Примечания 24 страница

Галени был в том же зеленом мундире, что и на приеме, только очень помятом. Небритый, с красными воспаленными глазами, бледный от бессонницы. Опасное напряжение все еще витало вокруг него, как дымка.

Как только Майлз с Иллианом вошли, он резко повернулся на каблуках.

– Черт побери, Форкосиган, где ты был все это время?

– Э-э-э… – Майлз потеребил цепь Аудитора, чтобы напомнить Галени, что он все еще при исполнении.

– Проклятие, милорд Аудитор, – рявкнул Галени, – где вас все это время черти носили? Прошлой ночью ты сказал, что приедешь следом. А потом я не знал, что думать. Я ухожу из этой дурацкой организации параноиков! С меня хватит.

Аллегре вздрогнул. Делия коснулась руки Галени. Он немедленно ухватил ее ладонь, и его кипящая ярость уменьшилась прямо на глазах.

«Ну, у меня был припадок, а потом мне пришлось продираться через „липу“ Гароша с коммами, а потом вытаскивать Уэдделла из его лаборатории, а он собирался целую вечность, а я не осмеливался разговаривать с кем бы то ни было по коммам из особняка Форкосиганов, мне пришлось ехать самому, и…»

– Да, прошу прощения. Мне понадобились целые сутки, чтобы собрать доказательства твоей невиновности.

– Майлз, – произнес Иллиан. – Прошло всего пять дней, как выяснилось, что это диверсия. У тебя больше времени уйдет на составление аудиторского доклада, чем на само расследование.

– Доклада, – вздохнул Майлз. – Угу. Но, понимаешь, Дув, мне было недостаточно просто приказать тебя отпустить. Меня бы обвинили в пристрастности.

– Это правда, – пробормотал Айвен.

– Сначала я думал, что Гарош просто допустил промах, арестовав тебя во дворце на глазах у кучи людей. Ха! Только не он. Это было прекрасно отрежиссировано, чтобы испортить твою репутацию. После этого ни освобождение, ни оправдание за недостаточностью улик не сняло бы с тебя подозрения в глазах этой публики. Я просто должен был поймать истинного виновника.

– А! – Галени вдруг нахмурился. – Майлз, а кто же истинный виновник?

– Так ты ему еще не сказала? – обернулся Майлз к Делии.

– Ты же сам велел мне ничего не говорить, пока все не закончится, – возмутилась Делия. – Мы только что выбрались из этой гнусной маленькой камеры.

– Они не такие гнусные, как старые камеры, – мягко возразил Иллиан. – Те я хорошо помню. Сам провел там целый месяц под арестом, тринадцать лет назад. – Он наградил Майлза несколько кислой улыбкой. – Из-за одного дела, связанного с персональной армией сына лорда регента, и, конечно, по обвинению в государственной измене.

– Ты так много забыл, что мог бы забыть и это, – пробормотал Майлз.

– Не повезло, – фыркнул Иллиан. – Поэтому я сразу же превратил их в хранилище и построил новый тюремный блок. Гораздо более удобный. На тот случай, если вдруг снова там окажусь.

Галени уставился на Иллиана.

– Первый раз об этом слышу!

– Задним числом – много позже – я пришел к выводу, что это был полезный опыт. С тех пор я считаю, что каждый старший офицер СБ должен пройти через что-то подобное, по той же причине, по какой каждый врач должен хоть раз побыть пациентом. Расширяет кругозор.

Галени некоторое время молчал, явно переваривая услышанное. Полыхавшая в нем ярость почти утихла. Айвен перевел дыхание. Аллегре, благодарно улыбнувшись Иллиану, посмотрел на капитана.

– Это Гарош, – сообщил Майлз. – Ему хотелось повышения.

Галени недоуменно поднял брови и повернулся к генералу Аллегре, который утвердительно кивнул.

