Шесть лет назад 3 страница

Роуз подходит и обнимает меня, но я не обнимаю ее в ответ, просто слегка прикасаюсь к спине. Отстранившись, она улыбается.

— Я вернусь и заберу тебя отсюда. Может, сходим за покупками.

А затем, продолжая улыбаться, выходит.

Джейк останавливается напротив меня. Мне кажется, он хочет что-то сказать, но просто качает головой и идет за ней к двери, оставляя меня гадать, что только что произошло.

Глава 11

Джейк

Роуз останавливается возле своей машины и смотрит мимо меня на здание клуба. Я не видел ее несколько месяцев. Жду, что она будет допрашивать меня, но этого не происходит. Не знал, что она в курсе моего возвращения, но подозреваю, что это Бадди проговорился. У всех моих ребят слабость к Роуз и ее детям. Ведь они провели здесь столько времени, когда не было Блэка. Все видели, как она разбита, и поддерживали ее больше, чем любую другую женщину — даже больше, чем некоторые из мужчин своих собственных женщин.

— Я скучала по тебе, Джейк, — говорит она.

Взгляд кристально-голубых глаз пронзает меня.

— Знаю.

— То, что я сказала раньше — серьезнее некуда. Делай, как ты считаешь, будет лучше для нее. Ты, дорогой мой, один из самых добрых людей, которых я знаю. Даже если скрываешь это. Я вижу тебя насквозь, Джейк Хаммер. Всего целиком.

Когда она хочет настоять на своем, то называет меня полным именем.

— Я слишком заебался, Роуз. Я слишком стар для всего этого.

Потом она подходит ко мне, и я вижу одну единственную слезинку, скатывающуюся по ее щеке. Роуз касается ладонью моего лица, большим пальцем поглаживая кожу, вперед и назад.

— Нет, Джейк, все не так. Ты просто пока этого не видишь. Не позволяй прошлому взять верх над тобой.

Затем целует в щеку и шагает прочь. А я остаюсь на месте и не двигаюсь, наблюдая за ее уходом.

Стою там, пока не оседает пыль, а машина полностью не исчезает из виду. И даже не слышу, как подходит Бадди, останавливаясь рядом.

— Это ты ей позвонил.

Я смотрю, как он рассеянно кивает в ответ.

— Она обещала мне пирог. А ее чертов пирог слишком хорош, чтобы отказываться от него.

Он смахивает остатки начинки с уголков губ, а затем облизывает пальцы. Я не собираюсь с ним спорить. Рано или поздно, она бы все равно приехала — слишком любит кормить этих великовозрастных обормотов, хотя большинство их жен умеет готовить.

***

Когда я возвращаюсь в клуб, гостьи в моей комнате нет. Только вещи, разбросанные по кровати — косметика, одежда — будто постель превратилась в ее персональный шкаф. Даже не знаю, что с ней делать. Знаю лишь, что она не собачка, которую можно тренировать и заставить делать то, что мне нужно. Но право остаться здесь нужно заслужить. Что-то для этого сделать. Может, я могу уговорить ее прокатиться на моем члене в оплату доли расходов за проживание. Мне нравится, как это звучит, хотя она вряд ли согласится. Стук отрывает меня от мыслей о том, как она прыгает вверх и вниз на моем члене, словно на батуте. Я так возбудился. Черт возьми ее... и ее сладкую задницу.

За дверью одна из моих танцовщиц, одетая только в трусики-слипы, которые сильно просвечивают — то, что я обычно предпочитаю на девочках. Ее рыжие волосы такой длины, что едва прикрывают соски, а губы красные, и я сразу представляю, как они обхватят мой член. А потом она начинает говорить:

— Я услышала, что ты вернулся, и зашла поиграть, — подмигивает она.

Поиграть сейчас будет кстати. Сбросить сексуальное напряжение от маленькой сексуальной штучки рядом... блядь, а где она вообще? Она же мне так ничего и не сказала. А я почему не спросил?

