Часть вторая 2 страница

– Келли?

– В норме, – выдавил он. Затем оттолкнулся и поскакал. Очень жаль, что на Олимпийских играх не было такого спорта, потому что Келли уже прыгал как профессионал. Он направился в ванную, сел на унитаз и уставился в пространство, пока его тело заботилось об остальном. Он скакал обратно в спальню, когда в дверном проёме появился Уильям, по-дурацки ему улыбаясь. Он был твёрд как камень, и его мышцы по-прежнему излучали жар из-за того, что он лежал под одеялом. Сексуально, но в последнее время Келли ненавидел утро, потому что хороший ночной сон будто бы восполнял оптимизм Уильяма.

Не важно, какими плохими были споры предыдущим днём, не важно, как тяжело им было ладить, на следующее утро он дарил Келли новый шанс. Раньше это было волнующе, щедро и приветливо, но теперь Келли знал, что это будет только вопрос времени. Покажется его злость, или какая-то злобная часть его скажет слова, чтобы стереть улыбку с лица Уильяма. И он ненавидел это. Ненавидел себя и то, как чувствовал себя из-за этого, и иногда даже ненавидел Уильяма за то, что он подставлял себя под удар. Так много ненависти. Это нужно было прекращать.

Он отошёл в сторону и прислонился к тумбочке. Уильям воспользовался туалетом, бросая Келли несколько намекающих взглядов, пока отливал. Келли не вернул ему комплимент. В последнее время он чувствовал себя сексуальным только в одежде и с прикрытым телом.

– Хочешь принять душ? – спросил Уильям.

– Если ты намекаешь на золотой дождь, то нет.

Немного юмора. Ладно. Пока всё шло хорошо.

Уильям смыл за собой.

– Для этого слишком поздно. Только если ты не подождёшь, пока я выпью пару галлонов воды.

Келли фыркнул.

– Я предпочитаю воду до того, как она пройдёт через твою личную систему фильтрации.

– Как хочешь. Идём. Я тебя подержу.

Зубы Келли стиснулись. То, что Уильям держал его в душе, когда-то казалось милым. Освобождающим. Теперь это казалось только жалким.

– Ты иди, – сказал он. – Я вернусь в кровать.

– Тогда я присоединюсь к тебе, – сказал Уильям, делая шаг ближе.

– Если ты не пойдёшь в душ, пойду я, – огрызнулся Келли.

Ему хотелось закрыть глаза и сделать глубокий вдох. Вместо этого он смотрел на Уильяма, как всегда слишком гордый, чтобы признать, что снова потерял контроль. Злость внутри него росла с каждым днём. Может, во снах его преследовали невидимые монстры, но в реальном мире настоящий враг таился внутри.

Уильям выскользнул из комнаты, не сказав больше ни слова. Келли захлопнул и запер за ним дверь, сдерживая желание заплакать или закричать, или просто полностью сойти с ума. Что-то должно было измениться. Ему нужна была помощь. Пока он стоял, прислонившись к холодной мраморной тумбочке, он понял, в чём нуждается больше всего. Он принял душ как можно быстрее. После этого он надел халат и поскакал обратно в спальню. Шторы были открыты, впуская мягкий воскресный свет. Уильям сидел на краю кровати, обуваясь.

– Я иду плавать, – сказал он, не поднимая взгляд. – Приму душ в ИМКА. После этого я думал навестить маму.

– Ладно, – в комнате стало тихо, пока Келли брал свои костыли и подходил к комоду. Он тянул больше времени, чем было необходимо, желая, чтобы Уильям ушёл. Только когда он был у двери, Келли развернулся. – Ты сегодня идёшь на собрание группы?

Взгляд Уильяма метнулся к нему, затем в сторону.

– Я едва бываю дома. Газон нужно подстричь, и я уверен…

– Всё в порядке, – сказал Келли. Затем сглотнул, потому что даже сквозь всю злость он всё равно любил Уильяма. – Ты сегодня придёшь сюда? Ты знаешь, что я ненавижу спать один.

