Annotation 4 страница

С тем он нас покинул, а мы все переглянулись и затем рассмеялись сами над собой за то, что были настолько глупы, что не догадались, зачем он вел нас в это место таким окольным путем. Мы стали изучать схему снова и снова, но все ее линии, треугольники, квадраты и круги окончательно запутали нас.

Постепенно, однако, мы начали понимать. Это была карта земельного участка, и беседка была в центре, но вход не был указан, и, поскольку четыре дороги вели к ней, мы не знали, какую выбрать, чтобы вернуться обратно. Мы, однако, рассудили, что это не слишком важно (поскольку все они, похоже, вели к внешнему кругу), ведь было такое множество тропинок, пересекавших друг друга по нескольку раз. Я не могу рассказывать тебе обо всех наших попытках решить задачу, потому что это отняло бы слишком много времени.

Наконец у меня возникла мысль, которую я обдумала, и потом, решив, что она может, пожалуй, помочь, изложила остальным. Мне сказали, это было как раз то самое, что нужно, и, очень возможно, это окажется ключом к загадке. Я не придумала ничего лучшего, чем просто идти любой тропой по прямой линии от беседки в каком угодно направлении. Потом, достигнув границы, которая, как мы видели по схеме, была правильной окружностью, мы могли бы пойти вдоль нее и раньше или позже с неизбежностью достигли бы ворот.

Мы пустились в путь, и было это долгое и приятное путешествие, и не без приключений, ведь место было обширное, с холмами и долинами, лесами и потоками. И всё такое красивое, что нам приходилось очень твердо держаться своей цели, иначе мы сбивались с правильного пути.

Мы добрались до самой внешней границы, однако, думаю, не самым лучшим и прямым путем. Мы видели, по форме ее ограждения, что граница была кольцевая. Мы повернули налево, и затем пошли, изгиб круглого владения показался нам бесконечным. Все-таки мы следовали ему и в конце концов пришли к воротам, где в первый раз встретили нашего наставника.

Он ободряюще приветствовал нас, мы поднялись на террасу перед домом и рассказали ему обо всех наших приключениях. Он слушал, как и раньше, с улыбкой, а потом сказал: «Что ж, вы не так плохо справились, ведь вы достигли своей цели и вернулись к воротам. А теперь позвольте разъяснить вам урок, который вы получили. Первое, что надо сделать, это убедиться в правильности направления, в котором вы хотите идти; а второе — выбрать путь не тот, что кажется кратчайшим, но тот, что вернее всего, как вам кажется, приведет вас куда нужно. Этот путь не всегда будет самым быстрым и может привести вас в пограничную область, где бесконечность незаметно растворяет в себе знакомую вам территорию. Все же по ту сторону границы вы можете лучше видеть как протяженность, так и ограниченность владения. И это лишь вопрос стойкости и терпения — и цель совершенно точно будет достигнута.

Также вы заметили, что, когда вы следовали этой дугой по внешней стороне, вы могли видеть только лишь ее маленькую часть в каждый момент времени. Всё же, зная по ее форме, что она приведет к месту, которое вы искали, вы были согласны следовать дальше с верой, основанной на разумных заключениях, и, действительно, вот вы здесь и доказываете своим присутствием, что ваше рассуждение было, по крайней мере в целом, здраво.

Ну, я мог бы дольше обсуждать этот предмет, но я препоручу вас теперь некоторым из моих друзей, которые находятся здесь со мной и помогают в работе, и они покажут вам более подробно наш дом и его окрестности, и, если хотите, будут рады сопровождать вас дальше в поля, потому что там есть много интересного».

Суббота, 11 октября 1913 г.

Мы имели возможность дать тебе лишь краткий отчет прошлым вечером о нашем визите в дом нашего наставника. Это край, где много таких же учреждений, и они главным образом посвящены изучению лучших способов, как помочь тем на Земле, кто пребывает в сомнениях и затруднениях относительно проблем загробной жизни. Ты сумеешь при помощи размышлений развить наши наставления, если увидишь наш опыт в свете притчи.

