Глава Четыре

Для вегетарианца Калариан готовил на удивление хорошо.

Поднялся небольшой кипишь по поводу того, кто должен вести хозяйство, и, когда Скотт умоляюще посмотрел на Аду, та огрызнулась:

– Даже не пытайся повесить на меня эту работу. Длинная бесполезная шпала могла бы уже хоть чем-то заняться, пока хандрит.

Калариан – длинная бесполезная шпала – возразить не осмелился. Хмуро переминаясь с ноги на ногу, он сделал то, о чем просили, приготовив что-то вроде овощного рагу. Остатки Дейв сгреб в тарелку Червячка. По крайней мере, с такими маленькими порциями и ежедневными тренировками по верховой езде к тому времени, как доберутся до столицы, Лот будет в отличной форме для карьеры, о которой задумывался. Вероятно, он даже сможет удвоить цену.

Конечно, как только он окажется в стенах города, ему придется избавиться от этих идиотов. Последнее, что ему было нужно, это впутаться в политику, а именно к этому все и шло. Если во всей этой истории действительно существовал какой-то безумный богатый аристократ, финансировавший кампанию – сир Кровит Скотта – пересечься с ним Лоту не хотелось. Нет, для всех, особенно для Лота, было бы намного лучше, если бы принц Тарквин оставался мертвым и похороненным. Лот не очень хорошо разбирался в истории, но был абсолютно уверен, что для претендентов на престол хорошо дела никогда не заканчивались. Даже для самых приятных.

Где-то вдалеке завыл волк. Волосы на затылке Лота встали дыбом, и он мысленно поблагодарил Пая за разожженный огонь.

После ужина все начали раскладывать спальные мешки вокруг костра. Лот осознал проблему в ту самую секунду, как Ада подошла к нему со спальником в руках и извиняющимся выражением на лице.

– Мы рассчитывали спасти одного, – сказала она, протянув спальник.

Лот взял его и обменялся взглядом с Червячком. Свет от огня красноречиво очертил впечатляюще хмурые углы. Лицо это выражало именно то, что чувствовал Лот, вот только Лот гораздо лучше умел это скрывать.

– Что ж, – сказал он, – как принц, я, конечно, возьму спальник себе и…

Червячок сощурил глаза и направился к повозке, видимо, чтобы бросится под ее днище и надуться.

– Шучу! – крикнул Лот. – Червячок, это шутка! Можем поделить его на двоих, капризный маленький гоблин. Иди сюда. В смысле, если не предпочитаешь моей компании лошадиную, конечно.

– Может, и предпочитаю, – парировал Червячок. – Уверен, вас бы и мерин уделал, Ваша Светлость.

– Ого, Червячок, – сказал Лот. – Ты, в самом деле, только что признался, что трахаешь лошадей, только чтобы пошутить о размерах моего члена?

Червячок сердито на него посмотрел:

– Это того стоило, – сказал он без уверенности в голосе.

– Слышали? – цокнул Лот, оглядывая группу. – Никакого стыда. Бедные лошади.

Червячок протопал обратно и пробормотал:

– Чертовски тебя ненавижу.

– Нет, не ненавидишь, – просиял Лот, глядя на него. – Ты меня обожаешь. Я просто прелесть.

– В камере я встречал крыс, которые нравились мне больше, чем ты. – Червячок схватил и встряхнул спальник. – У меня были клещи, которые нравились мне больше, чем ты.

– От лошадей ими заразился?

На мгновение Лоту показалось, что Червячок выдохнет искры, прямо как Пай, но внезапно тот вскинул руки. Спальный мешок упал на землю. Червячок покачал головой, рот скривился в чем-то, в чем Лот с удивлением распознал улыбку.

Червячок фыркнул.

– Мне тебя не победить, да?

– Ни в жизнь, – согласился Лот. – Никому не обыграть королевский род. Я рад, что ты это понял. – Он наклонился ближе. – Кроме того, у меринов не хватает яиц, а мои при мне. И они впечатляющие. Хочешь посмотреть?

Червячок фыркнул.

