Часть вторая 14 страница

– Я тебя узнаю, – произнёс незнакомый голос.

Келли поднял взгляд и обнаружил перед собой одного из близнецов. Его глаза были цвета какао, смуглая кожа подсказывала, что он может быть латиноамериканцем. Его зубы были ярко-белыми, пока он улыбался Келли. Келли машинально улыбнулся в ответ. Кто бы это ни был, парень был милым.

– Не думаю, что мы встречались, – сказал Келли.

– Нет, но ты у меня на стене.

Келли позволил себе слегка побеспокоиться.

– Прости?

– Ты модель, верно? – произнёс парень. Он протянул руку. – Я Рико.

Келли положил нож для торта, чтобы пожать ему руку.

– Я Келли.

– Келли Филлипс! – Рико сжал его руку крепче. – Я прав, да?

– Да, – сказал Келли, осторожно отстраняясь. – Ты меня узнаёшь?

– Как я сказал, ты висишь у меня на стене, – улыбка Рико была кривой. – Я вешаю рекламу горячих парней из журналов. На самом деле, на стене твоих снимка два.

– Что за снимки?

– На одной ты пастух. Другая прямо сейчас меня немного пугает, потому что там ты сидишь перед тортом, будто у тебя день рождения.

Келли опустил взгляд на тарелки, полные торта, и рассмеялся.

– Для меня это не норма, честно. Модельный бизнес и глазурь не очень хорошо сочетаются.

– Эй, я хотел спросить тебя об этом, – сказал Рико. – Что ты думаешь? – он задрал свою майку спереди, показывая точёные шесть кубиков пресса, гладкую кожу, светло-коричневые соски, очаровательный пупок и хорошо подкаченную грудь.

Взгляд Келли метнулся по всему этому, прежде чем ткань снова упала, пряча вид.

– Эм, – ответил он.

– Я хочу быть моделью, – объяснил Рико. – Думаешь, у меня есть всё необходимое?

– Тебе понадобится не только хорошее тело, – сказал Келли. – Ты должен быть терпеливым. Фотосессии бывают выматывающими, и некоторые люди более фотогеничны, чем другие, не важно, как хорошо они выглядят в реальной жизни. Ты когда-нибудь работал с профессиональным фотографом?

– Нет, – сказал Рико. – Подумал, что надо прийти в лучшую форму, прежде чем пробовать что-то такое. Так ты думаешь, это весёлая работа? Ты путешествуешь и всё такое, верно?

– Мне нравится, – сказал Келли, снова переключая внимание на торт, – но это определённо не для всех.

– Просто мой брат говорит, что я слишком уродливый.

Келли нахмурился, отрезая очередной кусок торта.

– А вы разве не одинаковые?

– Для большинства людей, да, но мы видим разницу.

– Ну, не слушай его, потому что ты прекрасен. На самом деле, я могу дать тебе контакты парня, который всегда ищет свежие таланты.

– Ты действительно считаешь меня прекрасным?

Келли поднял голову.

– Не удивляйся так. Никто раньше не говорил тебе этого?

Зубы Рико выделялись на его коричневой коже.

– Ну, да, но я не модель. Не такой, как парни у меня на стене.

Келли посмотрел на полуприкрытые глаза, самодовольную улыбку, и быстро переключил внимание обратно на торт. Пора было невзначай упомянуть о своём бойфренде и охладить пыл поклонника. Прежде чем он смог заговорить, Рико начал первым.

– У тебя что-то на лице. Вроде глазури.

Келли поднял взгляд, вытираясь.

– Где?

– Прямо здесь.

Рико протянул руку, будто чтобы помочь ему, но положил её на затылок Келли. Через долю секунды их губы столкнулись. Келли почувствовал язык, пытающийся протолкнуться в его рот, прямо перед тем, как Рико отдёрнули с такой силой, что Келли дёрнулся вперёд. У него всё ещё кружилась голова от замешательства, когда он увидел, что Рико упал на землю. Затем массивная фигура Натаниэля обрушилась на парня сверху, и видны были только ноги Рико, как когда дом Дороти упал на Злую ведьму Востока.

