ГЛАВА ТРЕТЬЯ

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 57Следующая ⇒

Они обедали на открытом воздухе, в ресторане, где стенами служили

деревья, и Саксон заметила, что по счету за всех четверых платит Билл. Среди

молодых людей и женщин, сидевших за другими столиками, у них оказалось много

знакомых, и обе пары оживленно перебрасывались с ними приветствиями и

шутками. Берт настойчиво и даже грубо подчеркивал свое право на Мери, ловил

и сжимал ее руку, клал на нее свою и даже, завладев ее двумя кольцами, долго

не хотел отдавать их. Время от времени он обнимал ее за талию, и Мери то

порывисто отталкивала его, то с притворной рассеянностью, которая никого,

однако, не могла обмануть, делала вид, что не замечает его маневра.

Саксон, говорившая мало, но очень внимательно изучавшая своего

спутника, с удовлетворением решила, что Билл стал бы, наверное, делать все

это совсем иначе -- если бы вообще стал вести себя так. Во всяком случае он

никогда бы не облапил девушку, как это позволяет себе Берт, да и многие

другие парни. Она невольно остановила взгляд на могучих плечах своего

кавалера.

-- Почему вас зовут " Большой Билл"? -- спросила она. -- Вы ведь не

такой уж высокий.

-- Пожалуй, -- согласился он. -- Во мне росту только пять футов восемь

и три четверти дюйма. Должно быть, из-за моего веса.

-- На ринге его вес считается за сто восемьдесят фунтов, -- вмешался

Берт.

-- Ну, хватит, -- резко прервал приятеля Билл, и его глаза потемнели.

-- Я вовсе не боксер. Вот уже полгода, как я не выступаю. Надоело. Игра не

стоит свеч.

-- Однако за тот вечер, когда ты сокрушил Слэшера из Фриско, ты получил

двести долларов, -- с гордостью заявил Берт.

-- Сказал -- хватит! Замолчи! Знаете, Саксон, ведь и вы не бог весть

какая громадная, а? Как раз в точку: кругленькая и стройная. Держу пари, что

я отгадаю ваш вес.

-- Вряд ли. Многие старались, да ничего не вышло, -- ответила Саксон;

она не знала -- радоваться, что он бросил бокс, или жалеть об этом.

-- Только не я, -- отвечал он, -- я на этом собаку съел. Вот погодите,

-- Билл окинул ее критическим взглядом, и было ясно, что он не просто

оценивает ее сложение, но и восхищается ею. -- Подождите минутку!

Он перегнулся к ней и пощупал ее бицепс. Девушка почувствовала, что

рука, сжавшая ее мышцы, -- крепкая и честная рука. И она вздрогнула. В этом

полумужчинеполумальчике было что-то обаятельное и влекущее. Если бы ей так

сжал руку Берт или другой парень, она бы только рассердилась. Но Билл!..

" Может быть, он и есть тот самый? " -- спрашивала она себя. Но тут он прервал

ее мысли, высказав свое заключение:

-- Ваша одежда весит не больше семи фунтов, а отнять семь от... ну,

скажем, от ста двадцати трех, -- словом, ваш вес сто шестнадцать фунтов без

одежды.

Мери воскликнула с упреком:

-- Слушайте, Билл Роберте! О таких вещах не говорят, это не прилично.

Он посмотрел на нее с возрастающим недоумением.

-- О каких вещах? -- спросил он, наконец.

-- Ну вот опять! Бессовестный! Посмотрите, вы заставили Саксон

покраснеть.

-- Вовсе нет! -- возразила Саксон с негодованием.

-- А если вы. Мери, будете продолжать в том же духе, -- проворчал Билл,

-- я, пожалуй, покраснею. Мне кажется, я знаю, что хорошо и что дурно! Дело

не в том, какие слова мужчина говорит, а что он при этом думает. А я не

думаю ни о чем дурном, и Саксон это знает. Ни у нее, ни у меня и в мыслях

нет того, о чем думаете вы.

-- Ой-ой! -- воскликнула Мери. -- Час от часу не легче! Я никогда не

думаю о гадостях.

-- Стой, Мери! Замолчи! -- решительно остановил ее Берт. -- Зачем

говорить зря? Билл себе никогда подобных вещей не позволит.

-- Тогда не надо так грубо выражаться, -- настаивала она.

-- Ну ладно. Мери, перестаньте, не сердитесь, и довольно об этом, --

отрезал Билл и повернулся к Саксон. -- Ну что, угадал?

-- Сто двадцать два, -- отвечала она, задумчиво глядя на Мери. -- Сто

двадцать два с одеждой.

Билл расхохотался, Берт тоже.

-- Как хотите, -- запротестовала Мери, -- но вы ужасны! Вы оба, да и ты

тоже, Саксон. Вот уж никогда бы про тебя не подумала.

-- Послушай, детка, -- вкрадчиво начал Берт, и его рука обвилась вокруг

ее талии.

В своем притворном возмущении Мери резко оттолкнула его, но затем,

боясь, что ее поклонник обидится, принялась подтрунивать над ним и дразнить

его. Она снова пришла в хорошее настроение, его рука вернулась на прежнее

место, и, склонившись друг к другу, они зашептались.