Лот присел на корточки и расправил спальник. Мгновение спустя к нему присоединился Червячок. В темноте его руки казались бледными, порхали над спальником подобно белым мотылькам. Лот задумался о том, не дрожали ли они до сих пор от холода.

– Можешь занять сторону у огня, если хочешь, – беззаботно сказал он.

Червячок кивнул и забрался внутрь. Лот заполз следом. Вокруг устраивались остальные. Кто-то успел захрапеть, но Лот не был уверен, кто именно. Крупная фигура Дейва находилась ближе всего, зеленоватое лицо освещали языки пламени, жужжащий вокруг Пай мерцал, как светлячок.

Лежать рядом с Червячком было все равно, что с мешком костей – кругом острые углы, а Лоту совсем не такое нравилось. Какое-то время он лежал на спине, потом перекатился на бок и положил голову на руку. Мгновение наблюдал за освещенным огнем профилем Червячка. Тот широко раскрытыми глазами смотрел в небо.

– Закрой глаза, Червячок. Ты мешаешь мне спать.

Червячок вздрогнул и на мгновение повернул лицо к Лоту.

– Я смотрел на звезды.

– Да, да. Звезды. – Лениво зевнул он. – Как мило.

– Это… – Голос Червячка звучал неуверенно. – Это было так давно.

– Что было давно?

– Когда я в последний раз видел звезды.

В животе Лота завязался узел.

– Насколько давно?

– Не уверен, может… лет пять назад?

– Пять… – грудь Лота сжалась. – Ебать меня.

Последовала минута молчания, потом Червячок сказал:

– Я бы с радостью, да ты не лошадь.

А после маленький засранец просто перевернулся на бок и заснул.

***

Лот проснулся от чего-то мокрого, скользящего по лицу.

– Боже! – вслепую вскинул он руку и коснулся чешуйчатой кожи. Пай защебетал ему на ухо, слишком жизнерадостно для такого раннего подъема.

Лот сел и нахмурился. Сон его был прерывистым – несколько раз он просыпался от того, что видел себя сидящим на троне, пока толпа вокруг скандировала: «Самозванец! Самозванец! » В следующем восхитительном эпизоде его преследовала стая волков по Болоту Смерти. А потом разбудили беспорядочные удары локтями от Червячка – парень метался и скулил во власти собственных кошмаров. В конце концов, Лот перевернулся и крепко обхватил Червячка поперек спины, надеясь, что так через какое-то время парень перестанет дергаться. Червячок всхлипывал и извивался, но не проснулся, и, в конце концов, успокоился, так что обоим удалось отдохнуть несколько часов.

Их было недостаточно.

Соседнее место в спальнике пустовало, хоть и отдавало теплом. Лот потер глаза тыльной стороной ладони, пытаясь как следует проснуться, и обвел взглядом лагерь. Оказалось, он проснулся последним. Запах Болота Смерти немного смягчился ароматом чего-то готовящегося, возможно, яиц, и Лот кивнул в беспамятном одобрении. Он выбрался из спального мешка и побрел к дальнему краю лагеря, чтобы облегчиться, и вернулся как раз вовремя, чтобы Скотт сунул тарелку ему в руки.

Лот слишком устал для этого. Он вгляделся в содержимое.

– Что это? – потому что это определенно были не яйца.

– Королевская каша, Ваша Светлость.

Лот допускал, что комковатое месиво вполне можно было назвать кашей, если бы у каши случился плохой день. Он ткнул в нее пальцем. Каша подрагивала так, как не должна была дрожать еда, и отчетливо пахла рыбой. Лот ненавидел рыбу.

– Пожалуй, я пас.

Серьезное глупое лицо Скотта вытянулось.

– Но я приготовил ее по особому рецепту.

– Особому рецепту?

Скотт кивнул.

– Это одна из каш, которые готовят во дворце. Червячок сказал, что именно к такому вы и привыкли. Нам несказанно повезло, что все нужное нашлось в тележке.

Лот почуял крысу. Очень вонючую крысу.