Натаниэль замахнулся, готовясь ударить, и перед глазами Келли промелькнуло видение полицейских машин, свидания в суде и времени в тюрьме. Он дёрнулся вперёд и смог ухватиться за бицепс Натаниэля, как раз перед ударом. Келли был не в силах сдержать его полностью, но замедлил достаточно, чтобы Рико смог увернуться. Этот ублюдок поблагодарил его за это спасение тем, что ударил в подбородок Натаниэля. Теперь Келли хотелось перебраться через Натаниэля и избить Рико самому. Он отпустил Натаниэля, который не стал терять времени и разбил Рико нос. Если бы этот парень выкрутился, Келли намеревался выцарапать ему глаза.

Бонни резко затормозила, падая на колени, одной рукой толкая Рико вниз и поднимая другую, чтобы разнять их.

– Прекратите! – сказала она с широко раскрытыми глазами. – Бросьте, парни. Вы не хотите этого делать!

Она была права. Келли потянул Натаниэля за плечи, поднимая на ноги, в то время как Бонни продолжала держать Рико на земле. Вскоре подбежал Лейн, присаживаясь на корточки рядом с ним.

– Мой бедный Рико! – воскликнул он. – Что вы с ним сделали, чудовища? – он театрально подмигнул им, после чего нагнулся над Рико и промокнул его лицо салфеткой. – Не переживай, малыш, я позабочусь о том, чтобы они тебя больше не трогали.

– Полагаю, нам пора, – сказал Келли, оттаскивая Натаниэля, которому всё ещё явно хотелось жестокости. – С днём рождения, Лейн. Прости за всё это.

Лейн положил руку на щеку Рико и отвернул его голову в сторону, чтобы одними губами проговорить:

– Ты гений! – а затем вернулся к суете над своим пациентом.

Лишь бы он был счастлив. Келли потянул Натаниэля за боковые ворота, вместо того чтобы идти через дом. Он переживал, что кто-нибудь вызвал полицию, и хотел уйти раньше их приезда. Отпустив руку Натаниэля, Келли потянулся за его ладонью, но оказался отвергнут.

Келли в шоке уставился на него.

– Ты ведь знаешь, что я не хотел его целовать, верно?

Натаниэль просто оставался сердитым, идя к машине.

– Я поведу, – сказал Келли, спеша за ним. – Ты сейчас слишком эмоциональный.

Натаниэль достал из кармана ключи и бросил ему. Они всё ещё не разговаривали. Может, это было к лучшему. Им обоим нужно было сначала успокоиться. Как только они приедут домой, они обсудят это и во всём разберутся.

Но когда они вошли в квартиру, Натаниэль пошёл прямиком в спальню и закрыл за собой дверь. Зеро постучал лапами по деревянной поверхности, а затем в замешательстве поднял взгляд на Келли.

– Полагаю, остались только ты и я, – сказал Келли. – Идём.

Вместе они вышли на улицу, чтобы Зеро мог разобраться со своими делами. Когда они вернулись, спальня по-прежнему была закрыта. Они могли только отступить в гостиную и сесть на диван, ожидая, когда закрытая дверь снова откроется для них.

***

Небо потемнело, прежде чем Натаниэль вышел из спальни. Келли был на кухне, готовил ужин, потому что его мать всегда настаивала, что большинство проблем в мире можно решить поджаренным сэндвичем с сыром и тарелкой томатного супа. Он надеялся, что запах выманит Натаниэля, а если нет, когда он будет готов поесть, он сможет помакать свой холодный сэндвич в горячий суп и немного его согреть. Зеро подскочил, когда дверь спальни скрипнула, и пошёл за Натаниэлем на кухню, виляя хвостом.

– Голоден? – спросил Келли.

Натаниэль покачал головой, его глаза были красными, то ли от слёз, то ли от сна.

