Хейли. Тридцать минут спустя

Хейли

Поворачиваясь к окну, замечаю, что мы еще не подъехали к ресторану, хотя уже должны были быть там. Когда Томас заезжает на пустуюпарковку и останавливается, я обращаюсь к нему:

— Почему мы останавливаемся? Это же не ресторан.

— О, я знаю, но хочу кое-что сделать, прежде чем мы туда доберемся. — Он улыбается так, что мурашки вроссыпь бегут по телу, хотя еще даже не прикоснулся ко мне.

— Сделать что? — спрашиваю я.

— Ну, так как ты в значительной степени шантажировала меня, чтобы я сводилтебя куда-нибудь, я решил вернуть должок.

Мои глаза округляются, когда он вынимает металлический объект в форме яйца, который я узнаю. Видела такой в порно.

— Ты будешь ходить с этим весь сегодняшний вечер.

— О… Боже мой.

— Не бойся, — бормочет Томас. — Это не повредит… сильно. — От улыбки на его лице мне хочется его ударить.

— Ты обманул меня.

— Нет. Я все еще везу тебя в ресторан. Просто хочу, чтобы это было в тебе, пока мы будем есть.

— Анальную пробку? Зачем?

— Потому что мне так нравится, и потому что ты сделаешь все, что я скажу.

— А я уж подумала, что мы идем в ресторан.

— Мы и идем. Просто хочу, чтобы ты была с ней во время ужина. — От самодовольного взгляда на его лице у меня отвисает челюсть.

— На свидании?

— Всегда, вообще-то. Жизнь — это наслаждение, тебе не кажется? — размышляет он. — Мне просто нравится, когда я получаю удовольствие от извращённостей. Вот и все.

Я вздыхаю, потирая глаза пальцами.

— Зря я подумала, что мы собирались пообедать, как нормальная пара.

Томас хватает меня за руку.

— Мы не пара. И мы с тобой не совсем нормальны. Ты хочешь этого? Хочешь, чтобы я прекратил трахать тебя?

Сглатываю комок в горле.

— Нет… кажется. — Хотя мне действительно хочется, чтобы мы были парой, но я не должна думать об этом.

Взгляд в его глазах становится суровее.

— Ты хочешь меня и получишь таким, какой я есть, и это включает в себя мою развратность, а также все пробки и игрушки, о которых ты можешь подумать, везде и в любом месте. Мне нравится пикантность, которая присутствует в моей жизни благодаря этому, и я думаю, что тебе тоже, и даже больше, чем просто быть нормальной. Как бы это ни звучало.

Я глубоко вдыхаю и выдыхаю. Томас прав. Просто мне не хочется верить ему. Не хочется думать, что я облажалась.

— Хорошо, — отвечаю.

— Ты хочешь сходить на ужин. А я хочу подтверждение от доктора.

— И мою ноющую задницу, — добавляю я, что явно заставляет его подавиться смешком. — Не смешно.

— Мне кажутся смешными эти твои слова. Словно боль в попке — это плохо, но ты этого не знаешь, так ведь? Тебе когда-нибудь прежде вставляли пробку?

— Нет, — говорю я, наблюдая, как он берет какой-то лубрикант с заднего сидения.

— Поверь мне, когда я говорю, что тебе это понравится.

Я кривлюсь.

— Не знаю…

Томас снова вскидывает брови, глядя на меня тем самым взглядом, который всегда бросает на меня, если хочет чего-то и не принимает отказ.

— Мне нужно, чтобы ты приняла ее в себя, Хейли.

— Зачем?

— Для моего удовольствия… и для твоего, — протягивает он, подталкивая меня в предплечье, пока я не поворачиваюсь. — Повернись.

— Мне правда обязательно?

— Да. Ты же не думала, что я приглашу тебя на ужин, не трахнув после, не так ли? — говорит Томас. — Теперь, повернись ко мне задницей.

— Но люди…

— На стоянке никого нет, кроме нас, а даже если они появятся, у меня тонированные стекла, и никто ничего не увидит. Задницу вверх, Хейли.

Неохотно делаю, как он говорит, его рука исчезает под моим платьем. Томас стягивает с меня трусики, обнажая попку, и я оглядываюсь назад, когда слышу, как он выдавливает смазку на игрушку.

