Из восьми ветров 3 страница

– В день, когда мы впервые встретились в нашем подвале, – тихо спросила Скалли, – ты мог себе представить, что мы очутимся здесь?

Малдер взглянул на нее с ласковым прищуром и нежно погладил круглый живот.

– Мог ли я представить? – с улыбкой переспросил он. – Не случайно в " ФБР" существует буква " Б".

Сделанный им бутерброд так и остался несъеденным. Лили родилась три часа спустя с жалобным криком и копной рыжих волос. Всего второй раз в жизни Скалли видела Малдера плачущим.

Их малышка заболела, у нее поднялась температура. За окном стояла глухая ночь, и они не спали по меньшей мере восемнадцать часов. Лили издавала душераздирающие вопли, от которых у Скалли подскочило давление. Ей тоже отчаянно хотелось разрыдаться.

Изможденная женщина бродила по гостиной в тусклом свете единственной включенной лампы, устало покачивая вопящего ребенка. В темном окне она не видела ничего, кроме собственного отражения: голубые глаза потускнели, спутавшиеся волосы напоминали воронье гнездо, дырявые спортивные штаны до колен покрылись засохшей слюной.

А Лили. Не. Переставала. Плакать!

Краем глаза уловив движение, Скалли резко обернулась и увидела в коридоре Малдера, едва волочившего ноги и протиравшего покрасневшие глаза. Он прилег вздремнуть около часа назад.

– Хочешь, я возьму ее?

Из-за хриплых воплей дочери заспанному мужчине пришлось повторить вопрос дважды.

Отрицательно помотав головой, Скалли отвернулась от него, смаргивая выступившие в уголках глаз слезинки. Она продолжала машинально покачивать Лили, хотя все ее усилия пропадали даром. Измученная женщина понимала, что следовало бы позволить Малдеру сменить ее, но она так устала и была так близка к слезам… Страдание любит компанию, правда? А прямо сейчас Скалли чувствовала себя настоящей мученицей.

– Дай ее мне, – на сей раз Малдер уже не спрашивал.

Она была в миллисекунде от того, чтобы устроить скандал, но вместо этого молча передала ребенка в его ждущие руки.

– Может, пора дать ей " Тайленол"? – спросил он, переложив Лили на другое плечо, и поморщился от оглушительного крика, прилетевшего ему прямо в ухо.

– Она его не пьет, – пробурчала Скалли, а затем, после очередного пронзительного вопля дочери, ощутила, как по ее телу побежали мурашки. Из набухших грудей стало сочиться молоко, испачкав и без того грязную рубашку, и теплая струйка скользнула вниз по животу, впитавшись в пояс штанов.

– Что? – не расслышав, переспросил Малдер.

– ОНА НЕ ХОЧЕТ ПИТЬ ЧЕРТОВ " ТАЙЛЕНОЛ"!!! – заорала Скалли и дала, наконец, волю слезам.

Малдер окинул ее внимательным взглядом, а потом развернулся и унес Лили в детскую.

Обессиленная Скалли опустилась на пол и свернулась калачиком, жалобно всхлипывая.

Она все еще слышала крики Лили из детской, поэтому почти подпрыгнула от неожиданности, почувствовав на плече нежное прикосновение знакомой руки. Подняв взгляд, она увидела Малдера, сидевшего перед ней на корточках с заботливым выражением лица.

– Лили не хочет принимать лекарство? – тихо спросил он.

Шмыгнув носом, Скалли удрученно кивнула и быстро вытерла глаза.

– Я пойду к ней, – она уже начала подниматься, когда Малдер обнял ее и прижал к себе.

– Лили в кроватке, в ближайшую пару минут с ней ничего не случится, – Скалли снова кивнула. – Она побудет со мной, хорошо? Я попробую еще раз дать ей " Тайленол". А тебе следует немного поспать.

