Александр БЛОК 5 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 23Следующая ⇒

Глубокий жар случайной встречи

Дохнул с церковной высоты

На эти дремлющие свечи,

На образа и на цветы.

И вдохновительно молчанье,

И скрыты помыслы твои,

И смутно чуется познанье

И дрожь голубки и змеи.

14 января 1902

Мы преклонились у завета,

Молчаньем храма смущены.

В лучах божественного света

Улыбка вспомнилась Жены.

Единодушны и безмолвны,

В одних лучах, в одних стенах,

Постигли солнечные волны

Вверху - на темных куполах.

И с этой ветхой позолоты,

Из этой страшной глубины

На праздник мой спустился Кто-то

С улыбкой ласковой Жены.

18 января 1902. Исаакиевский собор

Я укрыт до времени в приделе,

Но растут великие крыла.

Час придет - исчезнет мысль о теле

Станет высь прозрачна и светла.

Так светла, как в день веселой встречи,

Так прозрачна, как твоя мечта.

Ты услышишь сладостные речи,

Новой силой расцветут уста.

Мы с тобой подняться не успели, -

Загорелся мой тяжелый щит.

Пусть же ныне в роковом приделе,

Одинокий, в сердце догорит.

Новый щит я подниму для встречи,

Вознесу живое сердце вновь.

Ты услышишь сладостные речи,

Ты ответишь на мою любовь.

Час придет - в холодные мятели

Даль весны заглянет, весела.

Я укрыт до времени в приделе.

Но растут всемощные крыла.

29 января 1902

И нам недолго любоваться

На эти, здешние, пиры:

Пред нами тайны обнажатся,

Возблещут дальные миры.

Январь 1902

Уходит день. В пыли дорожной

Горят последние лучи.

Их красный отблеск непреложно

Слился с огнем моей свечи.

И ночь моя другой навстречу

Плывет, медлительно ясна.

Пусть красный отблеск не замечу -

Придет наверное она.

И всё, что было невозможно

В тревоге дня, иль поутру,

Свершится здесь, в пыли дорожной,

В лучах закатных, ввечеру.

1 февраля 1902

Сны раздумий небывалых

Стерегут мой день.

Вот видений запоздалых

Пламенная тень.

Все лучи моей свободы

Заалели там.

Здесь снега и непогоды

Окружили храм.

Все виденья так мгновенны -

Буду ль верить им?

Но Владычицей вселенной,

Красотой неизреченной,

Я, случайный, бедный, тленный,

Может быть, любим.

Дни свиданий, дни раздумий

Стерегут в тиши...

Ждать ли пламенных безумий

Молодой души?

Иль, застывши в снежном храме,

Не открыв лица,

Встретить брачными дарами

Вестников конца?

3 февраля 1902

На весенний праздник света

Я зову родную тень.

Приходи, не жди рассвета,

Приноси с собою день!

Новый день - не тот, что бьется

С ветром в окна по весне!

Пусть без умолку смеется

Небывалый день в окне!

Мы тогда откроем двери,

И заплачем, и вздохнем,

Наши зимние потери

С легким сердцем понесем...

3 февраля 1902

Ты была светла до странности

И улыбкой - не проста.

Я в лучах твоей туманности

Понял юного Христа.

Проглянул сквозь тучи прежние

Яркий отблеск неземной.

Нас колышет безмятежнее

Изумрудною волной.

Я твоей любовной ласкою

Озарен - и вижу сны.

Но, поверь, считаю сказкою

Небывалый знак весны.

8 февраля 1402

Не поймут бесскорбные люди

Этих масок, смехов в окне?

Ищу на распутьи безлюдий,

Веселий - не надо мне!

О, странно сладки напевы...

Они кажутся так ясны!

А здесь уже бледные девы

Уготовали путь весны.

Они знают, что мне неведомо,

Но поет теперь лишь одна...

Я за нею - горящим следом -

Всю ночь, всю ночь - у окна!

10 февраля 1902

Для солнца возврата нет.

" Снегурочка" Островского

Сны безотчетны, ярки краски,

Я не жалею бледных звезд.

Смотри, как солнечные ласки

В лазури нежат строгий крест.

Так - этим ласкам близ заката

Он отдается, как и мы,

Затем, что Солнцу нет возврата

Из надвигающейся тьмы.

