Николай Скотос 2 страница

Подавив в себе смущение, я занимаю, приготовленное Люцифером для меня место. Рядом с ним. Мы все едва занимаем четверть стола, и около меня никто не сидит, интересно ждем мы еще кого-нибудь на ужин. Люцифер возвращается в свое роскошное с высокой спинкой кресло и улыбается.

- Не люблю ревновать. Странная человеческая эмоция, да? Ни одна из них мне нужна. Поэтому я решил больше никогда их не испытывать. Надеюсь, ты не против того, как мы сидим за столом. Девушки предпочитаю все время проводить вместе, и как ты уже знаешь, это делает из них очень интересных партнеров в кровати.

Я качаю головой. Это все, что я могу ему дать.

- Хорошо! И прости мои манеры. Иден, этот красавец и мой гость - Николай Скотос. Я так понимаю, вы уже познакомились?

Словно звук его имени щелкает внутри переключатель и гасит всю доброту в его глазах. Неземные черты Нико превращаются во что-то темное и соблазнительное. Красота остается, но есть что-то зловещее в его усмешке. Он лениво смотрит на меня и раздраженно выдыхает.

- Думаю, да. Они все на одно лицо. Мы трахались?

- Ох, Николай! - смеется Люцифер, прикрывая рот рукой. - Ах ты ж, шелудивый пёс! Нет, нет. Это Иден. Смертная, о которой я тебе рассказывал. Та, которая, я надеюсь, станет моей невестой.

Нико смотрит вниз на свои ногти, видимо, его больше заботят его кутикулы, чем я.

- Невеста? Что тебя на это толкает? Уверен ты не потерял свой аппетит к разнообразию, друг мой.

Люцифер переводит взгляд от Нико ко мне, в его постоянно меняющихся глазах теплится притворная нежность.

- Ах, но Иден особенная. И когда ты испробовал столько всего, то ненароком прививается вкус к деликатесам.

Нико смотрит на меня бледно-голубыми глазами и пожимает плечами.

- Ну раз ты так говоришь. Я бы предпочел вкусить все деликатесы в этой жизни. - Он щепает Аманду, и та визжит от восторга. - Не волнуйся. Моего ненасытного голода хватит на нас двоих.

- Ха! И на этой ноте...

Люцифер взмахивает рукой и ждет, пока из скрытой двери появляется прислуга с подносами, на которой стоят тарелки с превосходно пахнущей едой и вином. Передо мной ставят маленькую тарелку с кростини[2], увенчанной креветкой в ароматном соусе и бокал наполняют сочно-красным вином.

- Кростини с креветкой с английским гороховым песто, сбрызнутая маслом трюфеля, - гордо сообщает Люцифер. - Попробуй.

Несмотря на то, что тело скованно страхом, живот мой урчит от голода. Я склоняю голову, чтобы помолиться - привычка, которая быстро сформировалась во время проживания с Се7мёркой. Я резко вдыхаю, прежде чем закрыть глаза.

- О, дорогая, - хихикает Люцифер. - Нет нужды. Он не сможет услышать тебя, и даже если бы Он мог, то оставил бы твои молитвы без ответа, как и многие другие. Но не будем тебя отговаривать от соблюдения традиций.

Я высоко поднимаю голову, несмотря на их тихий смех. Я отказываюсь быть их вечерним шутом. Не позволю богохульствовать им за мой счет.

- Итак, Иден тебе понравились твои апартаменты? - спрашивает Люцифер, поднимая одну из многих вилок, лежащих перед ним. Словно по команде, остальные тоже берут вилки.

К черту все.

- Сойдут, - резко отвечаю я.

Он медленно жует и глотает, при этом не сводит с меня своих радужных глаз.

- Ты можешь добавить свои штрихи. Просто скажи Саскии что тебе нужно и считай оно твое.