– Нам нужно поговорить.

– Хорошо, – Келли выключил конфорки и убрал сковородку на холодное место. Его собственный аппетит исчез сейчас, когда он столкнулся с неизвестным. Они сели друг напротив друга за обеденным столом, Келли хотелось защититься. – Я не целовал его. Я просто разговаривал с этим парнем, когда он практически напрыгнул на меня.

– Я знаю, – сказал Натаниэль. – Я видел.

Келли сморщился.

– Тогда почему ты всё это время сидел в своей спальне, закрывшись?

Натаниэль разорвал зрительный контакт.

– Это было больно. Видеть, как тебя целует другой человек... – он покачал головой. – Ты не представляешь, какую боль это мне причинило.

– Прости, – сказал Келли. – Поверь мне, когда я говорю, что мне это тоже не понравилось.

– Это не твоя вина, – твёрдо сказал Натаниэль. – Поэтому всё так запутанно. Когда я начал влюбляться в тебя, я знал, что кому-нибудь может быть больно, но обещал себе, что это не я причиню тебе боль. И я верил, что ты будешь изо всех сил стараться не причинить боль мне. Сегодня это доверие не разрушилось. Ни один из нас не виноват, и всё же, мы всё равно обожглись, потому что любим друг друга.

– Это верно, – сказал Келли. – И это отстой. Мы ничего не можем с этим поделать, так что должны вместе поужинать, поливая грязью того парня. Или ты действительно позволишь чему-то такому глупому разделить нас? – Натаниэль встретился с ним взглядом, чего было достаточно, чтобы кровь Келли застыла. – Лучше скажи мне, что ты думаешь, – сказал он, слегка дрожащим голосом. – Сейчас же!

– Это повторится снова, – сказал Натаниэль. – Даже если нам удастся не причинить боль друг другу, в конце концов, одному из нас всё надоест, или наскучит, или кто-нибудь другой встанет на пути. Может, это будет не специально. Может, я понадоблюсь своей маме, когда она постареет, и мне придётся уехать к ней...

– Я уеду с тобой, – сказал Келли.

–... или, может быть, один из нас умрёт молодыми, или, может быть, ты разлюбишь меня, потому что эмоции нельзя контролировать. Или, может быть, мы дойдём до точки, когда захотим причинить боль друг другу. Я знаю, сейчас это тяжело представить, но со временем отношения станут только сложнее.

– Значит, нам лучше их избегать? – огрызнулся Келли. – Зачем ты вообще выходишь из дома? Почему ты не боишься постоянно, что тебя собьёт машина или подстрелит какой-то случайный псих?

Натаниэль выдохнул.

– Раньше со мной никогда этого не было. Пока я не влюбился в тебя. Теперь мысль о том, что тебе больно, даже если только из-за того, что больно мне... Я ненавижу это. Я не хочу причинять тебе боль, но причиню сейчас, потому что если буду ждать дольше, будет хуже, чем ты можешь себе представить. Чем дольше мы это продолжаем, тем сильнее боль.

– Ты убьёшь меня, – произнёс Келли, его руки дрожали. – Это не драматичная угроза. Я не покончу с собой и ничего такого, но если ты сейчас меня бросишь, это убьёт меня. Настолько сильно я тебя люблю.

Натаниэль сжал челюсть и отвёл взгляд, в его глазах собирались слёзы.

– Ты должен довериться мне. Это к лучшему.

– Ты мне что-то не договариваешь, – сказал Келли. – В чём дело? У тебя ВИЧ? Какая-то смертельная болезнь?

Натаниэль устало покачал головой.

– Нет.

– Что-то другое. Это явно связано с твоим прошлым. Если ты собираешься меня бросить, то хотя бы расскажи мне. Пожалуйста!

– Это ни на что не повлияет, – сказал Натаниэль. – Люди не должны быть вместе таким образом. Я знаю, общество давит с этой мыслью, но это неверно. Мы счастливее по одиночке. Мы сильнее. Особенно ты. Если ты уйдёшь от меня, это тебя не убьёт. Я с самого начала никогда не был тебе нужен.