Он смотрит на меня, смазывая пробку.

— Будет холодно, но ты уже это знаешь. Уже чувствовала прежде... но пробка немного больше.

Сглатываю, когда он прижимает кончик к моему заднему входу.

— Вдохни глубже.

Когда я это делаю, он толкает ее в меня, и все мои чувства взрываются, вследствие чего из моих уст льется поток слов.

— Блядь! Дерьмо! Мать твою! Черт возьми, Господи!

Томас смеется.

— Такой реакции я еще не слышал. Нежно взять или пошло?

— Э-э, не знаю?! — Я с трудом дышу, когда он вставляет пробку в меня. Это так неправильно, так грязно чувствовать эту чертову наполненность. Отличие от гребанного пальца — капитально. Когда он вставляет ее, то шлепает меня по заднице, заставляя вздрогнуть от напряжения, которое я ощущаю.

— Срань господня...

— Хорошая девочка, — говорит Томас. — Видела бы ты свою попку. Пробка тебе идет. У нее хрустальный наконечник. Блестящая попка и только для меня. — Он прикусывает губу, немного шипя, когда потирает мою задницу. Затем прочищает горло и снова натягивает на меня трусики. — Нужновзять себя под контроль. Во-первых, пришло время поесть. А потом настанет черед съесть тебя.

От его комментария я краснею, но затем жар проходится по моему телу, когда я пытаюсь изменить положение.

— Сядь, — приказывает он.

Стараюсь сделать это медленно, но ощущение чертовски странное. Когда снова сажусь на задницу, то поправляю платье и пытаюсь успокоиться, хотя чувствую себя до чертиков неприлично.

— Каково ощущение? — спрашивает он.

— Эм…

— Возбуждена?

Судя по пульсации между ног, думаю, ответ «да», так что киваю.

Пошлая улыбка появляется у него на губах.

— Хорошо. — Он переключает машину на задний ход и нажимает на газ. — Тогда давай устроим прекрасный гребаный ужин со счастливым концом.

Глава 18

Хейли

Тридцать минут спустя

Ресторан шикарный до умопомрачения. Серьезно, я не шучу. В таком месте мне бывать не доводилось. Здесь есть скатерти, разные бокалы для вина и воды, по два набора всех столовых приборов, и со мной разговаривают, как будто сейчас средневековье. Официанты ходят, будто из их задниц сыпется золотая пыль.

Страшно, если не сказать больше.

Но должна признать, что вкус едыза гранью восхищения.

Пробуя каждый кусочек своей вырезки из оленины, я умираюпо капле. Вот насколько она вкусная. И, может, у меня все же вырывается пара стонов.

Томас продолжает смотреть на меня с глупой улыбкой на лице, и у меня постоянно возникает чувство, что надо мной смеются за использование неправильной вилки и ножа, но мне все равно.

— И как тебе? — спрашивает он.

— Вкусно! — отвечаю.

Томас смеется.

— Мог бы по стонамдогадаться.

— Извини... Просто не получается себя контролировать.

Он наклоняется вперед и шепчет:

— Или это из-за пробки?

Я почти давлюсь маленьким кусочком, но в конце концов мне удается его проглотить.

— Стараюсь не обращать на нее внимания.

— О, так мои разговоры о ней лишь заставляют тебя чувствовать ее больше? Приятно знать, — усмехается Томас.

— Перестань, — шиплю я.

— Почему? Смущаемся?

— Да. Здесь не место для подобного.

— Вот как? Оно отличается от колледжа? Я мог бы сделать это где угодно, — размышляет Томас, откусывая крабового мяса.

— Если бы я знала, что ты везешь меня в такое роскошное место, я бы оделась лучше.

— Ты потрясающе выглядишь, Хейли, — его слова заставляют меня покраснеть.

Я тереблю мочки ушей, напоминая себе о выбранных сережках. Я люблю их, но носить их с чем-то причудливым действительно не подходит.

— Ну, я просто чувствую себя здесь не в своей тарелке с моими серьгами в виде мороженого.

— Хм… — он облизывает губы. — Они делают тебя только красивее.

