Глава восьмая

Варп. Темное и страшное место. Пространство, где оживают чувства и страхи. Где обретают форму человеческие кошмары. Где живут ужасные существа. Здесь обитают злобные силы, называющие себя богами, и неразумные, но чрезвычайно жестокие хищники. В варпе нет безопасных путей, и только путеводный свет Астрономикона и умения касты навигаторов могут привести корабль домой.

Риск путешествий по изменчивым дорогам эмпиреев затмевался огромными расстояниями, которые покрывались за несколько часов. Корабль, лишь несколько минут проведший в варпе, мог преодолеть пространство, на перелет через которое потребовались бы годы. Но те, кто покидал привычную безопасность реальности и принимался бороздить волны иного мира, иногда исчезали — это было неминуемо.

Хуже того, временами некоторые возвращались изменившимися.

Корабли-призраки. Пропавшие. Иногда звездолеты, сгинувшие тысячи лет назад, неожиданно снова появлялись в реальном космосе. Жуткие силы, бушующие в варпе, могли вывернуть судно наизнанку, слить два вместе, но самое худшее случалось тогда, когда вместе с ними возвращалось что-то еще. Никто не знал имен таких кораблей, поэтому обычно их называли «Космическими скитальцами».

Сарпедон не имел сведений, насколько стар конкретно этот звездолет, но его возраст, похоже, превышал все, о чем когда-либо слышало человечество. Это был не первый «Скиталец» Испивающих Души, их иногда вызывали уничтожать подобные объекты, прежде чем обитатели кораблей вырывались наружу, но этот впечатлял не только своей видимой древностью, но и колоссальными размерами.

Этот «Скиталец» принадлежал Империуму, о чем свидетельствовали знак орла и тексты молитв, вырезанные на переборках. Корабль оказался гвардейским госпиталем, со множеством больничных палат, огромными отсеками карантина и дезинфекции на корме. Он скрывался в сенсорной тени, часть корпуса не пропускала сигналы биосканеров. Поэтому его пришлось исследовать по старинке.

Новая полупаучья форма тела позволяла Сарпедону карабкаться по стенам и бегать по потолку, что вводило врага в замешательство, давая бывшему библиарию драгоценное мгновение для решающего удара.

Сарпедон завернул за угол и с потолка оглядел палату. Она была длиной полтора километра. В прошлом ряды кроватей и передвижное оборудование освещались ослепительно яркими лампами, но теперь здесь царил полумрак, а койки рассыпались. Даже зоркие глаза десантника плохо видели в больничном сумраке.

Он спрыгнул на пол и потрогал несколько кроватей когтем. За несколько веков на них наросли слои грязи. Хороший признак, значит, за это время их никто не потревожил.

— Сарпедон контролю, точка девять достигнута.

— Принято, лорд Сарпедон, — раздался в наушниках голос Гивриллиана.

Командор с радостью назначил его координатором миссии, туда, где умный тактик принесет максимальную пользу. Подчиненный остался на «Славе», тогда как Сарпедон возглавил поиски.

Библиарий вспомнил, как на месте лицевого шрама Гивриллиана открылись четыре глаза. Если они и беспокоили его, то виду десантник не подавал.

Появилось несколько солдат из подразделения Люко, болтеры наготове, глаза реагируют на малейшее движение. За ними следовало еще несколько огнеметчиков. Сам Люко оказался в конце отделения со своим отрядом.

— Что-нибудь есть?

— Ничего, — пришел слегка искаженный помехами голос.

Подразделение обследовало отсек, постепенно двигаясь из одного конца в другой разрозненными группами. Тут и там стояли тележки с медицинским оборудованием, баночками, тюбиками мазей, лекарствами. Несколько автохирургов склонилось над незастеленными кроватями — лезвия покрыты пятнами, провода подачи энергии полностью сгнили.

— Люко?

- Лорд?

— Почему они оставили оборудование?

В огромной палате стояло приборов на миллионы кредитов. Более того, если бы что-то случилось в варпе, команда постаралась бы эвакуироваться скорее всего на карантинную палубу или воспользовалась бы спасательными челноками. Они должны были взять хоть какие-то лекарства, необходимые инструменты, чтобы Ухаживать за пациентами. Не могли же они просто уйти ни с чем. Это бессмысленно.

Если только произошедшее не было настолько неожиданным, что они умерли без предупреждения. Но в таком случае в каждой постели должен лежать скелет.

Сарпедон взбежал по стене на потолок, распластав хитиновые ноги и приблизив лицо к металлической поверхности.

Ни царапины. Ни пятнышка. Он двинулся дальше, ища хоть какие-то признаки того, что здесь побывало нечто живое. Может, атакующие воспользовались шахтами вентиляции? Не похоже, особенно если вспомнить о количестве фильтров. И что тогда? И если кто-то забрал тела, куда они делись?

Где они сейчас?

— Гивриллиан? Мне нужна информация о системе очистки воздуха в этом секторе.

— Слушаюсь, командор. Не знаю, насколько стар этот корабль, но можно проверить банки памяти.

Сарпедон переключился на частоту подразделения:

— Люко, не расслабляйтесь. Думаю, мы что-то нашли.

— По-прежнему никаких контактов, командор.

Пациенты и команда, сестры Ордена Госпитальеров,

Гвардейский Медицинский корпус. Всего лишь люди. Ими могли управлять как обыкновенными людьми. Загнать, как скот на бойню, а потом...