– Уверен, Ройал будет рад с тобой пообниматься.

Келли хотелось сорваться на него в ответ, но он остановил себя и хохотнул.

– Я бы лучше поспал с тобой.

К Уильяму вернулось немного оптимизма, и он кивнул.

– Я приду.

Как только он ушёл, Келли позволил себе придержать чувство нежности в груди, желая, чтобы оно всегда было там и держало под контролем другие его эмоции. Затем он вспомнил свою идею и схватил телефон. Он сел на кровать и отправил сообщение Бонни. Затем ещё несколько, чтобы донести свою мысль. После этого он ждал, и когда она, наконец, прислала ему поднятый вверх большой палец, он понял, что всё будет в порядке. К тому времени, как Уильям снова увидит его сегодня вечером, вся ненависть из его сердца исчезнет.

***

– Это ищешь?

Келли хотелось вырвать у Бонни баночку, но он сдержался. Оранжевый пластмассовый цилиндр, с мелко напечатанным текстом «применять в случае боли», и, лучше всего, гремящий звук, когда Бонни встряхнула её. Не просто несколько таблеток. Почти целая баночка. У него буквально текли слюни, когда она протянула их ему.

Келли перевернул баночку в руках, читая более внимательно. Пациентом была Элиз Риверс. Дата была совсем недавней. Всего месяц назад.

– Это с тех времён, когда твоей сестре вырывали зуб мудрости?

Бонни кивнула.

– Эли приняла только одну, и её вырвало. Остальные ещё должны быть там.

– Отлично, – выдохнул Келли.

– Хорошо… Значит, у тебя болит культя или что-то ещё, потому что я не понимаю.

Келли думал соврать, но она была его лучшей подругой. Одна из многих вещей, которые он любил в Бонни, это то, что с ней он мог быть абсолютно честным.

– С ними я чувствую себя приятно.

– Под кайфом?

– Да. Ты же знаешь, какой я недовольный последнее время. Ну, когда я только потерял ногу, я относился ко всей ситуации довольно весело. Из-за этого, – он встряхнул баночку. – Мои маленькие друзья хотят отправить меня на приятный отдых.

– Он будет недолгим, – сказала Бонни. – Это единственное обезболивающее в доме. Если ты действительно так несчастен, может, тебе следует добраться до сути проблемы.

– Я знаю суть. У меня нет ноги, и я хочу её вернуть. Где решение?

Бонни задумалась над этим.

– Ладно, у меня ничего нет. Включая новой партии таблеток. Что будет, когда они закончатся?

Келли взглянул на неё и хитро улыбнулся.

– Тебе уже вырывали зубы мудрости?

– Ни за что! – сказала Бонни, расширив глаза. – Ты знаешь, как я отношусь к дантистам и докторам. Я не полезу под сверло, просто чтобы ты мог получить кайф!

– Стоило попытаться, – ответил Келли, открывая крышку.

Бонни накрыла его руку своей, чтобы остановить.

– Сделай мне одолжение и подожди до конца собрания. Я не хочу, чтобы ты вёл себя странно. Или чтобы тебя вырвало, пока я подкатываю к какой-нибудь красотке.

Келли посмотрел на неё и пожал плечами. Он мог подождать. Одно наличие таблеток как возможности провести день не как обычно делало его счастливее. Кроме того, во время собраний у него обычно было хорошее настроение. Там все были аутсайдерами – отличными от нормы. Когда он пришёл первый раз после аварии, были объятия и облегчение от того, что авария не стоила ему жизни. На этом всё. Гомосексуальные люди были бойцами по определению. Они понимали, насколько бесполезна жалость. Стойкость – часть повседневности. Так что они относились к Келли так же, как и всегда. Конечно, некоторые из них подносили ему необходимые вещи, и Лейн просил ненужную туфлю каждый раз, когда Келли покупал новую пару. Один бог знал, что он со всеми ними делал. Вероятнее всего, ему просто казалось это забавным, и это было нормально. Всё ради шоу.