Она опустила голову и уставилась на свою грязную рубашку, на все еще заметную пару кружочков мокрой ткани,

– Поспать?.. – с сомнением протянула Скалли, поморщившись от ноющей боли в грудях.

Малдер погладил ее осунувшееся лицо. Ласковое прикосновение любимого мужчины было легким, словно перышко.

– Я принесу чистые бутылочки, чтобы ты смогла воспользоваться молокоотсосом, ладно? Как закончишь, просто оставь их на тумбочке, я все сделаю. Лили со мной, Скалли. Мы справимся.

Она почувствовала себя побежденной, но все же устало кивнула, поплелась в спальню и, стянув промокшую рубашку, бросила ее в корзину с грязным бельем. Блэкуэлл, растянувшаяся возле подушки Малдера, лениво наблюдала за недолгим полетом рубашки, пока та не ударилась о край корзинки и не упала на пол. Черная кошка скучающе зевнула и отвернулась, безразличная ко всему на свете.

Затем в спальню вошел Малдер, неся с собой чистые бутылочки. Лили продолжала надрываться в своей комнате. Как только он закрыл за собой дверь, тишина практически оглушила Скалли. С тяжелым вздохом она включила недовольно заурчавший аппарат и принялась за работу.

Спустя шесть часов, очнувшись от мертвецки-крепкого сна, Скалли обнаружила на диване сладко спящую парочку: Лили свернулась клубочком на груди слегка похрапывавшего Малдера. На журнальном столике стоял жидкий " Тайленол", а рядом валялись пустые бутылочки из-под молока.

Отец и дочь мирно спали: их одинаково пышные ресницы, словно срисованные с картин эпохи декаданса, слабо подрагивали во сне, слегка касаясь нежной кожи под закрытыми глазами, а чуть приоткрытые губы поблескивали в ярких лучах восходящего солнца.

Скалли легонько коснулась спины Лили – жар наконец-то спал.

10.

Ему предложили ответы. Доступ к информации. Счастливый билет, который он искал всю свою жизнь. Скалли знала, было время, когда Малдер рванул бы вперед, не задумываясь о риске и последствиях, но сейчас он отступил.

Малдер выбрал ее.

Когда Скалли спросила напарника о причине его отказа, тот не колебался ни секунды.

– Раньше я уже жертвовал своим счастьем. Я делал это снова и снова. Я знаю, что ждет нас на том пути.

Двумя неделями позже они узнали, что Скалли снова беременна.

Часть 6: Запад

Мать Лорен была серьезно больна. Неизлечимый рак, насколько Скалли могла судить по нескольким фразам, случайно услышанным от Малдера. Он почти постоянно отсутствовал, сопровождая жену в бесконечных поездках между домом ее родителей в Ньюпорт-Ньюс, больницей и домом.

Подвальный кабинет выглядел холодным и пустым без напарника. Скалли казалось, что любой, даже самый тихий звук, эхом отражался от глухих стен. Однажды в пятницу она ушла пораньше, будучи больше не в силах выносить гулкую тишину. Скалли отправилась домой, но и там ее не оставляло щемящее чувство одиночества. Переодевшись, подавленная женщина решила прогуляться по окрестностям, пока теплое полуденное солнце еще плело причудливый узор теней на тихих улочках Джорджтауна.

В паре кварталов от ее квартиры располагался фермерский рынок – целиком перекрытая улица, по обеим сторонам которой выстроились цветастые палатки. Там можно было купить все, что угодно: от свежих яиц до цветов и украшений.

Скалли как раз изучала огромный прилавок со свежей выпечкой, когда почувствовала, как кто-то легонько дергает ее за низ сарафана. Быстро глянув вниз, она обнаружила под соседним прилавком клетку, между прутьями которой торчала черная кошачья лапка. Эта лапка, далеко высунувшаяся наружу, вцепилась маленькими коготками в ее подол. Удивленный смешок Скалли привлек внимание женщины из палатки приюта для беспризорных животных, тут же поспешившей к ней на выручку. Аккуратно освободив сарафан от когтей котенка, она укоризненно произнесла:

– О, да ладно, Беда!

