6. Викториана

Лондон. 1898

Альберт Гаррик ходил в учениках у Великого Ломбарди более десяти лет, и за это время маленький итальянец сделался для осиротевшего мальчика кем-то вроде второго отца. Но юный Альберт никогда не забывал своего истинного родителя, который пошел ради него на убийство, и прошло много лет, прежде чем его отпустили ночные кошмары об эпидемии холеры в Олд-Найчоле, так что он перестал со страхом высматривать пятна сухой кожи у себя на локтях или вглядываться в зеркало, пытаясь понять, не запали ли у него глаза.

Ломбарди заставлял его много работать, но не свирепствовал сверх меры и ни разу не ударил его, разве только парень и в самом деле заслуживал наказания. Они изъездили вдоль и поперек всю Англию, выступая в разных театрах, а однажды даже переправились на пароме из Дувра в Булонь и далее отправились в Париж с летними гастролями «Итальянского театра», где интермедии Ломбарди были вплетены в уличные сценки из оперы Верди. Ломбарди каждый вечер рыдал от восторга за кулисами до последнего акта и частенько повторял юному Альберту, что считает работу с Верди коронным завершением своей сценической карьеры.

«Всю свою жизнь я провел в поисках истинной магии, – сказал он несколько лет спустя, умирая от чахотки в их каморке в Ньюкасле-апон-Тайн. – И я нашел ее в музыке Верди, этого величайшего из итальянцев. Dio lo benedica^[13]».

Той же ночью Ломбарди скончался, вынудив своего ученика выйти вечером на подмостки вместо него. Тот вечер не принес ему всемирного успеха, однако большинство голубей выжило, что в итоге поощрило юного Альберта взять себе сценическое имя Ломбарди и продолжить дело своего наставника.

Гаррик унаследовал не только ангажемент учителя, но и его ассистентку. Сабина была самым экзотическим и прекрасным существом, которое Альберту довелось видеть, и он был влюблен в нее с того самого дня, когда впервые увидел, раскрыв рот, как она выходит живой и невредимой из стилизованного под египетский саркофаг ящика, распиленного Ломбарди надвое.

«Гарден-Отель». Монмут-стрит. Лондон. Сейчас

И теперь, в «Гарден-Отеле», едва взглянув на Шеврон Савано, Гаррик вдруг ощутил отголосок своей страстной юношеской любви.

«Как она похожа на Сабину», – думал Гаррик, не сводя глаз с девушки.

Взяв Шеви рукой за подбородок, он слегка откинул ее голову назад. «Просто поразительное сходство».

Но другая часть его мозга вмешалась: «Это лишь преходящее впечатление, ничего больше». И все же Гаррик был потрясен. Его решимость перерезать девчонке горло тут же испарилась, как утренний туман.

«Что со мной творится? »

Гаррик еще раз поклонился Шеви.

– Прошу прощения, мисс Савано. Мне нужно немного собраться с мыслями.

Гаррик выскочил из ванной и направился прямиком в мини-кухню, где стоял широкий и приземистый холодильник в американском стиле. Он решительно распахнул дверцу, и внутри, вместо полок с холодными закусками и напитками, обнаружил агента Уальдо Ганна, сидевшего скрючившись за пуленепробиваемым стеклом.

Из опыта Оранжа Гаррик знал, что этот фальшивый холодильник в действительности представлял собой индивидуальную спасательную камеру, защищенную не хуже, чем президентский бункер в подвале Белого дома.

Уальдо за стеклом трясся так, будто и в самом деле оказался в холодильнике, и дрожащими пальцами набирал номера на своем телефоне.

– Эта камера не числится в системе, верно, Уальдо? – сказал Гаррик. – Я вижу, вы хорошо позаботились о своей безопасности.

Он хлопнул дверцей с такой силой, что она отскочила и снова распахнулась. Тот факт, что Уальдо удалось спасти свою шкуру, вынуждало Гаррика уносить отсюда ноги быстрее, чем он рассчитывал. Теперь ФБР знает о его существовании и скоро начнет – как это у них называется? – погоню по горячим следам. Пожалуй, этот век стал для него небезопасным местом. Пора отправляться домой. «И никаких больше глупых чувств! – сказал он себе. – С ними покончено. Убей ее. Она слаба и беспомощна. Одного удара ножом в трахею будет более чем достаточно. Звук, конечно, при этом получается отвратительный, но ничего не поделаешь – слишком поздно, чтобы позволить угрызениям совести встать у меня на пути».

Гаррик на мгновение застыл на месте.

«Угрызения совести? Но у меня не бывает никаких угрызений».

И тут, в озарении самоанализа, ему все стало ясно.

«Это во мне говорит совесть Смарта. Он был неравнодушен к Савано, и его чувства воздействуют на мои нейроны, усиливая ощущение ложного сходства этой девчонки с Сабиной. Она такая же реинкарнация Сабины, как и Ее Величества королевы Виктории. Я убью ее и избавлюсь от врага».

Гаррик запасся оружием из арсенала ФБР, включая выкидной нож Даффа, который вышиб из его руки во время короткой схватки.

«Какая прелесть, – подумал Гаррик. – Качество оружия заметно возросло. Убивать в этом веке стало намного проще».

Чрезвычайно довольный этим обстоятельством, он направился в ванную с намерением немедленно заняться своей жуткой работой.

Шеви поддела ступней подбородок валяющегося без сознания агента Даффа и пыталась подтянуть его к себе, когда в дверном проеме возникла фигура Гаррика.

– Очень находчиво, агент. Вдруг у этого человека есть при себе что-нибудь острое? Никогда не знаешь, а?

Шеви воинственно уставилась на убийцу:

– Это вы убили их всех? Смарта, и его команду, и всех этих федералов снаружи?

Гаррик крутанул в руке нож.

– Не всех, – ответил он, кивнув на Даффа. – Пока еще.

Шеви убрала ногу, надеясь, что гибель минует хотя бы Даффа.

– Райли был прав насчет вас.

– О? – заинтересовался Гаррик, решив выслушать эту девицу, прежде чем заставить ее замолкнуть навеки. – И что же наговорил про меня мой сбившийся с пути ученик?

– Он сказал, что вас ничто не может остановить. Что вы пройдете через ад и рай, чтобы найти его.

Гаррик игриво взъерошил ладонью волосы Райли, и мальчик с трудом удержался, чтобы не отдернуть голову от этого прикосновения.

– Время и пространство, если быть точным, – сказал Гаррик. – И из этого путешествия прихватил кое-какие полезные знания и умения.

Произнося эти слова, Гаррик встал на колени и упер острие выкидного ножа в грудь Даффа.

– Но еще задолго до этой замечательной прогулки я усвоил важнейшее правило: никогда не оставлять свидетелей. Если только, конечно, я вдруг не решу посвятить себя добрым делам.

– Позвольте мне сделать это, наставник, – выпалил вдруг Райли. – Чтобы загладить свою вину за все свои ошибки и хлопоты, которые я вам доставил.

Гаррик был тронут, хотя по-прежнему насторожен.

– Ты что, решил наконец взяться за ум? Прямо сейчас?

– Ваш путь – единственный, – сказал Райли. – Сейчас я это понял. Для меня пришло время выбрать свою судьбу. И заставить фортуну быть на моей стороне.

Гаррик задумчиво постучал себя лезвием по подбородку, а затем наклонился, чтобы перерезать наручники Райли.

– Но учти, Райли, я сейчас не в настроении терпеть всякие глупости или колебания. Прикончи его побыстрее, и я буду считать тебя молодцом. В противном случае я поступлю с тобой как с врагом.

Райли принял протянутый нож.

– Я благодарен вам за этот шанс, наставник. Вы можете положиться на меня.

Шеви могла только надеяться, что раскаяние Райли притворно. Потому что если он и в самом деле готов пойти на что угодно, лишь бы сохранить себе жизнь, ему придется убить их обоих – и Даффа, и ее. В любом случае разумно было изобразить возмущение.

– Не делай этого, малыш, – предупредила она. – Если ты убьешь федерала, тебя из-под земли достанут. Тебе нигде не скрыться.

Гаррик лукаво ухмыльнулся:

– Неужели? А по-моему, есть одно надежное место, агент. Или, правильнее сказать, время?