Пытаюсь спрятать улыбку за вилкой, но не выходит. К счастью, мне улыбаются в ответ. Комплименты... почему я такбыстро ведусь на них каждый раз?

— Тебе неловко, — произноситТомас.

— Нет, абсолютно, —прочищаю я горло, но он, как и я, знает, что я лгу.

— Я не буду скрывать свое мнение о тебе, Хейли. Скажу тебе все, что у меня на уме. Плохое или хорошее. Ты не против?

— Да, а почему бы и нет?

Он пожимает плечами.

— Некоторые люди не выдерживают накал.

— Думаю, я уже доказала, что не из их числа, — на моем лице растягивается самодовольная улыбка.

— Хорошо... тогда давай продолжим нашу игру. Задай три вопроса, и я отвечу на них, затем ты сделаешь то же самое.

— Снова хочешь сыграть? Я думала, мы уже прошли через это, — отвечаю ему.

— Есть еще многое чего, что я могу узнать о тебе. Мы только собираемся познакомиться друг с другом, — говорит он, делая глоток вина.

Я поджимаю губы.

— Значит, ты хочешь узнать меня за пределами спальни?

Ему требуется время, чтобы поставить бокал и подумать над ответом.

— Я хочу знать, кого трахаю, — он наклоняется вперед. — Так каков будет ответ, Хейли? Ты позволишь мне узнать твои мыслитак же, как я узнал твое тело?

— С учетом того, что ты уже хорошо знаешь мое тело… возможно, — отвечаю, делая глоток своего напитка. — Хорошо, ты первый.

Томас откидывается на спинку стула, немного задумавшись.

— Если бы я не преподавал, ты бы ходила на уроки и занималась бы лучше?

Я кривлюсь.

— Что это за вопрос такой?

Он трясет пальцем.

— А-а-а. Сначалаответь. Вопрос позже.

Я закатываю глаза.

— Хорошо. Не знаю. Может быть. Но я не пропускаю ни одного из твоих занятий сейчас, не так ли?

— Но прогуливала, — дразнит он, ведя пальцем по невидимой линии на столе.

— Моя очередь. Ты когда-нибудь подумал бы о том, чтобы трахнуть меня, если бы не встретился со мной до первого урока?

— Конечно, — ухмыляется он. — Притяжение произошло бы, встреть я тебя раньше или позже. Посодействовал бы я этому? Возможно, нет. Но ведь между нами все произошло не так, правда? Мы можем пойти столь многими жизненными путями, но думать о них бесполезно, потому что выбрали только один. Тот, в который должны верить. Это все, что мы можем сделать. Поверь, мы сделали правильный выбор.

Я киваю. В этом утверждении на самом деле много мудрости.

— Ты прав. Стоит отстаивать свой выбор.

— Мне мало о тебе известно, но я даже не хочу знать, что случилось бы, если бы мы не встретились.

Все его слова заставляют меня чувствовать обязанность стараться больше изо всех сил. Кажется, он гораздо более заинтересован и на самом деле согласен с выбором, который сделал, трахнув меня. Похоже, он наконец-то смирился с нашими «отношениями». Или что, черт возьми, между нами такое.

— Итак… второй вопрос… Где ты раздобыла эти сережки?

Мои глаза округляются.

— Что, прости?

— Где ты их взяла? — Томас указывает на них, и инстинкт подсказывает мне немедленно схватить их и держать крепко.

— Какая разница?

Он пожимает плечами.

— Никакой, если бы тебе было на них плевать. Но ты их любишь.

Слова застряли у меня в горле.

— Откуда ты знаешь?

Он улыбается мне в ответ.

— Да ладно, Хейли... это не первая наша встреча, и я начинаю узнавать твои маленькие причуды. Нет ничего постыдного в том, что они много значат для тебя. Мне просто интересно.

Вздыхаю и упираюсь взглядом в стол, чтобы обдумать ответ секунду. Это не его дело. Или его? Значит ли он что-то для меня? Или хватит рассказывать ему о себе? Много ли я для него значу, раз ему хочется знать? Кажется, да.

Глубоко вздохнув, говорю:

— Я получила их от отца на седьмой день рождения. Знаю, что они дурацкие, и я слишком взрослая, чтобы носить такое, но я люблю их.