– Как только обнаружили прокариота, – продолжил Майлз, – Гарош потерял всякую надежду на то, что его диверсия пройдет незамеченной – а именно таким, я уверен, был его первоначальный сценарий. И ему потребовался козел отпущения. Не обязательно идеальный, поскольку в его власти было напустить достаточно тумана, чтобы оправдать прекращение поисков. Он не любит меня, ты правильно понял, поэтому он нанес удар так, чтобы утопить нас обоих. Прости, что я заставил Делию держать тебя в неведении, но арест главы Имперской безопасности в самом сердце его владений – не слишком простое дело. Я не хотел давать никаких обещаний, пока не буду уверен в финале.

Глаза Галени стали большими, как плошки.

– Забудь… что я сказал.

– Это касается и вашего намерения уйти в отставку? – озабоченно спросил Аллегре.

– Не знаю… Почему я? Я никогда не думал, что у Гароша предубеждения против комаррцев. Сколько мне еще продираться через это дерьмо, что еще они хотят, чтобы я сделал, чтобы доказать мою лояльность?!

– Думаю, тебе придется продираться всю жизнь, – серьезно ответил Иллиан. – Но благодаря тебе каждому комаррцу, который пойдет следом за тобой, придется продираться сквозь меньшее количество дерьма.

– Ты так многого добился, – умоляюще проговорил Майлз. – Не позволяй этому таракану Гарошу сделать твои жертвы напрасными. Ты нужен Империи. Особенно Службе безопасности, ведь это часть ее работы – представлять имперскому правительству свое видение мира. Если мы будем сообщать им чистую правду, возможно, у нас появится небольшой шанс получить от них верное суждение. И другого шанса у нас нет, это абсолютно точно.

Аллегре поддержал сказанное решительным кивком.

– Кроме того, – Майлз взглянул на Делию, следившую за разговором с возрастающей тревогой, – Форбарр-Султан – отличное место для офицера, который желает продвинуться по службе. Посмотри на людей. С кем ты тут познакомился. И какие тут открываются возможности. – Айвен отчаянно закивал. Майлз продолжил: – Хм… Не то чтобы я хотел вмешиваться во внутренние дела СБ, но, по-моему, департаменту по делам Комарры очень скоро понадобится новый начальник. – Он посмотрел на Аллегре. – Старый, видишь ли, вот-вот унаследует гораздо более паршивую работу.

Аллегре несказанно изумился, а потом впал в глубокую задумчивость.

– Комаррец во главе департамента по делам Комарры?..

– Радикально, – не отступал Майлз, – но может сработать.

Иллиан с Аллегре одарили его одинаковыми уничтожающими взглядами, но Майлз не дрогнул.

– Кроме того, – продолжил Аллегре, – мне кажется, вы опережаете события, лорд Форкосиган. Нет абсолютно никакой уверенности в том, что Грегор утвердит меня на должности шефа Имперской безопасности.

– А кого еще? – пожал плечами Майлз. – Ольшанский еще не созрел, а шеф департамента по делам галактики вполне доволен своей нынешней работой, большое спасибо. Учитывая приближение императорской свадьбы, ваши глубокие познания и опыт в делах Комарры делают вас практически идеальной кандидатурой, я бы сказал.

– Может, оно и так. – Аллегре вроде бы чуть смягчился. Возможно, у него полная картина только сейчас начала вырисовываться? – Но это все – заботы завтрашнего дня. А у меня и на сегодня их достаточно. Господа, прошу меня извинить. Думаю, мне лучше поскорее просмотреть то, что сейчас проходит по комму Гароша… Иллиана… короче, наверху. И собрать глав департаментов, чтобы сообщить им о… хм… событиях. Есть какие-нибудь предложения, Саймон?

Иллиан покачал головой.

– Действуй. У тебя получится.

– Дув, – обратился Аллегре к Галени, – идите домой, поужинайте и выспитесь как следует, прежде чем принимать какое-либо важное решение. Обещаете?

– Да, сэр, – ровным тоном ответил Галени.

Делия сжала ему руку, а он за все время так и не выпускал ее ладони. Он не желал рисковать. Когда он немного очухается, то, может, и поймет, что даже четыре дюжих мужика вряд ли смогут оторвать ее от него. Айвен, заметив наконец этот маленький спектакль, слегка нахмурился.