Райли сжал рукоять ножа в кулаке и сделал такой молниеносный выпад, что даже Гаррик изумленно приподнял брови. Крутанув нож в ладони, он с безошибочной точностью нанес удар ровно между третьим и четвертым ребром Даффа, прямо напротив сердца. На месте удара на рубашке агента алым маком расцвело кровавое пятно, которое стало быстро расплываться.

– Вот, – сказал Райли чуть дрогнувшим голосом, – готово. И ничего в этом нет трудного. Вторую мне тоже прикончить? Прах к праху, как вы всегда говорите, наставник.

– Убийца! – закричала Шеви, пытаясь пнуть Райли ногой, но Гаррик ловко блокировал ее удар ладонью.

– Молодец, мальчик, отличился. Очень чистый укол. Клинок прошел прямо как горячая кочерга сквозь снег.

– Теперь девушку, наставник?

– Нет, – сказал Гаррик, отбирая у мальчика нож. – Хотя этот удар повязал тебя со мной кровью, с этим делом я должен управиться сам.

Жесткими, как стальные щипцы, пальцами Гаррик ухватил Шеви за подбородок, запрокинул ей голову, аккуратно снял с шеи пульт и приставил лезвие к горлу девушки.

Шеви вздрогнула, и в это мгновение вся ее жизнь пронеслась у нее перед глазами – именно так, как обычно говорят в фильмах.

Она увидела лицо школьного учителя, доброе и встревоженное, когда он вытаскивал ее из зарослей колючек во время похода в каньон Топанга. Она увидела, как ее отец поддает газу на мотоцикле на крутом повороте Тихоокеанского шоссе – теперь-то она знала, что он уже никогда не вернется из этой поездки, потому что его топливный бак взорвался, когда он проносился через Венис-Бич. И еще она увидела свою подругу Никки, оседлавшую огромную волну на Кросс-Крик-Бич, увидела, как она тянется руками к небу, словно хочет ухватиться за облако.

Яркие картины прошлого поблекли, а Шеви с удивлением обнаружила, что все еще жива. Гаррик нависал над ней, сгорбив спину, и мышцы в углах его рта подрагивали, искажая лицо мучительной гримасой. Лицо человека, сражающегося со своими демонами.

«Ты должен одержать верх, Альберт Гаррик, – думал он. – Ты и только ты хозяин своему разуму».

Шеви замерла, боясь сделать вдох. Малейшее движение – и ее нежное горло натолкнулось бы на острое, как бритва, лезвие.

«Сделай же это, – велел себе Гаррик. – Всего один разрез. Прах к праху».

Райли увидел возможность сыграть на нерешительности Гаррика.

– Наставник, оставьте вы эту девчонку. Вы ведь явились сюда за мной. Отпустите ее, и пойдемте отсюда.

Гаррик обернулся к мальчику, нацелив острие ножа в его глаз.

– Это ты верно сказал, парень. Я явился за тобой, и ты доказал, что стоишь этого. А теперь сделай кое-что полезное и проверь, не бьется ли сердце у кого-нибудь из тех джентльменов.

Райли нерешительно покосился на дверь.

– Нам еще нужно как-то выпутаться из этой истории, наставник. Может, нам бы пригодился заложник?

Гаррик ухватился за эту идею, как дающую ему законное основание не убивать девушку прямо сейчас.

– Возможно, заложник нам действительно пригодится. Однако я опасаюсь, как бы она не начала ерепениться, когда увидит подходящую возможность.

– Я ручаюсь за нее, – сказал Райли.

– Ты понимаешь, что говоришь? – холодно вопросил Гаррик. – Ты готов расплачиваться за ее преступления? Принять на себя ее наказание? А ведь ты и сам все еще топчешься на самом краешке бездны после своей попытки сбежать от меня, даже после сегодняшнего весьма успешного убийства. Я не намерен больше допускать даже и намека на неповиновение.

– Я понял, наставник. Но, может быть, она сможет помочь нам.

Гаррик прищурил один глаз, уставившись вторым в лицо мальчику.

– Нам, ты сказал? Значит, теперь ты говоришь о нас?

Райли ожидал решения наставника, затаив дыхание. Он знал, что Гаррик мог бы без колебаний убить Шеви просто для того, чтобы придать большую доходчивость своим доводам, но что-то удерживало его от этого шага.

«Я был прав, Гаррик изменился, – думал Райли. – Его осанка, его мускулатура. Даже голос у него стал какой-то другой».

– Что ж, прекрасно, – произнес Гаррик после мучительной паузы. – Прихватим девчонку с собой. Но если она попытается предать меня… вы оба за это заплатите.

Райли постарался скрыть вздох облегчения. Как хорошо, что Шеви останется в живых! Даже если сама она убьет его при первой возможности.

Гаррик глянул на нее сверху.

– Девочка, твои мысли прозрачны для меня, как витрины в «Фортнум-энд-Мэйсон»^[14]. Ты сейчас думаешь, что пока ты жива, всегда остается надежда на побег. – Гаррик наклонился к ней и медленно очертил линию ее брови острием ножа. – Оставь всякую надежду, – прошептал он. – Потому что надежда оставила тебя.

Шеви сразу ему поверила. И мальчик тоже.

Заполучив Райли обратно, Гаррик неимоверно оживился. Теперь у него снова была аудитория, причем даже увеличившаяся в два раза.

– Число зрительских мест выросло на сто процентов, – прокомментировал он, обращаясь к Райли, когда они катили в такси в сторону Бэдфорд-сквер. – Должно получиться отличное шоу.

Шеви и Райли сидели напротив него на откидных сиденьях. Шеви подавленно молчала, вспоминая, как ей пришлось перешагивать через полдюжины трупов в гостиничном номере.

«Пусть Дафф был ничтожеством, – думала она. – Но он все-таки был человеком».

Шеви никогда еще не приходилось видеть столько смертей, и она была шокирована ими сильнее, чем ожидала от себя в боевой обстановке. Единственным ее утешением был Уальдо, целый и невредимый в своем убежище.

«По крайней мере, хоть Уальдо знает, что я не убийца».

Но этот ободряющий факт не мог исцелить от удара, потрясшего ее душу.

Райли, со своей стороны, прожил всю жизнь в Лондоне времен королевы Виктории, когда убийства случались реже, но жизнь ценилась куда дешевле. Многие дети из бедных семей умирали при рождении; если же им удавалось пережить младенчество, холера, оспа, скарлатина и коклюш оставляли им не так уж много шансов дотянуть хотя бы до пяти лет. Райли случалось сталкиваться с работой Мрачного Жнеца столько раз, что он бы сбился со счета.

«Жизнь и смерть – два конца одного и того же пути, – сказал ему как-то Гаррик. – Нечему радоваться, не о чем скорбеть».

И Райли велел себе сохранять бдительность и осторожность, иначе ему и мисс Савано придется слишком рано добраться до конца своего собственного пути.

«Однажды я позволю себе оплакать все души, которые загубил Альберт Гаррик, – подумал он. – Но не сегодня. Сегодняшний день будет отдан борьбе».

Было раннее утро, и пустынные улицы оживляли только самые стойкие из припозднившихся ночных кутил и уборщики из городских служб, сновавшие по Тоттенхем-Корт-Роуд под присмотром расхаживающих парами дежурных полицейских. Уборочные машины шелестели по мостовым круговыми щетками, окатывая прохожих брызгами грязной воды, в витринах магазинов электроники служащие включали тысячи телевизоров и компьютерных мониторов.

– Какая чудесная теплая погода, – заметил Гаррик, убирая сложенный нож в нагрудный карман, чтобы Шеви не забывала, что он всегда наготове и способен на многое. – Какое сейчас время года?

– Лето, – угрюмо буркнула Шеви.

Гаррик вздохнул, и его черты начали расплываться, как тающее масло, пока его лицо снова не стало его собственным.

«Лицо бухгалтера, – подумала Шеви. – Или учителя географии. Никак не безжалостного убийцы».

Гаррик игриво ущипнул Райли за плечо.