Он замолкает, словно ждет грандиозного шоу из благодарностей. Я просто переключаю внимание на свою нетронутую тарелку. И вот когда остается шесть блюд: Люцифер без умолку говорит, а я его игнорирую. Еда выглядит и пахнет восхитительно, но кроме нескольких кусочков и пару бокалов вина, меня мало интересует стремление Люцифера быть идеальным хозяином. Я просто хочу выбраться к чертям собачьим из этой комнаты, стянуть с себя этот бесстыдный показной наряд и запереться. Знаю, я должна играть по правилам, но я не могу. Не могу, когда раны моей реальности еще так свежи и сочатся из сердца.

- Если это всё, - тихо начинаю я, пока прислуга убирает со стола тарелки после десерта, - то я вернусь в свою комнату.

- Нет. Не вернешься.

Я поднимаю глаза и пытаюсь сосредоточится на суровом выражении Люцифера и игнорировать огонь в его глазах. Может быть, мое молчание, наконец-то, дошло до него. Отлично. Пусть видит, что я не собираюсь становиться его жалкой марионеткой.

- Иден, я прошел через многое, чтобы заполучить тебя, и несмотря на то, что твой комфорт является первостепенным, не забывай, кто сидит перед тобой. Ты ведь хорошо помнишь, что проявление доброты с моей стороны в новинку. Прими это во внимание. Я сглатываю свое волнение, позволяя ему скользить по моему сжатому горлу и осесть в полупустом животе.

- А если нет?

Черты его лица искажают злость и бешенство. Подавшись вперед, Люцифер ставит локти на стол. Шлюхи перестают тошнотворно хихикать. Даже звук возбужденных вздохов, жаждущих бойни смолкают.

- Тогда молись своему Всевышнему, чтобы никогда не узнать этого.

Он медленно откидывается на спинку кресла и при этом не сводит с меня глаз.

- Теперь, когда ты наконец перестала вести себя, как ребенок, я хотел бы, чтобы ты кое-что увидела.

Я тщательно обдумываю свои следующие слова. Я могла бы покончить с этим прямо здесь. Могла бы плюнуть ему в лицо и сказать, чтобы валил нахер. Что он может мне сделать? Пытать? Убить? Нет никакой гарантии, что после того, как он получит желаемое, он этого не сделает. Так чего же мне ждать? Мука эхом отзывается в груди. Я не могу так с собой поступить. Не могу, хоть на секунду, поверить, что Ли рискнет своей жизнью и жизнями Се7мерки, чтобы спасти меня. Он сделал свой выбор, и в конце концов, им стала не я. Я никогда не была его выбором. Это миссия Адриэль или даже Лилит. У него было столько причин не выбирать меня, так что я была настолько глупа и слепа, чтобы поверить, что за меня стоит драться. Я одинокая девушка - одинокое серое пятно в его небе полном звезд, о котором быстро забывают. Я смотрю на красоту и великолепие зла, и мне интересно, что, если мы изменимся после всего этого. Он был изгнан и оторван от своего создателя. Неужели он виноват из-за своей разлагающейся души? Когда всего то хотел, чтобы его услышали и приняли его уникальность? Не могу винить его за то, что он не является картиной совершенной нравственности, потому что я также от этого далека. И кто мне скажет, что Бог еще не отвернулся от меня? Когда я скреблась и боролась за жизнь каждый чертов день с того самого момента, как только мать пыталась вырезать меня из утробы в попытке избавиться от меня?

Мы смотрим друг на друга еще полминуты, после чего я говорю:

- Хорошо. Показывай.

Улыбка Люцифера ослепительная и в тоже время обескураживающая.

- С удовольствием. Я припас этот сюрприз. И сейчас... ты увидишь насколько глубоко я тебе предан.

Я громко сглатываю.

Я понятия не имею на что только, что согласилась.

Глава 3

- Сюрприз?

-Да, - протяжно произносит Люцифер, откидываясь назад в плюшевый бархат своего кресла с высокой спинкой. - Думай об этом, как о подарке от меня на новоселье. - Он щелкает пальцами, и прислуга поспешно наполняет наши бокалы.

- Мне не нужны никакие подарки.

- Ну это ты так считаешь. Поверь мне... этот один из самых приятных. Уже догадалась, о чем речь?