– Его зовут Беда? – усмехнувшись, спросила Скалли.

– Ее, – поправила женщина, нежно улыбаясь угольно-черному пушистику. – Она ласковая, но с избытком… индивидуальности.

– Сколько ей? – поинтересовалась Скалли.

– Девять недель, – рассеяно ответила работница приюта, а затем, слегка прищурившись, взглянула на нее с профессиональным интересом.

– Вот, – протянула она Скалли палочку с пером на конце. – Попробуйте поиграть с ней. Она просто чудо.

Скалли чуть покачала игрушкой над головой Беды, которая, отвесив палке один удар, внезапно подпрыгнула и вцепилась в перышко, зарычав, как собака. Скалли восторженно засмеялась.

– А еще она играет в " принеси", – будто невзначай заметила работница, все еще державшаяся поблизости.

– Вы шутите, – недоверчиво отозвалась Скалли, дергая пером, накрепко увязшим в коготках Беды.

– Своими глазами видела, – заверила ее случайная знакомая. – Она таскала смятый бумажный шарик. И, поверьте мне, Беда делала это лучше, чем мой ретривер.

Скалли была совершенно очарована.

– Так вы пришли на рынок в поисках нового друга? – с улыбкой поинтересовалась женщина.

– О!.. нет, не совсем.

– Что ж, мы будем здесь, если передумаете. Наша палатка работает по вторникам и пятницам.

Скалли вежливо улыбнулась собеседнице и отвернулась, уже раздумывая, не купить ли ей свежих цветов и несколько яблок.

– И, мисс? – окликнула ее работница приюта. – Беды может и не быть здесь в следующий раз. Миленьких быстро разбирают.

Снисходительно усмехнувшись, она отправилась дальше. На обратном пути, сжимая в руках пакет свежей зелени, две коробки клубники и букет желтых калл, Скалли заметила маленькую девочку, игравшую с Бедой и более крупным полосатым котенком рыжего окраса. Родители девочки стояли немного позади. Наконец она обернулась и решительно заявила:

– Хочу рыжика!

Скалли воспылала праведным негодованием из-за проигрыша Беды. Никому не нравится быть вторым сортом. Она решительно направилась к клетке и просунула палец между прутьями. Беда ласково потерлась о него мордочкой и уселась рядом, громко замурлыкав.

– Могу я оформить документы на эту кошечку? – громко спросила Скалли и обнаружила, что знакомая работница уже стоит за ее спиной с планшетом и ручкой. Женщина заговорщицки подмигнула ей.

Два часа спустя Скалли ввалилась в свою квартиру, нагруженная, помимо припасов с рынка, двадцатью пятью фунтами кошачьего корма и картонной переноской, из отверстий которой время от времени высовывалась пушистая черная лапка.

Открыв переноску, утомленная женщина внимательно рассмотрела ее одинокого обитателя. Беда неподвижно сидела, устававшись на нее, такая же чопорная и изящная, как букет цветов. Она напоминала Скалли клуб черного дыма с двумя зелеными глазами, круглыми, словно полная луна.

– Мы сменим тебе имя, Беда, – серьезным голосом произнесла Скалли. – Мой близкий друг как-то рассказал мне о связи имен с предначертанной судьбой…

Она не пошла на похороны матери Лорен, но отправила цветы. Скалли постаралась выбрать правильный тон для своих слов, нечто среднее между соболезнованиями от коллеги Малдера и его же лучшей подруги, но в итоге остановилась на более официальном стиле.

В ответ она получила благодарственную открытку, написанную корявым почерком Малдера.

В первый солнечный день за всю неделю Скалли изъявляет желание выпить чашечку латте после обеда. Он составляет ей компанию во время похода в ближайшую кофейню.