Мы шли по равнине на Небесах, где осуществляются иногда Явления с высших Небес. Вдаль летит призыв, и собираются огромные множества людей, и тогда явлено бывает нечто великолепное. Потом поднялись в гору и немного спустя оказались на плоскогорье, где стояло несколько зданий, разбросанных там и сям, совершенно разных по размеру. В центре было большое сооружение, и мы вошли туда и оказались в просторном зале, единственном там помещении. Зал был круглой формы, и на стенах были искусные резные изображения небесных тел, и одно из них — Земля. Но они не были неподвижны, а вращались на осях, наполовину внутри, а наполовину выступая из стены. Там были также точные копии животных, деревьев и людей, но все они были подвижны и, по большей части, стояли на подставках в нишах или альковах. Мы спросили о смысле такой выставки, и нам было сказано, что это исключительно научное заведение и будет дана небольшая демонстрация, чтобы мы могли составить некоторое представление о смысле всего здесь показанного.

Голубая мгла начала заполнять центральное пространство. Затем луч света обежал вокруг зала и остановился на шаре, который представлял Землю. Как только он заплясал на нем, сфера словно бы начала впитывать луч и засветилась, а по прошествии времени — луча уже не было — мы увидели, что земной шар светится как будто изнутри. Тогда другой луч был направлен на него, более насыщенный и иного рода, и шар медленно покинул подставку и стал отплывать от стены.

Достигнув середины пространства, он вошел в голубую мглу и тотчас же начал расти, пока не превратился в огромную сферу, сияющую собственным светом и плавающую в синем пространстве. Это было исключительно красиво. Медленно, очень медленно вращалась эта сфера вокруг оси, несомненно так же, как вращается Земля, и мы могли видеть океаны и континенты. Это были плоские рисунки, как на земных глобусах. Но по мере того, как она вращалась, они стали приобретать разный облик.

Горы и холмы выступали, по водам — пошли волны и рябь. Со временем мы увидели мельчайшие модели городов, и даже конфигурации зданий. И всё более и более детальной становилась модель Земли, пока мы не смогли увидеть и самих людей, сперва толпы, и, наконец, и фигурки людей. Тебе будет трудно понять, что на сфере восьмидесяти-ста футов в диаметре мы были способны видеть отдельных людей и животных. Но это часть науки этого заведения — делать возможным то, чтоб детали были видны каждая по отдельности.

Мы видели необъятные просторы прерий, пустынь, лесов и животных, бродивших по ним. А когда глобус медленно поворачивался по кругу, видны были океаны и моря, иные безмятежные, а другие бушующие и ревущие, и то здесь, то там — корабль. И вся жизнь Земли проходила у нас перед глазами. Мы долго смотрели на это, и наш провожатый сказал нам, что сфера, на которую мы смотрели, была Землей, какой она является в этот самый момент. Если нам угодно, он может показать нам обратное развитие эпох от настоящего момента до появления человека как разумного существа. Мы ответили, что будем, разумеется, рады узнать больше об этом удивительном и красивом феномене, и он покинул нас, чтобы пойти, как я полагаю, к устройству, посредством которого всё это управлялось.

Вскоре картины на вращающейся сфере начали меняться, и мы были перенесены назад за тысячи лет жизни Земли и поколений людей, животных и растительности, когда люди только еще выбирались из лесов, чтобы основать поселения на равнинах.

Сейчас я должна объяснить тебе, что здесь не придерживались истории так, как историки придерживаются ее на Земле. То был феномен не нации и веков, но эр и видов. Геологические периоды проходили перед нами, и было исключительно интересно видеть то, что люди зовут каменным веком, железным веком, ледниковым периодом, потопами и так далее. И те из нас, кто понимает достаточно, чтобы следить за этим, заметили, что все эти века названы были совершенно произвольно. Ведь ледниковый период, к примеру, может правильно обозначить положение дел в одном или двух районах Земли, но повсюду-то льда не было, именно это мы видели, пока поворачивалась сфера. Также мы заметили, что и земные континенты возникли не сразу, а в разное время.

Когда мы насмотрелись и осознали, что знаем так мало о древней Земле, сфера постепенно уменьшилась и отплыла обратно к нише в стене, и тогда свет, поблекнув, угас в ней, и она стала похожа на сделанный из алебастра шар, помещенный здесь как украшение.