– Хотите доложить Грегору первым, милорд Аудитор, или это сделать мне? – спросил Аллегре.

– Доклад Грегору я беру на себя. А вы свяжитесь с ним, как только разберетесь с ситуацией наверху.

– Конечно. Благодарю вас. – Они обменялись кивками, и Аллегре удалился.

– Ты собираешься связаться с Грегором прямо сейчас? – поинтересовался Галени.

– Прямо отсюда, – ответил Майлз. – Его нужно срочно поставить в известность, ведь я не мог даже намекнуть ему на возможность подобной развязки. Из кабинета Иллиана прослушиваются все его переговоры.

– Когда будешь разговаривать… – Галени посмотрел на Делию, потом отвел взгляд и сжал ее руку еще крепче. – Ты не мог бы… Не мог бы попросить его… я хочу, чтобы Лаиса знала, что я не предатель.

– Первым делом, – пообещал Майлз. – Даю слово.

– Спасибо.

Майлз отправил с ними охранника – сопроводить к выходу – и разрешил Делии взять лимузин Форкосиганов. Айвена Майлз задержал, зарубив на корню его хитроумное предложение доставить Галени домой, а потом отвезти Делию, напомнив, что он оставил свою машину возле Генштаба. Затем выставил дежурного офицера из-за комм-пульта и уселся за него сам. Иллиан приволок себе стул и сел рядом. Майлз набрал личный код Грегора.

– Сир, – официально начал Майлз, когда на экране появился Грегор. Не успевший доужинать император вытирал губы салфеткой.

Услышав столь официальное обращение, Грегор поднял брови. Майлз целиком и полностью завладел его вниманием.

– Слушаю, милорд Аудитор. Есть прогресс? Или проблемы?

– Я закончил.

– Боже правый! Э-э-э… Не хотите ли сообщить подробности?

– Вы узнаете все подробности, – Майлз искоса глянул на Иллиана, – из моего доклада, но если вкратце, то место шефа Имперской безопасности вакантно. Это не Галени. Это Гарош. Я догадался, что оболочки прокариотов должны были застрять в вентиляционных фильтрах.

– Он признался?

– Лучше. Мы застукали его, когда он менял фильтр в своем прежнем кабинете, где, судя по всему, и ввел их Иллиану.

– Насколько я понимаю… это произошло не случайно.

Губы Майлза растянулись в волчьем оскале.

– Случайность, – провозгласил он, – благоволит подготовленному уму, как кто-то там сказал. Нет. Не случайно.

Грегор откинулся на стуле, чрезвычайно встревоженный.

– Он только сегодня утром лично представлял мне доклад, и все это время он знал… Я был почти готов утвердить его в должности шефа СБ.

Губы Майлза дрогнули.

– Ага. И он был бы хорошим шефом, почти. Слушай… хм… я обещал Дуву Галени, что попрошу тебя сказать Лаисе, что он не предатель. Ты сделаешь это?

– Конечно. Вчерашняя сцена ее ужасно расстроила. Объяснения Гароша вселили во всех болезненное подозрение.

– Лукас всегда был ласковым, – пробормотал Иллиан.

– Почему он это сделал? – спросил Грегор.

– У меня еще целая куча вопросов, на которые мне бы хотелось получить ответ, прежде чем я сяду составлять доклад, – сказал Майлз, – и большинство из них начинается именно с «почему? » А этот вопрос – самый интересный из всех.

– И на него труднее всего ответить, – предупредил Иллиан. – Где, что, как, кто – на эти вопросы мне иногда удавалось ответить с помощью вещественных доказательств. А «почему» зачастую был выше моих возможностей.