– Ах… лето в Лондоне без терзающего ноздри запаха помоев, и мы наконец-то полноценные партнеры. Что может быть лучше? Даже немного жаль, что нам приходится отправляться домой, верно, мальчик?

– А почему вы хотите вернуться? – спросила Шеви.

Гаррик потеребил пульт на своей шее.

– Несмотря на мои новообретенные исключительные способности, этот мир нов для меня. Здесь я в невыгодном положении, и к тому же меня преследуют. Когда же я вернусь в свое собственное время, весь Лондон будет у моих ног. Только представьте себе, чего я смогу достичь с моими знаниями о будущем? Если взять только сферу оружия, мне и то по силам полностью изменить мир.

– Психопат, мечтающий поработить всю планету. Как оригинально.

Райли коротко выдохнул, ожидая мгновенного наказания за столь непочтительное замечание, но, к его удивлению, наставник как будто даже наслаждался перепалкой.

Гаррик хлопнул себя по бедру.

– Честное слово, Шеврон, с вами не соскучишься. Ставки против вас выше, чем Лондонский Тауэр, а вам все еще хватает смелости дерзить. Неудивительно, что Феликс был к вам неравнодушен.

Шеви поперхнулась.

– Феликс? Неравнодушен ко мне? Ерунда. Вас дезинформировали.

– Феликс и я, знаете ли… очень сблизились перед тем, как он умер, – туманно выразился Гаррик. – Феликс положительно был влюблен в вас, хотя сам толком этого не понимал.

– Ага, значит, он не понимал, а вы понимаете?

Гаррик прикрыл самодовольную улыбку ладонью.

– В какой-то мере так и есть.

Однако улыбка фокусника испарилась, как только они завернули за угол на Бэдфорд-сквер, откуда стал виден дом на Бэйли-стрит. Ограда у дома была перетянута крест-накрест желтой полицейской лентой, а перед входом толпились агенты ФБР в синих куртках бок о бок с сотрудниками городской полиции, держащими наперевес автоматы. Судя по всему, Уальдо направил часть оперативных сил ФБР на Бэдфорд-сквер и к тому же поднял на ноги местную полицию.

– Лучше бы мы шли пешком, – сказала Шеви. – Тогда оказались бы на месте быстрее.

Гаррик прикусил костяшки пальцев.

– Помолчи, девчонка. Не вынуждай меня совершать убийство ради минуты тишины.

Гаррик вперил взгляд в толпу вооруженных до зубов служителей закона.

«Даже человек моих талантов и опыта едва ли может одолеть всю полицию сразу, – заключил он, – особенно если она вооружена автоматами. Хотя, согласно соображениям Смарта, полицейские слишком уж связаны требованиями конституции. Кажется, теперь они даже не имеют права сбрасывать в Темзу уличных бродяг. Но даже в этом случае они без колебаний пристрелят убийцу, предпринявшего попытку проникнуть в охраняемое здание».

Пока Гаррик размышлял, Райли рискнул бросить взгляд на Шеви. Губы у нее были сжаты, а мышцы напряжены, хотя внешне она старалась казаться расслабленной. Райли стало ясно, что она собирается использовать шанс на спасение, попытавшись напасть на Гаррика в тесном пространстве автомобиля.

«Она уверена, что я на его стороне, – подумал он. – А я не могу разубедить ее, не вызвав подозрений у Гаррика».

Гаррик, судя по всему, тоже раскусил намерения Шеви и ткнул пальцем в Райли:

– Райли, скажи нашей новой приятельнице, чтобы она пересмотрела свои ближайшие планы. Если она предпримет хоть какие-то агрессивные действия, я выпотрошу ее прежде, чем она успеет отстегнуть ремень безопасности, и назло ей прикончу еще и таксиста.

К счастью, таксиста отделял от салона лист стеклопластика, так что он не догадывался, что его жизнь стала предметом торга.

– Прибыли, приятель, – сказал тот, обернувшись через плечо. – Вот она, Бэйли-стрит. Тут можно встретить полно всяких знаменитостей. Вон тот особняк на углу ушел в прошлом месяце за сорок миллионов фунтов. Никакой кризис эти особняки не берет, все дорожают и дорожают. Это я вам от чистого сердца говорю, за бесплатно.

Гаррик округлил глаза.

– Как я вижу, болтливость лондонских извозчиков с годами не меняется. – Водитель, – окликнул он таксиста, постучав в прозрачный пластик, – у меня для вас новое задание. Отвезите-ка нас в «Уолсли». Один друг говорил мне об этом кафе, и мне кажется, что для нашей проголодавшейся компании это как раз то, что нужно. Вниз по Пиккадилли, будьте любезны, мне бы не хотелось, чтобы вы возили нас как туристов.

– Не беспокойтесь, сэр, – откликнулся таксист, – я знаю этот город лучше, чем моя жена знает содержимое моего бумажника. Хоть режьте меня, если я попытаюсь вас надуть.

Гаррик отклонился от стекла, скрывая лицо, когда они покатили мимо вооруженных полицейских.

– Именно это я и сделаю, – негромко сказал он.

К тому времени, когда такси подъехало к «Уолсли», ресторан уже был открыт для посетителей, желающих позавтракать. Гаррик выбрал кабинку у окна и долго изучал меню, издавая довольные восклицания, которые привлекли к нему внимание других гостей.

– Ну, что скажешь, сынок? Кеджери или копченая рыба? А почему бы не то и другое сразу, а? В конце концов, у нас есть повод.

Шеви притулилась возле окна, оказавшись зажатой между стеклом, подмастерьем фокусника и столом.

«Я должна что-то предпринять, – думала она. – Последнее задание, которое дал мне Оранж, было сберечь пульт. Я не могу провалить еще одну миссию. Я должна вернуть пульт во что бы то ни стало. И на помощь Райли рассчитывать не приходится».

Всякое сходство Гаррика со Смартом окончательно исчезло. Человек, сидевший перед ней, был самым что ни на есть настоящим фокусником из прошлого, и в доказательство этого он очаровал официантку, достав солонку из-за ее уха, и платиновую карту «Мастеркард» Феликса Смарта из-за своего собственного.

– Полагаю, в нынешние времена эта штука используется вместо денег, – сказал он, и его выговор чем-то напомнил старые черно-белые фильмы о Шерлоке Холмсе. – Не забудьте прибавить себе десять процентов чаевых, милочка. Вы такая славная.

Официантку такими чаевыми было не удивить.

– Думаю, я достаточно славная для двадцати процентов, – заявила она, не потрудившись даже улыбнуться.

Гаррик величественно взмахнул рукой.

– А почему не тридцать? – сказал он. – Мы, Смарты, люди щедрые.

Девушка вынула из кармашка передника ручку и приняла заказ Гаррика. Для начала фокусник пожелал отведать яйца в трех видах: всмятку, глазунью и омлет. Затем кеджери и копченую лососину. Тосты, кексы и американские оладьи с кленовым сиропом. Сосиски, бекон и картофельную запеканку. Овсянку и мюсли. Апельсиновый сок, грейпфрутовый сок и большой кофейник черного кофе. Райли выбрал для себя чашку горячего шоколада и полный английский завтрак. Шеви заказала стакан воды.

«Судя по всему, убийства вызывают аппетит», – подумала она.

– Не голодны, агент? – спросил ее Гаррик.

Шеви натянуто улыбнулась:

– Мне что-то не по себе. Должно быть, от обилия трупов.

Гаррик подмигнул Райли.

– К этому вы постепенно привыкнете. Взгляните хоть на моего бывшего ученика, а теперь партнера. Он ни за что не откажется от бекона, хоть бы у дверей его дожидался палач.

– Возможно, так и есть, – сказала Шеви. – Так обычно и бывает с теми, кто убивает всех встречных.

– Вас я еще не убил, мисс Савано. Быть может, после завтрака, а?

Райли сидел молча, не встревая в перепалку. Ему хотелось только спать и, быть может, увидеть во сне пляж и рыжеволосого мальчишку.

Следи за волной – а не то она может сбить тебя с ног.

В самом ли деле мальчишка произнес эти слова, или все эти воспоминания из прошлого – лишь порождения его собственного разума? Райли встряхнул головой, разгоняя привычный туман, который окутывал его мозг всякий раз, когда он оказывался рядом с Гарриком. Обычно он отпускал свое сознание грезить о чем-то отвлеченном, но сегодня он не мог себе этого позволить. На карту была поставлена жизнь Шеви. Впрочем, как и его собственная.