Билл степенно продолжал разговаривать с Саксон.

-- А знаете, у вас все-таки чудное имя. Я никогда не слышал, чтобы

кого-нибудь так звали. Но оно хорошее. Мне нравится.

-- Меня мать так назвала. Она была образованная и каких только мудреных

слов не знала. И вечно сидела с книгой, чуть не до самой смерти. А сколько

она писала! Я нашла ее стихи, напечатанные очень давно в газете, которая

издавалась в Сан-Хосе. Саксы -- это был такой народ, -- она мне все

рассказала про них, когда я была маленькой. Они были дикие, как индейцы,

только белые. У них были голубые глаза и белокурые волосы, и они были

страшно воинственные.

Пока девушка говорила, Билл сосредоточенно слушал, и глаза его не

отрывались от ее глаз.

-- Никогда про них не слыхал, -- сознался он. -- Они, что же, жили

где-нибудь тут в окрестностях?

Она рассмеялась.

-- Нет. Они жили в Англии. Это были первые англичане, а вы ведь знаете,

что американцы произошли от англичан. Мы ведь все саксы -- вы, я. Мери,

Берт. Словом, каждый, если только он настоящий американец, а не какой-нибудь

даго [1] или японец.

-- Мои предки издавна жили в Америке, -- начал Билл, медленно обдумывая

все то новое, что она ему о себе рассказала. -- По крайней мере предки моей

матери. Они высадились в Мэне сотни лет тому назад.

-- Мой отец тоже из Мэна, -- радостно прервала его Саксон. -- А мать

родилась в Огайо, вернее -- там, где теперь находится Огайо. Она обычно

звала это место Великой Западной Резервацией. А кто был ваш отец?

-- Не знаю. -- Билл пожал плечами. -- Он и сам не знал, да и никто не

знал, хотя отец был чистокровный американец.

-- У вас настоящая староамериканская фамилия, -- сказала Саксон. -- И

сейчас в Англии есть известный генерал по фамилии Роберте. Я в газете

читала.

-- Но ведь фамилия моего отца не Роберте. Он не знал своих родителей.

Роберте -- фамилия золотоискателя, который усыновил его. Вот как было дело.

Во время войны с индейским племенем модоков очень многие из золотоискателей

и поселенцев приняли в ней участие. Роберте командовал таким отрядом. И вот

после одного сражения было взято очень много пленных, среди них оказались

женщины, дети и даже грудные младенцы. Один из этих малышей и был мой отец.

Ему было тогда, вероятно, около пяти лет, и он умел говорить только

по-индейски.

Саксон всплеснула руками, и ее глаза заблестели.

-- Индейцы держали его в плену!

-- Так предполагают. Потом многие припомнили, что это племя за четыре

года до того перебило целую партию орегонских поселенцев. Роберте усыновил

мальчика, и вот почему я не знаю настоящей фамилии отца. Но уж через

прерии-то он прошел, можете быть уверены!

-- Мой отец тоже, -- сказала Саксон с гордостью.

-- И моя мать, -- добавил Билл дрогнувшим голосом. -- Во всяком случае

она родилась в повозке, возле реки Платт, когда ее родители миновали прерии.

-- А моей матери, -- сказала Саксон, -- было восемь лет. Волы выбились

из сил, и ей пришлось большую часть дороги идти пешком.

Билл протянул ей руку.

-- Давайте вашу лапку, детка, -- сказал он. -- В судьбе наших родителей

очень много сходного, и мы все равно что старые друзья.

Глаза Саксон засияли, она протянула ему руку, и они обменялись

торжественным рукопожатием.

-- Разве это не чудесно? -- пробормотала она. -- Мы оба от того же

старого американского корня, и если уж вы -- с вашими глазами, цветом волос

и кожи и так далее -- не сакс, то не знаю, кого и назвать саксом! И к тому

же вы герой!

-- Уж если на то пошло, я думаю, что наши предки были закаленный народ.

И это естественно: они, черт побери, были вынуждены бороться, а не то

погибли бы!

-- О чем это вы так оживленно беседуете? -- вмешалась Мери в их

разговор.

-- Успели уже подружиться, -- поддразнил их Берт. -- Можно подумать,

они знакомы по крайней мере неделю.

-- О, мы знали друг друга гораздо раньше, -- возразила Саксон. -- Нас

еще на свете не было, а наши предки уже совершили переход через прерии.

-- А ваши, чтобы отправиться в Калифорнию, ждали, пока им построят

железную дорогу да перебьют всех индейцев, -- словно желая подчеркнуть свою

близость к Саксон, заявил Билл, обращаясь к Мери. -- Нет! Мы -- Саксон и я

-- коренные жители здесь; так и скажите, если кто-нибудь спросит.

-- Ну, не знаю, -- надменно и с тайным раздражением возразила Мери. --

Мой отец предпочел остаться в Восточных штатах, он хотел принять участие в

Гражданской войне. Он был барабанщиком. Вот отчего он только потом попал в

Калифорнию.