– На очень многие вопросы может ответить только сам Гарош, – заметил Майлз. – Но мы не можем накачать ублюдка суперпентоталом, вот ведь досада какая. Думаю… нам удастся у него что-то выудить, если мы возьмемся за него прямо сегодня, пока он еще не очухался. К завтрашнему дню он наверняка включит свои замечательные мозги и потребует адвоката. Нет… не нам. Совершенно ясно, что он ненавидит меня всеми фибрами души, хотя тут возникает очередное почему… Саймон, ты не мог бы… Ты сможешь провести допрос?

Иллиан потер лицо.

– Могу попытаться. Но если он был готов меня убрать, не вижу, почему бы ему не быть готовым выдержать любое моральное давление, которое я на него окажу.

Грегор некоторое время изучал свои руки, сложенные перед коммом, затем поднял глаза.

– Погодите, у меня, кажется, есть идея получше.

Глава 27

– Мне действительно надо при этом присутствовать? – прошептал Айвен, когда они шли по утыканному следящими устройствами коридору к камере, где сидел Гарош. – Это обещает быть чертовски неприятным.

– Да, и по дв

ум причинам. Во-первых, ты был моим официальным свидетелем на протяжении всего расследования и тебе придется еще не раз давать показания под присягой. Во-вторых, ни Иллиан, ни я физически не справимся с Гарошем, если он надумает взбеситься.

– А ты этого ждешь?

– Вообще-то не очень. Но Грегор считает, что присутствие обычного охранника – бывшего подчиненного Гароша – не будет способствовать его… хм… правдивости. Переживешь, Айвен. Говорить тебе не придется, только слушать.

– Тоже верно.

Охранник отпер дверь и почтительно отошел в сторону. Майлз вошел первым. Новые камеры СБ были не очень просторными, но Майлз видал и похуже. Здесь имелись отдельные, хоть и прослеживающиеся, ванные комнаты. В камере стоял запах, свойственный всем военным тюрьмам, – самый противный запах на свете. Вдоль стен были привинчены друг напротив друга две лавки. На одной сидел Гарош в форменных брюках и рубашке. Его еще не переодели в оранжевую форму арестанта, но сапоги и китель с него сняли, как все знаки различия и серебряные Глаза Гора. Майлз ощутил отсутствие этих Глаз как два горящих рубца на шее Гароша.

При виде Майлза Гарош тут же стал замкнутым и враждебным. Вошедший следом Айвен встал возле двери, как всегда пытаясь превратиться в невидимку. С появлением Иллиана на лице генерала мелькнуло замешательство, и он замкнулся еще больше.

И только когда вошел высокий и мрачный император, Гарош потерял над собой контроль. Потрясение и изумление быстро сменились выражением открытой муки. Гарош попытался овладеть собой и принять равнодушный хладнокровный вид, но в результате выглядел скорее каким-то заледеневшим. Он вскочил – Айвен мгновенно напрягся, – но Гарош лишь выдохнул «Сир! » глухим надтреснутым голосом. Трудно придумать менее подходящие обстоятельства, чтобы официально приветствовать своего главнокомандующего, но Гарош был не в том состоянии. Не похоже было, чтобы Грегор собирался отвечать на приветствие.

Грегор жестом приказал своим личным телохранителям подождать за дверью. Майлз сомневался, что от него будет много пользы, если Гарош вдруг вздумает напасть на императора, но, на худой конец, он может броситься между ними. А когда Гарош покончит с ним, уже подойдет подкрепление. Дверь камеры закрылась.

Тщательно сориентировавшись на местности и прикинув имеющиеся в наличии силы, Майлз выбрал себе место возле двери, напротив Айвена, в максимальной близости от Гароша. Они будут стоять неподвижно, как пара горгулий, и Гарош скоро забудет об их присутствии. Грегор об этом позаботится.

Император расположился на лавке напротив Гароша. Иллиан, скрестив руки, прислонился к стене и встал, как умел только он один – живое воплощение Глаза Гора.

– Садитесь, Лукас, – произнес Грегор так тихо, что Майлзу пришлось напрячь слух.

Гарош поднял руки, словно выражая протест, его колени подогнулись, и он тяжело опустился на лавку.