Томас опускает взгляд и кивает, затем вскидывает голову и улыбается.

— Я понял. Твой отец много значит для тебя, и это действительно восхитительно. Надеюсь, он любит тебя также сильно.

Сжимаю губы, прикусывая нижнюю в процессе.

— Надеюсь. — Мое горло внезапно сжимает, и я не могу нормально сглотнуть, поэтому быстро делаю глоток напитка и говорю: — Следующий вопрос. Мы будем когда-нибудь кем-то большим, чем друзьями по сексу?

Его губы приоткрываются, но он снова закрывает рот, выражение его лица суровеет.

— Ты же знаешь, что я не могу ответить на этот вопрос, Хейли.

— Не можешь или не хочешь?

Томас просто смотрит на меня, не говоря ни слова.

Я пожимаю плечами.

— Попытаться стоило.

Честно говоря, я слегка разочарована и обижена. Я имею в виду, он мог бы просто сказать нет, верно? Никаких обид. Или подобного.

Вздыхаю про себя. Кого я обманываю? Конечно, чувства имеют место. Я не трахаюсь с парнями просто так. Точнее, до него я вообще не трахалась ни с кем, и это что-то значит для меня. Пусть это и фигня для него, но, по крайней мере, он мог признать тот факт, что я есть и никуда не денусь.

— Я хочу знать о твоих мечтах, Хейли, — говорит он. — Что ты хочешь делать после колледжа?

— Моих мечтах? — смутившись, хмурюсь я. — Я еще не думала.

— Где ты себя видишь через десять лет?

— Не знаю. Может быть, открою бизнес где-нибудь, — прочищаю горло я. — Но ты еще не ответил на мой вопрос.

— Не хочу. Разве мы не можем больше поговорить о твоих родителях? Или увлечениях? Хотелось бы узнать о тебе больше, — говорит он.

— Я не хочу говорить о своих родителях. Любая тема, но не они, — я поставила бокал слишком резко, отчегонемного вина выплеснулось на меня. — Зараза.

Томас берет салфетку и наклоняется над столом.

— Черт, давай помогу.

Он промокает ткань на мне, но я выхватываю ее и сама вытираю одежду.

— У меня есть руки. Я сама справлюсь. Спасибо.

— Без проблем. Нам, правда, не обязательно говорить о твоих родителях. Просто расскажи мне что-нибудь еще.

Грязная салфетка летит на стол.

— Что рассказать? Я — задрот, любящий единорогов и радугу, предпочитающий громкую музыку разговорам с людьми, а также любящий яркие цвета и все, что отвлекает. Я довольно странная, но вполне нормальная. Я упоминала, что люблю вечеринки и тусоваться с мальчиками? — вскидываю бровь, чтобы подразнить его.

— Пока эти мальчики не трогают тебя, развлекайся.

— Серьезно? — Я ерзаю на месте. — Потому что могу поклясться, что не принадлежу никому, поэтому мальчики могут трогать меня везде, где хотят, и я с удовольствием позволю им.

Он сужает глаза.

— Не играй со мной в грязные игры, Хейли. Я не тот, кого стоит дразнить.

— О, а я та?

— Чем ты так расстроена? Вопросом о твоих родителях? В нем все дело, верно?

У меня нос дергается от раздражения. Он действительно толкает меня сейчас.

— Или потому, что я никогда не говорил, что ты моя?

Томастянется рукой в карман.

Штуковина внутри меня начинает вибрировать.

Я визжу.

Все оборачиваются.

Томас прижимает палец к своим губам и указывает мне молчать.

— Ни звука.

— Что за хрень? — говорю я.

— Тсс… не так громко. Ты же не хочешь, чтобы все здесь узнали, что ты сидишь с анальной пробкой в заднице, не так ли? — шепчет он.

— Эта штуковина вибрирует? О, Боже мой. — Мои зрачки расширяются, а затем я рычу: — Это делаешь ты.

— Да, я. Мне нужно донести свою точку зрения.

— Какую точку? — Я содрогаюсь и стискиваю ноги от вибрации, которая проноситсяпо всему моему телу, вызывая восхитительную пульсацию.