— У нас что-то есть, сэр, — заговорил Гивриллиан. — Госпитальные корабли этого класса имеют отдельные системы фильтрации для медицинских отсеков, командных палуб, карантинных зон и операционных. Для предотвращения массового заражения.

Вот оно. А это значило, что нападавшие до сих пор могли быть на корабле.

Сарпедон поспешил вперед, загнутые когти на лапах позволяли ему двигаться быстрее, чем мог бежать космодесантник. В конце отделения находилась операционная, где два автохирурга проводили особо тонкие операции тяжелораненым или, скорее, самым важным пациентах. От остального помещения ее отделяли герметичные двери. Края их были чистыми, но другой выход отсутствовал.

— Люко! Мне нужна огневая команда, срочно! Остальным оставаться на месте.

— Слушаюсь, лорд!

К нему подбежали трое десантников — Маллик, Скен и Заэн, огнеметчик из подразделения Люко.

Сарпедон просунул когти двух передних лап в щель между дверьми и, слегка напрягшись, раздвинул их. Это его неприятно поразило, обычно герметические шлюзы просто так не открывались. Санитарное помещение впереди оказалось девственно-чистым. Двери операционного блока были сделаны из прозрачных панелей, но вот что находилось за ними, Сарпедон не видел из-за грязи, налипшей на стекла. Командор поднял болтер, жестом приказав Враэ занять место за своим плечом, и рванулся вперед, чувствуя, как двери поддаются под его напором.

На полу лежала корка экскрементов, ими же были заляпаны все стены. Рядом со стенами валялись кучи костей, некоторые уже посерели и раскрошились от времени, другие сияли белизной, из горы гнили на десантников слепо уставились чьи-то глаза, пальцы и зубы хрустели под ногами, как костяные личинки. Руки автохирурга почернели от засохшей крови и грязи там, где на него взгромоздилась какая-то тварь, когда кормилась.

На периферии зрения замигали предупреждающие Руны опасности. Смрад в помещении был настолько сильным и заразным, что мог убить обычного человека, но доспехи десантников и имплантаты заблокировали вредное воздействие. Сарпедон поблагодарил про себя безответную технику.

Атакующие перерезали подачу воздуха в отсек или, возможно, чем-то его заразили. Команда перевезла раненых в операционную, где была отдельная система фильтрации и независимая система подачи воздуха, тут они могли продержаться подольше. Вот только набившись в одну комнату, люди стали мишенью, у которой не оказалось путей отступления, когда пришли хищники.

Их загнали на бойню.

В стройной реконструкции событий имелся один изъян. Некоторые кучи костей на полу принадлежали людям, чьи тела, по всем признакам, разложились тысячелетия назад, а вот другие выглядели неприятно свежими. Может, обитатели этого корабля кормились на каких-нибудь дальних космических маршрутах? В космосе постоянно рассказывали байки разной степени омерзительности о том, как охотники за сокровищами, польстившись на груз или археотехнику, поднимались на борт «Скитальцев», вот только, судя по рассказам, возвращались они редко. А может, захватчики нашли какой-то способ привлекать корабли или охотиться на них?

Сарпедон прошел дальше по комнате, с хрустом смяв ветхую грудную клетку, посмотрел на потолок, стараясь найти путь, по которому враги вторглись в отсек. Вентиляционные решетки выглядели целыми, а сквозь главный шлюз они не проходили.

Он понял, как захватчики пробрались в операционную, и тут же на него напал первый хищник. Тварь вырвалась из люка для отходов, встроенного в дальнюю стену, разбрасывая искры и обломки. Сарпедон краем глаза уловил вспышку мясистой серо-бежевой плоти под блестящим темным экзоскелетом, пару черных маленьких глаз и зияющий грязный рот. Когти ударили и сбили Сарпедону прицел, он выпустил очередь из болтера прямо в стену позади существа.

Генокрад. Четырехрукий хищник-паразит. Он откладывал куколки в своих жертв, если, конечно, не разрывал их когтями, и несчастных ждала крайне мучительная смерть.

Болтеры выстрелили разом, но тварь оказалась очень быстрой. Она прыгнула прямо на щиток шлема Маллика и повалила его на автохирург, разбросав во все стороны почерневшие лезвия. Сарпедон пробежал по потолку, пронзил ее посохом, спрыгнул вниз и, схватив за горло, поднял повыше, стиснув кулак и чувствуя, как шейный хрящ существа треснул у него в руке.

Генокрад, в непосредственном контакте. Сарпедон всегда знал, что грозен в сражении, но таким сильным не был никогда.

— Огнеметчик! — крикнул он, бросив на пол мерзкий труп.

Заэн уже вбежал в оперблок и теперь заливал огнем шахту для отходов. Оттуда послышался булькающий звук и взметнулся густой коричневый дым.

Паразиты проникли на корабль с палубы для хранения отходов, куда отправляли медицинский мусор и тех, кто умер на операционном столе. Останки выбрасывали прямо в космос, и генокрады пробрались через практически не охранявшийся шлюз. Скорее всего, прежде чем захватить весь госпиталь, они несколько месяцев жили внизу, размножаясь среди автоматических аннигиляторов и свалок замерзших трупов. Команда звездолета решила уйти в варп, пытаясь избавить реальный космос от вредителей. Храбро, и даже могло сработать, если бы лазарет не стал частью огромного «Космического скитальца».

— Сарпедон контролю. Подтверждаю, контакт с чужими. Пошлите подразделение на палубу отходов, сформируйте кордон и подготовьте команды зачистки. — Он взглянул на Маллика, который пытался снять свой искореженный шлем. Из глазной линзы струилась кровь. — Один человек ранен. Нужен апотекарий.