– Сир! – снова выдавил он и прокашлялся. О да, Грегор оказался совершенно прав.

– Генерал Гарош, – продолжил между тем Грегор, – я желаю, чтобы вы сделали ваш последний доклад лично мне. Вы обязаны мне, а за вашу тридцатилетнюю безупречную службу – почти на протяжении всей моей жизни, все мое царствование – я обязан вам.

– Что… – Гарош сглотнул. – Что вы хотите, чтобы я рассказал?

– Расскажите мне о том, что вы сделали. Объясните, почему вы это сделали. С самого начала и до конца. Только факты. Не надо никаких оправданий. Для этого у вас будет время позже.

Майлз часто видел Грегора спокойно-обаятельным, спокойно-весело обреченным, спокойно-отчаявшимся, спокойно-решительным. Но он никогда не видел его спокойно-рассерженным. Это впечатляло. Давило, как толща воды. В этом можно было утонуть, пытаясь вынырнуть на поверхность. «Выскользни, Гарош. Если сумеешь. Грегор наш господин не только формально».

Гарош молчал – очень долго молчал, а потом медленно начал:

– Я… знал о существовании комаррского прокариота уже давно. С самого начала. Даймент из комаррского департамента мне рассказал. Мы тогда вместе работали по розыску группы Сера Галена и обменивались людьми. Я был с ним, когда он отнес капсулы в хранилище. И не вспоминал о них многие годы. А потом я получил повышение, возглавил Департамент внутренних дел… После расследования дела с «Ярроу», помните… сэр? – Это уже относилось к Иллиану. – Вы тогда сказали, что я проделал великолепную работу.

– Нет, Лукас, – изысканно-вежливо ответил Иллиан. – Не могу сказать, что помню.

Молчание, повисшее после этой реплики, грозило затянуться надолго.

– Продолжайте, – сказал Грегор.

– Я… до меня доходило все больше слухов о Форкосигане. И в штаб-квартире СБ, и вне ее. О нем рассказывали довольно дикие истории, говорили, что он своего рода галактический сорвиголова и что его готовят в преемники Иллиану. Было совершенно очевидно, что он любимчик Иллиана. А потом в прошлом году его внезапно убили, хотя, как выяснилось впоследствии… не до конца.

У Грегора слегка дернулся уголок губы – единственная реакция, которую он себе позволил. Глянув на императора, Гарош торопливо продолжил:

– По какой-то причине Иллиан в этот период провел реорганизацию, четко обозначив линию преемственности. Меня назначил своим заместителем. Он сказал мне, что подумывает о выборе нового преемника, на тот случай, если кому-то удастся его убрать, и я был у него на примете. А потом вернулся Форкосиган.

После этого я ничего о нем не слышал до середины прошлого лета. И тут Иллиан спросил у меня, смогу ли я работать с Форкосиганом в качестве моего зама. Предупредил, что он гиперактивен, чертовски недисциплинирован, но дает отличные результаты. Сказал, что я либо полюблю его, либо возненавижу, хотя некоторым удается одновременно и то, и другое. Он сказал, что Форкосигану нужно приобрести опыт на моем поприще. Я тогда ответил… что попытаюсь. Все было предельно ясно. Я бы не возражал обучить своего преемника. Но обучить своего будущего босса – такое проглотить трудно. Тридцать лет опыта, обойденные… Но тогда я это проглотил.

Внимание Грегора было целиком сосредоточено на Гароше, который, соответственно, был вынужден сосредоточиться на Грегоре. Как будто Грегор включил свой собственный персональный силовой шар, наподобие тех, которыми пользовались цетагандийские аут-леди. Гарош волновался все больше. Он наклонился вперед, его колени едва не соприкасались с коленями Грегора.