Настроение Келли оставалось приподнятым всю встречу. Кит читал им лекцию о важности семьи, а Бонни жаловалась на отсутствие новых лесбиянок. Её месяц засухи продолжался. По пути домой она шутила о том, чтобы замутить с женственным парнем.

– Это наилучшая альтернатива, – настаивала она. – Мы не сможем сделать ничего, кроме петтинга в одежде, но сейчас я готова принять что угодно.

Келли рассмеялся, держа одну руку в кармане, чтобы пощупать маленькую пластмассовую баночку. Бонни несколько часов сидела с ним и его семьёй. Видеоигры, карамельный попкорн и немного музыки в её машине, прежде чем ей пришлось уехать. Когда она уехала, Келли чувствовал себя таким счастливым, что решил, что ему не нужны таблетки. Затем он подумал о Уильяме, задумавшись, придёт ли он на ужин или подождёт позднего времени. В любом случае, одна мысль об очередной встрече с ним, о желании быть идеальным для него, несмотря на то, что это больше не было возможно... Счастье вытекло из Келли так, будто он был весь в дырках. Он пошёл обратно в дом, взял из холодильника колу и вернулся в свою комнату. Оказавшись там, он посмотрел на таблетки.

То, что ему давали после аварии, было сильным. Намного сильнее того, что выписали бы слабой девушке, едва достигшей подросткового возраста. Келли решил удвоить рекомендованную дозу. Закинув в рот четыре таблетки, он включил музыку, сел на кровать и ждал. Через двадцать минут он почувствовал, как в организм проникает немного тепла. Через полчаса в голове загудело, будто в жаркий летний день включили кондиционер. Келли перевернулся на спину, глядя в потолок полуприкрытыми глазами. Ему казалось, будто он парит, его тело мягко раскачивалось из стороны в сторону. Он подумал об Уильяме, любовь рвалась из его груди с такой силой, что это было практически невыносимо. Ненависть ушла. Келли хотелось потянуться за своим телефоном и позвонить Уильяму, просто чтобы услышать его голос. Он бы извинился за всё. За всё плохое. Келли нашёл бы себе оправдание, а потом сказал бы Уильяму поскорее вернуться, чтобы они могли начать всё заново.

Но сначала ему нужно было закрыть глаза, всего на мгновение, чтобы помариноваться в этих волнах блаженства.

***

Келли не спал. Не совсем. Транс? Это был он? Его тело казалось далёким, разум был счастлив развивать мысли и картинки малых форм и ещё меньшей цели. По большей части он был спокоен, поэтому, когда его кто–то затряс, это было слишком резко.

– Келли? О боже! Милый, очнись!

Он приоткрыл глаза, морщась от громкости материнского голоса. Затем его веки распахнулись, потому что она держала баночку от таблеток, двигая губами, пока читала химическое название. Затем она развернулась и закричала другое имя.

– Даг! Иди сюда! С Келли что-то не так!

– Я в порядке, – проворчал он. – Успокойся.

Мать повернулась к нему, её облегчение было мимолётным.

– Как много этих таблеток ты выпил?

– Всего одну, – соврал он.

– Почему они вообще у тебя?

– Фантомные боли, – снова соврал он.

Его мама покачала головой.

– Это не для тебя. Если у тебя проблемы, мы сходим к доктору.

– Мне больше не дадут обезболивающего. Ты это знаешь.

– Значит, ты попросил их у сестры Бонни?

Келли вздохнул. Ему не нужно было валить вину на ту семью. Последнее, чего он хотел, так это чтобы его мама начала всем звонить.

– Я сам их взял. Искал аспирин в её доме, когда заметил их.

– Ты их украл?

– Это был мусор, – сказал он. – От них Эли тошнило, и она в них больше не нуждалась.

– Ты тоже не нуждаешься, – сказала его мама. – Тебе нужно только то, что даёт тебе доктор.

Келли не был согласен, но сильнее его расстроило то, что мама вышла из комнаты. С таблетками.

