Височные КОЛЬЦА 11 страница

Еще одним из символов благополучия и достатка считалась шерсть. Облюбовав место для дома, сухую овечью шерсть накрывали сверху горшком и оставляли там до утра. Отсыреет шерсть — значит, место «доброе». Предполагалось, что место, где шерсть отсыреет, способствует жизни. Горшок же был связан с огнем, с очагом либо печью, то есть, как утверждают ученые, с самой сущностью дома, его ритуальным центром языческих времен. Горшок предназначался для приготовления пищи — для превращения «диких» веществ в «окультуренные». Это снова приводит к идее «домашней вселенной» и превращения «дикого, чужого» в «домашнее, свое»… На Украине подобный способ гадания существовал еще в конце XIX в. в несколько ином виде: на месте будущего дома оставляли перевернутую сковородку и смотрели, появится ли под нею роса. Вода, которую в данном случае явно считали «живой», в некоторых разновидностях гадания прямо обозначала «уровень жизни» в будущем доме. Например, с вечера приносили ведро колодезной воды, отмеряли из «непочатого» (то есть из которого никто еще не пил и не черпал воды) трижды по девять стаканов, выливали в сухой горшок, плотно покрывали крышкой и опять же оставляли до утра. Утром воду вновь измеряли стаканами. Окажется, что ее несколько прибыло, — можно строиться, будет дом что «полная чаша». Если же воды убыло, делали вывод, что нет надобности строить дом на убыток хозяйству. Ложка

Ложка — самый первый столовый прибор, долгое время, пока не появились вилки, она служила единственным приспособлением для приема пищи. Изготовляли ложки из дерева, кости или металла и украшали росписью или резьбой. Есть множество различных примет, связанных с ложками: нельзя ставить ложку так, чтобы она опиралась черенком на стол, а другим концом на тарелку (так как по ложке, как по мосту, в миску может проникнуть нечистая сила). Нельзя стучать ложкой по столу, так как от этого радуются черти, а к обеду могут прийти «злыдни» (существа, олицетворяющие собой бедность и несчастье); нельзя класть на стол лишнюю ложку, иначе за обедом будет лишний рот или «позовешь к обеду нечистого». На новоселье вместе с караваем хлеба, солью и деньгами приносили в подарок и ложку.

Были и правила пользования ложкой (правда, совсем иные, чем сейчас): после каждого зачерпывания еды из общей миски ложку облизывали с обеих сторон и опускали на стол; прожевав пищу, снова брали ложку и черпали ею из миски; тот, кто не выпускал ложку из рук, считался слишком жадным. Мясо ели только тогда, когда в миске не оставалось другой еды, и лишь после того, как хозяин даст указание: стукнет ложкой по столу. Еда считалась торжественным процессом: за столом нельзя было смеяться, шутить, разговаривать. Того, кто нарушал эти запреты, — стукали ложкой по лбу. И сейчас кое-кто из нас может вспомнить, что именно так наказывали его в детстве бабушка или дедушка. К ложкам относились бережно: ценные ложки даже носили при себе в футляре, а простые деревянные хранили дома в специальных полках (ложечницах) или корзинах. Важную роль играла ложка и при проведении различных обрядов.