– Затем Форкосиган… сам вырыл себе могилу. Фигурально выражаясь. Хорошую и глубокую. Мне не нужно было ничего делать, он все сделал своими руками, причем намного лучше, чем я мог себе вообразить. Я вновь получил этот шанс, но… Иллиан мог проработать еще лет пять, а может, и все десять. За это время могли появиться еще какие-нибудь молодые выскочки. Я не хотел упускать свой шанс. Иллиан начинал сдавать, это было видно, чувствовалось. Начал уставать. Он все время говорил об отставке, но ничего не предпринимал. Я хотел служить Империи, служить Вам, Сир! Я знал, что могу, если мне представится такая возможность. Когда придет время. Мое время. А потом… я подумал об этой проклятой комаррской пыльце.

– Когда именно вы о ней подумали?

– В тот день, когда Форкосиган выполз, спотыкаясь, из кабинета Иллиана с сорванными Глазами Гора. Я тогда пошел в хранилище по какому-то другому поводу, прошел мимо той самой полки, как делал сто раз до этого, но на сей раз… я открыл коробку и прихватил две капсулы. Выйти с ними не составило труда, ведь сигнализация была на коробке, не на содержимом. Конечно, меня никто не обыскивал. Я понимал, что мне придется что-то сделать с мониторами, со временем, но даже если кто и стал бы просматривать записи, то увидел бы всего лишь меня, которому дозволено брать оттуда все, что угодно.

– Где, нам известно. Когда вы ввели прокариота Иллиану?

– Это произошло… несколько дней спустя. Дня через три или четыре. – Гарош взмахнул рукой. Майлз вполне мог представить себе облачко пыльцы, слетающее с его пальцев. – Он постоянно заглядывал ко мне в кабинет, чтобы что-нибудь уточнить или узнать мое мнение.

– Вы тогда использовали обе капсулы?

– Нет. Целую неделю ничего вроде бы не происходило, тогда я использовал вторую. Я не знал, что симптомы будут проявляться так долго. Или… так резко. Но я знал, что это не убьет его. Во всяком случае, я так полагал. Я хотел быть уверенным. Это было чисто импульсивно. А потом было уже слишком поздно отыгрывать назад.

– Импульсивно? – уничтожающе поглядел на него Грегор. – Это после трехдневного раздумья?

– Импульсы, – нарушил свое продолжительное молчание Майлз, – иногда срабатывают медленно. Особенно когда ваша затея действительно плохая.

«Я это по себе знаю».

Грегор жестом велел ему замолчать. Майлз прикусил язык.

– Когда вы решили подставить капитана Галени? – резко спросил Грегор.

– Тогда я еще об этом не думал. Я вообще не собирался никого подставлять, но если бы пришлось, то я хотел, чтобы это был Форкосиган. Он подходил идеально. К тому же тут имелся элемент справедливости. Он практически вышел сухим из воды в деле с имперским курьером. Я бы этого гнома отдал под трибунал, но он по-прежнему оставался любимчиком Иллиана, даже после этой каши. А потом он предстал перед моими дверями с этой проклятой цепью Аудитора, и тут я понял, что он любимчик не только Иллиана. – Взгляд Гароша, встретившийся наконец с глазами Грегора, был обвиняющим.

Взгляд же Грегора был ледяным.

– Продолжайте, – приказал он абсолютно нейтральным тоном.

– Маленький гаденыш никогда не отстал бы. Он напирал и напирал… Если бы мне удалось удержать его на расстоянии еще хотя бы неделю, мне бы не понадобилось подставлять кого-то еще. Это Форкосиган толкал меня под руку. Но теперь стало ясно, что Форкосиган недосягаем, и я никогда не смогу повесить это на него. Галени постоянно крутился рядом с ним и этим привлек мое внимание. Я сообразил, что как подозреваемый он даже лучше Форкосигана. И до него было куда как проще добраться. Помимо всего прочего, он был потенциальной помехой для будущей императрицы. Кто бы стал по нему скучать?

Грегор сделался настолько невозмутим, что казался чуть ли не серым.