– Подожди, – сказал он, садясь. – Я в порядке. Ты ведь это знаешь, да?

– Я этого не знаю, но иду за твоим отцом.

– Ладно, только постой. Просто оставь здесь таблетки, хорошо? Ты знаешь, каково это. У меня болит нога.

– Тогда мы отвезём тебя к доктору.

– Они не дадут того, что мне нужно! – сказал Келли, его раздражение усиливалось, даже сквозь туман опиатов. – Если и дадут, это будут те же самые таблетки, так что нет смысла их выбрасывать.

Мать посмотрела ему прямо в глаза.

– Я избавлюсь от этих таблеток, юноша.

Она снова развернулась, чтобы выйти.

– Стой, чёрт возьми! – закричал Келли. Он попытался встать и пойти за ней, и ему удалось подскочить несколько раз, но голова по-прежнему кружилась, и он потерял равновесие. Прежде чем Келли смог прийти в порядок, он споткнулся, ударяясь плечом о комод. Боль пришла медленнее, чем могло быть обычно, но её всё равно было достаточно, чтобы он поморщился.

– Даг! – крикнула его мама, бросая таблетки в сторону и опускаясь на колени, чтобы помочь ему. Ройал появился первым, затем его отец. Келли, чувствуя унижение, с их помощью прошёл к кровати. Он потёр плечо, игнорируя мамины слёзы и вопросы отца. Вместо этого он смотрел на ковёр, где лежала баночка таблеток. Затем заставил себя отвести взгляд, надеясь, что про них забудут.

– Я в порядке, – сказал он, наконец, отвечая на их вопросы. – Все психуют из-за ничего.

– У тебя правда передозировка? – скептично спросил Ройал. – Разве тебя не тошнило бы? Или судороги?

– Именно, – сказал Келли, чувствуя благодарность за длинный язык брата. Теперь ему просто нужно было выгнать всех из своей комнаты. И подальше от таблеток. – Разве ещё не ужин? Пойдёмте. Мы можем поговорить за едой.

– Что происходит? – в дверном проёме появился Уильям, посмотрел на обеспокоенные лица и поспешил зайти в комнату. Его нога задела таблетки, вызывая гремящий звук. Услышав шум, он остановился поднять баночку, всё ещё с обеспокоенным лицом. – Все в порядке? Что случилось?

Келли не ответил. Вместо этого он почувствовал злость, когда его мать выхватила таблетки у Уильяма и вышла из комнаты, качая головой, будто это была его вина. Это было не так, но Келли не мог не заметить, что Уильям снова невольно стоил ему его счастья.

***

Эллисон Кросс, ЛПК[1], КПЗ[2]. Келли продолжал переводить взгляд с таблички с именем на столе и на саму женщину. На данный момент Эллисон скрепляла степлером документы, которые заполнила его мать. При этом она беззаботно болтала о вчерашней грозе, которая снесла три дерева и линии электропередач. По большей части слова пролетели мимо ушей Келли, пока он пытался определить, что значат аббревиатуры за её именем. Лицензированный пилюльный коновал? Кокаинщикам прихоти запрещены? Ничто и отдалённо не было вероятным. Он знал только то, что " К" значит консультант, потому что за этим он сюда и пришёл.

Пока что он не был впечатлён. У Эллисон не было своего секретаря. В маленьком зале ожидания стояло всего несколько стульев, и все были пусты. Люди не выстраивались в очередь, чтобы предоставить ей на обследование свои головы.

– Готов? – спросила она.

Келли кивнул. У него не было выбора.

Эллисон открыла дверь в другой кабинет, который был больше и впечатлительнее. Келли зашёл на своих костылях, замечая два диванчика перед столом. С одной стороны была классическая кушетка для пациентов, рядом со стулом. Он ни за что не пойдёт на это. Он направился к дивану, замечая, что его мать осталась в зале ожидания, дверь в который теперь была закрыта. Он присел, Эллисон села прямо напротив него, на другом диване.