– Я не уйду от тебя! – сказал Келли. – И не говори, что мне нужно, или что я чувствую. Я не был счастливее до того, как встретил тебя. У меня всё было в порядке, но с того первого дня, который мы провели вместе, когда бегали по Остину и пытались выяснить, как спланировать что-то спонтанное... – его голос надломился. – Ты не будешь говорить мне, что я чувствую.

– Ладно, – сказал Натаниэль, напрягая челюсть. – Тогда я сделаю это ради себя. Я не могу снова пройти через это.

– Через что? – крикнул Келли. Ему хотелось плакать от одного лишь раздражения. Он не понимал, что происходит.

– Люди меняются, – сказал Натаниэль. – Это нельзя исправить. Сейчас мы любим друг друга, но ты только начинаешь и не понимаешь, сколько душевной боли за углом. И я признаю это. Мне страшно потерять тебя или причинить тебе боль, и миллионы других сценариев не дают мне уснуть по ночам. Я трус и, может быть, просто сумасшедший. Я знаю только то, что больше не могу с этим справляться.

– Можешь, – сказал Келли. – Ты чертовски сильный. Я знаю, что ты можешь с этим справиться!

– Ты тоже не можешь говорить мне, что я чувствую, – мягко произнёс Натаниэль. – И ты ошибаешься. Я не сильный. Я больше так не могу. Не могу и не буду.

Келли спорил с ним. Он не примет «нет» за ответ, не позволит всему так закончиться. Вечер затянулся. Еда остыла в кастрюлях и сковородках, полночь наступила и прошла, а Келли продолжал говорить, пока не сорвал голос, и глаза не заболели от слёз. Но это было не важно. Натаниэль действительно был сильным. Таким сильным, что несмотря на то, как сильно Келли пытался сломить его, забраться на эту стену и дотянуться до него, ничего не получалось. В конце концов Натаниэль перестал отвечать. Он просто скрестил руки на груди и смотрел в сторону. Келли продолжал бороться, но когда твоего оппонента нельзя сдвинуть, и он даже не бьёт в ответ...

Он встал из-за стола, голод разрывал его желудок, голова болела, но этот дискомфорт был ничем, по сравнению с болью в его груди. У Келли было такое чувство, что ему разрезали сердце, и любовь вытекала, будто чтобы потушить адское пламя, угрожающее спалить их обоих до пепла. Он никогда не знал, что может чувствовать такое, что это может выливаться из него, вызывая агонию, но не ослабляясь, не заканчиваясь. Бесконечно. И так чертовски болезненно. Натаниэль был прав. Это было больно. Хуже, чем Келли когда-либо боялся, и плохо было то, что человек, к которому он обычно бежал за комфортом, за защитой, сидел прямо перед ним. Неприкасаемый. Неохотный.

Впервые эти карие глаза не сияли. Крепкий лоб потерял свою гордость. Вместо этого Натаниэль выглядел истощённым, и Келли был вынужден задуматься, был ли он тоже разбит, только его чувства не были бесконечны. Может, его любовь остановилась и высохла, из–за чего он выглядел таким бледным и потрясённым. Келли попытался ещё раз. Последняя мольба. Которая тоже ужалит, просто показав, что в конце концов в Натаниэле ничего не осталось.

– Это будет больно, – сказал Келли. – Намного больнее, чем прямо сейчас, намного больнее, чем ты представлял. потому что я знаю, как сильно люблю тебя, и чувствовал, как сильно ты любишь меня. Сбывается твой худший кошмар, начинаясь прямо сейчас, если только ты не рискнёшь пойти в будущее со мной.