Оно зайдет, и, замирая,

Утихнем мы, погаснет крест, -

И вновь очнемся, отступая

В спокойный холод бледных звезд.

12 февраля 1902

Мы живем в старинной келье

У разлива вод.

Здесь весной кипит веселье,

И река поет.

Но в предвестие веселий,

В день весенних бурь

К нам прольется в двери келий

Светлая лазурь.

И полны заветной дрожью

Долгожданных лет

Мы помчимся к бездорожью

В несказанный свет.

18 февраля 1902

И Дух, и Невеста говорят: прииди.

Апокалипсис

Верю в Солнце Завета,

Вижу зори вдали.

Жду вселенского света

От весенней земли.

Всё дышавшее ложью

Отшатнулось, дрожа.

Предо мной - к бездорожью

Золотая межа.

Заповеданных лилий

Прохожу я леса.

Полны ангельских крылий

Надо мной небеса.

Непостижного света

Задрожали струи.

Верю в Солнце Завета,

Вижу очи Твои.

22 февраля 1902

Кто-то с богом шепчется

У святой иконы.

Тайна жизни теплится,

Благовестны звоны.

Непорочность просится

В двери духа божья.

Сердце переносится

В дали бездорожья.

Здесь - смиренномудрия

Я кладу обеты.

В ризах целомудрия,

О, святая! где ты?

Испытаний силою

Истомленный - жду я

Ласковую, милую,

Вечно молодую.

27 февраля 1902

Мы всё простим - и не нарушим

Покоя девственниц весны,

Огонь божественный потушим,

Прогоним ласковые сны.

Нет меры нашему познанью,

Вещественный не вечен храм.

Когда мы воздвигали зданье,

Его паденье снилось нам.

И каждый раз, входя под своды,

Молясь и плача, знали мы:

Здесь пронесутся непогоды,

Снега улягутся зимы.

Февраль 1902

Ты - божий день. Мои мечты -

Орлы, кричащие в лазури.

Под гневом светлой красоты

Они всечасно в вихре бури.

Стрела пронзает их сердца,

Они летят в паденьи диком...

Но и в паденьи - нет конца

Хвалам, и клёкоту, и крикам!

Февраль 1902

Целый день передо мною,

Молодая, золотая,

Ярким солнцем залитая,

Шла Ты яркою стезею.

Так, сливаясь с милой, дальней,

Проводил я день весенний

И вечерней светлой тени

Шел навстречу, беспечальный.

Дней блаженных сновиденье -

Шла Ты чистою стезею.

О, взойди же предо мною

Не в одном воображеньи!

Февраль 1902

Там сумерки невнятно трепетали,

Таинственно сменяя день пустой.

Кто, проходя, души моей скрижали

Заполонил упорною мечтой?

Кто, проходя, тревожно кинул взоры

На этот смутно отходящий день?

Там, в глубинах, - мечты и мысли скоры,

Здесь, на земле, - как сон, и свет и тень.

Но я пойму и всё мечтой объемлю,

Отброшу сны, увижу на яву,

Кто тронул здесь одну со мною землю,

За ним в вечерний сумрак уплыву.

февраль 1902

Мы странствовали с Ним по городам.

Из окон люди сонные смотрели.

Я шел вперед; а позади - Он Сам,

Всёпроникающий и близкий к цели.

Боялся я моих невольных сил,

Он направлял мой шаг завороженный.

Порой прохожий близко проходил

И тайно вздрагивал, смущенный...

Нас видели по черным городам,

И, сонные, доверчиво смотрели:

Я шел вперед; но позади - Он Сам,

Подобный мне. Но - близкий к цели.

Февраль 1902

Гадай и жди. Среди полночи

В твоем окошке, милый друг,

Зажгутся дерзостные очи,

Послышится условный стук.

И мимо, задувая свечи,

Как некий Дух, закрыв лицо,

С надеждой невозможной встречи

Пройдет на милое крыльцо.

15 марта 1902

Жизнь медленная шла, как старая гадалка,

Таинственно шепча забытые слова.

Вздыхал о чем-то я, чего-то было жалко,

Какою-то мечтой горела голова.

Остановясь на перекрестке, в поле,

Я наблюдал зубчатые леса.