Малдер ждет ее в дальнем конце помещения, возле кучи высоких стульев и небольшого аппарата для смешивания сливок, покрытого крошками корицы с подсластителем. Он наблюдает, как напарница оплачивает заказ и смеется над каким-то замечанием девушки-бариста, когда та отдает ей сдачу. Сияющее лицо Скалли выделяется для него намного четче, чем лица остальных посетителей. Как будто только она одна остается в фокусе его зрения, а все остальное в мире сливается в неясное размытое пятно.

Малдер размышляет, какого черта он ждал так долго. Неуместное чувство верности? Брак с Лорен быстро превратился из плохого в ужасный, и, разумеется, его пассивное ожидание нисколько не улучшало ситуацию. Он ждал не для того, чтобы пощадить чувства Лорен. И уж точно не для того, чтобы пощадить свои.

Внезапно оглянувшись, Скалли ловит задумчивый взгляд мужчины и одаряет его улыбкой в тысячу солнц, поражая Малдера прямо в сердце.

Сколько лет потрачено впустую! Сколько сделано бесполезных вздохов, сколько одиноких ночей проведено в двухместной постели!

Малдер широко улыбается в ответ, чувствуя сладкую боль в груди.

Первая встреча агентов со Скиннером после того, как Малдер официально объявил тому об их новых отношениях, оказывается бюджетным совещанием. В приемной замдиректора Кимберли встречает их настолько понимающей улыбкой, что Скалли заливается краской. Малдер ненадолго задумывается, чем еще их начальник делится со своей секретаршей.

Незадолго до окончания встречи Скиннер нейтральным тоном произносит:

– Напоминаю всем присутствующим: удостоверьтесь, что ваш текущий адрес места жительства, список контактов для экстренных служб и прочая информация личного характера соответствует данным в отделе кадров.

Сидящие рядом напарники украдкой переглядываются.

На безымянном пальце Малдера заметна тонкая полоска бледной кожи: небольшая вмятина, оставленная многолетним давлением.

Однажды утром Малдер просыпается от того, что Блэкуэлл сидит на его груди. Пушистый кончик ее толстого хвоста медленно подергивается из стороны в сторону, отсчитывая секунды, словно метроном. Черная кошка с минуту сверлит лежащего мужчину холодным взглядом, затем широко зевает и тяжело падает на него, мягко мурлыча.

Спустя десять минут Скалли приоткрывает заспанные глаза и с умиленной улыбкой смотрит на раскинувшуюся перед ней картину домашнего уюта.

– Ты ей нравишься, – тихо шепчет она.

– Я умею обращаться с женщинами, – добродушно ворчит Малдер, почесывая подбородок блаженно зажмурившейся кошки.

– Отлично, значит, в следующий раз когти ей стрижешь ты, – потягиваясь, заявляет Скалли.

Он искоса смотрит на пушистого зверька.

– Почему ты назвала кошку " Блэкуэлл"?

– А ты не слышал об Элизабет Блэкуэлл? – спрашивает она в ответ. Малдер отрицательно мотает головой. – Первая женщина, получившая высшее медицинское образование в США.

Малдер задумчиво кивает, поглаживая бархатистую спинку.

– Идеально подходит, – наконец одобрят он ее выбор.

Блэкуэлл в ответ мурлычет. Как и Скалли.

Порой Малдер видит сны. Чудовищные сны. Ужасные кошмары, в которых он не успевает вовремя подняться на вершину горы Скайлэнд. Как в Мелиссу стреляют на пороге квартиры ее сестры. Сны, в которых он приходит в больницу к матери Лорен, но находит в ее кровати умирающую Скалли.

В такие ночи Малдер просыпается в холодном поту, нащупывает лежащую рядом женщину и крепко прижимает к себе. Обычно Скалли будят его объятия, но она никогда не жалуется.

Блэкуэлл перестала рычать на игрушки после пары недель жизни у Скалли, но иногда все еще играла в " принеси". Малдер был в полном восторге от кошки с повадками собаки и предложил открыть на нее " Секретный материал". Позже он клятвенно пообещал, что научит ее новым трюкам.