Во время «крестильного» обеда (по случаю крещения новорожденного) подавались на стол ложки красного цвета, при подаче на стол первой каши пили за здоровье новорожденного, при подаче второй каши отец втыкал все ложки в кашу и требовал за них выкуп («кто хочет кашу есть, тот выкупи ложку»). Кроме того, отцу новорожденного давали ложку каши с солью («пересол» или «бабкину кашу»), добавив туда острые приправы: горчицу, перец, хрен, уксус — и посыпав сахаром: отец тоже должен был вытерпеть муки, кроме того, с помощью соли, которая являлась оберегом от нечистой силы, он очищался после рождения ребенка. Съев ложку такой каши, отец новорожденного закидывал ложку на полати и прыгал по избе со словами: «Дай Бог, чтобы так новорожденный вспрыгивал». На Русском Севере повитуха на таком обеде ела очень круто сваренную пшенную или гречневую кашу с медом черенком ложки, стараясь съесть кашу как можно быстрее, чтобы новорожденный начал скорее говорить. На крестинах было принято также гадать на ложках, которыми ели крестильную кашу: считалось, что если брошенная на спину ложка упадет кверху выпуклой стороной, то у роженицы родится еще один мальчик, если вогнутой — то девочка. Во время свадебного ритуала ложки, повернутые лопастью к сидящим, выкладывались перед женихом и невестой перед венчанием за «тихим» столом; эти ложки сваха после трапезы забирала с собой для молодых. За свадебным столом жених и невеста ничего не ели, поэтому перед ними ставили пустое блюдо и клали ложки черенками к краю стола или связанные ручками в разные стороны. При разрешении им принимать пищу соблюдались определенные правила: молодые должны были есть одной ложкой из одного блюда и пить из одного стакана. При подаче новобрачным каши они ели одной ложкой, черпая три раза, молодым давали по три ложки молока, одной ложкой ели молодые и яичницу. Две ложки вместе с другими предметами утвари и свадебным хлебом зашивали в скатерть, которая расшивалась новобрачными после бани. На «блинках» (угощение молодых тещей в их первый приезд) молодой брал на ложку яичницу, складывал деньги и подавал теще. На поминках для умершего ставили отдельный прибор либо на общий стол, либо на особый стол в углу под образами, ложку выкладывали черенком к иконам или под скатерть, помещая сверху кусок хлеба. Первую ложку (или первые три) каждого блюда и первый стакан водки отливали покойнику на угол стола. Вначале поминок все пробовали кутью, которую нужно было взять ложкой три раза. Есть за поминальным столом полагалось только ложками, использовать вилки и ножи не разрешалось. На Урале в сорочины хозяева старались накормить не менее сорока человек и раздать сорок ложек. Получали гости деревянную ложку после поминального обед а на память о покойном и в северных губерниях. Накануне Рождества, в Крещенский сочельник и на Пасху хозяин брал ложку кутьи или овсяного киселя, выходил на порог сеней или влезал на печь и, бросив еду из ложки в окно, приглашал Мороза поесть, чтобы он за это не портил лен, коноплю и овес. Употреблялась ложка и в гаданиях: девушки наливали в столовые ложки воду и ставили их в сени, когда вода замерзала, приносили ложку в избу и смотрели: если замерзшая вода образовывала «пупочек», то это значило, что загадывающая проживет наступающий год хорошо, образование «ямки» означало смерть.

После ужина перед Рождественским постом хозяйки определяли судьбу членов своей семьи. Оставляли на столе ложки или выносили их с водою в сени, а утром шли смотреть: чья ложка будет опрокинута на спинку или в чьей вода замерзнет с углублением — того ожидает несчастье или смерть. Во время масленичной- недели ложку вместе с чашкой приносил кум своему крестнику, родившемуся в этом году. На второй неделе после Пасхи (неделя Жен Мироносиц) женщины, съев яичницу, подбрасывали вверх ложки и кричали: «Родись, лен, такой-то здоровый и высокий». У кого ложка взлетала выше, у того и лен должен вырасти лучше. На Вознесенье (за десять дней до Троицы) во время мужского гуляния в лесу парни, отправив пастись лошадей, запекали в чугуне яйца, выпивали по стакану купленной вскладчину водки, съедали яичницу, после чего бросали вверх ложки и приговаривали: «Как моя ложка легко летит вверх, так чтобы и мои лошади веселы были, поигрывали! ». В период сенокоса женщины, оставшиеся дома, шли обычно «мыть ложки»: помогали по хозяйству тем соседкам, у которых в семье было много косарей. В начале жатвы принято было варить крутую кашу из свежих ржаных зерен, при этом хозяйка дома ударяла каждого ложкой по лбу и приговаривала: «Будь сыт одной кашей! ».

Знахари использовали ложку в различных способах лечения. При лечении испуга зачерпывали ложкой воду из блюда и поливали на четыре угла стола; затем снимали воду ложкой обратно в блюдо и этой водой лечили человека или скот. Чтобы избавиться от лихорадки, нужно было набрать воды из трех колодцев и облиться этой водой на двенадцати зорях: шести вечерних и шести утренних, начиная с головы, через решето, поставленное на голову, в котором черенками крест-накрест лежали четыре ложки. Сквозь решето с лежащими в нем ложками, ключами и другими предметами поливали наговоренной водой ребенка при лечении сглаза. Каша