— Н-да?.. — спрашиваю я, подходя к двери поближе, ощущая ее запах. Она пахнет, как поле с цветами. Будто она в них купалась.

Танцовщица склоняет голову набок, призывно надувает губы, а затем тянет меня за штаны. Ближе к себе. Приближает губы к моему уху и скользит языком по мочке.

— Я пришла... чтобы ты наказал меня.

Мне не нужно предлагать дважды. Я подхожу ближе и приподнимаю ее. Она крепко обхватывает меня ногами за талию, словно заключает в тиски — а ноги у нее сильные, как у очень хорошей гимнастки, коей она и является. Как правило, я не трахаюсь с одной женщиной больше трех раз: один раз — весело, два — игра, а три — уже пока-пока. Нужно обрезать привязанности, пока все не стало слишком плохо. Но Сора... быть с ней — словно лежать на постели из роз. Снаружи все мягкое и красивое, а изнутри занозы и колючки — вот такая она, Сора. Она хорошо трахается, но меня это не особо волнует. Главное, что она наслаждается всем этим так, будто ест долбаный торт.

Тащу ее в комнату для шлюх. Дверь уже открыта, и Сора пинает ее ногой, чтобы закрыть. Потом скользит вниз по моему телу, падая на колени и сдирая с меня штаны практически одними ногтями. Смотрит вверх и облизывает свои красные губы. И через каких-то пару мгновений уже обхватывает ими мой член. И сосет, будто гребаный пылесос. Впивается мне в задницу руками, ногти вонзаются глубоко в кожу, наверное, оставляя отметины, что мне дико нравится. Чем больше боевых шрамов — тем лучше. Я как карта боевых действий. Хотя бы эти я могу контролировать. Другие у меня появились не по собственной воле — но тут уже вся власть у меня. И мне нравится контролировать процесс, неважно, что это будет — девочки, оружие, клуб или люди. Все, что угодно — я от этого тащусь.

Когда я отталкиваю ее, она встает, сбрасывая свои трусики на пол. Затем приподнимает матрас и достает оттуда нож и пару веревок. Ложится на постель, раздвигает ноги так, чтобы мне хорошо было видно киску, и хватается руками за столбики в изголовье кровати. Я привязываю одну из ее рук очень крепко, так, что если она будет сопротивляться, то наверняка оставит отметины. Сора поднимает ноги и разводит их так широко, что почти касается краев постели — если бы кровать была менее широкой, так и произошло бы. Я же говорю, гимнастка. Она гибкая, как черт знает что.

Пальцем поглаживаю складочки между ее ног, и от удовольствия она выгибает спину. Шлепаю по клитору ладонью, чтобы она ощущала вибрацию даже внутри. Сора дрожит, глаза заволакивает дымкой страсти. Может быть, она создана именно для меня? Ей нравятся все те штуки, которые я делаю, буквально умоляя меня о большем. Вот только... интересно, почему мне никогда не приходило в голову просить ее о чем-то еще. Ну да, я могу трахать ее не переставая. Но, в конце концов, все же мне хочется, чтобы она ушла. Не хочу видеть ее поблизости, рядом. Может быть, даже если секс очень хорош, два человека, связанных друг с другом только постелью, не так уж совпадают, хоть и уверены, что все просто охренеть как хорошо.

Подношу нож к ее лицу, и она смотрит с интересом. Придерживаю ее уже раздвинутые ноги, прежде чем скользнуть глубоко внутрь. Потом ножом надрезаю кожу у нее на животе, не слишком сильно, чтобы остался шрам, но достаточно, чтобы появилась кровь. Она наблюдает за этим с интересом — ее живот уже исполосован шрамами, и заметно, что все это приносит ей удовольствие, которое могут понять только настолько же испорченные как мы люди.

— Еще, — кричит она.