Меньше всего на свете Райли сейчас хотелось жирного жареного мяса, но его тело испытывало голод, а как частенько говаривал Гаррик, «Наедайся, мальчик. Может статься, твоя следующая трапеза будет последней».

– Тебе нужно поесть, Шеви.

Рука Гаррика стрелой метнулась над столом и вцепилась Райли в ухо.

– Шеви? Ты кем себя вообразил, сынок? Принцем Уэльским? Разве так следует обращаться к леди? Для тебя она агент Савано или мисс.

На Шеви это не произвело особого впечатления:

– Ух ты, какие манеры. Круто. Я думала, вы обычный убийца-психопат, но ваша вежливость сразила меня наповал.

Гаррик вздохнул, словно строптивость девушки ему уже прискучила.

– Эта затянувшаяся мелодрама начинает слегка утомлять. Как бы мне убедить вас вести себя более цивилизованно, хотя бы пока мы за столом?

Правило психологии 101: добейся, чтобы объект заговорил о себе. Любая усвоенная информация может в дальнейшем оказаться полезной. Если, конечно, оно будет, это дальнейшее.

– Вы могли бы сказать мне, кто вы такой на самом деле.

Гаррик отнесся к вопросу серьезно. Конечно, было бы очень приятно поделиться всеми подробностями своего чудесного преображения, но, опять же, слишком много знаний – слишком много силы, поэтому лучше ограничиться самыми общими словами.

– Мне известно, что Феликс изложил вам основы. Червоточины в пространстве-времени и все такое прочее. Когда я и Феликс перемещались по временному тоннелю, мы слились в одно целое. Я по-прежнему контролирую свою личность, но Феликс определенно стал частью меня.

– Вы убили его?

– Скажем так – я убил большую его часть. Но прошу заметить, что это была самооборона: он успел активировать бомбу.

– Значит, вы можете делать всякие штуки с помощью того, что осталось от Феликса?

– Трюки? Ах да, разумеется. Трюки. Дамы обожают волшебные фокусы. Задумайте карту.

Шеви вытаращила глаза:

– О, ради бога.

– Нет-нет, мадмуазель, я совершенно серьезно. Представьте себе карту. Или, как вы, американцы, любите говорить, визуализируйте ее.

Шеви ничего не могла с собой поделать. Перед ее мысленным взором тут же возникла королева червей. Так назывался любимый бар ее отца на Тихоокеанском шоссе.

Гаррик щелкнул пальцами.

– Знаю. Вы представили себе пиковый туз. Карту, которая означает неотвратимую и мучительную смерть.

– Ничего подобного, – возразила Шеви.

Гаррик крутанул в пальцах нож для масла.

– А теперь да, – только и сказал он.

Прямо сказать, фокус был довольно дешевый, Гаррик и сам понимал это, но он вырос на подмостках, и театральность была у него в крови.

Принесли еду, и Гаррик принялся за нее с нескрываемым удовольствием, даже посмеиваясь иногда, отщипывая куски то с одной, то с другой тарелки: то макал сосиски в кленовый сироп, то мазал запеканку горячим шоколадом, одним словом, вел себя как расшалившийся ребенок.

– Превосходно, – заявил он. – Все свежее, никакого песка на зубах. Каждое блюдо чудесно пахнет, и все, что должно быть горячим, действительно горячее.

Шеви в упор смотрела на фокусника, стараясь приметить каждую деталь его облика и манеры поведения, чтобы как следует их запомнить.

«Среднего возраста. Может, сорок с небольшим, трудно сказать точнее. Лицо бледное. Зубы кажутся чуть длинноватыми, пожелтевшие. Глаза темные. Может, синие, глубоко посаженные, с выступающими бровями. Волосы черные, начинают седеть. Длинные, прямые. Худощавого сложения, но жилистый. Ничего, что выглядело бы явно угрожающим. Если бы снимали фильм о злодее викторианских времен, главная роль ему бы точно не досталась».

«Я непременно получу свой шанс», – думала Шеви, но каждый раз, когда она собиралась броситься на фокусника, тот сразу догадывался о ее намерениях. Как будто мог читать ее мысли.

– Сейчас вы размышляете, способен ли я читать ваши мысли, – сказал вдруг Гаррик, махнув в ее сторону куском сосиски. – Признаюсь откровенно – нет, не способен, но я обладаю некоторым опытом в науке расшифровывать намерения человека по тому, как он двигается, или по выражению его лица. Кажется, вы это называете языком тела. И ваши агрессивные намерения так же очевидны, как набранный крупным шрифтом заголовок «Таймс».

Шеви метнула на него злобный взгляд:

– Правда? И что же мое выражение лица говорит вам сейчас?

– В ФБР часто используют выражение допустимый побочный ущерб, – спокойно продолжал Гаррик. – Если нам придется вступить в схватку здесь, я могу гарантировать, что по меньшей мере полдюжины человек из местной публики будет убито. Если же вы причините мне серьезное беспокойство, их число может вырасти до десяти. Феликс заверил меня, что вы обладаете некоторыми боевыми навыками, но сейчас вы безоружны, а у меня при себе три пистолета и нож. Как вы думаете, в Бюро похвалят вас за то, что вы спровоцировали меня в людном ресторане?

Гаррик был прав, и Шеви это прекрасно понимала. Она не может позволить себе агрессию в общественном месте.

Гаррик снова обо всем догадался по ее лицу.

– Поздравляю, агент, вы приняли правильное решение. В конце концов, вокруг нас живые люди. У них есть семьи, есть любимые.

Гаррик вдруг вздрогнул, словно пораженный какой-то мыслью. Его собственные слова натолкнулись на воспоминания Смарта.

– Любимые, – повторил он, вытянув из-под рубашки пульт. – Феликс знал, что после того, как его мать умерла, у его отца появилась подруга, где-то здесь, в Лондоне. Чарльз Смарт никогда не называл ее имени, и Феликс полагал, что раз его отец исчез в прошлом, вся эта история закончилась. Но мне доводилось шпионить за многими любвеобильными типами, и я знаю, что страсть может завести мужчину куда угодно. – Гаррик сделал паузу, вертя пульт в длинных проворных пальцах. – Его отец построил в Лондоне еще один аппарат, но Феликс так и не смог его отыскать. И сдается мне, как знатоку человеческих слабостей и недостатков, что нет более веской причины построить запасной аппарат и шмыгать то и дело назад в этот век, чем наличие сердечной привязанности.

Гаррик активировал дисплей пульта и пощелкал кнопкой меню, пока не отыскал список перемещений.

– Итак, мы имеем несколько прыжков с Бэдфорд-сквер, чего и следовало ожидать, причем последний приходится на начало 1980-х. С этим все ясно, но здесь есть еще кое-какие координаты. Более дюжины перемещений в обоих направлениях, все связаны с одним и тем же местом. Ах, Смарт, ах ты, похотливый кобель. Кто бы ни была эта женщина, мы должны непременно навестить ее.

Гаррик снова заправил пульт под рубашку.

– Райли, сынок. Мы наконец отыскали наш путь домой.

Райли промолчал, но его глаза ясно говорили: «Я тебе не сын».

Странно, но Гаррик не прочел этого по его лицу.

Они покинули «Уолсли» бок о бок, как дружная семья, и зашагали мимо «Ритца» и дальше к Пиккадилли. Гаррик наслаждался, подставляя лицо утреннему солнцу, тогда как Шеви двигалась скованно от напряжения, а Райли еле волок ноги, будто находился в полном изнеможении. На самом деле он немного преувеличивал свою усталость, чтобы Гаррик не приставал к нему с разговорами и дал ему возможность спокойно поразмышлять.

«Хорошо бы как-нибудь подать сигнал агенту Савано, – думал он. – Мы сможем сбежать, только если будем действовать сообща».

Он сделал попытку перехватить взгляд Шеви, но та полностью погрузилась в собственные мысли.

«К этому времени Гаррика уже наверняка объявили в розыск, – думала она. Возможно, кто-нибудь его опознает».