– Напомни, что в ней? Просто чтобы убедиться, что это та самая королевская каша.

– Овес, мед, корица… – перечислил Скотт под кивание Лота. – И, конечно же, сушеный угорь, – добавил он, и желудок Лота сжался. – Он сказал, что на этом растет вся королевская семья, ваше Святейшество, и что вам понравится каждый кусочек.

Лот посмотрел на Червячка, с ухмылкой за ним наблюдающего, и все встало на свои места. Следовало догадаться, что маленький засранец попытается отомстить за шутки о лошадях.

Лот понюхал липкую соленую смесь. О, он заставит парня поплатиться за это.

– Так и сделаю, – заявил он, зачерпнул огромную ложку и запихнул ее в рот прежде, чем успел передумать. Судорожно сглотнул, силясь проглотить все до того, как вкусовые рецепторы заметят подставу.

И потерпел неудачу.

Рот наполнился противоречивым вкусом корицы и морской воды, теплым, густым и вызывающим рвотные позывы. Обычно у Лота не было проблем с проглатыванием соленого лакомства, но перебивающий все вкус угря портил картину. И все же, к его большому облегчению, ему удалось взять себя в руки и сдержаться.

Как-то слишком пристально за ним следила Ада, так что пришлось напеть что-то себе под нос и облизнуть ложку. Он заглянул в миску, борясь с хмурящимися бровями при виде того, как много в ней осталось, но умудрился съесть еще три полные ложки, прежде чем откреститься:

– После стольких лет в темнице, боюсь, мой аппетит поуменьшился, – вздохнул он. – Но не хотелось бы, чтобы еда пропала даром. Может, Червячок съест остальное в благодарность за то, что запомнил рецепт? Держу пари, никогда раньше тебе не приходилось есть ничего подобного, – он сунул миску в лицо Червячка и заслужил хмурый взгляд – это парень сделал вдох и позеленел до подбородка.

– Ну же, ешь, это настоящий деликатес! – сказал он, поднося ложку к плотно сжатым в бессловесном вызове губам Червячка.

В глазах Червячка затесалось обещание убийства, стоило ему с неохотой, но все же проглотить одну, а потом и другую ложку. Лот запихивал отвратительное месиво в чужую глотку так быстро, как только мог. Он не давал ему времени на протесты, а прижимал ложку ко рту, как решительная мать, навязывающая овощи несчастному малышу. И все же он не был законченным монстром, так что смягчился спустя четыре-пять ложек и уронил ее в миску.

– Как жаль, – вздохнул он. – Остыла, а ее нельзя есть холодной. И все же, – сказал он, одарив Червячка особенно неприятной улыбкой. – Я не ожидаю, что у меня будет такой завтрак каждое утро, Червячок, но если приготовишь снова, я буду более чем счастлив поделиться им в благодарность за напоминание о доме.

– Это было одноразовое мероприятие. Не уверен, что у нас еще остался сушеный угорь, – процедил Червячок сквозь сжатые зубы.

– Ох, ну, в таком случае, буду есть то же, что и остальные, как обычный простолюдин, – беззаботно сказал Лот.

– Точно. Как обычный простолюдин, – сказал Червячок все также угрюмо, и, обхватив себя руками, прошествовал на другую сторону лагеря.

Лот последовал за ним и проскользнул поближе, потому что не мог оставить последнее слово за кем-то другим.

– Хорошая попытка, отдаю тебе должное, – пробормотал он уголком рта. – Но не пытайся переиграть игрока, мой маленький лошадиный любовник.

Червячок фыркнул, и уголки его рта дернулись в подобии того, что можно было принять за улыбку. Он повернулся к Лоту и оторвал от себя руку ровно настолько, чтобы ее протянуть.

– Справедливо. Перемирие?

Лот посмотрел на узкое запястье, тонкие пальцы, бледную кожу, все еще покрытую въевшейся грязью. Очевидно, Червячку пришлось через многое пройти. Может, в этот раз он и мог бы попытаться не быть ослом. Он слышал, что людям удавалось вытворять такое на постоянной основе.