-- А мой отец вернулся, чтобы участвовать в Гражданской войне, --

сказала Саксон.

-- И мой, -- подхватил Билл.

Они радостно взглянули друг на друга: еще и это их сближало.

-- Ну, хорошо, но ведь они все умерли, верно? -- желчно заявил Берт. --

Все равно, где умереть, -- в бою или в богадельне. Суть-то в том, что их уже

нет. А мне вот наплевать, хоть бы моего отца повесили. Кто об этом спросит

через тысячу лет? Довольно вам хвастаться своими предками, надоело! Да мой

отец и не мог бы тогда сражаться: он родился спустя два года после войны.

Зато двое моих дядей были убиты при Геттисберге. Кажется, хватит с нас!

-- Еще бы, -- поддержала его Мери.

Берт снова обнял ее.

-- Зато мы живы. Верно? А это главное. Мертвые -- мертвы, и -- голову

даю на отсечение! -- мертвыми и останутся.

Мери зажала ему рот рукой и начала бранить за то, что он говорит такие

ужасные вещи, а он поцеловал ее ладонь и придвинулся к ней.

По мере того как ресторан наполнялся публикой, веселый стук тарелок

становился все громче. Там и сям сквозь гул голосов прорывалась песня,

слышался пронзительный визг и восклицания женщин, взрывы басовитого мужского

хохота. Это молодые люди, как всегда, шутили со своими приятельницами.

Многие мужчины были заметно навеселе. Какие-то девушки, сидевшие за одним из

соседних столиков, стали звать Билла, и Саксон с новым проснувшимся в ней

ревнивым чувством отметила, что он всеобщий любимец и эти девушки очень

хотели бы его заполучить.

-- Какой ужас! -- неодобрительно сказала Мери. -- Экие нахалки! Ни одна

уважающая себя девушка этого себе не позволит! Нет, вы послушайте!

-- Билл! Билл! -- звала одна из них, пухленькая молоденькая брюнетка.

-- Надеюсь, ты узнаешь меня, Билл?

-- Конечно, цыпленок, -- галантно отозвался он.

Но Саксон заметила с радостью, что он морщится, и почувствовала к

брюнетке решительную неприязнь.

-- Потанцуем? -- крикнула брюнетка.

-- Может быть, -- отвечал он и тут же круто повернулся к Саксон.

-- Мы, старые американцы, должны держаться друг друга, правда? Как вы

думаете? Ведь нас осталось так мало. К нам сюда валом валят всякие

иностранцы...

Он говорил спокойно, вполголоса, в тоне интимной доверчивости, склонив

к ней голову и как бы давая этим понять той девушке, что он занят.

Молодой человек, сидевший за столиком напротив, обратил внимание на

Саксон. Одет он был неряшливо и казался грубым, его спутники -- мужчина и

женщина -- тоже. Лицо у него побагровело, глаза дико сверкали.

-- Эй, вы! -- крикнул он. -- Вы там, бархатные туфельки, наше вам!

Девушка, сидевшая рядом с ним, обняла его за шею и пыталась успокоить,

но он бормотал из-под ее руки:

-- Вот это краля так краля. Увидишь... я пойду туда и отобью ее у этих

обормотов!

-- Хулиганы из мясных рядов, -- презрительно фыркнула Мери.

Саксон встретила взгляд девушки, с ненавистью смотревшей на нее. Потом

она посмотрела на Билла и увидела гневные искорки в его взоре. Теперь его

голубые глаза были особенно красивы и задумчивы, они то темнели и

затуманивались, то вспыхивали, то снова меркли. Ей стало в конце концов

казаться, что они таят в себе какую-то бездонную глубину. Он смолк, видимо

ему не хотелось говорить.

-- Не затевай скандала! -- заметил Берт. -- Они с того берега и не

знают тебя, вот и все.

Вдруг Берт поднялся, подошел к соседнему столику, что-то шепнул

сидевшим и вернулся. Все трое сразу же повернулись и посмотрели на Билла.

Парень, пристававший к Саксон, поднялся, стряхнул с себя руку девушки,

пытавшейся удержать его, и, пошатываясь, подошел к Биллу. Это был

широкоплечий малый с жестким, злым лицом и колючим взглядом. Он, видимо,

утихомирился.

-- Так это вы. Большой Билл Роберте? -- спросил он заплетающимся языком

и, покачнувшись, уцепился за стол. -- В таком случае отступаю... Страшно

извиняюсь... Восхищен вашим вкусом по женской части... А уж я в этом деле

знаток! Я же не представлял, кто вы, а то бы и глазом не мигнул в вашу

сторону... Поняли? Еще раз прошу извинить... Дайте мне вашу руку...

-- Ну ладно, -- сказал Билл мрачно. -- Все в порядке. Забудем это

недоразумение. -- Он, насупившись, пожал парню руку и медленным мощным

толчком пихнул его обратно к столу.

Щеки Саксон пылали. Вот это мужчина, это защитник, на него можно

положиться! Достаточно было назвать его имя -- и даже такой хулиган оробел!

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