Когда Натаниэль всё равно не ответил, Келли заставил себя успокоиться. Судорожно вздохнув, он заставил свой пульс выровняться. Этого не произошло, но руки перестали дрожать. Келли использовал их, чтобы наклониться и погладить шерсть Зеро. Затем подошёл к кухонной тумбочке, взял свой телефон и пошёл к двери из квартиры. Он ждал перед ней, с одной последней ниточкой надежды, пока она не разорвалась полностью. Затем развернулся спиной, открыл дверь и вышел. Пока шёл, казалось, будто он оставляет позади частичку себя, но на этот раз не будет никаких искусственных заменителей. То, что Келли потерял этой ночью, нельзя было заменить.

***

– Я хочу его вернуть.

– Я знаю, – сказала Эллисон. Она сидела не напротив него, а рядом, на диване, повернув ноги в его сторону и накрыв его руку своей. Она слегка сжала его ладонь. – Мне жаль.

Келли с надеждой посмотрел на неё.

– Ты знаешь, что делать, верно? Ты понимаешь людей.

– Да, – сказала она, почти неохотно. – Но я не могу помочь тому, кто не хочет принимать помощь. Я не больше тебя знаю, через что проходит Натаниэль.

– Ты могла бы поговорить с ним.

– Если он открыт этой идее, я была бы счастлива. Можешь свободно дать ему мой номер.

Келли опустил взгляд на ковёр.

– Я приходил туда два раза после той ночи.

– Как всё прошло?

– Он не открыл дверь. Я знаю, что он был там, потому что его машина стояла на парковке. Он полностью закрылся от меня, но, может быть, если я отправлю ему твой номер сообщением... Или ещё лучше, ты могла бы позвонить или заехать. Иногда легче говорить с незнакомцем. Если ты сможешь до него достучаться, я подумал, может быть...

Эллисон похлопала его по руке и встала. Она вернулась на своё обычное место, и Келли мог понять, что она намерена говорить по делу.

– Ладно, – сказал он. – Я не могу ожидать, что ты решишь все мои проблемы. Прости. Но, пожалуйста, скажи, что мне делать.

Эллисон посмотрела на него.

– Я хочу, чтобы ты послушал, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты слышал, что я скажу, и на этот раз хочу, чтобы ты об этом подумал. Не отмахивайся и не спорь. Понял?

Он кивнул.

– Тебе нужно уйти, – сказала она. – Пусть между тобой и Натаниэлем будет как можно больше дистанции. Дай себе пространство, необходимое для того, чтобы собрать свою силу и держать сердце открытым, потому что это только вопрос времени, когда ты встретишь какого-нибудь красивого парня, который захочет полюбить тебя в ответ.

– Я не хочу этого другого парня, – сказал Келли, качая головой.

– Ты его ещё не встретил, – сказала Эллисон. – И я думала, ты обещал хотя бы подумать над тем, что я говорю. Какова альтернатива? Даже если ты упросишь Натаниэля вернуться в отношения, это только вопрос времени, прежде чем один из вас снова испытает боль. Это совершенно нормально, но по какой-то причине он не может справиться. Мы не можем его изменить и не можем контролировать внешний мир, так что тебе нужно двигаться дальше.

Келли оживился.

– Ты говоришь, что я должен вести себя так, будто двинулся дальше. Так он не будет чувствовать давления.

Эллисон наклонила голову.

– По закону, я не могу тебя ударить. Но могу позвонить твоей матери и попросить её сделать это за меня.

Келли ссутулился на диване.

– Я не хочу двигаться дальше.

– Хочешь, – сказала Эллисон, – потому что в настоящем моменте счастья нет. Ты можешь хотеть повернуть время вспять и снова быть с ним, но не хочешь навечно застрять в этой колее, так ведь?

– Так, – признал он.

– Ты через многое прошёл, – сказала Эллисон. – Подумай о том, как далеко ты зашёл, сколько всего пережил.

Джаред, Уильям, авария, вся ерунда с Джейсоном, карьера модели и Натаниэль... Все это произошло так быстро, что между этими моментами некогда было вздохнуть.

– Может, пора сосредоточиться на себе, – сказала Эллисон. – Совсем ненадолго. Найди свои силы, научись снова быть свободным. Всё остальное может подождать. Поверь мне.