– Перемирие, – решил он, пожав руку. – Хотя, должен сказать, угря я наелся на недели вперед. Особая королевская каша, ага, как же.

– О, особая королевская каша действительно существует, – ухмыльнувшись, заявил Червячок. – Только в нее кладут свежие ягоды и сливки, а сверху посыпают фундуком, а не рыбой.

И откуда ему это известно?

***

Продвигались они медленно; очевидно, Лот был не единственным, кто не доверял чувству направления Скотта. Калариан взял на себя смелость забрать карту и назначил себя проводником.

– Я умею читать карты, – объяснил он. – Мы пользовались ими в «Домах и Людях».

Все почувствовали облегчение, когда, спустя несколько перекрестков и поворотов, показалась затерянная дорога, и поспешили к ней. Скотт не переставал ломать голову над тем, как мог настолько сильно сбиться с маршрута от назначенного места.

В рамках перемирия Червячок согласился ехать сзади по очереди. Так что Лота порадовала не только приятная тяжесть тела Червячка, прислонившегося к его, но и открытый обзор. Пай вспорхнул и уселся Скотту на плечо. Тот открыл рот и собрался что-то сказать, возможно, указать на то, что все-таки понравился дракону. Но, прежде чем успел это сделать, Пай поднял хвост и залил струей заднюю часть его камзола. Скотт пронзительно завизжал, а Пай чирикнул и вернулся к Лоту.

– Хороший мальчик, – тихо промурлыкал Лот, и тело Червячка затряслось от сдерживаемого смеха в тех местах, которыми они были друг к другу прижаты.

– Он мне нравится, – сказал Червячок тихо.

– А я думал, это я тебе нравлюсь, – поддразнил Лот.

– Нет, я все еще тебя ненавижу. Но ты же знаешь поговорку. Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

– Это глупая поговорка. Звучать она должна так: «Держи друзей близко, а врагов – в безымянной могиле». Или: «Держи друзей близко, а врагов так далеко, как только сможешь, чтобы они не доставляли проблем». Или даже: «Держи друзей близко, а враги пусть дерутся с другими твоими врагами, пока и вовсе не забудут о тебе».

– Враг моего врага – мой друг? – спросил Червячок.

– Смотри-ка, я так много произнес словно «враг», что теперь оно вообще не похоже на слово, – пожаловался Лот. – Вгаг. Вгар. Вра-га-раг. Теперь не понимаю, как его правильно произносить.

Червячок фыркнул.

– Уверен, ты вспомнишь. У тебя должно быть много врагов.

– Какой грубый маленький сопляк!

Лот скорее почувствовал, чем увидел, как Червячок пожал плечами.

– Тебя это, похоже, вообще не смущает. И вот ты – реально ужасный человек.

– Конечно, ужасный. Я королевских кровей, а мы все ублюдки, так или иначе.

Червячок на мгновение замолчал, потом сказал:

– Ты, правда, так считаешь?

– Конечно, – сказал Лот. – Когда в последний раз толстая задница на троне по-настоящему заботилась тем, голодны ли крестьяне?

Червячок снова замолчал. Лот вдруг обнаружил, что ему нравилось ощущать, как мягко руки Червячка лежали на его бедрах во время езды. И он почти сожалел, когда, час или около того спустя, они поменялись местами.

День был холодным, солнце казалось слабым и далеким, над поросшей кустарником землей поднялся туман. Искривленные ветром деревья подрагивали, и Червячок дрожал вместе с ними.

Какое-то время Лот смотрел на убогий пейзаж, потом вернул взгляд на затылок Червячка, где рыжие волосы вились на фоне бледной кожи. Их не мешало бы подстричь, а еще помыть. Они выглядели грязными, жирными и отталкивающими, но, по какой-то причине, Лот не связывал эти описания с самим человеком, даже несмотря на инцидент с кашей из угря.

Дуновение ветра принесло с собой запах зловонного разложения, и Лот сморщил нос:

– Это еще что?

– Болото Смерти, – сказал Червячок. – Должно быть, мы подобрались довольно близко к краю.