Однако последнее было сомнительно, потому что Гаррик уже совсем не походил на агента Оранжа. Единственные люди, которые знали, как Гаррик выглядит на самом деле, шагали рядом с ним, и похоже, что Райли уже выбрал, на чьей стороне ему быть. И при имеющихся обстоятельствах она не стала бы осуждать парня за этот выбор, если бы только он не убил ее сослуживца.

Ко времени открытия магазинов центральная часть города стала заполняться людьми, и на улицах, несмотря на плату за въезд на перегруженную территорию, было не протолкнуться от машин, еле ползущих бампер к бамперу. День обещал быть погожим: серебристо-серое утреннее небо постепенно голубело, а свежий ветерок вселил бы бодрость даже в самого пресыщенного путешественника во времени. Пока их невероятная троица шествовала через Мэйфэйр^[15], Шеви вопреки всему надеялась, что кто-нибудь из Бюро уже выследил их и где-нибудь на крыше засел снайпер, целясь Гаррику в макушку.

«Напрасные мечты. И даже если кто-нибудь выстрелит в это существо по имени Гаррик, возможно, пуля не причинит ему вреда. Только разозлит его. И кто знает, на что способен этот человек в гневе? »

Шеви встряхнулась, приказав себе не сдаваться. Одно из главных правил Корда Валликозе гласило: что бы ни происходило, всегда есть шанс, который только ждет, чтобы его заметили; агент должен быть полностью готов действовать, когда этот шанс представится.

«Только бы держаться подальше от прошлого, – подумала она. – Я не собираюсь отправляться в прошлое».

Однако, хотя разум Шеви не допускал даже мысли о путешествии во времени, подсознательно девушка понимала, что, если прыжок в прошлое позволит ей сбежать от этого чокнутого фокусника, она сама бросится очертя голову в первую же подвернувшуюся червоточину.

Они прибыли в место, соответствующее координатам на пульте, так и не столкнувшись со снайперским выстрелом или какими другими происшествиями. Гаррик крепко держал своих заложников за шеи, впившись длинными ногтями в воротники.

– Известно ли вам, агент Савано, – заговорил он в тоне дружеской беседы, – что сейчас я могу убить вас любым из своих пальцев?

Демонстрируя, какими именно пальцами, он еще глубже впился ногтями в тело Шеви.

– У меня есть свой фирменный секрет: последние десять лет я регулярно покрываю свои ногти мебельным лаком, поэтому они тверды, как сталь, и остры, как бритва брадобрея. Ногтем большого пальца я могу вскрыть любой сверток и незаметно за спиной исследовать его содержимое, как я делал в моем знаменитом фокусе с ясновидением. Я никогда не рассказывал об этом ни единой живой душе, но что-то в вас есть особенное, что побуждает меня делиться самым сокровенным.

Шеви не слишком обрадовалась, что ей приходится выслушивать тайны фокусника: это невольно наводило на мысль, что он не собирается оставлять ее в живых.

Райли глянул вперед вдоль улицы:

– Мы уже пришли, наставник? Отсюда мы отправимся домой?

Они прибыли на улицу Полумесяца, которая выглядела в точности так, как обычно показывают улицы Мэйфэйра в разгар лета в кино: ряд старинных пятиэтажных особняков, в которых помещались небольшие уютные магазинчики, кафе и пабы. В это утреннее время улица была пустынна, только на тротуарах еще громоздились груды картонных коробок и прочий хлам, ожидающий прибытия мусоровозов. Какая-то пожилая дама в высоких резиновых сапогах смывала из шланга грязь с крыльца антикварной лавки.

– Интересно, где сейчас лучше всего покупать антиквариат? – задал вопрос Гаррик.

«В прошлом», – подумала Шеви, внезапно испугавшись за судьбу пожилой дамы.

Она почувствовала, как хватка Гаррика на ее загривке немного ослабевает по мере того, как его пальцы становятся чуть короче. Подняв взгляд, она увидела, что Гаррик сгорбился, сотрясаясь всем телом, как будто в приступе беззвучного кашля. С каждым новым спазмом его физический облик чуть-чуть менялся, пока он снова не стал похож на Феликса Смарта.

«Это и был мой шанс, – сообразила Шеви, – а я просто стояла и пялилась, как дурочка».

Пальцы Гаррика снова впились в ее плечо.

– Сейчас и надо было действовать, агент, – сказал он, смахивая с бровей капли пота. – Эти метаморфозы отнимают кучу сил, ей-богу.

– Прошу прощения, мадам, – сказал он, обращаясь к пожилой леди. – Быть может, вы сможете помочь мне?

Дама не сочла нужным отвлечься от своего занятия.

– Я смогу помочь вам начиная с девяти. Магазин открывается ровно в девять. Большинство вещей в лавке и так довольно старые, так что лишние тридцать минут мало что изменят.

Гаррик ткнул пальцем в витрину:

– Я вижу, вы специализируетесь на Викторианской эпохе.

Дама отпустила рычаг поливального шланга и воззрилась на Гаррика.

– Верно. И я буду точно так же специализироваться на ней ровно в девять.

Возможно, ее запасы сарказма на этом еще не иссякли, но тут Гаррик повернулся к ней лицом, и ее тон вдруг изменился:

– Погодите-ка минутку. Я не…

Ее глаза расширились, словно она пыталась ухватить какое-то мимолетное воспоминание.

– Ваше лицо. Оно кажется мне знакомым…

Гаррик улыбнулся самым искренним образом:

– Люди часто говорят, что я похож на своего отца.

Дама выронила шланг.

– О… О боже. Феликс? Вы Феликс, верно?

– Да, я Феликс, – произнес Гаррик с такой торжественностью, будто объявлял себя новым мессией.

– О господи. О боже. Феликс.

Лицо женщины полностью преобразилось: вместо циничной продавщицы перед ними стояла просто взволнованная и растерянная женщина с широко раскрытыми глазами.

– Ваш отец говорил, что однажды вы можете прийти ко мне.

– И я пришел, – сказал Гаррик, кладя руку ей на плечо.

– Да, вы пришли. Ясно как день.

Она судорожно вздохнула, тут же приняв озабоченный вид.

– О, вы, наверное, голодны? Или хотите пить? А ваши юные друзья? Наверное, они тоже проголодались и не откажутся выпить чаю.

Гаррик слегка пожал плечами, как бы говоря: «Конечно, мы умираем от голода и жажды, но я слишком воспитан, чтобы признаться в этом».

– Вы непременно должны войти. Пожалуйста, проходите же скорее.

Женщина вынула из-под рабочего халата ключ на цепочке и дрожащей рукой отперла входную дверь лавки.

– Но, мадам, – улыбнулся Гаррик, – ведь еще нет девяти.

Дама прекрасно поняла, что над ней подтрунивают.

– О, у вас, Смартов, вечно все разговоры только о времени, – она протянула руку в перчатке. – Я Виктория. Ваш отец и я… дружим.

На мгновение на лице Феликса Смарта блеснули глаза Гаррика.

– Что ж, полагаю, мы прибыли именно туда, куда нужно, – сказал он, наклоняясь и целуя Викторию в щеку.

Не только саму хозяйку звали Викторией: весь ее магазин назывался «Викториана». Когда она провела их через парадную дверь внутрь лавки, Райли не смог удержаться от восклицания: он словно шагнул назад в свое собственное время, но только без привычного запаха животных, зловония нечистот и ощущения вездесущей смерти, к которым он вовсе не испытывал такой уж сильной привязанности, даже несмотря на текущие обстоятельства.

«Я всю жизнь прожил в тени смерти», – подумал он, чувствуя, что его сердце запрыгало, как поршень парового двигателя, при виде латунных подставок для дров – почти точь-в-точь таких же, какие стояли в их с Гарриком собственном камине в Холборне.

«И где-то здесь находятся врата, ведущие обратно в тот мир».

В отличие от своего наставника, Райли не рвался к родному очагу в девятнадцатый век. За истекшую ночь он не только насмотрелся на разные чудеса, но и успел почувствовать, хоть и весьма мимолетно, ощущение свободы, которое пришлось ему по вкусу.