— Принято.

— Да, и пришлите Теллоса.

— Слушаюсь, сэр.

Разыгралась гражданская война. Иначе не скажешь. Традиции Ордена гласили, что Сарпедон оправдан перед Императором и Дорном фактом своей победы над Горголеоном. Большинство из тех космодесантников, кто видел, как библиарий разорвал магистра на части, поклялись ему в верности прямо на месте. Они говорили, что вокруг Сарпедона разливалось золотое сияние, когда он стоял обагренный кровью Горголеона, а в воздухе слышалось пение хоров Терры. Бывший библиарий стал магистром Ордена Испивающих Души при полной поддержке боевых братьев.

Но были и те, кто не поверил. Они видели, как их предводителя убил полумонстр-получеловек, безумный телепат, и объявили Сарпедона злом, страшным демоном, сеющим гниение. Раскольники стали сражаться, принялись строить баррикады, отправившись в последний бой против собственных братьев.

И, пришлось признать Сарпедону, воевали они хорошо. Он так и не понял, почему ветераны и специалисты полностью перешли на его сторону, а большинство послушников восстали. Подавить основные укрепленные пункты бунтовщиков и выследить партизанские отряды, укрывшиеся в запутанных лабиринтах «Славы», удалось только через несколько недель. Повстанцы захватили «Сына Благословителя» и попытались сбежать. Пришлось взорвать корабль бортовым залпом, когда тот пытался выйти на маневр и прыгнуть в варп.

Но восстание в конце концов усмирили. Выживших окружили и отправили на тюремный корабль, который тут же уничтожили массированным кинжальным огнем.

Когда специалисты подсчитали потери после захвата звездного форта, атаки на «Герион» и революции Сарпедона, выяснилось, что Испивающие Души потеряли треть личного состава. Новый магистр одновременно скорбел по восставшим, ведь они были его братьями, и радовался их смерти, потому что они предали Орден. Если им было суждено умереть для того, чтобы Испивающие Души вырвались из-под имперского ига, значит, такова судьба. Он и раньше отправлял людей на смерть и никогда не сожалел об этом. Жестокость — это неотъемлемое качество хорошего командира.

Правда, иногда, ночью, его преследовал образ Михайраса, десантника, постоянно сопровождавшего Кэона, того, кто стал свидетелем церемонии с чашей, проведенной Сарпедоном. Бывший библиарий встретился с ним, когда изменник с группой послушников пытался сбежать со «Славы». Он вырвал его респираторные имплантаты и выбросил в открытый космос. По каким-то причинам Сарпедон никак не мог выкинуть из головы его лицо. Даже сейчас он видел глаза Михайраса, до краев переполненные страхом и ненавистью.

Храбрый мальчик. Но он должен был умереть. Такова цена истины. Никто не говорил, что за ней легко следовать.

Когда мертвых отправили к Дорну, а предателей выбросили через люки для отходов, флот оказался в ужасающем положении. Имперские корабли скоро найдут их. Пусть не те, что находятся под командованием инквизитора Тсураса, тогда другие, возглавляемые каким-нибудь адмиралом, который с радостью снимет скальп с отлученного Ордена. Флот Испивающих Души был большим и не мог прятаться вечно, а Империум имел в своем распоряжении достаточно кораблей, чтобы разбить их в открытом бою или преследовать до конца Дней. Десантники оказались одни во всей Вселенной, без союзников, без спокойного пристанища. Их судьба уже решена. Вопрос только во времени.

Путь указал Изер. Архитектор Судеб явился ему во сне. На Его челе сияла корона из звезд. Священник запомнил картину во всех подробностях, и венец оказался картой, которая привела их к «Космическому скитальцу». Еще одно чудо: Император увидел страдания Испивающих Души и даровал им новый дом и новую жизнь. Теперь и капелланы, и рядовые десантники полагались на слово Изера, он стал главным советником Сарпедона. Без него Орден скорее всего развалился бы окончательно, но священник дал десантникам духовную опору, тогда как новый магистр был живым воплощением силы. Огромный, древний, безжизненный, за исключением изолированной колонии генокрадов, «Скиталец» поражал великолепием. Варп слепил его примерно из двадцати кораблей, сломанных и слитых воедино. Достаточно большой, чтобы вместить весь Орден, вместе с тем он оставался единым целым, которое было гораздо труднее засечь, чем флот. Недоступный для сенсоров, звездолет мог прятаться в обломках, поясах астероидов или пылевых облаках, а технодесантники, проведя предварительный инженерный анализ, сообщили, что на борту находится достаточно вооружения, которое после ремонта и оснащения позволит превратить колосса в неприступный бастион. С виду корабль производил впечатление ужасающе перекрученного, деформированного создания, поэтому Испивающие Души назвали его «Сломанным хребтом».

«Сломанный хребет». Новый дом Отлученных от Церкви Изменников, последняя надежда Ордена предателей. Название вполне соответствовало действительности.

— Грустно видеть, как они улетают, командор? — спросил Лигрис.

— Немного, — ответил Сарпедон. — Но нам надо использовать эту возможность. Основать Орден заново.

— Возможно.

— А разве тебя это не печалит, Лигрис? Для технодесантника потеря столь большого количества отличных кораблей — это все равно что потеря какой-нибудь конечности.

Лигрис улыбнулся, его мертвая кожа пошла легкими складками в уголках рта.