– Его так из-за запаха называют?

– Да, – сказал Червячок. – А еще потому, что оно буквально может тебя убить.

– Но мы ведь еще не сошли с дороги? – Лот на всякий случай взглянул вниз, чтобы проверить твердую почву под ногами, и с облегчением вздохнул. – Хорошо хоть карту теперь читает Калариан, а не Скотт.

Они ехали в середине разбредшейся группы: впереди прокладывал путь Калариан, хотя Скотт рядом с ним делал вид, что всех ведет. Ада ехала чуть позади. За ней следовали Лот и Червячок, Дейв на широкой лошади замыкал шествие. Его лошадь несла на себе не только Дейва, но и тянула повозку. Зверь был огромным, и, когда Лот предположил, что Червячку потребуется что-то побольше табурета, чтобы с ним управиться – что-то вроде лестницы – Червячок лишь фыркнул и закатил глаза.

Они остановились на поляне, чтобы размяться и сходить по нужде. Дейв стряхнул грязь с колес тележки, ворча из-за состояния дороги. В животе Лота заурчало, но никто не ринулся за провизией, так что он задался вопросом, сколько ее осталось. Вероятно, поднимать эту тему сейчас не стоило. Оставалось надеяться на приличную порцию на обед.

– Подозреваю, впереди нас ждет тяжелый день, – вполголоса сказал Лот.

Червячок кивнул в знак согласия, и что-то в этом движении, в легком изгибе его шеи, заставило слабое щупальце желания расцвести в животе Лота. Безжалостно, он подавил его, не желая иметь с ним ничего общего.

Когда они снова отправились в путь, туман стал еще гуще, а день темнее; Червячок ехал сзади. Плохая погода испортила настроение всей группе. Даже Дейв перестал напевать. Над ними воцарилась тишина, такая же густая и тяжелая, как туман.

А затем Калариан вдруг остановился и спрыгнул с седла.

– Что? – спросил Скотт. – Что случилось?

– Заткнись! – Калариан поспешил в заднюю часть небольшой колонны всадников. – Кто-то еще это слышит?

Лот прислушался, но услышал только топот и фырканье собственной лошади, беспокойно переступающей с ноги на ногу.

– Что ты слышишь?

– Лошадей, – сказал Калариан, вглядываясь в туман.

– Мы на них едем! – окликнул его Скотт.

– Заткнись! – Калариан уставился в туман. – Не наших лошадей!

«Уши, как у летучей мыши», – вспомнил Лот, и у него скрутило желудок. Считали ли его настолько важным, чтобы отправить в погоню солдат Делакорта? Нет, этот пункт можно было вычеркнуть. Неужели, Червячок так важен? Если его держали в заложниках, то, возможно, так и было, и все, в чем убедил себя Лот в первый день – что никому нет до них дела и никто не станет за ними следить – вот-вот должно было оказаться ложью. Но это ведь плохие новости только для Червячка, ведь солдаты окажутся просто счастливы вернуть своего пленника, и не станут обращать внимания на какого-то там карманника, верно?

Даже если бы он смог в это поверить, мысль все равно отдавала кислым привкусом в горле, стоило только вспомнить, каким тощим был Червячок – явное свидетельство плохого обращения во время заключения.

– Лошади, – повторил Калариан, и его резкие черты сморщились. – Четыре? Пять? Отстают на несколько миль, но набирают скорость. Нужно съехать с дороги.

– Съехать с дороги? – спросил Лот. – Просто для ясности – ты хочешь, чтобы мы съехали с дороги?

– Да, – сказал Калариан. – Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя снова схватили.

Червячок перегнулся через Лота, схватил поводья и потянул их, заставляя животное развернуться.

Ладно. Они съезжают с дороги. С той самой дороги, которая была единственной возможностью не забрести к Болоту Смерти. Которое, по словам Червячка, было названо так не только из-за вони.

– Это ужасная идея, – пробормотал Лот.

– Заткнись, – отрезал Червячок и сильнее натянул поводья.

Они свернули с дороги в сгущающийся туман.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