Всадник на белой лошади

(из сборника “От неба до Аранских островов”)

В те годы все в нашей округе собирали бурые водоросли. Были водоросли – были и деньги; однако место сбора водорослей находилось далеко от нас. На берегу Острова Мертвых – вот где был песчаный пляж, куда море выбрасывало бурые водоросли в изобилии. Когда в начале зимы начинало штормить, водоросли и ил покрывали весь берег до самых дюн. Но, как уже было сказано, этот берег был от нас далеко. И оттого самые лучшие водоросли всегда доставались жителям Брад и Ан-Финнте.

Как-то раз, в конце осени, налетел мощный шторм. Вода в прилив поднялась очень высоко, и по всему похоже было, что водорослей на Острове Мертвых будет много.

И вот в одно утро прошел слух, что Оуэн, сын Черного Шерлуса, накануне вечером побывал на побережье Острова Мертвых, и все соседи собрались у него, рассчитывая узнать новости.

- Ну как, много там водорослей? – спросил Эоган О’Былл.

- Не знаю, – сдавленно отвечал Оуэн.

- Как не знаешь?

- Так, – отвечал Оуэн. – Я не добрался до Острова Мертвых. У холмов Мэла-Финна я повернул назад.

Только это и удалось из него вытянуть. Что именно заставило его вернуться, он не сказал.

- Море, должно быть, выбросило много водорослей на побережье в Ан-Луайн, – заметил Рыжий Федельмид.

- Выбросило – и ладно, – сказал Оуэн. – Пусть себе достанутся тому, кто отважится за ними пойти. А я покончил с этим делом.

- С нами крестная сила, – промолвил Эоган О’Былл. – Что же за морок на тебя там напал, – или померещилось что?

Оуэн молчал. Мужчины сидели вокруг и не знали, что и думать.

Наконец жена Оуэна прервала молчание:

- Лучше уж расскажи всем, что с тобой случилось, чтобы и другие остерегались этой беды.

Это вернуло Оуэну дар речи, и он рассказал, что видел.

Было около полуночи, когда он вышел из дома, направляясь к Острову Мертвых. Ветер был суровый, и луна словно бежала по небу в просветах между облаков. Он миновал дюны Срахоги-Арда и повернул на север, в сторону Белого Берега.

Он поднялся на отроги холмов Мэла-Финна, и его взгляду предстало открытое море. Волны бушевали и бросались на покрытые пеной дюны у входа в бухту. Надо сказать, что это и без того довольно уединенное и тоскливое место, даже в ясный день, не говоря уже о темной полуночи. Одиночество и жуть слышатся в голосе моря. Это напоминает человеку о вечности, и ему начинает казаться, что связь его с этой жизнью не более надежна, чем скользкое бревно под руками утопающего.

Оуэн огляделся. Впереди был океан. Позади, как черные тучи, громоздились горы. Нигде не было видно ни огонька, кроме света в доме Кахира, сына Арта, на Махайре Лошгте. Оуэн стоял и смотрел на этот огонек. Он уставился на него так, как если бы не мог оторвать от него глаз. Как если бы он заблудился и свет этот был его единственной путеводной звездой в дальней дороге… Свет в доме Кахира, сына Арта, погас.

Оуэн постоял еще немного. Ну не дурак ли я, сказал он наконец сам себе. Я запросто мог бы пройти пешком весь приход Росанн из конца в конец, хоть ночью, хоть днем, а тут мне вдруг стало жутко оттого, что Кахир, сын Арта, погасил у себя свет и лег спать!

Он прошел еще немного вперед, в сторону Ринн-на-Март. Тут он услышал конское ржание. Он обернулся назад и увидел в нескольких шагах от себя белую как снег лошадь и сидящего на ней всадника.

От страха он чуть не потерял сознание. Во рту у него пересохло, и на лбу выступил холодный пот. Он хотел было перекреститься, но не смог поднять руку. В конце концов он немножко пришел в себя и решил вернуться. Некоторое время он шел быстрым шагом. Потом остановился. Прислушался. Но ничего не было слышно, кроме шума волн у оконечности Белого Берега.

Он бросился бежать. Временами ему приходило в голову, что он ведет себя глупо. Это был обычный, живой человек. Кто-то из местных ехал по своим делам. Но все-таки страх не позволял ему замедлить шаг. Он бежал что было сил. Вверх по отрогам холмов Мэла-Финна. Вниз вдоль Белого Берега и дальше, в сторону отмели.

Добравшись до подножия дюны, он обернулся. Никто не гнался за ним. Но когда он снова взглянул на дорогу, ведущую к дому, он увидел всадника на белой лошади впереди, у края воды.

Лошадь стояла с опущенной головой, как будто обнюхивала прибрежный песок. Наконец всадник легонько натянул поводья. Лошадь резко вскинула голову, звякнула уздечкой и плавно стронувшись с места, проплыла мимо Оуэна, и хвост ее раздувал ветер.

Что бы со мною дальше ни случилось, лучше держаться подальше от воды, подумал Оуэн. Он повернул на север. Всадник догнал его и поехал рядом. Оуэн против собственной воли взглянул ему в лицо, будучи не в силах отделаться от этого желания. Луна показалась в этот миг в просвете между облаками. Господи, как выглядел этот всадник! У него были черные волосы, гладкие и прилизанные, и каждая прядь этих волос была как сосулька. Щеки его ввалились. А глаза! В каждом из них словно мерцало по ядовитому острию, но света в них не было вовсе. Глаза мертвеца!