«Так вот как выглядит его ярость». Интересно, понимает ли Гарош, что означает отсутствие всякого выражения на лице Грегора? Генерала, казалось, всецело захватил собственный рассказ. Он выглядел возмущенным и говорил еще быстрее:

– Но этот мелкий гаденыш все не отлипал. Три дня! Он нашел капсулы в хранилище через три дня! У него должно было уйти на поиски три месяца! Я не мог этому поверить. Подумал, что стоит заставить его слетать на Архипелаг Джексона и обратно, но он прилип ко мне, как пиявка. Все время, днем и ночью, куда бы я ни пошел, я натыкался на него, шляющегося по всему зданию. Мне было необходимо срочно отделаться от него, пока я его не удавил. Поэтому я и ускорил, насколько осмелился, операцию с Галени и вручил его ему в упаковке, перевязанного ленточкой. Но этот гаденыш опять не успокоился. Тогда я дал ему наживку, которую он так жаждал: я был абсолютно уверен, что уж эту-то он проглотит обязательно. Я чуть не затолкал ее ему в глотку, но он слишком сильно исходил слюной. А потом, на следующий день, я обнаруживаю его в моем кабинете с этим наглым инопланетником, разбирающим фильтры. И вот я здесь, а он… наверху.

Гарош замолчал, чтобы перевести дух.

– Какую наживку? – моргнул Грегор.

«О черт! Гарош, тебе не обязательно вдаваться в подробности, ей-богу…»

Гарош промолчал. Грегор перевел взгляд на Майлза.

– Какую наживку? – спросил он удручающе мягко.

Майлз прокашлялся.

– Он предложил мне дендарийцев. Сказал, что я смогу работать с ним на тех же условиях, что с Саймоном. Нет, даже лучше. Он сказал, что присвоит мне капитана.

Три абсолютно одинаковых ошарашенных взгляда прямо-таки пригвоздили его к стене.

– Ты мне об этом не говорил, – произнес наконец Иллиан.

– Нет.

– Мне тоже, – добавил Грегор.

– Нет.

– Ты хочешь сказать, что не согласился? – обалдело поинтересовался Айвен.

– Да. Нет.

– Почему? – спросил Иллиан после паузы, которая, казалось, тянулась целую минуту.

– Не знал, смогу ли я доказать, что это взятка.

– Нет. То есть я знаю, какого рода это взятка. Бог свидетель, тебе не нужно объяснять это мне, – проговорил Иллиан. – Почему ты ее не принял?

– И оставить ему на растерзание Галени? И позволить ему руководить Службой безопасности в ближайшие десять – двадцать лет, зная то, что я о нем знаю? И сколько, по-твоему, прошло бы времени, прежде чем он перестал бы просто докладывать Грегору и начал манипулировать им при помощи своих докладов или более прямым способом? Ради его же собственного блага, разумеется, и блага Империи.

– Я бы этого делать не стал. Я бы хорошо вам служил, Сир, – решительно сказал Гарош, не поднимая головы.

Грегор нахмурился. Сильно.

«Черт с ним, пусть получит свое отпущение». Майлз не собирался лишать его этой возможности, как не стал бы лишать утопающего соломинки. Ему уже больше ничего не нужно было от Гароша. Он больше не жаждал мести. Он даже не испытывал ненависти. Он мог лишь сожалеть о прежнем Гароше, теперь исчезнувшем навсегда. Нынешний же сам избрал свою судьбу.

– Мы закончили? – вздохнув, спросил он.

Грегор выпрямился.

– Боюсь, что да.

– Вы действуете, будто я совершил убийство, но это же не так! Это не было изменой! – упорствовал Гарош. – Вы же должны это понимать, Сир.

«Попробуй извиниться. Прекрати оправдываться, моли о милосердии. Результат тебя может удивить».

– Саймон не слишком и пострадал!

Спокойно, очень спокойно, Грегор встал и повернулся к нему спиной. Гарош открыл было рот, чтобы еще отчаяннее высказать свое оправдание, но слова застряли у него в глотке. Иллиан, прославившийся ядовитостью своих высказываний, выглядел так, будто никак не может придумать что-нибудь достаточно уничтожающее.