Но даже здесь, под игом чуждой воли,

Казалось, тяжки были небеса.

И вспомнил я сокрытые причины

Плененья дум, плененья юных сил.

А там, вдали - зубчатые вершины

День отходящий томно золотил...

Весна, весна! Скажи, чего мне жалко?

Какой мечтой пылает голова?

Таинственно, как старая гадалка,

Мне шепчет жизнь забытые слова.

16 марта 1902

Мой вечер близок и безволен.

Чуть вечереют небеса, -

Несутся звуки с колоколен,

Крылатых слышу голоса.

Ты - ласковым и тонким жалом

Мои пытаешь глубины,

Слежу прозрением усталым

За вестью чуждой мне весны.

Меж нас - случайное волненье.

Случайно сладостный обман -

Меня обрек на поклоненье,

Тебя призвал из белых стран.

И в бесконечном отдаленьи

Замрут печально голоса,

Когда окутанные тенью

Мои погаснут небеса.

27 марта 1902

На темном пороге тайком

Святые шепчу имена.

Я знаю: мы в храме вдвоем,

Ты думаешь: здесь ты одна...

Я слушаю вздохи твои

В каком-то несбыточном сне...

Слова о какой-то любви...

И, боже! мечты обо мне...

Но снова кругом тишина,

И плачущий голос затих...

И снова шепчу имена

Безумно забытых святых.

Всё призрак - всё горе - всё ложь!

Дрожу, и молюсь, и шепчу...

О, если крылами взмахнешь,

С тобой навсегда улечу!..

Март 1902

Я медленно сходил с ума

У двери той, которой жажду.

Весенний день сменяла тьма

И только разжигала жажду.

Я плакал, страстью утомясь,

И стоны заглушал угрюмо.

Уже двоилась, шевелясь,

Безумная, больная дума.

И проникала в тишину

Моей души, уже безумной,

И залила мою весну

Волною черной и бесшумной.

Весенний день сменяла тьма,

Хладело сердце над могилой.

Я медленно сходил с ума,

Я думал холодно о милой.

Март 1902

Весна в реке ломает льдины

И милых мертвых мне не жаль:

Преодолев мои вершины,

Забыл я зимние теснины

И вижу голубую даль.

Что сожалеть в дыму пожара,

Что сокрушаться у креста,

Когда всечасно жду удара

Или божественного дара

Из Моисеева куста!

Март 1902

Кто плачет здесь? На мирные ступени

Всходите все - в открытые врата.

Там - в глубине - Мария ждет молений,

Обновлена рождением Христа.

Скрепи свой дух надеждой высшей доли,

Войди и ты, печальная жена.

Твой милый пал, но весть в кровавом поле,

Весть о Любви - попрежнему ясна.

Здесь места нет победе жалких тлении,

Здесь всё - Любовь. В открытые врата

Входите все. Мария ждет молений,

Обновлена рождением Христа.

Март 1902

Утомленный, я терял надежды,

Подходила темная тоска.

Забелели чистые одежды,

Задрожала тихая рука.

- Ты ли здесь? Долина потонула

В безысходном, в непробудном сне...

Ты сошла, коснулась и вздохнула, -

День свободы завтра мне? -

- Я сошла, с тобой до утра буду,

На рассвете твой покину сон,

Без следа исчезну, всё забуду, -

Ты проснешься, вновь освобожден.

1 апреля 1902

Странных и новых ищу на страницах

Старых испытанных книг,

Грежу о белых исчезнувших птицах,

Чую оторванный миг.

Жизнью шумящей нестройно взволнован,

Шопотом, криком смущен,

Белой мечтой неподвижно прикован

К берегу поздних времен.

Белая Ты, в глубинах несмутима,

В жизни - строга и гневна.

Тайно тревожна и тайно любима,

Дева, Заря, Купина.

Блекнут ланиты у дев златокудрых,

Зори не вечны, как сны.

Терны венчают смиренных и мудрых

Белым огнем Купины.

4 апреля 1902

Днем вершу я дела суеты,

Зажигаю огни ввечеру.

Безысходно туманная - ты

Предо мной затеваешь игру.

Я люблю эту ложь, этот блеск,

Твой манящий девичий наряд,

Вечный гомон и уличный треск,

Фонарей убегающий ряд.