Иногда я думаю, что она желает этого. Шрамов, оставленных мной. Чтобы нож скользнул еще глубже и дальше. Но я никогда не делаю такого. У нас слишком много травм, чтобы добавлять новые. Однако, как испорченный человек, иногда я думаю о том же. Может быть, мне следует добавить новые шрамы на собственное тело, чтобы сбалансировать те, которые я ненавижу. И, может быть, тогда они не будут мучить меня так сильно и позволят наконец пойти в то место, где нет ничего, кроме белого цвета.

Еще один порез, и она мокнет еще больше, обхватывая меня все туже с каждым движением лезвия. Я подношу нож к ее шее — мне не обязательно говорить, что я стану делать, мы играли в эту игру сотни раз. Теперь все проще, чем кажется.

Когда холодная сталь лезвия касается шеи, она начинает задыхаться, ей так нравится это ощущение. Затем я перестаю двигать ножом, раскачиваясь всем телом и начиная жестко ее трахать. Наши глаза прикованы к лезвию, пока она не переводит взгляд на мою ладонь — она следит, не соскользнет ли холодная сталь. Такой шрам может стать последним. Но нахлынувшее возбуждение от этого только дает большую вспышку удовольствия нам обоим. Вскоре я бросаю нож, поднимаю ее ноги выше и просто трахаю, пока все не сливается в одно сплошное пятно.

Кончаю сразу после нее.

Она смеется и говорит:

— Может, в следующий раз.

Я смотрю вверх, пытаясь понять, о чем, черт побери, она говорит, и вижу Эдди. С широко открытым ртом она стоит в дверном проеме и смотрит на нас. Ее взгляд застыл на мне, я вижу в ее глазах страх, а потом она выбегает из комнаты.

— Блядь! — вставая, говорю я, хватаю свои штаны и натягиваю их. — Что она видела?

Сора где-то в своем счастливом месте, будто выкурила грузовик гребаной травы, так что мне приходится повторить вопрос дважды, чтобы добиться ответа.

— Думаю... все. Ты же знаешь. Я обожаю зрителей.

У меня нет права злиться. Много кто видел нас до этого, и меня никогда такое не волновало. Она в курсе, именно поэтому смотрит на меня с выражением веселья на лице.

— Тебе она нравится... и ты трахался со мной?

Я не удостаиваю ее ответом. Вместо этого просто качаю головой и сваливаю, чтобы найти Эдди. Черт возьми, и что я ей скажу? Хотя должен бы думать о том, как спросить, какого хрена она вообще подсматривала за тем, как я с кем-то трахаюсь...

Глава 12

Эдди

Я не собиралась пялиться и не хотела увидеть, как он трахается с другой женщиной, да еще вот так. Какого хрена они вообще делали? Это было страшно. Я даже подумала, что, в конце концов, он ее убьет. Даже приготовилась закричать. Но когда заметила жажду в ее глазах, то, как она смотрела на лезвие ножа у своего горла... она сама этого хотела. Почему кто-то может желать такого? Я туда пришла, чтобы забрать свои туалетные принадлежности и отнести их в ту комнату, где теперь сплю. Но когда открыла дверь и увидела, что там происходит, у меня просто ноги приросли к полу — я была неспособна сдвинуться с места.

Выражение его лица, то, как оно... напряглось, а в следующее мгновение расслабилось. Чистое блаженство охватило Джейка. Это было похоже на игру, очень сексуальную, очень опасную. Я не могла не смотреть. Хотя мне и хотелось сбежать, а не наблюдать за ними.

Я заперла дверь в спальне, когда влетела туда. Сначала он не увидел меня, но она — заметила. И теперь мне слышны его тяжелые шаги в коридоре. Я знаю, что это именно он. Дверная ручка поворачивается, но сама дверь не открывается. Он стучит по ней один раз. Я сажусь на кровать и смотрю на дверной проем, словно наверняка знаю, что у него есть ключ, и он уже готов на меня наброситься.

— Эдди, открой дверь, — доносится из-за двери, но я предпочитаю игнорировать его и остаться на месте.

Он стучит снова, потом становится тихо, и затем я слышу его удаляющиеся шаги, гадая, что происходит. Но еще важнее, что мне теперь делать?