Келли смотрел на неё, опасаясь предложения. И ещё он был немного заинтригован. Келли однажды завидовал Уильяму, когда тот сделал то же самое, оставив позади всё, что любил. Теперь Келли жалел, что они потеряли связь. Как у него сложилась жизнь? Пожалел ли Уильям о своём решении? Возможно, нет, иначе вернулся бы в Остин. Вместо этого он каждый день проживал новое приключение.

И всё же, как Уильям мог не жалеть, что бросил Джейсона, даже если на время? Заполучить того, кто любит тебя так полностью, а затем осознанно решить отделиться от этого человека. Одной мысли о том, чтобы попрощаться с Натаниэлем, отвернуться спиной ко всем воспоминаниям, которые они создали вместе, и ко всему потенциалу, который Келли всё ещё чувствовал, было достаточно, чтобы его горло болезненно сжалось. Но какой у него был выбор? Приходить к квартире Натаниэля ночь за ночью, со жгучими слезами на глазах стуча в дверь, которая не откроется? Келли всё равно будет больно. Он мог чувствовать такую же боль, сидя в той же спальне, где тосковал по Джареду, где сожалел обо всём, что произошло с Уильямом, и где сейчас горевал по Натаниэлю. Или он мог уйти, влиться в мир и посмотреть, что ещё тот может ему предложить.

– Возможно, поможет короткий перерыв от модельного бизнеса, – говорила Эллисон. – Проведи немного времени дома или съезди на выходные на Мексиканский залив.

– Дальше, – сказал Келли.

– Прости?

Келли сглотнул поднимающиеся эмоции. Он очень осторожно подумал над этим и кивнул.
– Я поеду намного дальше границ Техаса. Мир большой. Почему бы не потеряться в нём, пока я пытаюсь найти себя? Это сумасшествие?

Эллисон на мгновение посмотрела на него и улыбнулась.

– Это помогло другим моим знакомым.

***

В романтических фильмах люди часто стоят перед воротами аэропорта, ожидая посадки на свой рейс, прямо как Келли делал сейчас. Где-то далеко его отрешённый возлюбленный будет спешить через пробки в аэропорт. Как только приедет, он будет практически перепрыгивать толпы, чтобы вовремя добраться до ворот и доставить самое важное сообщение или в последнюю минуту признаться в любви. Очень жаль, что такого больше не происходило, если вообще когда-то бывало.

Келли попрощался со своей семьёй как раз перед проверкой безопасности. С лиц его родителей не сходило беспокойство. Ройал плакал. Несколько вещей были более болезненны, чем то, как шестнадцатилетний парень боролся со своими слезами. Бонни не была такой пассивной в своих эмоциях, умоляя его передумать и придумывая миллион различных схем, чтобы удержать его от отъезда. Но Келли был настроен решительно и после раунда объятий и поцелуев оставил всех позади. Он оглянулся, пока охранники были заняты его ногой. Семья не сдвинулась местом. Наверное, они и сейчас всё ещё стояли там, на случай если он передумает.

– Дамы и господа, посадка на рейс 245 начнётся...

Келли сделал шаг вперёд. Технически, он всё ещё был инвалидом, и в такие дни, как сегодня, он этим пользовался. Он хотел подняться на самолёт как можно скорее. Он полагал, что может подождать, на случай если Натаниэль попробует спародировать один из тех старых фильмов. Если так, возможно, он сейчас извивался на земле, окружённый агентами транспортной службы безопасности, которые стреляли в него электрошокерами.

Если он вообще знал, что Келли улетает. Наверное, знал. Келли сказал Марчелло, который надеялся, что он продолжит время от времени работать моделью. Келли не отказался от этой идеи полностью, но уже знал, что никогда этого не сделает. По большей части потому, что Марчелло неизбежно отправит на задание Натаниэля, подразумевая, что они помирятся. Это было бы мило, но неправильно, так как чинить нужно было не их отношения, а Натаниэля. И, может быть, Келли тоже. Он протянул свой билет бортпроводнику у ворот и поднял свою штанину, чтобы показать, почему садится раньше. Когда дошёл до телетрапа. Келли оглянулся ещё раз, на случай если Натаниэль бежал к нему, таща на ногах агентов службы безопасности. Но, конечно же, его там не было.