Каша — одно из главных блюд традиционного рациона. В обрядах символизировала плодородие, обилие, рост, приумножение. Кашу готовили из целых или дробленых зерен (реже из муки) пшеницы, ячменя, проса, гречихи. Нередко каша служила главным обрядовым блюдом (ср. у русских в связи с этим праздник по случаю окончания жатвы и крестины с ритуалами раздела и выкупа каши назывались «каши»; праздник рожениц и повитух, 26 декабря — «бабьи каши»). Каша была обязательным блюдом на свадьбе. По свидетельству летописей, «молодым в подклет приносят кашу, и они кашу черпают и за себя мечут». Кашу рассылали почетным особам. В Архангельской губерний молодым за «княжим столом» разрешалось есть только кашу, которую молодая ела под накинутым на нее платком. У русских кашу готовила и выносила на стол сваха или свекровь, за что невеста одаривала ее полотенцем. В Полесье каша варилась сладкой, если невеста была девственницей, и несладкой или соленой в противном случае; только в случае девственности невесты происходил обряд выкупа каши, во время которого жених разбивал горшок каши так, чтобы каша осталась целой.

Употребление каши на родинах и крестинах ребенка сопровождалось магическими действиями, призванными обеспечить новорожденному счастье, здоровье и быстрый рост, женщинам — плодовитость, земле — плодородие. Широко распространены обычаи поднимать горшок с кашей вверх, накрывать его полотенцем или холстом, бросать деньги на горшок с кашей, разбивать горшок с кашей. На похоронах и поминках у восточных славян принято было подавать кутью, которую носили также в церковь, на кладбище, оставляли на окне «для душ», раздавали нищим за помин души. У южных славян в день св. Варвары готовили варицу — кашу из смеси зерен разных злаков и кукурузы, гороха и др., чтобы вызвать плодородие. Сербы по варице гадали об урожае и о жизни-смерти: бугры и вздутия на каше означали будущий хороший урожай, трещины — плохой урожай и смерть; ямка в середине варицы означала смерть хозяина, по бокам — смерть других членов семьи и т. п. Обрядовой кашей отмечали окончание жатвы, начало молотьбы, сева, переселение в новый дом и др. Соль

Деревянные солонки делались из березы, сосны, ели и украшались в зависимости от местной традиции: резались, долбились, плелись из корней и бересты. Почти все солонки изготовлялись с крышками.

Типичной формой солонок на Севере была плывущая птица с головой уточки (такую солонку называли «утица», «утка» или «курочка»), которая выдалбливалась из одного куска дерева. Ручкой служил хвост или голова птицы, выдвижная крышка-спинка крепилась на деревянном штырьке и украшалась одной или нескольким птицами. Многие солонки имели подставки — ножки. В Центральной России и в Поволжье выдалбливались солонки в виде кубовидного ящичка с откидной крышкой и высокой задней стенкой, так называемые «стульчики». Поверхность таких солонок украшалась мелким узором выемчатой резьбы, особо оформлялась задняя стенка, заканчивающаяся резьбой с изображением птиц, колец. В районах, где производилась точеная деревянная посуда, солонки делались в виде чаши с крышкой («кубышка») или чаши на невысокой точеной ножке и поддоне и украшались росписью местного характера. Еще один тип — солонки, сплетенные из бересты и корней. Они имели форму птицы, «штофика» или «репки». Такого вида солонки считались дорожными, так как их брали с собой, уходя на промысел или полевые работы. Отношение к солонке было бережное и почтительное. Она считалась семейной ценностью, и ее никогда не продавали. На нее переносилось почтительное отношение к соли, считавшейся ценным продуктом, без которого человек не мог жить. Наполненная солонка сравнивалась с домом, полным добра и благополучия. Соль и солонка широко использовались в обрядах, особенно во время свадебного ритуала. Солонка с солью находилась на столе во время смотрин, на рукобитье. Соль в солонке, калач и сыр клали на стол перед женихом и невестой. Солонку, скатерть и угощение привозил жених к невесте. В Костромской губернии, когда жених приезжал за невестой в день свадьбы, девушки выносили к столу каравай, солонку и ложку. Солонка вместе с другой утварью входила в приданое девушки и считалась ее собственностью. Ведь солонка отождествлялась с домом и хозяйством, и, создавая семью, женщина хотела привезти в дом мужа часть своего дома. Солонка использовалась и в гаданиях. Например, в ночь под Рождество девушки закапывали солонку в снег и делали ряд других кучек из снега: кто из них толкнет снежную кучку с солонкой, та и выйдет замуж. Солонку с солью вместе с караваем хлеба употребляли при первом выгоне скота в Егорьев день. В Петров день, 29 июня (12 июля), солонку вместе с сыром, двумя ложками, иногда граблями, цепом для молотьбы хлеба и косой дарила теща молодым. Известно частое упоминание солонки с солью в заговорах против болезней, а также ее магическое действие: при зубной боли знахарь брал воск, три раза обмакивал его в солонку, после чего произносил сам заговор. С солонкой связаны определенные правила поведения во время трапезы и всевозможные предметы. На праздничный стол в первую очередь помещали блюдо с хлебом и солонку с солью. Передавая кому-нибудь за столом солонку с солью, нужно было засмеяться. Не разрешалось брать соль из солонки. Чтобы лучше уродился хлеб, нужно было, начиная новый каравай, оставить на два дня небольшой кусочек хлеба в солонке, после чего его должен был съесть один из старших в семье. Блины