Мои мысли прерывает звук скользящей вверх оконной рамы. Потом, как чертик из табакерки, показывается Джейк. Он ухмыляется, подтягивается выше и влезает в комнату целиком.

— Ты только что... поднялся на два этажа вверх, чтобы просто влезть в окно?

Он вытирает грязь со штанов и смотрит на меня с широкой улыбкой.

— Неа. Разве ты не знаешь? Я гребаный Супермен. Я, блядь, просто прилетел. — Он подходит, и я буквально перелетаю, оказываясь на другом конце кровати. Заметив это, Джейк останавливается. — Теперь ты меня боишься, да, Золотце?

Хочется вычеркнуть это слово из его словаря. Ненавижу его.

— Тебе такое нравится?

Его улыбка становится злой.

— Нравится? Ну... наверное, можно и так сказать. Хотя, скорее, это больше, чем просто «нравится». — Он подмигивает и подходит ближе.

— Да что с тобой такое?

Джейк останавливается на полпути, его лицо застывает, и низким голосом он говорит то, что мне совершенно не нравится:

— Эдди... ты принцесса. Ты не понимаешь всего этого — боли, пыток. Все это оставляет шрамы. И, Эдди, эти отметины не удалить. Ты можешь либо жить с ними, либо стесняться их до чертиков. А я живу с ними. Теперь боль и пытки — это мои постоянные спутницы. Я выстрадал это гребаное право. Так что, прежде чем начнешь осуждать направо и налево, подумай хорошенько, не стоит ли для начала попридержать коней.

Я в шоке. Полном и абсолютном. Он смотрит на меня, ждет моей реакции. Хочу выплеснуть все, что накопилось, наружу, но мне не хочется говорить.

— Это приносит тебе удовольствие?

Он кивает.

— Почему не нормальный секс? У кучи людей секс нормальный. Почему ты не такой?

— Норма и я — это вещи несовместимые. Я как сухой лед — дотронешься, и будет обморожение, будешь держать дольше — обожжешься. Я не яркое солнышко. Сам сгораю, даже в этой дикой красоте.

Хочу сказать, что он неправ, и что он не горит. Я мало что о нем знаю, но уверена, он неправ.

***

Неделя пролетает, прежде чем я это осознаю. Остаюсь в комнате, практически не покидая ее, пока не слышу рев мотоциклов и не иду посмотреть, что там такое. Проявив любопытство, я выяснила пару интересных вещей. Джейк — главный босс, президент этого клуба. Все уважают его, как мужчины, так и их жены. Не так, как меня, полагаю.

Рошель — единственная, с кем я разговариваю, кроме Джейка. Он же приходит поздно вечером, молча снимает всю одежду и заваливается в постель. Иногда, правда, спрашивает меня, чем я занимаюсь. И я рассказываю, что видела и куда ходила. Обычно он смеется надо мной и говорит, что я могу ходить где хочу. Тем не менее, Бадди думает иначе — он пялится на меня каждый раз, как я покидаю комнату, всегда отслеживая что делаю и куда хожу. Так что, как правило, я остаюсь в комнате — играю в карты, тупую игру Clash of Clans в телефоне, которая меня хоть немного затягивает.

Иногда Джейк засыпает под мои рассказы, и я поворачиваюсь и смотрю на него спящего. Зрелище на самом деле страшное — веки его слегка приоткрыты, изо рта не доносится ни звука. Теперь я могу определить, когда он отключается — его вдохи становятся глубокими. Мне нравится наблюдать, как он спит. Это единственное время, когда его лицо становится бесстрастным — когда он просто расслабляется. И это так не похоже на Джейка, который все время шутит, отпускает грубые комментарии и пытается со мной переспать. Он все еще пугает меня, это не изменилось, и не думаю, что когда-нибудь будет иначе. Больше всего меня пугают его навыки в постели. В особенности потому, что он нравится мне с каждым днем все больше.