Как только сел в самолёт и пристегнул ремень безопасности, Келли закрыл глаза и не открывал, пока самолёт не приземлился снова. У аэропорта он потратился на такси, в последний раз так беззаботно тратя деньги. Он попросил водителя отвезти его в центр города и остановил, когда увидел достаточно толп и жизни. Пока водитель доставал из багажника его сумки, Келли вышел на тротуар, позволяя людям ходить вокруг. Здесь никто не знал, кто он такой. Всем было плевать. Почему-то это казалось правильным, потому что с этих пор он будет полагаться только на самого себя. Расплатившись с водителем и посмотрев, как такси уезжает, Келли поднял глаза к небу. Он подумал обо всех людях, которых любил, и обо всём, что они ему дали. Он представил лицо каждого из них, заканчивая лицом Натаниэля.

– Прощай, – прошептал Келли.

Затем взял свои вещи и исчез в толпе.

Эпилог
Нью-Йорк, 2013 год

Келли взял электронное изображение женского лица и прислонил к банке от пасты, оставленной предыдущим арендатором. Когда оно начало соскальзывать, Келли взял две банки персиков и использовал их, чтобы удержать изображение на месте. Пока он делал всё это, взгляд женщины двигался по комнате, её голос комментировал всё, что она видела.

– О, посмотри на эти шкафчики! – говорила его мама. – Это же ретро! И как забавно их видеть! Разве это не самый замечательный способ связи?

Келли посмотрел на экран планшета и попытался избавиться от ощущения, что голова его матери лежит на кухонной тумбочке. Или что у него имеется волшебная картина из Хогвартса. Родители прислали ему планшет в качестве подарка-сюрприза, и вскоре раскрылась его настоящая цель, когда они начали тревожно часто устраивать видеоконференции. По крайней мере, его мать поняла, что нужно оставаться перед камерой. В последний раз, когда звонил отец, Келли большую часть разговора смотрел на диван вдалеке.

– Келли, ты меня слышишь?

– Громко и ясно, – сказал он. – Просто немного глючит, вот и всё.

– Как дела в Большом яблоке? Мой малыш уже знаменитый художник?

– Не совсем, – сказал Келли, опуская взгляд на тумбочку, где стопка фотографий копила пыль. – Суть этого города в том, что я один из миллиона других парней, которые считают, что умеют делать фотографии.

– Тогда почему бы тебе не вернуться во Флориду? – спросила его мать. – Тебе там так нравилось. И ты был не так далеко.

– Потому что она заполнена туристами, которые всё фотографируют.

– Почему ты уехал из Монтаны? Ты всегда присылал такие красивые снимки пейзажа.

– Потому что горы не покупают снимки барахтающихся художников, а больше там почти ничего не было. И, прежде чем ты скажешь про Сиэтл, Миннеаполис или любое другое место, где я был, думаю, пора признать, что проблема не в месторасположении. Мои фотографии просто недостаточно хороши.

Лейша сжала губы и покачала головой, будто он глупил.

– Мне нравятся твои фотографии.

– Потому что ты любишь меня. Это не значит, что мои снимки хороши.

– Ты знаешь, что они хороши.

– Может быть, но я считаю, что они должны быть исключительными. В наши дни все делают фотографии. В каждом телефоне есть камера, и люди повсюду носят их с собой. Я всё равно люблю фотографию как форму искусства, но это становится слишком распространённо, чтобы на этом зарабатывать.

– Тебе просто нужно собрать книгу, – сказала его мать. – Что-то милое и большое, для кофейного столика. Такое продаётся.

Келли удалось ради неё добавить в голос веселья.