Мы были так заинтересованы тем, что увидели, что засыпали вопросами своего доброго провожатого, и он многое рассказал нам об этом зале. Земную сферу, которой только что пользовались, можно было заставить служить и другим целям, чем та, что мы видели. Но выбрана была именно эта, потому что ее живописность более походила для нас, не имевших научной подготовки. Среди других ее назначений было иллюстрировать отношения небесных тел друг с другом и их эволюции до нынешнего их состояния.

Животные, обозначенные вдоль стен, использовались с подобной же целью. Они должны были оживляться этими могущественными лучами и переноситься в середину зала. Подвергнутые такому действию, они могли ходить сами, как живые существа, которыми они и становились по временам, в определенном ограниченном смысле. Когда животное достигало помоста в середине пространства, его подвергали действию увеличивающих лучей — так я могу их назвать, не зная их научного названия, — а затем других, которые делали его прозрачным, и весь внутренний организм животного становился ясно виден студентам, которые собирались там. Те, кто был из этого поселения, говорили, что это очень красивое зрелище — видеть всю организацию устройства животного или человека, таким образом отображенную.

Затем было возможно вызвать в живой модели изменение, так что она начинала «развиваться» назад — к своему более простому и примитивному состоянию, и так далее. Вся история устроения животного показывалась в этом жизнеподобном процессе. И часто, как только бывал достигнут начальный период его существования как отдельного существа, процесс повторялся в обратном порядке, на сей раз в правильной последовательности и направлении, пока он не становился вновь таким, как сейчас. Любой студент мог внести какое-то изменение и продолжить развитие животного в соответствии с собственной мыслью, и это не с одними только животными, а и с небесными телами, так же и с нациями и с народами. Этим занимаются, однако, в другом зале, особо приспособленном для этой науки.

Именно студент одного из этих учреждений воздвиг сферу в саду у детей. Но это, конечно, куда более простая штука, или так мне показалось после посещения этой колонии красот и чудес.

Этим придется ограничиться на сей раз, хотя видели мы гораздо больше, пока были там. Но мне не следует снова пускаться в рассказ, или я продержу тебя слишком долго.

У тебя есть вопрос. Да, я присутствовала в понедельник на твоем Приходском кружке. [1]Я знала, что она меня видит, но не могла заставить ее услышать меня.

Понедельник, 13 октября 1913 г.

Еще один опыт получили мы в этой колонии, о котором хотелось бы тебе рассказать. Это был опыт новый для меня и очень интересный. Нам показывали группу различных учреждений, которые находились под одним пологом, что-то вроде павильона под открытым небом. Он был составлен главным образом из громадного шарообразного купола, опиравшегося на высокие колонны, а внутреннее пространство имело свободные выходы наружу. А центре помоста, на который мы поднялись однопролетной лестницей, обходившей всё здание кругом, был своего рода квадратный алтарь футов около четырех высотой и трех в основании. На нем лежала бронзовая пластина, похожая на солнечные часы, размеченная линиями, символами и разными геометрическими фигурами.

В центре купола было отверстие, ведшее, как нам было сказано, в часовню, откуда управлялись механизмы, применяемые здесь.

Нас поставили вокруг циферблата (так я буду это называть), и наш провожатый оставил нас и, выйдя наружу, поднялся на крышу купола и там вошел в часовню над нами. Мы не знали, что должно было произойти, и потому стояли, вглядываясь в диск.

Немного спустя вся местность приняла иной характер, воздух как будто бы начал менять цвет и яркость. А когда мы огляделись, увидели, что ландшафт исчез, а между колоннами протянулось нечто, что казалось тонкой, как паутина, тканью, развешанной в виде занавесей. Они были различных оттенков, и, пока мы смотрели, всё стало разделяться на собственные цвета и приобретать более определенные формы. Это продолжалось до тех пор, пока мы не обнаружили, что стоим на поляне, окруженной кольцом деревьев, тихо колышущихся на ветерке.

Запели птицы, и мы видели их яркие хохолки, когда они перелетали с дерева на дерево. Постепенно углублялась даль между деревьями, и мы могли заглянуть в далекий прекрасный лес. Купол также куда-то делся, и небо повисло над нами, как балдахин.