Я люблю, и любуюсь, и жду

Переливчатых красок и слов.

Подойду и опять отойду

В глубины протекающих снов.

Как ты лжива и как ты бела!

Мне же по сердцу белая ложь...

Завершая дневные дела,

Знаю - вечером снова придешь.

5 апреля 1902

Люблю высокие соборы,

Душой смиряясь, посещать,

Входить на сумрачные хоры,

В толпе поющих исчезать.

Боюсь души моей двуликой

И осторожно хороню

Свой образ дьявольский и дикий

В сию священную броню.

В своей молитве суеверной

Ищу защиты у Христа.

Но из-под маски лицемерной

Смеются лживые уста.

И тихо, с измененным ликом,

В мерцаньи мертвенном свечей,

Бужу я память о Двуликом

В сердцах молящихся людей.

Вот - содрогнулись, смолкли хоры,

В смятеньи бросились бежать...

Люблю высокие соборы,

Душой смиряясь, посещать.

8 апреля 1902

Я знаю день моих проклятий,

Бегу в мой довременный скит,

Я вырываюсь из объятий,

Но он - распутье сторожит.

Его докучливые крики -

То близко, то издалека -

И страх, и стыд, и ужас дикий,

И обнаженная тоска.

И на распутьи - пленник жалкий -

Я спотыкаюсь, я кричу...

Он манит белою русалкой,

Он теплит издали свечу...

И, весь измучен, в исступленьи,

Я к миру возвращаюсь вновь -

На безысходное мученье,

На безысходную любовь.

13 апреля 1902

Мы отошли и стали у кормила,

Где мимо шли сребристые струи.

И наблюдали вздутое ветрило,

И вечер дня, и линии твои.

Теряясь в мгле, ты ветром управляла,

Бесстрашная, на водной быстрине.

Ты, как заря, невнятно догорала

В его душе - и пела обо мне.

И каждый звук - короткий и протяжный -

Я измерял, блаженный, у руля.

А он смотрел, задумчивый и важный

Как вдалеке туманилась земля...

13 апреля 1902

Я - тварь дрожащая. Лучами

Озарены, коснеют сны.

Перед Твоими глубинами

Мои ничтожны глубины.

Не знаешь Ты, какие цели

Таишь в глубинах Роз Твоих,

Какие ангелы слетели,

Кто у преддверия затих...

В Тебе таятся в ожиданьи

Великий свет и злая тьма -

Разгадка всякого познанья

И бред великого ума.

26 апреля 1902

Слышу колокол. В поле весна.

Ты открыла веселые окна.

День смеялся и гас. Ты следила одна

Облаков розоватых волокна.

Смех прошел по лицу, но замолк и исчез...

Что же мимо прошло и смутило?

Ухожу в розовеющий лес...

Ты забудешь меня, как простила.

Апрель 1902

Там - в улице стоял какой-то дом,

И лестница крутая в тьму водила.

Там открывалась дверь, звеня стеклом,

Свет выбегал, - и снова тьма бродила.

Там в сумерках белел дверной навес

Под вывеской " Цветы", прикреплен болтом.

Там гул шагов терялся и исчез

На лестнице - при свете лампы жолтом.

Там наверху окно смотрело вниз,

Завешанное неподвижной шторой,

И, словно лоб наморщенный, карниз

Гримасу придавал стене - и взоры...

Там, в сумерках, дрожал в окошках свет,

И было пенье, музыка и танцы.

А с улицы - ни слов, ни звуков нет, -

И только стекол выступали глянцы.

По лестнице над сумрачным двором

Мелькала тень, и лампа чуть светила.

Вдруг открывалась дверь, звеня стеклом,

Свет выбегал, и снова тьма бродила.

1 мая 1902

Я и мир - снега, ручьи,

Солнце, песни, звезды, птицы,

Смутных мыслей вереницы -

Все подвластны, все - Твои!

Нам не страшен вечный плен,

Незаметна узость стен,

И от грани и до грани

Нам довольно содроганий,

Нам довольно перемен!

Возлюбить, возненавидеть

Мирозданья скрытый смысл,

Чёт и нечет мертвых числ, -

И вверху - Тебя увидеть!

10 мая 1902

Мы встречались с тобой на закате.

Ты веслом рассекала залив.