«Я мог бы жить в этом будущем, полном удивительных вещей… если бы только Гаррик отпустил меня».

Но Райли знал, что хозяин может освободить его только одним-единственным способом.

Дама провела их через основное помещение лавки, где солнце янтарными бликами играло на теплом дереве. Маленький салон был обставлен в стиле викторианской гостиной, с той только разницей, что каждую вещь здесь можно было не только потрогать, но и купить. На всех предметах обстановки висели неприметные ярлычки, но никаких цен. Если вы спрашиваете о цене, значит, вы на полпути к покупке.

Познания Шеви об антиквариате легко уместились бы на оборотной стороне почтовой открытки. Самая старая вещь, которой ей доводилось обладать, была изготовленная в 1970-х доска для серфинга, некогда принадлежавшая чемпиону мира Питеру Тоуненду, однако даже она сразу могла бы сказать, что выставленные в лавке вещи не из дешевых. От них так и веяло историей, и, глядя на какое-нибудь старинное бюро, невозможно было не задаваться вопросом, кто же некогда писал письма на его откидной крышке.

– Какой чудесный у вас магазин, – сказал Гаррик, весь лучась обаянием и вежливостью. – И все вещи в превосходном состоянии. – Он потрогал кожаную подушку на угловатом кресле с откидной спинкой, которое по сравнению с остальными предметами мебели выглядело более строгим и не таким декоративным. – Скажите, Виктория, это Уильям Моррис?

Виктория приблизилась к креслу, сняла с него подушку и с нежностью прижала ее к груди, как ребенка.

– Да. Одна из самых первых его работ. Последняя вещь, которую ваш отец прислал мне.

– Выглядит старой, – заметил Гаррик, тронув зернистую кожу пальцем. – Разве она не должна быть почти новой?

Виктория положила подушку на место.

– Ах, знаете, в этом-то и заключается гений вашего отца. Дополнительные расходы энергии на транспортировку этого кресла из девятнадцатого века были бы просто непомерными, поэтому Чарльз просто выкупил один луг в Гринвиче, который, как ему было известно, так и останется незастроенным, и припрятывал вещи в подземном тайнике. А при каждой встрече приносил небольшой ярлычок с инструкциями. Это была его версия подарков, вместо дежурных роз и шампанского.

Она нежно погладила ярлык на кресле кончиком пальца.

– Как видите, я до сих пор использую эти ярлыки. Помогает мне держаться в ожидании его следующего появления.

– У вас очень особенные отношения, – сказал Гаррик, и даже для тренированного уха Шеви голос убийцы звучал искренне, даже растроганно.

Виктория ласково коснулась его щеки, прошуршав пальцами по отрастающей щетине.

– Правда, так и есть. И в следующий раз, когда он придет, я отправлюсь вместе с ним. Навсегда. Я уже полгода принимаю бисфосфонаты для укрепления костей. Мы собираемся пожениться.

Глаза Виктории блеснули радостным возбуждением, но, в силу своего воспитания, она сразу поняла, что сыну ее избранника, возможно, неприятно услышать эту новость.

– Я понимаю, Феликс, что вам, наверное, нелегко узнать об этом. Но ваш отец был так одинок – и он так скучал по вам. Он старался присматривать за вами издали, но вступать в контакт с вами считал слишком опасным. Чарльз говорил, что, если вы когда-нибудь отыщете меня, значит, вы готовы понять, почему он скрылся. По крайней мере он надеялся на это.

Через заднюю дверь магазина Виктория провела их в расположенную в глубине дома квартиру свободной планировки, с ультрасовременной кухней в минималистском стиле и небольшой гостиной. Виктория наполнила чайник и усадила их вокруг овального стола, усеянного пятнами солнечного света, просеянного сквозь жалюзи. Стены были густо увешаны фотографиями, на которых она была рядом с Чарльзом Смартом. Похоже, за последние несколько лет они часто встречались в разных местах Лондона, и лица у них были веселые и счастливые.

Виктория уселась во главе стола и немного успокоилась. На взгляд Шеви, ей было около семидесяти – миниатюрная, очень привлекательная леди с тонкими чертами фарфорового лица и такими большими зелеными глазами, что в них чудилось что-то кошачье. Волосы были почти черными, с отдельными светлыми прядями. На ней был старомодный наряд конца девятнадцатого века, который вполне органично смотрелся бы в какой-нибудь костюмированной драме Би-би-си.

– Итак, – сказала она, – все присутствующие в курсе? Насчет времени?

Гаррик выглядел встревоженно. Глаза его нервно метались по всей комнате. Райли ничего не понимал: ведь никакой опасности рядом не было. Гаррик мог бы дать отпор целой своре вооруженных громил, не уронив даже капли пота с кончика носа. Но сейчас он почему-то разволновался в компании одной-единственной пожилой леди. Что же с ним не так?

Гаррик ответил за всех:

– Да, да. Нам всем известно, в чем заключаются эксперименты и открытия Чарльза Смарта… в смысле, моего отца. У нас есть основания полагать, что ему угрожает серьезная опасность. Мы должны отправиться в прошлое, чтобы ему помочь. Поэтому, если здесь имеется аппарат ПАУКСа, нам необходимо им воспользоваться.

Виктория поджала губы:

– Хм. Чарльз надеялся, что вы отыщете меня, чтобы мы могли узнать друг друга получше, но он также опасался, что вы можете явиться ради секретов аппарата. Он говорил, что ФБР – это коварная и подлая шайка и что мне нужно быть очень осторожной.

– Понимаю, – отозвался Гаррик, скрипнув зубами. – Но ведь Чарльз мой… отец. А я его сын, значит, меня-то вам не нужно опасаться?

Виктория направила на него указательные пальцы, как стволы револьверов:

– Может, вы и его сын, но Чарльз говорил, что вы, возможно, худший из этой шайки. Вас всегда больше интересовали правительственные контракты, нежели наука. Вы пытались проталкивать разные вещи, когда они еще не были полностью готовы. Ваш отец рассказывал мне о мутациях при прохождениях червоточин. Он говорил, что путешествия во времени могут вызвать рак, если не принимать бисфосфонаты.

В сознании Шеви промелькнули обезьянья лапа и желтая кровь Чарльза Смарта. Мутации.

– Но отец сейчас в беде. Мы должны спасти его.

Виктория сощурила глаза. Невозможно иметь процветающий бизнес в центре Лондона, если не отличаешься сообразительностью.

– А как вы узнали, что Чарльз в беде? Он говорил, что вы не способны его найти. Ни один из имеющихся аппаратов не отправит вас к нему, а новый без участия Чарльза вы построить не сможете.

Гаррик нахмурился и содрогнулся, словно его сотрясал какой-то внутренний вирус.

– А как насчет этого? – сказал он, выкладывая на стол тяжелый пистолет. – Почему бы вам сейчас же не сказать мне, где находится аппарат?

Виктория грохнула по столу своими изящными руками. За спиной у нее засвистел закипающий чайник.

– Что же вы за сын? – воскликнула она. – Сначала разбили сердце своего отца, а теперь угрожаете женщине, которую он любит. Вы просто негодяй.

Гаррик прикрыл глаза, как будто ему мешал яркий свет.

– Верно, я негодяй, согласен. А теперь, где аппрат?

Виктория вскочила на ноги:

– Никогда, Иуда! Ты ничего от меня не добьешься!

– Тогда я убью вас, – сказал Гаррик. – Как уже убил вашего ненаглядного Чарльза.

Виктория резко побледнела, затем отступила на шаг.

– Вы не Феликс Смарт! – заявила она.

– Нет, мадам, – снова согласился Гаррик. – Я не он. Феликс Смарт отправился тем же путем, что и его отец.

Виктория коротко взвыла, как раненый зверь, и с неожиданной прытью бросилась на Гаррика.

– Глупая женщина! – рявкнул Гаррик, с силой ударив ее в висок. От удара они оба пошатнулись, но, едва Виктория рухнула на пол, Гаррик вдруг сложился пополам и его вырвало прямо на стол.

Шеви наконец увидела свой шанс. Вскочив со стула, она выдернула его из-под себя за спинку и обрушила на голову Гаррика со всей силой и яростью, взращенными во время бесконечных тренировок в спортзалах Куантико.