Келли избегал взглядов на неё, вместо этого разглядывая множество растений в горшках. Или толстую свечу с тремя фитилями, что казалось излишним, ведь через большое окно на дальней стене проникало много естественного света.

– Здравствуй! – женщина помахала рукой, чтобы привлечь его внимание. – Я Эллисон. Приятно с тобой познакомиться.

– Келли, – ответил он. Была ли это первая проверка, потому что... – Мы уже познакомились в приёмной.

– Я знаю, – сказала Эллисон, – но иногда, когда я прихожу куда-то в новое место, я немного теряюсь, и подробности проходят мимо меня. Особенно, если я нервничаю.

– Я не нервничаю, – настаивал Келли.

– Отлично. Как ты себя чувствуешь?

Кроме того, что нервничал? Он задумался над вопросом. Эллисон наблюдала за ним широко открытыми глазами. Она выглядела обеспокоенной и искренне заинтересованной, но опять же, это была её работа. Он решил быть честным. По крайней мере, это даст ему шанс пожаловаться.

– Я расстроен, – ответил он.

– Ладно. Из-за чего?

– Я не хочу быть здесь. Не должен быть, потому что я не сумасшедший.

– Определённо нет, – легко ответила Эллисон. – Если бы ты был сумасшедшим, то говорил бы не со мной.

– Почему нет?

– Я консультант, не психолог. Я здесь не ставлю диагноз и не выписываю лекарств. Я здесь просто для того, чтобы мы могли поговорить. И, может быть, при этом мы сможем разобрать несколько твоих проблем.

– У меня уже есть друзья, с которыми я могу поговорить, – сказал Келли.

– Конечно, но иногда новый взгляд на ситуацию может быть бесценен. А ещё приятно доверить кому-то свои секреты. Иногда ты не можешь сказать что-то своим друзьям, потому что правда может задеть их чувства. О моих чувствах тебе переживать не надо, Келли, и твои секреты со мной в безопасности.

Он посмотрел на неё снова. Это всё была ловушка, верно? Опять же, что ему было терять? Худшее уже было известно.

– Я недавно принял несколько таблеток, – сказал он. – Моя мама нашла их и психанула. Теперь она думает, что у меня зависимость от таблеток, как у моей тёти Мэри, и это нелепо, потому что я в принципе уверен, что нужно непрерывно принимать таблетки, чтобы стать зависимым.

– Так определённо было бы легче, – сказала Эллисон. – Так что заставило тебя принять эти таблетки?

– Боль, – сразу же ответил Келли.

– Нога?

Келли фыркнул.

Эллисон мгновение смотрела на него.

– Ах, эта боль. Я могу понять. В колледже я напивалась только так. Если подумать, я пила не просто для того, чтобы почувствовать опьянение. Я пила, чтобы не чувствовать другого.

– Например?

– Боль, вызванную смертью моего отца. Я немного напивалась и обычно плакала из-за всего этого, но знала, что если продолжу пить, то не буду чувствовать ничего. Ну, кроме опьянения тем вечером и похмелья следующим утром. Но в то время я считала, что дискомфорт того стоит. Что насчёт тебя?

– У меня нет выпивки, чтобы напиваться.

– Нет, я имею в виду, почему ты принимаешь таблетки? Опьянение – это приятно, но ты пытаешься чего-то избежать?

– Себя, – ответил Келли, его горло сжалось. Эллисон кивнуло, будто это имело смысл, но не могло, потому что Келли сам едва это понимал.

– Если бы ты мог вернуться на год назад и дать себе баночку таблеток, думаешь, тот Келли взял бы их?

– Нет, – сразу же сказал он. – Тогда я в них не нуждался.

– Почему нет?

– Потому что у того Келли было всё. Может, тогда я этого не понимал, но у меня было всё.

– А теперь нет?

Келли нахмурился.

– Нет.