Я любил твое белое платье,

Утонченность мечты разлюбив.

Были странны безмолвные встречи.

Впереди - на песчаной косе

Загорались вечерние свечи.

Кто-то думал о бледной красе.

Приближений, сближений, сгорании

Не приемлет лазурная тишь...

Мы встречались в вечернем тумане,

Где у берега рябь и камыш.

Ни тоски, ни любви, ни обиды,

Всё померкло, прошло, отошло...

Белый стан, голоса панихиды

И твое золотое весло.

13 мая 1902

Тебя скрывали туманы,

И самый голос был слаб.

Я помню эти обманы,

Я помню, покорный раб.

Тебя венчала корона

Еще рассветных причуд.

Я помню ступени трона

И первый твой строгий суд.

Какие бледные платья!

Какая странная тишь!

И лилий полны объятья,

И ты без мысли глядишь...

Кто знает, где это было?

Куда упала Звезда?

Какие слова говорила,

Говорила ли ты тогда?

Но разве мог не узнать я

Белый речной цветок

И эти бледные платья,

И странный, белый намек?

Май 1902

Когда святого забвения

Кругом недвижная тишь, -

Ты смотришь в тихом томлении,

Речной раздвинув камыш.

Я эти травы зеленые

Люблю и в сонные дни.

Не в них ли мои потаенные,

Мои золотые огни?

Ты смотришь тихая, строгая,

В глаза прошедшей мечте.

Избрал иную дорогу я, -

Иду, - и песни не те...

Вот скоро вечер придвинется,

И ночь - навстречу судьбе:

Тогда мой путь опрокинется,

И я возвращусь к Тебе.

Май 1902

Ты не ушла. Но, может быть,

В своем непостижимом строе

Могла исчерпать и избыть

Всё мной любимое, земное...

И нет разлуки тяжелей:

Тебе, как роза, безответной,

Пою я, серый соловей,

В моей темнице многоцветной!

28 мая 1902

V. С. Шахматово. Лето 1902 года

Брожу в стенах монастыря,

Безрадостный и темный инок.

Чуть брежжит бледная заря, -

Слежу мелькания снежинок.

Ах, ночь длинна, заря бледна

На нашем севере угрюмом.

У занесенного окна

Упорным предаюся думам.

Один и тот же снег - белей

Нетронутой и вечной ризы.

И вечно бледный воск свечей,

И убеленные карнизы.

Мне странен холод здешних стен

И непонятна жизни бедность.

Меня пугает сонный плен

И братии мертвенная бледность.

Заря бледна и ночь долга,

Как ряд заутрень и обеден.

Ах, сам я бледен, как снега,

В упорной думе сердцем беден...

11 июня 1902. С. Шахматово

На ржавых петлях открываю ставни,

Вдыхаю сладко первые струи.

С горы спустился весь туман недавний

И, белый, обнял пажити мои.

Там рассвело, но солнце не всходило.

Я ожиданье чувствую вокруг.

Спи без тревог. Тебя не разбудила

Моя мечта, мой безмятежный друг.

Я бодрствую, задумчивый мечтатель:

У изголовья, в тайной ворожбе,

Твои черты, философ и ваятель,

Изображу и передам тебе.

Когда-нибудь в минуту, восхищенья

С ним заодно и на закате дня,

Даря ему свое изображенье,

Ты скажешь вскользь: - Как он любил меня!

Июнь 1902

Золотокудрый ангел дня

В ночную фею обратится,

Но и она уйдет, звеня,

Как мимолетный сон приснится.

Предел наш - синяя лазурь

И лоно матери земное.

В них тишина - предвестье бурь,

И бури - вестницы покоя.

Пока ты жив, - один закон

Младенцу, мудрецу и деве.

Зачем же, смертный, ты смущен

Преступным сном о божьем гневе?

Лето 1902

Пробивалась певучим потоком,

Уходила в немую лазурь,

Исчезала в просторе глубоком

Отдаленным мечтанием бурь.

Мы, забыты в стране одичалой,

Жили бедные, чуждые слез,

Трепетали, молились на скалы,

Не видали сгорающих роз,

Вдруг примчалась на север угрюмый,

В небывалой предстала красе,

Назвала себя смертною думой,

Солнце, месяц и звезды в косе.