Гаррик успел прикрыться рукой, но мощный удар свалил его на землю. Убийца скорчился на полу, заливая его кровью из раны на лбу.

Шеви не дала себе ни секунды передышки. Может, Гаррик и повержен, но он жив, и к тому же еще приходилось опасаться его помощничка, юного убийцы Райли.

– Эй, держись подальше! – крикнула она, когда Райли метнулся в ее сторону.

– Нет, нет, Шеви, – заговорил Райли, – вы не разобрались.

Времени разбираться не было совершенно. Сейчас главное было нейтрализовать Гаррика, а разбираться можно будет потом.

Гаррик и сам подкрепил ее решимость, перевернувшись на спину, и вдруг поднял на нее залитые кровью глаза и прохрипел голосом Смарта:

– Шеви. Пульт.

– Феликс? Это вы?

Он вытянул пульт из-под рубашки.

– Возьмите его.

Шеви наклонилась, ухватила шнурок и нацепила его себе на шею, но, прежде чем она успела отскочить, Смарт снова превратился в Гаррика.

– Нет. Это мое, – зарычал он, схватившись за пульт и потянув его к себе. Для столь тощего человека он обладал незаурядной силой. Шеви потеряла равновесие, не в силах препятствовать собственному падению.

Ее спас Райли, обрушив на своего наставника весь стол целиком. Мальчик тоже оказался неожиданно сильным для своей комплекции. Край столешницы ударил Гаррика прямо по голени, размозжив кости.

– Что такое? – запыхавшись, спросила Шеви. – Теперь ты вдруг на моей стороне?

Райли поднял левую руку, показав Шеви запекшуюся на большом пальце кровь.

– И всегда был, – сказал он, и Шеви наконец поняла. Мальчишка ведь был учеником фокусника. Он разрезал собственную плоть, а не Даффа, и сохранил агенту жизнь, рискуя навлечь на себя гнев Гаррика.

– Надо уходить, агент, – сказал он торопливо.

– Ага, – отозвалась Шеви, потирая горло и кашляя. – Точно. Уходить – отличная идея.

Она спрятала пульт поглубже под блузку и подтолкнула Райли к двери.

Выстрелы пробили стол, ударив в потолок. Несмотря на нестерпимую боль, которую, должно быть, причиняли ему переломы, Гаррик все еще сражался.

– Надо было убить его, – сказал Райли. – Уничтожить дьявола – это не грех.

Услышав подобное высказывание чуть раньше, Шеви высмеяла бы его за суеверность и двойную мораль, но сейчас она готова была согласиться с этой идеей.

– Позже, – сказала она, – позже.

Они уже почти добрались до лестницы, когда полдюжины пуль вдребезги разнесли перила, осыпав их щепками. Шеви схватила Райли за шиворот и швырнула за диван.

Лежа на полу, в просвет между ножками дивана Райли увидел, как пожилая леди пришла в себя и приподнялась на локтях.

– Виктория жива.

– Хорошо. Сомневаюсь, что Гаррик станет тратить на нее пулю, раз это мы переломали ему кости мебелью.

Раздробленные кости причиняли Гаррику гораздо меньше страданий, чем любому другому человеку. Квантовый фокусник приказал своим нервным окончаниям не посылать болевые сигналы в мозг, что несколько притупило нестерпимую боль в голени. Впрочем, он прекрасно сознавал, какой ущерб нанесен его конечности. Собственные органы представали его внутреннему взору куда яснее и четче, чем на известных снимках братьев Фрост, изображающих мышей с внутренностями, контрастированными вольфраматом кальция. Итак, у него сложный перелом со смещением костей голени, и нанес ему эту травму его собственный мальчик. Он попытался исцелить себя, но процесс заживления шел раздражающе медленно и требовал большого количества энергии.

Обида на несправедливость накатила на него, как тошнота.

– Райли! – позвал он. – Райли!

Райли пригнулся за диваном, как будто слова могли ранить, как пули.

– Нужно бежать, – шепнул он Шеви. – Вы же вроде специалист по этим делам, даже какой-то там агент. Давайте, ведите нас.

Шеви совсем не чувствовала себя специалистом.

«Мне всего семнадцать лет, – хотела сказать она. – Меня вообще не должно здесь быть. Я даже не настоящий агент ФБР, потому что мою программу отменили».

Но она не стала облекать эти мысли в слова. Несмотря на возраст, агент Савано считала себя профессионалом и чувствовала ответственность за Райли.

Она тоже кое-как втиснулась рядом с ним за диван, стараясь не высовывать голову.

– Мы должны помочь Виктории.

– Если мы отвлечем Гаррика на себя, то тем самым спасем ее жизнь. Он за нее и ломаного гроша не даст. Ему нужны мы и пульт, а Гаррик никогда не отступает от своей цели.

Райли был прав.

– Ладно. Выходим через черный ход.

Наверняка в доме есть задний двор или запасной выход на улицу. И, если ей удастся добраться до телефона, Гаррику не жить, сколько бы у него ни было личин.

«А потом я отправлюсь домой в Калифорнию, где светит солнце и где нет никаких убийц-фокусников, явившихся из прошлого».

Гаррик сделал еще несколько выстрелов, но наугад, вслепую, только чтобы попытаться загнать их в кухню.

Шеви подобралась, сев на корточки так, чтобы ее лицо оказалось вплотную к лицу Райли.

– План такой. Вскакиваем, бежим к черной лестнице и смотрим, куда она выведет.

– И это план? – удивился Райли. – По мне, так больше похоже просто на бегство наобум. У настоящего плана должны быть этапы и стадии. Всякие уловки, обманные ходы и все такое прочее.

– Заткнись. Ты готов к такому плану?

Райли кивнул.

– Хорошо. На счет три. Беги так, словно за тобой гонится сам дьявол.

Отчасти так оно и было.

Шеви досчитала до трех и швырнула в стену оказавшуюся под рукой вазу, рассчитывая, что та разобьется и отвлечет Гаррика.

Расчет не удался.

Гаррик разнес вазу выстрелом влет, как только Шеви выпустила ее из рук. Еще со времен службы в армии Ее Величества он был отменным стрелком.

«Наверное, это не очень блестящий план», – подумала Шеви, но что-то менять было уже поздно: Райли рванул к лестнице. К счастью, он двигался пригнувшись, так что не попадал под выстрелы Гаррика.

«Пока у него зона обстрела ограничена, – подумала Шеви, – но это ненадолго. Как только он высвободит ногу, мы все равно что покойники».

Шеви устремилась вслед за Райли, почувствовав, как пуля ударила в стену над ее головой за долю секунды до того, как раздался грохот выстрела. Они очертя голову скатились вниз по лестнице, едва удержавшись на ногах. Лестница была узкой и темной, однако вдоль плинтуса тянулись знакомые с виду толстые силовые кабели.

«Нет, – подумала Шеви. – Нет, нет, нет».

Ступеньки привели в тесный подвал, куда Шеви и Райли ввалились, тут же бросившись искать хоть какой-нибудь выход наружу. Выхода не было. Единственным источником дневного света оказалось маленькое зарешеченное окошко на уровне тротуара. Ноги невидимых отсюда прохожих отбрасывали подвижные тени на противоположную стену.

Шеви оцепенела:

– Здесь нет выхода! Поверить не могу.

Райли безнадежно ощупывал ладонями стену, видимо, надеясь на какой-нибудь тайный ход.

Шеви обвела взглядом тесную комнату, ища что-нибудь – хоть что-нибудь! – что могло бы им помочь.

Райли указал на какую-то громоздкую угловатую штуку в углу, накрытую прорезиненным брезентом.

– Держу пари, что, если мы снимем этот водозащитный чехол…

– Я знаю, что это! – закричала Шеви. – Я знаю. Но…

Райли встревоженно оглянулся в сторону лестницы. Сверху неслась, отдаваясь эхом, сочная викторианская брань вперемежку с невнятными стонами и ворчанием.

– Мой наставник очень недоволен.

– Я уже догадалась.

– Он идет сюда.

Шеви чуть встряхнулась.

– Да, знаю. Смерть-фокусник идет за нами по пятам.