Я сжимаю кулаки на коленях. Я больше не собираюсь играть в его игры. Я сделала то, что он хотел. Продала душу - тело - ради спасения мира, который давным-давно отвернулся от меня. Я пообещала себе, что больше не буду пить, но если мне придется сидеть здесь и дальше, то помощь алкоголя будет не лишней. Я протягиваю руку и беру только что наполненный вином бокал и выпиваю до дна. С другой стороны стола слышу неодобрительный рык, замаскированный под кашель. К счастью, Люцифер слишком поглощен собой, чтобы заметить.

- Нет. Поэтому, может уже хватит тянуть резину? Просто вручи его, - бросаю я вызов Люциферу, после того как слизываю последние капли Каборне с губ. Я скрещиваю руки перед грудью, чтобы хоть как-то заглушить предательский трепет моего сердца. Люцифер дважды хлопает в ладоши, подавая знак, что время пришло для подарка. Когда я слышу глухие крики, смешанные с громким " Ура! " от демониц-шлюх, сидящих напротив, желчь подкатывает к моему горлу.

" Не смотри" , говорю я сама себе. " Не реагируй. Даже не дыши" . Но я терплю неудачу и тут же мне захотелось вырвать себе глаза. Парня и девушку, которым около двадцати лет, бросают в середину комнаты два охранника, одетые, как любители БДСМ, в черную кожу и цепи. На фоне их бесчеловечно огромных накаченных тел, с мышцами размером с валуны, их головы кажутся невероятно маленькими. Темная, чешуйчатая кожа, как масло на асфальте, а их глаза такого болезненно-желтого оттенка. Я с трудом сглатываю, молясь чтобы то вкусное филе и красное вино не покинуло мой желудок. Остолбеневшие пленники с засаленными волосами и мокрыми от слез и пота лицами, стоят перед нами лишь в грязном нижнем белье. Тяжелый запах мочи и рвоты бьет мне в нос.

- Иден, любовь моя, ты помнишь их? Они твои старые соседи?

Я отвожу взгляд, полный ужаса от сцены передо мной и поворачиваюсь к этому злобному и соблазнительному голосу и вижу веселую ухмылку на лице Люцифера.

- Зачем ты это делаешь?

- Потому что ты этого заслуживаешь. Потому что они заслуживают.

- Это действительно необходимо? - спрашивает Нико, изображая скуку. Если бы не добела сжатые кулаки на столе, Нико кажется чрезвычайно равнодушным на фоне всего этого ужаса.

- Да, - отвечает Люцифер, даже не взглянув на него. - Кроме того, разве мы не заслужили немного веселья?

Он машет рукой, приказывая подвести двух заключенных. Два огромных монстра силой ставят их в нескольких шагах от обеденного стола, и тем самым привлекают мое внимание. Пленники, дрожа, едва стоят на кроваво-красном полу. Не хочу на это смотреть, потому что я знаю их. Они выглядят для меня совершенно незнакомо, до тех пор пока...

- Захари Финч, - начинает Люцифер. - Звезда спорта, дамский угодник и самый печально известный гомофоб средней школы Пола Робсона. Иден, дорогая, ты ведь тоже там училась?

От отвращения я прищуриваю глаза.

- Что ты делаешь?

- Из всего, что я узнал, - продолжает Люцифер, игнорируя мой вопрос, - наш Захари пустил о тебе слух, утверждая, что у тебя с твоей сестрой, Мери непристойный шашни. Он всем рассказывал о лесбиянках, состоящих в родственной связи, которых он застукал трахающимися на какой-то вечеринке. Конечно это было после того, как он пытался заставить тебя переспать с ним на той самой вечеринке, а ты в ответ заехала ему коленом по его менее впечатляющему мужскому достоинству. Так дело было, Захари? Расскажи нам, как ты пытался изнасиловать Иден, а затем заморал ее репутацию своей ложью.