Верный своему слову, Малдер действительно занялся дрессировкой Блэкуэлл. С годами она выучила новые команды: " дай пять", " голос" и своеобразную версию " притворись мертвой", в которой Малдер вытаскивал воображаемый пистолет – причем с зачитыванием прав и снятием с предохранителя – произносил " бах", и Блэкуэлл, как подкошенная, падала на пол. Правда, она слушалась его только через раз, но Скалли признала, что для кошки это прекрасный результат.

Ленивым воскресным утром, когда Лили было девять месяцев, вся семья отдыхала на незаправленной кровати: Малдер с книгой в руках, Скалли с кроссвордом на подушке, Лили с оранжевым прорезывателем во рту. Внезапно мужчина отложил книгу на тумбочку и повернулся к Скалли.

– Мы с Лили научили Блэкуэлл новому фокусу, – небрежно произнес он.

Скалли отодвинула газету и карандаш подальше, за пределы досягаемости жадных ручек Лили, и с интересом уставилась на напарника.

– Жду с нетерпением, – улыбнувшись, сказала она.

– Что скажешь, Лили? – спросил Малдер малышку, пролопотавшую что-то в ответ; струйка слюны просочилась из уголка ее ротика и впиталась в уже влажный воротник пижамы.

Отец серьезно кивнул дочери, поджал губы и присвистнул.

Из коридора раздалось слабое позвякивание, и Блэкуэлл одним прыжком оказалась на кровати, после чего неторопливо подошла к Малдеру и боднула его в плечо.

Скалли легонько поаплодировала.

– Теперь она приходит на свист? Я впечатлена.

Улыбнувшийся мужчина ласково погладил кошку, а затем просунул палец под ошейник и почесал ей шею.

– И взгляни на новый аксессуар, – предложил он.

Скалли щелкнула пальцами, и Блэкуэлл послушно подошла к ней.

– Ага… Ты сменил ей ошейник, – со смесью юмора и отвращения протянула она, изучая черную кожаную полоску с узором из зеленых голов пришельцев и летающих тарелок.

Малдер удовлетворенно кивнул и приподнял подбородок кошки, сидевшей перед Скалли.

– Это еще не все, – предупредил он. – Взгляни на застежку.

Лили попыталась сцапать Блэкуэлл, но отец быстро перехватил девочку, прижав к плечу. Любопытствующая женщина наклонилась, чтобы получше рассмотреть ошейник. Там, где обычно позвякивал колокольчик, теперь висело платиновое кольцо с тремя бриллиантами, искусно покрытое патиной. Скалли судорожно втянула воздух и коснулась украшения, бросив осторожный взгляд на Малдера. Тот смотрел на нее с неприкрытой любовью и обожанием.

– Что скажешь, Скалли? Сделаешь из меня честного человека?

Блэкуэлл терпеливо сидела, пока Скалли слегка дрожащими руками расстегивала ошейник и отцепляла золотой ободок. Положив его на ладонь, взволнованная женщина уставилась на Малдера заблестевшими глазами.

– То самое?.. – срывающимся голосом спросила Скалли, и Малдер моментально понял, о чем она спрашивала.

– Это кольцо я когда-то подарил Лорен, – тихо ответил он. – Оно принадлежало моей бабушке. Лорен вернула его мне несколько месяцев назад. Она подумала, что кольцо должно быть твоим.

Скалли печально улыбнулась.

– Я пойму, если ты не захочешь его носить, – быстро продолжил напарник, – и с радостью куплю тебе новое. Но я хотел дать тебе выбор. Женщины Малдер носили это кольцо почти век. Знаю, у него не самое лучшее моджо, но…

– Мне нравится, – мягко прервала его Скалли, надевая кольцо на безымянный палец.

Оно село просто идеально. Лили радостно похлопала папу по щекам.