Ритуальное блюдо у восточных славян, главным образом у русских. В других славянских зонах аналогичную роль в обрядах выполняют различные виды хлеба, каша (кутья) или зерно. Основная символика блинов связана с представлением о смерти и потустороннем мире: блины посвящают умершим, символически кормят ими души предков, передают блины на «тот свет» в гробу с покойником и т. п. Посредниками между реальным и потусторонним миром выступают лица, являющиеся «извне»: нищие, странники, колядники, которым раздают блины. Блины предназначаются также суженому, первому встречному, пастуху, скоту, чучелу Масленицы, Морозу и др. Особое значение в обрядах имеет горячий, первый блин и блин, испеченный последним, сухой, лежащий сверху в стопе, в гаданиях — соленый блин. На похороны и поминки блины пекут как поминальное блюдо, посвящаемое умершим. В день погребения на стол ставят стопку блинов, и старший из присутствующих мужчин разламывает первый блин и кладет на окно для покойника. На похоронах и поминках первый горячий блин, как и хлеб, не режут, а рвут на части и раскладывают на окнах, чтобы паром от него питалась душа умершего. Блины иногда кладут на грудь умершему, в гроб, на могилу. Блинами поминают на могиле, а остатки отдают нищим странникам. На следующий день носят завтрак покойному, тоже оставляя блины на могиле. Блины пекут на девятый, на сороковой день и в последующие поминальные дни, а также в календарные поминальные («родительские») праздники: на Фоминой неделе (на «дедовую неделю», Красную Горку, Радуницу), в Дмитровскую субботу и т. д. Считалось, что кто «печет» блины на поминки, «печется» о насыщении души умершего. Поминальные блины разносят по домам, приносят на могилу, в церковь, раздают нищим. В Белоруссии блины пекут на «деды» — чтоб «дедам» (предкам) «пара пошла». Блины используют и как оберег от мертвых, которые часто являются во сне. Для этого с горячим блином садятся на порог и приглашают к себе умерших обедать. Блины на Масленицу — повсеместное угощение, главным образом у русских. Блины пекут всю неделю. Первый блин посвящают св. Власию или умершим. Его кладут «родителям» на слуховое окно, божницу, крышу или могилу, дают нищим в память о предках или съедают за упокой усопших. В Прощеное воскресенье или в субботу идут с блинами на кладбище «прощаться с родителями». В обряде похорон Масленицы блин дают в руки чучелу Масленицы. Блины пекут также на Вознесение. Их называют «христовы (или «божьи») онучи». Их пекут на счастье, берут с собой в поле. Наряду с другими видами хлеба блины пекут и на Рождество. Первый блин в Сочельник дают овцам — от мора, скоту отдают остатки блинов и рождественской кутьи. Под Рождество хозяин с кутьей и блинами выходит звать Мороз на ужин. Блины также специально пекут для колядников. Блины бывают составной частью угощения на дожинках и в начале жатвы. Разнообразно использование блинов на свадьбе. Угощение блинами на обручении и в канун свадьбы наиболее характерно для Северо-Восточной России. Блины накануне свадьбы могут иногда приобретать функции, родственные тем, которые