– Вот, что я тебе скажу, – сказала Эллисон. Она подвинула к нему листок бумаги. Затем бросила ему ручку, вынуждая его поймать её. – Почему бы тебе не составить список всех вещей, которые ты потерял за прошедший год. Не спеши. Я посижу здесь, поиграю на телефоне в Драгоценности. Это дурацкая игра, но лично я никогда не могу сосредоточиться, если знаю, что на меня кто-то смотрит.

– Вы хотите, чтобы я написал, что потерял? – недоверчиво спросил Келли.

– Ага, – Эллисон уже достала телефон и нажимала на кнопки. – Оу! Не забудь сверху подписать: «Что я потерял» и подчеркнуть. Так будет не столь официально.

Он смотрел на неё, но она не рассмеялась. На самом деле, она уже казалась полностью поглощённой своей игрой. Ну, с ним она много не поиграет. Это будет очень короткий список. Он написал на листке название, как она и просила, затем на первой строчке написал первый и последний пункт.

«Моя нога».

Вот так просто. Он собирался протянуть листок обратно, когда начал колебаться. Может, всё было не так просто. Его родители один раз заставили его пойти на собрание группы поддержки для людей с ампутацией, и некоторые люди были радостными и весёлыми. Он не понимал, как это возможно. Он определённо не чувствовал оптимизма, так что добавил ещё одну строчку в список. Затем ещё и ещё. Прежде чем он понял, пунктов стало восемь. Он перечитал их, чувствуя уязвимость от того, сколько правды было выражено малым количеством слов.

– Я закончил, – пробормотал он.

Эллисон нажала ещё несколько кнопок, а затем отбросила телефон в сторону, будто обожглась.

– Уф! Эта игра так затягивает. И она такая бессмысленная. Давай посмотрим, что там у тебя.

Вместо того чтобы молча просмотреть список, она читала каждую строчку вслух.

– Твоя нога.

– Её больше нет, – терпеливо объяснил он.

– Разумно. Следующее. Счастье?

– Верно.

– Ты больше не чувствуешь себя счастливым? Никогда?

Келли колебался.

– Может, вместо этого мне следовало написать радость. Или удовлетворение.

– Неправильных ответов нет. Я просто пытаюсь убедиться, что понимаю тебя. Что касается твоего почерка, мне придётся отнять баллы от твоей финальной отметки.

Келли приподнял бровь.

– Что?

– Я шучу, – сказала Эллисон. – Хотя твой почерк действительно скверный. Гиперактивная обезьяна с кучей сломанных мелков справилась бы лучше.

Келли улыбнулся, представив изображение. Ладно, может, он по-прежнему мог испытывать счастье. Но остальной список…

– Надежда, – прочитала вслух Эллисон.

– Я не поправлюсь, – объяснил Келли. – Я больше никогда не буду ходить. Я пробовал протез, и это не для меня.

– Да, но у тебя ещё должно быть то, на что можно надеяться, – сказала Эллисон. – Только то, что ты не можешь ходить, не значит, что тебе нечего ждать.

– Может, вам следует прочитать дальше, – сказал Келли.

– Независимость. В том плане, что другим нужно тебе помогать?

– Да, – сказал Келли. – Есть мелочи, которые я больше не могу делать сам. Если я уроню кучу карандашей, как мне их поднять?

– Опуститься на пол, как делают все остальные.

Келли закатил глаза.

– Вы не понимаете. Сейчас всё тяжелее, и у меня есть гордость, ладно? Я пытаюсь справляться сам, но иногда нет выбора, и мне нужна помощь, даже если я этого не хочу.

Эллисон приподняла бровь.

– У меня то же самое. У всех то же самое. Послушай, я заставила тебя составить этот список не для того, чтобы всё это вычеркнуть. Смысл не в том, чтобы доказать, что ты ничего не потерял. Но тебе придётся постараться получше. Ничто из этого не оправдывает принятие таблеток.

На этот раз она не шутила. Ему хотелось забрать у неё лист обратно. Вместо этого он кивнул на него.

– Читайте дальше.