Вновь обернулись мы к алтарю и диску. Они были по-прежнему на месте, но фигуры и знаки на них сияли теперь светом, который, казалось, шел изнутри алтаря.

Теперь мы услышали сверху голос нашего провожатого, предложивший нам попытаться прочесть изображение на пластине. Мы мало что могли сделать поначалу, но, наконец одна из женщин, что была умнее других, сказала, что знаки были в действительности символами различных элементов, которые шли на восполнение растительных и животных тел в духовных сферах. Трудно объяснить, каким образом связь между тем и другим стала заметна нам. Но едва на это было указано, стало совершенно ясно, что так оно и есть.

Теперь наш провожатый присоединился к нам снова и объяснил применение самого здания. Оказалось, что прежде чем студенты будут способны значительно продвинуться в творческой науке, как ее изучают в этом краю, они должны получить доскональное знание основополагающих элементов, с которыми им придется иметь дело. Это, конечно же, совершенно естественно. Это здание — одно из первых, куда они приходят учиться, и плита, или циферблат, это своего рода счетчик этих элементов, на котором студент, находящийся в верхней часовне, может видеть сочетания элементов, которые он вызвал, и также содержание каждого элемента, входящего в сочетание.

По мере продвижения вперед учащиеся способны достигать желаемого результата, без каких-либо научных приспособлений, которые поначалу им необходимы. Инструменты удаляются один за другим, пока, наконец, в них совсем отпадет надобность.

Мы спросили провожатого, для какой практической надобности применялось знание, когда бывало получено. Он ответил, что первым назначением была тренировка ума и воли студента. Это превосходная тренировка и очень напряженная. Когда студент становился искусным, он переходил в другой колледж в этом краю, где изучалась другая ветвь науки, и затем должен был пройти еще много уровней тренировки. Действительное применение его знания выпадало на его долю не раньше, чем он проходил через многие сферы развития. На высших из них ему позволяли сопровождать одного из великих Правителей, или Архангелов, или Сил (я не знаю точного и правильного титула), в одной из его миссий служения в Бесконечном Творении Единого Отца и там видеть весь величественный процесс в действии. Предполагалось, что это может быть сотворение нового космоса или системы, как материальной, так и духовной. Но это настолько высоко от того состояния, в котором мы находимся в настоящее время, что у нас есть лишь общее представление об обязанностях тех Высших Существ, и понадобилось бы несколько эпох развития, чтобы наши пути достигли именно той особой системы Небес. Но что до нас, пятерых женщин, посетивших место, которое я описывала, то наш путь вперед приведет нас в более высокие места.

Мы любим узнавать всё о различных сферах служения, даже если бы мы никогда не были избраны служению им. Не могут все быть творцами космоса, я полагаю, и есть многое другое, что бесспорно необходимо, значительно и великолепно в тех отдаленных от нас пределах, ближайших к Трону и Обители Того, Кто есть всё во всём и для всего.

Возвращаясь через пространные луга, мы встретили такую группу студентов, которая была из другого колледжа и изучала иную ветвь науки. Среди них было несколько женщин. Я поинтересовалась, шло ли женское обучение точно так же, как и у их братьев, и они ответили утвердительно, однако добавили, что если студенты-мужчины отвечают за созидательную сторону, то они, женщины, предназначены дополнять и довершать работу своим духом материнства, и что два аспекта, соединяясь, увеличивают красоту окончательной работы.

К этому времени мы вернулись в первую колонию, где встретили нашего наставника из круглого владения.

Почему ты не назвала мне его имя?

Его имя Арноль, но эти имена звучат так странно для земного уха, и люди всегда пытаются отыскать их значение, так что мы почти никогда не решаемся называть их. Значения, по большей части, непостижимы для вас, поэтому в будущем мы будем просто называть имя, как ты того хочешь, и не расшифровывать его.

Но почему тебе так трудно называть имена? Мне не раз приходилось слышать об этой трудности.