Он не такой уж козел, каким казался. На самом деле Джейк очень заботливый, просто хорошо это скрывает. Я видела, каким он был в тот день, когда приезжала Роуз. Нежным. И ему не все равно было, что она думает о нем. Кажется, обо мне он тоже заботится.

Джейк входит в грязной рубашке — видимо, испачкался, пока работал в клубе. Я следила через окно, как он косил, рубил дрова для костра на заднем дворе. Он заходит, когда я сижу у окна, откуда наблюдала за ним. Улыбается и стягивает с себя рубашку через голову, открывая моему взору свою мускулатуру и замысловатые татуировки.

— Тебе же нравится... то, что ты видишь? Я мог бы быть нежным разок. И сбросил бы чутка напряжение, — дразнит он.

Прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово, весь дом наполняется женским криком настолько громким, что даже тут, в дальней комнате я ощущаю, как у меня закладывает уши. Джейк широко раскрывает глаза, затем хватает ближайшую к себе рубашку, натягивает ее через голову, поднимает пистолет и вылетает в коридор буквально через секунду.

Не успеваю схватить и натянуть обувь, как крик прерывается, и снова наступает тишина. Затем, прежде чем понимаю, что происходит, я вижу, слышу, а затем и ощущаю пулю, которая пронзает мою руку. Все пылает и жжет, это так больно. И затем еще раз, что я даже не успеваю среагировать. Пуля пролетает у моего уха, хотя опаляет уже не так сильно. А потом я падаю лицом вниз, пытаясь амортизировать падение с помощью рук, но они слишком слабые. Хочу встать и, когда это удается, вижу, что моя белая футболка окрасилась в красное, а на ковровом покрытии появилось огромное кровавое пятно. Слышу еще выстрелы, будто кто-то просто бездумно выпускает всю обойму в эту часть дома. Потом слышу, как кричит Джейк. Снова град пуль, но в этот раз я слышу только звук. А там, где я сейчас нахожусь, теперь тихо.

Встать слишком страшно, поэтому я подползаю к двери, используя неповрежденную руку, оставляя за собой кровавый след. Оборачиваюсь и вижу, что комната абсолютно уничтожена — везде дыры от срикошетивших пуль. Остаюсь на полу, замерев, когда слышу шаги человека, который поднимается по лестнице. Не задумываясь, я переворачиваюсь и бросаюсь к тумбочке Джейка, где, как я видела раньше, он хранит оружие. Дергаю ручку, полностью вытаскивая ящик из пазов, и все, что лежит внутри, вываливается на пол. Шаги все ближе. Мне удается схватить пистолет, перекатиться на спину и направить дуло на дверь.

В дверном проеме показывается нога. Я стреляю, и нога исчезает.

— Блядь, женщина, опусти пушку, — доносится голос Джейка через приоткрытую дверь.

На этот раз он входит, уверенный, что я не стану стрелять. И вроде он безоружен, хотя и покрыт весь кровью. Ругаясь себе под нос, Джейк бросает на меня один взгляд, а потом поднимает меня и несет куда-то так быстро и бережно, как только может. Не говорит ничего, просто ругается. Он усаживает меня в свою машину, затем оббегает вокруг нее, и, наконец, останавливается. Я оглядываюсь и вижу несколько людей. Многие мертвы, но не все, это видно невооруженным взглядом. Джейк вытаскивает пистолет и начинает стрелять в тех, кто лежит на земле. Я замечаю, что они одеты в черное, а потом меня начинает колотить, и я отключаюсь.

***

Я прихожу в сознание в помещении, которое не узнаю. Из другой комнаты доносятся незнакомые голоса. Взглянув на руку, вижу, что на ней повязка. Заглядываю под бинты и вижу медицинский шов. Это смущает, потому что комната не выглядит как кабинет врача или приемный покой. Нет, это больше похоже на место жительства мальчика-подростка. Встаю и подхожу к двери, не решаясь открыть ее, и просто слушаю доносящиеся из-за нее звуки. Слышу смех — Джейка и какой-то женщины.