Нужно добраться до домов в Брад, мелькнуло у Оуэна. Но всадник заступил ему дорогу. Оуэн опять повернул в сторону дома. Но всадник заступил ему дорогу. Вскоре Оуэн понял, что вынужден идти туда, куда угодно всаднику. На запад вдоль Белого Берега. Вверх, к Байле-Магнус. Оттуда к Кьянн-Каслах и на побережье Ан-Круит. Вскоре Оуэн увидел перед собой кладбищенскую ограду. Его гнали по дороге к кладбищу.

Буря крепчала. Ветер налетал резкими порывами; на море была сильная зыбь. Вдруг Оуэн увидел свет и услышал голоса. Сразу вслед за тем он разглядел группу людей, спускающихся к берегу. Они вышли посмотреть, не выбросило ли море какое-нибудь добро после кораблекрушения. Они разговаривали во весь голос, стараясь перекричать шум бури.

- Как бы эта ночь не унесла чью-нибудь жизнь, оборони нас Господь, – сказал один.

- Спаси и сохрани Иисус и святая Дева Мария нас и наших близких, – отозвался другой.

Тут Оуэн услышал странный звук. Он огляделся. Всадник на белой лошади поднимался в небо на кончике луча света. Он уходил все выше и выше, пока не скрылся в облаках за На-Мик-О’Горра.

Оуэн не был близко знаком ни с кем из жителей Ан-Круит. Он дошел берегом до Кьянн-Каслах и направился к церкви. Он решил, что там ему будет безопасней. Он устроился в нише в стене и пролежал там до утра. Когда рассвело, он встал и добрался до дома.

III

Через двадцать четыре часа о призраке уже говорила вся округа. Эта весть передавалась из уст в уста, как бежит огонь по сухому горному вереску в летний зной. Люди были напуганы. С наступлением ночи никто не отваживался выйти за порог собственного дома. Кто-то слышал после полуночи конское ржание у входной двери. Другой видел в небе странные огни, и все были убеждены, что там был не кто иной, как всадник на белой лошади.

Следующие несколько дней побережье Острова Мертвых сплошь было устлано водорослями и покрыто илом. Но страх не позволял никому собирать все это. Неизвестно было, не с того ли самого берега является всадник. Он, всадник, добьется своего, по чью бы душу он ни пришел.

В тот год никто в округе не запас водорослей. Но на другую зиму священник велел всем отправиться на побережье и собрать принесенный морем урожай. Он сказал, что никакой опасности тут нет. Это придало людям мужества, и мало-помалу они избавились от страха – все, кроме Оуэна, сына Черного Шерлуса. Тот не согласился бы отправиться ночью на Остров Мертвых и за все золото мира.

Однажды жена Оуэна пришла к священнику сильно встревоженная.

- Совсем я с ним замучилась, отец, – сказала она. – Этот призрак, чего доброго, с ума его сведет. Может быть, вы зайдете и поговорите с ним?

- А я-то думал, – отвечал священник, – что давно уж отправил в небытие этого всадника на белой лошади.

- Никто больше не боится этого всадника, кроме него одного, – сказала женщина. – Он уверен, что призрак придет за ним, едва он ступит ночью за порог.

- А скажи-ка мне, – начал священник, – он что-нибудь пил в ту ночь, когда ему встретился призрак?

- Не больше, чем я, а я в жизни капли в рот не брала.

- Так что же такое на него нашло, прости Господи?

- Понимаете, отец, никакого призрака не было.

- Да я и сам знаю, что не было, но отчего он ему привиделся?

- Ничего ему не привиделось. Он вообще в ту ночь ничего не видел. Он даже из дома не выходил. А жутко ему стало на вторую ночь после того случая с призраком. Когда стемнело, он вышел, – думал сходить на Остров Мертвых. Так вот, не прошло и пяти минут, как он вернулся обратно, белый как мел.

- А может, к вам обоим этот всадник на белом коне наведался?

- Да нет, отец. Я, наверное, не так рассказываю…

- Ты говоришь, что жутко ему стало только на другую ночь после того случая с привидением?

- Ну да, это я и говорю, – подтвердила она. – Именно в ту ночь ему и померещился всадник, которого он сам выдумал.

- Которого он сам выдумал? – переспросил священник в изумлении.

- Да, – сказала женщина. – Он рассказывал мне эту историю про всадника сто раз, все лето и всю осень. Зимой до этого он раз пять выбирался на Остров Мертвых, и водорослей не было ни клочка, – все другие собрали. В конце концов он сказал: “Когда море вынесет на Остров Мертвых новый урожай водорослей, он весь достанется мне. Я сочиню такую историю с призраком, что у всех душа в пятки уйдет. Такой жути на них нагоню, что никто в округе не осмелится и шага сделать ночью за порог”. Прости меня Господи, но я сама же это ему и посоветовала. Полгода он вертел эту историю в уме так и сяк, то удлинял ее, то укорачивал, и на уме у него все это время было только одно: сделать призрак как можно страшнее. Вот откуда пошла история с призраком. Всадника на белой лошади выдумал он сам, чтобы другие держались подальше от побережья. Но он столько времени жил с мыслью о нем, что теперь ему кажется, будто всадник непременно придет за ним, стоит ему ступить ночью за порог… Вы уж поговорите с ним, отец.

(Перевод с ирландского А. А. Коростелёвой)

⇐ Предыдущая 1 2 34