Есть трудность также в том, чтобы объяснить трудность, хотя с твоей точки зрения это такая простая задача. Позволь нам определить это так. Ты знаешь, что для древних египтян имя бога или богини было чем-то гораздо большим, чем имя в понимании несгибаемо материалистических англосаксов, от которых и пошел вечный вопрос: «Как это называется? » Что ж, с нашей точки зрения, а также для древней мудрости Египта, опиравшейся на сведения, полученные из-за этой стороны Завесы, очень многое заключено в имени. Даже в простом повторении некоторых имен присутствует настоящая сила, а порой и опасность.

Вот что мы знаем теперь, но не знали, когда были на Земле. Здесь мы обрели благоговение к сущности «Имени», что для тебя может показаться странным. Частично по этой причине имена не передаются тебе в таком изобилии, как многие могли бы пожелать.

К тому же само произнесение и передача некоторых имен оказывается задачей более трудной, чем ты можешь себе предположить. Это, однако, предмет, который трудно тебе объяснить, и такой, что ты сможешь понять его только тогда, когда станешь знаком с четвертым измерением, что появляется здесь у нас — такой термин мы используем за неимением лучшего. Мы лишь укажем тебе на два-три примера и оставим этот вопрос.

Первый. Когда Моисею было дано Имя «Я есмь Сущий (Иегова)» тем, Кто посетил его, Моисей спросил об Имени, но ни он сам, ни кто-либо другой до сего дня не смог сказать, что оно значит.

Второй. У Ангела, что пришел к Иакову, Иаков спросил имя, и ему было в этом отказано. Ангелы, которые приходили к Аврааму в Ветхом Завете, очень редко называли свои имена. Так же и в Новом Завете, большинство Ангелов, приходивших руководить жителями Земли, только Ангелами и назывались. Когда имя дается, как в случае с Г абриэлем, оно редко понимается по-своему внутреннему значению.

Однажды ты увидишь, какой триумф уготован тем, чьи имена написаны в Книге Жизни Агнца, — фраза, о которой также следует поразмыслить, ведь в ней присутствует чудесная и живая истина, которую те, кто произносят это Имя с такой легкостью, бесспорно, воспримут мало или не воспримут вовсе.

Среда, 15 октября 1913 г.

Как бы ты начал объяснять кому-то, кто имеет слабое представление о духовном мире, истину о жизни за могилой, и реальность этой жизни, и всю ее любовь и красоту? Сначала ты, должно быть, постарался бы донести до собеседника факт его нынешнего существования как действительно бессмертного существа. А затем, когда он в самом деле усвоит определенность этого, он станет, возможно, более открыт для понимания той жизни, которой он, как будет им обнаружено, обладает и с которой соприкоснется, когда откинет в сторону Завесу и выйдет на более яркий свет Потустороннего.

Мы чувствуем, что, если бы люди могли понять, что жизнь, которую они проживают, есть жизнь, а не просто эфемерное существование, они считали бы заслуживающими внимания слова тех, кто убедился в беспрерывности жизни и души и благословенности жребия, уготованного тем, кто на Земле способен бороться и побеждать.

Люди должны бы так проживать свои жизни на Земле, чтобы, когда они перешагнут порог в более обширную, свободную сферу, они могли бы подхватить и продолжить свое служение в Царстве без затянувшегося пробела в своем развитии. Мы видели результаты карьеры столь многих — как это видится в этой стране — что не можем переоценить важность подготовки и самотренировки, когда появляется возможность. Ведь многие пренебрегают серьезным отношением к этому, думая начать заново здесь, и когда они переходят сюда, то обнаруживают, что очень мало представляют себе, что это «начать заново» в действительности предполагает.

Итак, продолжим. Мы уже говорили тебе про Мост и Бездну…

Да. Но как же твой дальнейший опыт во владениях Арноля и твое возвращение в свою родную сферу? Разве тебе больше нечего рассказать мне об этом эпизоде?

Ничего больше, кроме того, что мы научились многому, обрели новых друзей, видели куда как больше того, что мы здесь записали, и скоро посетим это место еще раз. Теперь позволь нам перейти к тому, что мы хотели сказать и что окажется, возможно, столь же полезным, как если бы мы продолжили описание колонии.

Бездна и Мост — обрати свой ум к тому, что мы говорили тебе о них. Мы хотим рассказать эпизод, которому были свидетелями в том месте, где Мост — как я по-прежнему буду называть его — выходит к нагорьям жизни и света.