– Так… это значит " да"? – уточнил Малдер, уткнувшись носом в голову их дочери.

– Это значит " да", – широко улыбнулась Скалли. – И, Малдер?

Он вопросительно глянул на нее.

– Я не верю в моджо.

Они хоронят Блэкуэлл под кизиловым деревом на заднем дворе. Одиннадцатилетняя Лили горько плачет, уткнувшись в плечо Скалли. Восьмилетний Уильям, унаследовавший стоицизм матери и несгибаемый характер бабушки, безмолвно наблюдает, как отец аккуратно разравнивает землю лопатой.

– Она была замечательной кошкой, – мрачным голосом произносит Уильям. Малдер тянет его к себе и заключает в кольцо рук.

Мужчина чувствует, как на рубашке начинает появляться влажное пятно.

– Это точно, приятель, – отвечает Малдер и переводит взгляд на Скалли, которая рассеяно гладит безутешную Лили по спине, все еще уставившись на небольшую могилку. – Может, нам стоит почтить ее память мороженым, как думаешь?

Уильям громко шмыгает носом и вытирает его тыльной стороной ладони.

– Ванильным, пап? – спрашивает он, снова всхлипывая. – Шоколад вреден для кошек.

В конце концов Скалли вымученно улыбается.

– Блэкуэлл бы понравилось, – тихо шепчет она и нежно заправляет ярко-рыжую прядь за ушко дочери.

Бледно-розовый цветок отрывается от ветки и медленно планирует вниз, плавно приземляясь на свежевскопанную землю.

Часть 7: Юг.

Когда он повторил за священником: «Я, Фокс, беру тебя, Дана…», то скорчил такую гримасу, что Скалли не смогла удержаться от смеха. В ее несдержанности был наполовину виноват Малдер, а наполовину – нервное возбуждение, и эта гремучая смесь безостановочно бурлила внутри нее.

Священник снисходительно улыбнулся, и Малдер еще раз повторил его слова, и снова скривился, и она снова засмеялась. На этот раз Скалли оглянулась на свою маму, на укоризненном лице которой отчетливо читалось: «Посерьезней, Дана». Мама исполняла роль свидетельницы и одновременно пыталась удержать годовалую Лили, отнюдь не желавшую сидеть на руках. Малдер сделал еще одну попытку.

– Я, Малдер, беру тебя, Скалли… - изменил он имена на более соответствовавшие их жизням, и на сей раз не было ни смешных гримас, ни нервного смеха. В его словах ощущалась только правильность, омывшая Скалли теплой волной и приглушившая ее волнение.

Когда священник сказал, что жених может поцеловать невесту, Малдер медленно наклонился к ней, а затем крепко сжал в объятиях, слегка приподняв с земли, жадно целуя взасос. Раздались громкие аплодисменты и одобрительные возгласы со стороны небольшой кучки гостей. Один голос точно был Чарли, Скалли сразу его узнала, а второй, как она подозревала, принадлежал Скиннеру.

Когда новобрачные проследовали к машине, их забросали целой кучей семечек. Скалли даже не поняла, что это именно семечки, пока Малдер осторожно не вытащил одно из ее прически и не отправил в рот.

Они не стали устраивать торжественный прием, ограничившись небольшим ужином в уютном Александрийском ресторане.

Там Скалли заметила, как агенты Доггетт и Рейес сидели, склонив головы друг к другу так, словно окружающий мир вообще не существовал. Она пихнула Малдер локтем и легким кивком указала на воркующую парочку. Ее новоиспеченный муж обнял спинку стула и наклонился к уху.

– В нашем подвале определенно витают какие-то флюиды, Скалли.

Они уходят из " Секретных материалов", как только вторая беременность Скалли больше не позволяет ей работать полевым агентом. Она переводится на свою старую должность в Куантико, преподавать студентам, а Малдер отправляется на своеобразную пенсию, решая несколько лет писать книги, пока не защитит докторскую степень по психологии и не откроет собственную практику. Они часто консультируют своих преемников, и порой Малдеру кажется, что он проводит в ФБР столько же времени, сколько и дома.