они имеют в похоронно-поминальной обрядности: угощение блинами сопровождается в некоторых местах символическими «похоронами» невесты или упоминанием покойника. Невеста в это время должна как бы «умереть» как девушка, чтобы потом «воскреснуть» в новом качестве. После брачной ночи молодых кормят блинами, совершают шуточный обряд «блин продолбить», устраивают «блинный стол», мать невесты присылает блины к выходу молодых из бани. Повсеместно у русских теща угощает зятя блинами в конце свадьбы. Во время угощения невеста старается вырвать у жениха первый блин, чтобы получить власть над мужем. По способу поедания женихом блина судили о девственности невесты: если она оказалась «нечестной», жених ломал блин, прокусывал у него середину, откладывал взятый блин и больше не ел, дарил теще дырявый блин или клал на блин не целый рубль, а мелочь, если молодая «не цела». В некоторых местах и сама невеста в конце свадьбы печет блины и угощает ими мужа и гостей, иногда устраивают шуточную продажу невестиных блинов. С блинами девушки гадают о замужестве, чаще всею на святки (обычно для этого используют первый или соленый блин, от которого откусывают все гадальщицы): с блином под мышкой, за пазухой или на голове выбегают или выезжают на кочерге на улицу и дают его первому встречному мужчине, узнавая его имя; оставляют его на перекрестке «жениху на вечеринку»; наступив на него ногой, — слушают на мусорной куче, откуда залает собака, оттуда ожидается жених и т. п. Иногда на Кузьму и Демьяна (1 и 14 ноября) девушки пекут блины и поют песни, содержащие пожелание найти хорошего жениха. Символика блинов в фольклоре, как и в обрядах, связывает их со смертью и с небом как иным миром. Так, в сказке старик лезет на небо и видит там избушку из блинов. Тот же мотив отражен в поговорке про избу: «Блинами промшить, лепешками покрыть». В сказке солнце на небе печет на себе блины (ср. украинскую пословицу: «Вона своім носом чуе, як на небі блины печуть»). В подблюдных песнях блины предвещают смерть (смерть несет блины на блюде). В заговоре от икоты ее отсылают туда, где пекут блины: «там блины пякуть, табе дадуть», подобно тому как оставляют их покойнику на поминках. В загадке блин в масле на сковороде сравнивается с рыбой, с которой их роднит использование в качестве поминального угощения: «Берега железны, вода дорога, рыба без костей». С печением блинов связан ряд бытовых предписаний и запретов. Так, посторонним запрещается смотреть, как пекут блины, иначе они не зададутся. У белорусов пекущего блины приветствуют: «Скачком блшы! », а в ответ на это говорят: «Тарчком з ізбы! » Выпекая первый блин, зовут покойных родных есть блины. Первый блин перед обедом дают молодому домашнему животному, а последний оставляют на сковороде и после обеда скармливают матери этого животного. Одолженную под блины сковороду возвращают, не пустую, а с последним блином, причем держат ее не голыми руками, а сковородником. В Полесье запрещается печь блины в Великий пост (а иногда и на Пасху, на Новый год, в Петровский пост) во избежание засухи. Каравай