— С потерей флота Орден теряет часть души, командор. Но мы уже столько потеряли, что, наверное, лучше уничтожить последние нити, связывающие нас с ложью. И не надо забывать о том, что мы имеем сейчас, здесь, на «Сломанном хребте». Мы лишились флота, но взамен получили самого большого «Космического скитальца», которого когда-либо удавалось захватить неповрежденным. Тут около тридцати плазменных реакторов. Один только потенциал прохождения через варп переходит все грани разумного.

Сейчас они находились в одной из известных частей нового корабля — на частной яхте, столетия назад принадлежавшей какому-нибудь богатому аристократу или торговому магнату. Правда, бывший владелец явно не отличался особой тонкостью вкуса, и каждую поверхность на судне покрывал аляповатый орнамент из чистого золота, сейчас уже потемневший от пятен времени. Они стояли на обзорной галерее яхты, где кучки высших сановников некогда собирались, дабы посмотреть на какое-нибудь небесное представление за бокалом сухого вина, — огромный глаз иллюминатора занимал весь потолок, глядя в космос.

Флот Испивающих Души беспомощно дрейфовал снаружи, без энергии. Как только корабль вычистили от паразитов — простая и быстрая операция, проведенная под командованием Теллоса, руколезвия которого блестели от грязной крови, — Орден в полном составе перешел на «Сломанный хребет». Став ненужным, флот превратился в обузу, которую было слишком легко засечь, поэтому его пришлось оставить.

На корме «Славы» расцвел взрыв, там, где заправочные челноки врезались в реактор. Белое кольцо огня неожиданно прорвалось сквозь сердце корабля и разрезало его надвое, разметав вокруг горящее топливо и обломки. Два штурмовых крейсера попали под удар разлившейся плазмы, и их корпуса смялись, как будто были сделаны из фольги. Еще один заряд снес нос; «Хищника», повреждения оказались столь велики, что баржа тут же разлетелась, взрывная волна разнесла ошметки корпуса на десятки километров.

Флот Испивающих Души умирал медленно и совершенно бесшумно. Аккуратно заложенные мины вскрывали топливопроводы и срывали защитный слой с реакторов. Разрушение заняло целый час, и Сарпедон досмотрел его до конца.

Они спасли все, что смогли, — записи, оборудование, либрариум и апотекарион, всех сервов-рабочих. Но все равно потеряли очень много — когда-то существовавший Орден Испивающих Души умер, и его место заняло нечто новое.

Так и должно быть. Они больше не имперские космодесантники, они не подчиняются никому, кроме Императора, который одобрял их действия, являя чудеса и ниспосылая видения. Испивающие Души наконец стали свободными. Наконец-то они смогли обрести себя после столетий прислужничества тирании Империума.

Когда от флота осталось лишь несколько обожженных каркасов, Сарпедон и Лигрис посмотрели, как они улетают вдаль, чувствуя освобождение от груза истории, давившего на плечи. Все это время, все эти годы они были никем. Но теперь все начиналось заново. Теперь они понесут свет Императора во тьму.

— Лорд Сарпедон, — разрушил очарование момента голос, затрещавший в наушнике. — Это сержант Солк, второе подразделение ремонта и контроля. Мы работаем с духом машины, расположенным в секторе Индиго, и обнаружили аномалию. Требуется присутствие специалиста. Техники, апотекарии и капеллан.

— Капеллан?

— Так точно, сэр. По-моему, здесь угроза моральной безопасности.

Сарпедон отключился и открыл другой канал, почувствовав, как участился пульс.

— Сарпедон всем постам. Специалисты, в сектор Индиго. Моральная угроза, повторяю, моральная угроза.

Испивающие Души тщательно обследовали весь корабль, но всегда оставалась возможность, что в каком-нибудь закоулке еще таится незваный местный обитатель. Не следовало давать опасности шансов.

— Лигрис, за мной! — приказал магистр. — Хочу сам посмотреть на это.

Количество конечностей позволяло ему передвигаться по земле с гораздо большей скоростью, чем обыкновенному человеку, и вскоре Лигрис остался далеко позади, в то время как Сарпедон пронесся по обзорной галерее и по потолку коридора.

Сектор Индиго был исследовательским кораблем, приземистым квадратным судном. В его коридорах вдоль стен стояли банки с образцами в человеческий рост, заполненные какой-то молочной жидкостью. Знаки ксено-оиологии Адептус Механикус стояли везде, а командный мостик сверкал устройствами для управления звездолетом непосредственно при помощи разума. На борту не осталось ничего живого, но вся обстановка великолепно сохранилась благодаря системам воздушной стерилизации, даже когда корабль поглотила туша «Сломанного хребта».

Главным трофеем оказался дух машины. Он хранился в керамитово-пластиковом футляре под мостиком — огромная сфера, испещренная диаграммами, поверхность усыпана клапанами и слотами для информационных карт. Первоначальная проверка показала, что механизм поврежден. Механикусы были гениями, но полностью обезопасить свои создания от царапин не могли даже они. Если же его удастся починить, то дух машины сможет обеспечить контроль над всеми основными системами «Сломанного хребта».

Поэтому сержант Солк отправился со второй ремонтной бригадой вскрывать механизм, чтобы технодесантники поскорее начали его непосредственное изучение.

И нашел источник моральной угрозы.

Сарпедон передвигался быстро, но, когда добежал до места, туда уже прибыл апотекарий Карендин, который теперь склонился над ранеными сервами-рабочими в одном из отсеков для хранения образцов.

— Как обстоят дела, Карендин?