Когда Одинокие Стрелки погибают – их хоронят, как национальных героев, на Арлингтонском кладбище – Малдер решает окончательно отойти от дел. Его консультационные дни отныне закончены.

После рождения Уильяма они получают поздравительную открытку со штампом " Арлингтон, штат Вирджиния". Она абсолютно пуста, и только в самом уголке притаилась подпись-монограмма – " О. С. "

На первую годовщину свадьбы Мелисса в качестве подарка предлагает забрать Лили к себе на недельку при условии, что они отправятся на какой-нибудь теплый тропический курорт. Малдер подозревает, что это Скалли подговорила сестру – или, по крайней мере, заставила добавить к подарку условие о курорте – но он все равно счастлив отправиться в отпуск. С тех пор, как Малдер стал отцом, он еще ни разу не смог как следует выспаться.

Легкомысленно улыбающаяся Мелисса подходит к их дверям с маленьким чемоданчиком, глядя только на свою племянницу. За свое внимание она получает награду: крепкие липкие объятия Лили.

Малдер уже погрузил вещи в багажник, но Скалли все еще стоит на пороге. Ей тяжело оставить дочь даже на неделю.

– Скалли, наш рейс через два часа, а я прекрасно знаю, что ты любишь приезжать в аэропорт пораньше, – нетерпеливо говорит он.

Малдер не хочет возвращаться в дом. Он боится, что если вернется, то уже не сможет уйти. Наконец Скалли обнимает Лили в последний раз.

– Двухлетний ребенок – настоящий кошмар, Мисси. Обязательно позвони, если понадобится помощь, – на прощание говорит она сестре.

– У нас все будет хорошо, – с улыбкой отвечает Мелисса, практически выталкивая Скалли за дверь. Лили аккуратно примостилась у нее на бедре.

– Когда ей стукнет три, я откажусь! – спохватившись, кричит им вслед Мисси.

Во время обратного полета Малдер нежно сжимает руку жены.

– Я больше не собираюсь тратить такие деньги на тропический отпуск, если мы ни разу не выйдем из комнаты, – добродушно ворчит он.

Скалли вытирает уголок рта и бросает многозначительный взгляд в область его коленей.

– Это того стоило, – с улыбкой отвечает она.

Малдер празднует успешную защиту докторской диссертации без особой помпы.

Скалли испекла ему пирог – его любимый, со сладким картофелем – и, как только дети ложатся спать, они располагаются на заднем крыльце, чтобы съесть праздничное угощение и выпить по бутылочке " Шайнер Бок".

Стоит чудесная весенняя ночь, теплый ласковый ветерок шевелит листву на деревьях за их домом. Малдер готов поклясться, что чувствует аромат цветущей вишни, доносящийся из центра округа.

Съев последний кусок пирога в рекордно короткий срок, он удовлетворенно откидывается на спинку стула, кладет на тарелку слегка звякнувшую вилку и подносит пиво к губам. Когда Малдер ставит бутылку обратно на стол, то замечает, что рядом с пустой тарелкой лежит небольшая коричневая коробочка, перевязанная белой лентой. Скалли загадочно улыбается ему, делая глоток пива.

Когда любопытствующий мужчина открывает крышку, то обнаруживает там старинный медный компас, уже путешествовавший между ними пару раз.

– Передариваешь мой компас, Скалли? – эхом повторяет Малдер ее слова.

– Переверни его! – она тоже помнит их разговор.

Над старой надписью: «Чтобы отыскать наш путь…» теперь красуется гордое: «Доктору М. » Малдер наклоняется и дарит жене долгий сладкий поцелуй.

После нескольких чудесных мгновений он снова берет свое пиво, и Скалли протягивает бутылку, чтобы чокнуться с ним.

– Доктор, – важным кивком приветствует она мужа.