Скорее всего — круглый, который делят на свадьбе для угощения всех ее участников. Название «коровай» известно только восточным и южным славянам. У западных славян для наименования главного свадебного хлеба часто используется термин «колач». В роли каравая могут выступать различные хлебные изделия, например большой пряник с украшениями, рыбный пирог на русском Севере. В символике каравая сочетаются мужское и женское начала. Слово «коровай» этимологически связано с названием коровы, символизирующей невесту, а суффикс — ай позволяет видеть в каравае символ быка-жениха. Коровье-бычью символику каравая проясняют белорусские свадебные песни: в каравайном тесте замесился теленок, каравай рогат, сдобрен коровьим маслом и сыром. С рогами связаны названия украшений на каравае: скрученных из теста рожков, обвитых тестом веток.

С девичьей символикой связаны некоторые детали украшения каравая, в каравайных песнях каравай уподобляется невесте. Но каравай может соотноситься и с женихом. Караваю присуща фаллическая символика (ср. мотив коитуса в белорусских каравайных песнях: «Печь наша рогочет, караваю хочет», а также белорусский обычай сажать невесту на каравай перед брачной ночью). Не случайно каравай пекут лишь невесте-девушке, но не вдове. Мотив коитуса воплощают и фигурки на каравае: боров верхом на свинье, петух на курице, гусак на гусыне и т. п. Фаллическую символику имеют фигурки шишек на каравае, пара яиц, запекаемых в каравай (при дележе каравая их стараются украсть у дружки, чтобы Опозорить его), заяц как персонаж каравайных песен. Как и некоторые другие символы брака, каравай обычно круглой формы, реже кольцеобразной. Внутрь каравая иногда запекают курицу, петуха, яйца, монеты для богатства, начиняют куриным, говяжьим, свиным мясом, пшенной кашей, сыром. На каравай помещают различные фигурки из теста (птички, животные, жених и невеста, ребенок, шишки, сердце, крест, солнце, месяц, звезды), опоясывают каравай ободом из теста, часто в виде плетеной косы, обвязывают белым полотенцем, красным поясом и др. Каравай пекут у обоих молодых или только у невесты, обычно в канун свадьбы, изредка к обручению и даже наутро после брачной ночи, У восточных славян и у поляков месят тесто и пекут каравай женщины (каравайницы), не разведенные и не вдовы, обычно нечетное число. В Белоруссии дрова для печения каравая берут из трех дворов и от трех «счастливых» пород деревьев. У русских каравай пекут не только женщины, но и подруги невесты, ее мать, муж с женой, иногда в присутствии жениха, посаженного на вывернутую шубу. Воду после печения каравая выливают под плодовое дерево. В песнях в изготовлении каравая участвуют небесные силы: Бог месит, Пречистая святит, ангелы воду носят, муку сыплют, месяц в печь сажает, солнышко запекает. Караваем как даром Божьим благословляют молодых, разламывают у них над головой, встречают им новобрачных после венчания. На свадьбе каравай ставят на стол перед молодыми (у русских, болгар), подвешивают над головой невесты (у сербов), выставляют перед переменой невесте головного убора (у поляков). У русских во время венчания невеста держит за пазухой две горбушки от обоих караваев, которые молодые потом вместе съедают для скрепления брачного союза. Центральным обрядовым действием с караваем является его дележ — символическое деление общего блага на части и наделение каждого своей долей. К участию в дележе каравая приглашают Бога, а при раздаче каравая гостям — «раздаривании на мир Божий» — высказывают пожелание наделить «счастьем-долей». У белорусов и украинцев середину каравая обычно дают молодым, нижнюю корку — музыкантам, а остальное раздают по старшинству гостям и посторонним. У восточных славян во время брачной ночи каравай часто находится в спальне новобрачных. У русских дележ и раздача каравая бывают связаны с дефлорацией невесты: каравай ломают после брачной ночи; в случае «честности» невесты гостям после брачной ночи подают курники, середину кулебяки наполняют рыбой (в противном случае оставляют пустой и затем посылают отцу невесты).
Одежда

Одежда в традиционной культуре славян выступает как противоположность наготе по признаку «культура — природа» и идентифицирует человека по этническим, половым, возрастным, ритуальным и другим признакам, маркируя оппозицию свой — чужой, мужской — женский, старый — новый, будни — праздники, обыденное — сакральное. Разные части одежды имеют неодинаковую семантическую нагрузку и функционируют в различных сферах народной культуры. Так, среди деталей мужской одежды наиболее «нагруженными» являются рубашка, шапка, штаны и пояс, из женских атрибутов — рубашка, пояс, фартук, используемые в календарной и семейной обрядности как охранительные и продуцирующие средства. У славян широко известно поверье, что первая одежда человека воздействует на всю его последующую жизнь. Поэтому новорожденного нередко принимали в рубашку, сшитую самой старой женщиной в семье, чтобы он унаследовал ее судьбу и жил долго; в старую нестираную рубашку отца, «чтобы он его любил»; старую одежду отца или матери, а для пеленок использовали части одежды взрослых, чтобы ребенок непременно унаследовал их положительные качества. Если в семье умирали дети, то повитуха принимала новорожденного в штаны отца или в рубашку, сшитую старой женщиной во время родов.