Когда открываю дверь, она громко щелкает, и разговор сразу же прекращается. Ко мне подбегает маленький мальчик и останавливается напротив. У него ярко-зеленые глаза.

— Тебе уже лучше? Я уже могу войти? — говорит он, указывая на комнату.

Хочу ответить, но мальчик постарше подходит, хватая младшего за плечо. Они совершенно не похожи друг на друга — у старшего светлые волосы и карие глаза.

— Лиам, в мою комнату ты не войдешь.

Младший, которого, как я теперь знаю, зовут Лиам, пинает старшего по ноге и показывает ему язык, а затем убегает.

— Извините, мисс. Дядя Джейк вон там.

Его манеры шокируют меня. Я потрясена тем, как разговаривает подросток, и буквально не двигаюсь с места, пока тот не оборачивается, чтобы посмотреть, где я запропастилась. А затем Джейк улыбается.

— Золотце...

Я закатываю глаза, реагируя на это тупое прозвище. Для того, кто не балуется ванилькой (ванильным сексом), он говорит это слово чертовски часто.

Джейк сидит за столом — он сменил одежду и вымылся. Взглянув вниз, на себя, я обнаруживаю, что все еще грязная. Роуз, женщина, которую я как-то видела ранее, встает и подходит ко мне.

— Я не хирург, так что, скорее всего, останется шрам, — говорит она, глядя на мою руку.

Хочу поднять ее, но руку простреливает боль, и я стону.

— Ты зашила меня? — шокировано спрашиваю я.

Она кивает и жестом приглашает меня присесть.

— Джейк не мог отвезти тебя в больницу. Раны от пуль порождают вопросы и расследования. Так что я делаю, что могу, когда моим мальчикам это нужно, — говорит она, покраснев.

— Ты проделала шикарную работу, Роуз. Я не мог бы доверить такое никому другому, — говорит Джейк, преданно глядя на нее.

Подросток, которого я уже видела раньше, приносит мне воды, ставит стакан на стол и присаживается рядом. Я благодарю его, а Роуз с любовью гладит мальчика по голове.

— Это мой старший сын, Хайден, — говорит она с теплой улыбкой.

— Ты выглядишь слишком молодо, чтобы иметь ребенка такого возраста, — не подумав, говорю я. — Извини. Прости. Я не это имела в виду…

Но она просто отмахивается от моих слов.

— Но я его мама, уж поверь, — смеется она в ответ.

Поворачиваюсь и вижу, что Джейк наблюдает за ней. Он ловит мой взгляд и обращает внимание на меня. Не уверена, что понимаю происходящее, хотя и хочу все знать. Он подмигивает мне, затем берет свой напиток и делает глоток, а потом смотрит поверх стакана.

Я замираю на месте — не нравится мне, как он на меня смотрит. Не знаю, что он хочет сказать, или даже о чем думает.

— У меня есть для тебя футболка, — говорит Роуз, поднимаясь, и выходит из комнаты.

— Хватит на меня пялиться.

Губы Джейка дергаются.

— Я жду свои тысячу и один вопрос.

Я качаю головой.

— Не сегодня. Я хочу спать.

Его брови взлетают вверх.

— Можно устроить. И, может, добавим немного извращений? — дразнит он.

— Это все, о чем ты можешь думать?

— Когда ты рядом — да.

Джейк снова поднимает свой напиток и подносит ко рту, когда входит Роуз и передает мне футболку. Я благодарю ее и выхожу, чтобы переодеться.

У меня не получается снять рубашку, потому что не могу поднять руку. Она зашнурована сзади, и я не могу ее развязать, хотя это необходимо сделать. Но у меня ничего не выходит. Совсем. Потом открывается дверь, и входит Джейк с ножом в руке. Я быстро отступаю.

— Я тебе сказала... никаких извращений!

— Так что, ванилькой займемся? — спрашивает он, пытаясь сдержать смех. — Расслабься. Нож мне для того, чтобы помочь тебе снять рубашку. У меня иногда бывают моменты просветления, и я даже могу побыть джентльменом.