Блядь. Как я должна сконцентрироваться на разговоре? Как мне есть эту чертову оленину, если я не могу поднять сраную вилку, чтобы она не дрожала?

— Ты — моя, Хейли. Неважно, что ты думаешь по этому поводу. Когда я говорю, что ты моя, ты полностью моя. Никто, и я повторяю, никто не прикоснется к тебе. Я не делюсь тем, что принадлежит мне.

— Я не принадлежу…

— Ты принадлежала мне с момента, когда я сунул язык в твою киску, и ты это знаешь, — тихо рычит он. — Думаешь, я играю, да? А вот и нет. Возможно, я не хочу определять, какого черта мы здесь делаем, но это не делает меня менее жадным ублюдком. И я чертовски жадный, когда дело доходит до тебя. У меня есть одна проблема, которую я готов признать сейчас — я думаю о тебе каждую чертову секунду, хочу засунуть свой язык в твою киску, а затем и член, пока не услышу, как ты станешь кричать мое имя. Я также, наконец, смирился с тем, что я ревнивый придурок, и тебе не понравится моя ревность, Хейли, так что не заставляй меня ревновать, позволяя другим мальчикам пробовать тебя.

У меня ступор.

Я даже не знаю, что сказать.

Совершенно напрочь потеряла дар речи.

И даже не знаю, стоит ли мне воспринимать сказанное как комплимент или как угрозу.

Судя по ощущениям между ног, думаю, в любом случае будет хорошо.

Не то чтобы у меня все еще был выбор в этом вопросе. Чем больше Томас говорит, тем больше я хочу, чтобы он заткнулся и поцеловал меня.

Теперь я знаю, что имеет в виду Лесли, когда говорит об альфа-мужчинах. Да он их главарь.

— Ты все поняла, Хейли?

— Хм… да? Кажется? — отвечаю, облизывая губы от чувства наполненности в заднице, которую я внезапно очень отчетливо чувствую, учитывая, что мы находимся в ресторане.

Интенсивность вибрации возрастает, заставляя меня извиваться на месте

— Не. Достаточно. Хорошо, — рычит он. — Скажи мне точно, что не будешь делать.

— Я не буду соблазнять парней или позволять кому-либо еще трогать меня.

— А также?

— Я принадлежу тебе, хотя мы не встречаемся.

— Именно так. И когда я попрошу тебя рассказать мне что-либо, ты расскажешь.

— Хорошо, да, — шепчу я, тяжело дыша через рот, чтобы справиться с возросшим удовольствием, которое чувствую внизу. Будь он проклят. Чувствовать подобное в ресторане так неправильно.

— Да, что? — Он достает из кармана предмет и показывает мне. — Или хочешь, чтобы я повысилуровень?

— Да, сэр! — говорю я немного громче, чем предполагалось, заставляя людей повернуться.

Томас злобно улыбается.

— Хорошо.

Вибрация снижается, но не исчезает полностью.

— Зачем ты это делаешь? — бормочу я. — Мы же, мать твою, в ресторане.

— Мне все равно, где мы. Я доставляю тебе удовольствие когда захочу и где захочу. Потому что давай посмотрим правде в глаза, это не было настоящим наказанием, не так ли? Говори правду, — протягивает Томас, кладя предмет на стол для полного моего обозрения. Черт, это похоже на давление. Как будто Томас знает, что владеет мной или что-то вроде того. Конечно, владеет. Я тоже это знаю. Просто хотела бы того же.

Вздыхаю и поправляю платье, пытаясь вернуть то, что осталось от моего самоконтроля.

— Да, сэр… мне это нравится.

— Хм... вот это моя хорошая девочка.

Такие простые слова… они что-то делают со мной.

Особенно часть про «моя».

От этого слова в моем животе появляется трепет.

Томас поднимает вилку и съедает еще несколько кусочков, прежде чем снова положить ее. Затем смотрит на меня, на мою тарелку и вилку и указывает:

— Ты закончила?

Киваю, стараясь вести себя как можно более обыденно, пока моя задница горит огнем.

— Тогда давай уйдем отсюда.

— Но нам еще не принесли десерт.

— О… я знаю, — усмехаются мне. — Мы скоро доберемся до этой части. — Он небрежно машет рукой официанту. — Счет, пожалуйста!

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