Глава 2 ТЕЛО И ДУША

Тело не отличается от души, будучи ее частью, и оба они — часть единого целого.

Фаридуддин Аттар

Плоть человека невозможно отделить от его Души, ибо то, что считается Плотью, на самом деле представляет собой часть Души, воспринимаемой пятью органами чувств, которые для современного человека являются главными входными каналами для Души.

Уильям Блейк

Идея нашего существования в некоей «окружающей среде» абсолютно абсурдна... Мир, который нас окружает, то есть находится вокруг нас, есть и внутри нас. Мы сделаны из него, его мы едим и пьем, им дышим, это кость от нашей кости и плоть от нашей плоти.

Уэнделл Берри

Древние йоги считали прием пищи священнодействием, во время которого одна часть живой природы поглощает и усваивает другую.

В наш век экспресс-закусочных питание утратило священную составляющую, стало удовлетворением насущных потребностей тела, но не души. Нам кажется, что питать тело и доставлять ему удовольствие — значит тешить наше животное начало, в то время как дух — нечто гораздо более утонченное.

Это мнение укоренилось потому, что в преобладающих в нашем обществе научных и религиозных учениях материя неизменно отделена от духа, а тело — от души. Существование последней наша наука категорически отрицает, а религия считает тело вместилищем, домом для души, которая на некоторое время наполняет его жизнью, а затем переносится в мир иной. В наиболее чистом виде научный взгляд выразил Ричард Докинс: «Мир, который мы видим, обладает именно теми свойствами, каких следовало бы ожидать, если бы в нем не было ни замысла, ни цели, ни добра, ни зла — ничего, кроме слепого, беспощадного безразличия»[1]. Согласно этой точке зрения, дух не имеет никакого отношения к миру, даже если существует. В религии превалирует мнение о возвышенности и обособленности духовного, а также о том, что мирское отвлекает от него. Иными словами, мир и дух почти никак не связаны. В этом вопросе наука и религия сходятся.

Это разделение на тело и душу отражает еще одно различие — между человеком и природой. Нам представляется, что мы населяем свое окружение точно так же, как душа населяет тело: по сути дела, мы отделены от среды, в которой живем, и вместе с тем удовлетворение наших практических потребностей зависит от нее. И действительно, многие люди мечтают, что когда-нибудь человечество покинет Землю ради колонизации новых планет — так, как душа покидает тело после смерти. А пока, полагая себя существующими вне природы и занимающими более высокое положение по сравнению с ней, мы считаем, что вправе управлять ею и совершенствовать ее — влиянием этой мысли пронизана вся современная медицина.

Так было не всегда. Отдаление человека от природы началось, вероятно, с появлением земледелия, когда мы начали добиваться пищи от природы, а не довольствоваться собирательством. Может быть, в иносказательной форме об этих переменах повествует притча об Эдемском саде: поначалу мы вкушали от всего, что в нем росло, не выбирая, какие виды растений и животных будем разводить, а какие — нет. С появлением земледелия мы вкусили плодов от Древа познания добра и зла, стали считать съедобные растения и домашних животных полезными, а сорняки и хищников — не приносящими ничего, кроме вреда. Мы возомнили, будто нам лучше природы известно, что следует выращивать в тех или иных местах[2]. И конечно, чтобы земля не оказалась во власти природы, ее требовалось обрабатывать — иными словами, произошло изгнание из райского сада в мир, где пищу приходилось добывать в поте лица.

Подобным образом произошло отделение материи от духа, но лишь благодаря научно-технической революции этот процесс подошел к логическому завершению. До тех пор Бог и Природа практически не отличались. Планеты перемещались по небу потому, что их двигал Бог. Животные жили потому, что Бог вдохнул в них жизнь. Бог управлял погодой. Но появились Галилей, Ньютон, Декарт, для тайн природы нашлось разумное или кажущееся разумным объяснение, и Бог стал ненужным, абстрактным, был вытеснен в небесные сферы. Бог больше не имел отношения к природе: его заменили «естественные науки».

До научно-технической революции религия ведала не только внутренней жизнью духа, но и вопросами космологии и объяснениями, как устроен мир. Наука узурпировала эти функции, и религия отступила перед научными объяснениями мироустройства при помощи экспериментов и логики. А к сфере духа было отнесено все, что не относилось к мирскому.

Ввиду веры в материальность природы и мира неудивительно, что в нашей культуре религия решительно отделена от материальной, то есть мирской, жизни[3]. Само слово «духовность» подразумевает существование «недуховных» сторон жизни и отрицает жизнь как духовный процесс. Разделение жизни на «мирскую» и «духовную» усугубляет ту самую раздвоенность, которую призвано устранить стремление к духовности. Но за неимением лучшего слова и ради удобства на протяжении всей этой книги я буду пользоваться словом «духовность».

Отделение тела от духа, а человека — от природы оказало пагубное воздействие на наш мир. Отводя духу неосязаемый, гипотетический угол жизни, мы подразумеваем, что остальная мирская жизнь бездуховна. Поскольку мы не наделяем материю душой, собственное тело мы считаем вместилищем скверны, а слово «мирской» употребляем как антоним «святого». Поэтому мы не дорожим своей планетой и собственным телом и не испытываем раскаяния. А поскольку святости мы им не приписываем, то и кощунства наши исключительно практического свойства, причем этот практицизм отличается крайней ограниченностью и недальновидностью.

Десакрализация тела и материального мира — не только опиум для человечества, но и вопиющая ложь. Ибо тело — не вместилище духа, а сам дух, который обрел физическую форму. И мир — не божественное творение, а само божество, данное нам в ощущениях. По крайней мере, такова предпосылка этой книги. Вопросы опеки, доверия к себе и вдумчивости даже в такой сугубо физической сфере, как питание, исполнены духовного смысла. Дело в том, что жизнь в этом мире — священное путешествие, а плоть — потенциальное орудие духовного преображения.

Если исходить из этой предпосылки, кризис здоровья в современном мире на самом деле является кризисом духовности, и вместе с тем — благоприятной возможностью. Боль и болезнь тела недвусмысленно указывают на то, что имеет значение в жизни, и помогают нам осознать ценность самой жизни. Боль и болезнь помогают нам обрести себя. Слабое здоровье также служит сигналом тревоги для множества уровней восприятия. С точки зрения механистической науки тело — неисправный механизм, чинить который должен специалист: тот же технологический подход к решению экологических проблем критикуют экологи. Но если тело и душа неразделимы, значит, по своей сути исцеление тела — задача души, а мы, прислушиваясь к телу и учась у него, сближаемся с собственным «я»[4].

Общепринятое разграничение тела и духа — временная мера, порожденная их видимой обособленностью. По мере изучения взаимосвязи тела и духа их глубинное единство становится все более очевидным. Если тело и вправду материальное воплощение души, а не просто сосуд, значит, питание относится к вопросам духовности. Питание обусловливает элементарную связь между «я» и миром, является средством жизнеобеспечения и заботы. Питание — осязаемое проявление элементарных отношений «давать — брать». Рассматривая эти отношения, мы найдем ответы на вопросы «Какой способ существования в этом мире я выбираю? » и «Каким я предпочитаю быть? ».

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