- Пожалуйста, - хнычет долговязый парень, его рыдание звучит еще более жалко. Как долго он здесь? Он выглядит истощенным и болезненным. - Я не понимаю, что ты от меня хочешь. Прошу, мне очень жаль.

- Да, - задумчиво произносит Люцифер, злобно кривя чувственными губами. Его шлюхи тут же стонут при звуке его голоса. - Да, Захари. Тебе, действительно, очень жаль. Но не настолько, насколько вскоре станет.

Люцифер обращает свое жестокое внимание на девушку, стоящую рядом с Захари, хрупкую блондинку, тихо плачущую в грязные руки.

- Посмотри на меня, дорогая. - Голос Люцифера такой нежный и ласковый, но повелительные нотки в нем всегда присутствуют. Девушка подчиняется, слезы стоят в ее зеленых, переполненных ужасом, глазах. - О, так-то намного лучше. А теперь, ты сама представишься гостям в этой комнате или же мне это сделать?

Она начинает громко рыдать, при этом не разборчиво умоляя о пощаде. Её отчаяние, кажется только еще сильнее разжигает желание в глазах шлюх, вместе с жаждой садизма Люцифера.

- Очень хорошо, дорогая. Для меня это будет честью. Даниэль Маккалоу, - начинает он, сцепив в замок пальцы перед грудью. - Что я могу сказать, чтобы охарактеризовать данное создание перед нами?

Внезапно, Люцифер вскакивает на ноги, заставляя тем самым замолчать всех. В бесшумной комнате, похожей на пещеру не слышно не единого дыхания. Грязные заключенные дрожат и запах мочи в комнате становится сильнее. Люцифер подходит к ним ближе, а охранники, похожие на змей делают шаг назад. Они как минимум выше Люцифера на голову, но его близость принуждает их повиноваться ему.

- Я знаю таких, как ты, - шепчет он, почти касаясь губами влажной от слез щеки девушки, - Которые издеваются над слабыми. Которые получают удовольствия от чужих страданий. Ты насмехалась и издевалась над Иден в средней школе. Ты сделала из нее изгоя - урода. И когда ты устала от Иден, то перекинулась на ее сестру. Так ведь, Даниэль? Расскажи, как ты и твои шестерки бросали в нее использованные тампоны в коридоре школы. Или как ты засунула собачье дерьмо в ее шкафчик. В отличии от Иден, ты училась в старших классах, поэтому Мери было легко застать одну. Ты все обдумала и действовала жестоко, когда узнала, что она была самой уязвимой. И ты не проявила ни капли раскаяния. Нет. Ты чувствовала себя озлобленной... даже правой. Как она посмела, нищая сирота, дышать тем же воздухом, что и ты.

- Пожалуйста! - плачет Даниэль, сопли и слезы капали на её босые ноги. - Я сожалею. Пожалуйста, не причиняйте мне боль. Я не хотела так поступать.

- Хотела! - зарычал Люцифер. Схватив и намотав на кулак волосы, он дернул ее голову назад, чтобы Даниэль смотрела прямо ему в глаза.

Все, кроме Нико и меня, восторженно вздохнули.

- Не стой и не лги мне здесь прямо в лицо. Тогда ты именно этого хотела и сделала бы это снова. Разве нет? Ты бы заставила обеих заплатит за их существование.

В шокирующем действии отвратительного обольщения, Люцифер опускает голову и носом проводит по ее открытой, потной шее.

- Мммммм, да, ты бы сделала это снова. Я ощущал запах злости на тебе. Даже сейчас, говоря об этом, ты возбуждаешься.