— Плохо, сэр. — Апотекарий был самым молодым Испивающим Души, вставшим на сторону Сарпедона, недавно посвященным в апотекарий, поэтому война Ордена стала для него крещением кровью. — Мы потеряли шесть сервов-рабочих. — Он посмотрел на тело, лежащее у его ног, — лицо наполовину сожжено кислотой, оставившей уродливую зелено-черную корку по краям раны. Серв еле дышал, остальные четверо лежали рядом с контейнерами для образцов, без конечностей, голов или даже тел. От носа корабля тянуло неприятным едким запахом.

— А Солк?

— У оболочки духа машины, сэр. На случай, если он попытается вырваться наружу.

Сарпедон побежал по галерее с образцами туда, где сержант, сняв болтер с предохранителя, склонился над запечатанным люком. Рядом стояли двое оставшихся в живых рабочих. Доспехи сержанта кое-где оплавила или практически прожгла кислота.

— Плохо, сержант?

Солк поспешно отдал честь.

— Мы открыли сферу, и в нас что-то выстрелило. Половина сервов погибла, пока мы выбирались, я сам чуть не умер. Я понимаю, что не в моей компетенции судить, но, по-моему, эта штука одержима.

Сарпедон взглянул на черный металл люка. Он чувствовал неправильность, таящуюся за ним, так же сильно, как если бы оттуда несло смрадом разложения.

— Командор! — крикнул Лигрис, вваливаясь в помещение. — Подкрепление на подходе! Три подразделения из сектора Гладиус! Пять минут!

— Слишком долго. Оно пробудилось. Будем медлить — тварь или вырвется, или станет еще сильнее.

Сарпедон вытащил энергетический посох, с которого только недавно отскоблил пятна крови генокрадов. Похоже, скоро его придется чистить снова.

— Серв? — произнес командор, и один из рабочих подбежал поближе. — Откроешь люк по моему сигналу.

Рабочий всем телом налег на колесо замка. Поверхность двери трещала и покрывалась пузырями рядом с ним.

— Открывай.

Серв повернул колесо и тут же умер. Люк с треском Распахнулся, изрыгнув на него поток серо-зеленой кислоты. Сарпедон и Лигрис отреагировали быстрее, пригнувшись и быстро отскочив в сторону.

Воздух в помещении стал токсичным. Но космодесантник с дополнительным биомеханическим легким и встроенными респираторами мог задерживать дыхание» на достаточно долгий срок. Выполнению задания ничто не должно мешать.

Сарпедон перепрыгнул через разлагающееся тело серва прямо в комнату духа машины, Лигрис — за ним. Сфера оказалась полуоткрытой, одна часть упала в сторону. Внутри, как в сердцевине гнилого фрукта, зияла яма, переполненная темно-зеленой скверной, булькающей от жара и злобы, выплевывающей комки разъедающей все вокруг жидкости и выделяющей волны какого-то высокотоксичного газа.

Сарпедон взбежал на цилиндрическую стену комнаты, а техник бросил гранату в гнилостное ядро. Текущая мерзость поглотила ее и растворила прежде, чем та успела взорваться.

— Огнеметчиков в сектор Индиго! — крикнул в микрофон Сарпедон. — Быстро!

— Четыре минуты! — пришел ответ.

Голос Гивриллиана, понял магистр. Хорошо.

Задняя часть сферы казалась относительно неповрежденной, но плиты на ее поверхности уже стали обвисать, а из гнезд для плат текли ручейки зелено-коричневого гноя. Трон Императора, он чувствовал их, волны обжигающей неприкрытой злобы. Здесь не было разума, способного чувствовать, но оно ненавидело так, будто олицетворяло ненависть.

Сарпедон провел посохом по проводам и вонзил его в сердце твари, почувствовав, как наконечник разрезал полужидкую машину, но она не умерла.

Лигрис пускал в монстра ракеты, хотя скорее всего понимал, что перед ним не смертный противник, которого можно убить снарядом. Он старался отвлечь его, дать Сарпедону время нанести смертельный удар. Техник, как и большинство Испивающих Души, по-видимому, безоглядно верил в возможности своего магистра — он тоже видел, как из его тела струился свет Императора, был свидетелем чудесного дара, превращения Сарпедона. Бывший библиарий так надеялся, что сможет оправдать их ожидания.

Магистр покрепче обхватил рукоятку из рунного дерева и направил психическую энергию в посох, стараясь сломать, разжать хватку твари. Волны зла содрогнулись, сместились, стали еще более сильными, но менее концентрированными.

Что это? Чужая форма жизни? Существовали легенды о созданиях, способных брать машины под контроль. Но почему тогда эта вещь излучала такую ужасающе знакомую, совершенно человеческую ненависть?

Рунное дерево съежилось в его руке, отвергая грязь вещества, забившего машинное сердце. Сарпедон взбежал на потолок, пробив несколько глубоких отверстий в поверхности оболочки, сквозь которые тут же начала сочиться желчная мерзость.

Лигрис отскочил в сторону, когда язык кислотной запекшейся крови рванулся к нему, с шипением вонзившись в противоположную стену. Технодесантник откатился, приземлившись, смял жалкие останки последнего серва-рабочего, затем встал на колени и нащупал интерфейс нейроразъема в основании шеи.

— Лигрис, нет! Оно убьет тебя! — Сарпедон рисковал, просто раскрыв рот в этом гнилостном пространстве, но, зная, что собирается сделать Лигрис, не мог промолчать. Технодесантник едва выжил после атаки духа «Гериона», имея дело только с частью сознания 674-ХU8. Сейчас же он бросил вызов чужеродной инфекции или искусственно созданной техноереси. Тварь просто разорвет его разум своей ненавистью.