– Моя мечта, – сказала она. – Какая у тебя мечта?

– Бежать на Олимпийских играх. И не начинайте болтать о Паралимпийских играх. Может, они бледная имитация, или, чёрт, может, они тяжелее обычных и стоят больших похвал. В любом случае, мне всё равно, потому что мы говорим о моей мечте, а она была не такой. Я собирался на Олимпийские игры.

Эллисон мгновение смотрела на него.

– Я всегда думала, что это бред, что спортсменам-инвалидам не разрешают участвовать в Олимпийских играх. Надеюсь, это когда-нибудь изменится, потому что в этом есть примесь сегрегации.

– Да уж, – сказал Келли. – Есть.

– Если бы это изменилось, ты бы всё равно хотел участвовать? Или ты хотел бы выиграть на своих двух ногах, как в своей мечте?

– Я не хочу отвечать на это, потому что это прозвучит мелочно.

– Нет, – сказала Эллисон. – Нет ничего плохого в том, чтобы скорбеть о мечте, лишь бы это не мешало тебе найти новую, – она взглянула обратно на список. – Что насчёт фотографии?

– Это было моё хобби.

– А теперь?

– Я не могу держать камеру достаточно ровно. Я мог бы использовать треногу, но лучшие фотографии делаются спонтанно. Когда ты видишь что-то особенное, нужно действовать быстро, пока всё не исчезло. Твёрдая рука жизненно необходима.

– Может, теперь ты более ограничен, но ты мог бы сидеть в уличном кафе и держать глаза раскрытыми.

– И быть ниже объекта, который я хочу заснять? Я могу делать фотографии, но без полной свободы креативности мне больше не интересно.

– Понятно, – Эллисон снова опустила взгляд на список, затем подняла обратно на него. Она сделала так ещё несколько раз и фыркнула. – Сексуальная привлекательность? Ты, наверное, шутишь. Подожди, я принесу зеркало, потому что – не пойми меня неправильно, я счастлива замужем – но ты невероятно красивый.

Келли не смог сдержать улыбку. Он довольно хорошо относился к своей внешности, но он не говорил, что потерял свою красоту. Проблемы была не так проста.

– Я больше не отношусь нормально к своему телу, – сказал он. – Когда я голый, я стараюсь скрыть свою ампутацию.

Эллисон отмахнулась.

– Если у кого-то с этим проблемы, шли их куда подальше. Скоро ты найдёшь того, кому всё равно. Некоторых людей это очень заводит.

– Не уверен, что мне это нравится, – признался Келли. – Я просто хочу, чтобы это не было проблемой. Раньше мне никогда не приходилось о таком думать. Я просто мог быть собой.

– Но даже тогда, наверное, были черты, из-за которых ты чувствовал неуверенность, – сказала Эллисон. – Все из-за чего-нибудь переживают. Когда я была маленькой, мне хотелось, чтобы мои волосы были прямыми, как у белых девочек. А в последнее время я хожу в тренажёрный зал, чтобы убедиться, что этот зад сохранит упругость.

Келли был удивлён этим признанием. Ему казалось, что Эллисон в хорошей форме.

– Мой муж всё время говорит, как хорошо я выгляжу, – продолжала она, – и что, дряблая она или твёрдая, он всё равно будет любить мою задницу и всё остальное. Тем не менее, я всё время смотрю в зеркало и свожу себя с ума из-за этого.

– Я раньше переживал из-за волос на заднице, – признался Келли, по большей части для того, чтобы просто её успокоить. – Я даже однажды пытался её брить, но получил такое раздражение, что несколько дней не мог сидеть. По крайней мере, вам об этом переживать не нужно.

– Это ты так думаешь, – подмигнула она. – Понимаешь, о чём я? Все из-за чего-то переживают, и по большей части другим людям это не важно. Сейчас ты волнуешься из-за своей ампутации, вместо волос на заднице. Поверь мне, чем старше ты становишься, тем длиннее становится список этих переживаний.

Келли рассмеялся.