Он так быстро отпускает ее, что Даниэль врезается спиной в охранника, который грубо ставит ее в вертикальное положение. Мне должно быть плохо из-за нее. Из-за них обоих. Но после пересказа тех бурных лет под их жестоким гнетом-, всё что я чувствую - это злость. Гнев за то, что они сделали. Гнев за то, что я собственноручно не заставила их страдать. Я помню всё. Раны все еще кровоточат, как если бы Люцифер разорвал швы моего прошлого. Я должна была быть хорошей... тихой и не влезать в неопрятности, если хотела остаться с сестрой. Если же нет, то я бы отправилась обратно в приют. Я уже на тот момент имела репутацию проблемного ребенка, один не верный шаг и потеряла бы единственного человека, который заботился обо мне. Поэтому я, опустив голову всегда молчала. Я хотела быть невидимкой, чтобы мы с сестрой могли остаться вместе. Я бы могла сломать их волю. Я могла бы проникнуть в их сознание и направить ту же ненависть, которую они так щедро выливали на меня. Но я боялась, что меня поймают. И я боялась, что не смогу остановиться. Я не осмеливаюсь дышать, пока Люцифер не садится обратно на свое место и не поворачивается ко мне, его глаза цвета темного нечестивого неба сияют от предвкушения.

- Что скажешь, Иден? Мы должны повеселиться? Доставит ли это тебе удовольствие, любовь моя?

Вздернув подбородок, я собираюсь ответить, как вдруг краем глаза улавливаю движение. Охранники... эти огромные, отвратительные существа, не совсем змеи и не совсем люди, начинают стягивать кожаные ремни с себя. Мышцы на руках перекатываются под черно-зеленой чешуей, когда охранники, достав свои гигантские члены, водят по ним от основания до головки когтистыми руками. С ужасом в глазах я смотрю на Нико, на лице которого застыла маска отвращения. Я открываю рот, чтобы возразить, но Нико быстро и едва заметно качает головой, тем самым говоря мне, чтобы я проглотила свой протест, который рвется из горла. От звука криков, когда с пленников срывают грязное белье, слезы наворачиваются на глаза. Я опускаю голову и крепко закрываю глаза, отказываясь участвовать в том, что я знаю неизбежно сейчас произойдет. Лязг цепей, шлепки тел, женским смех, словно плевок в грязные ладони перед началом дела. Я знаю, что произойдет дальше, и я не в силах помешать этому. И возможно, крошечная, ненормальная часть меня не хочет... Я гоню из головы эти мысли прочь. Нет. Нет, так неправильно. Независимо от того, кто они и что сделали, никто не заслуживает такого. Меня чуть не стошнило обедом на огромный резной деревянный стол, пока их крики разносились по обеденному залу.

Охранники ворчат, пока рвут плоть и окрашивают себя кровью и грехом, это просто невыносимо. Как они могут получать удовольствие от пытки? Как они могут возбуждаться от беспомощных криков жертв? Я кричу, почувствовав чьи-то гладкие пальцы на щеке, и отшатываюсь от нежного прикосновения. Я ощущаю теплое дыхание на ухе, а затем Люцифер соблазнительно шепчет.

- А-а-а. Не прячься, Иден. Смотри. Посмотри, как они извиваются и плачут, как жалкие черви в грязи. Видишь, как страх в их глазах сменяется удовольствием, которое их тела не могут отрицать. А теперь посмотри на меня, любимая. Получай удовольствие от их беспомощности, как они получали от твоей.

Схватив меня за подбородок, он поворачивает мою голову. Я стараюсь не смотреть на отвратительную сцену, развернувшуюся в нескольких футах передо мной, но я не могу. Я слишком устала. И слаба. Во мне ни осталось никаких сил, чтобы бороться. Охранники, насилующие Захари и Даниэль, заставили их встать на колени и теперь они вколачиваются в них с бешенной скоростью. Их удары сильные, безжалостные и от этого меня внутри разъедает кислота. Так много боли на их лицах. Столько раскаяния, стыда и безысходности на показ публике, которая веселится и чокается бокалами, наполненными вином.

- Не плачь из-за них, родимая, - шепчет Люцифер, все еще сжимая меня за челюсть. - Они не заслуживают твоих слез. Думаешь им бы не было плевать, если бы тебя так насиловали и рвали? Думаешь они бы оплакивали тебя?

Я качаю головой, испытывая боль в горле от рыданий.

- Мне все равно. Никто такого не заслуживает.

- Тут ты ошибаешься, любовь моя. - Он обратно садится на свое кресло, изящно закинув одну ногу на другую.