Поворачиваюсь к нему спиной, давая доступ к зашнурованной части своей рубашки, но Джейк разворачивает меня лицом к себе и поднимает руку с ножом к моей шее. Внешне я остаюсь спокойной. Медленно и дотошно он начинает разрезать ткань, и мне страшно, но странно — я также взволнована. Очень необычное ощущение. Эмоции внутри меня крайне противоречивые. Из-за чего-то такого, что может убить только одним движением.

Я слышу треск рвущейся ткани, потом опускаю голову и смотрю, как рубашка очень медленно расходится в стороны. Так медленно, что я иногда ощущаю холод лезвия. Как будто он делает это нарочно. А затем, словно по щелчку, я вижу, как меняется лицо Джейка — разрез на ткани дошел до верха моего лифчика.

Смотрю вверх на него, в его потемневшие глаза, а он смотрит на меня, а не на мою грудь.

— Без извращений? — спрашивает он очень серьезно.

Пока я силюсь кивнуть, он разворачивается, прячет нож в карман и выходит, громко захлопывая за собой дверь.

Глава 13

Джейк

В этот раз это было близко, слишком близко. Не только пули — я был слишком близко к ней. Не хочу подходить так близко, не хочу подвергать сомнению свои действия, чтобы угодить кому-то еще. Я тот, кто я есть. И меняться не собираюсь. Ни для кого. Я не изменился даже ради Роуз, просто хорошо скрывал большую часть всего этого от нее.

Находиться в одной комнате с ними обеими трудно. Смотреть на них, сидящих рядом, очень тяжело. Эдди полная противоположность Роуз, начиная от темных кудряшек, которые мне все время хочется дергать, и темных глаз, до полной сексуальной фигуры. Я сидел там, как школьник, сравнивая их, словно мог заставить себя поверить, что смогу выбрать, кто же мне нравится больше, и, наконец, приударить за лучшей. Вот только проблема в том, что я никогда больше не собираюсь приударять за Роуз. Она никогда не полюбит никого, кроме Блэка. А эти двое — они составляют мой мир. И оба одинаково дороги мне. И даже если бы я хотел заставить Роуз принять меня, трахаться со мной, растить наших общих детей — она же отлично справляется с теми, что у нее есть — я не могу.

А Эдди... я даже не знаю, что к ней чувствовать. Она никуда не вписывается. И неважно, где я пытаюсь ее представить — она совершенно не вписывается в окружающее. Она может хорошо общаться с Роуз, и на этом все. Ей не нравится клуб. Ну, то, что от него осталось. Она не вписывается в мою сексуальную жизнь, так как хочет нормальных ванильных отношений. Мне же нужны ножи, пушки и острые инструменты. Что-то такое, что ее пугает, что-то, о чем она никогда бы не подумала.

Я жду снаружи, пока она не открывает дверь, одетая в одну из рубашек Роуз. Смотрит на меня, потом опускает взгляд в пол. Хочу заговорить, но слышу, как Роуз здоровается с Блэком, который только что вернулся домой. Он не знает, что произошло. Он уехал с Саксом на весь день, выполняя какую-то секретную работу, о которой мы не имеем права знать.

Направляюсь в переднюю часть дома, и Эдди следует за мной, немного отставая. Я останавливаюсь в гостиной. Блэк лежит на полу, а двое младших детей борются с ним. Роуз стоит в дверном проеме и, улыбаясь, наблюдает за ними. Он даже не заметил, что я здесь, а это говорит о многом — Блэк замечает все. Абсолютно все, даже если вы думаете, что это не так. Это просто показывает, насколько он далек от того себя, который был зловещим засранцем.

— Лиам, — говорю я.

Лиам младший резко вскидывает голову и бежит ко мне, врезается в ноги и обнимает своими маленькими ручками. Я поднимаю голову и вижу Блэка, который теперь стоит перед нами. Его зеленые глаза темнеют, когда он смотрит мимо меня на Эдди, которая, когда я поворачиваюсь, бледнеет. На ее лице отражается ужас.