– Доктор, – серьезно кивает Малдер в ответ.

Вторые роды Скалли начинаются на месяц раньше положенного срока. Малдер выступает на конференции в Нью-Йорке, как вдруг организатор отводит его в сторону и сообщает, что ему срочный звонок. На другом конце трубки миссис Скалли: в ее голосе беспокойство, которая она безуспешно пытается скрыть. На заднем фоне слышится приглушенный звук телевизора, а затем взволнованный возглас трехлетней Лили: «Где же папочка? »

Путешествие на поезде обратно в Вашингтон кажется ему изощренной пыткой. Малдер так нервничает, что не может усидеть на месте. Он продолжает звонить Мэгги, но мать Скалли мало что может ему сказать: после того, как они отвезли Дану в больницу, Лили так разволновалась, что ей пришлось отправиться вместе с ней домой. Мелисса, которая планировала помочь сестре при родах, была в Сан-Диего, у Билла.

Позже, когда Малдер впервые держит на руках Уилла, в палату входит врач. Во время родов возникли кое-какие осложнения, но Скалли не стала вдаваться в детали, а он был так ошеломлен рождением сына, что не стал расспрашивать.

Акушерка осторожно сообщает, что, по ее мнению, Дана больше не сможет иметь детей.

Пока доктор объясняет подробности, Скалли протягивает руку и с силой сжимает его запястье, но Малдер почти не чувствует боли. Он слышит только шум крови в ушах.

Скалли правда считала, что " Крашер" [10] – дурацкое имя для кошки. Несмотря на то, что семейная традиция предписывала давать имя женщины-врача каждому домашнему животному в их доме, Уилл на правах младшего ребенка получил привилегию выбрать имя нового питомца. А недавно сын серьезно увлекся сериалом " Звездный путь".

Сейчас Крашер сидела на журнальном столике, такая же черная и пушистая, как и ее предшественница, но с чуть более сварливым характером. Скалли внезапно пришло в голову, что имя подростка-гения намного больше подошло бы их первой кошке.

Малдер вошел в гостиную с огромной миской попкорна, а за ним по пятам следовала мрачная, как туча, Лили, тут же плюхнувшаяся в мягкое кресло. Хорошие оценки дали Уиллу возможность выбрать занятие для всей семьи на субботний вечер, и он выбрал просмотр " Братства кольца". Присутствие членов семьи было обязательным, а Лили, к огромному разочарованию отца, терпеть не могла как научную фантастику, так и фэнтези.

Поставив на стол миску с попкорном, тут же с подозрением обнюханную Крашер, Малдер покосился на жену.

– Уилл отвечает за мороженое, – с тревогой предупредил он, забавно округлив глаза.

– А это разумно? – с сомнением спросила Скалли.

– Нет, – дерзко буркнула Лили, заработав за свой острый язык суровый взгляд матери.

Тут появился Уильям, с трудом удерживая четыре огромных банки " Бен-энд-Джерри" и еще столько же ложек. Добравшись до журнального столика, он остановился и многозначительно глянул на Малдера.

– Это, друг мой, пинта, – произнес Уильям, имитируя британский акцент, чем вызвал у Малдера нехарактерный для него приступ истерического хохота. Лили закатила глаза, а Скалли недоумевала, что такого смешного он сказал.

У нее был один из самых долгих дней в жизни, и Скалли поклялась себе, что если сегодня она опять вернется в захламленный дом, то поднимется на второй этаж, залезет в горячую ванну и не выйдет оттуда до утра.

Когда она, наконец, добралась до дома, то едва смогла открыть входную дверь из-за хоккейной экипировки, сваленной в кучу прямо у порога.

«Ну, все…» – сказала себе разъяренная женщина.

Она бы с точностью воплотила свою клятву в жизнь, если бы не споткнулась об игрушку Крашер по пути на кухню. Малдер и дети сидели по разным углам гостиной, занимаясь своими делами.

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