- Наш друг Захари - педофил. Да, да. Наверное, поэтому он издевался над своими одноклассниками геями? Он испытывает слабость к маленьким мальчикам в возрасте трех лет. Действительно, ублюдок до мозга костей. Я отыскал его как раз в самом разгаре дела. Он насиловал маленького мальчика, пока тот не истек кровью и не умер от такой жестокости. Испугавшись, Захари начал молиться, прося о помощи. Но к его несчастью, наш милосердный Отец был занят куда более важными делами. И поэтому на зов ответил я.

Кровь отливает от лица, когда я смотрю на него, читая искренность в его лице. Мне не нужно спрашивать, правда ли это. Я верю ему. Такой кусок дерьма, как Захари, способен на такие ужасные поступки.

- Ты смотришь на меня и видишь монстра. Но это не я позволял этим бесчисленным детям страдать. Не я позволял ему свободно мучить, калечить и заниматься содомским грехом[3] снова и снова. И если бы я не вмешался, он все равно бы продолжал насиловать маленьких мальчиков, Иден. Я остановил его навсегда. И теперь он на себе пробует то, что делал со своими маленькими жертвами.

Ни на каком языке не найдутся слов, которыми можно было бы опровергнуть заявление Люцифера и поэтому я просто киваю. Он прав. Захари - хищник. Неважно, сколько раз его изнасилуют, он не сможет понять и унцию той боли, которую приносил с собой.

- А девчонка... ты поймешь, почему я делаю то, что делаю, - объясняется Люцифер. - Видишь ли, издевательства не прекратились после окончания средней школы. Смысл жизни Даниэль заключался в насмешках и унижении других. В социальных сетях она искала молодых и впечатлительных девушек, которые мало чем отличались от тебя и твоей сестры. Она нападала на них, угрожала расправой и призывала их к самоубийству. И в отчаянном приступе злости она подготовила ловушку и все это привело к фотографии с обнаженным подростком, которую Даниэль отправила каждому ученику, родителю и преподавателю в школе ее жертвы. Двенадцатилетняя девочка, которая искала лишь любовь и признание одноклассников, и так похожую на новенькую осиротевшую девочку, которую Даниэль ежедневно терроризировала в средней школе. - Люцифер замолчал, безучастно уставившись на порнографический фильм в нескольких шагах от него.

- Она исполнила ее желание. Эта двенадцатилетняя девочка покончила собой... прикрепив ремень к потолочному вентилятору, обмотав его вокруг шеи она прыгнула. Её нашла мама с предсмертной запиской, скомканной у ног.

- О боже мой, - выдыхаю я, прикрывая дрожащими пальцами рот.

- Спроси Его, где был Он, - тихо требует Люцифер, завладев моим вниманием. - Спроси Его, почему Он не остановил это. Были другие, более достойные Его милости? Не стану врать - я с огромным удовольствием наказываю тех, кто так глуп, чтобы их заработать. Но это были невинные, Иден. Невинные дети. А Он стоял в стороне и ничего не делал. Поэтому с ненавистью в глазах смотри, как восторжествует справедливость. Утешься тем, что я не спущу с рук этим ублюдкам изнасилования и убийства. То, что они делали... что они могли продолжать делать... не останется безнаказанным.

Соблазненная искренностью его слов, я поворачиваю голову—переступая каждый инстинкт внутри себя—и смотрю. И когда их крики становятся лишь шепотом, а с бедер стекает малиновый ручей крови, я не отворачиваюсь и не закрываю глаза. Я свидетельствую против них за всех детей, которых они оскорбляли и мучили. Никто не смотрел на них, пока они испытывали боль и истекали кровью. Ни у кого не болела душа за них, пока они горели в агонии. Таким образом я возьму на себя это и пронесу их боль в дань уважения их разрушенным жизням. И я обрету мир и покой в том, что от рук этих монстров больше никто не пострадает. Когда они наконец падают без сознания на пол, безвольные тела Даниэль и Захари тащат прочь, их грязь и кровь оставляют след на красном каменном полу. Повседневная беседа возобновляется, словно ничего не произошло, уступая дорогу ползучей вине. Что я сделала? Как я допустила это? И почему... почему я радуюсь тому, как над ними надругались?