– Отличная идея. Я подумаю над этим.

– Итак, – произнесла она, широко ему улыбаясь. – На следующей неделе у меня день рождения.

Келли уже чувствовал себя виноватым из-за этого. Он едва сможет заплатить за аренду в этом месяце. У него не было достаточно денег, чтобы отправить матери достойный подарок, и он определённо не мог позволить себе то, чего она действительно хотела.

– Мой малыш приедет меня навестить? – спросила она с блеском в глазах.

В такие времена Келли скучал по старомодным телефонам, потому что видеть обнадёженное выражение лица матери было не легко. Может, если он подожмёт свой бюджет на еду, то сможет купить билет на автобус.

– Конечно, – сказал он. – Ты же знаешь, что я приеду.

Лейша читала его как книгу.

– С деньгами туго, сладкий? Мы можем прислать тебе билет на самолёт.

– С деньгами всё в порядке, – соврал он. Банка для пасты, на которую опирался планшет, была пустой с тех пор, как он сюда въехал. Опять же, ему удалось растянуть накопления от модельного бизнеса на три года, что само по себе было достижением. Только недавно его запасы начали иссякать. – Я не позволю тебе дарить мне подарок на свой день рождения.

– Ладно, – сказала она, всё ещё недовольно. – Ты продал что-нибудь со своей большой выставки?

– Нет, – признался он. – И это просто магазин грампластинок, который разрешил мне повесить несколько снимков на стене. Учитывая, как много людей слушает винил в наши дни, вполне возможно, что их ещё никто не видел.

– Может, это поможет, – его мать наклонилась, награждая его крупным планом своего декольте, пока копалась в документах на кухонном столе. Келли тыкал в экран, ища вариант отключить видео. – Твой отец вырезал это из газеты в прошлом месяце, но я уверена, что всё ещё в силе. Вот оно! – она наклонилась назад, возвращаясь в объектив и держа вырезку из газеты, с которой читала. – «Фонд Эрика Конроя поддерживает голоса художников, которым сложно оказаться услышанными, выставляя новые таланты в нашей галерее в центре Остина или выдавая гранты и стипендии подающим надежды личностям. Для большей информации, пожалуйста, перейдите... » здесь указан адрес сайта. Что ты думаешь?

Келли усмехнулся.

– Я не совсем вижу себя «подающей надежды личностью».

– Нет, но, может быть, они захотели бы выставить немного твоих фотографий. Ты местный художник, который путешествует по миру. Уверена, они будут в восторге.

Келли пожал плечами.

– Может, я проверю всё, пока буду в городе.

– Так ты приедешь? – спросила она.

– Да, – сказал Келли. – Я со всем разберусь и завтра дам тебе знать, во сколько буду.

– Ты уверен, что тебе не нужны деньги?

– Уверен.

Вид на экране на мгновение сошёл с ума, летая по кухне. Когда всё остановилось, экран показывал грудь его отца. Грудь. Снова.

– Келли, – сказал он. – У меня плохие новости. Твоя тётя Миртл умерла. Мне очень жаль. Хорошие новости в том, что она оставила тебе пятьсот долларов.

Келли покачал головой.

– У меня нет тёти Миртл.

– Больше нет, – хохотнул его отец.

– Правда? Твоя сестра только что умерла, а ты шутишь об этом? Или шутишь над маминой сестрой, что кажется ещё холоднее.

– Эм... Она скорее была другом семьи, которая притворялась тётей.

– Хорошая попытка, – сказал Келли. – Передайте моему младшему брату, что я его люблю. Теперь, если вы меня простите, у меня есть более важные дела, чем слушать двух сумасшедших стариков.

– Мы тебя любим! – синхронно ответили его родители.

– Я вас тоже люблю.

Келли щёлкнул на иконку, чтобы закончить звонок. Затем развернулся лицом к крохотной кухне. Ему нужно было посчитать деньги. На половину он поест, а остальное уйдёт на автобус.

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 23 24 252627 28 Следующая ⇒