Как только Грегор открыл дверь и вышел наружу, Айвен немедленно выскользнул вслед за ним. Иллиан подождал Майлза, по старой привычке не позволяя ему без прикрытия поворачиваться спиной к потенциальной опасности, и тоже проследовал в коридор. Закрывшаяся дверь пресекла хриплые протесты Гароша, резко обрезав их, как бритвой по горлу.

Они молчали до самого выхода, пока Иллиан не сказал:

– А я-то думал, что это была шутка. Насчет борьбы с искушением.

– Победа со счетом два к одному, Саймон. Всего-навсего. Я… не очень хочу говорить об этом.

– Значит, он пытался подкупить моего Аудитора, – задумчиво протянул Грегор. – Это серьезное преступление.

– Не думаю, что мне захочется объясняться на эту тему с Верховным трибуналом, Сир. Гарошу и так достаточно. Вряд ли его можно уничтожить сильнее. Оставь это. Пожалуйста.

– Как вам угодно, милорд Аудитор. – У Грегора было странное выражение лица. Майлз невольно поежился. Нет, в его глазах было не удивление, не недоумение. Благоговение? Нет, пожалуй, нет. – Что тебя остановило? Я ведь тоже люблю знать «почему». Ты должен мне ответить.

– Я не очень понимаю… как это выразить словами. – Майлз пошарил у себя внутри и, к своему превеликому изумлению, нашел тот спокойный оазис, который обнаружил там вчера. Это помогло. – Просто иногда цена бывает слишком высока независимо от того, насколько сильно ты хочешь получить награду. Единственное, чем нельзя пожертвовать ради исполнения самого заветного желания, – это твое сердце.

– О! – только и сказал Грегор.

Иллиан сказал, что на составление доклада уйдет столько же времени, сколько и на само расследование. Его прогноз оказался чересчур оптимистичным. Большую часть следующей недели Майлз провел в своей спальне, скармливая уйму сведений своему комму. Вычислив все недостающие компоненты, он направился в штаб-квартиру СБ – переговорить с людьми в хозяйственном департаменте, в клинике и еще в дюжине других департаментов и записать показания. Съездил в пригород Форбарр-Султана, чтобы получить медицинские свидетельства от генерала Авакли. Майлз перепроверил абсолютно все. Он не желал, чтобы этот доклад вернули из-за недостаточности улик.

Майлз сидел, погрузившись в составление краткого и эмоционально нейтрального отчета о помехах, учиняемых Гарошем в пик медицинского кризиса Иллиана, и ругая себя за каждый пропущенный ключ. О, Гарош действительно превосходно им манипулировал. Всеми манипулировал! И тут в комнату ввалился Айвен с воплем:

– Ты знаешь, что творится в твоих гостевых апартаментах?!

Майлз застонал, взъерошил себе волосы, жестом велел Айвену заткнуться, попытался поймать за хвост блестящую концовку параграфа, сдался и выключил комм.

– Тебе совершенно незачем орать.

– Я не ору, – заявил Айвен. – Я просто тверд.

– А ты не мог бы быть твердым потише?

– Нет. Саймон Иллиан спит с моей матерью, и это твоя вина!

– Почему-то мне так не кажется.

– В любом случае это случилось у тебя в доме. Так что ты некоторым образом отвечаешь за последствия.

– Какие последствия?

– Не знаю я, какие! Понятия не имею, какого черта с этим делать! Называть Иллиана «па» или вызвать его на дуэль?

– Ну… можешь начать с рассмотрения варианта, что это вообще не твое дело. Они оба вполне взрослые люди, по моим последним данным.

– Они старики, Майлз! Это… это… это… недостойно. Вот! Скандально. Она – из высших форов, а он… он… Иллиан.

– Тоже своего рода сословие из одного человека, – ухмыльнулся Майлз. – На твоем месте я бы не очень опасался скандала. У меня такое впечатление, что они достаточно… хм… осторожны. Кроме того, учитывая, что она – это она, а он – это он, вряд ли кто осмелится что-либо сказать по этому поводу.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 22 232425 26 27 Следующая ⇒