Что происходит со мной?

- Простите меня, но я должен заняться несколькими насущными делами, - объявляет Люцифер, вставая на ноги и застегивая пиджак. - Иден, если тебе нужна компания до конца вечера, пожалуйста, не стесняйся, можешь побаловать себя всем, что может предложить мой дом. Кристина, Аманда, Сандра... уверен, они бы с радостью заняли твое время.

Я бросаю взгляд на его шлюх, которые нетерпеливо ерзают на своих местах. Блеск в глазах, румянец на щеках, пылающая кожа... Они уже возбуждены? От бойни свидетелями которой мы стали?

Я позволяю взглянуть себе на Нико, который опять едва заметно качает головой.

- Нет, - говорю я, отмахиваясь рукой и в знак этого получаю надутые губки и стоны разочарования. - Нет, я устала и хочу пойти спать.

- Как хочешь. Это не земля, Иден. Никто не откажет тебе в желании твоего тела. Просто не забывай, кому ты принадлежишь.

Я хочу сказать ему, что принадлежу себе. Но действительно ли это так? В тот момент бойни, когда он шептал мне эти искренние слова, говоря о справедливости ради всех этих невинных жизней, я была полностью под его чарами. Была очарована обещаниями его чувственных губ. И это была не уловка. Я не играла роль в какой-то гребаной постановке. Я хотела, чтобы они страдали. Мне нужно было его клеймо возмездия. И пока я тут сидела, до сих пор ощущая запах крови и желчи, я боролась с тем, чтобы не прокручивать наказание в голове снова и снова. И честно говоря... действительно ли я этого хочу?

Молча встав на дрожащие ноги, я слишком расстроена, чтобы следовать правилам этикета. Я не могу даже взглянуть на Нико и увидеть тень разочарования на его лице. Мне плевать на трех девушек, и на то, как невероятно я себя чувствовала, когда они ласкали мое тело языками. И я не могу не думать о том моменте, который разделила с самим воплощением греха и о том, как его задушевные слова, триумфальный взгляд заставили чувствовать меня менее…одинокой.

Саския ждет меня по ту сторону тяжелых деревянных дверей. Направляясь обратно в комнату, я все думаю, чувствует ли она то зло, которой сочится через мои поры.

Глава 4

К тому времени, как я, измученная, встаю с пола ванной комнаты, Саския уже исчезает. Я отпустила ее сразу же, как мы вернулись, но она задержалась и занялась наведением порядка и без того нетронутой комнаты, дав мне пространство, чтобы стряхнуть гниль с моей души. Я стою перед зеркалом, но глаза опущены в пол. Не могу смотреть на себя, только не после того, свидетелем чего я стала. Но больше всего боюсь, что не смогу узнать того человека, который смотрит по другую сторону зеркала. Человека, наслаждавшегося унижением... который смотрел на изнасилование и ни слова не сказал. После того, как я смываю всю грязь с себя горячей водой, я одеваю шелковую ночную рубашку, которую Саския оставила для меня. На столе так же стоит кувшин с холодной водой, который я опустошаю за рекордно короткое время. Хотя кажется, что я не спала целую вечность, а ноги устали, что я едва могу стоять, всё же спать я не хочу. Это не мой дом. Это не моя кровать. И хотя я все еще нахожусь в трудном положении, что двадцать четыре часа назад, было в этой комнате что-то не так, что не даст сомкнуть глаз. И это чувство шипит в крови, когда раздается стук в дверь.

- Кто там? - требовательно спрашиваю я.

- Твоя злая крестная фея.

Я закатываю глаза, но спешу открыть дверь, чтобы впустить Нико. Прислонившись к дверной раме, он стоит со зловещей улыбкой на лице, от которой его бледно-голубые глаза блестят в тусклом свете. Тем не менее, от напускной жестокости не осталось ни следа и за это я ему благодарна. Это была всего лишь игра, похожая на ту, в которую и я должна играть. Однако, грань между фантазией и реальностью практически исчезла, когда позволила себе взглянуть на Люцифера и увидеть в нем что-то другое помимо чистого зла.