— Отвлеки его, Сарпедон! — раздался ответ, а потом техник вставил штекер кабеля в инфопорт и тут же упал без сознания.

Магистр закричал, уже не заботясь об остатках воздуха в легких, и по локоть погрузил руку с посохом в сердцевину духа машины. Гной, какие-то машинные кишки обвились вокруг его запястья и стали засасывать. Сарпедон провернул посох, почувствовал, как тварь вскрикнула от боли. Он понял, что делать.

Лигрис бился в конвульсиях на полу. Теперь Сарпедону надо было отвлечь омерзительный разум, дать технодесантнику шанс.

«Ты здесь? — подумал Лигрис. — Ты здесь? Потому что, если тебя нет, все напрасно».

«Я здесь, — донесся ответ, еле слышный за ревом богохульных криков. — Но я не могу сражаться».

«Мы его повредили. Сильно ранили, мой лорд и я. Но мы не можем убить это без твоей помощи, сектор Индиго».

«Я знаю. Но оно так сильно. Когда я еще был исследовательским кораблем „Беллерофонт", то нанес на карты системы, которые никогда не видел человек, каталогизировал виды, о которых мы просто ничего не знали. Теперь же я так мал и испуган. Это существо — гниль и скверна, технодесантник Лигрис. Призрак разложения, абсолютно беспощадный, он побил меня по всем статьям».

«Но его можно убить. Я покажу путь. Я помогу. Пока оно ослеплено болью, ты можешь перерезать подачу энергии к машинному ядру, где оно обитает Физически. Его можно лишить питания, заставить умереть от голода».

«Я могу сделать это, технодесантник Лигрис, но тогда умру сам, в ядре расположены банки моей памяти»-

«Но оно умрет. Ты будешь знать, что своей смертью уничтожил огромную, ужасающую тварь. Ты сможешь отомстить, сектор Индиго. Ты хочешь принести себя в жертву? »

«Технодесантник Лигрис, это создание — враг всего, для чего я был создан. Ты же знаешь, ты же космодесантник, когда выбор стоит между жизнью и местью, его на самом деле нет».

Сарпедон сражался с клейкой мерзостью, которая пыталась поглотить его. Кислота уже доходила ему до плеч, две передние ноги глубоко погрузились в разъеденную плоть сердцевины оболочки, стараясь зацепиться за осколки металла. Он держал энергетический посох обеими руками, двумя концами отбиваясь от твари, а она старалась вырвать оружие.

Доспехи на предплечьях практически растворились. Руки и запястья горели там, где бронированная изоляция исчезла под потоками кислоты. Тварь разозлилась, полностью сконцентрировавшись на магистре. Если Лигрис сможет что-то сделать, то только сейчас, когда монстр повернулся к нему спиной, сфокусировав все внимание на Сарпедоне.

Если оно выживет, то сможет сбежать, сможет захватить весь корабль. На кон поставлена судьба Ордена. Ситуация предельно проста — Сарпедон должен победить или умереть.

А потом появилось что-то еще. Страх.

Свет в комнате замерцал, а потом окончательно погас. Рядом неожиданно появился Лигрис, с кабелем нейроразьема, все еще выбивающимся из основания шеи, просунул ствол болтера в дыры, проделанные Сарпедо-ном, и принялся поливать монстра очередями.

Тварь закричала от ужаса, когда все вокруг погрузилось во тьму, а основа ее мира покачнулась — из ядра стремительно исчезала энергия. Оно сражалось до конца, но теперь, когда его лишили подпитки, существо не могло сравниться с двумя разъяренными космодесантниками, которые снарядами болтера и ударами посоха разрывали его внутренности на куски.

Сарпедон и Лигрис вышли из ядра духа машины через три минуты после того, как вошли внутрь, покрытые свернувшейся кровью и пятнами от кислоты. Навстречу им бежали отряды подкрепления с огнеметами и плазмаганами, готовые очистить комнату. Карендин тут же покинул умирающих сервов и занялся ранами командора, а Солк взял на себя процесс зачистки ядра.

К апотекарию, сдиравшему доспехи с почерневших рук Сарпедона, подошел Гивриллиан. Его старый шрам ярко горел синевато-багровым цветом, рана раскрылась. Из складок изорванной кожи выглядывали шесть глаз, осматривающих все вокруг. Они придавали седому тактику еще больше внушительности и важности. Перемены, произошедшие с сержантом, были еще одним из сверхъестественных жутких даров Архитектора Судеб.

— Командор, вы серьезно ранены?

Сарпедон покачал головой:

— Несколько курсов синтеплоти — и все будет в порядке. Бывало и хуже.

— Сержант Гивриллиан, — прохрипел Лигрис — его горло было сильно обожжено газом. — То, с чем мы сражались, было тут не случайно. Не думаю, что это чужой организм. Есть предложение. Надо собрать всех технодесантников, специалистов либрариума и исследовать информацию, оставшуюся здесь.

— Согласен, — ответил Сарпедон. — Если на «Сломанном хребте» есть какая-то другая сила, мы должны о ней знать.

Гивриллиан отдал честь и ушел готовить команду для расследования.

Лигрис повернулся к магистру: — Оно пыталось победить, командор. И не для себя. Мутант.