– Мне заткнуться?

– Ага… Нет. – Шеви в отчаянии стиснула кулаки. – Слушай, малыш, я ведь даже не настоящий агент. Все, что мне полагалось делать, это прислушиваться к разговорам в школьной столовой. Никто ничего не говорил мне о путешествиях во времени.

Шеви схватилась за голову:

– Это безумие. Я не могу этого сделать.

Очередной выстрел ударил в лестничные перила, следом раздался гортанный рык – никаких слов, одни эмоции.

Райли отодрал разбитую пулей перекладину перил и потряс ею, как дубинкой.

– Шеви. Я прослежу за лестницей и, если подвернется возможность, вырублю его. Вы должны активировать эту машину.

Шеви знала, что мальчик говорит верно. Она стащила край брезентового покрытия, обнаружив под ним аппарат ПАУКСа.

Сверху донеслось:

– Райли! Ты сломал мне ногу.

– Он и впрямь очень зол, – заметил Райли, покрепче стиснув свое импровизированное оружие. Свободной рукой он ухватился за другой край чехла, и вскоре аппарат полностью обнажился. – Принимайтесь за работу, Шеви.

Желая ускорить дело, Райли сам начал лупить по клавишам компьютеров, подсоединенных к аппарату.

– Нет, нет, – сказала Шеви, отпихивая его локтем от техники. – Для начала нужна вот эта штука.

Она сняла пульт с шеи и воткнула его в гнездо на панели пульта управления – заметно меньшего, чем тот, который имелся на Бэдфорд-сквер.

«Может быть, это слишком сложный процесс, – подумала она почти с надеждой. Может быть, мне не удастся запустить аппарат».

Но ей не повезло: как только пульт со щелчком встал на место, модуль вздрогнул и пробудился к жизни. Из разных отверстий вырвались облачка пара, провода загудели под напряжением. Амортизаторы на полу завибрировали.

«А этот аппарат заметно меньше, – осознала Шеви. – Версия 2. 0, модернизированная».

Пульт оживил небольшой экранчик, на котором заплясали какие-то желтые линии, вздрагивая каждые несколько секунд. Монитор потрескивал.

«Звук такой, будто где-то перегорели провода. Нет. Не думай об этом. Просто идет прогрев установки».

Словно в подтверждение этой ее мысли, на экране возникла маленькая мультяшная птичка – голая, без перьев, и дрожащая от озноба. Возле ее клюва надулся пузырь со словами: «Я ПРОСТО ГРЕЮСЬ».

Шеви показала Райли поднятые большие пальцы.

– Система включена. Нет проблем.

Птичка медленно обрастала перьями. Похоже, Чарльз Смарт был не лишен чувства юмора.

Сверху лестницы донесся шмякающий звук, как будто кто-то полз по полу ко входу.

– Райли, – каркнул хриплый голос, исполненный и физической, и душевной боли. – Ты мне больше не сын. Ты мне больше не партнер.

Четыре выстрела ударили по кирпичам подвальной стены, засыпав пол каменной крошкой. Снова шорох, удары, проклятия. Если Гаррик начал сползать по ступенькам, значит, скоро он сможет взять их обоих на мушку.

– Давай, волоки свою старую разбитую тушу сюда, вниз, – крикнул Райли с напускной бравадой. – У меня есть отличный острый подарочек для твоих потрохов.

Гаррик в ответ выстрелил еще раз, и осколки кирпича оцарапали Шеви щеку.

«Совсем как в «Звездных войнах», – подумала Шеви. – Мы – база повстанцев, а Гаррик – Звезда Смерти».

Птица продолжала постепенно оперяться.

– Шеврон? Давайте скорее, агент, – настойчиво сказал Райли.

– Уже почти, – отозвалась Шеви, сдерживаясь, чтобы не врезать по неторопливой альтернативной технологии кулаком. – Забирайся в аппарат.

– Внутрь?

– Да. Полезай давай.

Райли не нравилась идея загнать себя в еще более тесный угол, но, чтобы выбраться отсюда, другого пути не было.

Шорох волочащегося по доскам тела послышался совсем рядом. Снова тяжелый стук по лестнице. Шеви чуть скосила глаза, и ей померещилась скребущая по полу рука.

– Райли! Тебе от меня не уйти.

Райли забрался в аппарат и уселся на скамейку, обхватив колени руками.

Птичка наконец полностью оперилась, и в пузыре появилась надпись: «Я СОВСЕМ СОГРЕЛАСЬ».

На этом птичка исчезла, и на экране замелькали строки загружающегося меню.

– Да, да, какие у меня опции? – нетерпеливо крикнула Шеви, как будто древний компьютер мог работать быстрее.

Опций было всего две: «ПРОВЕРКА СИСТЕМЫ» или «АКТИВАЦИЯ ЧЕРВОТОЧИНЫ».

Она выбрала «Активацию червоточины», и после нескольких жутких секунд, когда ничего не происходило, внутри аппарата вспыхнуло знакомое оранжевое свечение.

– Нет! – рявкнул голос с лестницы. – Я запрещаю!

Два выстрела взорвали бетонный пол фонтаном острых осколков.

«Я почти на мушке», – подумала Шеви, только сейчас осознав, что ей придется пробежать под пулями, чтобы самой добраться до аппарата. Еще пара секунд – и Гаррик уже не промахнется.

Шеви торопливо выдернула из гнезда пульт, и на экране снова появилась знакомая птичка, которая повела обратный отсчет. Тридцать секунд. У Шеви оставалось полминуты, чтобы попасть в прошлое.

«Тридцать секунд. Некогда раздумывать».

– Беги! – крикнул ей Райли изнутри оранжевого облака. – Беги же!

И Шеви рванулась к аппарату, преодолев последние метры стремительным броском и влетев в открытый люк почти плашмя. Она сразу же заметила, до чего внутри холодно. Как в морозильнике. Дыхание вырывалось у нее изо рта облачками пара, тут же застывая ледяными кристалликами. Волосы и брови Райли покрывал иней.

– Когда мы отправимся? – спросил он. – Почему мы еще здесь?

Шеви не ответила, обернувшись к отверстию люка. Сквозь оранжевый свет был виден Гаррик, который целеустремленно сползал по ступенькам, как зомби, отказывающийся смириться со смертью.

– Что за адова машина! – воскликнул Райли, хлопнув рукой по скамейке. – Уноси же нас отсюда!

Гаррик все полз, приподняв голову и не сводя остановившегося взгляда с аппарата. Глубоко запавшие глаза на высохшем, как у скелета, бледном лице излучали лютую злобу.

Шеви вскочила на ноги и завопила во всю силу своих легких:

– Виктория, вставайте! Вставайте и бегите!

Гаррик поднял пистолет, но тут же передумал стрелять, опасаясь повредить аппарат. И снова неотвратимо пополз вперед.

Аппарат низко загудел, затем издал серию ухающих и свистящих звуков, вслед за которыми на корпусе загорелись огоньки.

Шеви вдруг вспомнилось кое-что из лекции Оранжа о путешествиях по времени. «Испытания прошли вполне успешно, – сказал он. – Изредка возникали кое-какие аберрации, обычно во время обратной переброски, но они составляли менее одного процента, то есть в плане статистики были вполне приемлемы».

«О боже, – подумала она. – А ведь мы не принимали никаких бисфосфонатов. Сказать по правде, я даже не знаю, что это такое. Мы запросто можем прибыть в пункт назначения с обезьяньими конечностями или головами динозавров».

Но Райли она ничего не сказала, потому что ее голос растворился в оранжевом свечении. И она не коснулась ободряющим жестом его плеча, потому что ее рука тоже исчезла, рассыпавшись в пыль, словно была сделана из песка.

«Я лишь пыль на ветру», – подумала она.

«Я тоже», – отозвался в ее сознании голос Райли.

Последним исчезло зрение, так что под конец собственной дематериализации они успели увидеть Гаррика, который добрался наконец до порожка люка и рывком подтянул свое тело внутрь аппарата.

«Он своего добился, – подумала Шеви. Мы так и не избавились от Альберта Гаррика».

Ей хотелось закрыть глаза и склонить голову, вот только ни головы, ни глаз у нее уже не было.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