорьем. Эшвин похрапывал, но спал спокойно, без вздрагиваний и метаний, тревоживших его первый сон.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