Прошел месяц с тех пор, как очистили дух машины в секторе Индиго. Все это время продолжалось исследование «Сломанного хребта», банки памяти, спасенные со старых кораблей, переполнялись информацией о новом доме Ордена. Оказалось, что в нем находятся шестнадцать звездолетов, от некоторых остались только гнилые скорлупки, другие были такими чистыми и нетронутыми, как будто недавно сошли с конвейера. Группа поиска нашла целое звено истребителей, использовавшихся еще до Ереси Хоруса, слитых воедино и теперь напоминавших застывшую скульптуру взрыва, платформу орбитального генераториума, которую технодесантники активировали, заново восстановив мириады варп-приводов «Скитальца», и целый схолариум, разделенный на аккуратные монастырские кельи. Постепенно колосс обживался и размечался — в перспективе из него могла получиться колоссальная крепость-монастырь, которой мог позавидовать любой Орден.

Раны Сарпедона оказались тяжелыми, но быстро зажили. Обожженная черная кожа на предплечьях слетела хлопьями, обнажив новую, молодую. Ожоги от кислоты, покрывавшие паучьи ноги магистра, смыли бальзамы апотекариев, остались только жесткие края хитиновых шрамов. Сожженные ткани восстановились за несколько дней, а на массивный экзоскелет конечностей заново нарастили новые мускулы.

И вот в этом заключалась проблема. Сарпедон шел по пещеристым оружейным палубам, напоминавшим огромную яму в теле «Сломанного хребта», и понимал, что сила, бурлящая внутри него, не совсем естественного происхождения.

Мутант.

Его так называли, когда разразился бунт после смерти Горголеона. Михайрас прохрипел это слово прямо ему в лицо, уже задыхаясь. Мутант, нечестивый, отклонение, грешник по самой своей природе. Не было для космодесантника оскорбления страшнее, и Сарпедон убил из-за него много человек, хотя разумом понимал своих противников, вот только простить не мог.

Имперский линкор с огромной оружейной палубой, который сейчас занимал половину передних отсеков «Сломанного хребта», похоже, когда-то сеял ужас во, множестве битв за ложь Империума, судя по количеству названий, вырезанных на орудийных стволах. Имя звездолета, «Махария Виктрикс», красовалось на каждой переборке и опоре. Но потом герой исчез в варпе, пока его не поглотил «Космический скиталец», заставив бортовые пушки наконец замолчать и отдав их на расправу ржавчине.

Артиллерийские отсеки, покрытые пятнами, были усеяны хрупкими кучками костей. Похоже, команда линкора собралась здесь, во тьме, когда безумие ирреальности захватило их. На некоторых останках виднелись отметины зубов.

Сарпедон побежал, чувствуя, как натянулись стальные сухожилия суставчатых ног, как сокращаются сплетения мускулов. Восемь когтей выбивали искры из решетки пола, а он то ускорялся, то резко тормозил, сворачивал, испытывая возможности своего видоизмененного тела. Боль прошла. Вновь выросшая плоть казалась даже сильнее прежней.

Глазам неверующего Сарпедон скорее всего представлялся жутким монстром, кентавром-мутантом, получеловеком-полупауком. Космодесантники сами по себе внушали страх, но магистр знал, что выглядит воистину ужасающе для тех, кто не видел его триумфа в храме Дорна. Послушники-изменники просто еще не ощутили истинную священную силу Испивающих Души, иначе узрели бы ореол славы Императора, окружающий Сарпедона в момент его победы. Они все еще сомневались, десантник же не должен сомневаться. Они увидели чудовище и решили, что библиарий действительно чудовище, не почувствовав величия истины.

Но Сарпедон знал, он не монстр, а Император и Дорн следят за каждым его шагом. Он понял, что значит жить с клеймом скверны, когда поглотил плоть убитого Теллосом рогатого гиганта, помнил каждую деталь своих ощущений — уродство, покрывающее тело, подобно слою грязи, ауру отвращения, которую изливала на него вся Вселенная. Проклятие мутанта — это нечто ужасное, всепоглощающее. Сарпедон не чувствовал ничего подобного. Сейчас в нем жила только божественная сила Архитектора Судеб, хлещущая через край, дающая новым паучьим конечностям и рукам небывалую мощь.

Сарпедон ударил одну из стоящих рядом пушек — когти оставили глубокие царапины на поверхности древнего металла. Он вскарабкался по стене и поднимался все выше — до тех пор, пока не оказался вниз головой на потолке, наблюдая, как тенистые глубины оружейной палубы проносятся под ним.

Его боевые братья не сомневались в нем. С момента жестокого взлета Сарпедона он не видел даже признака Раскола. Многие менялись. Гивриллиан с его новыми глазами, Теллос с его странно изменившейся кожей и обостренными чувствами. Каждый день люди получали новый дар. У Заэна на спине вырос ряд прочных острых чешуи и пара верхних рук, пальцы руки сержанта Рэвуса стали такими длинными и сильными, что он мог обращаться со своим боевым топором так, словно тот весил не больше перочинного ножика.

Сарпедон отцепился от потолка и упал, расставив ноги, чтобы смягчить удар, пробив дыры в ржавом металле.

Мутант? Нет, его новая форма, изменения у его братьев — это дары Императора, знаки того, что они ушли еще дальше от неразумной массы остального человечества, что они стали отличными от нее не только духовно, но и физически. Скорее всего слабовольные обитатели Империума примут их за отвратительных монстров, чем лишний раз докажут свое врожденное слабоумие.

В покоях на корме «Сломанного хребта» технодесантники перевозили мертвые банки памяти сектора Индиго к поглотителю информации, который соорудили в куполе сенсориума яхты. Если там осталось хоть что-нибудь, они выяснят, почему та мерзость столь страстно хотела захватить контроль над их новым домом.