- Неплохо было бы предупредить, - говорю я вместо приветствия, когда он закрывает за собой дверь. - Ты знал? Что он приведет тех двоих и что сделает с ними?

Тяжело вздохнув, Нико подходит к столу и наполняет бокалы янтарной жидкостью.

- Нет. Не знал. И даже, если бы знал, то в любом случае, не нашел бы слов, чтобы подготовить тебя к такому чудовищному акту бесчеловечности, бездушности и грубости.

Он протягивает мне бокал, но я отказываюсь.

- Нет, спасибо.

- Уверена? Это поможет справиться... поможет забыть. Ты же не хочешь, чтобы это дерьмо осело в твоем мозгу и проникло внутрь тебя, как паразит. - Он бросает на меня взгляд, а затем ставит мой бокал на стол. - Или оно уже в тебе.

- Я не знаю, о чём ты говоришь, - отвернувшись, отвечаю я.

- Нет? Странно. Потому что казалось, что ты проглотила, как конфетку, его задушевное дерьмо. Иден, он мастер по лжи. И если ты думаешь, что сможешь уйти невредимой, после увиденного сегодня вечером, то ты играешь сама собой. Никто не может быть настолько хорошим актёром.

Нахмурившись, я поворачиваюсь к нему лицом и скрещиваю руки на груди.

- Да неужели? Потому что, ты сам сыграл чертовски убедительно. Как будто, тебе это было не впервой. И если он так опасен, как ты говоришь, почему бы тебе не быть более осторожным здесь и предупредить меня? Кто сказал, что это комната не прослушивается? Или, может быть, ты просто меня подставляешь?

- Потому что, не смотря на жалкую каплю магии, которая во мне осталась, я защитил эту комнату. Твои слова здесь в полной безопасности. - Он проводит рукой по гладким чёрным волосам и качает головой. - Послушай, Иден. Я знаю, что тебе трудно доверять кому-то, но у нас нет времени сомневаться друг в друге. Веришь или нет, но я хочу, чтобы ты была в безопасности. И чтобы сделать это, я должен говорить и делать то, что действительно, чёрт подери, не хочу. Пойми, то что я скажу тебе: я понимаю, почему ты испытываешь противоречивые чувства к тому, что случилось сегодня вечером. Тебе кажется, что ты видишь смысл в той ахинее, которую он наговорил тебе. Но ты должна помнить, в чём его главная цель. И чтобы достичь её, он будет давить на все твои кнопки и манипулировать твоей болью. Он использует тебя. И как только покончит с тобой, то выбросит тебя за ненадобностью. Он не твой друг. Сейчас мы говорим не о Легионе. Он здесь не для того, чтобы спасти тебя от самой себя.

- О. И он не использовал меня и не выбросил потом?

Возможно, я хочу выпить. Я нарезаю круги по комнате и большими глотками постепенно опустошаю бокал. Желудок протестующе вопит, но мне плевать.

- Ты так думаешь? Что он хотел, чтобы всё так произошло?

- Я не знаю, что думать. Но точно знаю, что Люцифер не единственный лжец.

Я отворачиваюсь, чтобы скрыть всю ярость и боль, появившуюся на лице. Не могу позволить Нико увидеть, как при упоминании имени Ли я рассыпаюсь на кусочки. Я чувствую, как Нико подходит ко мне ближе, его запах океанского бриза окутывает меня. Нежно, он обхватывает мои щеки и заставляет посмотреть на него. А затем... морщится.

- Вот, чёрт, - хмуро говорит он. - Ты ведь не собираешься плакать?

Я вырываюсь из его рук и отхожу в дальний угол комнаты, подальше от его снисходительного взгляда.

- Нет. Я в порядке.

- Уверена? Просто ты так не выглядишь.

- Сказала же, в порядке.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