Отошли облака и тревоги,

Всё житейское - в сладостной мгле,

Побежали святые дороги,

Словно небо вернулось к земле.

И на нашей земле одичалой

Мы постигли сгорания роз.

Злые думы и гордые скалы -

Всё растаяло в пламени слез.

1 июля 1902

199. НА СМЕРТЬ ДЕДА

(1 июля 1902 г. )

Мы вместе ждали смерти или сна.

Томительные проходили миги.

Вдруг ветерком пахнуло от окна,

Зашевелился лист Священной Книги.

Там старец шел - уже, как лунь, седой -

Походкой бодрою, с веселыми глазами,

Смеялся нам, и всё манил рукой,

И уходил знакомыми шагами.

И вдруг мы все, кто был, - и стар и млад -

Узнали в нем того, кто перед нами,

И, обернувшись с трепетом назад,

Застали прах с закрытыми глазами...

Но было сладко душу уследить

И в отходящей увидать веселье.

Пришел наш час - запомнить и любить,

И праздновать иное новоселье.

С. Шахматово

Не бойся умереть в пути.

Не бойся ни вражды, ни дружбы.

Внимай словам церковной службы,

Чтоб грани страха перейти.

Она сама к тебе сойдет.

Уже не будешь в рабстве тленном

Манить смеющийся восход

В обличьи бедном и смиренном.

Она и ты - один закон,

Одно веленье Высшей Воли.

Ты не навеки обречен

Отчаянной и смертной боли.

5 июля 1902

Имеющий невесту есть жених; а

друг жениха, стоящий и внимающий

ему, радостью радуется, слыша голое

жениха.

От Иоанна III, 29

Я, отрок, зажигаю свечи,

Огонь кадильный берегу.

Она без мысли и без речи

На том смеется берегу.

Люблю вечернее моленье

У белой церкви над рекой,

Передзакатное селенье

И сумрак мутно-голубой.

Покорный ласковому взгляду,

Любуюсь тайной красоты,

И за церковную ограду

Бросаю белые цветы.

Падет туманная завеса.

Жених сойдет из алтаря.

И от вершин зубчатых леса

Забрежжит брачная заря.

7 июля 1902

Говорили короткие речи,

К ночи ждали странных вестей.

Никто не вышел навстречу.

Я стоял один у дверей.

Подходили многие к дому,

Крича и плача навзрыд.

Все были мне незнакомы,

И меня не трогал их вид.

Все ждали какой-то вести.

Из отрывков слов я узнал

Сумасшедший бред о невесте,

О том, что кто-то бежал.

И, всходя на холмик за садом,

Все смотрели в синюю даль.

И каждый притворным взглядом

Показать старался печаль.

Я один не ушел от двери

И не смел войти и спросить.

Было сладко знать о потере,

Но смешно о ней говорить.

Так стоял один - без тревоги.

Смотрел на горы вдали.

А там - на крутой дороге -

Уж клубилось в красной пыли.

15 июля 1902

Сбежал с горы и замер в чаще.

Кругом мелькают фонари...

Как бьется сердце - злей и чаще!..

Меня проищут до зари.

Огонь болотный им неведом.

Мои глаза - глаза совы.

Пускай бегут за мною следом

Среди запутанной травы.

Мое болото их затянет,

Сомкнется Мутное кольцо

И, опрокинувшись, заглянет

Мой белый призрак им в лицо.

21 июля 1902

Я и молод, и свеж, и влюблен,

Я в тревоге, в тоске и в мольбе,

Зеленею, таинственный клен,

Неизменно склоненный к тебе.

Теплый ветер пройдет по листам -

Задрожат от молитвы стволы,

На лице, обращенном к звездам, -

Ароматные слезы хвалы.

Ты придешь под широкий шатер

В эти бледные сонные дни

Заглядеться на милый убор,

Размечтаться в зеленой тени.

Ты одна, влюблена и со мной,

Нашепчу я таинственный сон,

И до ночи - с тоскою, с тобой,

Я с тобой, зеленеющий клен.

31 июля 1902

Ужасен холод вечеров,

Их ветер, бьющийся в тревоге,

Несуществующих шагов

Тревожный шорох на дороге.

Холодная черта зари,

Как память близкого недуга

И верный знак, что мы внутри

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