Нас отправили туда встретить женщину, которая как раз должна была прибыть, пробившись через те ужасные, темные области, что лежат ниже Моста. Она шла не по великой дороге, но через кошмары тьмы и мрака нижних областей. Нас вел сильный Ангел из сферы, что над нами, который был специально избран для этого задания. То была одна из Сестер-Ангелов, которые обустраивают наши дома там, где принимают спасенных.

Когда мы прибыли туда, мы увидели, как свет мерцает на некотором отдалении на каменистой дороге, ведущей в долину, и узнали, что некий Ангел находится там в дозоре и сейчас движется прочь от нас. Немного погодя мы увидели вспышку над долиной, и ей немедленно ответил поток света от одной из опор Моста. Он служил неким прожектором. Свет пробился вниз во тьму и оставался неизменным. Тогда Беа — наша Сестра-Ангел — велела нам подождать там, где мы стояли, и быстро пошла по воздуху на вершину башни.

Затем мы потеряли ее в потоке света, но одна из моих спутниц сказала, что сама, кажется, видит ее, спешащую по лучу света, что наклонен вниз, к глубине.

Мне бы хотелось задержаться здесь, чтобы объяснить, что свет был не столько для того, чтобы помочь духам видеть (что они могут делать своей собственной властью), но чтобы дать им силу для работы и защиты от пагубных воздействий, которые царствуют в нижней области. Именно по этой причине первый Ангел отправил свой сигнал, и он был понят постоянными стражами Моста и получил ответ тем способом, что я рассказала. Луч света, каким-то еще не понятным мне пока образом, насыщен энергией жизни и силой — это лучшее описание, которое я в состоянии дать, — и он был послан, чтобы помочь тому, чьи силы в эту тяжкую минуту нуждались в подкреплении.

Вскоре мы увидели двоих, возвращающихся к нам. Это был сильный Ангел, но он казался очень утомленным, и мы узнали позднее, что ему пришлось выдержать схватку с группой очень злобных духов, которые изо всех сил старались вернуть женщину назад в свою среду. Вот почему ему нужна была помощь. Он шел по одну сторону, а Беа — по другую сторону израненной, замученной души, что была едва ли не в обмороке. Сейчас они, ради нее, шли очень медленно, двигаясь в луче света по направлению к башне на Мосту. Они достигли его, и спасенную приняли в один из домов и заботились о ней, и там оставалась она до тех пор, пока не поправилась достаточно для того, чтобы перейти на наше попечение.

Есть в этом повествовании несколько ситуаций, которые содержат новое для нас знание, и таких, которые подтвердили то, что раньше было лишь догадками. Некоторые из них я назову.

Ошибочно думать, будто Ангелы, даже такого уровня, как те двое, что пошли и освободили эту несчастную женщину, неспособны страдать. Нет, они страдают, и часто. И у злобных сущностей есть возможность причинять им боль, когда Ангелы рискуют сойти в их области. Теоретически я не вижу причин, почему бы злым сущностям не одерживать то и дело такие победы, чтобы можно было подчинить их своей власти. Но силы света так совершенны, так хорошо организованы и так бдительны, что я никогда не слышала, чтобы подобная катастрофа когда-либо происходила. Но их битва — настоящая битва, и она утомительна. Это второй момент. Даже эти высокие Ангелы могут утомиться. Но ни собственные страдания, ни усталость не заботят их. Может быть, это звучит как парадокс, но это радость для них — страдать, когда какая-либо несчастная борющаяся душа нуждается в их помощи.

Еще. Световой луч — или, может быть, мне следовало сказать «луч силы и жизни» — был таким сильным, что не защищай Ангелы женщину, окружая ее определенным нейтрализующим воздействием, луч повредил бы ей — это было бы слишком огромным потрясением для того, кто так неподготовлен, как она.