— Блэк, — говорю я, поднимая маленького Лиама на руки.

Тот немедленно обнимает меня за шею, сжимая очень крепко, и рассказывает о том, как он по мне скучает.

— Джейк, что это? — спрашивает Блэк, а потом кивает в сторону Эдди, которая отступает за мою спину, используя меня, как щит.

Роуз забирает у меня Лиама младшего, выходит из комнаты и зовет остальных детей за собой. Никто из нас не произносит ни слова, пока комната полностью не пустеет, и мы не остаемся втроем.

— Почему ты смотришь на нее так, словно она твоя следующая цель? — спрашиваю я.

Блэк смотрит именно так. Изучает ее так, как умеет только он.

— Она и есть моя следующая цель. — Его голос даже не дрогнул.

Ожидаю чего-то большего, каких-то объяснений, но не получаю ничего. Эта новость сбивает меня с ног. Что за хрень происходит? Эдди теперь трясет, я чувствую это спиной. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, и она становится еще бледнее. Как такое вообще возможно? Не знаю.

— Ты знаешь, кто он?

Она не отвечает, даже не смотрит на меня. Все, что я получаю, это отрицательное покачивание головой. Поворачиваюсь обратно к Блэку, который не сдвинулся с места.

— Ты не посмеешь.

Он качает головой и смотрит на меня пустым взглядом.

— Работа есть работа. Она может убежать, но я все равно найду ее. Я их всегда нахожу в конце концов.

Мне нечего на это ответить. Я знаю, что он найдет ее, в этом он лучший. Даже если Блэк теперь работает не один — он все равно делает то, что любит. Хватаю Эдди за руку — ее трясет, взгляд сосредоточен на полу. Она просто не может заставить себя посмотреть вверх. Когда мы пробираемся к двери, возле меня проходит Роуз. Она смотрит на Эдди, а потом переводит взгляд на Блэка.

— Не хочешь пояснить? — Скрестив руки на груди, она стоит на месте, передо мной, но смотрит на Блэка. Он вздыхает.

— Это просто работа, — отвечает он ей, когда подходит ближе.

Он обходит меня и становится возле Роуз.

— Ты сейчас хочешь запугать невинную женщину? Потому что, если это так... — Она отворачивается, но Блэк быстро ловит Роуз за талию и тянет к себе.

— Нет, — говорит он, наклоняясь к ней и вдыхая ее запах, — она не невинная. Возможно, Джейку стоит узнать полную версию этой истории до того, как что-то случится.

Роуз качает головой, и они оба смотрят на Эдди, которая сейчас уставилась на Роуз.

— Ты ему сказала? Рассказала, почему тебя хотят убить? И почему тебя так отчаянно хочет Мик?

Эдди отрицательно качает головой, очень медленно, а я стою там, желая, блядь, знать, какого хера происходит. Она смотрит на меня с печалью на прекрасном лице.

— Это не правда, — наконец, говорит она. — Ты не можешь меня убить.

— Мы уходим. Если ты придешь за ней, я не стану сдерживаться.

Блэк смотрит на нее, а потом на меня.

— У вас двадцать четыре часа. И одно единственное предупреждение.

Мы все слышим, как Роуз резко вздыхает, а потом выдергивает свои руки из хватки Блэка и уходит.

Он смотрит на нас, а затем кивает.

— Двадцать четыре часа. Держись от нее подальше, Джейк, — говорит он и следует за Роуз.

Я выхожу из дома и открываю дверь своей машины. Эдди забирается внутрь, и я, не задумываясь, еду к старому дому Блэка. Она молчит всю дорогу, в салоне стоит просто мертвая тишина, и только изредка бросает на меня взгляды. Заглушаю двигатель и смотрю на нее. Эдди отворачивается.

— Мне очень жаль. — Это все, что она говорит, а затем я вылезаю из машины.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