У этого места не было имени. Полный абсурд — у любой планеты есть имя, пусть только ряд цифр, которым навикогитаторы обозначали их на карте. И вот ничего, каждое поле в данных, выплеснувшихся на экран, оказалось пустым. Расположение, изображение и все. Но от них было мало толку, поскольку мир скрывался за толстым слоем облаков, под клубящейся, беспрестанно вращающейся серо-белой мантией, заключившей планету в свои объятия от полюса до полюса. Молочная яркость изображения отбрасывала острозубые тени на стены каюты капитана яхты, которую превратили в покои Сарпедона.

— Я не понимаю, что вообще привлекло ваше внимание, — произнес магистр, сидя на бедрах своих новых черных ног.

Технодесантник Солан подключил голографического сервитора, и изображение на экране поблекло, сменившись визуальным воплощением базы данных с сектора Индиго. Информация даже на вид казалась разрозненной, искаженной, как будто изрезанной сеткой шрамов, испорченной до такой степени, что не подлежала даже частичному восстановлению.

— Банки памяти, к которым обращался дух машины, находились в ужасном состоянии, — принялся объяснять Солан. — Инфекция полностью разрушила систему. Платы были чуть ли не жидкими, когда мы открыли корпус.

— То есть там остались данные только об этом мире. Почему?

Техник снова включил сервитора, и на экране замерцала навигационная карта сектора Индиго. Солан, как и все технодесантники, отвечал за поддержание в боевом порядке оружия и исполнял инженерные обязанности на поле боя, но, в отличие от собратьев, его страстью был сложный и почти магический мир информации, ее получения и сохранения. Временные банки памяти располагались в его рюкзаке и плечевых лезвиях, а на конце серворуки поблескивал похожий на шприц зонд для сбора данных.

— Это собственная навигационная система сектора Индиго, — объяснил Солан, подсветив часть карты красным. — Она была передана на мостики по крайней мере восьми кораблей, входящих в состав «Сломанного хребта». Особенно стоит отметить грузовой корабль повышенной вместимости и инопланетный звездолет, сейчас находящийся в карантине. Скорее всего контроль над их перемещением позволял «Скитальцу» передвигаться с достаточной степенью эффективности.

— Стало быть, дело в контроле? Та тварь овладела бы кораблем и отправилась на эту таинственную планету?

Солан кивнул:

— Таково наше заключение.

— Очень хорошо. Прекрасная работа, технодесантник. — Сарпедон посмотрел еще на одну фигуру, сейчас полускрытую тенями, отбрасываемыми голопроекцией. — А мы знаем, что это было?

Капеллан Иктинос, как обычно сверкая начищенными черными доспехами, возник из темноты.

— Это был демон, — ответил он невозмутимо. — Вы сказали, что почувствовали его разум. Знакомую ненависть, командор. Это был не чужой и не мерзость, созданная руками человека. Это был прислужник врага.

Демон. Пехотинец варпа, слуга темных богов Хаоса, жуткой реальности, ужаса. В борьбе с этим злом погиб Император, когда Воитель Хорус напал на Терру. Хаос, развративший сердца слабых примархов, породивший легионы омерзительных предателей.

Когда Сарпедон отвернулся от Империума, ему стало ясно, что в таком государстве Хаосу есть где развернуться. В нем все насквозь прогнило, мерзкие демоны варпа легко могли проникнуть в Галактику людей. Магистр видел в своих снах, как Испивающие Души сражаются с первобытным ужасом Хаоса и даже срывают покровы с Империума, стараясь лишить противника почвы для роста. Но оказалось, противник опередил их, пробравшись сюда, на «Сломанный хребет».

Мысль пришла незвано. Наконец-то Сарпедон нашел противника, с которым стоит сражаться.

Но было и еще что-то. Тонкий голосок, беспрестанно звенящий где-то в подсознании...

Ты уже видел это место. Видел в своих снах, чувствовал смрад его обитателя. Сорви покров облаков, и страшная кровоточащая планета, открывшаяся взору, покажется тебе такой же знакомой, как и собственное оружие.

— Оно направлялось в это место, верно? — спросил Сарпедон. — Демон хотел настроить систему навигации «Сломанного хребта» так, чтобы он отправился к этой планете.

— По крайней мере таков мой вывод. Библиарии соглашаются со мной. Остается вопрос: почему?

— Потому что это место зла, Иктинос. — Магистр перевел взгляд с молочной сферы безымянной планеты на безразличную шлем-маску капеллана. — Именно о нем говорил Изер. Там нам предстоит доказать, что мы достойны благословения бессмертного Императора. Я видел мрак, он ждет нас, и теперь у нас есть доказательства. Зло послало демона, чтобы привести на эту планету «Скитальца». Завершим его миссию. «Сломанный хребет» действительно отправится к этому миру, но командовать им будем мы.

— Я так понимаю, лорд Сарпедон, мне следует начать читать воинам литании готовности, — заметил Иктинос, как будто ожидал этой фразы.

— Разумеется, капеллан. Как только команда будет готова к переходу в варп, мы направимся туда, — указал Сарпедон на безымянный мир, и, хотя поверхность планеты скрывалась под непроницаемым слоем облаков, магистр обжигающе ясно видел кошмар, кипевший на его поверхности.

Существовало ли большее благословение для воина? Перед ним лежало абсолютное зло, его следовало сокрушить и уничтожить. Нечто, оскверненное не из-за предательства или жадности, но по своей сущности. Чистый, понятный грех.

Нечто, чему можно противостоять.

Нечто, что можно убить.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