Еще один момент. Луч был виден далеко в области тьмы, и мы слышали приглушенный ропот, исходящий, казалось, за сотни миль от нас, от низин по ту сторону долины. Это было странное ощущение, потому что звук состоял из многих голосов, и некоторые были голосами гнева и ненависти, другие — отчаяния, а иные взывали о помощи и сострадании. И все эти вопли были, казалось, собраны каждый в своём определенном месте и доносились из разных направлений. Мы могли понять лишь немногое, но после, пока мы ждали спасенную, мы спросили Беаникс — (боюсь, я не смогу сказать это лучше, так что придется остановиться на этом. Мы будем звать ее Беаникс, но это выглядит не вполне правильно, когда написано на бумаге) — мы спросили ее о тех криках, и откуда они исходили. Она сказала, что не знает, но существует приспособление для их записи, как в сумме, так и поотдельности, для анализа, и что они будут научно обрабатываться здешней наукой любви. А потом будет посылаться помощь — в соответствии с заслугами тех, кто взывал, и в такой форме, которая окажется самой полезной. Каждый крик был свидетельством добра или зла в какой-либо человеческой душе и должен был получить соответствующий ответ.

Когда женщину передали нам, мы сначала позволили ей отдохнуть и окружили ее мирным успокаивающим воздействием, а потом, когда она была достаточно сильна, отвели в дом, где о ней будут заботиться и опекать ее.

Мы не спрашивали ее ни о чем, но дали ей сказать то немногое, что она была в состоянии поведать нам. И это нехорошо — напоминать им слишком живо в первое время о Земле, которую они так давно покинули.

ГЛАВА IV: Город и сфера Кастрэля

Пятница, 17 октября 1913 г.

К тому моменту, когда мы добрались до Дома, в котором нам было поручено оставить нашу бедную сестру, ныне столь благословенную, мы уже были осведомлены о новой миссии, возложенной на нас. Нам было велено идти в другой район, дальше на восток… Снова ты сомневаешься, но это как раз то слово, какое нам нужно. Под «востоком» мы понимаем направление, в котором Более Яркий Свет виден над горами, что окаймляют равнину, где нам было дано Видение Христа и Креста. Мы часто называем это направление «востоком», потому что оно напоминает нам о восходе Солнца.

Мы пустились в путь впятером, все женщины, и имели при себе полученное нами описание того места, которое следовало найти. Мы должны были отыскать среди гор большой город, с золотым куполом в самом центре, окруженный колоннадой поверх насыпи, обегавшей его со всех сторон. Мы прошли через равнину, а потом двинулись по воздуху, что требует больше усилий, но получается более быстро, более удобно, поскольку позволяло нам иметь обзор всей страны.

Мы заметили Город и опустились перед главными воротами, через которые вошли на главную улицу. Она проходила по прямой через Г ород и выходила в ворота с другой стороны. По каждую сторону этого широкого проспекта стояли большие дома, или дворцы, среди обширных садов — резиденции главных должностных лиц этого района, которому сам Город служил столицей.

Еще идя по направлению к Городу, мы видели людей, работающих в полях, и также много зданий, возведенных для какой-то важной надобности. И теперь, когда мы были внутри Города, мы увидели совершенство этих зданий и высочайший уровень садоводства. Ведь у каждого здания был сад того типа, который отвечал ему цветом и обликом. Мы прошли дальше, ожидая какого-либо знака в отношении нашего назначения и миссии, потому что в таких случаях, как этот, всегда отправляется опережающее послание, так что посетителей ожидают.

Проделав некоторый путь, мы достигли большой площадки, где прекрасные деревья росли на лужайках ярчайшей зелени, какую только можно себе представить, и фонтаны играли струями в согласованной гармонии; кстати говоря, там было, должно быть, с десяток фонтанов, и у каждого был свой собственный тон, и каждый был составлен из многих меньших водяных струй, из которых каждая была нотой. Они управлялись так, что можно было сыграть весьма сложное музыкальное произведение, как это звучало бы на органе со многими трубами. В такие моменты там бывает великое множество людей, собирающихся на площади или в парке, как из числа горожан, так и тех, кто проживает снаружи, среди холмов и пастбищ.

Там мы помедлили немного, ведь это чрезвычайно успокаивающе и красиво. Мы сидели на траве, и вскоре к нам подошел мужчина, который, как мы поняли по улыбке на его лице, был тем, кто ожидал нас. Мы поднялись и стояли перед ним в молчании, поскольку не чувствовали возможности начать беседу, видя, что он был Ангелом уровня значительно более высокого, чем наш.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