У славян существовали особые виды одежды, свидетельствующие о вступлении в брачный возраст: понева — вид женской набедренной одежды, фартук и украшения у девушки, пояс и шерстяные штаны у парня. Замужние женщины отличались особой прической (убранные волосы) и головным убором: чепец, кокошник, наметка, белый платок. Молодая в первый год после замужества носила яркую, праздничную одежду со множеством украшений, что имело охранительную и продуцирующую функцию. Новая одежда использовалась в свадебном обряде (костюм жениха и невесты), при похоронах, первом севе, посеве льна. Хорошо известен обычай в русской армии надевать новую (чистую) рубаху перед тем, как идти в атаку. У русских в первый день Нового года девушки надевали все новое, чтобы у них всегда были обновы. Старая одежда использовалась чаще в качестве апотропея (в родинах, ряжении, аграрно-скотоводческой магии). В Московской губернии отелившуюся корову окуривали из старого лаптя, стоптанный лапоть вывешивали в курятнике. Одежда часто выступает в роли двойника человека, метонимически замещая его. Так, у сербов Краины беременная женщина, у которой не держатся дети, до рождения просит попа окрестить ребенка, совершив ритуал над его рубашкой, чтобы защитить его от смерти. В Болгарии известны случаи помолвки и даже бракосочетания невесты с шапкой или штанами жениха. Южно-славянский погребальный обряд предусматривает возможность оплакивания и даже погребения одежды покойного, если смерть случилась вдали от дома. Сходные по семантике действия известны и русским, где на сороковой день в дом приходил обмывалыцик в одежде покойного, как бы представляя последнего (Пензенская губерния). Широко известны магические манипуляции с одеждой в народной медицине, любовной и вредоносной магии. Одежду больного относили на дерево, на придорожный или кладбищенский крест, протаскивали через прокоп в земле, через расщепленный ствол дерева, бросали в воду источника и др. В Северо-Западной Сербии верили, что венчальная одежда помогает при родах, а у русских в подобных случаях использовали штаны мужа роженицы. В свадебное платье или фартук невесты словаки закутывали детей, страдающих «слабостью», а в полесской традиции ребенка во время судорог накрывали «вінчаним платтям». Желая обеспечить себе любовь до смерти, девушка должна была связать кусок своего белья и кусок от белья парня и закопать их на кладбище под могильным крестом (Спиш, Словакия), в Полесье известно поверье, что плодовитость невесты можно уничтожить, надев на нее мужскую одежду. В календарной обрядности одежда использовалась при ряжении (колядование, масленичные обходы) и в аграрной магии. У всех славян широко известно переодевание в одежду противоположного пола, что имело продуцирующее значение. Переодевались и на южно-славянской свадьбе при замешивании хлеба, и в маскарадных играх после объявления о невинности молодой. На Брянщине при посеве льна хозяин надевал женский фартук, куда клал семена, а в Рязанской области, отправляясь сеять, мужчина нес семена в собственных штанах. Во многих славянских традициях известен обычай подкладывания под порог хлева различных частей одежды (фартука, штанов, пояса). Считалось, что расстеленная под ногами скота одежда «привязывает» его к дому, хозяевам. У южных славян в мужских и женских календарных обходах использовалась свадебная одежда, что должно было обеспечить молодежи скорое вступление в брак. Существовал ряд запретов на изготовление одежды в определенные периоды времени. В Словении женщины не пряли в доме, пока там лежит покойник, иначе будут неметь руки. У словаков в Горегронье нельзя было прясть в Пепельную среду: конопля и лен не вырастут, а нитки принесут несчастье тому, кто носит одежду из них. У южных славян запрещалось шить и чинить одежду в средопостную среду, Андреев день, Лазарев день. У балканских славян широко известно табу на изготовление мужской одежды во время «волчьих дней», чтобы волки не трогали пастуха и его стадо или охотника.

Нередко в обрядах и повседневной жизни использовалась одежда, вывернутая наизнанку для защиты от «злых сил» и «сглаза», ночного путника, роженицы, жениха и невесты на свадьбе, родственников покойного во время траура, чтобы душа не узнала их и не смогла бы им причинить вреда, если те случайно обидят ее. Но надетая навыворот шуба могла иметь и продуцирующее значение, как пожелание богатства, плодовитости и благополучия в свадебном обряде и при крещении ребенка, когда его перед выводом в церковь клали на вывернутую шубу. Цвет одежды имеет знаковую функцию в семейной обрядности: при трауре — черный и белый; на свадьбе — красный и белый; носят черную одежду; у некоторых мифологических персонажей: демоны судьбы — в черной одежде, гады, самовилы, ведьмы — в белой, змеи имеют серебряную рубашку. В фольклоре известны «чудесные» атрибуты одежды: шапка-невидимка, сапоги-скороходы, плащ-невидимка у южных славян. Шапка

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