– Хорошо, ладно. Я постараюсь это запомнить.

Эллисон улыбнулась, снова глядя на список. Затем её лицо стало более серьёзным. Келли был рад, потому что это соответствовало тому, как у него скрутило желудок, ещё до того, как она произнесла имя.

– Уильям.

– Да, – произнёс Келли хриплым голосом.

– Расскажи мне о нём.

О боже. С чего бы начать? Обходить правду кругом казалось бессмысленным.

– Как вы относитесь к гомосексуальным людям?

Эллисон откинулась назад и выдохнула.

– Как бы выразиться? – на мгновение задумавшись, она продолжила. – Знаешь, когда ты первый раз рассказываешь кому-то, что ты гей, и предполагаешь, что человек не гомофобный олух, он обычно говорит, что знает другого гомосексуального человека? Не важно, насколько это не в тему, он упоминает дальнего кузена, друга семьи, местного мясника или даже героя из телевизора. И ты знаешь, что он хочет как лучше, но ты не уверен, как реагировать, потому что не все гомосексуальные люди знают друг друга. Я права?

Келли рассмеялся.

– Откуда вы всё это знаете? Вы...?

– Нет, – сказала Эллисон. – Мой лучший друг гей. Ох, отлично, теперь я говорю как все остальные! Я пыталась доказать, что я крутая, используя инсайдерскую информацию. Дело в том, что мой лучший друг скорее как вторая половинка. Может, я уже замужем за натуралом, но никто – серьёзно никто – не встанет между мном и моим мужем-геем!

Келли усмехнулся.

– Ну, у меня нет мужа, но мой парень по случайности гей.

– Уильям? Расскажи мне о нём.

Келли рассказал, начиная с самого начала. Большую часть истории он улыбался. Затем добрался до утра аварии и стал колебаться, но выражение лица Эллисон было открытым, так что он продолжил говорить. Как только он дошёл до того, как очнулся и обнаружил, что потерял ногу, он остановился, потому что знал, как Эллисон отреагирует.

– Уильям не хотел устраивать эту аварию, – сказал он. – Он не хотел причинить мне боль. Это не его вина.

Эллисон моргнула.

– Тогда чья?

Келли открыл рот, но слова не вышли.

Эллисон мгновение смотрела на него, прежде чем их внимание привлёк тихий стук в дверь. Она взглянула на часы на запястье и вздохнула.

– Время вышло. Ненавижу, когда это происходит. Ещё один вопрос, тот же самый, который я задала тебе вначале. Как ты себя чувствуешь?

Келли подумал над вопросом и ответил честно.

– Лучше.

Эллисон кивнула.

– Я рада это слышать. Я бы хотела снова с тобой поговорить. Если ты не против.

– Да, – сразу же сказал Келли. – Определённо.

– Хорошо. Давай пойдём поговорим с твоей мамой.

Внутри у него всё оборвалось, когда они встали и пошли в комнату ожидания. Он не должен был удивляться. Сейчас Эллисон побеседует с его мамой, давая ей полный отчёт о его личных мыслях и чувствах. Такая была сделка. Его родители хотели знать, что с ним не так, и работой Эллисон было выяснить это и рассказать им. Они уже говорили вместе.

–... ещё один приём в этом же время на следующей неделе, – говорила Эллисон, открывая книгу на своём столе. – На самом деле, чуть позже, если вам подойдёт. В четыре часа?

– Да, – ответила Лейша, с неуверенным видом. – Это было бы хорошо.

– Отлично! – Эллисон улыбнулась Келли. – Жду с нетерпением. Увидимся!

Его мать не двигалась.

– Я думала, у нас будет время поговорить.

– Оу! – произнесла Эллисон. – Вы хотите сами пойти на приём?

– Я имею в виду сейчас, – сказала Лейша. – Поговорить обо всём это. О Келли и о таблетках.

– Он в порядке, – сказала Эллисон. – Иногда помогает всё обговорить, особенно зная, что всё останется конфиденциальным.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